Какое-то теплое чувство выползло из моего сердца и охватило с головы до пят. Я выключила лампу и села, в темноте смотря на тусклое голубое освещение за занавесками. Дождь уже утих, но на мокрой асфальтированной дороге не переставая носились машины.
Этот мужчина заклеймил меня. Навсегда и необратимо. Эдвард не врал, пообещав, что вернется за мной — и дело не только в сексе. Возможно, я могла убеждать себя в этом еще в той занесенной снегом хижине, но здесь и сейчас? Нет. Он избежал больших неприятностей и опасности, вляпавшись в неприятности в другом месте. Меня мучали угрызения совести, ведь я-то не хранила верность ему весь год. Я не поверила Эдварду.
Да и с чего бы вдруг стала? Какой бы знаменательной и странной ни была наша встреча, все это казалось банальной случайной связью. Когда парень, которого вы едва знаете, обещает найти вас, тем более при наших-то обстоятельствах, сложно придавать его словам большое значение. Помнится, тогда я была подавленной, но отнюдь не помешанной — Эдварду повезло бы, если бы он вообще выжил. Нерационально, хоть и крайне романтично считать, что он рискнет всем, чтобы через какое-то время вернуться за мной.
Однако вернулся. Вернулся, и вот — мы лежим в одной постели.
Я провела взглядом по его телу, тоскуя по его прикосновениям, хотя он лежал впритирку ко мне. Сложно предугадать, каким долгим выйдет этот визит, путь, отношения, но страстно хотелось, чтобы все у нас сложилось. Зевнув, я скользнула под одеяло и, стараясь не разбудить, прижалась к нему.



— Любимое из еды? — Я убрала от его лица волосы — очередной предлог, чтобы потрогать его.
— Мясо. Бекон. Тыквенный пирог. — Он закрыл глаза и улыбнулся. — Пирог с пеканом. Пюре…
— Похоже на меню на День благодарения, — пошутила я.
Он резко открыл глаза.
— Ты умеешь готовить?
— Неа.
Эдвард пожал плечами.
— Научишься. Я тебе помогу.
— О, а ты, выходит, готовить умеешь? — выгнув бровь, спросила я.
— Да. Мама научила перед отъездом.
— Ты как-то рассказывал… — Я проглотила комок в горле, не желая портить настроение, но желая знать. — Что она мертва.
— Может, так будет лучше. Я давно ее не видел.
В какой-то степени я понимала его боль — после развода Рене уехала из штата, и я видела, как страдал от этого Чарли. В итоге он оправился — собственно, как и я сама. Жизнь слишком коротка, чтобы грустить и горевать. Я посмотрела на Эдварда, прижав большой палец к морщинке между его бровями.
— Мне жаль, — тихо промолвила я.
Он взял меня за руку и крепко сжал ее.
— Ничего.
Я кивнула, чувствуя, как под одеялом он просовывает свою ногу между моими.
— Любимый цвет?
— Розовый, — шаловливо поглядывая на меня, ответил он.
— Что? — поморщилась я.
— Как тот розовый свитер, который ты тогда надела.
— Поверить не могу, что ты до сих пор его помнишь, — воскликнула я, закатив глаза, чтобы скрыть смущение от того воспоминания. Да, признаю, я пыталась его соблазнить.
— Я все помню, девочка. Кое-что удерживается в памяти надолго.
— Я тоже все помню. Так что соврать у тебя не получится.
— У меня нет причин врать тебе, — сказал он. На этот раз я приподняла обе брови, и он хохотнул. — Ладно, отныне нет причин врать. Теперь все иначе. — Рука Эдварда легла мне на бедро, и он провел ею по округлости, притягивая меня к себе. — И я сразу прознаю, если ты мне соврешь, так что… не стоит.
— Не буду, — пообещала я. Какое безумство говорить о таком и давать обещания, когда у наших отношений наверняка нет будущего. А пока… — Любимый цвет? На этот раз серьезно.
— Нет любимого. Все годятся.
— Какой мудрый ответ.
— А у тебя какой?
— Зеленый, — ответила я. — Как твои глаза.
— Как мои глаза или из-за моих глаз?
Я широко улыбнулась.
— Самое приятное воспоминание?
— Несколько. Дом бабушки, куда мы приезжали в детстве. Иногда проводили там лето. Она тоже любила готовить.
— А мои бабушка с дедушкой умерли до того, как я с ними познакомилась, — сказала я.
— Очень прискорбно. Семья важна.
— Скучаешь по отцу? По братьям?
