Глава 9. Игра в шахматы

Утро понедельника наступило с обычным всплеском активности и застало меня потягивающей латте в надежде очистить затуманенный разум и уставшие глаза. Я старалась и провалилась в том, чтобы не зациклиться на речи Эдварда на вечеринке. Я совсем не удивилась, когда Эммет принёс огромную картонную коробку коричневого цвета в мой кабинет. Он со стуком поставил её на пол и подмигнул, почесав затылок.

- Дерьмо, очень тяжело, - задыхаясь, произнёс он. - Я чуть не свалился с этой чёртовой лестницы.

- Какого чёрта в ней вообще? - спросила я, с подозрением подойдя к коробке. Она выглядела очень скромно, но опыт подсказал, что она от Эдварда, а значит, в ней могло быть что угодно.

- Титановая плита, почти уверен.

Я фыркнула и скрестила руки, желая иметь суперспособность просверлить взглядом дыру и увидеть содержимое.

Наконец Эммет отдышался и плавным движением руки с ножом открыл коробку.

Сверху того, что казалось пожизненным запасом кошачьего корма со вкусом солёного лосося, лежал маленький конверт, адресованный мне и подписанный аккуратным почерком Эдварда. Я рассказывала ему, что больше всего любит Кисуля, или Эдвард был психом, помешанным на кошках?

Тряхнув головой с желанием стереть глупые мысли, я раскрыла конверт и прочитала краткую записку, стараясь подавить волнение, что засело в грудной клетке.

Дорогая Белла,
Надеюсь, содержимое этой коробки больше подходит твоей дочурке. Сейчас я понимаю, что не заслужил право называть её своей, но надеюсь, что выходные позволили тебе подумать о моей просьбе дать мне шанс сказать своё слово.

Я был рад видеть тебя тем вечером в доме Леди Гаги. (Никогда бы не подумал, что напишу в письме о Гаге, а не о той части, где встретил тебя. Ох, ты знаешь, что я имею в виду, надеюсь). В любом случае ты знаешь мой е-мейл. Я больше не потревожу тебя, если ты сама не захочешь. Но я бы хотел с тобой поговорить.

До тех пор буду считать себя «под шахом» (прим. перев: то есть понимаете, остался «мат». За Беллой),

Эдвард.

Шах? Это что, отсылка к шахматам? Чёрт возьми, почему я не знала больше о шахматах?

- Ты чего лыбишься? - скептично спросил Эммет. Я даже не осознавала, что улыбалась, и незамедлительно принудила себя опустить уголки рта.

- Ничего особенного.

- Не уверен, что мне по душе другой мужчина, дарящий моей девушке подарки и записки, которые вынуждают её улыбаться, - Эммет со смешком ткнул меня в бок, хотя его голос казался серьёзным. Я подняла голову вверх, заметив его обеспокоенное выражение лица.

- Полагаю, ты слишком серьёзно это воспринимаешь.

Эммет схватился за сердце.

- Оу, а это больно, - он шмыгнул носом. - Я думал, ты любила меня.

- Только не эта фигня с бойфрендами, - ответила я. - Хотя когда ты засунул свой язык мне в рот, на секунду я подумала, что ты самый настоящий гетеро. Про Эдварда. Он зовёт на кофе, чай. Неважно.

Эммет в удивлении поднял одну бровь вверх.

- А я Далай Лама.

- Прошу прощения, ваше святейшество. Всё это время мы были друзьями, а я никогда не подозревала, - съязвила я, поклонившись.

- Так ты примешь предложение?

Я прикусила нижнюю губу, пока перечитывала записку. Мысль о том, чтобы увидеть Эдварда, не казалась... ужасной. Однако это по-прежнему не казалось хорошей идеей. Но разве он не заслуживал шанса сказать то, что хотел? Разве мне не было любопытно его извинение, которое я так ждала, но никогда не ожидала получить?

ДА! Голос мамы пищал внутри моей головы.
Нет. Абсолютно нет, присоединился голос отца. И позвони мне, ребёнок.

Я решила проигнорировать обоих, пожав плечами, когда положила записку обратно в конверт.

- Пока не уверена.

- И в чём же ты не уверена? - на пороге появилась Роуз. Она выглядела уставшей, но с загаром после пары дней на солнце.

- Мамасита! - Эммет подхватил её на руки и поцеловал в лоб. В ответ она крепко его обняла, параллельно проклиная его за то, что он оторвал её от пола. Я наблюдала с восторгом: в другой жизни они бы идеально подошли друг другу.

