Глава 14. Люблю этого раба

- Я не могу поверить, что раскрылся так быстро, - говорил я доктору, когда мы вышли во внутренний дворик. - Когда Белла начала работать со мной, я избегал ее вопросов неделю! Держал язык за зубами. Ей было так тяжело со мной. Но когда я встретился с вами, то вывернул все кишки наружу.
Питер улыбнулся и закинул в рот чипсы.
- Она проделала тяжелую работу, ты уже был готов разговаривать со мной. Я обязан ей. Она очень талантлива, не так ли? Студентка… но то, как она смогла подействовать на тебя… это большая редкость.
- Она гениальна, - я широко улыбнулся, вспомнив наши беседы. – Некоторые ее приемы… во время терапии… были невероятны. Однажды она завязала мне глаза и заставила почувствовать, что она Виктория. И я смог сказать ей все, что думаю, по-настоящему ничем не рискуя. Это было блестяще.
- Ролевые игры, отличная идея, - кивнул Питер, и на секунду я подумал, что он подразумевает что-то сексуальное, но потом он уточнил: - Я имею в виду на психологическом уровне. Ролевые игры являются очень важной составляющей в лечении. Мы тоже будем делать это позже.
Я не был уверен, что мне понравится это.
- Так… ничего из того, что я сказал сегодня вечером, не шокировало вас? – осторожно уточнил я. – Я имею в виду… вы отнеслись так спокойно ко всему…
- Энтони, у меня есть некоторый опыт работы, - Питер одарил меня улыбкой, - я работал со случаями сексуального насилия… и с мужчинами, и с женщинами. Я понял, что это получается у меня лучше всего. Я не знаю почему… наверное, из-за этого ты выбрал МЕНЯ, я полагаю.
- Но я принимаю твою историю, как необычную для себя, - добавил Питер. – У меня никогда не было пациента, с которым там много всего произошло… как у тебя. И я знаю, твоя самая большая проблема сейчас – этот сэр Кевин… но, Энтони, не обманывай себя. Существует много других проблем, с которыми нужно разобраться, прежде чем мы доберемся до шести лет, проведенных с Викторией. Проблемы с родителями… с Таней… а дальше ваше будущее… Мари… Кэти… многое предстоит проделать. Но мы доберемся туда. Шаг за шагом.
Я вынужден был согласиться с этим.
- Придет время, когда ты возненавидишь меня, - сказал доктор. – Я буду заставлять тебя говорить о тех вещах, о которых ты не хочешь. Но я должен делать это. Потому тебе и снятся все эти кошмары: ты пытаешься убежать от прошлого. Если ты будешь продолжать действовать в том же духе, то никогда не избавишься от них. И я предупреждаю тебя, я не так ПРОСТ… Я буду толкать тебя двигаться вперед.
Я кивнул, любя его за то, что он так честен со мной. Я ценил это.
- Расскажи мне побольше о своих снах, они по-прежнему мучают тебя? – Питер откинулся на спинку стула. – Как все начинается?
Я минутку подумал, прежде чем начал говорить.
- Большую часть времени в начале кошмара… - медленно произнес я, - я слышу ту гребаную песню… ты знаешь ее - «Погружаться в болезнь».
Он кивнул, а я продолжил:
- Я слышу эту часть в начале… где парень говорит: «Ты чувствуешь это?» И я начинаю чувствовать. Я ощущаю, как что-то внутри меня… растет… движется под кожей. Как вы говорили, я чувствую, что болезнь начинает развиваться… медленно… как у зомби в тех фильмах. Это так, словно… я был укушен… и я чувствую себя укушенным изнутри.
Музыка слишком громкая и очень неприятная… она режет уши… все так натурально. И всегда я голый, пытаюсь убежать от него… стараюсь найти одежду до того, как он поймает меня. Я в коридоре из зеркал… и я не могу найти двери… а в отражении вижу, что мои волосы выпадают… а потом начинают расти снова… длинные и черные… как у Кевина.
Моя кожа начинает лопаться… на куски, кровавые куски… а под ней загар. Понемногу я превращаюсь в него… это отвратительно… Я начинаю кричать и бить зеркала… Я окровавлен… А потом из разбитых зеркал появляются его руки… и он хватает меня. Тащит за веревку на моей шее… И тогда начинается все снова… Снова кошмар… меня мучает Виктория… или сэр Кевин… иногда… а я не могу проснуться. Я в чертовой ловушке. Они издеваются надо мной. Иногда у меня нет рта… так что я не могу даже кричать.
- Боже мой, - только и сказал Питер. - Думаю, мы можем что-то сделать с этим. Они достаточно долго издевались над тобой, не так ли?
- Да, - сказал я без колебаний.
- Хорошо, - Питер постучал по столу костяшками пальцев, - а теперь пришло время задать тебе домашнюю работу. Вот когда ты возненавидишь меня.
- Я не возненавижу вас, - заверил я, зная это.
- Так, - он вздохнул. – В первую очередь начнем с сэра Кевина. Я хочу, чтобы ты написал рассказ… день с сэром Кевином.
Я почувствовал себя так, словно о мою голову разбили что-то большое и острое.
Я сидел, ошеломленный, а он продолжил:
- Воссоздай каждую деталь, - объяснял он, и его голос был медленным и тихим, - восстанови каждое слово, сказанное вами обоими. Опиши все, как вы пахли, что вы пробовали, видели… все.
Я ждал… слушал ночную тишину… только трескучий звук сверчков составлял мне компанию.
- Энтони… Дыши, - Питер наклонился вперед, глядя на меня. – Ты в порядке?
Я чувствовал, что смотрю на него так, словно он прямо сейчас нанес удар мне под дых. Я не хотел… но…
- Ты можешь сделать это, Энтони, - заверил он, - я знаю, что это будет неприятно, но…
- Я не могу сделать этого, - услышал я свой дрожащий голос, - пожалуйста, дайте мне другое задание… не спрашивайте меня про это…
- Энтони, - Питер смотрел на меня предупреждающим взглядом, - ты больше не сбежишь. И пожалуйста, не упрашивай меня. Я реагирую только на денежные взятки.