— Нет. Я часто с ними вижусь.
— Что? — удивленно спросила я. — Но я думала…
— Что, решила, они списали меня со счетов? Не. Мы всегда знали, что можем потерпеть неудачу и как поступить, если дело покатится нахер. Просто так получилось, что я единственный попался федералам.
— И что… они ждут тебя? Сейчас?
— Типа того.
— Они обо мне знают? — Я обвела большим пальцем его татуировку, и он ухмыльнулся.
— Нет, они считают, что «Б» — это в честь бекона, — пошутил он.
Я закатила глаза, но тоже расхохоталась.
— Где любишь бывать?
— У тебя между ног.
Охнув в притворном шоке, я ухватилась за его член, и Эдвард тоже охнул, только уже по-настоящему.
— А ну-ка, веди себя прилично.
— Кто бы говорил, — сказал он, быстро залезая на меня. Эдвард толкнулся ко мне в руку, уже возбужденный, и посмотрел на меня так, словно хотел съесть заживо… а потом спустился ниже и вошел в меня. Я обхватила его за бедра, притягивая ближе.
Он ускорил ритм, несмотря на усталость, которая навалилась после того, как полночи мы распивали спиртное, а потом провалились в сон, который, тем не менее, отдыха не принес.
Часы показывали чуть после полудня, на улице было еще пасмурно, а в номере тускло. Я понятия не имела, что происходило на улице или дома, или в мире — меня это совершенно не интересовало. Я намеренно не договаривалась ни с кем о встрече, зная, что может выпасть шанс увидеться с Эдвардом. Он этого заслужил. Я заслужила.
Он пошевелился, найдя идеальную точку, и я тихо простонала, внимательно за ним наблюдая.
— Проклятье, — выдохнул он, закрыв глаза и качая головой. — Проклятье.
— Что? — Я потянулась к нему, обхватив руками за шею, чтобы приблизить к себе и поцеловать лицо.
Он снова затряс головой.
— Думаю, я люблю тебя, девочка.
У меня заныло в груди.
— Это за тебя твой член говорит.
Эдвард засмеялся, и мое бедное сердце снова сжалось — на сей раз потому, что он был ужасно милым.
— Нет, это весь я.
— Но как? — прошептала я, крепко сжимая его в своих объятиях. — Ты едва меня знаешь…
— Как ты смеешь так говорить? — замерев, спросил он и поцеловал мою шею.
Я приоткрыла было рот, чтобы ответить, но поняла, что мне нечего сказать. Я ведь тоже его люблю, верно? Думаю, да, но как такое возможно? Почему? Любовь может случиться по расписанию? Это свод правил? Взаимный обмен признаниями? Я никогда в своей жизни не встречала такого откровенного мужчины, такого спокойного, когда он открывает свою душу. И хотелось ему верить. Отчаянно хотелось. Хотелось и любить его, и быть им любимой — вот и все.
— Тебе кажется, мы едва знакомы? — Он безжалостно возобновил прежний темп, словно тем самым собирался развеять все имеющиеся у меня сомнения.
— Нет, — закричала я. — Я…
Эдвард вышел из меня, переводя дух, и заставил лечь на живот, приподняв вверх мои бедра.
— Никогда еще не видел девушки, так настойчиво… — И вошел в меня сзади.
Черт возьми, как хорошо.
— Что?
— Так настойчиво избегающей любви.
— Я не избегаю любви, — возразила я, повернув к нему лицо. — Я вообще ни от чего не убегаю. Я… у меня всегда были чувства.
Он замер, впившись пальцами в мои бедра и резко переводя дыхание между стонами.
— Господи, как же здорово ты сейчас выглядишь. — Могу себе представить: попа задрана, голова опущена. Конечно, ему нравится.
Хотя мне и самой эта поза была по душе.
— Ощущения тоже здоровские.
— Да? — Он рухнул рядом и притянул меня к себе. — Хей.
Прикусив губу, я уселась ему на колени и посмотрела на него. Помимо пережитого в хижине, где по большей части мы были полураздеты, я обычно чувствовала смущение, когда сидела сверху. Но Эдвард глядел на меня так, что я вряд ли могла бы сейчас отказать ему даже в мелочи. Мне вдруг стало интересно, пользовался ли он своими внешними данными, чтобы заполучить желаемое. Ведь наверняка. Но, зная теперь о его чувствах ко мне, я не чувствовала себя такой уж тряпкой.
