— Изабелла Свон. — Раздался стук в дверь. — Пора собираться. Все документы готовы.

— Все сложено и приготовлено. — Я повесила на плечо рюкзак, в котором лежала лишь пара книг. Я наслаждалась ощущением джинсов на теле после двух лет ношения ужасного серого костюма.

— Нам будет тебя не хватать. — Охранник провел меня по коридору, удаляясь от комнаты, которая стала моим убежищем на все это время. — Ты была единственным милым человеком здесь.

— Я тоже по вам буду скучать, — солгала я.

— Чем собираешься заняться на свободе?

— Если честно, понятия не имею.

Просто не знала даже возможностей. У меня не было ни перспектив работы, ни денег. К счастью, это время не прошло зря. Мне выдался шанс получить высшее образование во время заключения. Все мое время занимали курсы, и я легко закончила программу нескольких лет всего за два года. Теперь у меня есть степень в литературе, которая не сильно поможет в реальном мире, но хотя бы что-то есть. Но все же я потеряла много времени. На данный момент мне хотелось выбраться отсюда, а потом уже думать, что делать дальше.

— Только держись подальше от этой семьи. Они плохо на тебя влияют, — предупредил он.

— Постараюсь, — снова солгала я. Каллены — моя единственная оставшаяся семья. Я все еще на них злюсь, и мне есть, что им сказать, перед тем, как вновь вспыхнут теплые чувства. Хотя не думаю, что все станет как раньше.

— Хорошо, теперь я покидаю тебя. Удачи. — Он помахал мне и повернулся.

Я зашла в комнату с одиноким столом и села на один из стульев. В этом месте обычно выдают вещи, когда выходишь на свободу. Когда меня арестовали, у меня с собой ничего не было, поэтому не представляю, что здесь делаю. Почему они уже не могут меня отпустить?

Я взглянула на часы на запястье — на огромные часы Эдварда — и на моих губах появилась улыбка при мысли о нем. Опустила руку, когда стало тяжело от наблюдения за тем, как долго тянется время.

Больше я не плакала ни из-за Эдварда, ни из-за нашего ребенка. Просто не осталось больше слез. Прошедший год оказался трудным. Я плакала до потери памяти и удивлялась, что после этого мои глаза не выпадают. Теперь мои чувства к нему уже неважны. Его не стало, и он никогда этого не услышит. Хотя я люблю и думаю о нем, но все же зла на него. Если бы у меня только был последний шанс поговорить с ним. У нас не будет прощания, которого так хочется.

Он ушел и никогда не вернется.

За прошедшие восемь месяцев начали появляться подробности смерти Эдварда, которые рассказывали о кровавой бойне. Его смерть — дело рук Аро. Он услышал о возвращении Эдварда и предпринял все меры, чтобы отомстить за своих сыновей. В газетах Эдварда описывали как героя, что меня обрадовало. Его имя не оклеветали, и мне не пришлось читать обо всех ужасных вещах, что он сделал. Я вырезала каждую статью о нем, до которой могла добраться, потому что прошлось читать о нем. Только так я чувствовала, что снова близка к нему.

Перестали приходить цветы — еще одно напоминание, что Эдварда не стало, и семья стала навещать меня реже, хотя я время от времени видела Эсми. Она совсем была не похожа на старую себя. Никогда не видела ее в таком ужасном состоянии, и после смерти Эдварда она выглядела больной. Будто из нее высосали всю жизнь. Карлайл находился почти в таком же состоянии, но хорошо скрывал его. Хотя сейчас семья более-менее преодолела все трудности, как я слышала, их позиции в нелегальном мире не пошатнулись ни на миллиметр. Их все еще боялись, и они оставались на вершине, что, подразумеваю, безмерно раздражало Аро.

— Изабелла Свон, у вас есть лишь одна вещь, — от дверей произнес тихий голос.

— Я не помню, чтобы что-то было. — Я встала.

Она передала мне маленький конверт, и я открыла его. Из него выпало кольцо. Оно сверкало своим серебром и небольшим бриллиантом на вершинке. Это то кольцо, которое привез мне из Мэна Эдвард — последнее, что я получила от него.

— Оно очень красивое, — сказала женщина.

— Спасибо, — вздохнула я, надевая кольцо на безымянный палец левой руки. Старалась не заплакать, увидев его там. — Теперь я могу идти?

— Конечно. Вам есть, на чем уехать? Без этого вы не можете уехать.

— Есть. — Я кивнула и прошла мимо нее. Карлайл послал кого-то, чтобы я не оставалась здесь дольше необходимого.

— Хорошо, тогда увидимся.

— Надеюсь, нет. — Я помахала и вышла за дверь.

Я остановилась на каменных ступеньках тюрьмы с несильной охранной системой и сделала глубокий вдох. Июльский воздух отдавал сухостью, но был приятным. Во время заключения мне разрешалось бывать на улице, но это новый вид свободы, который теперь никогда ни за что не отдам.

Я прошла по длинной витиеватой дороге к воротам, которые для меня открыли.

— Кажется, криминал откинулся из тюрьмы, — произнес низкий голос. Он стоял в очках, прислонившись к черному Мерседесу. Благодаря своим сильным плечам он выглядел угрожающе, но я знала, что под этим покровом скрывается золотое сердце.

