Утро оказывается серым и промозглым. Я радуюсь горе водружённых на меня одеял; уютное гнездышко вместо вчерашней утренней сауны. Открываю глаза, и проходит несколько секунд, прежде чем понимаю, где нахожусь. Комната выглядит совсем другой в мрачном пепельном свете. Спазмы между ног сами по себе являются напоминанием о событиях прошлой ночи. Я одновременно нервная, радостная и удрученная.

Этим утром дом кажется другим: прежнее напряжение сменилось ужасающим спокойствием. Деревянный пол в коридоре холодит мои израненные ноги. Медленно иду в комнату Эдварда. Дверь открыта, и я заглядываю внутрь. Его кровать аккуратно заправлена, а одеяла натянуты поверх подушки. Окно закрыто, на прикроватной тумбочке нет ни единой личной вещи.

На диванах и стульях в гостиной взбитые подушки и безупречная обивка, поверхность кофейного столика сверкает, там нет ни компьютеров, ни карт, ни кружек, стоявших на нем еще вчера. Даже пепел в камине исчез, цементный интерьер абсолютно чист.

- Доброе утро, Белла, - с другого конца комнаты произносит Рэндалл. Он стоит у стола небольшой кухоньки, одетый в чистую клетчатую рубашку и штаны цвета хаки, на седые волосы натянута кепка. В его руке дымится кружка с кофе.

Хотя его улыбка и выглядит серьезной, я сильнее затягиваю халат на груди и поправляю пояс. Понятия не имею, сколько шума мы произвели с Эдвардом прошлой ночью, и внезапно чувствую себя очень смущенной.

- Доброе утро, - произношу я.

- Кофе?

- Эм-м… да, пожалуйста.

Захожу на маленькую кухню и беру у Рэндалла кружку. Горький кофе обжигает мой язык, но помогает справиться с утренней прохладой, подобравшейся к ногам и поднимающейся к краю халата.

- Я отвезу вас сегодня домой, - произносит Рэндалл. – Угроза была нейтрализована, и Эдвард сказал, что везти вас домой безопасно.

Я киваю. Вчера эта новость могла бы стать поводом для празднества. Сегодня же она – просто напоминание об одинокой молодой женщине с Манхеттена, о жизни, свободной от Каллена, мысль о которой я так лелеяла.

- Эдвард уехал чуть ранее этим утром с Джаспером и Эмметом, - произносит Рэндалл, и я замечаю оттенок сожаления в его голосе.
- Ладно. – Делаю еще один глоток кофе и, моргая, смахиваю слезы с глаз. Я сама это поняла, но слышать правду не менее болезненно.

Но Эдварда не виню. Все, что должно было быть сказано, было произнесено этой ночью. Я сделала свой выбор и должна его придерживаться.

- Что вы подразумеваете под «нейтрализована»? – спрашиваю я.

Рэндалл сохраняет улыбку, но в глазах что-то мелькает.
- Что все необходимое было сделано.

Следующий глоток кофе служит желанным отвлечением от неожиданно опустившейся тишины.

- Здесь где-нибудь есть одежда, которой могу воспользоваться? – Я ставлю свою кружку на стол. – Я не могу зайти в свой дом в халате и босиком.

- Да, прошу прощения, - произносит Рэндалл. – Вчера меня отвлекли дела насущные. – Он удаляется в маленький проход за кухней, и я слышу, как открывается и вновь захлопывается дверь. Мужчина возвращается, держа в руках темно-синие штаны, белую хлопковую футболку и черную флисовую толстовку.

Забирая одежду у Рэндалла, чувствую дуновение аромата Эдварда: он едва ощутимый, но достаточно сильный, чтобы мое сердце понеслось галопом. Я крепко зажмуриваю глаза, когда меня накрывают воспоминания прошлой ночи: кожа на коже, ласки руками, Эдвард на мне, заполняет меня, отдает мне все, что имеет сам, все, что он обещал, несмотря на боль… и я, покинувшая его обнаженного и стоящего на коленях…

«Я люблю тебя, Белла».

