Команда Лисбон последовала за скорой в больницу.

Они бросились на улицу, как только их нашла Бренда, но все, что смогли заметить, – как босса погружают в машину. Ничего больше. Они не знали, что именно случилось с Терезой.

Зато знал Джейн. Он влетел в больницу, готовый узнать, где Лисбон. Дружелюбная медсестра посмотрела на него из-за стойки, и в ее глазах промелькнули страх и паника.

– Сэр, вы в порядке? Вам нужен доктор? – спросила она.

Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что она имела в виду. Вся его одежда была покрыта кровью. Не его.

Он покачал головой.

– Нет, я в порядке… я, эм, привез своего друга.

Она медленно кивнула. Прежде чем он смог спросить о местонахождении Лисбон, в больницу влетели Чо, Ригсби и Ван Пелт.

– Джейн! – синхронно воскликнули они.

– Что случилось? – спросил Ригсби. – Шеттрик сказала, что она ранена.

Он просто покачал головой.

– На нее напали. Я нашел ее на парковке.

– Она сказала, кто это сделал? – включил профессионала Чо.

– Она была не в состоянии сделать это. – Это было преуменьшением. Джейн никогда не видел Лисбон в таком виде, шокированную и не в себе. Он надеялся, что никогда больше и не увидит ее такой.

– Как это произошло? – голосом, полным эмоций, спросила Грейс.

Никто не знал ответа на этот вопрос, а Джейн – тем более. Лисбон всегда была примером силы и власти. Она была несокрушимой. Нереально было поверить в то, она позволила этому случиться с собой, что кто-то мог действительно ранить ее.

Однако сейчас вопрос «как» уже не имел значения.

Джейн не ответил Грейс и повернулся к медсестре, с которой разговаривал до приезда друзей.

– Извините, мы приехали к Терезе Лисбон.

Женщина кивнула.

– Минутку. – Она застучала пальцами по клавиатуре и вскоре озвучила то, что было написано на мониторе: – Ее уже зарегистрировали, и прямо сейчас она находится в комнате для осмотров. Как только врачи закончат, ее передадут в руки медсестер-криминалистов (П. переводчика: Forensic Nurse – относительно новое направление. Это нечто среднее между врачами и органами правосудия. Более подробно здесь).

– Мы из КБР, – Чо выступил вперед и показал значок. – Нам нужна вся информация о ее состоянии. – Джейн знал, что для дела это было необязательно, но в чем польза значка, если порой его нельзя было использовать в личных целях?

– Я дам вам знать, когда вы сможете увидеть ее.

Теперь им оставалось только ждать, и, вероятно, сейчас это было самым трудным.

Время шло медленно. Ригсби был единственным, кто не сидел в кресле, а продолжал ходить туда-сюда. Другие люди в комнате ожидания смотрели на команду с любопытством в глазах, но чаще всего – на Джейна, пытаясь понять, откуда у него на одежде взялась кровь.

Вскоре в комнату вошел Уэйнрайт, прерывая их ожидание.

– Вам сообщили что-нибудь?

– Все еще ждем, – покачал головой Чо.

Уэйнрайт тяжело вздохнул и провел рукой по лицу.

– Кошмар. – Это слово точно описывало все, что произошло.

Он твердо посмотрел на команду.

– По правилам вам нельзя браться за это дело. – Все тут же напряглись, но он остановил их, подняв руку. – Однако я знаю, что вы не послушаетесь, поэтому сделаю исключение. Агент Чо, вы теперь главный. Я знаю, что вы сделаете все возможное, чтобы найти этого человека. Место преступления оцеплено, и никто ничего не тронет, пока вы не приедете. Поговорите с агентом Лисбон, узнайте, что произошло, а затем езжайте в отель. Все хотят, чтобы нападающий был пойман как можно скорее.

На данный момент это была прекрасная новость. Хотя бы в этот раз им не придется придумывать никаких уловок, чтобы раскрыть дело. Правила их, конечно, не остановили бы, но действовать в полную силу было куда удобнее, чем искать подходы с разных сторон.

Уэйнрайт посмотрел на экран мобильного.

– Мне надо вернуться обратно: Бертрам воюет с прессой и все гости напуганы. Но позвоните мне, как только что-то выясните. Я хочу узнать о состоянии Лисбон как можно скорее.

После этого он ушел. Это было хорошо: в конце концов, это были семейные дела.

Наверное, прошел еще час, прежде чем в комнату вошел доктор и обратился к медсестре за стойкой. Она указала на их маленькую группу, и они тут же поняли, что сейчас все узнают.

– Вы здесь из-за мисс Лисбон?

– Да, – ответил за всех Чо.

Доктор кивнул.

– Что ж, она в сознании и уже может соображать. Мы на всякий случай сделаем МРТ, хотя я не думаю, что травмы ее головы слишком серьезны. К сожалению, сотрясение мозга все-таки есть. Также у нее сломано запястье, и нам придется зашить раны на руке и голове, но, в целом, ей очень повезло.

Джейн никогда бы не применил последнее слово к данной ситуации.

– Мы можем увидеть ее? – быстро спросила Грейс.

– Она на третьем этаже, – сообщил доктор, – в палате триста одиннадцать. Но я должен предупредить: она не похожа на саму себя.

Это все, что им было нужно. Они бросились к лифту, а затем нетерпеливо ждали, чтобы он отвез их на нужный этаж. Лисбон была в частной палате, подальше от всей суеты.
Она подняла голову, услышав звук открываемой двери, и одарила всех маленькой неуверенной улыбкой.

На нее было трудно смотреть.

Засохшая кровь была смыта, но теперь лицо и шею покрывали красные и лиловые синяки. Глаз опух, а волосы висели безжизненными прядями. Левая рука была покрыта бинтами, гипс должны были наложить позже. Джейн услышал резкий выдох коллег. Они знали, что их ожидает, но все еще не были готовы к реальности. Ему самому потребовались все силы, чтобы не дрогнуть.

– Это… это был интересный вечер, – нарушила тишину Лисбон, сухо усмехнувшись. Она попыталась взбодрить всех, дать им понять, что все хорошо, но обмануть Джейна ей не удалось.

Никто не рассмеялся, но все хотя бы немного расслабились.

– Да уж, – тихо согласился Ригсби.

Чо сфокусировал на ней свой взгляд.

– Можете рассказать, что с вами случилось?

Лисбон выдохнула и прикрыла свой глаз, тот, который еще открывался.

– Эм… я вышла подышать воздухом. Кто-то подошел сзади и… застиг меня врасплох.

– Вы узнали его?

Она покачала головой.

– Было темно, и я никогда не видела его лица. Но он был высоким. Белый, длинные волосы. М-м-м, на нем были темные брюки и белая рубашка… бабочка. Я помню бабочку. – Лисбон нервно втянула воздух. – Я боролась. Поцарапала его. Я знаю, что сделала это.

– Он что-нибудь говорил?

– Нет, – ответила она. По ее щеке скатилась слеза. – Он молчал.

Ригсби вышел вперед.

– Мы найдем его, босс, – он положил руку ей на плечо, и она вздрогнула. Все ее тело напряглось. Она кивнула и откинулась назад, чтобы Уэйну пришлось убрать свою ладонь.

Джейн не отводил от нее взгляда ни на секунду.

– Я буду в порядке, – спокойно сказала она, – правда. Это хорошая больница, а со мной случались вещи и хуже.

Это было ложью.

Но другие члены команды приняли это. Они хотели верить в то, что она говорила, в то, что все было не так плохо.

– Мы поедем на место преступления, – заявил Чо. – А завтра дадим вам знать, что нашли.

– Ладно, – никто из них не сдвинулся, и она вновь улыбнулась. – Я буду в порядке. Вы можете идти.

Джейн все еще смотрел на нее.

Чо был первым, кто вышел из палаты. За ним поспешили Ригсби и Ван Пелт. Под взглядом консультанта улыбка Лисбон медленно исчезла. Он последним покинул комнату и закрыл за собой дверь.

– Ван Пелт, – приказал Чо, – останься с Лисбон. Когда медсестры-криминалисты соберут улики, вези их в КБР. Если что-то случится, звони.

– Хорошо. – Грейс была счастлива взять на себя эту обязанность. Она больше чем просто хотела помочь своему боссу и другу.

– Мы поедем в отель, – продолжил Чо, – и сообщим тебе, когда что-нибудь обнаружим.

Они с Ригсби повернулись, чтобы уйти, но Джейн не сдвинулся с места.

