Действие 30. Обнадеживающее безразличие

АКТ 1

Я прильнула к теплу позади меня.

Хммм. Парень. Мягкая кожа. Вкусный запах.

Эдвард?

Рука обхватила меня, и я прижалась сильнее, памятуя о его губах и языке, и это разбудило меня изнутри. Тепло и покалывание, заставляющие меня желать большего.

Я положила руку на живот. Почувствовала там тугие мышцы. Так много мышц.

Подождите. Слишком много мышц.

И таких рельефных. Я спустилась вниз к его пупку.

- Сладенькая, если ты спустишься еще ниже, нам придется пересмотреть мою сексуальную ориентацию, а я не думаю, что любой из нас готов к этому прямо сейчас.

Я открыла глаза. Джейк лежал рядом со мной с одним из открытым журналов Каллена в руке.

- Знаешь, я всегда думал, что твои рассказы об этом парне были приукрашены обидой или горечью, но читать это? Просто удивительно, что он мог ходить вертикально и говорить одновременно. Тут такое серьезное самобичевание. У него действительно был свой собственный кнут? Или все это только в его мозгах?

Я попыталась схватить книгу, но он одной рукой удержал меня, а другой отвел книгу вне моей досягаемости.

- Не-не-не. Я слышал о его выходках все три года. Думаю, что я заслужил право заглянуть внутрь его съехавшей крыши. И, конечно, важный вопрос: откуда ты взяла эти журналы? Пожалуйста, только не говори мне, что ты их украла как сумасшедшая сталкерша.

Я потерла глаза. Было еще слишком рано для одного из допросов Джейка.

- Он сам дал их мне.

- Правда?

- Да.

- На репетиции?

- Нет.

- Тогда где?

- В своей квартире.

Он сделал паузу.

- А-ха. Значит, ты пошла туда, взяла их и ушла, да? Никакой романтической связи? Никаких воспоминаний о том, насколько ты одержима его членом?

- Джейкоб…

Он отстранился, чтобы впиться в меня взглядом.

- Нет, никаких «Джейкобов». Ты поклялась, что будешь продвигаться медленно с этим парнем, и я возвращаюсь домой этим утром, чтобы найти твое суперэротическое нижнее белье на полу, журналы этого красавчика на тумбочке, и следы от щетины на твоем лице. Сдается мне, ты перепутала само определение слова «медленно». Либо так, либо ты твердо решила забить на это, прежде чем даже дала ему шанс.

- Ничего не было.

- Мне что, проверить в огне ли твои штаны, мисс Лгунья? Потому что твое лицо выглядит как после пилинга песком.

- Ладно, ничего особенного. Мы целовались.

- Просто целовались?

- И... тискались у стены.

Он выдохнул.

- Это не ничего.

- Это не секс.

- Но и не медленно.

Я знала, что он был прав, но признать этого не могла.

- Что ты хочешь, чтобы я сказала, Джейк? Что это было глупо? Да, было. Жалею ли об этом? Не знаю. Знаю ли я, что, черт возьми, у меня с ним происходит? Нет, абсолютно. Были ли у меня порнографические сны о нем этой ночью? Черт, да. Это достаточно честно для тебя?

Я уткнулась в его грудь, и он обнял меня, прижав свою голову к моей.

- Би, я не пытаюсь быть мудаком. Я просто не хочу, чтобы все это снова скатилось в никуда. Я знаю, что он, вероятно, выворачивает тебя наизнанку и все ставит с ног на голову, но если ты будешь двигаться быстро, слишком быстро, то ты сделаешь то же самое, что и он: запаникуешь и слиняешь. А я уверен, что ни один из вас этого не хочет, верно?

- Да, но я понятия не имею, что делать. Я имею в виду, когда я с ним, все, что я вижу – это он, и это пугает меня. А когда мы не вместе, мне кажется, что, может быть, так нам лучше, и это тоже приводит меня в ужас.

Он потер мою руку.

- Страх – естественная реакция в этой ситуации, но суть в том, что ему нельзя позволить диктовать условия. Испуганные люди либо бросают бороться и избегают того, чего боятся, либо злятся и негодуют. Плохая новость для тебя и Эдварда в том, что вы уже пробовали оба из этих варианта, и ни один из них не был успешным. Главная трагедия, что с тех пор как вы встретились, вы были безумно повернуты друг на друге и потратили впустую слишком много времени, как упрямые ослы отрицая это.