После того, как я получила свои объятия, Розали достала свой телефон, чтобы показать миллион фотографий малышки. Маленькая Кармен, названная в честь матери Элис, умершей, когда Элис было десять, родилась здоровой, весом в восемь фунтов (прим. перев.: 3,6 кг). На её головке уже были тёмненькие волосики, личико сморщенное и красное, но она скоро станет прекрасной, как только прекратит быть похожей на Гилберта Готтфрида (прим. перев.: американский стендап-комик).

- Элис хорошо выглядит, - сказала я, задержавшись на одной фотографии. Джаспер и Элис сидели вместе на больничной койке, рассматривая свою дочь с одинаковым благоговением на лицах.

- Эта женщина не человек, - пробормотала Розали. - Клянусь, без анестезии, а она такая крошечная! Клянусь, я думала, что её вагина разорвётся, когда...

- Ла-ла-ла-ла-ла-ла, - нечеловечески громко запел Эммет. Он заткнул уши пальцами и закрыл глаза, как какая-то нежная сучка, от упоминания разрыва вагины.

- Эммет, у тебя даже нет вагины. Ну, по крайней мере, мне так кажется, - Роуз забрала свой телефон и положила его в сумку.

- Действительно, но у меня очень живое воображение.

В конце концов Роуз обратила внимание на коробку на полу. Она заглянула внутрь и достала одну консервную банку, разворачиваясь ко мне с озадаченным выражением лица.

- Ты что натворила? Скупила акции «Fancy Feast»? Ты же не используешь это вместо паштета?

Мы обе часто шутили о том, чтобы заменить фуа-гра кошачьим кормом на свадьбах очень привередливых парочек, которые нам не нравились. Мы так и не сделали этого... пока что.

- Нет, это очередной подарок от любовника, - успел опередить меня Эммет.

Я схватила консерву и положила её в коробку, закрыв наилучшим способом.

- Я же думала, что ты мой любовник, Эм. И что ты заявляешь? Хочешь расстаться?

- Подождите, - сказала Роуз, подняв руки. - Остановка. Какого хрена тут произошло за три дня, что меня не было?

С постоянными перебивками Эммета я рассказала Роуз о саге у Гаги. Она внимательно слушала, выдавая нечто похожее на «О, да!», когда я перешла к части про Афину и рыбные палочки.

- Хорошее название группы, кстати, - задумался Эммет.

Роуз толкнула его, а затем вернула своё внимание ко мне.

- Итак, Эдвард сказал, что хочет извиниться?

- Эм... Думаю да.

- Он хочет выпить чаю? - Роуз усмехнулась, сморщив нос. Она пила только кофе, воду и спиртное - святая троица.

- Ага.

- И он думает, что Эммет твой бойфренд?

- Если вкратце, то да, - я сама усмехнулась, когда поняла, что сказала (прим. перев.: игра слов. Белла ещё и умудрилась пошутить про длинный и короткий конец сами понимаете чего).

- Длинный, - заверил нас Эммет, - очень длинный.

- Тебе бы чего-нибудь плеснуть в этот чай, иначе я не представляю, как ты там выживешь, - Роуз расположилась на краю моего стола, скрестив ноги и сложив руки.

- Мне не нравится эта идея, - сказала она. - Совсем.

- Она пока и не согласилась, - добавил Эммет.

- С вашими домыслами и расслабиться? Вы обо мне совсем плохого мнения, - повысила голос я. - Это же всего лишь чай. Господи.

Эммет закатил глаза и склонился над моим столом рядом с Роуз с замешательством на лице. Я чувствовала, что будто столкнулась с карательной бригадой, решительно не одобряющей отношения.

- Так ты согласишься?

Слова вылетели изо рта так быстро, что я даже не успела подумать.

- Возможно. А возможно, будет отстой.

- Возможно, - ответил Эммет. Затем он драматично вздохнул. - Но ты никогда не узнаешь, если не попробуешь.

Роуз кивнула, подтвердив слова нашего друга-мудреца.

Мат.



Оказалось, что перевозить двести фунтов кошачьего корма (прим. перев.: 90 кг) по улицам Нью-Йорка на шпильках дело совсем неблагородное. Даже с той тележкой, которую я взяла с работы, всё это было слишком громоздким и занимало почти весь тротуар, угрожая утроить пробку в пешеходном движении, а ещё закончиться тяжёлыми телесными повреждениями.

Когда я добралась до дома, жизнь подкинула очередное препятствие: я не смогла поднять коробку, не смогла двигать тележку вверх по лестнице. Вместо этого была вынуждена несколько раз спускаться, таская пакеты с консервами вверх, заслужив заинтересованные взгляды от проходящих мимо людей.

