Глава 51. Осколок

Кампус настиг самый лютый за целое десятилетие январь. Когда Белла выдыхает, в воздухе образуются мельчайшие кристаллики замерзшей влаги. Она делает вдох, отчего у нее леденеют губы. Опустив голову вниз, закрывшись ото всех шапкой и шарфом, она бегло идет от здания к зданию, не останавливаясь и ни с кем не разговаривая. Даже сидя на лекциях, она молча их слушает, слишком замершая, окоченевшая — только дышит. Посидев долгое время в тепле, она немного забывает о своих горестях. По крайней мере, если смотреть со стороны. Не только из-за погоды она вялая и медлительная.

И все же Беллу тянет к тишине. Она упивается ею. Пытается не слушать разговоры о семейном отдыхе, обмене подарками, посещаемых вечеринках. Уходит от вопросов, быстро кивнув головой, медленно пожимая плечами.

Люди не склонны дважды задавать вопросы.

Даже склонив голову, она видит его всюду, куда ни посмотрит. Представляет бурные ссоры, слезливые признания. Хочет поцеловать его и ударить одновременно. Но его нет здесь, нигде нет. Он просто исчез из вида. Его отсутствие мучительнее самого злющего ветра.

На следующий день она становится храбрее. Идет на кафедру, к его кабинету. Собирается наорать на него, отругать за обман, но слова остаются прахом на ее губах.

Комната пуста, осталась только мебель. Где раньше на стенах висели фотографии, теперь только квадраты темной краски. На столе, за которым работала Белла, лежат стопкой несколько книг. Ей необязательно смотреть на них, она и так знает, какие книги остались.

Книги Мэгги.

Белла заходит внутрь, ведет пальцем по их переплету. Она не знает, почему они остались, когда другие он забрал с собой. Внезапно на нее нападает желание крушить все на своем пути. Одним махом руки она скидывает книги на пол. С громким звуком они падают оземь.

Белла начинает паниковать. Паника вырывается из глубин ее души, пока в теле не остается ни крупинки воздуха. Мышцы ее парализует, превращая девушку в статую. При виде доказательств его отъезда… она медленно умирает.

— Белла?

Она не поворачивает голову, мгновенно признав низкий голос Джаспера. Он проходит в кабинет, каблуки его ботинок стучат по деревянному полу, тело отбрасывает на свету тень.

— Ты в порядке?

Она трясет головой. Потому что нет. Совсем она не в порядке. Уже очень-очень давно. Ее гнев на все вокруг меркнет до снедающей тоски.

Она чувствует себя пустой, полой, бесплодной как эта комната. Где когда-то билось ее сердце, теперь остался от него только осколок. Едкость воспоминаний выворачивает ее наизнанку. Дробит на части.

— Иди ко мне. — Джаспер притягивает ее к себе, но она не обнимает его в ответ. Несмотря на тепло, она замерзает, мир ее распадается на мельчайшие крупицы.

— Все будет хорошо. Обещаю.

— Но он уехал. — Она произносит эти слова так, словно только что узнала.

— Да, он уезжает.

Она отстраняется, вытирает глаза. Смотрит на Джаспера.

— Уезжает? Он еще не уехал?

Мысли хаотично путаются. Она не может понять, радоваться или огорчаться. Готова ли она отпустить прошлое или же нет. Все, что она знает: так больше продолжаться не может.

Это слишком.

— Пока нет. Но скоро.

— Тогда где он? — В ее тон прокрадывается щепотка нетерпимости. — Если здесь его нет?

— Он остановился в моем доме, пока опечатывает свой.

Она закрывает глаза, потирая виски, где начинает пульсировать боль. Пытается выровнять дыхание, чтобы обдумать услышанное. А потом смотрит на обеспокоенно нахмурившегося Джаспера.

— Я должна с ним встретиться.

Глава 52. Лирика

— Не понимаю. — Декан снова смотрит на заявление, врученное ему Эдвардом; между нахмуренными бровями морщится тонкая как пергамент кожа.

Эдвард прочищает горло:
— Я увольняюсь, сэр. Как уже объяснял в заявлении, не думаю, что могу и дальше тут работать. Мне придется уйти. После всего, что случилось.

Все не так уж болезненно, как он рассчитывал. Во всяком случае, не так болезненно как потерять Беллу. События последних двух недель позволили ему обдумать произошедшее. Слишком уж он привык быть жертвой, нанося вред другим людям.