Он пытался шутить. Проклятая шутка!
- Но я не думаю, что смогу…
- Если ты не хочешь, чтобы монстр внутри тебя продолжал расти, ты обязан быть храбрым, - сказал он. – Ты должен прекратить убегать. Остановись на месте, а потом повернись лицом к этим ублюдкам. Извини за такие слова. После этого мы сможем прогнать их. И вместо пугающего мучающего демона внутри себя ты получишь хороший сон. Мы должны вылить из тебя весь яд. Вот как все это делается.
- Но что если…
- Иди домой… и, может быть, завтра ночью, когда твоя маленькая девочка ляжет спать, ты сядешь за стол и попробуешь написать хотя бы маленький кусочек. Когда станет совсем тяжело, отложи записи в сторону. Потом попытайся на следующую ночь… а потом еще через ночь… и так далее. Делай это один. Не проси Мари помочь тебе. Это ТВОЯ БИТВА.
Я едва мог сказать что-либо, когда Питер привел меня обратно в гостиную, где Белла смотрела телевизор. Она выписывала круги по комнате и выглядела нервной, скорее всего, переживала из-за меня. Когда она увидела, как я выгляжу, беспокойство в ее взгляде усугубилось.
- Что случилось? – спросила она, беря меня за руку.
- Ничего, - ответил я, пытаясь улыбнуться.
Но она не была глупа.
- Энтони… - Питер подошел ко мне и вручил мне свою визитную карточку. В ней было написано время нашей следующей встречи. Как мы и договаривались… следующая суббота, восемь часов вечера. Как будто это может ускользнуть из моей головы.
- Я знаю, ты не забудешь, но я случайно заказал три тысячи штук визиток через интернет, - он усмехнулся, - мне надо от них избавляться.
- Отлично, - улыбнулась Белла. - Можете мне тоже дать одну?
- Что? – Питер посмотрел на нее не поняв. Но я не был удивлен.
- Я тоже хочу воспользоваться… помощью, - сказала она немного неловко, - если вы не против.
- Мари… для меня это большая честь, - он вдруг стал выглядеть немного застенчивым. – Когда бы вам было удобно поговорить со мной? Может быть, после разговора с Энтони в следующую субботу… в девять часов?
- Это было бы идеально, - она кивнула, - спасибо, доктор.
- Подожди секундочку, - Питер вернулся в свой кабинет, - я дам тебе визитку.
Он бросился прочь и был больше похож на студента колледжа, чем на отличного психолога.
- Он милый, - заметила она, наблюдая, как Питер бежит трусцой в одних носках.
- Милый? – переспросил я. – Это не причина, чтобы выбирать его своим врачом.
- Я не поэтому выбрала его, - сказала она, обняв меня, - он выглядит великолепным! Он понравился тебе? Как это было?
- Действительно хорош, - согласился я, - но не в конце…
Эта последняя часть моей фразы была настолько подла, я не думаю, что она услышала меня… и Питер вернулся с визиткой для Беллы.
- Вот, пожалуйста, миледи, - он наклонил голову, и мы заметили, что он надел шляпу придворного шута желто-красно-синего цвета с рогами, на вершинах которых красовались колокольчики. В другое время я бы оценил это, но не сейчас. Я продолжал представлять клочки бумаги, которые я выбрасываю, пытаясь писать слова…
Белла засмеялась, и я почувствовал, что мне тоже нужно изменить выражение лица.
- Эта шляпа пугает меня, док, - пошутил я. – Сколько у вас шляп?
- М-м-м… - он поднял глаза, считая в уме, - о… двести тридцать девять.
- О боже, - захихикала Белла.
Перед отъездом мы попросили дать нам пару имен хороших детских психологов, к которым могла бы сходить Кэти. Он подтвердил, что эти доктора лучшие из лучших. Мы оплатили счет, и я заметил, что он посчитал только один час, хотя, когда мы добрались до машины, часы показывали 10:35 вечера.
- Я был там больше двух часов? – спросил я, когда завел машину. – Мне не нравится это.
Белла поцеловала меня, и мы поехали домой. Когда машина остановилась, я не мог выйти из нее.
- Что-то не так, я знаю это, - сказала она. – Что случилось? Ты не произнес ни слова до самого дома. И ты дрожал, когда вышел из кабинета.
- Я получил домашнее задание, - сказал я с сарказмом, боясь, что мой голос сорвется, - и не знаю, смогу ли сделать его.
- Что нужно делать?
- Я должен описать всю историю моего дня с сэром Кевином, - сообщил я, - со всеми чертовыми подробностями.
- О боже, - она выдохнула, ее руки держали мою свободную правую руку.
Я знаю, доктор Белла никогда бы не заставила делать меня такие вещи.
- Я не могу сделать этого, - повторил я еще раз.
- И что это значит? – спросила она.
- Это значит, что я не буду делать этого, - услышал я свой голос, открывая дверь машины.
Я знал, что Белла сейчас побежит за мной… и она сделала это. Я не знаю почему, но я был зол на доктора Фачинелли… и на Беллу, потому что она собиралась сейчас уговаривать меня описывать эти долбаные воспоминания.
- Что значит, ты не собираешься делать этого? – спросила она, следуя за мной к двери, я открыл ее. – Ты ДОЛЖЕН!
- Ничего я не должен, - ответил я и, не глядя на нее, прошел в кухню, достал меню Джимми Чана из заднего кармана своих брюк и положил его на стол.
Белла, проигнорировав это, сказала:
- Что же тогда можно сказать обо всем остальном, о нашем желанном лучшем будущем? Ты собираешь прекратить все после первой же беседы с доктором? Ты говорил, что останешься лечиться с ним!
