Гермиона сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. Нет никаких причин расстраиваться. Абсолютно никаких. Ну да, не везет на работе. Подумаешь. Она ведь прекрасно знала, что неудач не избежать, и все равно отказалась от особых преференций, предложенных ей как героине после окончания войны. Знала, что придется самостоятельно прокладывать себе дорогу, чтобы стать кем-то, и была готова усиленно работать – если потребуется, сутками напролет – чтобы доказать людям и себе, что не просто так ее называли Умнейшей Ведьмой Столетия.

Но вот появления на пути ее стремительной карьеры непреодолимого препятствия в лице старого школьного недруга она никак не ожидала. Кто бы мог подумать, что Самый Большой Мерзавец - из всех ныне живущих и недавно почивших - испортит все ее амбициозные планы!

Начиналось все не так уж плохо. Сначала работа даже приносила удовольствие, несмотря на загруженный график и мизерную зарплату. Девушка планировала набраться опыта и завоевать уважение в Департаменте по контролю над магическими существами, сделать так, чтобы ее голос был услышан и имел определенный вес среди коллег. Гермиона подсчитала, что через год-два работы у нее будет достаточно опыта и связей, чтобы по-настоящему изменить безобразную ситуацию с правами (или, скорее, их отсутствием) для домовых эльфов и прочих угнетаемых волшебным сообществом существ.

И...Ни-че-го. Гермиона работала в своем отделе уже восемнадцать месяцев, и единственное, что она смогла изменить на рабочем месте за это время, был сорт кофе, который ей приходилось готовить для своих боссов.

Боссов.

Изначально в отделе значились только она и ее начальник, малоприятный пожилой волшебник себе на уме, который не был склонен выслушивать предложения молодой ведьмы. Однако, как позднее убедилась Гермиона, какую бы неприязнь он не вызывал своими лекциями на тему «как устроен мир» и как ей нужно набраться «немного жизненного опыта», чтобы «умерить ее идеализм», этот босс был далеко не самым плохим вариантом.

Ее персональный ад начался около девяти месяцев назад, когда в их офисе объявился он, получив здесь должность, равнозначную ее собственной. Он не имел никакого желания работать в их отделе и с первого же дня ясно давал понять, что если у него был бы шанс выбирать, хоть малейший, то его бы и близко здесь не было. К несчастью, вздохнула Гермиона, права выбирать ему не предоставили. Дело семьи Малфой наконец-то было закрыто, и они – разумеется – смогли соскочить с крючка правосудия и избежать хоть мало-мальски серьезного наказания, отделавшись штрафом, продолжительными каникулами за границей для Люциуса и Нарциссы до тех пор, пока общественность не забудет их прегрешения, и «исправительной службой» в министерстве для младшего Малфоя, который не захотел покидать страну.

Вместо непосредственно выполнения своих обязанностей по «службе», он решил облегчить себе жизнь еще больше и попросту втерся в доверие к их недалекому начальнику. Сделать это было не сложно, поскольку старый фанатик плевать хотел на права несчастных угнетаемых магических существ и Гермионины предложения, но ему было определенно не плевать на деньги и власть, которые даже после войны и судебных разбирательств у Малфоя были в избытке. К сожалению.

Пожалуй, Гермиона еще смогла бы смириться с его присутствием, если бы не тот факт, что Малфой не просто бездельничал на работе, но и с завидным постоянством брал задания с совершенно критическими сроками сдачи, находил способы перекинуть их на ее плечи и под ее ответственность, таким образом, делая все в его силах, чтобы даже на сон у нее не было времени. Не говоря уже о чем-то еще. Гермиона отлично знала, что жаловаться боссу на его любимчика будет абсолютно бесполезной тратой времени, поэтому пошла сразу к главе департамента.

Боссу сделали замечание, и в качестве изощренной мести – вне сомнения, чтобы «усмирить» ее – он повысил Драко, предоставив мерзавцу при этом собственный маленький кабинет. Это, как и ожидалось, дало Малфою безграничную возможность оттачивать на Гермионе начальственные замашки без каких-либо возможных для себя последствий. Надо отдать Малфою должное: не проходило и дня, чтобы он этой возможностью не пользовался.

Естественно, Гермиона перерыла все справочники и документы в тщетной попытке доказать, что это повышение, будучи совершенно смехотворным и неоправданным, было нарушением правил министерства. Увы и ах, но до тех пор, пока босс не выходил за рамки бюджета департамента, он был волен делать любые перестановки кадров по своему усмотрению. Очевидно, это подразумевало и создание новых должностей для бывших заключенных, которые, по-видимому, видели смысл жизни в командовании другими людьми. Ею, в частности.

