Глава 11. Слова.

Белла.

Четыре часа дня. Эдвард уже сделал свой ежедневный звонок и теперь сидит передо мной на диване, и мило улыбается. Я нажала «play» на диктофоне: «Эдвард – сессия четыре».
- Привет, Эдвард, - сказала я, пытаясь скрыть волнение в голосе.
Он тоже попытался подавить улыбку и ответил: - Привет, Доктор Белла.
Я не знаю почему, но я фыркнула: - Ты хоть в курсе, какая у меня фамилия?
- Да, - сказал он, ничуть не изменившись в лице, – Свон. А ты?
Я вздохнула и попыталась забыть унижение испытанное, когда он оставил меня одну голую в том магазине.
Он хочет меня позлить? Он снова хочет оттолкнуть меня? Ненавижу, когда он делает это,… ведь знаю, что никогда не смогу на него злиться, потому что он в первую очередь мой пациент, а уже потом – любовник.
Я натянула улыбку на лицо и стала просматривать список своих вопросов, чтобы выбрать наиболее легкий для него.
- Расскажи, на что это было похоже, твое первое выступление в Огне? – спросила я ледяным голосом.
- Подожди-ка, - остановил он меня, смотря искоса. - Что случилось, Белла?
- Ничего, - соврала я, и сжала ручку до такой степени, что она почти сломалась.
- Белла… - он вглядывался в меня своими потемневшими глазами. - Ты сердишься на меня. Если я в чем-то и разбираюсь, так это в том, когда женщина не счастлива. Разве я не понравился тебе?
Он наклонился чуть вперед, показывая свою заинтересованность в том, что же он такого сделал. Ненавижу, когда он ведет себя как раб. Но это не его ошибка, это то, в кого его превратили Виктория и те женщины, которых он обслуживал. Будь терпелива, Белла. Не показывай свой гнев. Оставайся профессионалом.
Я хотела отрицать, что сердилась, но тут подумала, что он был прав. Он знал, что я сержусь, он чувствовал это. Что ж, я буду с ним честна, даже если ему это не понравиться.
Проклятье, ну почему он такой милый и такой уязвимый? Он выглядит таким расстроенным и грустным, словно сделал что-то отвратительное.
Просто скажи, о чем ты думаешь, Белла. Встряхни его немного.
- Почему ты оставил меня именно так?! – я услышала свой голос прежде, чем сообразила что говорю. - Знаешь ли ты, как это трудно одеть свои трусики, когда ты на высоких каблуках, и когда твои ноги не могут тебя держать, и когда ты пытаешься встать на них одновременно натягивая на себя топ, чтобы скрыть голую грудь, находясь в общественном месте и молясь Богу, чтобы тебя никто не видел?
- И ты задаешь МНЕ этот вопрос? – спросил он игриво. - В моем мире, это – веселенькое воскресенье.
- Отлично, но в моем мире – это унизительно! – Я ненавидела свой голос, который звучал как у рассерженной третьеклассницы.
Я быстро подняла к нему глаза, смотря на его обнаженную грудь, стальные мускулы, синие шорты, которые подчеркивали его мужественность. Почему же он так неправдоподобно красив? Я не могу на него злиться. Проклятье.
- Прости, Белла, - его глаза опустились, показывая покорность и раскаяние. Ненавижу это. Я ненавидела себя, за то, что сделала это с ним.
- Ты можешь наказать меня, - добавил он спокойно. - Это – твое право, и я не буду сопротивляться. По крайней мере, пока ты не простишь меня.
- Эдвард, остановись, - я злилась, но лишь потому, что его слова причиняли мне боль, - я не хочу тебя наказывать. И не говори со мной так, ты – не мой раб. Я ненавижу это.
- Но ты сердишься, - он жалостно посмотрел на меня, - и мне, правда, жаль…Я оставил тебя потому, что это была часть моей фантазии,… я не хотел.
- Забудь об этом, - я напряглась и взяла свой блокнот. - Давай просто вернемся к нашему разговору.
Эдвард опустил голову и тяжело вздохнул. Его руки на автомате поднялись к голове, и мое сердце пропустило пару ударов.
Я откинула блокнот и мягким голосом, напрочь забыв про гнев, сказала:
- Иди сюда, Эдвард. Пожалуйста.