Хватит.

— Ваше решение кажется мне опрометчивым. Знаю, вам многое пришлось вынести, но… — Декан откашливается. — Эдвард, вы превосходный преподаватель. Возможно, если вы хорошенько поразмыслите, то измените свое решение. Не против, если мы вернемся к этой теме в пятницу?

— Нет. — Ничего не изменится. У него уже намечены планы. Обещание дано, договоренность в силе. Он и так уже поставил Джаспера в неловкое положение. Связанный своей верностью этическому кодексу колледжа, Джаспер не может ничего поделать, кроме как составить рапорт о неподобающем поведении Эдварда.

Очередное добавление в копилку злодеяний Эдварда. Полено, израненное зазубринами.

— Сейчас середина учебного года. Где же мы найдем вам замену с таким поздним уведомлением? Вы ставите меня в трудное положение, Эдвард.

Муки сожаления. Вина.

— Могу обсудить это со своими коллегами, попросить их заменить меня в семестре. — Он так долго жил на автопилоте, что для них не составит труда заполнить пробелы. — Но опять же, вернуться сюда я не могу.

На одно безумное мгновение он представляет, как во всем сознается. Лирично воспевает об этом. Проливает преступление за преступлением на начищенный деревянный пол. Воображает себе лицо декана, когда тот услышит скандальную весть. Задумывается над возможными последствиями.

Нет, на подобный поступок он никогда не пойдет. Нет, если это отразится на Белле. Она и так достаточно сломлена.

— Вы понимаете, что должны были уведомить меня раньше? Я мог бы заставить вас придерживаться правил, предъявить вам иск, если вы откажетесь. По крайней мере, давайте подумаем о годе. Возьмите творческий отпуск. Что такого важного случилось, что вам сразу же приходится уехать?

Эдвард хочет расхохотаться. Если бы декан узнал правду, то выгнал бы Эдварда из своего кабинета в ту же секунду.

Декан откидывается на спинку кресла, положив на стол заявление. Сцепив в замок руки перед собой, он становится похожим на карикатуру врага Джеймса Бонда.

— Разумеется, вас вызовет правление, чтобы обсудить контракт…

— Не против. Давайте договоримся на завтра, поскольку в среду я улетаю в Афины. — Голос Эдварда спокоен, сдержан.

— Что?

— Я уезжаю на год. Так что, выходит, или завтра — или в следующем январе. Выбор за вами.

— Ваше решение может разрушить вам карьеру. Если потянутся слухи, что вы ненадежный…

Эдвард даже не задумывается о подобной угрозе. Все равно бессмысленно — после случившегося. Его куда сильнее волнует Белла и защита ее стипендии и доброго имени.

Только пять человек знают правду, но все будут молчать. Даже Элис после настойчивого предупреждения вняла его просьбе. И все же сходство Беллы с Мэгги могло ее раззадорить. Он принял меры предосторожности, передав Джасперу некую сумму денег на случай, если ее финансы потерпят крах.

— Тогда говорить дальше бессмысленно. Надеюсь, вы понимаете, что делаете, Эдвард… ох… трагедия, случившаяся с вашей женой — единственное оправдание вашим действиям.

— Моя почившая жена не имеет к моему решению никакого отношения. — Впервые Эдвард повышает голос. — За свои действия я беру полную ответственность на себя. — Он встает, устав от этого разговора. Слишком пресытившийся колледжем, всеми этими претензиями. — Если вам нужно будет со мной поговорить, свяжитесь через моего адвоката.

Когда он выходит из здания факультета, кампус уже кишит веселыми студентами, бегающими по траве. Прислонившись к дереву, он вытаскивает телефон.

— Алло?

— Джаспер?

— Эдвард. Как все прошло?

Пожимает плечами.

— Готово. Больше я здесь не работаю. — Короткая пауза, пока он обдумывает, как будет правильнее задать вопрос. — Я выполнил свою часть уговора. Теперь поговоришь с Беллой? Передай, что я хочу встретиться с ней, объясниться.

Глава 53. Прыжок

В восемь лет Белла сломала запястье, спрыгнув со школьных качелей. Боль была мучительной, но девочка стойко выдержала рентген и наложение гипса, консультацию и выписку. Доктор сказал, что переломы вроде ее быстро заживают, а сустав делается еще крепче.