Она посетовала Гарри на то, как же могло ТАК не повезти, что Драко Малфоя направили именно в ее департамент, и еще до того, как друг открыл рот, чтобы ответить, одного взгляда на его покрасневшие уши хватило, чтобы понять: назначение Малфоя именно в ее департамент было далеко не случайностью. «П-прости, Гермиона, - сказал ее предположительно лучший друг, - но я знал, что ты-то точно сможешь с ним справиться, поэтому и поговорил кое с кем, чтобы его отправили к вам в отдел…». После этого Гермионе пришлось очень и очень постараться и не выйти из себя, прокляв при этом всех и вся в радиусе пары миль. Гарри же, будучи, вероятно, Самым Самонадеянным Аврором Современности, остался при своем мнении и так и не признал, что плачевное состояние, до которого Малфой ее довел, служило определенно слабым доказательством его правоты. «Кроме того, он уйдет из отдела, как только закончится его годовой срок, так что совсем скоро все станет на свои места, не волнуйся».

Объяснять Гарри, что Малфою, как боссу, теперь под силу оставить ее еще на целый год на старой никчемной должности, всего лишь по уходу написав нелицеприятную характеристику (а в том, что Малфой не откажет себе в таком удовольствии, она не сомневалась), было бесполезно, поэтому Гермиона даже не стала пытаться. Однако с Гарри она с того момента стала вести себя гораздо прохладнее. Когда он поинтересовался, сколько будет продолжаться этот саботаж, девушка отрезала: «До тех пор, пока его влияние на мою жизнь не прекратится», и ушла, вздернув подбородок.

Конечно, поступать с Гарри подобным образом было весьма глупо, хотя бы потому, что у нее не было ни времени, ни возможности завести новых друзей в министерстве, и теперь Гермионе было не с кем даже сходить на ланч, но прощать своего лучшего друга-предателя так легко она не собиралась.

- Ты очень тихая сегодня, Грейнджер, - его удивительно раздражающая манера растягивать слова отвлекла девушку от ее мыслей. Явился.

- Даже не мечтай! – прошипела девушка. - Я не собираюсь тратить все выходные на конспектирование отличий всех тритонов, которые продаются в пределах Британии, только потому, что тебе так захотелось!

- О, и что же ты, в таком случае, будешь делать в выходные, позволь спросить? Обжиматься с тем твоим рыжим недоразумением? – спросил он, надевая верхнюю мантию за три часа до того, когда он по идее должен был бы уходить с работы домой. Очевидно, Малфою закон не писан. – Если ты выполнишь свою работу, то я, может быть, напишу тебе хорошую характеристику через два месяца.

Его ухмылка, однако, ни коим образом не подтверждала его слова, и они оба прекрасно знали, что не видать ей хорошей характеристики как своих ушей. Мерлин, да ей повезет, если она вообще сохранит свое место после его ухода!

Самое отвратительное в этом, по мнению Гермионы, было то, что он терроризировал ее даже не потому, что ненавидел по старой памяти, а просто потому что он мог, и его безмерно радовала возможность быть таким засранцем.

- Я не смогу сделать все в эти выходные, Малфой, - девушка попыталась снова, намереваясь впихнуть стопку документов обратно в руки "начальнику". Но сегодня, очевидно, был не ее день. Или это не ее год?...Во всяком случае, для того, чтобы ненароком смахнуть полную чернильницу прямо на шелковую и баснословно дорогую мантию Малфоя - надо быть законченным неудачником. Гермиона моментально оценила ущерб, и ее глаза расширились от ужаса. Пятна от чернил, которые постепенно расползались по серому шелку, простым Скурджифаем не выведешь. Кроме того, в министерстве использовали особый – самый стойкий – вид чернил. Вот она и обеспечила себе занятие на много-много выходных вперед: ни за что на свете Малфой не упустит такую возможность поиздеваться над ней, завалив бесполезной работой на дом.

Просто потому, что это было в его власти.

Малфой невозмутимо оглядел испорченную мантию.

- Ты заплатишь за это, - констатировал он.

О, в этом она не сомневалась. На секунду она даже малодушно прикинула, а стоит ли карьера таких жертв. Она могла просто уйти и найти совершенно прекрасную работу, возможно, в Пророке, где ей не пришлось бы работать за смешную зарплату по четырнадцать часов в сутки, семь дней в неделю, и при этом терпеть бывшего Пожирателя Смерти в качестве своего начальника.

Но тогда он выиграет. А она не может позволить Малфою выиграть. Если бы только она смогла продержаться еще несколько месяцев до его ухода...

Всего несколько месяцев. Она же сможет…Правда?

Его задумчивое выражение лица сменила весьма зловещая улыбка.

- Да, именно так. Ты заплатишь за новую мантию. Буквально. И не за то барахло, что ты обычно носишь, а за нормальную мантию, как эта.