«Прости».

«Я люблю тебя…»

- Белла, вы в порядке? – спрашивает Рэндалл.

Я выдавливаю улыбку сквозь затуманенный взор.
- Да.

- В шкафу главного холла есть кроссовки. Как ваши порезы? – Он жестом указывает на мои ноги. – Я никогда не интересовался, достаточно ли хороша моя перевязка. Очень бы хотел услышать мнение медсестры.

Так значит, это Рэндалл делал мне перевязку ночью.

Получается, что он и раздевал меня. Теперь мне хочется, чтобы я носила трусы шортиками.

- Вы сделали отличную работу, - произношу я. – Не желаете взять мои рабочие смены на этой неделе?

Он усмехается.
- Боюсь, перевязка ноги – достаточный для меня вызов. Я в восторге от того, что специалисты в вашей области могут проделывать ежедневно.

Вчера я восприняла его доброту просто как за дополнение к работе, и многие его комментарии казались обычной опекой. Этим же утром мой разум стал яснее, и теперь фразы Рэндалла кажутся такими же искренними, как и широкая улыбка на лице мужчины.

- Послушайте, Рэндалл, насчет вчерашнего… Та потеря самообладания совсем мне не свойственна. Не знаю, что на меня нашло, и прошу прощения за то, как с вами обращалась.

Он кивает.
- Я тоже за все прошу прощения, Белла. Мне жаль, что все пошло именно так. Знаю, что Эдвард такого же мнения.

От упоминания имени Эдварда во мне что-то вздрагивает. Это «что-то» скорее полно сожаления, чем уверенности в своих чувствах. Я оглядываю комнату, пытаясь вспомнить боль, предательство, но в памяти всплывает лишь страсть, которую мы разделили в постели.

Я слегка встряхиваю головой.
- Спасибо за одежду, Рэндалл. Я переоденусь, и можем ехать.

Мужчина вновь кивает.
- Как пожелаете, Белла.

Вернувшись в свою комнату, я натягиваю одежду Эдварда. На обратном пути поднимаю с пола свою сумочку и нахожу внутри телефон. Батарея села. От осознания, что мой телефон прятали от меня во время моего пребывания здесь, я чувствую себя еще более управляемой, более одинокой.

Обратный путь до Манхэттена занимает меньше времени, чем я ожидала. Странным образом тишина в машине кажется расслабляющей, но совсем не неприятной, как в тот вечер, когда Рэндалл забрал меня и отвез в Коннектикут. Жаль, что такое замечательное знакомство пришло столь поздно. Здесь опять же стоит упомянуть, что после встречи с Эдвардом вся моя жизнь полетела с невероятной скоростью. Я безумно хочу вернуться в свою квартирку, закрыть дверь и позволить течению мира вновь замедлиться.

Яркие лучи полуденного солнца проглядывают сквозь серые облачка, и одна часть Манхэттена оказывается залита светом прожекторов, а другая находится в тени. Сухие пятна проявляются на мокрых дорогах и влажных тротуарах. От влажного воздуха веет свежестью – складывается ощущение, что весь город буквально помыли.

Рэндалл отстегивает свой ремень, как только мы подъезжаем к моему дому.

Протягивая ладонь, дотрагиваюсь до его руки.
- Рэндалл, пожалуйста, не надо. В этом нет необходимости.

- Приказ, Белла. – Он с заботой смотрит на меня. – Давайте еще раз? За старые добрые времена?

Я никогда не встречала человека, который умоляет выполнить данное ему поручение, несмотря на то, насколько оно скучное или незначительное.

- Ладно, - отвечаю я. – За старые добрые времена.

Рэндалл следует за мной по лобби и соглашается воспользоваться лифтом, когда я напоминаю ему о своей раненой ноге. Он входит в коридор передо мной и первым подходит к квартире, сжимая дверную ручку и плечом толкая дверь. Она не двигается. Удовлетворенный, он делает шаг назад и позволяет мне воспользоваться ключом.