Я игнорировал ее, ненавидя себя за это.
- Я буду рядом с тобой, пока ты будешь писать, - Белла пыталась, как обычно, помочь мне, - ты можешь говорить, а я стану записывать.
Но я ненавидел эту идею. Я ненавидел то, что должен говорить это вслух. А больше всего ненавидел, что она будет слушать все это. А потом ей придется записать то, что я вспомню… она не сможет. Она начнет плакать и пытаться стать доктором Беллой для меня. Я не хотел, чтобы она заходила в эту дверь в моем мозгу. Я не хочу видеть там никого. Даже себя.
- Я люблю тебя, Белла, но ты не можешь поддерживать меня, постоянно вытирая мою задницу, - я схватил один из пакетов с голубой сахарной ватой и разорвал его. Отхватив большой кусок ваты, я засунул его в рот. Ну, сахар, помоги мне.
- Доктор попросил, чтобы ты не помогала мне в этот раз, - сообщил я. – Он сказал, что это мой бой… и это мое гребаное оружие.
- Я не пытаюсь подтирать тебе ЗАДНИЦУ! – разозлилась она. - И не осуждаю тебя, я просто стараюсь помочь тебе.
- Мне НЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ! – я развернулся к ней, эта фраза была такой резкой… как проклятое лезвие, направленное прямо в ее сердце.
Я увидел боль в ее глазах и мгновенно возненавидел себя. Я шагнул к ней, чтобы попросить прощения, но она вздрогнула и отпрянула назад.
- Прекрасно, - она смотрела на меня, а я видел слезы в ее глазах, - у тебя теперь есть врач, и ты не хочешь или не нуждаешься во мне больше, отлично. В конце концов, я просто долбаная убийца, всего-то. Я одна из того отребья, что окружало ТЕБЯ! И ты больше не нуждаешься в моей помощи. Как угодно.
- О чем ты говоришь? – я наморщил лоб.
- Сегодня на пруду ты сказал Кэти, что рад, так как она не убийца, - кричала она, и слезы текли по обеим щекам.
Мой желудок скрутило.
- Это не имело никакого отношения к тебе! – я вдруг почувствовал себя плохо. - Я пошутил над чертовой рыбой! Я даже не думал о тебе или Виктории.
- Иногда это приходит, когда меньше всего ожидаешь, - сказала она, вытирая глаза, желая выглядеть сердитой, а не грустной.
- Пожалуйста, Белла, ты должна поверить… Я никогда не подумал бы, что…
- Я пойду спать, - перебила она меня. – Я устала. Я весь день сидела с ребенком.
Она уходила, а я следовал за ней говоря:
- Белла, подожди… Пожалуйста, поговори со мной.
- Нет! – она ускорила шаг. - Я не доктор Белла! Оставь меня в покое!
Она захлопнула передо мной дверь, а я долго стоял и слушал. Я слышал, как она всхлипывала… плакала. Она плакала тихо, не как я.
- Прости меня, - прошептал я, чувствуя слезы в своих глазах, мои пальцы слегка поглаживали дверь, словно это были ее волосы.
Мне хотелось разбить кулаком что-то твердое… и сломать свою руку. Но я должен быть на этой дерьмовой работе в понедельник. Черт.
Я дергал себя за волосы, почти выдирая их, пока стоял под дверью, ненавидя, что причинил ей боль. Я не винил ее и взял бы назад все, что наговорил. Я такой подонок.
Мои ноги привели меня на кухню. Я смотрел на плиту… не мог отвернуться от нее.
Я бы хотел сжечь себя. НЕТ! Мой внутренний голос кричал, чтобы я даже не думал об этом.
Вместо этого я порылся в кухонных ящиках и нашел чистый блокнот Беллы. Я прихватил с собой сахарную вату, взял карандаш из подставки в центре стола и бросил на стол.
Сначала один большой укус сахарной ваты… потом я глубоко вздохнул. Пожалуйста, помогите мне кто-нибудь… кто угодно… просто, чтобы я не был один в этот момент. Останьтесь со мной.
Я закрыл глаза… сэр Кевин ухмылялся, глядя на меня.
Ладно, ублюдок. Я приступаю. Я здесь. И сейчас я не прикован. Я представил длинный блестящий меч самурая. Примерно такой я видел у Джимми Чана.
С ним в руке я чувствовал себя лучше. И положил ручку на чистый лист бумаги. Перо сильнее меча, в конце концов. Отлично. Каллен, ты гребаный слюнтяй.
- Танцуй, сука! – я глумился над ним, подражая Клинту Иствуду в его старом фильме.
И я начал писать первые предложения:
Я стоял на коленях в подвале, голый, в ожидании хозяйки. Я ждал, чтобы меня наказали, поэтому я стоял в той позе, которая нравилась ей. Мои руки заведены за спину, колени вместе, голова опущена, глаза закрыты. Не желая раздражать ее еще больше, я принял единственно правильную позу. Я чувствовал знакомый запах кожи и кедра, мускусный запах старого фундамента. Коленями я ощущал грубый твердый цемент на полу. Раньше было больно, но потом я привык, что в ушах звенит от боли. Я ждал ее… зная, что она специально заставляет ждать. Она хочет, чтобы я начал бояться и представлять, какое наказание мне уготовано на этот раз.
Вместо этого я думал о Белле. Ее улыбка… ее смех… как она плакала, когда я покидал ее в то утро… она любит меня. Я все еще не мог поверить в это.
Даже если мы больше не будем вместе, этих двух прошлых недель было достаточно, чтобы я улыбался остаток всей своей жизни. Она всегда будет со мной, несмотря на то, через что я должен пройти здесь. Она сделала меня человеком. С ней я был настоящим, плоть и кровь, а не тень.
Независимо от наказания, оно того стоило, - сказал я себе, немного улыбаясь.
А потом я услышал стук ее высоких каблуков по коридору… Они приближались ко мне.
