~Май~

Эдвард любит меня.

На миг меня обуял страх, что это сон, одна из тех редких, душераздирающих фантазий поздней ночью, когда я притворялась – на короткое время, – что всё образуется, что безвредно грезить о другом будущем. Я ошибалась. Те ночи были самыми тяжёлыми, болезненными, а утро после них – и подавно.

Мне оставалось только гадать, насколько больно очнуться после этого сна. Даже знать не хочу.

Эдвард любит меня.

Я не ожидала услышать эти слова, не от него, не от кого бы то ни было вообще, если говорить начистоту. Я смирилась с положением дел, пыталась убедить себя, что так будет лучше, безопаснее. Сейчас же я понимала, что назад пути нет, как и не отречься от этой новой, более дикой стороны Эдварда. Боже, если бы я только знала об её существовании, знала об её влиянии на меня, я бы никогда не довольствовалась теми отношениями, что были у нас.

Тело зудело от электричества, воспламеняясь в том месте, где меня дотрагивался Эдвард. Я крепко зажмурилась и головой ушла в бурю.

Эдвард любит меня.

Осознание этого грузом легло мне на плечи, проникая глубоко внутрь, а внезапный приступ незащищённости выдернул меня обратно в реальность. Что Эдвард хотел этим сказать? Мне хотелось верить, что это признание меняло всё, что «я люблю тебя» подразумевало те отношения, которые я хотела, чтобы были для нас возможными… но я сомневалась.

Как много раз я ощущала себя ранимой в обществе Эдварда? С самой первой встречи с ним я боялась своих чувств к нему, полнейшего, абсолютнейшего отсутствия контроля над собой в присутствии этого мужчины. Неожиданно я осознала, что это ничто по сравнению с молотом, стирающим в порошок последние крупицы моей брони.

Ввиду потери контроля я никогда не позволяла ожиданиям буйно расцветать. От Рене, Чарли, от грёбаной жизни я прочно усвоила один урок: если не завышать планку по ожиданиям, тогда не будет больно, когда цель не будет достигнута.

Но этими тремя словами Эдвард рвал меня на куски. Будущее, на которое я с неохотой строила планы, исчезло, взамен поставив огромный вопросительный знак; в груди разрасталась паника, пока я стремительно заполняла пробелы. Мы с Эдвардом в ближайшие пятьдесят лет и ведущие себя как в последние девять месяцев? Относиться друг к другу так же, жить по заведённому порядку, нуждаться в одном и том же… ни с того ни сего я стала задыхаться.

Одна из проблем моего внутреннего мира – большая предрасположенность до смерти продумывать буквально каждое решение, от мала до велика. Ничего не могла с собой поделать. Я видела, как ситуация могла пойти как в правильном, так и неправильном направлении; видела любое малейшее препятствие, любая потенциальная проблема, которые могли возникнуть. А это было самым сильным, самым важным моментом, с которым я когда-либо сталкивалась.

Я бы всё отдала, лишь бы ненадолго отключить мозг и ещё чуточку насладиться Эдвардом и его любовью. Но я не могла.

Казалось, Эдвард ощутил, как я отвлеклась, плечи мужчины поникли, слабый вздох раздался у моих губ. Он стал отодвигаться, но я поймала мужчину за воротник, потянувшись и бережно заключая его лицо в ладони, большими пальцами очерчивая острые скулы, нащупывая подушечками пальцев жёсткую щетину и волевой подбородок. Я пристально изучала взглядом едва заметные дефекты – круги под глазами, чуть кривые зубы, и полюбила их. Они делали Эдварда более человечным, реальным, ещё более совершенным.

Такой властью Эдвард обладал надо мной; Боже, я ждала, что она угаснет, приглушится со временем, но потихоньку понимала, что это неподвластно ничему. Даже наоборот, теперь боль усиливалась, становясь почти невыносимой.

Эдвард олицетворял многое, так много прекрасного, и я осознавала, что, даже после многомесячного проживания и слушая его несвязное признание, я едва оцарапала оболочку его личности.

Эта мысль настолько угнетала, что я напоследок прильнула к его губам в поцелуе, желая ощутить нашу прежнюю близость. Эдвард не сводил с меня глаз, которые меркли, пока он вглядывался в моё лицо.

