Вынырнув из сонного небытия, Драко увидел трех человек, склонившихся над его постелью и о чем-то тихо переговаривающихся. Он тут же их узнал, несмотря на то, что яркий свет лампы резал глаза.

— Здравствуй, мама, — звуки с трудом вырывались из пересохшего горла Драко. — Отец… — третьему — их семейному доктору — он просто коротко кивнул.
— Думаю, с ним все будет хорошо, — заметил лекарь и осторожно убрал лампу в сторону. Полумрак снова окутал взрослых, сделав их похожими на привидения. — Перевязка сделана очень хорошо, — продолжал доктор, — и кровотечение удалось остановить вовремя. Можно сказать, мальчик почти в порядке.

Драко хотел заметить, что он едва не умер от потери крови, а это сложно назвать «мальчик почти в порядке». Но сил не хватило даже на то, чтобы пошевелить языком — он чувствовал себя безумно усталым. Так что в молчаливой полудреме Драко просто выслушал привычную медицинскую болтовню — как можно больше поить, кормить здоровой пищей, менять повязки и не забывать Целительное заклятие, чтобы избежать инфекции… В ответ Люциус буркнул что-то вроде того, что «мы и сами знаем, как заботиться о нашем сыне, спасибо».

Голос отца вывел Драко из задумчивости. Он моргнул и попытался разглядеть в полумраке высокий силуэт Люциуса Малфоя.

— Плата за визит будет переведена на ваш счет в Гринготтсе утром, — коротко сказал тот. — Спасибо за то, что прибыли к нам в столь поздний час.
— Это мой долг, мистер Малфой, — радушно ответил колдомедик и дезаппарировал.
— Некомпетентный болван, — прокомментировал Люциус его отбытие.

Нарцисса бросила на сына тревожный взгляд. Ее ожерелье вновь было на шее, и она машинально теребила его, наматывая серебряную цепочку на палец.

— Как ты, дорогой? — ласково спросила она.
— Прекрасно! — попытался сыронизировать Драко, но тут же застонал, вновь ощутив боль в груди. — Мне больно, — продолжал он, резко изменив взгляд на свое состояние, — я нуждаюсь в уходе и внимании… А кстати, что вообще со мной произошло?
— На тебя напал смертофалд, — бесстрастно сообщил Люциус. — Я призвал оберега из ожерелья твоей матери, и он уничтожил чудище, прежде чем оно успело переварить тебя.
— Оберег? Ты вызвал оберег? — недоверчиво переспросил Драко. — Этого ведь не случалось с… со времен Октавиуса Малфоя, который едва не спалил Поместье дотла в Темные годы!..

Заключенный во что-либо серебряное, семейный заступник, о котором шла речь, передавался в семействе Малфоев из поколения в поколение и являлся одним из лучших их средств защиты. Нарцисса получила оберег в подарок от Люциуса в день их свадьбы — в виде кулончика на цепочке, который с тех пор постоянно носила на шее, начав, в конце концов, воспринимать в качестве обычного украшения, а не средства самообороны. Никто никогда не думал, что придется выпускать заступника. Впрочем, смертофалдов тоже никто не ждал…

— А что может быть странного в вызове семейного оберега для защиты члена семьи? — вопросом на вопрос ответил Люциус. — Если бы я его не вызвал, ты был бы мертв.

За этой фразой последовало длительное молчание. Светильники замигали, словно бы огоньки в них попытались придвинуться поближе, с любопытством прислушиваясь к разговору. Драко постарался сделать вид, будто его интересует затейливый узор на покрывале, под которым он лежал, и неуверенно провел рукой по кромке. «Надо что-то сказать, — подумал он, хмуря брови и пытаясь нащупать ускользающую за пеленой головной боли мысль. — Что-то я должен был сказать…»

— Ну что ж, мне пора, — с легким оттенком презрения в голосе буркнул Люциус. — Куча дел… Важные письма… Восстановление Поместья… — он поправил перчатки и растворился в тени, направляясь к двери.

«Надо же что-то сказать…» — вспомнил Драко и произнес:
— Отец! — его голос, хотя и тихий, зазвенел по всей комнате. Шаги Люциуса замерли. Драко запнулся: первый раз в жизни он не знал, что сказать. И, наконец: — Спасибо, — сухо и отстраненно произнес он, — за то, что ты разделался со смертофалдом до того, как тот разделался со мной, — Драко замолк, не слишком удовлетворенный построением последней фразы. Он не мог разглядеть отцовского лица — даже примерно не мог сказать, где тот остановился. Тьма разделила их мерцающим занавесом, и когда Люциус заговорил, голос показался бестелесным и нереальным — словно сама ночь отвечала за него:
— Я твой отец, Драко… Не стоит благодарности, — наступившая тишина поставила последнюю точку в этом разговоре.