Но сердце не кость. На коростах ее боли, может, и образовались струпья, но их легко сорвать. Она охраняет свое сердце как никто другой. Носит на груди щит решительности, предназначенный отражать любые раны.

— Ты уверена, что готова? — Начиная с Сочельника, ее защитником был Джаспер. Ему и Марии удалось добиться от нее цельного презренного рассказа. Они отнеслись к ней как к ребенку, которого у них никогда не было: держали в объятиях, когда она плакала, уговаривали поесть, когда она не чувствовала ни малейшего намека на голод.

— Мне нужен подытоживающий разговор.

Джаспер ведет Беллу по коридору своего дома в стеклянную комнату, в которой летом наверняка очень красиво. Даже зимой красиво — она подсвечена маленькими лампочками, искрящимися с потолка.

— Он там.

Она на мгновение замирает перед тем, как пройти за дверь. Делает глубокий вдох, пытается представить, что за ней. Он до сих пор горюет, оплакивает свою жену? Выдержит ли она, если это так?

Дверь клинит, когда она заходит внутрь — дерево отсырело из-за влажного лета и ледяной зимы. Когда она наконец открывается, то от силы, приложенной к ней, ударяется о стену. От этого громкого звука Белла подпрыгивает.

Вот он. Не монстр из ее кошмаров и не ангел из ее снов. Именно Эдвард, ее Эдвард — тот, что привел ее в чувство, когда она забыла, как жить. Он смотрит на нее с тем же выражением — тем, которое она расценивала как любовь.

Только ее не суждено любить.

— Белла. Спасибо, что согласилась встретиться. — Он держится на расстоянии. Она задается вопросом, что именно рассказывал ему Джаспер. — Я даже не рассчитывал.

Когда она идет к ближайшему стулу, у нее подкашиваются ноги. Она садится, прежде чем упадет.

— Я хочу услышать правду.

— А я хочу рассказать ее тебе. Обещаю, как только я закончу, то покину твою жизнь. Я оставил должность профессора. Уезжаю — по крайней мере, на некоторое время. Не хочу причинять тебе большей боли. Мне очень-очень жаль. — Он проводит трясущейся рукой по волосам.

— Ты причинил мне боль в ту же минуту, когда солгал. Ты обязан был рассказать, что хочешь меня только потому, что я похожа на нее. На женщину, которую ты любил.

Он распахивает рот, а потом наклоняется вперед, словно желая взять ее за руку. Но тут же останавливает себя, делает шаг назад, и она почти чувствует разочарование.

— Не правда. Клянусь. Я никогда не спал с тобой, потому что ты похожа на нее. И влюбился в тебя я совсем по иной причине.

Встретившись с ним взглядом, она видит искренность. Искренность, от которой у нее начинает трепыхаться сердце.

— Нет?

Он медленно качает головой.

— Нет. Не стану врать, между вами сильное сходство. Именно потому я заметил тебя в лекционном зале. Но я не искал Мэгги замену. Никогда не стал бы искать. — Он тяжко вздыхает. Нервно пощелкивает пальцами. — Белла, я не любил свою жену. Я ее ненавидел.

Она не может оторвать от него взгляда. Он тоже смотрит на нее, взгляд его полыхает под светом потолочных лампочек, грудь быстро поднимается и опускается. По каким-то причинам от его признания ей хочется улыбаться, смеяться, праздновать. Оттого она чувствует себя невесомой, когда должна крепко опираться на землю.

Поэтому наконец-таки она заставляет себя попросить рассказать то, что они отказывались обсуждать несколько долгих недель.

— Расскажи о своей жене.

Глава 54. Вспышка

Расскажи о своей жене.

Не то чтобы он не ожидал такой просьбы. В комнате — медицинской — его уже спрашивали об этом. И все же впервые этот вопрос причиняет ему боль физическую. Вспыхивает у него в груди фейерверком. Вот его бремя, его тайна.

Он не хочет, чтобы она разделила с ним эту ношу.

Но от него уже ничего не зависит.

— Впервые я встретился с Мэгги, когда мне было двадцать семь. Она оказалась моложе меня на три года. Я как раз учился в аспирантуре, когда нас представила друг другу моя сестра. Они познакомились на каком-то благотворительном вечере — неважно каком — и стали лучшими подругами. — Он откидывается назад, закрывая глаза при воспоминании о тех днях. Мэгги была сгустком энергии, притягивающим к себе взор каждого. Горела так ярко, что все остальное казалось унылым по сравнению с ней.