– О чём ты думаешь, Белла? – Голос Эдварда грубел по мере того, как он отстранялся от меня. – Ты не веришь мне, не так ли?
– Верю, я верю тебе, – колеблясь, начала я, а руки повисли без толку по бокам. – Я просто не знаю, достаточно ли этого.
– Что ещё тебе нужно, Белла?
– Чтобы мы стали абсолютно честными по отношению друг к другу, прежде чем зайдём дальше, – вздохнула я. – Теперь всё сильно изменилось… – И ранить кого-то не составит труда.
Я попыталась подобрать подходящее объяснение.
– До встречи с тобой мне снился один и тот же сон. Каждый раз всё начиналось одинаково: я гуляю по лесу, и ощущения настолько реальны, даже грязь под пальцами ног, воздух чистый и сырой, как после дождя. Во сне я ложилась на землю, закрывала глаза и утопала в земле. Позволяя черноте и спокойствию распространиться по телу, пока не теряла чувствительность. Это не вселяло страх. Это было поразительно.
– Последние девять месяцев с тобой напоминали тот самый сон, точно я вырыла себе эту идеальную норку и укрылась там, где настоящее не могло настигнуть меня, коснуться или измарать. Что изумительно – никто ещё такого не удостаивался… но это было настоящим, и, как бы мне ни хотелось там оставаться, я должна выкапываться из этой норы. Я не могу вечно жить в отрыве от мира.
– Я не могу тут остаться, – и обвела рукой дом Чарли, – но и не могу вернуться в коттедж и притвориться, что ничего не изменилось. Боже, мы провели последние девять месяцев в полной изоляции, Эдвард. Прячась. Как… в пузыре, в безупречном волшебном хрустальном шаре, где ничего не имело значения, потому что по итогам девяти месяцев – пуф! Всё закончилось бы.
Я качнула головой, смежив веки, будто это неким образом перекроет кипящую внутри агонию. Я не хотела ничего из этого не говорить, мне претило произносить вслух эти слова… но я больше не могла себе лгать.
– Это было не по-настоящему, – прошептала я.
– Это неправда, Белла.
– Правда, – непоколебимо отстаивала я свою точку зрения. – И мне так хотелось.
– Так, когда ты сказала мне, что любила меня?.. – ледяным тоном поинтересовался Эдвард. – Это было не по-настоящему?
– Конечно по-настоящему – каждое слово шло из души.
– Как и всё, что я говорю тебе сейчас. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо в этой жизни, – и это реально, Белла.
Понукаемая пульсированием в груди, я закрыла глаза.
– Разумеется, ты доверяешь мне, разумеется, – я запнулась на пресловутом слове, – любишь меня, я ведь не Таня. Я не знала и не заботилась о твоих деньгах, твоём отце, и так мне безопаснее. Тебе нет нужды интересоваться мной, поскольку я выбрала Эдварда Мэйсена – не за золотые горы и райские кущи, а потому что хотела тебя – и любила так сильно, что не стыдилась и не волновалась о возможных последствиях.
Я отшагнула от мужчины.
– Я непрестанно повторяла себе, что ты спокойно продолжишь жить после моего ухода, что моя смерть не вольна навредить тебе, но это та ещё собачья чушь, которую я знала с самого начала. Как ты можешь жить нормальной жизнью? Как сможешь не испытывать боль? Тебе пришлось бы жить до конца дней с тем, что я сотворила с тобой. Снедаемая виной, я лишь хотела для нас беззаботности и простоты. Всё, что пожелаешь, не хочешь делиться секретами – хорошо, так как ты дал мне всё; кем бы я была в противном случае? Все эти девять месяцев меня волновало одно: быть с тобой любой ценой.
