— Это не… — Эдвард, не смотря на нее, глубоко вздохнул. — Это не твоя вина, что ты чувствуешь, — сказал он, наконец. — Я понимаю, это должно быть сбивает тебя с толку.
Белла посмотрела на Эдварда, чувствуя, что что-то пропустила. Печаль, запечатленная на его лице, сделала ее и так тяжелую сердечную боль еще больше. Она на мгновение отвлеклась от своей вины, от чувства грубости, что идея быть в отношениях с ее лучшим другом, мягко говоря, отвратительна ей, на боль, которую думала, видела вспышками в глазах Эдварда.
— Эй, у тебя линзы? — Внезапно спросила она.
Он поднял голову.
— Что?
Если коротко, Белла прокляла то, что ее мозг был настолько рассеян. Она, казалось, не могла сосредоточиться на одной мысли больше нескольких секунд.
— Думала… Ну, я знаю, что ты раньше носил очки, и думала, что был в очках, когда видела тебя вчера, — она нахмурилась. — Я могла бы… — она фыркнула. — Ну, все мы знаем, что мой мозг испорчен так, что…
— Нет! — Быстро сказал Эдвард. Затем он слегка засмеялся.
Когда он засмеялся, Белла улыбнулась. Она, казалось, не могла ничего поделать с этим.
— Обычно я ношу контактные линзы, — объяснил Эдвард. — Просто вчера был в очках, это все.
— Я скучаю за твоими очками, — сказала она задумчиво.
То, как он смотрел на нее тогда, казалось странно… обнадеживающим?
— Это просто… В последний раз я, помню, видела тебя в прошлом… ну, предполагаю, это было восемь лет назад, — она скривилась.
Привыкание к новой дате походило на нахождении себя в новом часовом поясе, усиленном приблизительно миллиардом. Все было не так.
Встряхивая эту мысль, Белла улыбнулась ему.
— Ты, вероятно, не помнишь. Вы с братом пришли в магазин Ньютона. Собирались в «The Goat Rocks Wilderness», и я очень волновалась, что вы столкнетесь с медведем. Эммет сказал, что хотел бы побороться с одним, — склонив голову к нему, в ту пору ее улыбка была более искренней. — Предполагаю, вы справились.
— Справились, — подтвердил Эдвард. — Хотя теперь, когда я думаю об этом, мы действительно видели медведя. Но все же, это было издалека, — он ухмыльнулся и склонился к ней заговорщически. — Эммет не пытался бороться с ним. На самом деле, он так испугался, я был удивлен, что он не обмочил свои штаны.
Белла рассмеялась над той картиной, пытаясь представить что-либо, что могло бы напугать крупного, широкого Эммета Каллена.
— В любом случае, как твой брат?
— О, хорошо. На самом деле, хорошо. Его жена, Розали, думаю, должна родить в ближайшие две недели, — он нахмурил брови и покачал головой. — Думаю, что уже две недели. Не знаю. Предполагаю, я потерял счет времени.
— Ха, — усмехнулась Белла. — Ну, думаю, это касается нас обоих.
Эдвард протянул руку, слегка коснувшись ее подбородка пальцем, прежде чем он опустил руку обратно на колени. Он делал так много раз, и она заметила, что эти крошечные прикосновения — ласковые, почти интимные по своей природе.
На что походила их дружба? Было ли это так просто, как он привык взаимодействовать с ней?
Так или иначе, сделало ее немного легкомысленной, настолько смешно это было. Она глубоко вздохнула, надеясь, что увлечение школьницы уже не было в силе, когда они стали друзьями. И если оно было, то надеялась, что случайно никогда не показывала этого.
— То, что Эммет с ребенком… это немного пугает. — Конечно, все дети пугали ее в то время. — У тебя есть дети? — Спросила она, честно любопытствуя и не желая думать о том, почему разговор о детях заставил ее так беспокоиться.
Его уголки глаз сморщились, тем самым, страдальческий вид появился на его лице.
— Я, эм-м… Нет. У меня нет детей.
— Я…
Прежде чем она могла спросить, беспокоила ли его, раздался стук в дверь. Они оба повернулись и обнаружили Анджелу, входящую в комнату.