Я подбежала, обняла за шею Алека и почувствовала, как меня оторвали от земли. Теперь он возвышался надо мной, и его рост составлял около 183 сантиметров.

— Тебя отправили забрать меня? — Я обняла его крепче.

— Я сам вызвался. — Он усмехнулся.

— Не могу в это поверить. Ты не приходил ко мне целый год. — Я ударил его по руке, когда он отпустил меня. — Что, черт возьми, с тобой было?

— Я был занят. — Он потер ушибленное место. — Ай, а больно.

— Ты заслужил. — Я осмотрела его с ног до головы. — О Господи, посмотри на себя. Ты такой большой.

Он не был размеров Эммета, но очевидно, что Алек успешно прошел стадию полового созревания. Его мышцы хорошо накачены, он выглядел как мужчина, а не мальчик, которого я запомнила. Его темные волосы коротко подстрижены, но все еще закрывали темно-голубые глаза.

— А это что? — Я провела рукой по его твердой скуле, где виднелись щетинки.

— Знаю, классно, да? — Он усмехнулся. — И я брился вчера вечером.

— Ты такой взрослый. Что случилось с моим Алеком?

— Не надо так умиляться мной. У нас впереди долгая дорога. — Он поднял мой рюкзак и забросил его себе на плечо.

— Куда мы едем? — Я подошла к пассажирской стороне машины.

— Не надо задавать вопросы. Давай просто поедем.

— И ты водишь? — Я даже не поняла, что села на мягкое кожаное сидение. Ему уже шестнадцать, наверно, это нормально, но никогда не думала, что увижу день, когда он сядет за руль. — Кто научил тебя?

— Эммет пытался, но в итоге я сам научился. Он сам не понимал, что объяснял. Думаю, ему нужно записаться на курсы. — Алек завел машину, и мотор заурчал.

— Куда мы поедем? — снова спросила я, надеясь, что в это раз он мне скажет.

— Я же сказал, что не буду отвечать на этот вопрос. — Он легко тронулся со стоянки и легко выехал на дорогу.

— Как идут дела дома?

Алек вздохнул.

— Тяжело. Мама большую часть времени не выходит из комнаты. Я действительно думаю, что она болеет. Карлайл не знает, что делать, но ей вроде становится лучше. Эммет занят, а Джаспер присматривает за мной, поэтому у всех есть дела. Мама теперь сама на себя не похожа.

— Должно быть, тяжело потерять ребенка, — произнесла я, даже не подумав. В груди стало щемить, и пришлось оттолкнуть боль. Я не буду плакать, не сейчас. Не могу об этом думать. Я уже научилась сдерживать боль.

— Она ходит к психологу.

— А как вы?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Сначала было странно: было четверо, стало трое. Думаю, мы просто перешагнули через ситуацию. А ты как все перенесла?

— Плакала несколько месяцев. — Я взглянула в окно и вспомнила, какие тяжелые времена настали после известия о смерти Эдварда. — Я чувствовала себя такой слабой. Мне так много хотелось ему сказать, а возможности уже не было.

— Вижу, у тебя кольцо. — Он указал на мою левую руку. — Он бы хотел видеть его там.

— Нет, не хотел бы. — Я покачала головой.

— Эдвард любил тебя, Белла. Сколько бы он ни говорил о нежелании жениться и заводить семью, думаю, он решился бы на это с тобой.

Очевидно, Алек не знает об огромной ссоре, состоявшейся между нами перед тем, как все покатилось по наклонной.

— Я скучаю по нему, — озвучила я свою мысль.

— Мы все по нему скучаем.

После этого в салоне наступило молчание. Мне хотелось спать, но я решила лучше насладиться ярким солнцем. Я наблюдала за мелькающими за окном деревьями около часа, пока машина не остановилась.

— Где мы? — Я села прямее.

— Частный аэропорт, — просто ответил Алек и повернул машину к летному полю.

— Зачем он нам?

— Потому что мы улетаем. — Он дотянулся до заднего сидения и взял мою сумку. — Идем. — Он вышел из машины.

— Стой. Я не могу лететь. Разве мне можно? — Я быстро побежала за ним, и мне приходилось громко кричать из-за работающих двигателей самолета.

— Не знаю. Разве я похож на юриста? Садись в самолет.

Мне трудно доверять Калленам после всего, что пришлось пройти, но что же еще делать? Не похоже, что я смогу сбежать к папочке и чудесным образом вернуть свою нормальную жизнь.

Я с любопытством взглянула на Алека.

— Ты похищаешь меня?

— Да. — Он поднимается по трапу. — Я оставлю тебя здесь, если не поторопишься.

Я крепко сжала зубы и последовала за ним. Самолет оказался хорошим и дорогим, как и хотели Каллены. Внутри никого не оказалось, но я слышала голос пилота из передней части. Алек подошел к нему и сказал ему, что мы готовы.

— Мне это не нравится. — Я села рядом с ним.

— Обещаю, что все будет в порядке. Оу, и да, ты какое-то время не вернешься домой.

— Значит, ты похищаешь меня. Куда, черт возьми, мы летим?