Я не могла в это поверить, но он приполз к моему стулу на коленях. А для него это что-то сродни врожденному инстинкту, как дышать, или говорить.
Это могло бы выглядеть жалко, если бы не было столь эротично, смотреть, как он, своими руками обнимает мои ноги, все еще стоя на своих коленях и ложит свою голову на мои колени, как на плаху.
- Ты не должен был вставать на колени, - сказала я очень нежно, поглаживая его по голове и путаясь своими пальчиками в его волосах, а на глаза наворачивались слезы. - Простого извинения было бы достаточно.
- Прости, Белла, - его голос был приглушен моей одеждой, и он поднял на меня полные раскаяния глаза, - я знаю, что то, как я занимаюсь любовью не совсем нормально в твоем понимании. И тебе не нравиться, как я отвечаю, если ты сердишься. Нормальные парни наверно кричали бы на тебя в ответ, а потом ушли бы, хлопнув дверью, но я не могу. Хотя если ты захочешь, я попытаюсь быть таким. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Ты так добра ко мне,… пожалуйста,… накажи меня. А потом мы начнем все сначала. Я знаю, что ты не хочешь этого, Белла, не хочешь быть жестокой, но мне нужно это. Если пожелаешь, я даже сам придумаю, как ты меня накажешь.
- Эдвард… - я погладила свои ладошками его щеки. - Что они с тобой сделали?
Столько боли… столько шрамов… они сломали в нем человека. Много раз.
А он просто смотрел на меня и ждал наказания, которого никогда не дождется.
- Я никогда не сделаю тебе больно, Эдвард, ты же знаешь это? – сказала я медленно и четко, ложа свою голову на его. - И я не хочу, чтобы ты пытался стать более нормальным. Я хочу тебя… таким, какой ты есть… и я счастлива… больше, чем ты можешь себе представить. И мне нравиться то, как ты занимаешься со мной любовью… и я бы никогда не пробовала начать заново, после того, что мы уже прошли вместе. И мне нравиться, как ты трахал меня в книжном магазине, Эдвард. Правильно это было или нет, но это был лучший секс в моей жизни. Я просто не умею реагировать на это правильно. Это я должна извиняться. Я не знаю, почему я так обезумела от этого. Я должна благодарить тебя. Просто ты… творческий и чувственный. Кто еще мог бы взять меня посреди магазина? Не меняйся, ладно? Пожалуйста. Мне нравиться все, что ты делаешь, все твои идеи. И я хочу большего. Понимаешь?
- Да, Белла, - его голос был таким тихим, что мне стало только хуже.
Я поцеловала его настолько мягко и глубоко, насколько смогла, и жалела лишь об одном, что именно в этот момент не сказала, как сильно его люблю.
И я знала, почему злилась. Не на него, или то, что он сделал, оставив меня там, в магазине, а просто, потому что… оставил. И из-за этого я подумала, что когда-нибудь он действительно ставить меня обнаженной и оттраханой, уйдет и даже не обернется. И тогда я останусь одни на один со своим отчаянием, этой болью, как он прямо сейчас.
Но это не было его ошибкой. Это все что он знает и умеет. Фантазии, ролевые игры, оргазмы, страх, гнев, ненависть, наказание, боль. Никто никогда не отдавал ему частичку любви, хоть понемногу, но каждый день. И только ежедневный звонок в три часа. Я так хотела узнать, кому он звонит. Я хотела бы знать, кто любит Эдварда.
После нашего поцелуя я снова держала его за руку, и он держался за меня. Мы не говорили несколько минут. Наконец, я игриво заявила:
- А сейчас встань, или к дивану, сядь и веди себя как хороший маленький мальчик, чтобы мы могли продолжить разговор. И… правило №2 – не ползать на коленях,… ну разве что ты будешь весь в крови и при смерти. Усек?
Он захихикал и кивнул, ответив: - Да, доктор Свон.
Оохх, ну ладно, по крайней мере, он больше ползать на коленях не будет.
Он вернулся на диван и сидел там весь во внимании, ждал, пока я возьму свой блокнот и поправляю волосы, пытаясь забыть каково это, чувствовать его твердый член, входящий в меня сзади, и прижимающий к книжному стеллажу.