— О, Белла, — Анджела вздохнула, и ее глаза наполнились слезами. Она пересекла комнату и обняла свою подругу. — Это так приятно видеть, что ты проснулась.
— Привет, — сказала Белла, ее дыхание слегка перехватило. Она крепко обняла подругу. — Андж.
Посмеиваясь, Эдвард отстранился.
— Я предоставлю вам немного пространства. — Он снова посмотрел на Беллу. — Если тебе что-то понадобится, не стесняйся, звони.
— Уверен, что я не побеспокою? Ты, должно быть, занят, — подстраховалась она.
Он улыбнулся, глядя на нее из-под ресниц, и этот жест заставил ее живот напрячься.
— В любое время, Белла. Действительно.
Он снова сжал ее руку, прежде чем ушел.
— Итак, — начала Анджела. Белла внезапно поняла, что наблюдала за Эдвардом, пока он покидал комнату, и ее глаза виновато устремились на подругу. — Что происходит между тобой и Эдвардом?
Белла прищурила глаза в замешательстве.
— Разве ты не знала бы лучше меня?
— Ты ничего не рассказывала об этом, Белла. Ты даже не говорила мне, что столкнулась с Эдвардом Калленом, не говоря уже, что его знала, — тихо произнесла Анджела скромным голосом.
— О, — по какой-то причине, Белла чувствовала себя немного виноватой. — Это был, вероятно, случайно или что-то еще. Точнее не могу сказать. Я спрошу его… — она покачала головой. — Так или иначе, я сожалею. Мы… друзья, видимо.
Белла с радостью обнаружила, что с Анджелой было все так же легко ладить, как и всегда. Она не была так чрезмерно заинтересована, как родители, и таким образом Белла чувствовала себя более непринужденно задавая вопросы. Знала Анджелу достаточно хорошо, подруга не любопытствовала бы, если ее вопросы… усложнились.
— Анджела, — начала она нерешительно. — Надеялась, ты могла бы рассказать мне на что это походило, на кого была похожа я… с Джейкобом.
— Ох… — Лицо Анджелы приобрело странный вид, почти смущенный. — Ну, с Джейкобом всегда было весело. Он заставлял тебя улыбаться. Заставлял всех улыбаться.
— Хорошо знать, что это не изменилось, — пробормотала Белла, ее сердце болело. Она глубоко вздохнула, не желая снова плакать сегодня. Достаточно пролила слез для целой жизни за последние два дня. — Но это не совсем то, что имела в виду. Я хотела знать, какими мы были как пара.
Анджела внимательно изучила подругу, ее глаза были настороженными.
— Ты можешь рассказать мне, — подтолкнула Белла.
— Я не уверена, что знаю, как ответить на это, — мягко произнесла Анджела. — Не знаю, вообще ли мне это когда-либо было известно. Вы всегда были очень хорошими друзьями. И никогда действительно не были демонстративными.
Белла нахмурилась, глядя на свои руки.
— О, Белла. Пожалуйста, не думай, что это плохо, — Анджела погладила ее руку. — Ты и Джейк… вы всегда были такими классными. Просто.
— Просто, — повторила Белла, не уверена, что ей понравилось, как это прозвучало.



Так как Эдвард уже был в больнице, то решил взять отца на обед. Они как раз возвращались, когда он случайно увидел на парковке Анджелу, выглядящей обеспокоенной. Эдвард преодолел последние несколько шагов к ней.
— Мисс Вебер? Анджела?
Когда она взглянула на него, ее улыбка была искренней.
— Привет, Эдвард. Или агент Каллен, простите.
Эдвард махнул рукой.
— Эдвард — устраивает, — пробормотал он. — С Беллой все хорошо? Ты выглядишь обеспокоенной. Что-то случилось? — спросил он с тревогой.
— О, нет, ничего не случилось, — сказала Анджела.
Наметанным глазом Эдвард увидел, что ее кожа вокруг глаз сморщилась и то, что она повернула тело немного в сторону от него. Язык ее тела был оборонительным. Она лгала.
Эдвард на мгновение отвлекся, когда отец дотронулся до его руки.