Я закрыла глаза, недовольная тем, как от этого разговора стянуло мою грудь.

Джейк вздохнул. Он знал, что я вряд ли думаю о хорошем.

- Если тебя это утешит,- тихо проговорил он, - единственное, что эти журналы доказывают, что он всегда любил тебя.

Я рассмеялась.

- Даже когда разбивал мое сердце?

- Да. Даже тогда. Вот послушай:

Канун Нового года 2004. Я с трудом могу функционировать с таким количеством мыслей о ней, пробегающих через мою голову. Я чувствую себя ненормальным. Я продолжаю думать «Что, если она сможет исправить меня?» Если кому-то и было бы это под силу, то только ей. Но проблема в том, что никто не может исправить меня, кроме меня, а у меня нет никакой гребаной идеи, как это сделать. Тот образ, который я продолжал прокручивать сегодня, что она здесь, в моей постели, занимается со мной любовью, в то время как идет отсчет до Нового года. Я слишком часто мечтаю о том, чтобы быть внутри нее. Занимаясь с ней любовью, я был самым счастливым, чем когда-либо в своей жизни. Самым удовлетворенным. Самым влюбленным. И вот этого я с ужасом жду в 2005. Это будет гребаной шарадой притворства, что я не хочу ее. Я изнемог, просто думая об этом. Я едва смог удержаться от ответа, когда она написала мне на Рождество, а это было просто долбанным сообщением на моем телефоне. Как, черт возьми я смогу сопротивляться ей, когда она окажется прямо передо мной? Со своими грустными глазами и дрожащими губами, и разбитым сердцем. Часть меня в какой-то степени надеется, что когда я снова увижу ее, она сломается и будет умолять, чтобы я был с ней. Если она сделает это... Боже, не будет никакой возможности отказать ей. Пожалуйста, пусть она станет умолять меня. Нет, подождите, не надо. Ебать. Я ненавижу это. Я хочу содрать с себя кожу. С гребаным Новым годом.

Слышать о его прошлом смятении не помогло моему собственному, но, так или иначе, осознание, что он был так же несчастен, как и я, принесло мне, как ни странно, удовлетворение.

Джейк перевернул страницу.

- А вот его новогодние размышления уже в 2005-м:

Перестань думать о Белле. Хватит мечтать о Белле. Прекрати представлять Беллу, оседлавшую тебя, в то время как ты трахаешь свою руку. Будь добрее к своей матери и сестре. Постарайся не ударить отца по лицу каждый раз, когда он говорит что-то чертовски раздражающее. Бегай больше. Пей меньше. Будь лучше. Для Беллы.

Он положил книгу и посмотрел на меня.

- Ты должна признать, что, несмотря на все его проблемы, парень был абсолютно без ума от тебя.

- Это не может служить оправданием тому, что он сделал.

- Я не думаю, что он хочет, чтобы ты простила его. Думаю, он хочет, чтобы ты поняла, насколько он был запутан.

- И глуп.

- Ну, да, очевидно, что глуп. Я имею в виду, ты даже меня заставляешь захотеть напрыгнуть на тебя, а я добропорядочный активный гомосексуалист. Я понятия не имею, почему этот вспыльчивый правильной ориентации парень думал, что мог быть кем угодно, но только не одержимым тобой.

Он сжал меня, когда я улыбнулась, и продолжил листать страницы, но я больше не хотела ничего слышать. Я лежала и слушала его устойчивое сердцебиение, стараясь разобраться в моих двойственных чувствах к Каллену. Даже сейчас мне очень хотелось позвонить ему, просто чтобы услышать его голос, но страх перед тем, чтобы действительно обратиться к нему, настиг меня, и я схватилась за Джейка немного сильнее.

- Джейк?

- Хм?

- Как думаешь, это возможно, что родственные души, которые любят друг друга, на самом деле не должны быть вместе?

Он помолчал, а затем положил книгу.

- Я думаю, лучше спросить так: Как ты думаешь, возможно ли это?

Я не ответила ему, потому что, если я признаю, что это промелькнуло в моей голове, вся неправильность внутри меня будет кричать об том одном, что сделает это правильным. Как будто бы эта потребность уже не была достаточно громкой.

Когда мой телефон звякнул о пришедшем сообщении, я его игнорировала.

Я знала, что оно от Эдварда, а не могла сейчас справиться с этим. Джейк сказал, что страх приводит к избеганию или агрессии. Я слишком устала от агрессии, поэтому, полагаю, избегание это то, что надо.