Все остальные.

Конечно, он был ослеплен — кто бы ни был?

— Когда она обратила на меня свое внимание, все поразились. Думаю, больше всех удивилась Элис. Я прослыл молчаливым, занятым наукой одиночкой. Когда я сам ответил ей взаимностью, все решили, что я решил прыгнуть выше собственной головы, что она отвергнет меня. Думаю, вероятно, так и было.

Когда он наклоняется вперед, поставив на бедра локти, Белла неосознанно повторяет его движения. Он дышит, она дышит. Он моргает, и она тоже.

— Оглядываясь назад, думаю, с самого начала я понимал: что-то пошло не так. Мой опыт по части отношений был скудным. В школе и университете я встречался с некоторыми девушками, но ничего серьезного… А Элис… ну, она тоже не была похожа на остальных девушек.

— Что же пошло не так? — переспрашивает Белла его же словами. Он вспоминает сеансы психотерапии: белые стены, равнодушные лица.

— Когда мы встречались, бывало, что Мэгги исчезала на несколько дней. Я судорожно названивал ей, приезжал к ней домой, но не находил ее там. Потом она без объяснений возвращалась, словно так и должно было быть.

— Где же она пропадала?

— Тогда я понятия не имел. — Он пожимает плечами. — Она никогда не рассказывала мне, а спустя какое-то время я просто сдался. — Он вздыхает, качая головой. — Все, что я знаю… она не была готова срывать маску. Тогда нет.

Белла отчетливо дрожит. На миг ему приходится прерваться. Взять себя в руки. Как же ему трудно рассказывать об этом, как же, должно быть, тяжело слушать Белле.

— Знаю, что кажусь слабаком. Таким я и был. Ослепленный красивой женщиной, ее обаянием. Привык оценивать вещи по внешнему виду, верить всему, что кажется. Но в итоге я сломался, потребовал от нее объяснений, где она находилась, угрожая бросить ее. Мэгги умоляла не оставлять ее, дать еще один шанс. Обещала, что покончит с таким стилем жизни. И слово она сдержала. По крайней мере, на какое-то время. Она стала внимательнее, не такой отстраненной. Перестала исчезать. Несколько лет нас называли золотой парой. Цвет кампуса, отрада в глазах родителей. И Элис. Она грелась в отражении лучей. Все мы. Всем нравилось бывать в обществе Мэгги. Тогда она была совсем другим человеком. Мы были счастливы. В то время я искренне верил в это.

Эдвард снова замолкает, затягивается воздухом, а потом медленно выпускает его.

Белла понимает, что он рассказал далеко не все.

— Я заканчивал аспирантуру по философии, а она работала адвокатом в городе, так что мы оба были очень заняты. Каждый раз, когда мы выходили в свет, люди с завистью глазели на нас. И мужчины, и женщины. Она всех притягивала к себе. После пяти лет отношений мне казалось естественным начать жить вместе, но она хотела большего. Требовала, чтобы вначале мы поженились. Безусловно, я согласился.

Разве можно было отказать Мэгги? Она — избалованный ребенок, обожаемый подросток. Став взрослой женщиной, она в качестве должного решила, что все должны ей поклоняться.

— Примерно через три месяца после нашей свадьбы я понял, какую серьезную совершил ошибку.

Глава 55. Динамичный

Белла уже не уверена в своих силах. Сначала она хотела получить ответы, почему он так непонятно к ней относился. Но теперь, услышав описание его жены, видя, как перекашивается его лицо от слишком мучительных воспоминаний, его признание больше напоминает ей исповедь. Словно он ждет отпущения грехов.

Она не имеет на то права.

— Почему ты так считаешь?

Он закрывает глаза, пальцами сжав переносицу. По языку его тела Белла понимает, что они подошли к самой тягостной части. Она мысленно готовится услышать ее, как пассажир, ожидающий катастрофы.

— Мэгги не была… она не… — Он вздыхает, скрежещет зубами. — У нее были ужасные периоды в жизни. Не постоянно — они наступали и проходили. Возобновилось все после нашей свадьбы. Какое-то время все было чудесно, пока ее поведение не стало меняться — она снова начала исчезать. Каждый раз я был на грани. Каждый раз, когда она возвращалась домой, я не понимал, радоваться мне или горевать. Я никогда не спрашивал, где она пропадала, потому что к тому моменту начал бояться ее ответа. — Он дрожит, словно сами воспоминания причиняют ему боль. — Когда она впервые рассказала, где была, это, черт возьми, чуть меня не прикончило.