— Спасибо за обед, — мягко произнес он, ища глаза сына. Его улыбка была жесткой, тихое напоминание, что у него были люди, чтобы поддержать его. — Увидимся вечером.
Кивнув отцу, Эдвард повернулся к Анджеле, чувствуя себя немного спокойнее.
— Ты можешь сказать мне, — заверил он. — Я просто хочу помочь ей.
Анджела изучила его с любопытством, а потом вздохнула.
— На самом деле, ничего. Ничего с ней, во всяком случае. Трудно видеть ее в таком замешательстве.
— Да, — согласился Эдвард, и тут же комок подступил к его горлу. Наблюдение ее борьбы только, чтобы ухватиться с реальностью, в которой она нашла себя, было душераздирающе.
— Ненавижу ей врать, но она явно еще не осознала, как это. Я не хочу сделать хуже, — встревожено произнесла Анджела.
Эдвард прищурил глаза.
— Что ты имеешь в виду? Почему ты солгала ей? — Он был уверен, что его голос звучит ровно.
Выражение Анджелы ожесточилось, хотя и не на него. Она, очевидно, воевала с собой.
— Ты можешь поговорить со мной, — подбодрил Эдвард, указывая на скамейку, куда они могли бы присесть.
— Белла спрашивала об ее отношениях с Джейкобом, — начала Анджела тихим голосом. — Думала… ну, она выглядела такой виноватой, не помня его. Я не хотела добавлять вины, когда в этом нет никакого смысла.
— Я не понимаю, — сказал Эдвард, осторожно, чтобы сохранить разочарование из его голоса. Нервы были слишком измотаны, ибо Анджела говорила загадками.
— Ну, просто последнее, что я слышала от нее, так то, что она несчастна в своих отношениях. Белла говорила мне, что они оба были несчастны некоторое время, и она не знала, что делать с этим, — наконец-то призналась Анджела.
— О, я знал это, — пробормотал Эдвард, чувствуя долю облегчения.
— Ты знал?
Эдвард медленно кивнул, пытаясь решить, как много сказать ей.
— Из-за особенностей расследования… Ну, были вещи, которые она не могла сказать никому. Так как я знал, что она и Джейкоб делали, и мы были друзьями, она рассказывала мне о них.
Анджела выпрямилась, кивнув.
— Это многое объясняет. Это было просто, что она нашла выход за один месяц и затем внезапно, когда я спросила, она сказала, что все хорошо, — Анджела нежно улыбнулась. — Но, как правило, я могу сказать, когда Белла лжет. Если это как-то связано с делом, которое имеет такой большой смысл.
Губы Эдварда изогнулись. Это был действительно редкий человек, который не будет забрасывать его вопросами. Неудивительно, что она и Белла были лучшими друзьями.
— Ну, я не виню тебя, что не рассказала ей, — произнес Эдвард немного погодя. — Белла чувствовала бы себя напрасно виноватой, думая, что Джейкоб провел последние несколько месяцев своей жизни несчастливо, — он нахмурился. У него было больше, чем одно сожаление перед собой.
— Есть еще кое-что, — уклонилась от собственной же мысли Анджела, ее голос был тихим и неопределенным.
Эдвард переместился так, чтобы он мог посмотреть на нее.
— Я не знаю. Это может быть пустяк. Могло случиться так, что она и Джейкоб выяснили их проблемы, может, ты знаешь лучше меня. Но… недавно, в прошлом месяце или около того, прежде чем… ну, все это, — Анджела указала на больницу. — Белла вдруг была действительно счастлива. Более чем счастлива, она… светилась, правда. Предполагаю, это имеет смысл, так как она беременна. Но чувствую, было что-то больше, чем это.
— О, — произнес Эдвард и откинулся назад, пытаясь не улыбаться. Мысль, что он сделал ее настолько счастливой, походила на луч солнечного света сквозь облака.
Анджела кивнула, не обращая внимания на крошечную улыбку, которая вдруг дернула уголки губ Эдварда.
— Я не уверена, как это объяснить, может, это наше женское, но Белла, казалось, наконец, была влюблена. — Дыхание Эдварда перехватило, и Анджела продолжила, к счастью, не смотря на него в тот момент. — Дело в том, что она никогда не выглядела такой с Джейкобом, для Джейкоба. Я все ждала, чтобы она рассказала мне, и иногда казалось, что так и сделает, я не хотела давить.