BPOV

Это была первая ночь, когда я действительно ненавидела Эдварда Каллена.
Да, я люблю его, но и ненавижу тоже. Я знала, что все было слишком хорошо, чтобы быть правдой, эти идеальные роли папы и бойфренда по утрам… Завтраки де Эдуардо. Он по-прежнему играет роль. Он, как и раньше, носит маски, просто добавил несколько новых, которые я никогда не видела прежде. И он сменяет их по очереди, зная, как раньше он мог прятаться за ними.
Кто из них был реальным Эдвардом? Неужели я до сих пор не встречала его?
Был такой прекрасный день. Он обнимал меня, глядя на закат, и говорил, что любит меня… НАС… включая Кэти. И я, правда, чувствовала, что мы семья. Я надеялась, что все будет хорошо. А потом, когда он сказал в машине, что женится на мне, я чуть не заплакала! Это был такой важный шаг для него – заявить, что сначала он должен вылечиться, а потом мы поженимся. Я не могла поверить в это. Но я позволила себе поддаться его мечтам. Я хотела верить в это. Но на самом деле никто так быстро не вылечивается.
Потребуются годы, чтобы Эдвард стал нормальным. Я должна признать и смириться с этим. Нам предстоит пройти сложный путь, будет борьба и ссоры. Это произошло не в первый и не в последний раз. Если я хочу, чтобы мы когда-нибудь были счастливы… чтобы это было… нужно много работать, потребуется много сил с моей стороны, и с его тоже.
Мы никогда не сможем пожениться. Мы могли бы просто жить вместе, как сейчас. Меня это устраивает. Брак – это просто ничего не значащая бумажка. Но что, если у нас когда-нибудь будут дети? Такое может случиться? Как я смогу воспитать ребенка среди всего этого? Сколько лет еще будет продолжаться это сумасшествие? Будет ли у меня когда-нибудь возможность просто отдохнуть и быть счастливой и беззаботной?
Он не будет лечиться. Нам НЕ удалось это, МЫ не добьемся успеха, если он готов так легко уйти от проблем. Я знаю, что его домашнее задание очень сложное. Это чертовски трудно, и я не могу представить, как поступила бы, будучи на его месте, но… его врач считает, что так лучше. Это лечение, которое работало и помогло многим пациентам до него. Если есть другие мужчины и женщины, которые прошли через это, что в Эдварде такого особенного, раз он считает, будто не должен выполнять заданий?
Терапия для всех сложна, но нужно пытаться. Нужно рисковать. Я думаю, что сейчас Эдвард не готов рисковать, и я ненавижу думать об этом.
Я люблю его и хочу быть с ним. Но не знаю, смогу ли я продолжать играть в его маленькую игру. То в один прекрасный момент он хочет лечиться, то через час уже передумывает. Это слишком больно. Я не знаю, что мне еще нужно сделать. И чувствую, как внутри меня что-то умирает… Что-то прекрасное… И что он и я расстанемся… И так страшно становится от этого!
Я не спала всю ночь, просто ходила и думала. Плакала. Я пыталась быть логичной и понять его, но мои эмоции преобладали, и, в конце концов, они победили.
Я не знала, сколько времени, и даже не задумалась об этом. Открыв дверь, я направилась в сторону кухни в поисках Эдварда. Я собиралась тащить его за шиворот обратно к доктору Фачинелли, чтобы мы могли втроем сесть в комнате и поговорить. Я должна была знать, что он обо всем этом думает и что может нам предложить. Но Эдвард не собирался возвращаться.
Войдя в кухню, я увидела все еще освещенный стол. Я думала, что он спит на диване или в своей спальне, но там его не было. Он сидел за кухонным столом, опираясь на сложенные руки, его непокорные красновато-коричневые волосы торчали из-под них. Я услышала, как от него исходит негромкое сопение, и подошла ближе.
Рядом с ним лежал пустой полиэтиленовый пакет из-под сахарной ваты. Оглядев его, я заметила в одной руке карандаш. Его ладони были сжаты в кулаки. Я наклонилась. Под опухшими красными глазами были видны следы слез, которые белыми следами переходили на щеки.
Его губы отливали синим цветом, и у меня чуть не случился сердечный приступ! Но когда я прикоснулась к ним, то поняла, что это краска от голубой сахарной ваты, которую он ел.
Я заметила под его руками блокнот, но разглядеть, что там написано, не могла.
Он делал домашнее задание. Самостоятельно.
Я вздрогнула и приложила руку к своему рту, чтобы не всхлипнуть очень громко и не разбудить его.
Но я не могла оставить его здесь. У него завтра будет все болеть.

EPOV

(Примечание автора: Осторожно, воспоминания о Виктории. На этот раз все будет не так ужасно… но в следующих главах - уж извините.)

Я лежал на животе, мои руки и ноги были связаны между собой сзади такой грубой веревкой, что кожа кое-где содралась. Но я не беспокоился об этом сейчас. Я разозлил Викторию, и она жестоко накажет меня.
Она перевернула меня на спину и села голой задницей на мое лицо.
- Засунь свой нос в мой зад и хорошо понюхай!
Я сделал это, погрузил свое лицо в бледную, почти белую плоть и вдохнул… Ее маленькая розовая окружность взирала на мое подчинение, не произнося ни слова.
- Ты гребаная свинья! – Виктория приблизила свою дырку ближе к моему лицу. – Умоляй дать тебе мою задницу, ты, сука! Упрашивай маня!
- Пожалуйста, позволь мне облизать твою попку, Госпожа, пожалуйста, пожалуйста! – я всегда умолял на сто пятьдесят процентов. Другие мужчины не выглядели такими убедительными, когда им приказывали умолять. А я всегда. Я всегда хорошо играл свою роль.
- Я очень хочу облизать ее… пожалуйста… - я почти задыхался от сильной потребности сделать это.