- А мне казалось, вы сказали, что угроза была нейтрализована.

- Нет ничего предосудительного в дополнительных мерах предосторожности, Белла.

Воздух в моей квартире кажется густым и тяжелым. Я подхожу к окну и открываю его, впуская свежий весенний воздух. Рэндалл быстро осматривает спальню и ванную комнату. Убедившись, что в моем жалком подобии шкафа или тумбочке в ванной не скрывается убийца, он направляется к двери.

- Прощайте, Белла. Удачи тебе.

В моей улыбке угадывается и благодарность, и печаль.
- Позаботьтесь, Рэндалл, о себе и об Эдварде.

- В этом и заключается моя работа, - произносит он и закрывает за собой дверь.

Как только эхо его шагов по коридору исчезает, я запираю дверь, звоню на работу, чтобы взять больничный на несколько дней, и погружаюсь в мягкий знакомый матрас. Впервые с начала работы в больнице я беру выходные. Глубоко внутри понимаю, что работа помогла бы выбросить из головы Эдварда, но после всего пережитого мне необходимо время, чтобы окунуться в собственную депрессию, поплакать, все исправить. Я не могу помогать другим людям, если сама не в порядке.

Завернувшись в одеяло, понимаю, что была в своей постели менее сорока восьми часов назад. Невероятно, сколько всего произошло с тех пор. С каждой проходящей минутой веки тяжелеют. В памяти Эдвард остается виражом на американских горках, который я никогда не забуду, но мысль о том, что все закончилось, приносит чувство облегчения.

Я отбросила в сторону здравый смысл, чтобы испытать, каково это – оторваться от рационального бытия и пожить чувствами. Результат нанес мне неожиданный удар и отправил в мир, которого я никогда не понимала или притворялась, что являюсь его частью. Более того, он едва не убил меня. Негативный побочный эффект в том, что я больше никогда и ни с кем не испытаю того, что было прошлой ночью. В этом я абсолютно уверена. И несмотря на все сопровождающее данное понимание одиночество и разочарование, могу сказать, что, по крайней мере, буду жить оставшееся отведенное мне время, зная, что испытала все, что Эдвард мог мне предложить той роскошной ночью. Некоторым людям даже этого не дано.

Пять ударов в дверь кажутся сумасшедшими. Мои веки вновь распахиваются, и я сажусь в кровати, надеясь, что это всего лишь невероятно реалистичное факсимиле воспоминаний прошедших выходных. Но никто не стучал настолько быстро в мою дверь в комнатке домика.

Встаю с кровати.

«Угроза была нейтрализована», - напоминает мне голос Рэндалла. Все необходимое – сделано.

Именно эти слова отвлекают меня от того, чтобы спросить «кто там», что настоятельно рекомендовал мне делать Эдвард. Я даже отстегиваю цепочку и раскрываю настежь дверь. Огромная ошибка. Оглушительный вопль пронзает тишину моей квартиры, и пара рук обнимает меня, вталкивая внутрь апартаментов.

Мои руки размахивают в воздухе, приготовившись ударить все, что попадется на их пути. Задняя поверхность моих ног сталкивается с диваном, и я падаю на него под весом атаки с ароматом клубники.

У убийцы клубничный парфюм?

Поднимаю взгляд. Элис сидит на мне на диване, ее руки лежат на моих плечах, а разукрашенное макияжем лицо улыбается.

- Ты дома! – кричит она. – Да ты сумасшедшая секс-злодейка! Ты провела все выходные, вынося себе мозг умопомрачительным сексом?

- А? – Перевожу взгляд вправо.

Роуз стоит у дивана, уперев руки в бедра и смотря на меня. Но выражение ее лица – полная противоположность Элис.
- Где ты, черт возьми, была, Белла? И как ты могла не сказать, что вновь видишься с Калленом?