Я откашлялась и изменила свой первый вопрос.
- Эдвард… - говорила я интонацией друга, а не «доктора». - Почему ты так боишься моего гнева? Каждый раз, когда я немного сержусь, ты настолько пугаешься, что превращаешься в…
- Раба?
- Да, - согласилась я.
- В моей жизни чей-то гнев всегда приравнивается к моей боли и наказанию. Моя работа – быть хорошим для всех, всем нравиться. У меня высокий болевой порог, и мне не составляет труда иметь с ней дело. И если мне скажут, я буду молчать и не пророню ни слова. Но большинству женщин нравиться, как я кричу и молю о пощаде. Мало кто отказывается.
- Но ты и Таня, как ты раньше говорил, преодолели тот период, когда были злы и обижены друг на друга, - напомнила я.
- И что? – его голос стал холодным.
- И теперь ты пытаешь всем понравиться, скрывая свое недовольство и злость… любой ценой, - сказала я.
- Это то, чему я обучен, Белла, - ответил он, с интересом рассматривая нитку на шортах, - теперь я – машина.
- Что-то случилось… с Таней? – я заставила себя задать этот вопрос, призывая его посмотреть на меня, мне в глаза, что он и сделал, но с опаской, очень осторожно.
- То есть, просто скажи, что случилось, Эдвард? – я до конца сформулировала вопрос, пытаясь унять дрожь в голосе. - Она ушла? И ты думаешь, что это из-за ваших ссор? Или есть что-то хуже, чем они?
- Я не хочу о ней говорить, - он чуть повысил голос, пытаясь сдержать разгорающееся в глазах раздражение, потому что я задавала такие вопросы, - не сейчас, Белла, пожалуйста.
- Тебе придется, Эдвард, - сказала я, но вовремя остановилась, чтобы не причинить еще большей боли, - просто отпустить это. Я надеюсь, ты сможешь когда-нибудь рассказать.
- Не сейчас, - его взгляд, обращенный ко мне, был таким потерянным. - Пожалуйста.
- Хорошо, - я перевернула страницу в блокноте, - Тогда есть одна игра, я бы хотела с тобой её провести. Это ассоциации. Я говорю тебе слово, а ты, не задумываясь, говоришь первое, что приходит к тебе на ум. Хорошо? Совсем просто.
- Совсем не просто, - и его голос подтвердил сказанное.
Я ухмыльнулась: - Наверно ты прав. Так готов сыграть? – улыбнулась я, и он немного расслабился.
- С тобой – всегда, - ответил он, а в глазах тлел уголек страсти.
- Остановись, а то я тебя накажу, - поддразнивала я его. - Привяжу к стулу и заставлю смотреть образовательный канал всю ночь.
- Ага, - захихикал он.
- Ладно, давай начнем, - я открыла свой список слов. - Голова.
- Минет, - ответил он на автомате, и улыбнулся, словно сам удивился собственному ответу. Мои же глаза почти вылезли из орбит от услышанного. - Ты же сказала первую вещь, которая придет в голову.
- Ладно, ладно, - я сказала следующее. - Зеленый.
- Наличные.
Ну, это лучше. Ничего странного. В конце концов, он с ними имеет постоянное дело.
- Вода.
- Сейчас! – он напрягся и быстро посмотрел на меня испуганный тем, что сказал.
- Сейчас? – спросила я. - И что это значит?
- Не знаю, но это первое, что мне пришло в голову, - он отвернулся и откинулся назад на диване, не желая заострять на этом внимание.
- Петь, - продолжила я.
- Готовить, - он усмехнулся и, смотря на меня, добавил, - мне нравиться петь, когда я готовлю.
- Хорошо, - усмехнулась я в ответ. - Смерть.
- Легко, - ответил он.
- Длинный, - сказала я, надеясь, что ассоциировать он это будет не со своим членом.
- Жизнь.
- Длинная жизнь, это ведь хорошо? – спросила я.
- Нет, - глаза Эдварда наполнились холодом. - Жизнь отвратительно длинная.
Я делала записи, точно понимая, о чем он говорит. Он не получает наслаждения от жизни, и для него – это длинный болезненный путь, по которому он идет. Смерть легче, спокойнее, безопаснее, безболезненней.