- Вылижи ее, свинья, - позволила она, и я сразу же вытащил свой язык так далеко, как только мог. Она отодвинулась от меня, половина моего тела почти сползла со стола, но она не делала эту работу легкой для меня.
- Ааааххх… - я пытался еще немного подвинуть свое тело, чтобы дотянуться до нее.
- Ты ИЗДЕВАЕШЬСЯ? – она оглянулась. – Ползешь, как долбаный червь!
Я почти добрался до цели, и она руками раздвинула свои ягодицы, шире открывая свою плотную дырку, чтобы у меня был больший доступ к ней.
- Хороший мальчик… дотронься до нее, - руководила она, - дотянись… оближи ее! – Всю вокруг… приятно и мокро… это так охренительно омерзительно…
Я проделывал своим языком все, чтобы доставить ей удовольствие. Я не обращал внимания на вкус, просто облизывал изо всех сил, используя все свои соки… горячую слюну… все, чтобы успокоить ее.
- О да… - стонала она, - не останавливайся… жестче! Ты хочешь съесть меня сегодня вечером, ведь так, сука?
Я не ответил, просто продолжал облизывать, закручивая свой язык…
Она рассердилась и снова спросила, ударяя меня по лицу.
- Ублюдок, отвечай мне, когда я задаю вопрос! – крикнула она, ударив меня по щеке. – Ты хочешь съесть меня сегодня вечером, свинья?
- Да, Госпожа, - задыхался я.
- Пошел ты, - она повернулась и снова опустила свою задницу на мое лицо. – Лижи ее! СИЛЬНЕЕ! Я ударю тебя по твоему сраному члену, если ты не перестанешь играть со мной! Лижи как следует! Попробуй вкус моего дерьма!
- Ннннн… - я издал испуганный звук, и мой язык начал работать в два раза быстрее. Я попытался протолкнуть его вглубь, шевелить им и громко хлюпать в ее тугом отверстии…
- Ты долбаный лентяй! – она угрюмо смотрела на меня. – Работай своим проклятым языком или я порежу его бритвой и залью лимонный сок тебе в рот!
Я застонал и просунул язык еще глубже в ее дыру… вот так… Я напрягал и расслаблял его, дико двигая в разных направлениях… внутри нее.
Теперь она кричала, ее руки схватили мои волосы и прижали меня там, говоря мне, чтобы я не останавливался. Я и не собирался.

Потом вдруг я оказался на полу ее столовой стоящим на коленях. Мои лодыжки были связаны вместе, а руки замотаны сзади на уровне локтей и на запястьях. Она голая сидела передо мной на краю стола, широко раздвинув ноги, ее киска была прямо перед моим носом.
Она провела кнутом по моей коже, а потом ударила по спине, звук удара эхом разнесся в воздухе, а я погрузил свой язык в ее белые и розовые складки.
- Это все, на что ты способен? – спросила она, поря меня снова и снова. – Ты ешь киску намного лучше, только когда тебя бьют?
- Да, Госпожа… - ответил я быстро, снова бросаясь на нее и кусая ее клитор.
- Я не могу поверить, что ты заставляешь меня потрудиться, прежде чем начать достойно лизать пизду, ты, ленивая ШЛЮХА! – она хлестала меня в два раза сильнее, в то время как я облизывал ее с максимальной скоростью. – Если тебе нравится боль, то я буду использовать палки и плетки с железными крюками. Ты этого хочешь, сука?
- Нет, Госпожа… пожалуйста… - я нырнул обратно, пожирая ее.
- Ты все испортил, черт возьми, - она била меня еще и еще, пока я лизал и сосал. - Ну ничего, с этого момента ты будешь РАБОТАТЬ каждую минуту дня и ночи!
Я просто старался угодить ей, делая все возможное, работая языком и ртом.
- Ты будешь мыть полы… голыми руками чистить туалет… - она назвала мне целый список дел, которые мне придется сделать после того, как мы закончим.
- Да, Госпожа… да… - я дышал, стараясь угодить ей ртом, желая, только чтобы она стала более снисходительной ко мне.
- Ты будешь готовить ужин, выносить мусор… и мыть посуду… ты, ленивая сука… ты будешь делать все! – говорила она. – Ты даже будешь красить ногти на моих чертовых ногах! Сейчас ты мой, сука! Понял?
- Да, Госпожа, все, я клянусь… Я буду делать это, - говорил я губами в ее киску…
Это было до того, как она выплатила долг за меня. Она, можно сказать, купила меня за пятьдесят тысяч штук. Я обязан ей, и она готова принимать долг. Она сказала, что если я не исполню всего, чего она желает, она вернет меня обратно тем парням с завязанным красным бантиком на голове. И у моей дочери никогда не будет операции. Я не мог допустить этого.
Сказала, что я должен показать себя достойным ее. За пару месяцев я должен показать всю свою преданность. И если она будет счастлива со мной, она научит меня быть ее рабом… и ее новым танцором.
- Лижи клитор, чертов идиот! – кричала она, и я сосредоточился на маленькой кнопке между ее ног. - Мило, это ведь еще не все, что ты можешь?
- Нет, хозяйка.
- Скажи мне, что теперь ты будешь делать все, если я тебе это скажу! – она хлестала меня снова и снова, с каждым ударом попадая в одно и то же место на позвоночнике. – Скажи это, бесхребетная ПИЗДА!
Я мычал от боли и одновременно пытался доставлять большее удовольствие ее клитору.
- Да, Госпожа, все! ВСЕ! – я обещаю. – Я сделаю все, что вы скажете.
- Заставь меня кончить! – потребовала она. – Прямо сейчас заставь мой клитор орать или я ПОДОЖГУ твой чертов член!
- Да… да… - я двигал своим языком по кругу всюду, не позволяя своему онемению и истощению ослушаться ее.