Нарцисса виновато поджала губы и пригладила волосы Драко поразительно нежным материнским жестом. Ее яркие глаза все еще переполнялись беспокойством. Драко устало прикрыл глаза. Свет померк, и его мысли, убаюкиваемые темнотой, заскользили в никуда. Засыпая, Драко прикрыл лицо, чтобы никто не видел дорожек, оставленных слезами на его щеках.

* * *
Гермиона провела день, будто в полудреме. При свете дня Поместье казалось сонным и каким-то ирреальным. Коридоры и залы несли печать вежливого безразличия, все вокруг было погружено в тишину, которую лишь изредка нарушало доносящееся снаружи щебетание птиц и плеск воды в фонтанах. Именно так Гермиона всегда представляла каникулы у богатых: скучающие охи-вздохи и изысканно-наплевательское отношение к происходящему вокруг. Самое знаменательное, что происходит в богатых домах в это время, — это тихий шепот ветерка, заблудившегося в ветках ползущего по старой стене плюща, да нежное позвякивание зевающих канделябров.

Люциус с головой погрузился в процесс руководства восстановлением полуразрушенной башни, время от времени отбиваясь от чрезмерно любопытных репортеров, а Нарцисса постоянно устраивала вылазки в город — экстравагантный шоппинг, по ее словам, помогал ей «пережить это потрясение» — так что Малфоям-старшим было не до домовых эльфов. Что же касается Паркинсонов, то они отправились восвояси, убежденные, что Поместье Малфоев больше не является безопасным местом. Приезжать сюда в ближайшее время явно не входило в их планы.

Неожиданно предоставленная сама себе, Гермиона проводила время, то полируя медяшку тут, то выбрасывая угли из жаровни там, то выбивая пыль из гобелена еще где-то — все это печально и в полудреме. Она то и дело поглядывала в окна, вздыхая и что-то высматривая на берегу озера или на опушке леса.

Коллеги-домовики Топси и Гилли постоянно надоедали ей вопросами вроде: «Гетти, а что такое «Революция»?» или «А Гетти нравится красный цвет?», и с мечтательной полуулыбкой на лице она отвечала, не особо задумываясь над тем, что именно говорит. Только однажды она прислушалась к словам домовиков: когда Гилли пожаловался, что у него мерзнут уши, Гермиона решила, что стоит связать для эльфов шапочки.

Она знала, что в принципе свободна и вольна направиться куда угодно — например, в Лютный переулок, чтобы найти возможность снять наложенное на нее проклятье. Тогда она смогла бы, наконец, вернуться домой… Но Гермиона предпочла остаться в Поместье, по которому и бродила теперь неприкаянно в ожидании неизвестно чего.

— Когда он уже выйдет? — раздраженно воскликнула Гермиона, когда домовики укладывались спать.
— О ком говорит Гетти? — спросила Топси, отставляя в сторону сделанное ей знамя (стянутую из столовой белую скатерть, вымазанную красной краской).
— О нем, — едко отозвалась Гермиона. — О Драко. Он два дня безвылазно находится в своей спальне. Когда они уже разрешат ему выйти?
— Когда целитель скажет, что хозяин Драко выздоровел. Мне лично так кажется, — произнесла Топси, возвращаясь к раскрашиванию скатерти. Потом она снова взглянула на Гермиону: — Скажи, а как пишется «социальное обеспечение»?

Драко и в самом деле уже два дня находился взаперти в своей спальне, и семейный колдомедик не пускал внутрь никого, кроме его родителей. Гермиону жутко раздражала невозможность проникнуть внутрь — ее не звали даже чтобы подать чашку чая. И хотя доктор постоянно уверял родителей Драко, что их сын поправляется, Гермиона хотела лично убедиться в этом. А кроме того… «Он там наверно совсем избаловался, — ядовито подумала она. — Валяется в роскошной постельке, стонет в голос, изображая жуткую боль, и требует ухода и ласки. Не удивлюсь, если они кормят его с ложечки… Дать бы ему хорошего пинка — это было бы лучшим лекарством!» Наконец такой случай ей представился.