На данный момент.

...

...

...

24 января 2005

Две недели.

Две недели не разговаривая с ним. Две недели, где каждый взгляд был замаскирован и мимолетен.

Я не могла сказать, что его влияние на меня уменьшилось, но я, конечно, стала лучше игнорировать его.

И только когда я вынуждена была смотреть на него, весь мой контроль трещал по швам. Когда он стоял перед классом для выполнения задания. Когда глубокий клеточный магнетизм, что привлекал меня к нему, резко активизировался и пытался распороть мою решимость.

Это были те длинные, сюрреалистические моменты, когда все, о чем я могла думать, это как же я все еще хочу его, отчего чугун вокруг моего сердца угрожал согнуться. Сила пульсирующей потребности заставляла болеть все ребра и мышцы.

Но именно тогда плотная дымка моего презрения заслоняла мое видение и позволяла мне насмехаться вместо обморочного состояния. Я собрала свою горечь в соответствии с моим нежелательным возбуждением, и, вдруг, гнев – моя изоляция. Это позволяло порыву похоти стечь, будто грязной воде в ванне.

Его выступления были все как один хорошими, но я закатывала глаза, когда он продолжал сдерживаться, сохраняя те последние несколько хрупких частей себя безопасно скрытыми – подавленными от любого блеска или разрушения.

Когда он закончил, я похлопала вместе со всеми, аплодируя больше его самообману, чем мастерству. Браво, что притворился еще раз, Эдвард. Ты прекрасная поддельная копия настоящего актера.

...

...

...

31 января 2005

Его волосы как всегда растрепаны, когда он взволнованно проводит по ним пальцами.

Глубокая складка между бровями, нависающими над глазами, которые показывают слишком много из того, что он чувствует.

Резкий угол челюсти, мягкий изгиб рта.

Его пальцы, ищущие и беспокойные, находят занятие в одергивании рубашки или щелкани суставов или запихиванию в карманы.

Его рот приоткрыт, когда он пристально смотрит на меня. Вспышка желания в глазах, когда мы стали слишком близки.

Как он чувствовал и пробовал, и любил, и пытался.

Это те вещи, которые мне нужно похоронить. Стереть. Забыть.

Страх, который сделал его таким, какой он есть, и то, как его глаза потухли утром, когда он порвал со мной? Те образы, которые мне нужно держать близко. Это топливо, что я буду использовать для сожжения нашей связи.

Это яд, что ослабит его мертвую хватку на моем сердце.

...

...

...

7 февраля 2005

- Ты уже говорила с ним?

- Нет.

- Прикасалась к нему?

- Нет.

- Ударила по лицу?

Я вздохнула.

- Нет, Роуз.

Она кивнула.

- Я впечатлена.

- Я думала, что разобью голову об бетонный столб на днях.

- О, да?

- Аха.

- Почему?

- Я не знаю. Он так пялился на меня. Я была зла.

- Ничего себе. Круто.

Она наполнила мой бокал.

Я не стала говорить ей, что также мечтала о нем, трахающим меня у того же бетонного столба. Уверена, она бы понизила свою оценку «круто» на «тупицу».

...

...

...

10 февраля 2005

Мы пели, громко. Вертелись и танцевали, и упивались тем, что курили доморощенную травку Джеймса. Урок только через полчаса, и я была рада этому, потому что давно так не смеялась, мне не хотелось, чтобы это заканчивалось.

- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ДЕТКА! И ЕСЛИ ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ТЫ НУЖНА МНЕ, ДЕТКА...

Мы пели ужасно фальшиво, но часть груза, что я носила в груди после расставания, наконец снялась. Хайди крутанула меня к Эрику. Он подхватил меня и передал Джеймсу. Зафрина обняла нас обоих и погладила мои волосы. Джеймс крикнул Райли, а затем бросил меня в его объятия. Райли засмеялся, когда потерял равновесие, и мы вдруг оказались на полу и рассмеялись вместе со всеми.

Руки Райли сжимали меня, и в то время как я смеялась вместе с ним, его улыбка начала медленно спадать, как краска стекающая с холста.

Он пристально смотрел на меня, что-то выискивая глазами, и затем я тоже перестала смеяться. Его лицо было слишком близко. Выражение спрашивало о слишком многом.

- Ты просто слишком хороша, чтобы быть правдой, - пропел он, поглаживая меня по лицу. - Не могу оторвать глаз от тебя...