– Однако не всё так просто, как кажется. Я не эксперт, но всё же понимаю, что отношения подразумевают трудности и бардак. И, может, меня грызёт вина, но отчуждение между нами… я так больше не могу жить. Если день для тебя сложился неудачно, то я не хочу, чтобы ты прятался в своей студии, я хочу, чтобы ты делился со мной и позволял помочь, я хочу поддерживать тебя. Я хочу знать не только Эдварда Мэйсена, но и Эдварда Каллена тоже, я хочу стать частью и его жизни.
Я схватила Эдварда за левую руку и вытянула её между нами, задев пальцем его безымянный палец.
– Я твоя – это никогда не подвергалось сомнению, но я хочу, чтобы и ты был моим. Хочу познакомиться с твоей семьёй, хочу поехать с тобой в Лос-Анджелес, хочу увидеть, как ты поёшь. Не хочу больше никаких уговоров – я хочу брак. Но если ты не можешь дать мне этого, то покончи с этим сейчас, потому что я… я не думаю, что переживу, если ты уйдёшь от меня.
Лицо Эдварда смягчилось, а низкий голос посуровел.
– А с чего, чёрт возьми, мне уходить?
– Мы оба знаем, что я вписывалась в твою жизнь здесь. Но ты не можешь жить тут до бесконечности, не с твоей музыкой, рано или поздно тебе придётся уехать.
– И ты поедешь со мной, – быстро вставил он.
– И всё же: приспособлюсь ли я к твоей жизни? Ты не привык к… – нужное слово подбиралось с трудом… – впускать меня, действительно впускать в свою жизнь. Я не хочу, чтобы ты нуждался во мне только потому, что привык к моей компании или считал страховочным вариантом. Ты знал меня лёгкой на подъём и невзыскательной, а как поведёшь себя в нашу первую ссору? Или когда я задам неудобный вопрос?
От безысходности я закачала головой.
– На меньшее я не согласна, не в этот раз. Сейчас я должна себя защитить.
– Полагаю, ты просто напугана. Что стало с женщиной, первой поцеловавшей меня? Смотревшей мне прямо в глаза и заявлявшей о любви ко мне?
– Естественно, я боюсь! – вскричала я. – Господи Иисусе, ты считаешь, что я была настолько храбра, прося тебя жениться на мне? Это ничто – мне нечего было терять, разве что частичку собственного достоинства. Неужели ты не понимаешь, насколько больнее будет, если я поверю тебе, начну думать, что у нас есть общее будущее, а в итоге мы не станем работать над отношениями. В данный момент я ещё могу уйти, хотя буду чертовски опустошена, но смогу это сделать. Смогу выжить.
– А я нет, – просто сказал Эдвард. Резкий вскрик вылетел из меня, горло свело, предвещая слёзы. – Ты должна верить мне. Не важно, где мы, наши чувства останутся неизменными, – выдавил он сквозь сжатые зубы. – Я люблю тебя.
– А что насчёт Тани? – заставила я себя полюбопытствовать, даже вопреки тому, что предпочла бы никогда более не слышать имени этой женщины. – Что если она захочет вернуть тебя, если уже не вернула? – протараторила я, предвосхищая реплику Эдварда. – Может, сейчас ты и не хочешь быть с ней, однако не можешь обещать, что это останется неизменным, или что не появится кто-то ещё.
Эдвард издал низкий звук, схожий с недовольным рычанием.
– И даже если никого больше нет, – уступила я, – это не означает, что нет других причин… Я о том, что до этого я никогда не жила самостоятельно, за исключением колледжа. От Рене с Чарли я переехала к Элис, а от неё – к тебе, и отчасти я по-прежнему хочу попробовать содержать себя самостоятельно.
– Ты, правда, этого хочешь? – тихо вопросил Эдвард.