- Окно, - сказала я.
- Стекло.
- Граф.
- Кнут, - ответил он без промедления и, заметив мой заинтересованный взгляд, добавил, - Когда у меня… кнут…я вроде как главный. Это что-то вроде кодового слова перед… началом. Нужно кое-что уметь, если ты вдруг захочешь стать марионеткой, моя прекрасная Белла.
- Хорошо, - я тепло ему улыбнулась, но внутри все переворачивалось.
Я продолжила.
- Дружелюбный.
- Улыбка, - ответил он.
- Стол.
- Обслуживание, - ответил он, и я наверно поняла, о чем он, ведь в клубе он отчасти… официант. Я помнила об этом.
- Деревня.
- Идиотская, - хихикнул он, и я поддержала его.
- Холод.
- Лед.
- Лед и снег… или кубики льда? – спросила я, прокручивая одну забавную идею в голове.
Он улыбнулся, словно прочитал мои мысли.
- Очень хорошо, Белла, - мурлыкал он, - кубики.
- В ту ночь, когда я тебя встретила, - добавила я, - женщинам понравилось натирать тебя кубиками льда.
- Потому что я очень горяч, - поддразнил он меня.
- Повторяй себе это почаще, - ответила я, смеясь и продолжила: - Танец.
- Медленно.
- Медленный танец с девушкой?
- Нет, - он немного смутился. - В Огне… мы танцуем медленно. Виктории это нравиться. И клиенткам тоже. Это более... чувственно.
Его ответы дают мне немного информации, о том, что он на самом деле думает.
- Больной.
- Я, - ответил он без колебаний.
- Эдвард, ты не больной, - я посмотрела на него и увидела озабоченность в глазах. - Эдвард, посмотри на меня.
Он поднял голову, и было чувство, что для него это физически больно.
- Ты не больной, - повторила я снова, - и я больше не хочу ничего об этом слышать. Понял?
Он неуверенно кивнул, а рукой играл шнурком шорт. Я вернулась к делу и произнесла следующее слово.
- Зло.
- Сука, - видно было, что это непроизвольно вырвалось из его рта, и он сам напрягся.
Я едва хихикнула, понимая, о чем он.
- Да уж, я представляю, сколько ты перевидал злых сук, - следующее слово, - игла.
- Боль, - сказал он.
Я напряглась и посмотрела на него, а потом спросила: - Ты ведь имеешь в виду иглы от шприцов у врачей, так?
Он отрицательно покачал головой.
- И часто такое бывает? – спросила я, - Женщины обкалываю тебя иглами?
- Да, - ответил он. - Это не оставляет шрамов, но это – игры с болью. И многим женщинам это нравиться.
Кто, блять, эти больные суки? Господи, вы только послушайте меня. Каждый раз, когда я слышу, что Эдварду причиняют боль какие-то ненормальные, во мне закипает первобытный животный гнев.
- Ладно, - вздохнула я. - Синий.
- Шары, - ответил он посмеиваясь. Я улыбнулась ему как школьная учительница, предупреждая взглядом не заигрываться.
- Эдвард,… - фыркнула я. - Путешествие.
- Уезжать, - ответил он и секунду спустя добавил. - Мои родители всегда уезжали в путешествия и никогда не брали меня с собой.
Я кое-что записала, а Эдвард мне улыбнулся и добавил: - Но еще я могу ассоциировать это слово с Беллой. Помнишь, как твои брюки путешествовали по твоим ногам до самых лодыжек…. Когда я был насильником?
- Эй, это совсем не смешно.
- Прости, - он сделал лицо серьезным, - я буду хорошо себя вести.
- Лампа, - сказала я.
- Желание.
- Как лампа Алладина? – я улыбнулась, что не только Спанч-Боб был его любимой мультяшкой от Диснея.
- Да, - ответил он, - я люблю этот мультик. Я бы хотел, чтобы у меня были три желания, а ты?
- И я, - я улыбнулась ему, смотря в счастливое лицо. - И что бы ты загадал, Эдвард?
- Хммм… - он задумался, чуть наклонив голову и изогнув губы в восхитительной усмешке, как во сне. – Даже не знаю,… разве это не должно будет остаться между мной и моим Джином.