— Я не могу сказать, но если ты хочешь остаться здесь, сейчас самое время это сказать.

Я думала, как поступить, но все же решила остаться. Из-за моей жизненной ситуации во мне смешались любопытство и отсутствие энтузиазма. В теории я подумала, что он не может сделать со мной что-то плохое.

— Это очень подозрительно. — Я сажусь и скрещиваю руки, когда самолет отрывается от земли.

Стараюсь не уснуть, чтобы понять, куда мы летим, но после третьего часа мои глаза закрываются. Шум двигателей быстро убаюкивает меня, и мне снится Бог знает что. Большинство моих снов не оставляют следа в моей памяти.

— Белла, пора просыпаться. — Меня мягко толкнули.

— Нет. — Я отвернулась.

— Белла, вставай. Самолет не может очень долго оставаться на земле. — Голос Алека заполнил мои мысли.— И тебе нужно переодеться.

— Переодеться? — Я открыла глаза. Его джинсы и рубашка сменились светло-голубой футболкой и белыми шортами. — Ты собираешь на пляж?

— Нет, но здесь жутко жарко. Иди и переоденься. — Он поднимает меня с места и ведет в дальнюю часть самолета.

Я захожу в ванную комнату и раздеваюсь, а потом натягиваю джинсовые шорты и зеленый топик. Я все еще ничего не понимала, пытаясь надеть кроссовки.

— Где мы? — спросила я, пока спускали трап.

— В Бразилии. — Алек улыбнулся и вышел из самолета.

— Бразилия? — спросила я, следуя за ним. — Ты серьезно? Мы не могли поехать в Бразилию.

— А почему нет? — Он пожал плечами. — Здесь классно.

— Не могу в это поверить, — пробормотала я по пути в ожидающую нас машину. Алек занял место водителя.

Я стала замечать различные вывески с названием «Рио», пока вы въезжали в город, и со всех сторон нас начали окружать высотные здания. Понятия не имела, что происходит, но Алек казался уверенным и не задавал никаких вопросов.

— Как мы выбрались из страны? Разве тебя не преследуют? — спросила я, стараясь справиться с тяжелым чувством беспокойства. Я должна радоваться, что впервые в жизни оказалась заграницей, да еще и в Бразилии, но чувство тревоги не хотело меня покидать.

— Все в порядке.

— Что это значит?

— Перестань задавать вопросы. — Он закатил глаза. — Я уже и забыл, какой раздражающей ты можешь быть.

— Может, я не буду такой, если получу ответы на свои вопросы.

Машина проезжала по улицам, и я заметила, что плотные ряды небоскребов начинают редеть по мере удаления от западной части центра города.

— Теперь лодка? — Кажется, нужно просто слушать Алека.

— Я не желаю ничего слышать. Забирайся. — Он оставил машину на прежнем месте и направился по пирсу. Я, заткнувшись, следовала за ним.

Мы дошли до маленького катера, главным предназначением которого была скорость, а не роскошь, так как вмещал он лишь двоих. Алек помог мне взобраться на него и завел катер с диким ревом.

Он мастерски отплыл от пирса, даже не смотря на приборы или координаты, что заставило меня задуматься о том, сколько же раз он уже это проделывал. Я никогда не слышала, что он умеет водить скоростной катер, но у него отлично получалось. Все же я вцепилась пальцами в края катера так, что побелели костяшки, пока парень бесстрашно рассекал волны. Как и его братья, он любит скорость. Уверена, существуют скоростные законы, которые он нарушает.

Несмотря на нашу дикую скорость, дорога все равно заняла у нас почти сорок минут. Было достаточно светло, чтобы разглядеть впереди огромный остров, к которому и направлялся Алек. Хоть и находясь в замешательстве, я должна была признать, что вид открывался роскошный. Со всех сторон нас окружала голубая вода, и если бы мы двигались не с такой бешеной скоростью, то могли бы, скорее всего, увидеть дно. Весь остров, маячивший перед нами, делили между собой холмы, покрытые обильной зеленью.

— Что это? — сквозь шум мотора спросила я у парня.

— Остров Эсми.

— То есть… остров для Эсми?

— Да, Карлайл купил его несколько лет назад. Хотя он сказал, что они давно здесь не были.

Мне нечего было сказать. Рядом со мной никогда не было людей, у которых хватило бы денег на покупку собственного острова. Не думала, что даже Карлайл настолько богат, но, видимо, недооценила их богатство даже спустя столько лет знакомства.

Мы приблизились к острову, и я увидела пристань, но Алек просто снизил скорость и причалил к берегу. Катер остановится на пляже, но все еще в воде, правда, не так далеко от песка.

— Отлично. Финальная стадия нашего путешествия. Всем сойти на берег. — Алек снял свои ботинки и перепрыгнул через край лодки, приземляясь прямо в воду. Поскольку он был очень высоким, вода доходила ему лишь до колен.

— Здесь есть медузы? — Я взглянула в воду, вспоминая небезызвестную поездку в Майама два года назад. Тогда это было ужасно, да и сейчас отвратительно. Мы с Джаспером периодически смеялись над этим.

— Я донесу тебя. — Он протянул руки.