Вот он, момент истины, Белла. Как только ты скажешь ему это, всё закончится. Он узнаёт, и пути назад не будет. Никогда.

Но я попросила его о честности, как я могу кривить душой в ответ?

Я мотнула головой, горячие слёзы омочили щёки.

– Нет. Мне это претит. Претит мысль не быть с тобой.
– Тогда прекрати, Белла, прекрати искать отговорки и несуществующие проблемы. Знаю, ты боишься, но ты обязана попытаться. Ты должна дать мне, нам, шанс, потому что я нуждаюсь в тебе.
– Но…
– Ты права, что я никогда на самом деле не открывался тебе. Я держался на расстоянии, даже не отождествлял себя с мужем – твоим мужем, так как боялся, что это сделает ситуацию ещё более реальной. Но, Боже, после аварии, когда я увидел тебя лежащей на земле… Ни разу в жизни я не был в таком ужасе. Я мог потерять тебя… не успев даже осознать это, не успев сказать тебе, – надтреснуто проговорил Эдвард. – Но ещё не поздно, у меня есть шанс быть с тобой, разделить с тобой вечность и не терять ни секунды больше.
– Так что прошу, Белла, доверься мне, доверься себе.
– Я никогда не была знатоком в этом, – уныло признала я, судорожно втягивая воздух.
– Знаю, что, в общем-то, не давал тебе повода верить мне, но тебе необходимо знать, что я активно настроен на успех наших отношений. Это не будет, как в предыдущие девять месяцев, но и не значит, что это не может быть чудесным по-своему. – Эдвард шагнул вперёд, прислонившись лбом к моему. – Я хочу для нас того же, что и ты.
Он смахнул влагу с моих щёк.
– И чтобы ты знала, с Таней… всё покончено, насовсем. Да и давно уже было.
– Она до сих пор тебя волнует.
– Долгий промежуток времени она являлась частью моей жизни, но, повстречавшись, мы были ещё детьми, привычка и упрямство держали нас вместе. Я объяснил это Тане сегодня утром.
– Зачем она приезжала?
Эдвард пожал плечами.
– Это в её репертуаре, ощутить одиночество и ностальгию и скучать по мне. Она сказала, что плохо себя чувствовала из-за того, как в прошлый раз мы расстались, так что узнала адрес у моих родителей и решить удивить меня.
Зелёные глаза Эдварда засияли.
– Долгое время я злился, но больше нет. Не случись всё то дерьмо с Таней, я бы никогда не встретил тебя, так что всё познаётся в сравнении. Ты стоишь усилий.

Скрученный жёсткий узел глубоко внутри меня в животе стал развязываться. Я сделала глубокий вдох и позволила страху, сдерживаемому на протяжении многих дней, покинуть тело.

Не смей саботажничать, Белла. Страх не причина портить себе жизнь до конца дней.

Я оказалась права, сказав, что никогда хорошо себе не доверяла. Вот почему я вернулась домой после колледжа, почему осталась, несмотря на то, что страдала. Плохая самооценка, проблемы с доверием… да ещё много других причин. Но я изменилась, хотя импульсивность и безумство с моей стороны могли обернуться последствиями.

Из-за Эдварда. Из-за меня тоже.

Я хотела провести остаток дней с Эдвардом. Это не изменилось. И я могла дать миллион отмазок, могла до хрипоты посеять в себе сомнения в настрое Эдварда… и может, даже преуспела бы в этом. Но я не хотела.

Пока же достаточно было того, что он верил, что нам под силу выстроить отношения, что он готов попробовать, потому что глубоко в душе я разделяла эту веру.

Я больше не хотела прятаться за отговорками.

– Ладно.
Слово вылетело изо рта прежде, чем я успела проанализировать ответ, но даже осенившее меня понимание не могло заставить меня взять слова обратно.
– Ладно?

Широченная улыбка расплылась на лице Эдварда, разглаживая обеспокоенные морщинки вокруг рта, пока он постигал мои слова.

Я кивнула, чересчур заворожённая его реакцией, чтобы говорить что-то ещё. Вместо этого я взяла его за руку и повела наверх, в свою спальню.

– Мне нужно собрать вещи, – сбивчиво объяснила я мужчине.

Эдвард сел на мою неопрятную кровать и с любопытством озирался, пока я закидывала в сумку вынутые оттуда ранее туалетные принадлежности и кое-какую одежду. Меня озарило: впервые Эдвард видел мои вещи в моей комнате, а не просто мою комнату в квартире Элис, или же мой скарб в своём коттедже. Я застенчиво огляделась по сторонам, зная, что в этом доме, по правде, не ощущалось моё присутствие, даже когда я только въехала обратно к Чарли, и он позволил мне украсить жилище на мой вкус.

– Мне никогда не нравилась эта комната, – тихо промолвила я.
– В ней нет тебя, – ответил Эдвард, теребя кончик фиолетового стёганого ватного одеяла. – Не то что в коттедже.
Я застегнула молнию на чемодане и пошла к Эдварду, широко улыбаясь.
– Полагаю, и ты тоже. Знаешь, мне не терпелось уехать отсюда в первый раз, но сейчас… Я более чем готова.
Эдвард усмехнулся, поймав моё запястье и таща к себе. Ступнёй я зацепилась за край ковра и споткнулась, вес моего тела повалил нас с постели на пол.