– Я догоню вас, – пообещал он.

Они не стали задавать лишних вопросов. Больше никто не интересовался его мотивами. И вот снова.
Он немного улыбнулся, смотря на Грейс.

– Думаю, Лисбон хочет немного кофе. Оно ей поможет, да и тебе тоже.

Она всматривалась в него в течение секунды, но, как и остальные, решила не уточнять.

– Ладно.

Он подождал, пока она не ушла, и только потом зашел в палату к Лисбон.

Она не удивилась, снова увидев его. Встретившись с ним взглядом, она постаралась улыбнуться.

– Я в порядке, Джейн, правда.

Он ничего не сказал, лишь продолжил смотреть на нее. Его лицо было серьезным. Он хотел, чтобы она поняла, что сейчас врать не стоит.

Лисбон попыталась вновь:

– Все лучше, чем кажется.

– Мы оба знаем, что это неправда.

Значение его слов быстро ударило по ней. Фальшивая улыбка и бодрый взгляд сменились страхом и стыдом. Она больше не могла смотреть на него, поэтому сконцентрировалась на стене за его головой.

– Я буду в порядке.

– Нет, – голос Джейна был твердым и решительным, – не таким образом.

Другая слеза скатилась по ее щеке, и она покачала головой.

– Я не хочу говорить об этом, Джейн.

Сейчас имело значение только то, что ей было нужно, а не то, чего она хотела.

– Я знаю, что случилось, Лисбон, – она отказывалась смотреть на него, даже когда он сделал шаг вперед, останавливаясь около кровати. – Ты должна рассказать им. – Она замотала головой. – Нет, Лисбон, ты не можешь скрывать это от них. Они все равно узнают, это не то, о чем можно умолчать. – Он замолчал, колеблясь из-за своих следующих слов. Он не хотел давить на нее. Не тогда, когда ей уже было так больно. Но… так было надо. – Если не расскажешь ты, то это сделаю я, – твердо пообещал он. – Я не буду скрывать это.

Лисбон встретилась с ним взглядом. Он мог видеть это. Ей было страшно и больно, но все другие эмоции затмевал стыд. Стыд от того, что это случилось с ней, что она была застигнута врасплох и столь ужасно оскорблена. Она была копом.

И никогда не должна была стать жертвой.

Джейн надеялся, что она могла видеть правду в его глазах. Держать все в себе – это ранит ее еще больше. Она должна была дать им всю информацию, чтобы они нашли этого человека. Она не хотела быть одной из тех, кто молчал. В конце концов, эти женщины причиняли себе еще больше вреда, даже если никогда не признавались в этом.

Молчание, наступившее в комнате, было нарушено приходом медсестры.

– Ой, – воскликнула пожилая женщина с добрым лицом и седыми волосами, – простите. Я зайду позже.

– Нет, – остановил ее Джейн, – я уже ухожу.

Медсестра улыбнулась и зашла в комнату.

– Меня зовут Венди, и я знаю, что вы офицер, поэтому, уверена, вам известно, что я буду делать. – Лисбон кивнула, но женщина все равно объяснила: – Я сделаю несколько фото и заберу вашу одежду в качестве улик.

Джейн все еще стоял в дверном проходе, наблюдая за Терезой. Сестра подошла к столу, где лежала одежда, с тех пор как Лисбон переодели в больничный халат.

– Здесь только одна туфля.

– Эм… вторая потеряна.

Венди кивнула и продолжила свою работу, кладя обувь в специальный пакет и аккуратно складывая порванное платье. Вдруг она замерла и повернулась к Лисбон.

– Я не вижу ваших трусиков. Лифчик на месте, но трусики – нет.

Она начала дрожать и вытерла слезы. Сестра тут же обо всем догадалась. Она подошла к Лисбон, но не коснулась ее. Вместо этого тихо спросила:

– Следует ли мне отправить тебя на специальные анализы, дорогая? (П. переводчика: Rape kit – анализы, которые берут у женщин, сообщающих об изнасиловании, после чего переправляют их прокурору с целью дальнейшего проведения генетической экспертизы)

Наступила долгая тишина. Лисбон смотрела не на Венди. На Джейна.

Он терпеливо ждал ее ответа.

В конце концов, она кивнула и прошептала:

– Да.

Он не улыбнулся, но надеялся, что она знает, что он гордился ей. Вместо этого он одобрительно качнул головой и вышел из комнаты.

Идя к лифту по коридору, он сглотнул комок в горле и пробежался дружащей рукой по волосам, пользуясь этими несколькими моментами, чтобы собраться с силами.

Он знал.

Он знал, что случилось, с того самого момента, как увидел ее. Но все стало реальным только тогда, когда она произнесла это вслух. Все эти годы он боялся, что Лисбон причинят вред, но он всегда думал, что это сделает Кровавый Джон. Он не мог предположить, что это сделает кто-то другой.

Он никогда не думал, что ее изнасилуют.



Уже было за полночь, но в отеле все еще было ярко, когда Джейн въехал на парковку. Служебные машины были повсюду, отбрасывая красные и синие тени на всех, кто здесь собрался. Желтая лента разделяла улицу на те участки, где могла действовать полиция, а где должны были находиться люди и пресса. Джейну пришлось показать карточку КБР, чтобы пройти мимо охраны.

На ступеньках Плазы Бертрам был окружен толпой репортеров, быстро записывающей его слова и делающих тонны снимков. Ему на самом деле было трудно что-то сказать, кроме того, что на одного из агентов напали, но КБР уверено, что преступник вскоре будет пойман. Он не знал всех деталей, а особенно – самую главную.

Джейн пролез под лентой и подошел к криминалистам, фотографирующим тротуар. Следы крови Лисбон были пронумерованы, зафиксированы и навсегда вложены в папку о новом деле.

– Послушайте, мы уже дали все показания, – натянуто проговорил какой-то мужской голос.

Джейн посмотрел в ту сторону и увидел Ригсби, стоящего около серебристого Ягуара. Рядом находился мужчина за сорок с небольшим лет, его спутницей была полуодетая женщина – наверняка трофей на вчерашний вечер. Одной рукой он держал ее, а другой – ключи от машины. – Мы ничего не знаем. Можем мы просто сесть в машину и уехать?

– Простите, сэр, но все, что находится за этой линией, считается местом преступления, – ответил Ригсби. Рука, крепко сжавшая фонарик, давала понять то, что он был не в настроении спорить.

– Мы заплатили, чтобы приехать сюда, – выступил мужчина, – пожертвовали деньги вашему Бюро, а взамен получаем такое отношение?

– Сэр, вам пора. Сейчас.

– Да господи, никого не убили же.

Джейн увидел, как фонарик дрогнул. Даже в этой темноте можно было заметить, как спокойное выражение лица его коллеги сменилось на ярость. Он повернул руку, чтобы осветить машину, и указал на следы крови, которые оставила Лисбон, пытаясь устоять на ногах.

– Вы видите это? Это кровь моего друга. На нее напали, пока вы все пили и танцевали. Ваша машина – это улика, так что вызовите чертово такси или же убирайтесь отсюда.

Джейн не смог бы сказать лучше.

Мужчина фыркнул и ушел вместе со спутницей, бормоча о том, что надо поговорить с начальником Ригсби о его поведении. Он и понятия не имел, что в данном случае начальника не будут волновать его чувства.

– Эй, – кивнул Ригсби, увидев Джейна, – как она?

– Настолько хорошо, насколько возможно, – ответил он. Что значило – отвратительно.

– Джейн, – позвал Чо, стоя чуть дальше Уэйна. – Ты нашел ее здесь?

Ноги Джейна налились свинцом, пока он приближался к месту, на которое ему указали. Он встал именно туда, откуда увидел спешащую от него Лисбон, и кивнул.

– Она была прямо там, – и указал на место, которое уже пометили. Кровь покрывала землю. – Я позвал ее, и когда она повернулась, она сказала, что пыталась найти машину. – Он отвел глаза в сторону, сфокусировав взгляд на уличном фонаре. – Она была в шоке и совершенно не соображала, что делала.

Чо кивнул и указал вправо.

– Она пришла оттуда. Мы все еще идем по следу крови, но это займет некоторое время: нам надо пометить каждую каплю.

Джейн не особо знал, что такое терпение. Пусть свою работу делают криминалисты. Он собирался найти место, где все случилось, куда быстрее.

Он развернулся и направился ко входу в здание.

– Джейн? – крикнул в след ему Чо. – Джейн, что ты делаешь?