Гермиона уставилась на него. Его мантия, вероятно, стоила больше, чем она зарабатывала в год.

- У тебя таких мантий сотни! - возразила она. – Ты, скорее всего, даже не собирался надевать ее во второй раз!

Его улыбка стала еще шире, и она в очередной раз убедилась, что этот человек был самим воплощением истинного первородного зла. Ведь зло подразумевает отсутствие совести, так ведь?

- Разве ты и тебе подобные не озабочены, прежде всего, принципами? - спросил он шелковым голосом. - Так вот, это дело принципа, не так ли? Ты испортила мое имущество, значит, должна мне это компенсировать. И поскольку я не заинтересован в какой-либо другой компенсации, что ты могла бы предложить, деньги – это единственный вариант, не так ли?

Отлично. По-крайней мере раньше она ела, а теперь из-за Малфоя можно будет на время забыть и об этом.

- Сколько? - почти простонала она, сдавшись.

Он удивленно посмотрел на девушку.

- Ну не думаешь ли ты, что я сам пойду покупать мантию? Я не в настроении. Так что это сделаешь ты.

- Малфой, я не смогу купить мантию на тебя без примерки.

- Разумеется, сможешь. У мадам Малкин есть мои размеры.

Гермиона подавила еще один стон.

- Цвет и ткань те же самые? – мрачно поинтересовалась она.

- С какой стати мне нужна такая же мантия, что у меня уже была? Можешь использовать свое воображение.

- Отлично. Значит, зеленая в пурпурный горошек. Подойдет?

Она не могла не порадоваться, глядя на его шокированное выражение лица.Он презрительно скользнул по ней взглядом.

- И ты бы наверняка решила, что это отличное сочетание, не правда ли? С твоим-то умением одеваться… - Гермиона даже открыла рот от оскорбления, но прежде чем смогла ответить, Малфой поднял руку, давая понять, что она может даже не стараться. – Ты что, серьезно подумала, что я бы позволил кому-либо с таким ужасным чувством стиля, как у тебя, хотя бы просто попытаться купить мне мантию? Просто прекрати проливать чернила на мою одежду и приготовь документы к понедельнику!

Она подавила желание закатить глаза, но решила никак не комментировать малфоевскую реплику касательно ее отвратительного вкуса. Есть вопрос поважнее.

- Я правда не могу сделать это в выходные, - она сделала еще одну попытку. - У меня мероприятие.

- Тогда отмени свое мероприятие. Мне нужны эти данные.

- Я не могу отменить его, потому что оно обязательное для всех.

- Ах, ну да. Это... - он нахмурился. – Забавно, я знал об этом, но как-то даже не подумал, что ты можешь туда пойти. Без обид, но ты и веселье – две совершенно несовместимые вещи.

Без обид. Конечно. Гермиона чуть не заскрипела зубами. Она и вправду не часто развлекалась в обществе других людей – как будто, у нее было на это время – но она ненавидела то, как он постоянно отпускал шпильки по поводу ее внешности и приверженности к работе. Она не могла позволить себе носить дорогие мантии, и у нее не было времени на что-либо помимо работы, это действительно было правдой, но у нее, по крайней мере, была цель в жизни. У него не было. Иногда Гермионе даже становилось жаль Малфоя, потому что его жизнь была пустой, но обидные замечания в ее сторону всегда вовремя убивали непрошенную жалость еще в зародыше.

Решив не изменять себе и в этот раз, Малфой продолжил издеваться:

- Ты оденешься ведьмой-каргой, правда ведь? Ты, вероятно, единственная женщина на этой планете, которая жалеет, что не родилась с горбом и бородавками.

Она посмотрела на него, даже не опускаясь до ответной реплики. Разумеется, она не хотела для себя ничего подобного. Только то, что она не прихорашивается все время, вовсе не означает, что у нее совершенно нет женского тщеславия! Она просто научилась не показывать этого на работе, поскольку Малфой всегда безошибочно подмечал любые изменения в ее внешности и каждый раз находил что-то новенькое, чтобы унизить ее. Не то чтобы его мнение что-то значило для нее, но, поскольку он был единственным, кто вообще замечал эти изменения, то со временем она просто решила больше не озадачиваться этим вопросом.

Он немного подождал, что она скажет что-то в ответ, а когда ответа не последовало, пожал плечами.

- Хорошо, тогда приготовь документы ко вторнику, – небрежно бросил он, заходя в свой кабинет и закрывая дверь. Она не могла даже представить, что он, Мерлин его дери, собирался там делать. Явно не работать. Возможно, решил немного вздремнуть; в конце концов, это же так тяжело – быть сказочно богатым и удачливым мерзавцем, с которым нянчатся все, кому не лень.