- Тогда, одно желание, - я хотела уговорить его, - скажи только одно.
Он заколебался и взглянул на меня немного остекленевшим взглядом.
- Я бы попросил не быть шлюхой, - сказал он твердо, но в голосе слышались печаль, и боль, и… позор.
В животе что-то заныло от боли, которая волной обрушилась на меня, мой голос был бы не моим, если бы я попыталась его успокоить,… но я не могла. Я поняла, что это было бы одним из моих желаний. Среди прочего я бы хотела стереть из памяти Эдварда всю боль, что он испытал, и чтобы его жизнь была полна счастья, даже если и не со мной.
И мне очень жаль, что у меня не было волшебной лампы.
Вот именно, не было… и терапия должна продолжаться, столько сколько это понадобиться, чтобы вытащить из Эдварда все, потому что это единственный реальный способ подарить ему счастливую жизнь.
- Ты знаешь это, не так ли, Белла? – наконец он снова заговорил. - Мне жаль, что моя жизнь превратилась в это. И мне не нравиться быть… этим. Ты ведь знаешь это?
- Да, знаю, - ответила я, - с самого начала я была почти уверена, что… что ты выбрал эту работу не в поисках острых ощущений, как некоторые. Мне кажется, что у тебя просто… нет выбора. Мне кажется, все это из-за денег. И это потому что, когда ты был с Таней, у вас не было достаточно средств, и теперь тебе кажется, что если денег будет много, ты будешь счастлив? Или есть что-то еще, о чем я не знаю?
Когда я говорила ему это, мой голос был спокоен и нежен.
- Белла… в моей жизни больше нет Тани. Разве мы не можем перестать говорить о ней? Пожалуйста, - слова звучали немного натянуто.
- Таня заболела или пострадала? – спросила я, проверяя другую теорию, - это просто объяснит твои мотивы, если ты заботишься о ней. Это так?
- Белла, остановись, - предупредил он, сжав челюсть и на мгновение прикрыв глаза.
Я хотела сказать еще несколько версий, но так он ничего мне не скажет. Он не откроется. Но больше всего я боялась того, что осталось всего лишь десять дней и я никогда не узнаю настоящей истории, и она навсегда останется тайной, которую я не смогла разгадать.
Я раздраженно прорычала и вернулась к словам. Я смотрела на кирпичную стену и в голове начала отдаваться пульсация. Было похоже, словно что мы оба в ловушке, без всякой надежды выбраться на солнечный свет.
- Хорошо, давай проверим еще несколько слов… - предложила я. – Грех.
- Работа, - ответил он и его глаза снова наполнились мягкостью и доверием.
Я заметила, что с ним все было в порядке, пока я не касалась самых болезненных тем.
- Богатый, - продолжила я.
- Скупой, - тут же отозвался он.
- Богатые люди скупы?
- Все кого я когда-либо встречал, - ответил он без колебания, чуть улыбнувшись.
- Но… разве ты не богат? – спросила я.
- Нет, - ответил он, посмотрев на меня так, словно я оскорбила его этим словом.
- Но ты зарабатываешь много денег, - сказала я, - разве не так?
- Часть идет к Виктории, другая часть… в другое место, - ответил он, скрестив руки на груди.
Он снова избегает меня. Я вздохнула, уже привыкая к этому. Но я не смогу помочь ему, если не узнаю всех его тайн. Один Бог знает, насколько я терпелива, и мне действительно следует продолжить работу.
- Симпатия, - произнесла я следующее слово.
- Белла, - сказал он с усмешкой, увидев мой заинтересованный взгляд. – Белла чувствует большую симпатию к Эдварду. Так ведь?
Я сжала блокнот и стиснула зубы.
- Да, - призналась я, - я чувствую огромное сожаление от того, что приходиться заставлять тебя вспоминать все плохие вещи и рассказывать мне,… как тебе причиняли боль,… и что это сделало с тобой. Но это не поможет тебе, Эдвард, даже если я симпатизирую тебе. Ты разговариваешь со мной, позволяя мне увидеть насколько тебе внутри больно, а потом говоришь, что все нормально и все заживет. Я могу быть терпеливой, и, видит Бог, я очень терпелива, но я не могу продолжать спрашивать тебя, когда ты подвергаешь сомнению каждый свой ответ. Неужели ты не можешь сказать мне хоть что-то? Хоть что-нибудь? Будь храбрым. Рискни и доверься мне. Я клянусь, я не предам тебя, Эдвард. Я так хочу позаботиться… о тебе.