А затем встал вопрос хранения. Шкафы моей маленькой квартирки уже были готовы взорваться от хранимого там количества одежды, обуви, чистящих средств и нескольких пакетов с косметикой для ухода от моей матери с постоянно преследуемым её чувством вины. Уставшая и замученная, я
плюхнулась на свой диван, когда Кисуля одобрила этот нескончаемый рог изобилия.

- Твои любимые, - сказала я ей. - Наслаждайся.

Она обнюхивала консервы, а затем сосредоточила внимание на огромной коробке. Одним грациозным прыжком она оказалась внутри коробки. Она скреблась, довольная до чёртиков, что я принесла ей свой собственный кошачий парк развлечений. Если бы только Эдвард знал, что коробка понравится ей больше, чем еда, он бы здорово сэкономил.

Несколько минут спустя в животе заурчало. Мне необходимо было поесть и переодеться, но сперва я решила позвонить отцу. Мы не разговаривали пару недель, и, хотя он дал мне свободу, он до сих переживал о том, что я живу одна в «большом городе».

Как и всегда, ответил он с третьего гудка.

- Привет, пап, - сказала я, встав и потянувшись. Моя спина болела, и я скинула туфли, думая, почему они так долго были на мне.

- Привет, ребёнок, - ответил он, - я только что думал о тебе.

- Я тоже, - сказала я, направляясь в спальню снять юбку.

- Как дела? Как бизнес?

- Бизнес в порядке, - сказала я, надевая удобные штаны. - Мы обслуживали вечеринку Леди Гаги на прошлых выходных.

- Леди кто? - спросил папа. Я могла представить, как он почёсывает затылок.

- Она певица. Знаменитая певица. Надевала мясное платье... ладно, неважно, - я убрала трубку от уха, чтобы снять блузку. Когда я вернула телефон к уху, отец жаловался.

- Мне не нравится, что ты одна на каких-то диких вечеринках.

- Я не была одна. Эммет был рядом, - несмотря на консерватизм моего отца, он хорошо поладил с Эмметом. Он придерживался отмены политики «Не спрашивай. Не рассказывай», хоть и военный - непопулярное мнение, однако.

- Очень хорошо, - сказал он. - Ты хотя бы носишь с собой тот перцовый баллончик, что я давал тебе с собой?

Один? Ха. Да у меня комод, полный этого барахла. День рождения, Рождество, День благодарения, День флага, неважно, какое событие, Чарли всегда давал с собой очередной баллончик.

- Да, не волнуйся.

Мы ещё немного поговорили об обычном: рыбалке, бейсболе, возможном выдвижении в кандидаты Сары Пэйлин (прим. перев.: американский политик, губернатор штата Аляска с 2006 по 2009 год. Член Республиканской партии) (перспектива, пугающая меня, но тайно нравившаяся моему отцу). В конце он сказал то, чего я никак не ожидала.

- Знаешь, ты бы позвонила маме. Она волнуется.

- Что? Почему? - по последним сводкам они вроде как не разговаривали годами. - Когда ты говорил с Рене?

- Ох... э-э-э... - папа замялся, когда я застала его врасплох своим внезапным вопросом.

- Пап, ты разговаривал с мамой?

- Мы... поговорили. Немного.

- Что это ещё значит? - спросила я, понимая, что неосознанно повысила голос.

- Это значит... Я не знаю. Это значит, что мы поговорили.

- Это значит, что вы говорили обо мне? О тебе?

- О многом. О нас. Вообще-то она думает приехать.

- Приехать? И как долго это продолжается?

Я почти кричала. Внезапно я снова почувствовала себя обозлённым подростком без контроля и слишком эмоциональным.

- Белла, успокойся сейчас, - сказал Чарли, дав понять, кто здесь главный. - Я твой отец, а она твоя мать. Мы не должны отчитываться перед тобой. Мы просто разговариваем. Я давно не видел Рене, и... люди меняются... люди...

- Люди не меняются! Пап, она бросила нас. Она бросила тебя. Даже поверить не могу, что ты, и правда, можешь так думать.

Я наматывала круги в своей спальне, постоянно перебирая в руках майку. Я ненавидела, какой уязвимой это делало меня - меня и отца. Хоть он и грубоватый на вид, у отца очень нежное сердце. Все эти годы он продолжал её любить, а она этого ну никак не заслужила.