Я приземлилась с «умпф», полулежа на Эдварде, головой покоясь на его груди. Не в состоянии больше сдерживаться, я засмеялась. После всего произошедшего я лишь так радовалась, что могла обнимать его, по-прежнему быть рядом с ним. Эдвард слегка приподнял меня, чтобы видеть лицо, изогнув бровь в ответ на моё хихиканье, и не минуло много времени, как он тоже расхохотался.

Тела затряслись, и было хорошо, так хорошо, что я боялась расплакаться вновь. Я захлопнула рот, пока мои смешки не переросли в истерику, и я закрыла глаза, привалившись лицом к груди Эдварда, трясь щекой взад-вперёд о мягкий материал его рубашки. Он медленно водил руками вверх и вниз по моей спине, и я гадала, а не пребывал ли он в таком же ошеломлении состоянии, как и я.

В конце концов, я скатилась с него, и мы лежали на боку, лицом друг к другу. Эдвард держался за мою руку, лежащую между нами, нежно поигрывая с моими пальцами, выводя ими круговые узоры. Вместе мы пялились в потолок, а наше дыхание было единственным звуком во всём доме.

Целый миг я довольствовалась тишиной и вялыми, мягкими прикосновениями, но знала, что потом, когда мы вернёмся в домик, всё будет совершенно иначе. Мне едва хватало терпения не утащить его наверх и уложить в кровать… если мы вообще доберёмся до неё. Я чуть отвернулась от Эдварда, чтобы он не застал мою улыбку.

– Эдвард? – наконец обратилась я к нему. Он тихонько промычал в ответ. – А что будет сейчас?
– Ну, когда мы наконец-то встанем с пола, то соберём все твои вещи и возвратимся в коттедж, где… – Предложение повисло в воздухе; я знала, что наши мысли совпадают.
Я сдержала смешок.
– А после этого?
– Точно не знаю, – вздохнул он. – Уже давно я размышляю над мыслью, что этот год станет моим последним полным годом проживания в Форксе. После твоей… э-э, скажем коротко, обобщая, после всего случившегося было бы нелегко не покидать эти окрестности. У меня наконец-то появился новый материал для музыки, так что я могу начать работу над альбомом… – он замолк. – Скажи, что поедешь со мной?
– Думаю, мы уже прошли это, Эдвард, разумеется, я поеду с тобой.
– Как тебе это лето? Моя мама может помочь подыскать нам жильё, – безропотно отозвался Эдвард. – Она придёт в восторг, когда я скажу, что возвращаюсь.
Я помедлила с мгновение.
– Ранее ты говорил, что Таня узнала твой адрес от твоих родителей… Они знают обо мне?
– Нет. У нас, как бы сказать, за последние несколько лет сложились натянутые отношения. Частично по глупости с моей стороны. После Тани я искал виновного, и мой отец стал лёгкой мишенью. – Мужчина вздохнул и тряхнул головой. – Родители так много сделали для меня, но тогда я вообще не призадумался об этом. Я был рассержен и нуждался на ком бы вынести свою месть. А после, пьянствуя, я не хотел, чтобы мама видела меня таким. Это убило бы её.
– Вы разговаривали с тех пор?
– Да, по телефону. Поначалу каждую пару месяцев, но в последнее время я звонил ей каждые несколько недель. Знаю, мне следовало рассказать им о тебе, но я просто не знал, как затронуть эту тему.
Я качнула головой.
– Понимаю твои мотивы.
– Мама точно полюбит тебя. Отец же – вероятно. Особенно когда они увидят, как я счастлив сейчас.
По мере того как улыбка появлялась на его лице, оно эмоционально раскрывалось. Эдвард выглядел удовлетворённым и совершенно непринуждённым; тот редкий миг, когда ничто угрюмое или отстранённое не омрачало его лик. Внутри я испытывала трепет, зная, что маска спала надолго, я бы не позволила Эдварду попытаться нацепить её при мне снова.
– Мне нравится твоя улыбка. Разве я не говорила тебе? – Легонько провела пальчиками по губам любимого. – Тебе стоит чаще улыбаться.
– Не много у меня было поводов для радости. Но теперь всё по-другому, мы начнём с начала.