Он не ответил. Знал, что они последуют за ним. Он приподнял ленту и завел ее за голову, направляясь к ступенькам, и свернул от толпы в сторону, надеясь, что было слишком шумно и людно, чтобы заметить его.

– О, а вот и мужчина, нашедший ее! – воскликнул Бертрам. – Наш консультант, Патрик Джейн. Вы можете рассказать, что случилось?

Он прошел мимо, игнорируя вопросы жаждущих информации репортеров и приказы директора. Он открыл дверь и вошел в фойе. Охрана и некоторые агенты КБР допрашивали задержавшихся гостей. Команда Лисбон все еще вела дело, но так как это было совместное расследование, были подключены все подразделения.

Джейн прошел мимо свидетелей и вошел в главный зал. Музыкальная группа уже ушла, но уборку никто не начал, поэтому столы были полны тарелок и бокалов для шампанского. Он остановился в центре комнаты, где танцевал с Лисбон всего пару часов назад.

– Джейн, что ты делаешь? – спросил Ригсби, когда они с Чо остановились в нескольких шагах.

– Повторяю ее действия, – объяснил тот. Он поднес один палец к губам и вернулся мыслями к танцу. С его стороны это было непроизвольное действие. Он знал, что она хотела потанцевать, и совершенно не возражал. Однако этот танец был совсем не похож на тот, что проходил на встрече выпускников. По каким-то причинам он казался более личным. Она тоже это почувствовала.

– Мы танцевали, – сказал Джейн коллегам.

Он вспомнил, что когда песня закончилась, дыхание Лисбон было быстрым и резким, а сама она вся покраснела. Она отступила от него и взглянула в сторону выхода – туда, куда могла сбежать.

– Она сказала, что хотела подышать свежим воздухом.

Он пошел дорогой Лисбон, продвигаясь к выходу. Сейчас он был снова снаружи, откуда открывался отличный вид на нижний этаж главного зала. Она, вероятно, стояла здесь и смотрела сквозь стекло, пытаясь собрать мысли в кучу. Она была той женщиной, которая боялась эмоций, которые не могла контролировать. Она пришла сюда, чтобы собраться и снова вернуться внутрь.

– Она была здесь одна, – продолжил Джейн. – У нее не было оружия, и ее поймали врасплох. Он видел это. И использовал это как свое преимущество.

На красной кирпичной стене было темное сияющее пятно. Джейн придвинулся и кивнул:

– Все началось здесь, – он указал на кровь и один темный волос, прилипший к ней. – Он ударил ее головой по стене, чтобы она потеряла ориентацию.

Несколько листов с куста были сорваны с веток и лежали на траве. Он мог видеть немного придавленную, а кое-где и вырванную из земли траву.

– Она упала, и он потянул ее в эту сторону.

– Джейн, подожди, нам надо отметить это, – вклинился Ригсби, но Патрик не обратил внимания. – Джейн!

– Он вывел из ее боевого состояния, – продолжил Джейн, – она не могла бороться в полную силу.

Придавленная трава заканчивалась около тротуара, но недавний дождь, сделавший землю мокрой, с легкостью выдавал того, кто выходил на асфальт. На нем были видны грязные следы с ботинок ублюдка и каблуков Лисбон.

– Он остановился здесь, – махнул Джейн. – Она начала бороться. – На бетоне были видны зеленый материал туфель и вырванные с корнем волосы.

– Он, наверное, снова ее оглушил.

Джейн ощутил дрожь, стоя в том же месте, что и тот человек, который напал на Лисбон. Но ему надо было закончить. Он заставил себя перестать думать об этом и обвел улицу в поисках следующей точки. Это заняло лишь мгновение, и он указал: – Сюда.

Он сошел с тротуара и увидел зеленую туфлю Лисбон на обочине.

– Чо, Ригсби, здесь ее обувь.

Они склонились к земле, и Ригсби поставил желтый маркер рядом с уликой. Очевидно они решили повременить со снимками до тех пор, пока Джейн не закончит. Он продолжил идти вокруг Плазы, пока не оказался в аллее между черным входом на кухню и итальянским ресторанчиком по соседству.

Он замер на месте и оглядел пространство вокруг. Около стены стоял большой зеленый мусорный бак. Разбитые бутылки от пива, смятые банки от содовых и другой шлак заполняли весь тротуар. Однако сейчас внимание привлекала кровь, испачкавшая бетон.

– Это случилось здесь, – проговорил Джейн. Он не обращался к своим напарникам: у них были глаза, и они сами могли все увидеть. Эти слова были нужны для того, чтобы его мозг окончательно обработал эту информацию. Стоит закрыть глаза – и это ужасное место займет очередное место в аду, который он видел во снах.

– Боже милостивый, – ахнул Ригсби.

Чо окинул это место пристальным взглядом, ища маленькие детали, необходимые для рапорта.

– Она боролась, – заметил он, – и сильно.

Джейн кивнул. Он подошел ближе, присев, чтобы было лучше видно.

– Он несколько раз ударил ее головой об асфальт. Он знал, что она будет бороться изо всех сил, поэтому оглушил ее.

– Ты думаешь она была без сознания? – спросил Ригсби. В его голосе слышалась неприкрытая надежда на то, что она находилась в отключке, пока мужчина уродовал ее тело.

Джейн покачал головой.

– Он хотел, чтобы она знала, что происходит. Тут что-то личное.

Чо и Ригсби принялись расставлять номера и делать заметки. Патрик просто смотрел на липкую кровь. Казалось, что ее слишком много. Она боролась. Боролась, но он был слишком силен. Сердце Джейна сжалось, когда он понял, что она осталась здесь совершенно одна, беззащитная и одинокая, обреченная на бесконечные страдания.

– Кажется, это часть ее платья, – сказал Чо, и это вернуло Джейна в реальный мир.

Он встал и огляделся вокруг, пытаясь увидеть что-нибудь еще. Запонку, оторванный рукав, кошелек – вдруг бог Лисбон был милосерден.

Нет. Не был.

Но около мусорного бака, стоящего рядом с отелем, лежал другой кусочек ткани. Джейн ощутил, как все внутри заледенело. Его руки закололо, словно он коснулся льда. И что-то потянуло его вперед, пока он не остановился около этой ужасной вещицы.

Это были черные шелковые трусики, по краям которых шли кружева, в некоторых местах отодранные от швов и висящие безжизненными лоскутами. Одна сторона была полностью порвана – так снять значительно легче.

Джейн был уверен, что его лицо стало белым, и он почувствовал, как дрожит. Он знал, что это произошло, только увидев ее, но держа в руках неоспоримое доказательство, он ощущал все совсем по-другому. Здесь, на этой грязной нечестивой земле Лисбон была изнасилована.

Часть его хотела схватить трусики и засунуть их в карман. Их никогда не было здесь. Ничего не произошло. Ее лишь избили, не больше. Но эта фантазия не могла стать реальной.

Лисбон хватило смелости признаться во всем сестрам-криминалистам. Даже если бы он и спрятал этот кусочек ткани, остальные все равно бы узнали. Он имел в виду то, что сказал: он не станет это скрывать.

Но он не мог заставить себя сказать «изнасилована». Это ужасное слово встало комком в горле, обжигая его.

– Ригсби, – совершенно безжизненным голосом сказал он. Внутри него только что умерла какая-то часть, и это можно было услышать. – Упакуй это.

– Что? – спросил тот из-за его спины. Джейн не отрывал глаз от улики. Не мог.

Ригсби зашевелился и затем замер. Он резко втянул в себя воздух, но так и не выдохнул. Чо появился с другой стороны от него и так же посмотрел через плечо Джейна. Он, кажется, вообще перестал дышать.

– Это ее?.. – Ригсби не смог закончить предложение.

Джейн кивнул.

– Нет, – прошептал Уэйн, – пожалуйста, нет.
Они молча продолжили смотреть на трусики. Этот кусок ткани был громче любых слов. Он давал понять, как сильно она страдала и кричала в агонии. Он давал понять, что ничего не закончилось. Вероятно, никогда не закончится.

Чо наконец-то оторвал взгляд. Он сделал три шага вперед и ударил кулаком по мусорному баку, и по улице пронесся протяжный звук. Джейн и Ригсби стояли на месте: они ничего не могли для него сделать.

– Должны… должны ли мы позвонить в больницу? – спросил Уэйн.

Консультант покачал головой.

– Они уже знают.

Затем он увидел, как Чо потирает руку, разминая болящие пальцы.

– Как рука?