- А я думал, что играть в ассоциации не так уж и сложно, - ответил он, жалобным тоном, уставившись на край журнального столика.
Мне хотелось плакать,… я почти заплакала.
Но потом вернулась к списку слов и как робот произнесла следующее: - Молиться.
- Трата, - глумливо ответил он.
- Трата чего?... времени? – спросила я.
- Самая большая, - вскипел он, и опустил глаза на руки, снова скрещенные на груди.
- Почему? – спросила я. - О чем ты молишься?
- Это имеет значение? – он посмотрел на меня. – Бога нет, Санты нет, и молитвы не имеют адресата. В моей жизни все именно так, потому что я сделал, чтобы так и было.
- Что ты…
- Следующее слово, - прервал он, зажав нос большим и указательным пальцами.
Очевидно, что некоторые слова его глубоко задевают. Хм… это срабатывает.
- Деньги, - сказала я.
- Жизнь, - ответил он.
- Дорого, - я продолжила без комментариев.
- Все, - теперь его голос звучал горько.
- Несправедливый, - прочитала я.
- Жизнь.
- Ребенок, - было следующее выбранное мной слово и похоже, что я залепила ему этим смачную пощечину.
- Дальше, - ответил он, злясь.
- Дальше?
- Дальше.
Я обратила на это внимание. Возможно дело в ребенке. Может быть, Таня была беременна.
- Развод, - сказала я, посмотрев чуть правее его глаз.
Он колебался, но в глазах была буря, и это немного испугало меня.
- Эдвард, - сказала я мягко, - ты должен отвечать первую вещь, что придет тебе в голову.
Никакого ответа.
- Эдвард, вы с Таней развелись? – спросила я.
Тогда он взглянул мне в глаза, и его взгляд был жесток и холоден.
- Нет, - заявил он грубым, полным желчи голосом.
- Вы все еще женаты, - продолжила я громко.
Отлично, ко всему списку осталось только добавить измену, и я могу отправляться в ад.
- Нет, - он сжал зубы, закрывая глаза.
- Эдвард, - проговорила я, сохраняя в голосе мягкость и любовь, - она умерла?
- Белла, - его голос был умоляющим, а вид измученным и огорченным, как будто он готов заплакать, - пожалуйста, давай остановимся? Пожалуйста.
- Нет, Эдвард, - я решила настоять на своем, - я хочу, чтобы ты ответил мне, пожалуйста.
- Почему ты делаешь это со мной? Почему ты не можешь оставить меня в покое, Белла? – его голос был напряден, а глаза наполнились влагой. – Слишком поздно, Белла разве ты не видишь? Просто… спроси про мою настоящую жизнь. Я расскажу тебе любую историю про свою работу, но пожалуйста, пожалуйста, не говори больше о ней. Я прошу, Белла. Послушай, я могу рассказать тебе про Рейвен. Там есть очень страшные истории и…
- Почему ты так боишься говорить о… Тане? – спросила я.
- Белла… - Эдвард встал и нажал на кнопку на диктофоне, - разве мы не можем поговорить об этом завтра… пожалуйста?
Через секунду он снова стоял передо мной между моих разведенных коленей, и страстно впиваясь губами в мои, а его руки вырвали у меня блокнот и отбросили куда-то за спину.
- Пожалуйста, Белла,… - он снова поцеловал меня, углубляя этот поцелуй своим языком, со вкусом клубники, которую он недавно ел, - я не хочу ругаться с тобой,… пожалуйста,… неужели мы не можем…
Он поцеловал меня еще более властно и страстно, беря лицо в свои ладошки.
- Эдвард, - пробормотала я ему в рот. - Нет, не можем…
- Разве не достаточно у нас было терапии на сегодня? – спросил Эдвард своим сексуальным голосом и стал стягивать с меня футболку, отодвигая спину от стула, чтобы снять лифчик, и сразу же облизывая кожу вокруг напрягшегося соска.