— Я сама могу ходить. — Я встала, потом, конечно, благодаря своей неуклюжести пошатнулась и чуть не свалилась за борт, но Алек поймал меня и перекинул через плечо.

— Это было легко. — Он нажал идти, брызгая водой во время движения мне в лицо.

— Я же все равно проиграю, да? — Я почувствовала, как к голове приливает кровь из-за необычного положения.

— Нет. — Он продолжил свой путь, и внезапно вода сменилась на песок.

Он понес меня и по пляжу, и я даже не могла видеть, куда мы направляемся, потому что моя голова болталась в районе спины Алека. Наверное, я провела в таком положении около десяти минут, может, дольше.

— Это становится невероятным. Мне нужны хоть какие-то ответы. — Я шлепнула его по заднице. — Скажи мне, куда мы направляемся.

— Успокойся, Белла. Ты сможешь укротить жеребца, как только он окажется на свободе.

— Вау, ты говоришь как Эммет.

— Конечно, — усмехнулся парень.

Наконец, он поставил меня на землю, и мои ноги утонули в песке. Я заметила, что мы оказались перед большим домом на пляже. В нем были гигантские окна, и снаружи казалось, что у него три этажа, по меньшей мере. Мне казалось, что я смотрю на почтовую открытку с пальмовыми деревьями, которые венчали тропинку, ведущую к дому.

— Что это? — спросила я.

— Наше новое место.

— Не понимаю.

— Тюрьма сделала тебя глупой? — застонал он. — Я похитил тебя, и теперь какое-то время мы будем жить здесь. У тебя все равно нет занятия получше. — Мы зашагали по тропинке. — Никто не знает об этом острове, кроме Карлайла.

— А как же Чарли? Я должна ему позвонить.

— Нет, Белла. — Он открыл дверь дома, и мы вошли.

Обстановка дома была очень пляжной: мягкая белая мебель, деревянные полы, открытые окна и чувство нахождения в природной среде.

— Проходи. — Он втолкнул меня внутрь.

— У меня нет выбора?

— Нет. А что еще ты собиралась делать?

— Я… я не знаю, но Бразилии точно не было в моем списке возможных мест проживания.

— Прекрати задавать вопросы.

— Что, черт возьми, происходит? — Я стояла неподвижно, скрестив руки. — Мне ни капли это не нравится.

— Это плохо. Ты здесь, и тебе здесь понравится. — Алек взял меня за руку и быстро повел по лестнице на второй этаж. Он завел меня в комнате. — Скоро вернусь.

Я заметила, что оказалась в огромной библиотеке. Полки были заставлены до самого потолка, и присутствовал даже второй этаж. Комнате отличалась от остального дома, и мне показалось, что я нахожусь в каком-то старинном замке.

— Вау. — Я осмотрелась, приоткрыв рот от удивления.

Интересно, где именно в Бразилии мы находимся. Я даже не знаю, принадлежит ли этот дом Карлайлу, но очевидно, что кто-то здесь живет. Это можно сказать по окружающей обстановке. И что с Алеком? Он слишком свободно ведет себя для парня, который только что собрался и ушел из дома. Столько вопросов и ни одного ответа. Вот во что превратилась моя жизнь.

Я подошла к темному деревянному окну, стоящему перед открытым окном, и взяла в руки копию «Грозового перевала». Это была одна из старых копий, возможно, первое издание. Компьютер был теплым, значит, кто-то им пользовался.

Я повертела в руках книгу, пытаясь понять, кому она принадлежит, но на ней не оказалось ни имени и никаких-либо опознавательных знаков.

— Я никогда не понимал, почему тебе нравится эта книга. Она такая темная, — с другого конца комнаты произнес низкий голос.

Книга выпала из моих рук и громким звуком приземлилась на пол, когда я повернулась.

Я смотрела на призрака, да, именно так, или же тюрьма свела меня с ума.

Эдвард стоял в дверном проеме — идеальная картина красоты. Белая рубашка была полностью расстегнута, демонстрируя упругие кубики на животе и загорелую кожу.

Волосы бронзового оттенка стали немного светлее, но остались такими же дикими. А вот его лицо осталось таким же: сильным, точным, свежевыбритым.

— Здравствуй, Белла, — сказал он, а потом улыбка, которая появлялась в моих снах, расплылась на его губах.

Мое тело так сильно тряслось, что я не могла видеть ясно. Я прижалась к дальней стене.

— Кто ты, черт возьми?

Он приближался к центру комнаты, и с каждым его шагом мне все больше хотелось выпрыгнуть в окно. Мужчина подошёл ко мне настолько близко, что я смогла почувствовать его запах, и в этот момент закрыла глаза, желая проснуться и оказаться подальше от этого ночного кошмара.

— Ты осталась такой же. — Его теплая рука легла на мою щеку. — Я очень на это надеялся.

— Прекрати. Ты ненастоящий, ты не можешь быть настоящим. — Я закачала головой.

— Белла, открой глаза.

— Нет, ты не можешь со мной этого сделать. Ты мертв. — Я сильно стукнула его в грудь, но в то же время хотела обнять. — Ты не Эдвард.

— Нет, это не так.

— Ты, мать твою, мертв. Так и оставайся мертвым. Теперь я знаю, как с этим жить.