– Нормально.

– Тебя должны осмотреть.

– Я в норме.

Джейн не хотел спорить. Он знал, что чуть позже Ригсби заставит его сходить к врачу. Кроме того, серьезных повреждений быть не могло. Он хотел переживать больше, правда хотел, но все казалось бессмысленным. Его тело функционировало нормально, но вот разум – нет. Он мог думать о чем-то простом. Не хотел думать о муках Лисбон.

Он вернулся обратно к пятнам крови, сейчас помеченных цифрами.

– Она боролась, так что наверняка остались следы. Поцарапанное лицо – это уж точно. Его одежда должна быть порвана и окровавлена.

– Джейн, – указал Ригсби, – твой костюм.

– М-м-м?

– Это улика.

Он посмотрел вниз на арендованный смокинг. Белая рубашка была вся в крови Лисбон, от воротника и до самого ремня. Даже черный пиджак пах железом.

– Ох, – выдохнул он, теперь его голос был мертвым, – я переоденусь и сдам все.

Ригсби коротко кивнул. Все эмоции были настолько сильными, что становилось больно физически. Джейн, контролирующий все эмоции, чувствовал себя выпотрошенным. Ему надо было уехать отсюда. Еще немного времени здесь – и он окончательно сломается.

– Позовите сюда криминалистов, – попросил он коллег, – надо все засвидетельствовать.

– Я позвоню, – взял на себя это Ригсби.

Джейн кивнул и развернулся, чтобы уйти. Он не пошел обратной дорогой, предпочтя ей еще не осмотренную аллею, и спустился вниз по бетонным ступенькам. Здесь росло достаточно густое дерево, сильно обрезанное и стоящее в одиночестве. Он сел, откинувшись спиной на его ствол.

Его ладони тряслись, и он не мог дышать. Он пытался снова и снова, но никак не мог вдохнуть в себя воздуха. Он почувствовал, как глаза заволакивают слезы, и сдался, позволяя им течь по щекам. Он не рыдал. Просто позволял им катиться вниз, с трудом дыша.

Он позволил себе эту слабость здесь. Там, где она могла не увидеть его. Теперь ему надо было быть сильным.



Ничего более унизительного, чем осмотр медсестры-криминалиста Лисбон не испытывала. Она знала об этой процедуре, читала про нее, когда работала в Сан-Франциско; это всегда было просто частью дела, сбором улик, но она никогда не видела, как кто-то проходит через это… и уж точно не думала, что сама когда-то окажется на месте пациента.

Сперва ей надо было рассказать обо всем в подробностях, а о насилии – в особенности. Она не смогла посмотреть женщинам в глаза, делая это. Удар в живот и по лицу. Голова, врезающаяся в стену и бетон. Укус в плечо, язык на ее лице. Проникновение во влагалище. Нет, у него не было презерватива.

Затем она лежала, позволяя врачам делать снимки: окровавленных рук, лица, головы, заплывшего глаза и сломанного запястья. Так же снимали все на месте преступлений, только сейчас она не была трупом. Они уделили особо внимание ногтям, ища под ними следы ДНК; запястью, очищая его от крови; и образцам кожи.

Самым ужасным был момент, когда ей пришлось лечь на спину и раздвинуть ноги для гинекологического осмотра. Она не смогла подавить дрожь и слезы. Сестра была максимально тихой и осторожной, смывая следы спермы и собирая лобковые волосы.

После она вытерпела долгий разговор о ЗППП и ВИЧ-инфекциях, а также о возможном риске беременности. Ей дали множество таблеток, чтобы она могла избежать любых венерических заболеваний. Но ей все равно было необходимо сдать кровь на анализ. И, конечно же, ее ждало утро «после».

После осмотра Венди составила детальный отчет, а потом, ободряюще улыбнувшись, оставила Лисбон одну – наконец-то. Этот процесс занял очень много времени. Почему-то теперь она чувствовала себя куда более обнаженной. Ей казалось, что над ее телом вновь надругались.

Она закрыла глаза, зажмурив их. Но не уснула: не было ни единого шанса, что она сделает это. Возможно, никогда больше. Но, закрыв глаза, она могла притвориться, что не находилась в больнице, что ее только что не осмотрели и что она не была изнасилована. Это был лишь ужасный кошмар, от которого она вскоре проснется и поймет, что все хорошо.

Ложь была куда приятнее правды.

Ее глаза все были закрыты, когда она услышала звук шагов. Лисбон не хотела никого видеть, а свою команду – особенно. Они узнают, что случилось, выяснят это, и если не от Джейна, то от врачей. Может, увидев ее спящей, они уйдут. Она хотела притворяться и дальше, что это все нереально.

– Это она? – прошептал незнакомый женский голос.

– Да, нам надо отвезти ее на МРТ, – ответил другой. – Стоит ее будить?

– И заставить ее идти самой? Посмотри же на нее. Иди привези инвалидное кресло.

Лисбон услышала, как одна из медсестер ушла, а другая, которая, наверное, была старшей, осталась.

– Бедная малышка, – прошептала она, беря медицинскую карту. – Ну, Лавиния, надеюсь, они скоро его найдут.

– Кто такая Лавиния? – не сдержалась Лисбон. Она открыла глаза и увидела шокированное лицо светловолосой женщины.

– Ох, простите. Я думала, что вы спите, – ответила сестра, имя которой, судя по бейджику, было Хелен. – Дорогая, вас надо отвезти на МРТ.

– Меня зовут Тереза, – заупрямилась Лисбон. – Кто такая Лавиния?

Та немного покраснела, очевидно смущенная тем, что ее поймали.

– Мой муж – профессор английской литературы, и порой наши миры сталкиваются. – Лисбон хотела спросить что-то еще, но была прервана вошедшей молодой женщиной в униформе. – Тереза, это Эми. Она отвезет вас на обследование.

Хелен помогла ей выбраться из кровати и сесть в кресло. Лисбон ненавидела, что с ней обращались, как с инвалидом, но все тело очень болело, и ей не нравилась эта боль. Однако зависеть от кого-то ей претило.

Эми, наверное, была интерном: она отчаянно пыталась завязать разговор, пока Лисбон не говорила ни слова. Она не могла перестать думать о том, о чем говорили сестры.

Без сомнений, они знали, что с ней случилось. Следовательно, новость о том, что на нее напали, распространилась по больнице быстро. Замечательно: она была не только жертвой насилия, но еще и предметом жалости.

Лавиния. Та женщина назвала ее Лавинией.

Кто это?

[

Джейн забрал из машины сменный костюм, все еще убранный в пакет из химчистки, и переоделся в мужском туалете КБР. Было уже около двух ночи, и здесь не было народа, собственно, как и везде, несмотря на недавнее происшествие с Лисбон. Ригсби и Чо все еще были около отеля, откуда Джейн поспешил уехать, прежде чем они рассказали Бертраму об изнасиловании. Он знал, что директор воспримет это только как неудобство для Бюро, а не как несправедливость.

Он положил костюм и стянул пиджак, позволив ему упасть на пол. В зеркале он увидел свое отражение: усталые, слегка покрасневшие глаза, более напряженная челюсть, свободно висящая бабочка на белой вечерней рубашкой. Ее ткань отлично впитала кровь Лисбон, и теперь ярко-красный цвет сменился на ржавый.

Галстук так давил на горло, что Джейн начал рьяно тянуть его, пока не услышал звук рвущихся ниток. Избавившись от узла, он кинул галстук на пол. Его пальцы неуклюже расстегивали крошечные пуговицы на рубашке. Он ненавидел смотреть на нее. Стоило ему распахнуть ее, он тут же с отвращением швырнул ее вниз. Он надеялся, что когда-нибудь ее сожгут. Он никогда больше не хотел ее видеть.

Голый по пояс, Джейн увидел то, что не заметил сперва: кровь Лисбон засохла у него на шее, вероятно тогда, когда он держал ее. Он открыл кран и заметил еще больше крови на руках. Большая часть размазалась, но только не под ногтями.

Он не воспользовался мылом, лишь тер руки под водой. Стекающая в раковину, она становилась бурой. Он намочил шею, смотря, как капли стекают вниз по плечам и мышцам груди. Он тер это место до тех пор, пока оно не стало алым – зато кровь исчезла.

Зеркало отображало то, каким он был: обнаженным. Он ненавидел это чувство, но оно не могло сравниться с тем, что испытывала Лисбон – это было куда сильнее.

Почему?