- Белла, - снова начал он, - я не такой уж и глупый, чтобы думать, что что-то произойдёт, ладно? Но если она хочет приехать, я увижу её. Мы прожили какую-то часть жизни вместе, знаешь ли.

Я глубоко дышала, оставив слова отца без ответа. Он в конце концов прав. Он взрослый человек. И он, правда, может делать, что хочет.

Мы поговорили ещё несколько минут, но тяжесть осталась, как только я положила трубку. Кисуля продолжала проживать свою лучшую жизнь в своём новом дворце, и ужин её вообще не интересовал.
Меня тоже.

Я сидела на диване, бездумно переключая каналы и избегая «Кулинарного», как чумы. В шоу Эдварда реклама чуть ли ни каждую секунду, и мне не хотелось лицезреть его чертовски привлекательное... раздражающее лицо, пока я боролась с собой в принятии решения.

Вся эта ситуация с родителями заставила меня задуматься. Конечно, я говорила Роуз и Эммету, что эта встреча с Эдвардом ничего не значит, но...

Внезапно на меня снизошло озарение. Я ведь так и не смогла простить маму за то, что она бросила нас с отцом. Может ли быть такое, что я позволила своему гневу, моему нежеланию прощать просочиться в жизнь? Я не хотела прощать Эдварда? Может ли быть так, что, очерняя его, я получаю удовольствие и даже зависима от этого?

Дерьмо, я настолько облажалась?

Немного насторожившись и слегка впечатлившись такой саморефлексией, я подошла к ноутбуку и включила его, открыв почту, чтобы проверить. Счета, магазинные купоны, пересланное письмо от Эммета, содержащее в себе картинку парня с гигантским членом.

Прекрасно. Сохраню это в папку «Налоги».

Именно тогда я заметила зелёненькую точку рядом с именем Эдварда, что говорило мне о том, что он «доступен».

Я фыркнула от двойного смысла. А следом сердце в груди начало колотиться, как бешеное. Если бы я хотела, то могла бы поблагодарить его за корм. Я могла бы принять его приглашение на «чай». Я могла бы...

Внезапно я почувствовала тошноту. Мой грохочущий пульс отдавался в висках. Я не могла понять свою нервную реакцию. Даже попытавшись, я провалилась в попытках восстановить контроль. Господи боже мой, это всего лишь почтовый чат! Если бы я могла обслужить вечеринку Леди Гаги, я могла бы сказать «привет, спасибо за корм» Эдварду Каллену.

Вскоре маленькая зелёная точка исчезла, оставив странный привкус разочарования, несмотря на возросший страх.

Каждую ночь в течение всей недели я включала компьютер в надежде поймать маленькую зелёную точку Эдварда, но этого так и не произошло. По какой-то причине я не могла собраться и написать ему. Я пыталась. Я писала письма, удаляла их, снова пыталась. Ничего из того, что я писала, не казалось правильным. Я не могла разрешить спор между самозащитой и желанием... увидеть его.

Наконец в пятницу днём пришло письмо.

Дорогая Белла,
Не могу не сказать, что разочарован, не получая новостей от тебя. Вероятно, есть много причин, объясняющих твоё длительное молчание. Уверен, одна из которых не твоё колебание относительно моих намерений.

Внутри ты найдёшь сувенир, который, возможно, помнишь. Если да, то я надеюсь в последний раз, что ты подумаешь над моим предложением.

Эдвард Каллен.

Я заглянула внутрь конверта и шумно задышала, когда обнаружила крошечную и идеальную чёрную ракушку.

Она была похожа на ключ, будто открывший далёкое воспоминание. Мы двое просматриваем ракушки на пляже, а несколько одиноких чаек стучат клювами позади нас.

Я хотела привезти в Нью-Йорк банку с чёрными ракушками, но нам не очень повезло обнаружить большое их количество. Волны Аутэр Бэнкса были очень большими. Ракушки разбивались на пляже и смывались волнами.

- Они все разбиты, - пожаловалась я, пропуская песок сквозь пальцы, обречённая на провал.

- Эй, смотри, - позвал Эдвард немного позади меня. Он протягивал мне крошечную чёрную ракушку, идеально гладкую и круглую. Он сел рядом со мной и взял меня за руку, переложив ракушку мне в ладонь. - Она милая. Хочешь её забрать?

По тому, как он улыбался, хотя он никогда бы этого не признал, я могла сказать, что он хотел оставить её себе.

- Нет, - ответила я, отдавая её ему. - Она твоя. Чтобы помнить обо мне.



Тем вечером после утомительной свадьбы на Лонг Айленде я наконец вернулась домой за полночь. Прежде, чем лечь в кровать, я проверила почту, надеясь, что может... горит зелёненькая точка.