Они оба замолчали на мгновение, Анджела выглядела так, словно изо всех сил пыталась отыскать правильные слова, а Эдвард не знал, что ему следовало сказать в данной ситуации.
— Эдвард, думаешь, что… — она замолчала, и Эдвард затаил дыхание. — Думаешь, это возможно, что был кто-то еще? Может, этот ребенок не Джейка?
Прежде чем он смог даже подумать об ответе, Анджела фыркнула и покачала головой.
— Я не… Неважно, — сказала она твердо, словно убеждая себя. — Я не собираюсь подвергать это на нее, не теперь. Если был кто-то еще, не похоже, что он здесь ради нее, верно? Нет смысла расстраивать ее еще больше, чем уже есть. У нее и так достаточно проблем. Хотя…
Анджела притронулась к подбородку, выглядя любопытной.
— Она сказала мне, что кто-то анонимно заплатил, чтобы улучшить ее обычную палату до палаты класса люкс. Я не удивлюсь, если… — она покачала головой, выглядя резко смущенной. — Не обращай внимания. Иногда мое чувство романтики убегает со мной.
— Не извиняйся, — сказал Эдвард, не смотря на нее. — Если есть одна вещь, что жизнь научила меня, так это то, что все возможно.



Два дня прошли в тумане сна, посещений и врачей.
Белла наслаждалась разговором с Эмбри и Квилом. С ними она могла вспомнить старого Джейкоба. Они не делали различий между Джейком, который был ее лучшим другом и человеком, который, видимо, был ее парнем.
Посещения, которых она боялась больше всего, были от Билли. Это не было ему неприятно быть здесь, но она не могла совладать со своим чувством вины, когда видела его.
И Белла думала, что если бы он коснулся ее живота еще раз, возможно, она бы ударила его по руке.
Хотя у нее не было любви к больницам, Белла опасалась присоединения к внешнему миру. Все в ее жизни было неузнаваемо, она почти ожидала, что даже сонный город Форкс будет так же изменен, как и все остальное.
Помимо того страха, была также подавляющая перспектива решений, которые должны быть сделаны. Было так много вопросов, требующих ответов. Где бы она жила? Родители призывали ее остаться с одним из них. Рене думала, что смена обстановки и солнце Флориды пойдут на пользу. Чарли думал, что это плохая идея переместить Беллу так далеко от прежней жизни, тем более он не хотел, чтобы она уезжала дальше Сиэтла.
Честно говоря, попытка сохранить родителей счастливыми и беззаботными была так утомительна, это был первый инстинкт Беллы, сказать, что она хотела вернуться в свои апартаменты. Немного тишины приветствовалось бы, и, возможно, среди своих вещей, могла бы, наконец, найти свой новый самостоятельный выход. Но она не знала, как чувствовала себя перед реальностью жизни, которую разделила со своим лучшим другом.
Немного больше, чем часть ее задавалась вопросом, признает ли она даже свое двадцатипятилетнее воплощение. Все остальное изменилось, насколько она изменилась за те восемь недостающих лет?
— Белла, вы слышали, что я сказал?
Белла повернулась, слишком возбужденной, чтобы чувствовать себя неловко от того, что она совсем потерялась, пока врач разговаривал с ней. Так случалось много раз с этим конкретным врачом. Он был ее акушером-гинекологом в то время, как находилась в больнице, и когда он пытался поговорить о ребенке, ее мысли, как правило, улетучивались.
— Простите, что? — спросила она, заставляя себя не отворачиваться назад к окну.
Доктор терпеливо улыбнулся.
— Я сказал, прежде чем вы уйдете, и пока на вас все еще есть это изящное медицинское платье, мы собираемся сделать еще одно УЗИ. Мы хотим, чтобы вы приходили чаще, чем обычно, раз в месяц, пока не удостоверимся, что нет никаких осложнений, о которых должны беспокоиться. Медсестра поможет записаться на прием, если собираетесь остаться в Форксе, но если возвратитесь в Сиэтл, то необходимо будет связаться с вашим гинекологом очень скоро.