У него не было ответа на этот вопрос. Почему это случилось с ней? Это было нечестно. В жизни всегда так происходит, но в данный момент это не было оправданием. Из всех людей Лисбон заслуживала этого меньше всех.

Если бы он верил в бога, то начал бы ругать его. Но он не был верующим, и ему было не с кем спорить… кроме себя.

Он должен был остаться с ней. Не дать ей уйти. Его чертова нужда остаться наедине была причиной ее изнасилования. Если бы он был хорошим человеком, он бы потанцевал с ней подольше. Он бы отвел ее к краю танцпола, поболтал за шампанским, а затем бы отвел к машине, когда все закончилось.

С таким же успехом он мог просто передать ее в руки этому ублюдку.

Ненавидеть себя было легко – он делал это почти десять нет. Зачем еще и это чувство вины? Оно лишь доказывало, что он был проклятием для тех, о ком заботился. Однако самобичевание не могло поймать того, кто сделал это. Джейн должен был найти виновного и заставить его поплатиться за содеянное. Только это могло искупить его вину.

Он переоделся в запасную одежду и аккуратно сложил испорченный смокинг. Он бы с радостью смял его в кучу, но того требовали правила. А еще лучше – разодрал бы на кусочки и сжег, покончив с этим. Но он сделал то, что от него ждали, и занес это в отдел криминалистики.

Все работающие там были посвящены в дело Лисбон, поэтому, взяв одежду, они не задали много вопросов. Джейн был благодарен за это.

Ван Пелт вернулась за свой стол. Кажется, она просматривала список гостей и работников вчерашнего вечера. Он решил дать ей возможность работать в тишине и даже не поздоровался, идя к выходу.

Ему надо было вернуться в больницу.



Когда он приехал туда, сестра только вышла из комнаты Лисбон. Она улыбнулась и махнула головой в сторону двери.

– Простите, но она спит. Лучше зайдите попозже.

– Все в порядке, – ответил он, – обещаю, что не побеспокою ее. Просто мне претит мысль, что она находится одна.

Сестра кивнула.

– Ладно, но, пожалуйста, не шумите. Позвольте ей отдохнуть.

– Буду тих, как мышь, – заверил он, улыбаясь ей самой ободряющей улыбкой. Джейн знал, что она наблюдала за ним, когда он открывал дверь, поэтому очень тихо закрыл ее за собой, когда зашел внутрь.

Теперь, оставшись с Лисбон наедине, он взглянул в ее сторону. Она лежала, укутавшись одеялом по самую шею, ее глаза были закрыты.

– Ты ужасная актриса.

Она открыла глаза, но не пронзила его взглядом, как обычно.

– Я просто хотела, чтобы она ушла, – ответила она.

Джейн кивнул.

– Я понимаю. Хочешь, чтобы и я ушел?

– Нет, можешь остаться, – ответила она. – Ты хотя бы не улыбаешься фальшиво и не пытаешься меня разговорить.

– Ну, она же медсестра, это ее работа – быть дружелюбной. – Джейн занял кресло рядом с кроватью Лисбон. Она посмотрела на него, а затем снова откинулась на подушки. Сидя слева от нее, он мог видеть красную дугообразную полоску на шее. – Он поцарапал тебя? – спросил он, чертя на своей шее воображаемую линию.

Лисбон дотянулась до раны здоровой рукой.

– Нет, – ответила она, – не совсем.

Джейн открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но затем заметил кое-что странное. Ноготь не мог оставить столь тонкую линию, более того – он не мог оставить некое подобие узора. Единственное, что могло оставить такой след, – цепочка, на которой висел крестик Лисбон.

– Он забрал твой крестик, – констатировал он.

Через мгновение она кивнула. Этот факт больно ударил по нему. Еще во время первой встречи он обратил внимание на маленькое золотое украшение и узнал, что это подарок ее матери – единственное напоминание о ней после смерти. Он видел, как Лисбон сжимала крестик во время молитв в самые страшные для нее моменты. Он считал это бесполезным, но если этот символ веры помогал пережить тяжелые времена, то он не собирался ее критиковать.

Для нее украшение было источником спокойствия, а этот ублюдок забрал его как трофей. В этом было что-то дьявольское. Именно тогда Джейн молча поклялся, что вернет его Лисбон. Он не мог позволить кому-то столь отвратительному владеть столь ценной для нее вещью.

– Попытайся поспать, – попросил он, просто чтобы сменить тему разговора на что-то более приятное.

– Поспать. Забавно, – безжизненно отозвалась она.

Джейн знал, как она себя чувствовала, но он хотел, чтобы она отдохнула. Он мог бы загипнотизировать ее, но сейчас ему было важно ее доверие. Давление – не лучшая идея.

Она взглянула на него, ожидая его следующей реплики, но он молчал: не собирался заставлять ее говорить, если она не хотела. Он хотел, чтобы она чувствовала себя спокойно в его присутствии. Он не мог сделать вид, что все случившееся – ерунда, но мог позволить ей говорить в удобное для нее время.

Наступила тишина, но Джейн не позволил себе чувствовать неловкость. Он хотел, чтобы Лисбон увидела, что он пришел не поговорить, а просто быть рядом с ней. Он надеялся, она ощущала комфорт рядом с ним. Но только она могла сказать наверняка.

– Кто такая Лавиния?

Неожиданный вопрос удивил Джейна.

– М-м-м? – протянул он, встретившись с ней взглядом.

– Одна из медсестер назвала меня Лавинией, – объяснила Лисбон. – Я спросила, что это значит, но она лишь ответила, что ее муж – профессор литературы. Я подумала, ты знаешь.

Он знал и испытывал искушение соврать, сказать, что у него было ни малейшей идеи. Позор той медсестре за эти слова. У нее не было никакого права обсуждать это около Лисбон. Он бы, возможно, устроил скандал старшей сестре, но знал, что сегодня Тереза и так много пережила. У него не было другого шанса, кроме как оставить это. А также – сказать правду. Сейчас было невозможно убедительно соврать.

– Она – персонаж из шестой пьесы Шекспира «Тит Андроник», – начал Джейн, – и дочь того, в честь кого названа пьеса. Все происходит во времена Римской империи, но очень отличается от других историй Шекспира. Это в самом деле кровавая трагедия.

– Кровавая трагедия? – переспросила Лисбон. – И что это значит?

– То, что в пьесе проливается много крови.

– Как в «Ромео и Джульетте»? – уточнила она.

Джейн покачал головой, чуть улыбнувшись.

– Нет. Как в «Пятнице 13-е» (П. переводчика: фильм 1980 года).

Лисбон удивилась. Очевидно, она знала только более популярные и менее жестокие работы Шекспира.

– Тогда почему медсестра назвала меня Лавинией?

Джейн осторожно выбрал время ответа: не начал отвечать сразу же, но и не затянул с ним.

– Я правда не знаю.

Он думал, что был хорош, но она лишь сузила глаза, и ее разочарование ясно дало понять, что он провалился. Она видела его ложь.

– Прекрати, Джейн. Просто скажи, что ее изнасиловали.

Он вздрогнул от этого слова. Вероятно, теперь всегда будет вздрагивать. В конце концов он кивнул.

– Что еще с ней происходит?

Частичное расчленение Лавинии было одним из самых известных моментов пьесы, но он не мог рассказать об этом. Лисбон хватит боли до конца жизни, а заставлять ее еще сопереживать выдуманному персонажу было бы слишком.

– Это трагедия, – вместо этого сказал Джейн, – почти все умирают.

Это был весьма полноценный ответ, и он надеялся, что она примет его. Она смотрела на него какое-то время, но он не отвел глаза в сторону: слишком хорошо знал эту игру. Он смотрел на нее в ответ, пока она не сдалась.

Лисбон закрыла глаза и поудобнее устроилась на подушках, но он понимал, что она не будет спать. Через несколько минут она снова открыла глаза и уставилась на закрытую дверь. Джейн просто наблюдал за ней. Все, что он мог сделать, – быть здесь. Почему-то этого было недостаточно.



Когда Чо и Ригсби приехали в КБР, уже взошло солнце. Они провели безумное количество времени на месте преступления, обыскивая каждый сантиметр и перепроверяя каждую улику. Они были сверхвнимательны, не желая упустить ни одной вещи. Поимка преступника была безмерно важна.

Ван Пелт сидела за рабочим столом. Она успела сменить красное платье на простую одежду, которую всегда держала в офисе. Чо и Ригсби так же сняли свои костюмы, как только смогли.