Белла молчит. Она знает: он скажет, когда будет готов.

— У Мэгги было повышенное либидо. Сильнее, чем у остальных. Раньше она язвила, что я не могу удовлетворить ее нужды, что ей всегда нужно больше, чем я могу дать. В первый раз рассказав мне о… своих интрижках… она практически расхохоталась над моим ответом. Сказала, что я в принципе должен радоваться, что именно ко мне она возвращается после всех этих вечеринок.

Он поднимает глаза, смотря на Беллу.

— Думаю, ты понимаешь, какие вечеринки я имею в виду. Воскрешаю в памяти прошлое и понимаю, каким я был идиотом. Нужно было бросить ее в ту же минуту, но я позволил себе увязнуть в этом болоте, позволял ей унижать меня, пока не стал ощущать себя никчемным существом. Это я виноват в том, что не мог удовлетворять ее. Иногда посреди ночи она заползала на кровать и описывала каждый половой акт. — Эдвард замолкает, трет лицо тыльной стороной ладони. — Она… заводила меня, а потом усаживалась сверху. Рассказывала, что достоинство ее последнего любовника больше моего. Когда я кончал, то чувствовал себя хреновым ничтожеством.

Он даже не в силах смотреть теперь на Беллу. Не хочет видеть, какого она мнения о нем.

Если бы он только знал. Она хочет протянуть руку, коснуться его, но он похож на камень — такой же неподатливый. Не желающий прикосновений.

— Я никому не рассказывал. Да и что я мог сказать? Что позволяю своей жене наставлять мне рога, трахать по приходу домой после многодневной пропажи — бог знает где, бог знает, чем занимаясь? Представь, как смеялись бы надо мной люди. Я все время представлял себе это. Белла, я был слаб, даже не противостоял ей. Когда я попросил ее хотя бы пользоваться презервативом, она рассмеялась мне в лицо. Не могу даже выразить словами, как мне повезло не подхватить какую-нибудь заразу. Поверь, я проверялся. Часто.

Белла отшатывается. Он тут же успокаивает ее:
— Я здоров. Могу поклясться. Я никогда не стал бы подвергать тебя опасности. Тем более после всего, через что сам прошел.

Ее голос слабый. Напряженный.

— Ты был оскорблен.

— Она приходила с кровоподтеками. Ее руки были испещрены полосами. Между бедрами — синяки. Она заставляла меня касаться их. Ласкать. Рассказывала, как получала каждый из них.

Наконец он поднимает голову. По его щекам бегут слезы. Высыхают на его коже, когда он качает головой.

— Я должен был быть сильнее. В прошлом году я понял, что дальше так продолжаться не может. Тогда я оказался на самом дне. Терять оказалось нечего. Или так я считал. В прошлом сентябре я сообщил ей наконец, что ухожу. Что хочу развода. Я даже нашел дом, сдаваемый на короткий срок.

Белла не позволяет этому откровению разжечь надежду в ее сердце. Оба знают, что в этой истории нет счастливого финала.

— Тогда-то Мэгги и нанесла смертельный удар. Попросила меня встретиться с ней, чтобы кое-что обсудить. Когда я приехал домой, увидел, что она приготовила ужин. Зажгла свечи. Протянула мне бокал вина. Я собирался уйти, но она протянул мне лист бумаги, снимок УЗИ. Сказала, что беременна.

Тошнит. Ее сейчас стошнит. Белла пытается подавить рвоту, но та все равно поднимается по горлу. Вкус отвратительный.

— Я практически рассмеялся ей в лицо. Чувствовал себя сильным, неукротимым. Я наконец-то вырвался на свободу, у нее не оставалось в запасе возможностей меня удержать. Даже если она забеременела, я сомневался, что этот ребенок от меня. Когда я сообщил ей об этом, она заплакала, начала меня умолять. Говорила, что я ошибаюсь, есть шанс, что ребенок мой. Что без меня она не справится.

Он снова останавливается, смотря себе под ноги.

— Я просто хотел уйти оттуда. Мне нужно было покончить с этим. Поэтому… я сказал, что если она не может справиться самостоятельно, то пусть делает аборт.

Следующий его вдох рваный. Белла тоже охает, накрывая рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

— Я не хотел этого говорить. Не так. Клянусь, я не хотел.

---