Белла кивнула, не в силах говорить. Идея УЗИ сделала ее чрезвычайно настороженной. Если бы она открыла рот, то знала, что попытается отказаться от этого, и это навлекло бы больше вопросов, с чем была не готова столкнуться тогда. Она была рада, что родители были в доме Чарли, подготавливая ее старую комнату.
Врач ушел, но медсестра пришла только через несколько минут с креслом-каталкой.
— Добрый день, мисс Белла, — сказала она бодро.
— Привет, Элис, — поприветствовала она. Элис была ее любимой медсестрой, но даже ее вечного оживления было недостаточно, чтобы развеселить Беллу.
— Чувствуешь себя хорошо, дорогая? — мягко спросила Элис, поскольку Белла переместилась из кровати в кресло. — Выглядишь немного бледной.
— Тесты и процедуры не из моих любимых вещей, — уклончиво пробормотала Белла.
— Я могу понять. Все же это один из хороших. Абсолютно безболезненный, обещаю.
Белла не беспокоилась о боли. У нее не было слов, чтобы объяснить, о чем она волновалась. Кроме того, что Элис была такой дружественной, она все еще медсестра. Белла знала из опыта, что протесты лишь спровоцируют лекцию о том, почему эти вещи необходимы.
Она затихла, действительно не слыша дружескую болтовню Элис, пока шли через больницу. Комок в горле становился все крупнее, плотнее, было тяжелее дышать, когда они добрались до лаборатории, и Белла устроилась в кресле, обернув пледом свои ноги и открыв платье вокруг живота. Она грубо прикусила губу, глядя на небольшой экран, и быстро отвернулась от него.
— Ты хочешь, чтобы я держала тебя за руку? — предложила Элис.
Белла кивнула, сжимая руку Элис, словно это был спасательный круг. Она едва только держала свой полный, необоснованный террор в страхе. Опять же, Белла чувствовала, как будто наблюдала бурю, ужасный ураган, что создался и разросся на ее горизонте. Нервы были расшатаны ни к черту, словно сидела на берегу, слушая и наблюдая за тем, как вода стала более неспокойной, волны бились о скалы с большой силой, а она просто сидела, сидела и ждала.
У специалиста по ультразвуковой диагностике был успокаивающий голос, но Белла все еще слегка вздрогнула, когда он прижал покрытый гелем датчик к ее животу.
— Все в порядке, Белла, — тихо произнесла Элис.
Так или иначе, Белла не поверила ей. Она плотнее сжала свои закрытые глаза, пытаясь притвориться, что была где-то в другом месте, где-либо еще.
— Вот так, — сказал специалист за момент до того, как громкий и быстрый треск заполнил комнату. Белла почувствовала, как тело стало твердым, и она не могла дышать. Ее разум не хотел воспринимать окружающий звук, который ей был известен, но специалист был в полном неведении на счет ее страданий. — Это сердцебиение вашего ребенка, — сообщил он ей с улыбкой на лице.
В течение долгих мгновений, легкие Беллы горели.
— Белла? — голос Элис казался обеспокоенным. — Белла, дорогая, ты должна дышать.
Белла лишь смутно осознавала, что ее тело начинало дрожать с фантастическими содроганиями, которые не могла контролировать. Она задыхалась, увлекая воздух в легкие, что прозвучало грубо и отчаянно. К счастью, специалист устранил датчик от ее кожи, и ужасно громкий звук сердцебиения ребенка прекратился, но было слишком поздно. Белла не могла не слышать это.
Мимоходом, Белла понимала, что Элис была перед ней, обхватив ее лицо и пытаясь заставить успокоиться. Она знала, что палата наполнялась другими людьми, у которых, вероятно, было больше игл и прочего, к чему обычно не хотела приближаться. Белла чувствовала липкость своей кожи и влагу на щеках, так как она рыдала и учащенно дышала.
Все же, ничего из этого не имело значения. Ее разум был черным от хаоса бури, посреди которой нашла себя. То, что она пыталась игнорировать все эти дни уже не то, что могла отрицать. Было что-то живое внутри нее, что-то настолько чуждое, что она чувствовала себя на грани здравомыслия только при необходимости признать само его наличие.