Никто из них не поехал домой и не спал. Их подпитывали злость, адреналин и, более всего, кофеин.

Стол Грейс был полон пустых чашек и разных отчетов о подозрительных людях и преступлениях, которые имели любое отношение к местности, где напали на Лисбон. Она не знала, что искала, но, как и друзья, собиралась приложить все усилия, чтобы поймать человека, ранившего ее босса.

– Эй, – ее голос был тихим от усталости, – вы нашли что-нибудь около отеля?

Чо и Ригсби стыдливо посмотрели друг на друга. Они нашли то, чего не хотели.

– Да, – наконец-то ответил Ригсби, не вдаваясь в подробности.

– Но ничего из того, что поможет установить личность нападавшего, – добавил Чо, кидая пиджак на стол. Он осмотрел комнату и увидел пустой диван.

– Где Джейн?

Грейс покачала головой.

– Криминалисты сказали, что он отдал им одежду и ушел. Подозреваю, поехал обратно в больницу.

– Ты уже получила улики от медсестер?

Она кивнула.

– Правда я не успела посмотреть их. Не могу заставить себя прочитать отчет. – Говоря это, Грейс смотрела вниз, себе на руки. Она подняла голову и увидела, как Ригсби и Чо вновь обменялись взглядом. – Что происходит?

– Ничего, – слишком быстро ответил Ригсби.

Она сузила глаза.

– Что вы не говорите мне? Это касается Лисбон? Что случилось? Звонили из больницы?

Ригсби взглянул на Чо, который незаметно кивнул головой.

– Грейс… тот мужчина… он не просто напал на нее. – Ригсби не мог заставить себя произнести правду.

Долю секунды Ван Пелт обрабатывала его слова. В конце концов до нее дошел смысл, и она ахнула.

– Ты хочешь сказать, он?..

Чо кивнул.

– Да.

– Боже, – простонала она, утыкаясь лицом в ладони. Парни знали, что она тихо плакала. Она была женщиной, и это причинило ей больше боли, чем им. Она жила с тем же страхом, но всегда говорила себе, что этого не случится ни с ней, ни с ее близкими.

Как сильно она ошибалась.

Какое-то время они все молчали, пока Грейс наконец-то снова не посмотрела на них. Ее глаза все еще были красными, но она прекратила плакать.

– Мы поедем обратно в больницу и потребуем полный отчет Лисбон о том, что произошло, – холодно сказал Чо.

– Я останусь на телефоне, – быстро предложила Ван Пелт. – Вдруг кто-то позвонит.

Было непривычно слышать это от нее. Обычно, когда кто-то из команды попадал в больницу, она была той, кто оставался рядом, изо всех сил пытаясь помочь им.

Сейчас же она не хотела идти.

Наверное, из-за того, что случилось.

Но Чо просто кивнул, а Ригсби произнес:

– Ладно… мы скоро вернемся.

На лице Ван Пелт была написана грусть, пока она провожала их взглядом. В ее голове вертелись сотни вопросов, но один мучил ее больше всего: почему?



Грейс была права: Джейн все еще не уехал из госпиталя, оставшись там на целую ночь. Он не был уверен, помог ли Лисбон, – они почти не говорили, и никто из них не смог уснуть – но он не хотел, чтобы она была одна, и подозревал, что ей не хотелось того же.

Безопасных тем для разговора не было. Говорить о чем-то банальном казалось глупо, а о нападении – слишком болезненно для них обоих. Джейн предпринял попытку начать разговор, но Лисбон не поддалась. Ему тоже было проще молчать. Поэтому большая часть ночи прошла в тишине.

Несмотря на напряжение в комнате, он ни разу не встал с кресла около кровати. Ему пришлось уйти, только когда появился доктор, чтобы проверить раны Лисбон и сделать еще один гинекологический осмотр. Уходя после слов врача, он видел отчаяние и стыд на ее лице – это было хуже, чем любые травмы, повредившие ее тело.

Джейн взял себе стакан с чаем из автомата и планировал вновь вернуться в палату Терезы, чтобы там дождаться конца осмотра. Именно тогда его нашли Чо и Ригсби.

– Джейн, – окликнул его Ригсби, и тот пошел им навстречу. – Как она? – Джейн посмотрел на него, и Уэйн тут же исправил себя: – Я понимаю, что, наверное, ужасно… но… она справляется?

Джейн вздохнул и покачал головой.

– Она не сомкнула глаз, но, с другой стороны, мы тоже не спали.

– Говорила ли она что-нибудь? – спросила Чо.

– Нет, почти ничего, – признался Джейн. – Ей стыдно.

– Почему? – Ригсби выглядел по-настоящему удивленным. – Это не ее вина.

Консультант пожал плечами.

– Донеси это до Лисбон. Сейчас она перебирает в голове все, что она сделала и могла сделать, чтобы предотвратить это.

– Это смешно.

– Я-то с тобой согласен.

Чо решил вернуться к сути дела.

– Мы можем поговорить с ней?

Джейн кивнул.

– К ней приходил врач, но сейчас она должна быть одна.

Они готовы были вернуться в палату, но кое-что привлекло их внимание. Какой-то мужчина, лихорадочно говорящий с одной из сестер за столом, почти кричал:

– В какой палате Тереза Лисбон? Вы можете сказать мне, где она?

Парни встречали младшего брата босса, Томми. Но Джейн смог бы узнать его в любом случае. У них были одинаковые темные волосы, форма ушей, четкая линия челюсти и даже поза – прямая напряженная спина.

Прежде чем сестра смогла ответить ему, он поднял взгляд и увидел команду Лисбон.

– Чо, Ригсби, Джейн! – воскликнул он и бросился к ним. – Где она? Что, черт побери, произошло?

– Она наверху, – ответил Джейн коротко. Он не собирался лгать и говорить, что его сестра в порядке.

– Мне недавно позвонил Джеймс и сказал, что ему звонили из больницы, мол на Риз напали, – объяснил Томми. – Что случилось? Она в порядке, да?

– Она в сознании, и ее раны не смертельны.

Это немного успокоило Томми. Он сделал успокаивающий вздох, услышав, что Лисбон не была в коме или не оправлялась после операции.

Он не знал, что самые серьезные повреждения – психические.

– А что с ней? Подозреваемый вышел из себя или что-то в этом роде?

Ригсби покачал головой.

– Прошлым вечером был благотворительный бал, на нее напали на улице.

Томми распахнул глаза и резко втянул в себя воздух.

– Она же в порядке? – Ответом был слабый кивок, но этого было достаточно. – Я хочу увидеть ее. Номер палаты?

– Триста одиннадцатая, – ответил Ригсби, но тут же продолжил, пока Томми не успел убежать в сторону лифта: – Томми, тебе кое-что следует знать.

– Пойми, – вступил Джейн, – она не похожа на саму себя сейчас.

– Она моя сестра, я справлюсь, – уверенно заявил Томми.

Да, она была его сестрой, но нет, он не справится, как только поймет, что же случилось с ней.

– Есть кое-что еще, – начал Чо. В его голосе было что-то, что привлекло внимание Томми. Он тут же повернулся, у него появилось дурное предчувствие. – Ее изнасиловали.

Джейн наблюдал, как лицо Томми побелело, а затем резко побагровело. Его глаза негодующе сузились.

– Заткнись! – закричал он, и прежде чем они сумели моргнуть, он прижал Чо к стене. – Это неправда, это не могло случиться с ней.

Ригсби оттащил его от Кимбэлла, который просто отступил в сторону.

– Мне жаль, – сказал он.

Но в Томми все еще бурлила ярость.

– Что с вами не так? Вы копы! Вы обязаны защищать ее! Как вы позволили этому случиться?

Это был хороший вопрос. Тот, о котором они думали и на который стыдились ответить.

Томми прекратил бороться и вдруг сник.

– Боже, это не должно было случиться с ней. Боже, нет. – Ригсби прекратил держать его, как только он упал на колени и начал плакать.

Три мужчины стояли около него, игнорируя взгляды обслуживающего персонала и других посетителей, и тихо ждали, пока Томми возьмет себя в руки. Наконец он встал и вытер слезы, прерывисто дыша.

– Где она?



Лисбон делала то же, чем занималась всю ночь: лежала в больничной койке и молчаливо ждала конца этого кошмара. Она знала, что он не кончится и что до конца своих дней ей придется жить с мыслью, что она стала одной из тех, кто знает, что значит быть изнасилованной. Теперь она стала очередным пунктом в статистике, очередным делом, уликой. Она перестала быть агентом Терезой Лисбон.