Я открыла глаза, а у этого мужчины хватало наглости до сих пор улыбаться.

Я не могла контролировать себя, пока моя рука била его по лицу. Кожа встречалась с кожей, и громкие шлепки отражались эхом от стен. Этот звук был необходим, чтобы понять, что происходящее не игра моего воображения. Может, я пыталась увидеть, реален ли он, или, может, мне нужно было выплеснуть эмоции, но я снова ударила его. Мои эмоции никогда не уйдут, но с каждым ударом становилось легче.

После пятого удара щека мужчины стала пунцово-красной, а волосы спадали на лицо.

— Эдвард мертв. — Мой голос дрогнул.

— Я здесь и сейчас, Белла. — Голос мужчины казался печальным, но твердым.

— Эдвард Энтони Каллен, клянусь богу, если это действительно ты, я убью тебя своими руками.

— Это действительно я. — Он сделал медленный шаг вперед. — Я могу сказать лишь одно: прости.

Он приоткрыл рот, чтобы продолжить, но для начала мне хотелось прокричаться.

— И это все, что ты можешь мне сказать? — Я толкнула его. — Ты кинул меня. Ты бросил меня гнить в тюрьме на два года, и теперь можешь лишь извиниться?

— Я…

— Нет, сейчас говорить буду я. Как ты мог так со мной поступить? — Мое горло уже ныло от крика, и становилось все хуже. — Я думала, ты будешь за меня бороться или что-нибудь сделаешь. Ты ни написал записку, ни позвонил, ничего! — Я снова ударила его, потому что потеряла контроль над своим гневом.

— Я не мог. — Эдвард не остановил моего действия. — Он мне не позволил.

— Он?

— Карлайл.

— Это не оправдание. Ты посылал мне ебаные цветы в течение года и думал, что мне от тебя больше ничего не нужно? Мне хотелось знать, где ты, что с тобой. Хотелось, чтобы ты… был рядом. Никто мне ничего не говорил. Я приняла весь удар на себя, Эдвард, а потом ты кинул меня! Из-за тебя я потеряла все. Я хранила твои гребанные секреты и что получила взамен? Да ничего!

В ответ он ничего не сказал, и я подумала, что он ждет продолжения моей речи, но мое дыхание стало слишком частым, и я не могла нормально говорить.

— Я не бросал тебя. Клянусь, но все произошло так стремительно, что я не смог ничего остановить, и а потом не было возможности вернуться к тебе, когда я понял, что будет дальше. Я боролся с ним целый год за то, чтобы вернуться.

— Значит, пока ты сам сидел здесь, в Бразилии, я находилась в тюрьме? — спросила я вполне очевидное, чтобы уточнить до конца. — У меня нет семьи. Нет образования. Я потеряла… все.

Конечно, я немного драматизировала, но все это правда. Если он думал, что это «восстание из пепла» разрешит все проблемы, то глубоко ошибался.

— Думаешь, для меня это было просто? Я сходил с ума, потому что не мог ничего сделать. — Если раньше я не верила, что это мужчина — Эдвард, то больше не могла отрицать очевидного, когда он провел рукой по волосам и потянул за них. — Если бы можно было что-то сделать, я бы сделал.

Я снова ударила его лишь потому, что могла, и задумалась, не вдарить ли ему коленом в пах. Но все же не стала этого делать, чтобы он смог сохранить хоть какое-то мужество.

— Почему ты жив? — выпалила я.

— Все было подстроено. Вся стрельба была организована Карлайлом. Аро и Блек дышали мне в шею, пытаясь разыскать, и мне пришлось залечь глубже. Я переехал сюда из Швейцарии. Карлайл нашел актера и заплатил ему за роль, — быстро объяснил он.

— Он заплатил человеку, чтобы его вместо тебя застрелили?

— Вот так все работает, Белла, так всегда все было в подобных ситуациях. Мне так сильно хотелось тебе рассказать, и я надеялся, что ты не станешь меня за это ненавидеть, но так должно было случиться.

— Я столько плакала. — Я старалась не заплакать вновь. — Никто мне ничего не говорит, и мне было жутко плохо целый год, потому что я думала, что ты мертв. И я до сих жутко на тебя злюсь. И как же твоя мать? Ты сказал ей?

— Нет, никто не знает, кроме тебя, Карлайла и Алека. Все остальные думают, что я мертв. Так должно быть.

Я отошла от него и подошла к огромному столу около окна. Затем стала выдвигать ящики и переворачивать бумаги.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Ищу пистолет. Я застрелю тебя, потом спущусь вниз и застрелю Алека, а потом сяду на самолет и доберусь до Карлайла. Вы все заслуживаете смерти.

Мои руки нащупали огромный пистолет, и я легко его достала. Он оказался тяжелым и таким же золотистым, какой любил Эдвард. Я направила его прямо в грудь Эдварду.

— Ты собираешься меня застрелить? — Эдвард приподнял бровь.

— Да, — уверенно ответила я.

— Послушай, Белла, я знаю, тебе больно, но я привез тебя сюда, чтобы попросить о прощении.

— Ты думаешь, я смогу простить тебя после всего, что ты сделал?

— Я буду умолять, если ты этого хочешь. — Его голос надломился. — Я буду молить тебя о прощении.