— Юный господин Драко зовет своего эльфа, — сообщил колдомедик, вышедший из спальни Малфоя-младшего, держа шляпу под мышкой. Он смерил подозрительным взглядом Гермиону, которая тихо сидела под дверью и вязала нечто серое и бесформенное, отдаленно напоминающее шапочку.
— Он хочет видеть меня? — воскликнула она, поспешно откладывая вязанье.
— Я сам удивился, — кивнул доктор. — Он долго стонал: дескать, он такой несчастный, никто-то его не понимает, и так далее в том же духе — я сам чуть не прослезился… А потом он потребовал тебя. Ладно, мне надо повидать мистера Люциуса — чек почему-то не оплачен, — он швырнул волшебную палочку в саквояж и удалился со смятенным видом.

Гермиона влетела в спальню. Драко Малфой сидел на кровати со свежим номером «Ежедневного пророка» в руках. Он был без рубашки — вместо нее его торс был обернут белыми бинтами, которые, по-видимому, приносили ему немалое неудобство. Знаменитые светлые волосы в небывалом беспорядке торчали в разные стороны.

Через нескольких секунд Драко, наконец, сделал вид, что заметил появление Гермионы.

— А, это ты, — вяло пробормотал он, откладывая в сторону газету. — Я хотел тебя видеть. Забыл кое-что спросить, — он посмотрел Гермионе прямо в глаза и добавил только одно слово: — Зачем?
— Что?! — не веря своим ушам, воскликнула Гермиона.
— Зачем ты все это делала? — повторил Драко, скрестив руки. Очевидно, эта поза причинила ему неудобство из-за бинтов, обвивавших грудь, поэтому он деланно-лениво уронил руки на колени и продолжал: — Зачем так беспокоиться о спасении меня из пасти смертофалда? Ведь я же тебя уволил… — эта фраза подействовала на Гермиону как красная тряпка на быка.
— А у тебя оригинальная манера благодарить! — рыкнула она. — Конечно, мне надо было оставить тебя умирать, а потом просто прочитать в газетах некрологи, но я этого не сделала! Вместо этого я самоотверженно попыталась спасти тебя. Понеслась в башню, не думая о себе, стала на пути этого смертофалда, не имея даже особого повода так по-дурацки поступать… Самое меньшее, на что я рассчитывала — хотя бы «спасибо»!..

Гермиона развернулась и собралась гордо удалиться, но вспомнила, что рвалась в эту комнату два дня. Она уселась на кушетку и отвернулась в надежде, что Драко воспримет это как знак ее глубокой печали. Шорох бумаги за спиной возвестил о том, что Малфой-младший вернулся к чтению «Пророка». Перевернулось несколько страниц, и вдруг — тихо, словно не желая быть услышанным, — Драко произнес:
— Спасибо.

— Прошу прощения? — Гермиона повернулась к нему, широко распахнув глаза.
— Я сказал, — процедил Драко сквозь стиснутые зубы, — спасибо. Спасибо, что не стала читать мои некрологи в газетах. Спасибо, что не оставила меня умирать. Спасибо, — добавил он, окинув ее тяжелым взглядом, — за то, что выставила меня неблагодарным уродом… — произнеся это, Драко откинулся на подушки, но тут же схватился за живот и жалобно застонал.
— Что случилось? — воскликнула Гермиона, вскочив с места. — Тебе больно? — она почувствовала, что произнесла это слишком обеспокоенно, и добавила: — Не то, чтобы я так уж и переживала, но все-таки…
— Я умираю страшной и эффектной смертью, — чуть слышно проскулил Драко. — Бинты очень неудобно намотаны… — он сделал вид, что глубоко задумался, а затем продолжал: — Смерть от мумифицирования заживо!.. Да, такое было бы интересно прочитать в газете! — Гермиона едва не расхохоталась, но вовремя спохватилась — в конце концов, она еще на него обижена.
— Эй, Грейнджер, а это ты читала? — спросил Драко. Он взял с прикроватной тумбочки «Пророк» и бросил Гермионе, которая поймала газету и с изумлением уставилась на первую полосу.