Она стала жертвой.

Она была истощена, но не могла уснуть, как бы ни хотела. Она хотела свернуться в комочек и избавиться от своих мыслей на много дней, но ей было страшно. Она страшилась того, что предстало бы перед ней, закрой она глаза. Она знала, что это будет чудовищно.

За дверью раздались шаги, и Лисбон тут же предположила, что идет доктор для очередного осмотра. А почему бы и нет? Кажется, ее осмотрели уже всю и, что самое плохое, она уже дважды прошла гинекологический осмотр. Чувствовать еще большее унижение, чем сейчас, было просто невозможно.

Но когда открылась дверь, в нее вошла не приветливая сестра или не тихий доктор.

В нее вошел ее младший брат.

– Томми, – выдохнула она, как только вновь обрела голос. Он не должен быть здесь. Она не хотела, чтобы он видел ее такой.

Он в свою очередь был ошеломлен ее видом. Осматривая ее, он застыл в дверях, абсолютно шокированный. Заплывший глаз, порезы на лице, гипс на запястье, синяки, покрывающие все тело. Она выглядела отвратительно и совсем не походила на его сестру.

– Хей, Риз, – удалось выдавить ему.

– Что ты тут делаешь?

– Врачи позвонили Джеймсу, так как он указан как твое контактное лицо при чрезвычайных ситуациях. Он сообщил Уиллу и мне. Я был единственным, кто смог бросить все сию же секунду. – Томми все еще стоял в дверях, на его лице был написан шок. За его плечом Лисбон смогла увидеть свою команду. Он, наверное, столкнулся с ними чуть ранее.

Она вновь посмотрела на него и увидела в его глазах боль. Не только из-за ее вида.

Томми знал, что с ней произошло.

– Они сказали тебе, да? – тихо спросила Лисбон, на ее лице появилось отчуждение и безразличие. Она не хотела больше смотреть ему в глаза. Брат ничего не ответил, но кивнул, вынуждая ее ощутить новую волну стыда.

Она попыталась улыбнуться.

– Я в порядке, Томми. Тебе не следовало приезжать.

– Какой-то ублюдок нападает на мою сестру, а мне стоит забить? – недоверчиво воскликнул он. – Чушь собачья, и ты это знаешь, Риз.

– У тебя есть работа и дочь, ты не можешь просто забыть об этом.

– Я нужен тебе, – сказал он.

– Я в порядке.

– Прекрати притворяться, Риз. Ты делала это с тех пор, как мы были детьми, скрывая все и пытаясь нас защитить, – немного резко проговорил Томми. – Ты не одурачишь меня. Я знаю тебя.

Лисбон отвела взгляд в сторону.

– Я не могу. Не могу справиться с этим, когда ты смотришь на меня так. Я просто хочу, чтобы все исчезло, но когда ты здесь… – ее голос задрожал, когда эмоции взяли верх. Слезы потекли по щекам, но она все еще не смотрела на брата. Она не могла делать вид, что все хорошо, когда он был рядом. Не могла видеть этот взгляд, полный ужаса, говорящий ей, что она окончательно уничтожена.

– Я остаюсь, Риз, – его голос был твердым и непоколебимым. Она знала, что спорить бесполезно.

– Я не хочу, чтобы ты видел меня такой, – призналась она.

Томми остановился около кровати и немного улыбнулся:

– Да ерунда. Я видел тебя, когда ты болела корью, а это было куда хуже. – Это было ложью и неудачной попыткой пошутить, но это сработало. – Я твой брат, – напомнил он, – ничто в этом мире не заставит меня прекратить заботиться о тебе.

Затем он опустил ладонь на ее руку, и Лисбон ощутила что те толики спокойствия, которые она испытывала, мгновенно исчезли.

Она попыталась отклониться, но Томми не понял этого. Он попытался наклониться и обнять ее. Чем ближе он приближался, тем громче стучало ее сердце и тем сильнее становилась паника.

Она снова вернулась в тот переулок, где кто-то склонялся над ее телом совсем не по-братски.

– Пожалуйста, – проскулила она, отворачиваясь, – не надо…

– Что? – Томми был шокирован ее просьбой.

Она еще сильнее закуталась в одеяло, словно оно могло защитить ее. Тогда он понял, что вызвало ее страх.

Он.

– Ох, – выдохнул он, отступая назад на безопасное расстояние. На его лице была написана горечь.

– Прости, Томми, – пробормотала она. – Это не ты… просто я… – по ее щеке покатилась слеза, и ей пришлось сделать многое, чтобы удержаться от новой истерики.

– Все в порядке, – заверил он, – я понимаю.

Ему надо было уйти. Она хотела остаться одна, чтобы дать волю эмоциям.

– Можешь, пожалуйста, принести мне кофе? – тихо спросила она.

Томми кивнул:

– Конечно, – и вышел из палаты.

Когда за ним закрылась дверь, Лисбон схватила одну из подушек и уткнулась в нее лицом, заглушая свой крик.



Когда Томми появился в коридоре, он был абсолютно шокирован. Очевидно, все прошло не очень хорошо. Но Джейн знал, что пока им остается только надеяться. Он ничего не сказал, ожидая, когда Томми начнет говорить первым.

Он посмотрел на команду и остановился взглядом на консультанте.

– Она не позволила мне коснуться ее. Она испугалась, когда я попытался… Но я же не причиню ей боли!

– Она знает, – заверил Джейн.

Томми покачал головой.

– Тогда почему же боится?

– Дело не в тебе, – объяснил тот. – Гаптофобия – это весьма распространенная реакция при таким травмах. Не конкретно твое прикосновений делает ей плохо. Любой другой, кто коснется ее, вызовет ту же реакцию (П.переводчика: Гаптофо́бия — редкая специфическая фобия, навязчивый страх, боязнь прикосновения окружающих людей).

Томми уткнулся лицом в ладони.

– Это нереально. – Он отвел руки в сторону и посмотрел на закрытую дверь. – Ее вид… – Он сжал руки в кулаки и вновь взглянул на команду. – Вы знаете, кто это сделал?

Они медленно покачали головами.

– Тогда какого черта вы тут делаете? Найдите его!

– Мы делаем все, что возможно, – заверил Чо. Это было клише, но тем не менее правдой. Никто из них не пошел домой спать с момента нападения. К несчастью, это все, что они могли пока сделать.

Томми снова покачал головой и вздохнул, пытаясь смириться с этим ответом.

– Мне надо позвонить братьям. Я не знаю, что сказать им, – признался он.

Джейн мягко улыбнулся.

– Правду. И то, что ты останешься рядом и поможешь ей, потому что именно это ты и сделаешь. Ты нужен ей. Но что самое главное – тебе надо быть сильным ради нее.

Томми осмыслил эти слова и медленно кивнул.

– Хорошо. – Он сделал несколько шагов вниз по коридору, но вскоре обернулся. – Просто поймайте его, ладно?

– Мы поймаем, – пообещал Джейн.

Он имел это в виду.

Пока Томми ушел делать незавидные звонки братьям, команда Лисбон занялась тем, за чем приехала сюда. Тереза пыталась казаться храброй, но Джейн мог сказать: она была напугана до смерти. Было крайне неловко, когда ребятам пришлось напомнить ей, что им необходим подробный отчет. Никто из них не хотел слышать деталей, а она – рассказывать их. Они решили, что лучше она все напишет.

Теперь, когда здесь был ее брат, Джейн не чувствовал нужды оставаться в больнице. Не то чтобы он тут же перестал переживать за нее, но ему было необходимо разобраться в этом деле. Найти этого человека.



Грейс все еще сидела за рабочим столом, когда команда вернулась в офис.

– Как Лисбон? – тихо спросила она. Это было глупо, но о чем еще можно было спросить?

– Справляется так, как может, – произнес Джейн, но истинный смысл его слов был ясен.

– Может, кому-то следовало остаться с ней? – он не упустил тот факт, что Ван Пелт не вызвалась на это дело. Она с трудом переносила всю ситуацию.

– Там ее брат, Томми, – объяснил Ригсби.

Грейс кивнула и отвела взгляд.

– Я искала какие-либо отчеты по той части города. Ничего особенно, лишь пара звонков о бродягах и об ограблениях на улице.

– Ничего подходящего под описание нашего случая?

– Нет, – покачала головой она, – ни в Сакраменто, ни в его окрестностях.

– Ты отправила отчет из больницы криминалистам? – спросил Чо.