Эта точка горела. Эдвард дома в ночь на субботу? Я закатила глаза, думая, была ли Афина рядом с ним. Я, правда, верила, что они не спали?

Часть меня верила, но я не доверяла Эдварду - и даже не после ракушки. Чёрт, он мог поднять её на любом пляже и притвориться, что хранил её все эти годы. Это ничего не значило.
И всё же я задержала дыхание, когда кликнула его имя.

Белла С: Привет.

Прошла минута. Ничего.

Э. Каллен: И тебе привет.
Белла С: Что делаешь?

Я почти хлопнула себя по лбу, когда нажала отправить. Мне что, пятнадцать лет? В ожидании его ответа я чувствовала себя идиоткой.

Э. Каллен: Оу, ну, знаешь, только что вернулся после грабежа деревень и похищения детей. Весь день на работе. Ты?
Белла С.: То же самое.
Э. Каллен: ЛОЛ
Белла С: ЛОЛ?
Э. Каллен: Я что, не могу использовать язык интернета?
Белла С: Просто забавно. В своих письмах ты такой формальный.
Э. Каллен: Ох, так ты их получила?

Я вздрогнула, когда Кисуля запрыгнула на моё колено. Я почесала её за ушками, стараясь понять тон Эдварда.

Белла С: Это был сарказм?
Э. Каллен: А как сама думаешь?
Белла С: Да.
Э. Каллен: Ты думаешь правильно.
Белла С: Спасибо за весь кошачий корм. Извиняюсь, что не ответила раньше.
Э. Каллен: Ты получила ракушку?
Белла С: Да. Скажи честно. Она настоящая?
Э. Каллен: Настоящая ракушка?
Белла С: Ха-ха.
Э. Каллен: Да, она настоящая.
Белла С: У меня нет ни малейшего представления, как это понимать.
Э. Каллен: Кажется, ты очень хороша в понимании многого.
Белла С: Не в том, что касается тебя.

Он молчал, и я всматривалась в зелёную точку, волнуясь, что она исчезнет прямо на моих глазах, как и тогда, когда он исчез из моей жизни. Кисуля скребла мои ноги, и её острые коготки пробирались сквозь хлопковую ткань моих штанов.

- Оу, - сказала я, прервавшись. - Кому-то надо подрезать коготки.

Она посмотрела на меня своими полуопущенными веками и продолжила скрестись лапками.

Э. Каллен: Ты недооцениваешь себя. Я не так уж и сложен, каким кажусь.
Белла С: Себя ты точно переоцениваешь. Ты хочешь казаться сложнее, чем есть на самом деле.
Э. Каллен: ?
Белла С: *пожимает плечами*
Э. Каллен: Вижу, ты хорошо разбираешься в интернет-слэнге.
Белла С: Я интересуюсь.
Э. Каллен: О чём мы говорили? Ох, да, о ракушке. Да, она с того пляжа.
Белла С: Ты сохранил её?
Э. Каллен: В это так сложно поверить?
Белла С: Немного.
Э. Каллен: Ты действительно не веришь ни единому моему слову, да?
Белла С: Думаю, ты печатаешь сейчас, разве нет?
Э. Каллен: Туше.
Э. Каллен: Я не говорю, что хорош в объяснениях. Это едва похоже на объяснение.
Белла С: Ладно. Давай встретимся. Что с твоим графиком?
Э. Каллен: Сумасшедший. Твой?
Белла С: Тоже, но, наверное, более гибкий.
Э. Каллен: Может, воскресенье?

Мои спящие нервы пробудились. Это через два дня.

Белла С: Для меня нормально.
Э. Каллен: Уверена, что твой парень не будет против?

Чёрт, я почти и забыла обо всём этом с Эмметом. Что ж, нет уж, это даже на пользу. Эммет мой буфер. Хотя его намёки, что мой поддельный бойфренд-гей диктовал мне, с кем видеться, а с кем нет, раздражали.

Белла С: Нет. Это не свидание. И в действительности я стараюсь не позволять своему парню указывать мне, что делать. Я могу самостоятельно покидать дом, и всё такое!
Э. Каллен: Но только при полной луне, да?
Белла С: Эй, Эдвард, ты хочешь вернуть свою ракушку?
Э. Каллен: Было бы очень мило. Скучаю по своей ракушке.
Белла С: Как жаль. Я оставлю её у себя.

---

Перевод - Лиза-love-Сумерки
Редакция - vsthem

Предыдущая глава