Я сталкиваю с себя Элис. Она усаживается прямо на паркетный пол. Улыбка девушки исчезает за кудрявыми прядками волос, выбившимися из-за ушей и закрывающими лицо.

Она выпрямляется и хмурится.
- За что, Белла?

- Вы до смерти меня напугали!

- Ты нас тоже напугала. – Элис убирает от глаз выбившиеся прядки. – Ты должна была быть дома ночью субботы – на крайний случай, в воскресенье днем, если бы дела пошли совсем идеально.

- Мы звонили тебе миллион раз и оставили столько сообщений, что твой ящик теперь переполнен. – Роуз становится еще угрюмее. – Если бы ты не вернулась сегодня, мы бы позвонили в полицию.

- Дела были далеки от идеальных. – Мой голос срывается, несмотря на все усилия.

- О нет, что случилось? – Элис садится на диван рядом со мной.

Роуз по-прежнему стоит, сузив глава, будто приготовилась начать допрос.

- Я лишь могу сказать, что между мной и Эдвардом все кончено. Вообще.

Роуз скрещивает на груди руки.
- Мы это уже слышали.

Моя нижняя губа дрожит, каждая фраза подруг бьет по моей решимости не заплакать.
- На этот раз по-настоящему.
- Что-то произошло на банкете? – спрашивает Элис.

Уклончивые ответы и отвлечение – тактика Эдварда. Если я хочу осесть здесь, на Манхеттене, и обрести настоящих друзей, то придется быть открытой. С момента моего переезда Роуз и Элис относились ко мне приветливо и всегда помогали. Надо признать, я задолжала им ответное отношение.

Сделав глубокий вдох, я рассказываю всю историю. Элис сидит около меня, широко раскрыв глаза и прикрыв рот ладошкой, когда я описываю детали стрельбы и погони в лесу. Роуз сидит на краешке кровати, ее каменное выражение лица изредка слегка смягчается, лишь чтобы показать ее удивление, но на лице девушки постоянно читается выражение «я же тебе говорила». Я особо не раскрываю подробностей прошлой ночи, и, к счастью, им хватает уже рассказанных деталей.

Когда я заканчиваю, наступают несколько минут тишины. Элис сжимает мое колено. Роуз перемещается с кровати и садится рядом со мной на боковинку дивана. Я немного уклоняюсь, ожидая порицания или смачного подзатыльника за глупое поведение. Вместо этого она склоняется и целует меня в щеку.

- Я так рада, что ты в порядке, Белла. – Она пересаживается с боковинки дивана ближе ко мне и обнимает. Элис повторяет ее действия.

- Я такая идиотка. – Горячие слезы текут по моим щекам. – После всего, что он со мной сделал… всего, что случилось… я не могу перестать думать о нем.

- Ты сердобольная, доверчивая и добрая. Каллен воспользовался этим, - произносит Роуз. – Это не делает тебя дурой. Ты человек. Что более важно, в данном свете событий Каллен – придурок. Не вини себя. Только его.

Я хлюпаю носом.
- Было столько предупреждений, но я продолжала давать ему второй шанс. Надо было сразу спросить его о Вольтуревском. Мне стоило…

- Эдвард – отличный манипулятор, профессионал, - произносит Элис, и я понимаю, что эти слова должны стать для меня бальзамом, но не получается. – Любой бы втюрился в его треп.

- Ты уверена, что не хочешь позвонить в полицию? – спрашивает Роуз.

Я качаю головой.
- Знаю, это логичный ход, но что я им скажу? Эдвард мне ничего не рассказывал. Сейчас я хочу лишь забыть все и жить дальше.

Я ожидаю споров, однако Роуз кивает.
- Все правильно. Мы всегда сможем поговорить об этом позже, когда ты будешь чувствовать себя лучше.
- Спасибо, что выслушали, - благодарю я.

- Я так понимаю, это означает перерыв в свиданиях на Манхэттене. – Загадочная улыбка появляется на лице Роуз.