- Тебе приятно будет чувствовать на своем члене загнутый крюк, не так ли, сука? – она лупила меня сильнее, я негромко рычал, мой язык по-прежнему был сильным. Она легла спиной на стол, ее голос был прерывистым и низким от желания. Я нашел правильное место!
- Да, Госпожа, - соглашался я. Она любила, когда я соглашался на боль.
Она билась и рычала от удовольствия, наконец-то! Но даже тогда я знал… я в полном ее подчинении. Это была ее сила. Это возбуждало ее! Унизить меня.
- ДА. ДА. ДА. ДА. ДА. ДА! – она выгибала спину. – Черт возьми, НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, или я убью тебя!

Когда я проснулся, я не дергался и не чувствовал страха. Сны о Виктории были ничто, просто воспоминания… по сравнению со снами о сэре Кевине. Я бы предпочел ее каждый раз.
Я был приучен к жестокости Виктории и отсутствию заботы с ее стороны. Хоть иногда она и издевалась надо мной, это никогда не длилось долго.
Но теперь я чувствовал, что разбудило меня. Поцелуй… такой короткий и нежный… Я знал, что это не Виктория. Медленно открыв глаза, я, щурясь от света над головой, увидел Беллу.
Она наклонилась надо мной, ее волосы щекотали мое лицо, когда она губами прикасалась к моим векам.
- Белла… - я чувствовал, что моя грудь все еще сжимается от ненависти к самому себе за нашу ссору. Это целиком моя вина. И, может быть, поэтому я позволил себе погрузиться в сон с Викторией. Я знал, что должен быть наказан. И я понес наказание во сне, хотя это было не так болезненно, как в реальности. Она могла называть меня разными именами, оскорблять меня… Мне было все равно. Тогда я думал, что заслужил это за смерть Тани… за дочь. Я ХОТЕЛ ее гнева.
- Прости меня, Эдвард, - прошептала она, проводя пальцами по моим губам, я закрыл глаза и почтительно поцеловал их.
- Мне ТАК жаль, - сказала она снова, и я заметил, что в ее глазах сверкнули невыплаканные слезы.
- Ты тоже прости меня, - я так крепко сжал ее в своих руках, держась за свою жизнь, словно боялся, что никогда не увижу ее снова. Мой голос звучал надломлено, я дрожал. После моего сна я понимал, как мне повезло, что у меня есть эта богиня в моих руках. Та, кто по-настоящему любит меня, даже если в данный момент я получеловек.
Мы долго держали друг друга в объятиях и плакали. Не требовалось никаких разговоров. Все произошло из-за меня, так как я оттолкнул ее после всего, что обещал. Вдруг я вспомнил и выпрямился, хватая блокнот, лежавший передо мной.
- Белла! – дышал я неровно, не вытирая слез со своих щек, и поднес к ее лицу блокнот, держа его обеими руками, словно это был какой-то древний свиток. – Я сделал это! Я имею в виду… я начал! Извини, пожалуйста, прости меня! Я буду делать домашнее задание!
Боже, я был похож на пятилетнего ребенка, который впал в истерику. Может быть, Белла права? Я несовершеннолетний правонарушитель.
Она чуть не рассмеялась, но только слегка улыбнулась, рукой убирая волосы с моих глаз.
- Я знаю, - она не взглянула на блокнот, видя только меня. - Извини меня тоже. Я больше не верила в тебя. Никому не говори, но я не такая безупречная, какой стремлюсь быть.
- Ты идеальная, - я отрицательно покачал головой, снова подкатывали слезы, - ты…
Я не мог найти слов, чтобы объяснить, как сильно я люблю ее, и просто крепко обнял ее, уронив блокнот на пол. Я душил ее своей любовью, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы объяснить то, чего не мог передать словами.
- Все хорошо, малыш, - она погладила мою спину, - я с тобой. Я люблю тебя и никогда не уйду. Извини меня за то, что я так повела себя.
- Нет, - я посмотрел на нее и почувствовал, как она вытерла слезы с моей правой щеки, - ты была права. Я обещал тебе. И твоя жизнь зависит от того, сдержу ли я это обещание. Ты бросила все, чтобы быть со мной. Это было трудно, я знаю… и до сих пор… тяжело. Я не собираюсь прекращать лечение из-за того, что оно сложно для меня. Я собираюсь пройти ЧЕРЕЗ все это… и больше не сверну.
- С тобой я буду до конца, - она снова поцеловала меня в губы и улыбнулась. – Спасибо, что ты не бросаешь лечение. Я знаю, что не всегда могу помочь, и от этого немного грустно. Но я всегда буду рядом… поддерживать тебя… а когда плохие воспоминания станут возвращаться, я буду сидеть здесь, возле тебя… если это понадобится.
- Непременно нужно, - я прикоснулся к ее волосам. – Ты мой воздух, Белла. Я не смог бы сделать без тебя даже первый шаг.
Она поцеловала меня и схватила волосы на затылке. Мне нравилось чувствовать грубость ее пальцев.
- Вот, - я взял блокнот, открыв первую страницу, и подал ей.
- Ты не должен отдавать мне это, Эдвард, - она смотрела на меня, а не на страницы ниже.
- Я знаю, но посмотри! – я обратил ее внимание на страницы. - Это настоящее дерьмо, оно заняло у меня час или чуть больше. Я бы сделал больше, но… я… мне потребовался небольшой перерыв. А потом, думаю, заснул.
- Плакал? – спросила она нерешительно.
Я посмотрел вниз. Мне не хотелось лгать ей больше.
- Может быть…
Она взяла пальцами мой подбородок и заставила взглянуть на нее.
- Да, - я моргнул. - Я большая легкомысленная девчонка, да?