Я нажала на курок и, хотя рука резко дернулась назад, смогла удержать оружие. В прошлом я была на стрельбище достаточное количество раз, как иронично: с Эдвардом, чтобы знать, как обращаться с этой штуковиной.

Он даже не дернулся, и, конечно, пуля не затронула его, как я хотела. Зато в стене позади него образовалась огромная дыра.

— Прости, Белла. — Эдвард медленно подходил ко мне, видимо, не боясь оружия в моих руках.

— Мне все равно. Мне не нужны твои извинения. — Меня всю трясло.

Дуло пистолета упиралось в плоть его груди, когда он сделал последний шаг. На секунду я подумала, что от пули ему не будет больно. Мышцы казались такими каменными, что даже если бы я выстрелила, то вреда это не нанесло бы.

Рука Эдварда забрала пистолет, легко ставя предохранитель и убирая оружие в сторону.

— Ты отвратителен. Эсми дома едва может жить, потому что думает, что потеряла сына, а ты не можешь сказать ей, что находишься здесь, или сказать хотя бы мне? После всего дерьма, через которое мы прошли, я не достойна одного телефонного звонка? Ты думал, что я сдам тебя?

— Конечно, нет. Всем нужно думать, что я мертв. И тебя здесь быть не должно. Я послал за тобой Алека, пока Карлайл не успел тебя перехватить.

— Алек. — Я и на него дика разозлилась. — Он знал, что ты здесь, с самого начала и не мог сказать ни слова?

— Он хороший актер. Я попросил его держать язык за зубами, пока ты не окажешься здесь.

— Я тебя ненавижу. Едва могу на тебя смотреть.

Эдвард опустил голову.

— Мне нужно было тебя увидеть. Я не мог больше здесь сидеть и думать о разговоре с тобой или о встрече… или о поцелуе. Мне необходимо, чтобы ты была здесь, рядом со мной.

— А если я не хочу быть здесь? — Я почувствовала, как теплая слезинка бежит по моей щеке.

— Белла, прости меня за все, через что тебе пришлось пройти и не только за эти пару лет, но и до этого. Я никогда не хотел для тебя такой жизни и…

— Прекрати говорить. — Я схватилась за голову, которая начинала нещадно болеть. — Я больше не могу этого выносить.

— Ты все еще любишь меня?

— И этот вопрос ты задаешь спустя два года?

— Да, это все, что мне необходимо знать. Ты можешь вернуться в Форкс или Чикаго, куда угодно. Мне все равно, но ты должна ответить на этот вопрос. — Он высвободил мои руки из пут волос и взял в свои. — Ты все еще любишь меня?

— Я не знаю. — И мои слезы полились стремительным потоком. — Я не могу ответить на этот вопрос.

— Почему не можешь?

— Потому что ты причинил мне столько боли. Мы не разговаривали несколько лет, а потом ты просто берешь и появляешься из ниоткуда? Ты хоть понимаешь, как… это безумно? Я не могу этого вынести.

— Мне хотелось звонить тебе каждый день и говорить, что я думаю о тебе, но я не мог рисковать. Ты должна это понять. Я не притрагивался и даже не смотрел на других женщин в течение двух лет. Ты постоянно была в моих мыслях.

Я выдернула свои руки из его и попыталась успокоиться. Мне нужно подумать об этом в одиночестве, а не когда призрак Эдварда пристально смотрит на меня. Неужели это действительно происходит? Неужели Эдвард был здесь, а я пролила столько слез? Это, должно быть, шутка.

— Чем ты занимался все это время? — спросила я лишь бы заговорить о чем-нибудь.

Он пожал плечами.

— Сидел на пляже и большую часть времени читал. Скучная жизнь. Все думают, что Алек ходит в школу, но он поехал за мной в Бразилию. Карлайл звонит раз в два месяца. Мы разговариваем лишь мгновение, но я всегда спрашиваю о тебе. Больше никто не знает, что я жив.

— Это так неправдоподобно. Я не могу в это поверить. Из-за тебя я потеряла все, — повторила я.

— Знаю, сейчас не идеальная ситуация. Ты умная девушка, и я благодарен, что провел с тобой столько времени, но ты заслуживаешь лучшего. Думаю, ты и сама это знаешь.

— Ты кинул меня. — Я чувствовала себя попугаем, повторяющим одно и то же каждые пять секунд.

— И за это я прошу прощения.

— Прощение не улучшит эту ситуацию.

— Тебя здесь не должно быть. Карлайл будет в бешенстве, но мне было необходимо тебя увидеть. Мне необходимо твое прощение.

— Значит, ты не возвращался в Чикаго год назад? Это был не ты?

— Нет. — Он покачал головой. — Я был здесь все время.

— А ты когда-нибудь сможешь вернуться? — Я шмыгнула носом.

— Однажды. Вероятно, вскоре мне придется вернуться, и весь хаос вырвется наружу.

Я не знала, что сказать. Хотелось кричать, орать и плакать, но столь близкое присутствие Эдварда вновь всколыхнуло все, казалось бы, уже потерянные чувства. Как бы я его ни ненавидела, мне хотелось обнять. Это звучит жалко, но меня не волновало.