Из моей груди тут же вырвался стон, и я почувствовала, как стала влажной.
- Нет, Эдвард… нет… не надо… - я начала выдыхать свои аргументы, желая вернуться к терапии, но он просто проигнорировал меня, стаскивая с меня левую чашечку лифчика и захватывая грудь в свою пасть.
- Эдвард… - простонала я, а его язык, прошелся по моему животу до кромки джинсов. Я не сдержалась и жадно простонала.
- Наслаждайся моим телом, Белла…- попросил он, расстегивая молнию на моих штанах, - оставь мои мозги в покое.
Я хотела ответить, но он поглотил мои слова своим ртом, и в следующий момент я уже оказалась у него на руках, а потом была положена на что-то.
Открыв глаза, я поняла, что растянулась на кухонном столе, и на сей раз моя голова была навесу аккурат над желтой печкой. Моя футболка была в районе горла, и почувствовала как мои джинсы, а затем и трусики были спущены вниз к лодыжкам.
Я не могла видеть его, но сразу поняла где Эдвард, когда его божественный язык стал вылизывать меня, лаская клитор и сводить с ума своей температурой, прогоняя последние мысли о терапии прочь из головы.
- Эдвард… - бормотала я бессвязно, - БОЖЕ.. Оооохх!!!
- Вот это – моя Белла, - сказал он своими губами все еще задевая складки моей киски, и я почти кричала от волны настигнувших меня чувств, - просто позволь мне нравиться тебе…
Вскоре я кончила четыре раза подряд еще даже до того, как он расстегнул молнию на своих штанах, надел на себя презерватив и взял меня тут же на столе.

Эдвард.

В ту ночь в нашей кровати, чтобы Белла уснула, я целовал её в ушко и постоянно держал в своих объятиях. Я утомил её сегодняшними играми, и бедная доктор Белла не могла произнести связно больше ни одного вопроса, чтобы продолжить курс терапии.
Но при всем при этом я чувствовал себя последним мудаком. Я просто не хотел, чтобы она знала мое прошлое, мои печальные истории. Она бы снова меня пожалела, еще сильнее чем раньше, а мне не нужна была жалость от кого бы то ни было, и особенно от нее.
Белла заплатила внушительную сумму, чтобы эти две недели я доставлял ей удовольствие. Но чем больше она спрашивает о моей жизни, тем больше горести и боли я вижу в её глубоких, темных глазах, и тем больше я ощущаю себя подобно насекомому, маленькому и гадкому.
Я просто хотел насладиться тем небольшим отрезком времени с веселой прекрасной Беллой, зная, что однажды это закончиться, и мы больше никогда не увидимся. Неужели я прошу так много, когда говорю, что не хочу, чтобы наше время было наполнено ужасами моего мира, и я мог вспоминать его с удовольствием?
Я знаю, что в моей жизни больше никогда не будет такого человека как Белла. И я не хочу, чтобы оглядываясь назад в эти минуты, она грустила. Я хочу, чтобы она помнила мою улыбку, смех, и то, что я не смеялся так много лет, и то как идеально сочетаются наши тела…
Я хочу продолжать чувствовать себя молодым… и свободным… и живым. И я чувствую это, когда я с ней. Пожалуйста, Господи, всего десять дней,… я опять молюсь, и опять в никуда.
Мне жаль, что Белла никогда не смогла бы полюбить меня, хотя это было бы одним из тех желаний, которое я бы попросил у Джина. Но моим первым желанием стало бы предание забвению всей боли и горестей, что пришлось испытать моей девочке. С помощью моих денег ей восстановили лицо и некоторые из внутренних органов, но её не вылечили до конца. Постоянные пересадки кожи и косметические операции, много-много операций, потому что с каждым годом она становиться старше,… и лечение приносит больше боли,… уже много лет и так будет продолжать еще долго.
И я никогда не смогу уйти из «Огня». И я никогда не смогу быть с Беллой. И я никогда не перестану быть шлюхой. И желания не исполнятся просто потому, что ты потер рукой о гребанную лампу.

Дорогие читатели поздравляем вас со светлым праздником Рождества))) Это наш скромный презент. Глава небольшая, но очень тяжелая. Выложена целиком.
Главу перевела Hell_in.
Красная линия. Форум.