Я медленно объезжала его. Вынуждена признаться: эта поза мне нравилась больше. Эдвард водил руками по моим груди, животу, касаясь каждого местечка, до которого мог дотянуться.
— Я сделала первый шаг, — сказала я. — Помнишь?
Эдвард, может, и был подо мной, но в ту же секунду словно пригвоздил меня взглядом.
— Помню.
— Я боюсь любить тебя, а потом потерять, — сглотнув, сказала я.
— Ты не потеряешь меня.
— Ты постоянно так говоришь, но…
— Разве я не вернулся, как обещал?
— Да, но…
— Так почему бы тебе не прекратить? — Он толкнулся вверх, смачно дав ладошкой мне по попе.
— Потому что трудно сосредоточиться на любви к тебе, когда я разговариваю о любви к тебе, — улыбнувшись, сказала я и наклонилась к нему близко-близко. — А я тебя люблю, понял? У меня не было выбора.
Он запустил руки в мои волосы и поцеловал меня долгим, неспешным и полным чувств поцелуем.
— Я рад.



Мне пришлось встать и сходить за едой. Я не хотела возлагать эту задачу на Эдварда, несмотря на то, что он играл уже в опасные игры, заявившись к моему дому. Сделав заказ в одном из моих любимых китайских ресторанчиков, я ушла до того, как снова начал лить дождь. Тяжеловато не испытывать подозрения по любому поводу, хотя я знала, что это полный тупеж.
Никто не знал, где я. У моих подруг не были ни единой причины считать, что я с Эдвардом. Невероятно, но зато безопасно — пока. Так я себя убеждала.
Элис написала одну смс-ку, спросив, не хочу ли я помочь с организацией предстоящего дня рождения Розали. Я ответила, что с радостью этим займусь, и не покривила душой. Когда я вернулась в номер мотеля, на телефоне больше не было новых сообщений. Эдвард принял душ и побрился, а теперь, когда я зашла в дверь, смотрел телевизор.
— Как же ты выживал все это время? — спросила я, пока мы жадно поглощали ланч. — То есть… кто тебя кормил?
Он наклонил голову вбок, внимательно на меня глядя.
— И как это понимать? — В его голос прокрались поддразнивающие нотки, но, подозреваю, он думал, что я разведывала обстановку.
— То есть, кто тебе помогал? Ты же жил за счет связанной схемы, Эдвард.
— У меня много… партнеров. Знакомые отца… мои знакомые. Я просто направился туда, где точно было безопасно, пока не добрался до своей семьи.
— Как… — Я отвела глаза, уставившись на суп. — Наркодилеры?
— Угу.
Я кивнула, откусив.
— Тебя это беспокоит, верно? — спустя какое-то время спросил он.
— Да.
Вздохнув, Эдвард развернул спринг-ролл.
— Белла, этим я зарабатываю на жизнь.
— Зарабатывал, — ответила я. — Необязательно продолжать жить так и дальше. Я… Вот почему я не могу… ты в бегах, понимаешь? И кто знает, сколько тебе удастся не попасться на удочку полиции. Но потом… ты просто… продолжишь рыть себе яму, если решишь… — я взмахнула руками, — продолжить эту работу. А я не могу участвовать в этом. Как бы ни любила тебя, не смогу.
Он молчал — и долго. Мы доели, и Эдвард встал, чтобы выбросить мусор. Я направилась в ванную помыть руки, чувствуя себя эмоционально выдохшейся от постоянных взлетов и падений. Я говорила искренне и понимала, что мой выбор был верным по своей морали. Но почему так больно?
Вернувшись в спальню, Эдвард налил нам выпить. Я взяла кружку, чокаясь с ним и дожидаясь ответа от него. Но он молчал, только опрокинул в себя текилу и с грохотом отставил чашку на тумбочку.
Я повторила за ним, пытаясь не подавиться.
— Ладно, — произнесла я. — Скажи уже что-нибудь.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Нет, нет. Иди ты со своим упрямством. Ты меня еще в хижине этим достал, — сказала я, чувствуя, как из-за алкоголя развязался у меня язык.
В ответ на мои слова он расплылся в усмешке.
— Просто задумался над твоими словами.
— И что же?
— Пытаюсь понять. — Не успела я возразить, как он поднял палец вверх. — Как заработать деньги, девочка. Много. Итак, если я не изготавливаю спиды и не продаю их, чем мне заняться? Чего хочешь ты?
— Я хочу тебя. Только тебя.
— Я — твой. Теперь позволь мне разобраться с оставшимися проблемами.

---