— Вижу, ты сохранила кольцо. — Эдвард заметил его на моей руке. — И часы.

— Да. — Я кивнула. — Эмбри тоже на тебя работал? — Я хмыкнула над такой мыслью. Я слышала о том, кем на самом деле оказался Сэт и какое отношение он имел к моей жизни. Он присматривал за мной в течение всего семестра, одновременно разыгрывая копа под прикрытием. Его роль была «необходимой», как назвал ее Карлайл. Меня тошнит от всей этой лжи.

— Нет, я попросил Карлайла проследить, чтобы они оказались у тебя.

— Они мне не нужны. — Я сняла часы и бросила их на стол. Они приземлились с громким ударом.

— Ты все еще любишь меня, Белла?

— Прекрати задавать этот вопрос. — Я отвернулась от него.

— Почему? Мне нужно знать, и тогда я отпущу тебя, лишь расскажи мне о своих чувствах.

— Не знаю. Я хочу убить тебя, но не могу.

— Почему?

— Потому что я, черт возьми, люблю тебя! — что было сил закричала я. — И не могу с этим ничего поделать. Я должна была бросить тебя в тот момент, когда села в тюрьму, но это был не вариант. Я не могу этого объяснить.

— Карлайл называет это «один раз за всю жизнь», любовь Ромео и Джульетты. — Эдвард вновь взял мои руки в свои. — Белла, я понимаю, нам нужно о многом поговоришь, но ты нужна мне. Я никогда и никому в жизни в этом не признавался. Прошедшие два года очень многое мне показали. Я отпущу тебя, если ты захочешь, но я прошу тебя… умоляю тебя остаться здесь.

— Нет, — как можно тверже произнесла я. — Не могу. Из-за тебя я потеряла огромную часть своей жизни. Не хочу снова это повторить. Я люблю тебя, но не желаю снова проходить через это дерьмо.

— Прости, знаю, моих слов недостаточно.

— Мне кажется, ты просто ждешь, что я прощу тебя, но я не могу этого сделать прямо сейчас. Я тебя даже не знаю.

— Я все тот же Эдвард.

— Нет.

— Да, Белла, тот же, — с напором произнес он, опуская мою руку на свою грудь, на свое сердце. Я чувствую под пальцами татуировку, которую он сделал для меня, и теплоту его кожи.

— Почему ты так со мной поступаешь? Я могла бы просто поехать домой и…

— И заняться чем?

— Просто жить, — ответила я.

Он отпустил мою руку и отошел к столу. Взял телефон и начал набирать цифры.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Вызываю самолет, чтобы ты смогла поехать домой и жить. Ты сможешь уехать через час.

Мои ноги сами понесли меня, и я выдернула вилку телефона из розетки.

— Я даю тебе то, чего ты хочешь. Ты больше не услышишь обо мне, и я не стану тебя беспокоить. — Он не поднимал головы. — Прости, что привез тебя сюда.

Я не знала, что делать. У меня было столько вопросов, на которые ему нужно ответить, но внезапно мне не захотелось ничего слушать. Его оправдания ничего для меня не значат. Я не готова его простить.

Как бы я его ни ненавидела, мое сердце не желало затыкаться. Эдвард находился рядом, и я была близко: наконец-то, снова вместе. Он был прав. Между нами есть нерушимая связь, и сейчас она только усилилась.

Снова мои ноги сами понесли меня к нему. Я не смогла с собой справиться.

— Прощение приходит со временем, Эдвард. Ты не можешь просто появиться и ждать, что все будет, как прежде, — спокойно произнесла я.

— Я понимаю. Я прошу тебя дать мне шанс. Я проведу остаток своей жизни, пытаясь сделать тебя счастливой. Все, что захочешь и в моих силах, будет твоим.

— Не знаю, настолько ли сильно забочусь о тебе, чтобы дать тебе шанс, — солгала я.

— Я пройду через огонь, Белла. Что я могу сделать? Скажи мне, и я сделаю.

— Не знаю, но ты не можешь держать меня заложницей на острове. Мы целую вечность друг друга не видели, и я столько всего хочу тебе сказать.

— Тогда скажи, — почти умолял он. — Скажи мне все.

— Для этого нам необходимо время. Мне нужно бить тебя, и кричать, и игнорировать, чтобы ты знал, что я чувствую.

— У нас есть время, Белла. Нам некуда торопиться. По крайней мере… Я никуда не тороплюсь. Я здесь, веришь ты в это или нет.

Это все было так неправильно, и он начинал убеждать меня, что мне необходимо быть здесь… с ним. Где-то глубоко внутри я хотела остаться и заставить его страдать. Не знаю, чем это вызвано, но мне хотелось сжечь его до пепла. Также где-то во мне было желание остаться ради себя. Кого, черт возьми, заботит он? После всего случившегося я заслуживаю счастья. Есть одна проблема: Эдвард — мое счастье.

— Посмотри на меня, — сказала я.

Он немного приподнял голову, но ничего не сказал.

Я не смогла сдержать улыбку, которой пыталась сопротивляться, смотря на него. Он все еще был невероятно привлекательным и выглядел моложе, если это возможно. Но в его глазах читалась печаль. Зеленый оттенок стал темнее, и не припомню, чтобы он выглядел таким замученным.