Я смеюсь сквозь слезы.
- Вечный перерыв.

Вытащив платок из коробки рядом с диваном, Элис протягивает его мне. Я провожу им под глазами и вытираю нос.
- Нет, Белла, - начинает Элис, - для тебя обязательно существует кто-то идеальный. Как и меня, и Роуз ожидает кто-то совершенный. Мы их найдем.

Роуз закатывает глаза.
- Не обращай внимания на Элис. У нее вечный перерыв от реального мира.

- Да ладно, перестаньте быть такими циниками. – Улыбка Элис становится шире. – Белла, ты тут, ты жива. И, что лучше всего, ты стала мудрее. Следующий раз будет легко сравнить с тем, через что ты уже прошла.

- Прости, но я пока даже думать не могу о следующем разе. Хочу, чтобы все вернулось к нормальному положению вещей. Хочу перемотать назад последние десять дней и удалить их из памяти.

- Мне претит это произносить, Белла, но Элис права, - говорит Роуз. – Знаю, это звучит странно, но ты узнала кое-что действительно важное о жизни в Нью-Йорке. Ты понимала, что Каллен был плохим с самого начала. Конечно, все могло бы повернуться по-другому, но ты умная девочка и должна доверять своим инстинктам.

- И своим друзьям, - замечает Элис.

Я не напоминаю ей, что в субботу она полностью поддерживала мою идею о новой встрече с Эдвардом.

Встав, Роуз протягивает руку. Я хватаюсь за нее, и девушка поднимает меня на ноги.

- Давайте куда-нибудь сходим и поедим, - предлагает она.

Я вытираю глаза рукавом толстовки Эдварда.
- Мне бы не хотелось никуда идти, если не возражаете.

Роуз тянет меня за руку.
- Ни за что. Как твоя подруга, я не разрешаю тебе пропадать в этой квартирке. Пора зажить новой жизнью без мужчин.

Элис ахает.
- Только же временно, да?

Роуз вновь закатывает глаза.

Я вздыхаю.
- Ладно, идемте.

Роуз осматривает меня с ног до головы.
- Ты не собираешься сначала сорвать с себя барахло мамочки футболиста?

Я расстегиваю толстовку и снимаю, отбрасывая ее на кофейный столик. Избавление от одежды Эдварда – финальный шаг на пути изгнания его из моей жизни.

- Давайте остановимся около «Армии спасения» и сделаем пожертвование, - предлагаю я.

Роуз и Элис соглашаются.

Затянув волосы обратно в хвост, я решаю не наносить макияж и надеваю пару джинсов, черную футболку и кроссовки.

Роуз и Элис улыбаются, когда я забираю с кофейного столика ключи и сумку и иду по комнате с новой уверенностью, под которой маскирую свою личную трагедию.

Движение нашего отряда тормозится, когда раздается стук в дверь, громкий и настойчивый, такой сильный, что дверь сотрясается на петлях.

Мои глаза округляются, а взгляд мечется между Роуз и Элис, которые замерли на месте, будто мы идем по минному полю. Тень под дверью не исчезает. Еще постукивания, в этот раз сильнее и быстрее. Кто-то прочищает горло.

- Белла, открой, - звук голоса Эдварда столь же желанен, сколь и автомобильная сигнализация, сработавшая посреди ночи.

Я бросаю панические взгляды на Роуз и Элис. Не могу вновь увидеть Эдварда. Не могу. Раны слишком свежи… Было невероятно сложно оставить его в последний раз…

Лицо Роуз становится напряженным, и она делает шаг к двери. Я хватаю ее за футболку, оттягивая назад. Ее взгляд обжигает меня, но она молчит.

- Я знаю, ты там, Белла. Открывай! – Приказ Эдварда сопровождается новыми грозными ударами в дверь.

Приложив палец к губам, я смотрю на подруг. Элис держит в руке телефон и показывает набранный на экране номер – 9-1-1. Выражение ее лица просто умоляет меня закончить действие. Я качаю головой.