Оттуда на нее смотрело черно-белое отражение — она с отсутствующим видом сидела у двери спальни Драко и что-то вязала со слабой улыбкой на лице. Заголовок гласил: «Господин и слуга: домовик спас своего хозяина (репортаж Риты Вритер)». Гермиона начала читать:
«Как мы уже писали в газете за 1 августа, юный Драко Малфой — сын члена Попечительского совета школы «Хогвартс», сотрудника Министерства магии Люциуса Малфоя — с трудом избежал гибели прямо в семейном Поместье. Путь смертофалду, едва не сожравшему юношу, преградил верный домашний эльф. Храбрая малышка своей грудью закрыла его от страшной твари за миг до того, как на месте событий появился Люциус Малфой, который и уничтожил темное создание. Эльфиха со слезами на глазах воскликнула над бездыханным телом юного Драко: «Я не уйду. Обещаю, я не уйду».
Да, такие отношения между слугой и господином — большая редкость в наше время…»

— Что-то я не помню, чтобы говорила такое, — мрачно заметила Гермиона, откладывая газету. — И потом, всю работу сделал твой отец, это он тебя спас…

— Очевидно, у Риты на этот счет своя точка зрения, — тихо хихикнул Драко. — Кроме того, статья написана так, чтобы напакостить отцу, — он снова развалился на кровати и продолжал: — Я почти уверен, что Рита пряталась где-то здесь во время событий — в виде жучка! Скорее всего, она знала о покушении и поняла, что материал об этом будет сенсацией — независимо от того, выживу я или нет. Так что она прислушивалась к каждому слову… — воцарилось молчание. Казалось, что воздух в спальне стал гуще тумана, а тишина воцарилась такая, какой не всегда удавалось добиться экзаменаторам во время СОВ. Гермиона ощутила острый дискомфорт. Она откашлялась и поинтересовалась:
— А у тебя есть «Пророк» за первое число?

Драко наклонился под кровать, молча достал оттуда газету и швырнул ее Гермионе, после чего снова устроился поудобнее на кровати и устремил взгляд в потолок. Гермиона прочла передовицу, озаглавленную «Попытка убийства в Поместье Малфоев»:
«Чрезвычайное происшествие имело место в семейной резиденции Малфоев в ночь на сегодня, 1 августа, — сообщает наш корреспондент Рита Вритер. — Примерно за семь минут до полуночи юный Драко Малфой — сын члена Попечительского совета школы «Хогвартс», сотрудника Министерства магии Люциуса Малфоя — едва не стал жертвой тщательно подготовленного покушения, когда в Поместье Малфоев в графстве Уилтшир проник смертофалд.
Смертофалды, которым по классификации Министерства магии присвоен статус «Известный убийца волшебников (не поддается дрессировке или приручению)», — это темное создание, которое нападает на своих жертв, когда те спят, поедает их и, переварив прямо на месте, уползает, не оставляя никаких следов своего присутствия, так что авроры безуспешно пытаются найти останки жертвы. Как пишет Тритон Обмандер в своей книге «Волшебные твари и где их искать» (издательство «Обскурус»), смертофалд «напоминает черную накидку толщиной, возможно, полдюйма».
Компетентные магические органы первоначально предположили, что данному экземпляру смертофалда каким-то образом удалось избежать поимки во время предпринятой в прошлом месяце специальной акции во исполнение Постановления об истреблении смертофалдов. Высказывались и другие версии, но наиболее продуктивным оказалось предположение пострадавшего мистера Люциуса Малфоя, который обратил внимание магоохранительных органов на некоего Мердока Макнейра — сотрудника министерского Отдела по уничтожению опасных созданий. «Макнейр давно пытался подстроить мне какую-нибудь пакость, — заявил мистер Малфой. — Я думаю, он разрабатывал этот план не один месяц».
При обыске в комнате, снятой м-ром Макнейром в таверне городка, расположенного неподалеку от Поместья Малфоев, были обнаружены предметы Темной магии и многочисленные заметки, содержащие сведения о том, как управлять различными темными тварями.
М-р Макнейр задержан аврорами. Упомянутый выше смертофалд был уничтожен оберегом семейства Малфоев…»

— Так-так, — произнесла Гермиона, откладывая газету. — Теперь многое проясняется, — Драко бросил на нее вопросительный взгляд. — Они собирались убить тебя! Я слышала, как два человека разговаривали в Фигурном саду, планируя покушение… Но ты меня не послушал!
— Что ты имеешь в виду?! — произнес Драко, недобро прищурившись.
— Я слышала, как они говорили в саду, слышала каждое слово. Я хотела тебе сказать…
— Так почему же не сказала?!
— Потому что, — Гермиона повысила голос, — ты был слишком занят, кувыркаясь в постели с Пенси Паркинсон, и тебе было не до меня!!!