— Твои волосы стали светлее. — Я провела рукой по его мягким локонам.

— Это все солнце. — Он вздохнул. — Твои волосы стали темнее.

— Я не заметила.

— И ты все равно осталась прежней. — Его пальцы обвели черты моего лица.

— Я должна сейчас тебя ненавидеть. И ненавижу, но и… люблю. — Мне хотелось пнуть себя, потому что это прозвучало как слова глупой героини без характера из любовного романа. Теперь я понимаю, почему их так много. У них всех была великая любовь, из-за которой они сидели в тюрьме. Ну, может, и нет, но смысл остался тот же.

Я прикоснулась к его лицу, проводя рукой по щеке, чтобы удостовериться, что он настоящий.

— Я ждал тебя. — Он поцеловал мою ладонь, что послало электрические заряды по моему телу. Впервые за два года я почувствовала, что снова могу дышать.

— Мне не нравится вся эта секретность.

— Понимаю, нам многое предстоит обсудить. Я отвечу на любой твой вопрос. Больше никакой лжи.

— А как Чарли и Рене и… все остальные? Они узнают, что я пропала, если останусь здесь.

— Я поговорю с Карлайлом через пару месяцев. Не важно, где ты, нам просто нужно прятаться. А пока мы оба просто исчезли с карты.

— Мне кажется, у этой ситуации нет верного разрешения.

— Именно поэтому нам и нужно поговорить, — с надеждой сказал он. — Мне многое предстоит тебе сказать.

— Мне тоже многое предстоит тебе сказать. — Я вздохнула, вспоминая самую важную часть. — Я потеряла ребенка.

Он глубоко вздохнул.

— Я знаю.

— Ты знаешь?

— Я понял, когда не слышал о тебе, что что-то случилось. Поэтому сделал несколько звонков и тайно поговорил с докторами. Фактически взломал их систему из Швейцарии. Было невероятно легко следить за тобой с помощью электроники, — как факт произнес он.

— Наверно, тогда ты получил то, чего хотел.

— Белла, не говори так. Я был уродом и осознаю это, но если… ты хотела этого, я бы смирился. Дети никогда не были моей целью в жизни, но рядом с тобой все могло сложиться не так плохо. Тогда я этого не видел. Мне просто нужно было время.

— Время, которого у нас не было. — Я старалась удержать непрошенные слезы. — Я так нуждалась в тебе, а тебя не было рядом.

— Прости.

— Тебе так хорошо удается описать словами эмоции. — Я подавила смешок. — Что произошло?

— Я практиковался с того дня, как приехал сюда. Долго наизусть заучивал речь. — Он снял свою уже расстегнутую рубашку, и мне так захотелось провести пальцами по его животу. Удивительно, что я еще не взорвалась.

— Что ты сделал?

— Я сделал ее после того, как узнал о ребенке. — Эдвард указал на свое правое плечо. Я едва заметно коснулась пары ангельских крыльев, выгравированных белым, на его загорелой коже. — Мне хотелось послать еще больше цветов, но было слишком поздно.

Я не могла произнести ни слова.

— У меня была договоренность с цветочным магазином на доставку роз с каждого нового привоза. — Эдвард вытер мое лицо. — Если тебе интересно.

— Интересно, если честно, — глупо произнесла я. — Это было очень мило: и татуировка, и все остальное. И к черту те розы. Они с каждым разом лишь сильнее злили меня.

— Я знаю, как сильно ты любила ребенка, и, хотя я не был согласен, я понимаю.

— Ты кому-нибудь сказал?

— Нет, а ты?

Я покачала головой.

— Я подумала, что Эсми не вынесет еще одного шока.

— Я решил, что ты сама скажешь, если захочешь.

— Ты все еще любишь меня? — спросила я, нуждаясь в ответе.

— Как ты можешь спрашивать меня о таком? — Он прислонился своим лбом к моему. — Не думаю, что когда-либо в своей жизни так любил. От этой любви даже больно. Мое сердце и душа принадлежат тебе. И я с готовностью отдам тебе все остальное. Только… останься со мной. Ты нужна мне здесь.

Я не смогла с собой справиться и прижалась своими губами к его.

Это был один из тех взрывоопасных, вулканических, заряженных током поцелуев, которые показывают в фильмах. После двух лет разлуки никто из нас не сдерживался, и меня начали заполнять воспоминания моментов, когда я была счастлива с Эдвардом. Сможем ли снова обрести счастье? Все кричало мне: да. Это займет годы, реки слез, множество криков с моей стороны, но хочу ли я хотя бы дать ему этот шанс?

Что я потеряю, если не останусь? Настоящую любовь? Единственную за жизнь искорку? Я была молода, но понимала, что она есть у нас с Эдвардом. Мы прошли через многое, и сила моих чувств делала почти невозможным отрицание возможности остаться.

Когда нам обоим стало не хватать воздуха, мы отстранились. Лоб Эдварда снова оказался на моем, а его дыхание омывало мое лицо. По моим щекам текли слезы, а он вытирал их. Я приняла решение, и по взгляду его глаз догадалась, что он знает о моих мыслях

— Я люблю тебя, Белла. Любил и буду любить.