И Эдвард заговорил – о будущем, о Лос-Анджелесе, о доме родителей, о любимых местах, о том, что любил и ненавидел. Его слова рисовали картинки в моей голове. Вот домик, залитый светом и пахнущий цветами. Тихие домашние вечера: Эдвард наблюдает за тем, как я готовлю ужин, я – как, он моет посуду. Пианино. Напеваемые мне на ухо колыбельные каждую ночь перед сном. Заполненная книгами комната – место, где я смогу писать.

И коттедж, всегда коттедж. Наше секретное место, которое навсегда будет особенным для нас двоих.

Я понимала, что как бы безупречно это ни звучало, не всё пойдёт гладко. Когда-нибудь мы, наверное, поругаемся, покричим друг на друга, Эдвард меня разозлит, заставит плакать, изумиться.

И, может, когда-нибудь мы заведём детей, и они станут звать нас «мама» и «папа» и ждать, что мы всегда будем с ними.

Папа Эдвард… Боже, улётная мысль. Я никогда не представляла себя матерью, но внезапно идея материнства, детей Эдварда в моей утробе, на руках, вскружила мне голову. Унаследуют ли они его зелёные глаза? А яркий цвет волос? Мне хотелось, чтобы они стали его точной копией. Вот через пару лет я приду к этому.

– О чём задумалась? – придвинулся Эдвард ближе.
– Да я просто… воображаю. Так странно – иметь конкретные планы и к ним стремиться. Не могу никак разложить всё по полочкам.
– Я хочу, чтобы у тебя было всё, что пожелаешь, Белла.
– Разве ты не напуган? – прошептала я. – Я не думала, что людям положено иметь такое счастье. Мы словно искушаем судьбу.
– К чёрту её. Мы заслуживаем это.
Ухмыляясь, я приподнялась на локте, смотря вниз на Эдварда. Свет угасающего, вечернего солнца лился в комнату, освещая клочок пола, где мы лежали. Наши пристальные взгляды пересеклись и задержались надолго.
– М-м-м, посмотри на себя, – выдохнул Эдвард, потянувшись убрать прядь волос мне за ухо. – Просто полюбуйся собой.
На эмоции в его глазах было даже больно смотреть; словно для Эдварда я была самой желанной на всём свете.
– Ты не обязан это делать, Эдвард.
– Ты о чём?
– Так смотреть на меня.
Эдвард сдавленно рассмеялся.
– Тебе неуютно под моим взглядом? – Вместо ответа я уткнулась головой в его плечо, густо краснея. – Ты красива, Белла.
Я вскинула лицо и сердито уставилась на мужчину.
– Ты забываешь, что я выросла под одной крышей с Розали. Я знаю, что такое красота.
– Ты ошибаешься. Господи, иногда, когда ты оглядкой смотришь на меня, и огонь тлеет в твоём взгляде, или же ты настолько поглощена своим занятием, что даже не замечаешь меня… – Эдвард закрыл глаза и выдохнул. – Уверен, Розали даст тебе фору, но она не меняется, в ней нет глубины. Ты же, с другой стороны, – он ласково потыкался носом в мою щёку. – Ты всегда меняешься, всегда удивляешь меня. Я никогда не видел ничего идеальнее. Ты не знаешь, насколько сильным отвлечением являешься для меня, – прошептал он, склоняясь к моей шее. – Поверь мне.
Перекатившись, Эдвард меня пригвоздил своим весом, медленно поднимаясь поцелуями к подбородку.
– Вот здесь, – прошептал он, нежно прикусывая местечко чуть ниже под моим ухом. – Вот тут моё местечко. Оно моё.
«Я вся твоя», – хотелось мне сказать. Взамен я, точно лук, выгнулась, отдаваясь мужу целиком. Я удостоверюсь в том, что до него дойдёт эта мысль. И у меня возникло чувство, что он ответит мне взаимностью.
– Эдвард, – простонала я, отстраняясь от него спустя бесконечное количество минут. – Поехали домой.
Ответная улыбка была полна порока и удовлетворения – и чего-то ещё; последняя кроха страха растаяла в его глазах.
– Думал, ты уже не попросишь.



Похоже, наши герои уже разрешили все проблемы?.. Хотя ещё предстоит встреча с родителями, но женатым беспокоиться не стоит. Буду рада вашим отзывам, мнениям и впечателниям тут и на форуме.