- Нет, Эдвард, - она нахмурилась, а потом ее лицо смягчилось. - Ты пережил страшные вещи. Даже если твоя голова забывает об этом на время, тело помнит. Твои эмоции будут проявляться еще долгое время. Иногда ты будешь на седьмом небе, кричать от радости, как ребенок с верхушки дерева, а в другие моменты ты станешь без причины плакать в течение нескольких часов. Это нормально. Ты имеешь полное право плакать после всего, что ты пережил. Ты держал это внутри себя так долго. Хорошо, что все выходит сейчас. Никогда не стыдись того, что чувствуешь, дорогой. Тем более со мной.
- Я знаю, - ответил я, - я просто ненавижу ссориться с тобой. Я не привык к этому. И ненавижу, когда тебе больно. Я заставил тебя плакать и хотел ПОКАРАТЬ себя болью за это. И сделал бы это, не знай я, что это расстроит тебя еще больше.
- Эдвард… Боже мой. У нас будут сложные времена и трудные разговоры, - объясняла Белла. - Я уверена, время от времени мы будем ругаться. Но никогда не думай, что я больше не люблю тебя. Это неправда. Ты действительно обижаешь меня иногда, и в эти моменты я ненавижу даже твои кишки…
Мы оба рассмеялись над тем, как она это сказала.
- Но я всегда с тобой, - закончила она. - Навечно. Мы партнеры.
Я кивнул, улыбнулся и добавил:
- На всю жизнь.
Я вспомнил, как однажды мне Белла рассказывала, что лебеди объединяются в пару один раз и на всю жизнь.
- На всю жизнь, - подтвердила она. Потом взяла блокнот, закрыла его и передала обратно мне.
- Я люблю тебя, Эдвард, - она слегка улыбнулась, - и мне действительно больно видеть то, что тебе приходится делать, и я хочу помочь тебе. Но врач прав. Это твоя борьба, а не моя. В этом сражении мы с тобой на одной стороне, но я не могу воровать твой шанс встать на собственные ноги и забрать у тебя лица твоих демонов. Я за твоей спиной тоже сражаюсь с ними. Но есть некоторые вещи… которые я не должна знать. Позже, когда ты станешь сильнее… если захочешь разделить это со мной… я прочитаю каждое слово. Но сейчас это только твое, твое и Питера. Я, правда, хочу знать всю твою боль… полностью. Но я подожду того времени, когда ты будешь готов поделиться со мной ею. Так хорошо?
Белла произнесла этот ненавистный мне вопрос, я задавал его ей все время. Теперь он вернулся ко мне. Она была слишком хороша для меня. Но будь я проклят, если скажу ей об этом и напугаю ее.
Я посмотрел вниз на блокнот и не смог найти никаких слов… пока, наконец, кое-что не пришло на ум.
- Черт возьми, Белла, - усмехнулся я, - когда-нибудь ты будешь одним из лучших докторов. Ты спасешь очень много людей, ты знаешь это?
- Это был маленький подкол?
- Нет, по-настоящему! – я чувствовал, как на моем лбу появились морщинки. – У тебя есть предназначение! Ты такая счастливица… знаешь, что была послана на землю, чтобы пользоваться этим своим талантом. Ты в состоянии помогать другим людям. Я завидую тебе в этом.
- У тебя тоже есть предназначение, - ответила она.
- Какое? – издевался я. – Говорить «да, хозяйка» и «нет, хозяйка»? Убирать в конюшне?
- Воспитывать дочь, - Белла подняла брови.
Черт. Она снова убедила меня.
- Посвяти свою жизнь воспитанию ребенка, - она вытерла вторую мою щеку своими ласковыми пальцами. – В мире нет важнее работы, чем эта. И, Эдвард, ты сделаешь много. Неужели ты думаешь, что сейчас в ее жизни есть кто-то важнее тебя? Кто еще может ей дать столько любви?
- Да, Белла, - я использовал свою старую фразу… одну из моих ненавистных. Но мне показалось, что она подходит сюда, как никакая другая.
- Не говори мне «да, Белла»… - она игриво взлохматила обеими руками мои волосы, а я рассмеялся. – Пошли спать, - она схватила меня за руки и подняла со стула, я схватил чуть не упавший блокнот со своих коленей. – Будет так приятно проснуться завтра попозже… с моим белым и пушистым мальчиком в обнимку…
Я улыбнулся оттого, как приятно это звучало.
- Не сердись… и не пойми меня неправильно… - начал я, - но иногда я желаю… размышляю… как было бы, будь ты моей Госпожой. Ты и я вместе… так… ГОСПОДИ! Забудь об этом!
Белла рассмеялась, и я облегченно вздохнул, мы забрались в мою кровать вместе.
- Я думала о том, чтобы пнуть тебя под зад несколько раз с тех пор, как мы приехали сюда, - дразнила она. – Должна признаться, если ты будешь связан и не в состоянии защититься, искушение будет слишком большим, скорее всего.
- О, ты бы не причинила мне боль, - я улыбнулся и лег со своей стороны, голубой свет луны падал на нас, - ты слишком добрая.
- Темные стороны у меня тоже есть, - она состроила строгое лицо, но меня это не могло обмануть.
Я усмехнулся.
- Мы только что помирились, а ты опять хочешь рассердить меня? – она ухмыльнулась. – Ну ты, брат, даешь!
- Что бы ты сделала со мной… - прошептал я, двигая руку вниз по ее ноге под одеялом, - будь я связан… голый… и ждал тебя в этой постели?
- Эдвард, давай спать.
- Я хочу увидеть твою темную сторону, - я дышал ей в ухо, облизывая языком по краю… горячее дыхание… - ты можешь показать мне ее…
Она закрыла глаза, а я сексуально улыбнулся… в восторге оттого, что мог сводить ее с ума.
- Ты НЕ хочешь видеть ее, - она покраснела, я знал это, хотя и не видел. – Это чертовски страшно. Ты не сможешь справиться со мной.