Еще одна партия ударов сотрясает дверь с противоположной стороны. Эдвард что-то бормочет, и под дверью появляется вторая тень. Раздаются пять звуковых сигналов, а затем следует щелчок открывающейся двери.

Ахнув, я бросаюсь на дверь, когда поворачивается ручка. Мое сердце уходит в пятки. Роуз и Элис в мгновение оказываются около меня, прижимаясь спинами к куску дерева. Дверная цепочка выскальзывает из моих рук, когда жесткий удар с той стороны чуть ли не отбрасывает нас троих в комнату. Схватив конец цепочки, я запираю дверь. Следует еще один сильный толчок, но цепочка удерживает дверь на месте, оставляя Эдварду маленькую щель, через которую едва ли можно что-то разглядеть.

- Белла, открой дверь. Нам нужно поговорить. – Взгляд его зеленых глаз кажется темным и непоколебимым. Я вспоминаю всю нежность, что они излучали, когда он встал передо мной на колени прошлой ночью.

Я люблю тебя, Белла.
Прости.
Я люблю тебя…

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я надежно прижимаюсь спиной к двери.
- Нам не о чем разговаривать. Уходи, или Элис позвонит в полицию.

- Элис там? – раздается откуда-то голос Джаспера.

Лицо Элис сразу становится радостнее.
- Джаспер?

Роуз фыркает и толкает подругу локтем под ребра.

- Эдвард, я серьезно, - произношу я. – Говорю тебе в последний раз: оставь меня в покое.

- Белла, если ты не отстегнешь цепочку, я сломаю дверь. В любом случае мы войдем в квартиру. У меня есть новые данные, которое тебе необходимо услышать.

Собрав всю храбрость воедино, я смотрю на Эдварда сквозь щель между дверью и стеной. Хоть и вижу только часть его лица, можно с уверенностью сказать, что выглядит он лучше, чем вчера. С кожи пропал нездоровый желтый оттенок, отчетливо просматривается линия недавно чисто выбритых подбородка и скул.

Оставайся сильной, Белла.

- У тебя было достаточно возможностей объясниться, - произношу гораздо более дерзко, чем ожидала. – Почему всегда сначала дело доходит до ссоры, и только потом ты желаешь рассказать мне правду?

Роуз хмыкает.
- Потому что он безумный, властный и психически больной человек!

Эдвард скрежещет зубами.

За его спиной появляется Эммет, усмехаясь.
- Ха, похоже на твое описание.

Глаза Роуз становятся шире.
- Эммет?

- Привет, Хейл. – Показная храбрость превращает слова Эммета из просто приветствия в приглашение.

К достоинству Роуз надо отметить, что на ее лице улыбка мелькает лишь на секунду, а потом выражение возращается к привычно строгому.

- Придурок, как ты посмел появиться здесь после всего, что пережила Белла из-за тебя?

- И, Джаспер Уитлок, почему ты мне не позвонил? – кричит Элис. – Это совсем плохо.

- Я, эмм, был очень занят, - растерянно произносит Джаспер.

Роуз фыркает.
- Конечно, вы чуть не убили нашу подругу, а потом держали ее в заложницах.

- Белла, прекрати этот абсурд и убери чертову цепочку. – Здоровым плечом Эдвард пихает дверь, но мы втроем остаемся непоколебимы. – Ты обязана меня выслушать.

- Ты можешь всё сказать из коридора.

- Это персональная информация. Я не могу ей делиться через щель в двери.

Проходят секунды. Тупиковое положение не меняется. Я смотрю на Роуз. Она кивком головы разрешает впустить Эдварда. Начинающий журналист в ней не может отказаться от хорошей истории, которую, уверена, подарит нам мужчина. Смотрю на Элис. Она улыбается и оживленно кивает.

Вот вам и сила девушек.

Вдвоем они отходят от двери.

Опять все сначала.