Проходя по коридорам больницы, надеясь, что Беллу можно посетить, прежде чем она могла вернуться домой, шаг Эдварда дрогнул, когда он увидел Элис. Она расхаживала по небольшой приемной, за углом от комнаты Беллы, беспокойно проводя руками по своим волосам.
— Элис? — спросил Эдвард, преодолевая оставшиеся шаги к ней. — Ты в порядке?
Она остановилась и посмотрела на него виноватыми глазами.
— Ах… да. Все хорошо. Просто… я просто глупая.
Эдвард молчал, ожидая ее продолжения. Вздохнув, Элис присела на одно из кресел, опустив голову.
— Я думала… Ну, иногда, когда женщины испытывают затруднения при осознании идеи, что они беременны, все меняется, когда они слышат сердцебиение.
Эдвард почувствовал, как мгновенно образовался тугой узел в его животе.
— Элис, что случилось? — Потребовал он, и чувство страха тут же накатило на него.
Элис снова вздохнула.
— Я предположила, чтобы врач направил Беллу на другую ультразвуковую диагностику, прежде чем ее выписали. У нее был довольно сильный приступ панической атаки.
— Боже… Элис…
— Я знаю, — сказала Элис быстро. — Мне очень жаль. Сейчас она успокоилась, но снова вернулась к безмолвию, — ее губы изогнулись. — Кроме того, Белла взяла с меня обещание не звонить пока родителям, — она посмотрела на Эдварда. — Но ей нужно с кем-то поговорить.
Эдвард потер глаза руками, не зная, что чувствовать. Конечно, он знал, что должен попытаться поговорить с ней. Не хотел, чтобы это был кто-то другой, но боялся, что она отвергнет его, или что его присутствие каким-то образом сделает ситуацию хуже.
Он встал, уходя от Элис без лишних слов. Сделав глубокий вдох, в поисках спокойствия, которое он не должен чувствовать, Эдвард вошел в палату Беллы.
Она была отвернута в сторону от двери, снова уставившись в окно. Даже через всю комнату он мог видеть, что она была бледнее обычного, даже желтоватой. Когда Эдвард подошел ближе, то увидел, как слеза скатывалась по изгибу ее щеки.
— Белла? — мягко произнес он, приседая на стул у ее кровати.
Она не повернулась, не произнесла ни слова, но ее рука развернулась ладонью вверх. Нерешительно, не зная, хотела ли этого, Эдвард соединил их пальцы вместе. Она все еще не говорила, но ее хватка была крепкой.
— Поговори со мной, Белла, — призвал он, сердце скрутилось в груди. Это убивало, видеть в ней так много боли. — Обещаю, ты можешь рассказать мне что угодно. Никто не будет злиться или меньше думать о тебе.
Белла всхлипнула.
— Да, ты будешь… — прошептала она столь легким голосом, что он почти вообразил себе это.
— Никогда, — решительно поклялся он. Эдвард поднял другую руку, чтобы погладить ее волосы, осторожно, помня о все еще заживающей глубокой ране у виска.
Она всхлипнула раз, начиная плакать. Эдвард желал быть всем, что он мог держать ее в своих руках, и оберегать от чего-либо, что могло когда-либо навредить ей. Вместо этого он просто сидел, стараясь быть терпеливым, и держал ее за руку.
Казалось, прошли часы, прежде чем она начала говорить прерывающимся, дрожащим голосом.
— Я чувствую… — она всхлипнула и попробовала еще раз. — Однажды… кто-то поместил эту… вещь внутрь меня. — Ее голос дрогнул, и она снова начала плакать из-за своих слов. — Не хочу его. Я не просила об этом, и не хочу. Но оно там. И оно растет, и я не могу остановить это, — она затихла, поворачивая голову в свою подушку, пока просто плакала.
Беспомощный, чтобы сделать что-либо еще, будучи сам на грани слез, Эдвард погладил ее плечи, подыскивая слова.