Я хотел говорить ей грязные словечки. Хотел назвать ее своей госпожой и спросить, мурлыкая, как могу услужить ей. Но я знаю, что это не подходит для нас сейчас. Она превратится в доктора Беллу и начнет рассуждать, что я нашел в ней Викторию и бла-бла-бла… Не думаю, что сейчас нам нужно что-то анализировать.
Мне просто хотелось поиграть с ней. Но я знаю, что все еще болен, чтобы делать это.
Это не имело большого значения. Факт того, что Белла просто рядом, делал меня счастливым. Мы могли бы просто играть в шашки, мне все равно, с этим все в порядке. Ну хорошо, голыми играть в шашки.
Как долго во мне будут играть гормоны, ведь я практически постоянно нахожусь в состоянии готовности? У меня есть два режима: спокойный и возбужденный. Подождите, ТРИ режима: спокойный, возбужденный и бестолковый.
- А это еще что такое? – Белла вдруг нахмурилась на меня, сжав в кулаке мою футболку.
- Моя майка, - глупо ответил я.
- А что насчет правила номер один: не надевать футболку, когда в доме нет детей? – спросила она.
- Секс? – я тут же придвинулся ближе к ней, тяжело дыша, словно большая собака, которой предложили угощение.
Но тут же был остановлен рукой.
- НЕТ! – нахмурилась она, скосив на меня глаза. – Не для ТЕБЯ! Ты сегодня себя ТАК плохо вел! Ты не ЗАСЛУЖИЛ секса!
О-о. Мне нравится такая Белла. Она права… она немного пугающая.
- Мне очень жаль. Ты права, Белла, - ответил я спокойно, стыдясь за себя. Интересно, что она скажет дальше. Это здорово!
- Правило номер один, когда вокруг нет детей… НИКАКИХ ФУТБОЛОК. Уясни это, понятно? - она постучала кулаком по моему лбу, делая это не очень сильно.
- О да, - я вспомнил, - правило «без рубашки». Как мне хочется, чтобы еще было правило «без штанов».
- Ничего себе, посмотрите на него, он даже не моргнул! – Белла ухмыльнулась, глядя на меня. – Ну давай, в конце концов!
- Я никогда не говорил, что я ГЕНИЙ, - я подхватил ее игру, а Белла хитро улыбнулась, когда я стянул майку через голову, оставались только руки.
- Остановись… сейчас же, - она положила свои руки на мои, и я заметил, что рукава футболки остались на моих запястьях. Это не ущемляло меня, но я мог притвориться, что связан. Все бы ничего, но я был великолепным притворщиком.
- Да, Белла… - прошептал я, мои глаза были тяжелыми от вожделения, я едва мог держать их открытыми.
- М-М-М… - она толкнула меня на спину и наклонилась надо мной. Ее глаза блуждали по каждой линии и изгибу моего торса. Легкими прикосновениями пальцев она начала поглаживать мою шею… болезненно медленно… Пальцы перешли на плечи… а потом вниз по рукам… затем, наконец, они переместились на грудь… Она засунула пальцы в свой рот, очень осторожно отдернув их от меня, я смотрел с нетерпением… и чуть не заплакал, когда она опустила их, горячие и мокрые, на мой сосок… и закружилась вокруг него с той же мучительной скоростью.
Ее руки касались меня, как будто я был драгоценностью… чем-то новым, до чего прежде не дотрагивались ничьи руки. Я чувствовал это.
- Такой красивый… - прошептала она, - и внутри и снаружи…
Я глубоко дышал оттого, насколько мне все это нравилось… закрыл глаза. Вдруг я почувствовал, что она потянула ногтями мой сосок, и издал негромкий возбужденный вскрик.
Она улыбнулась и нежно развернула меня ближе к себе, передвигая, словно я был беспомощной куклой в этот момент… Мне нравилась каждая секунда происходящего.
Она опустила голову к моему второму соску, к тому, который был ближе к ней сейчас. И я почувствовал, как ее обжигающий шершавый язык скользнул по нему один раз. Я застонал, желая большего, взглянув в ее лицо, когда она наклонилась снова, доставляя мне удовольствие.
Черт, НИКОГДА, будучи рабом, я не чувствовал себя так чертовски хорошо! Будь это так, я бы все еще был там, изображая проклятую ИГРУШКУ Виктории!
Но я увидел различия сразу же. Она была приятна МНЕ. Сама. Она не получала острых ощущений от моей боли. И это было так чудесно… чувствовать это. Я никогда не оставлю Беллу. Я лучше умру.
Мне все равно, даже если Питер на следующей неделе попросит меня станцевать голым на столе, я сделаю это! Я сделаю все возможное, чтобы удержать эту женщину в своих руках… в моей постели… целующую мою плоть. ОW! Небольшой укус! Моя Белла… выпускница моей школы… мой шедевр! Я сделал это…
- Укуси меня, Белла, - выдохнул я, глядя вниз на ее голову на моей груди. Я был бы не прочь почувствовать, как ее зубы погружаются в мою плоть, в мои мышцы… объединяя ее сущность с моей… ее ДНК с моей кровью… Мне хотелось использовать этот волшебный эликсир, чтобы убить сволочь Викторию и сэра Кевина, находящихся во мне.
Закрыв глаза, я сжал кулаки… делая вид, что они замурованы в бетоне. Не двигаясь, я повиновался ей… и пусть она играет со мной, если ей нравится это. Я знал, что неправильно думать так, но я ничего не мог поделать с собой. Наверное, я все еще был рабом в своем сердце. Но будь я ее рабом, она оказала бы мне честь… Мне больше не о чем было бы и мечтать. Любить свою Госпожу… любить Беллу… это было то, ради чего стоило жить.
Это заставляло меня стать лучшим человеком и отцом. Я бы стремился к лучшему. И со временем я стал бы менее зависимым, не таким, каким она видит меня сейчас. Но тем не менее она уже сделала меня счастливым, смогла полюбить раба… не дала почувствовать себя ущербным из-за психологических цепей, которые все еще сковывали меня.