Я отстегиваю цепочку, и Эдвард заходит в квартиру. Когда вновь смотрю на его отглаженный дизайнерский костюм, вся нежность, что я чувствовала к нему, исчезает. Уверенный руководитель опять передо мной, в его позе виднеются власть, престиж, уверенность, на мгновения стирая из памяти того беззащитного раненого мужчину, что я видела менее двадцати четырех часов назад. Он слегка небрежно держит руку, никто бы и не подумал, что его ранили. Он даже успел постричься.

Господи. Даже подумать страшно, что всего пару минут назад я лежала в полном беспорядке и звонила на работу, чтобы сообщить о своем плохом самочувствии.

Я делаю несколько шагов назад и впервые жалею, что живу не в таком огромном пентхаусе, как у него. Даже если буду стоять в самом дальнем углу, дистанция между нами будет мала.

Войдя в квартиру, Эммет кивком приветствует Роуз.
- Раз снова увидеться, красавица.

Перебросив через плечо волосы, Роуз осматривает его с головы до ног, изогнув бровь. Улыбка Эммета не исчезает, сияя безудержной энергией, которая сможет растопить словно паяльная лампа – ледяную скульптуру. В конце концов подруга кивает, едва скрывая улыбку и покрывшиеся румянцем щеки.

Джаспер просовывает в дверной проем голову и видит Элис, уставившуюся на него в ответ, ее глаза широко раскрыты, а руки – скрещены на груди.

- Привет, Джаспер, - произносит она.

Джаспер осторожно смотрит на нее, будто пытаясь определить, безопасно ли к ней подойти – и всё это парень, который своим мастерством владения оружия может посоперничать с самим Рэмбо. Вероятно, он решил, что угроза атаки невелика, поэтому немного расслабился и зашел в квартиру.

- Здравствуй, Элис.

- Ты же собирался позвонить мне, да? – Она раскачивается взад-вперед. – Ну, если бы не был вовлечен в ситуацию со стрельбой?

Я закатываю глаза. Подруга может пофлиртовать с мужчиной в черном сколько ей угодно после ухода Эдварда.

- Что ты хотел сказать мне, Эдвард? – Я скрещиваю на груди руки и смотрю на него.

Проходит несколько секунд, отправляя нас в то время и в то место, где слова о любви, отчаянные, нежные прикосновения – все, что мы помним. Затем выражение его лица становится жестче, и я понимаю, что одних этих воспоминаний недостаточно, чтобы спасти нас.

- Белла, я понимаю твои тревоги, - произносит он. – Случившееся в эти выходные – абсолютная неожиданность и полностью моя ошибка. Ты попала в опасность вследствие моей халатности и…

- Ты уже говорил это, Эдвард. Мне не нужны новые извинения. Я хочу объяснение.

Эдвард слегка выпячивает губы и осматривает комнату.
- Белла, я уже говорил: не могу объяснить тебе всего.

Его продолжающаяся уклончивость высвобождает мою ярость, напористость. Понимаю где-то внутри, что заслуживаю лучшего, чем нового унижения от него.

- Кто были те люди? – Делаю шаг навстречу к нему. – Почему они пытались убить нас?

- Это не мне объяснять.

- Тогда какого черта ты пришел сюда? – Слезы покалывают глаза. Движением, которое для меня совсем несвойственно, я делаю еще шаг вперед и заношу ладонь, чтобы дать ему пощечину, но его рука успевает схватить мое запястье.

- Но я привел кое-кого, кто сможет объяснить. – Эдвард поворачивает голову в сторону и кивает Эммету. Тот исчезает где-то в коридоре.

Спустя мгновение в дверном проеме появляется фигура.

Моя ладонь взлетает ко рту.
- Отец?

---

Просим прощения у всех читателей за такую катастрофическую задержку, но, к сожалению, так сложились обстоятельства. Хотим вас уверить, что историю никто не бросает
Спасибо Нине за помощь с главой!
Приходите на форум, будем всем там рады.