— Просто… Все только и говорят, словно это какое-то чудо, — снова начала Белла, ее речь становилась быстрее, более расстроенной. — Это часть Джейка, и я должна любить это, потому что оно его часть. Но не могу, — она снова всхлипнула, и слезы взяли верх над ней в течение долгого времени. Ее тело дрожало под его руками. — Я не могу видеть это потому, как я не… мы не… — она тяжело покачала головой. — Не хочу его, — выплюнула она грубо. — Не хочу, и, черт возьми, ненавижу это. Ненавижу, что оно внутри меня. Я просто хочу, чтобы оно исчезло!
Пока она говорила, ее свободная рука направилась к животу, начиная его тереть… жестко… словно беременность была пятном, которое она могла очистить, только если бы достаточно усиленно потрудилась.
Быстро, Эдвард поймал ее вторую руку в свою, сжимая крепче.
— Белла… милая, я…
Что он мог сказать? Она была ужасно расстроена, еще больше, чем была до этого.
Белла глубоко вздохнула, ее борющиеся руки успокоились в его руках.
— Я говорила тебе, — прошептала она, ее голос снова сломался и казался истощенным. — Я ужасный человек, да? Что чувствую все так? Что ненавижу моего… своего…
Белла не могла сказать это, он понял. Она не могла назвать эту вещь, которая вторглась в ее тело без разрешения, ребенком. Это было для нее оскорблением.
— Ты не ужасный человек, Белла, — сказал он твердо, потому что это было правдой какая бы ситуация не была. Он тяжело сглотнул, ненавидя слова, которые заполнили его рот тогда, не желая выпускать их. Он был совершенно опустошен, полностью влюбленный в своего ребенка, но знающий, что это могло разрушить и без того перегруженную психику женщины, которую любил. Во рту пересохло, когда он снова заговорил.
— Есть…варианты, ты знаешь.
Дыхание Беллы перехватило.
— Я не могу… Я бы не сделала это для Билли…
— Ты не должна принимать никаких решений так быстро. Прежде всего, тебе нужно позаботиться о себе, — сказал он мягко.
— Я не… Не думаю, что могла бы сделать это, — прошептала она после долгого, тяжелого момента.
Освобождение, которое почувствовал Эдвард, было ощутимо. Так сильно, как ненавидел это, он понимал, что Белла должна знать, что у нее был выбор.
Вздохнув, он заправил ее волосы за ухо. Она все еще не повернулась, чтобы взглянуть на него, что, вероятно, было лучше, учитывая то, что он собирался сказать.
— Не могу представить, что ты переживаешь сейчас, каково это должно быть, — медленно начал он. — Ты намного сильнее, чем я мог когда-либо быть.
Она всхлипнула, все еще рыдая, но сейчас уже не так сильно.
— Я не чувствую себя сильной.
— Ты сильная, — сказал он искренне. — Ты очень сильная.
Мгновение он молчал, пытаясь найти правильные слова.
— Ты не так уж отличаешься от человека, о котором забыла, Белла, — мягко произнес он. — Тебе все еще известно, кто ты. Забудь о Джейкобе на минуту, хорошо? Просто подумай о вещах, которые ты хочешь для себя, для своего будущего. Каким человеком ты бы хотела быть, — он замолчал, надеясь, что следующие слова не расстроят ее. — Для некоторых людей секс может быть обычной вещью, но думаю, для тебя… могла бы представить себе секс с тем, кого ты не любила?
Белла ахнула, на этот раз не потому, что плакала, а потому, что была поражена. Ее хватка на его руках ослабла, и щеки горели ярко-красным.
— То, что я пытаюсь сказать, — быстро продолжил Эдвард, — так то, что знаю тебя. Независимо от кого он, этот ребенок был зачат в любви, был частью любви, что ты разделила с другим человеком.
Она ничего не сказала, но, по крайней мере, не выглядела более расстроенной.
— Поскольку ты знаешь себя, то можешь быть уверенной, что у тебя была такая любовь, — завершил он, задаваясь вопросом, могла ли она услышать пыл в его голосе. Он так сильно хотел поцеловать ее, обнять, сказать, что любит ее и их ребенка больше, чем знал, как справиться с...
Вместо этого, он опустил голову на перила ее кровати, закрывая глаза, так как прошептал, утешая и желая:
— Ты найдешь ту любовь снова, Белла. Вот увидишь.