– Они заверили меня, что сделают все как можно скорее, но все равно потребуется время, – ответила Грейс. – Однако у них есть образцы ДНК. – Она взглянула на коллег. – Лисбон что-нибудь рассказала?

Ригсби показал несколько листов.

– Она все написала. – Он положил отчет на стол и накрыл его сверху другой бумагой. – Но я не уверен, что хочу читать, – признался он.

Наступила неловкая тишина. Все разделяли чувства Ригсби: никто не хотел знать деталей. Им было трудно принять то, что это просто случилось… знать же, что именно он сделал с ней… это был то, с чем они не желали столкнуться.

Они все еще пытались найти какие-то слова, когда на этаже появился Уэйнрайт, на его лице читалась тревога.

– Я кое-что услышал… – медленно произнес он. – Это правда? Лисбон подверглась сексуальному нападению?

Следующая за вопросом тишина была исчерпывающим ответом.

– Боже, – выдохнул Уэйнрайт, прижимая ладонь ко рту, осознавая эту ужасную новость. Он покачал головой и прочистил горло. – Вы… что вы обнаружили?

– У нас есть отчет Лисбон.

– Она сказала, что на нем была парадная рубашка, – напомнил команде Джейн. – Он был на вечере.

Их босс кивнул.

– Держите меня в курсе, я хочу знать все, что касается этого расследования. – Это было неудивительно.

Уэйнрайт чувствовал, что лучше их оставить одних.

Им потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться. Чо был первым, кто заговорил, беря на себя обязанности.

– В данный момент мы предполагаем, что подозреваемый был на вечере. Ван Пелт, проверь списки приглашенных, мы начнем с этого. – Затем он повернулся к Ригсби. – На тебе – камеры из отеля. Нам надо понять, во сколько все произошло.

– Понял, – немедленно кивнул Уэйн, тут же хватаясь за телефон, чтобы позвонить в Плазу.

Чо вернулся к своему столу и начал пролистывать отчеты свидетелей, с которыми они успели поговорить. Это было бесполезно: никто ничего не видел. Появившаяся работа позволила всем ощутить себя лучше: они могли притвориться, что работали не над делом изнасилованного босса.

Ригсби поднял голову и заметил, что кое-кого не было.

– Где Джейн?



Он ускользнул, чтобы остаться наедине с собой на чердаке. Бумаги с рассказом Лисбон были аккуратно зажаты подмышкой. Он украдкой стащил их со стола Ригсби, зная, что лучше прочесть их без посторонних глаз.

Однако когда он наконец-таки сел… он не смог сделать этого.

Он смотрел на буквы, но не мог разобрать слов. Он пробежался пальцами по аккуратному почерку Лисбон, замечая некоторые особенности: наклон буквы «t» или хвостик у «r», делающий похожую эту букву на «n». Было трудно поверить, что все это рассказывало об ужасной атаке на человека, о котором он заботился больше всего.

Он был обязан прочитать это. Ему надо было знать всю информацию, чтобы найти нападавшего. Этот человек должен был сполна заплатить за тот вред, который он сотворил.

Но Джейн все еще не мог заставить себя.

На краткий момент он позволил себе жить в фантазии вчерашнего дня: он раздражает Лисбон, вызывает у нее очередную мигрень, смотрит, как она улыбается. На ее лице нет синяков, она не избита. Единственная трагедия, которую он переживает, – его собственная.



Темнота.

Не та, которая свойственна вечеру, а та, в которой нет света. Лисбон никогда ранее не видела такого места. Казалось, она была заключена в самую глубокую темницу, из которой не было шанса выбраться.

Темнота пробирала до костей. Лисбон могла лишь лежать на холодной жестокой земле, не чувствуя тепла, которое могло бы согреть ее. Она даже не знала, где находилось. Все, что она могла делать, – лежать и чувствовать холодный воздух на голой коже.

Да, она была совершенно обнажена. Как она очутилась в этом ужасающем месте без единого клочка одежды? Она не могла найти ответа на этот вопрос.

Она напрягла руки, чтобы поднять их, но не смогла сделать и этого. Ноги тоже не поддавались. Двигалась только шея. Боже, почему она была парализована?

Она ощутила на лице теплый ветерок. И снова. И снова. Затем послышался отвратительный смех.

Лисбон заборолась в невидимых цепях, заставляя конечности двигаться. По щекам побежали слезы. Она боролась, но все было зря. Она полностью принадлежала ему.

Его рука обвела ее лодыжку, после чего медленно двинулась вверх, к икре, затем – по колену, потом – бедро. «Нет! – попыталась закричать она. – Хватит!». Ее рот открывался, но из него не выходило ни звука.

Другая рука гладила ее голый живот, лениво вырисовывая круги вокруг пупка. Там, где он касался ее, она ощущала мурашки. Его дыхание вновь овеяло ее лицо. Лисбон могла лишь отворачивать от него голову.

Его смех заполнил все темное пространство. Он касался ее волос, лица, грудей. Ни один кусочек кожи не остался незамеченным. Она была для него забавой. Игрушкой. Она не могла бороться.

«Кричи! – приказала она себе. – Кричи! Борись! Останови это!»

Он, смеясь, протянул ее имя.

– Тереза, – сказал он. – Тереза.

– Тереза!



Лисбон открыла глаза и подняла руку, чтобы ударить по темному лицу, склонившемуся над ней. Оно отклонилось, и она ощутила лишь воздух.

– Риз, успокойся, это я.

Томми.

Когда глаза привыкли к свету, она увидела своего брата. Он стоял около больничной койки, сжимая одной рукой предохранительный поручень. Она выдохнула его имя и потерла лоб. Она вся была покрыта потом, и больничный халат прилип к ее телу.

– Все хорошо, – прошептал Томми, – это был только сон.

Да, сон. Она смотрела какую-то дневную мыльную оперу, когда почувствовала, как ее оковывают ледяные щупальца усталости. Она пыталась бороться с ней, но, очевидно, провалилась.

Все было сном. И темное отвратительное место. И его смех. И дыхание. Это все было лишь выдумкой мозга. Ее первый ночной кошмар. Первый из многих.

Но она все еще ощущала его мерзкие прикосновения. Она начала тереть руки и живот, но не могла избавиться от этого чувства. Он захватил ее.

Открылась дверь, и вошла медсестра Хелен.

– Все в порядке? Мы слышали крики.

– Я в порядке, – ответила Лисбон. Ее голос дрожал.

– Просто ночной кошмар, – пояснил Томми.

Хелен схватила Лисбон за запястье, прежде чем та начала протестовать. Сестра ощутила, как она вся тряслась. Она померила пульс и нахмурилась.

– Пульс зашкаливает. Я вколю седативное.

– Нет! – Последнее, в чем она нуждалась, – новый сон.

– Больно почти не будет, – Хелен приподняла руку со шприцем, содержащим яд, который вновь вернет ее в самый ад.

– Нет! Не надо! Пожалуйста, не надо!

– Это поможет заснуть.

– Я больше не хочу спать, – взмолилась Лисбон. Она посмотрела на Томми зрячим глазом. – Пожалуйста, не заставляйте меня.

Брови брата сошлись на переносице, но он кивнул.

– Думаю, она в порядке, – обратился он к Хелен, – не стоит делать укол.

Она посмотрела на Лисбон и убрала шприц.

– Хорошо. Если что-то понадобится – просто нажмите кнопку.

Если это значило больше седативных, то она была уверена на сто процентов, что никогда не нажмет ее.

Хелен вновь оставила их вдвоем. Лисбон чувствовала, как ее сердцебиение приходило в норму. Она перестала дрожать, но все еще терла кожу. Она хотела помыться. Смыть его с себя.

– Все наладится, Риз, – произнес Томми. Она увидела, как он поднял руку, чтобы положить ей на плечо – попытка успокоить.

Она дернулась в сторону и быстро-быстро затрясла головой.

– Пожалуйста, Томми, не надо.

Он отвел руку и кивнул.

– Прости, я просто…

– Знаю, но, пожалуйста…

– Знаю, – прошептал он. – Все нормально, я понимаю.

Лисбон не была уверена в этом, но он не попытался коснуться ее. Только откинулся назад в кресло и взял свой телефон. Возможно, проверял почту или просматривал новости. Лисбон перевернулась на другую сторону, чтобы он не мог увидеть ее слезы. Она продолжала тереть свою кожу, не обращая внимания на растущую боль. Ей надо было забыть его прикосновения. Надо было вновь почувствовать себя чистой.