Несколько долгих секунд мне казалось, что он собирался поцеловать меня, но вместо этого он плюхнулся на спину и притянул меня ближе к своей груди. Люди танцевали и пели вокруг нас, будто мы были центром какого-то странного языческого ритуала, и даже если это ощущалось неправильным – быть в такой интимной позиции, – я осталась на месте, оценивая свою реакцию. Он был теплым и приятно пах, и мне нравилось, как нежно он гладил мою руку, но...

Я не хотела его.

Несмотря на то, что Каллен не хотел меня, я заполнила все дыры, что он после себя оставил, бетоном, крепким и непроницаемым. Это слишком сильно защищало меня от чувств, но сейчас это все, что у меня было. Нет места ни для чего или кого-либо еще.

- Ты как глоток рая. Оооо, я так сильно хочу тебя обнять...

Я закрыла глаза. И все, что я увидела – Эдварда.

Я почувствовала клаустрофобию.

- Эй, ты в порядке?

Райли был обеспокоен. Я тоже.

Его голос был не тем. Его лицо не то. Я хотела быть в других руках. Ощущать другое сердцебиение под моей рукой.

Я встала и, шатаясь, направилась к фонтанчику. Мой рот был сухим, и все мои части дрожали, угрожая рухнуть.

Я пила вечность, а затем просто дала потоку воды стекать по моим губам и языку. Я была обезвожена.

- Белла?

Райли. Конечно. Такой заботливый. Такой милый. Настолько другой.

- Ты в порядке?

Я кивнула и попыталась улыбнуться.

- Да, все хорошо. Просто... я не знаю. Немного кружится голова.

Кружится голова? Нет, это объяснение слишком простое. У меня полномасштабная эмоциональная пространственная дезориентация. Я полностью вывернута наизнанку. Душой и телом.

Неправильно.

Я ненавижу, насколько ненормально неправильно я чувствую себя без него.

Я позволила Райли приобнять меня за плечи и проводить на урок. Я позволила Каллену увидеть, как он обнимал меня, когда мы зашли. Я позволила себе улыбнуться, когда лицо Каллена превратилось в грозовую тучу самых мрачных тонов.

Хорошо. Пусть он вывернется наизнанку тоже.

По крайней мере, теперь у моей неправильности будет компания.

...

...

...

11 февраля 2005

Спортивный зал кампуса.

Я была в этой школе больше шести месяцев, и только сейчас зашла внутрь.

Он был большим. Таким же, как и все остальное в этой школе.

Основную часть заполняли различные велотренажеры и силовое оборудование, а на втором уровне располагались зона свободного веса и различные специализированные залы для йоги, пилатеса, бокса. Там даже был корт для сквоша. Очевидно Саул Вайнштейн, чье имя было выбито над дверью, был чрезвычайно щедрым покровителем искусств.

Роуз сказала, что я должна опробовать зал для бокса. Снять стресс, как сказала она. Перестать быть депрессивной коровой, сказала она. Представить, что груша– глупое красивое лицо Каллена, сказала она.

Я предположила, что это не повредит, поэтому была здесь с совершенно новыми боксерскими перчатками в руке, твердо решившая это сделать. Определенно собравшаяся избавиться от эмоционального давления, что выстраивалось внутри меня весь прошлый месяц.

Сегодня вечер пятницы, поэтому спортзал был практически пуст. Конечно же, у большинства студентов колледжа были более интересные занятия в выходные, чем выбивать свое расстройство. Жаль, что я была одной из последних.

Когда я подошла к залу бокса, я услышала звуки, раздающиеся изнутри.

Черт возьми. Я не предполагала, что кто-то еще там будет.

Я дошла до двери и заглянула внутрь через стеклянную панель.

У меня сбилось дыхание.

Там был он.

Широкие плечи в майке, его накачанные руки, когда он бил по груше. Короткие быстрые удары и апперкоты перемежались ударами наотмашь. С его непокорных волос капал пот.

Каждый раз, когда он попадал по груше, он кряхтел, его лицо было интенсивным и злым. Снова и снова перчатки наносили удары. Я почти чувствовала эту мощь через дверь.

Холодок пробежал по моей спине.

Он выглядел отчаявшимся. Будто боролся за свою жизнь. Ударяя и ударяя, и ударяя, и не получая никакого удовлетворения от этого. Это должно было сделать меня счастливой, –видеть, как сильно он страдает, – но не сделало. Наоборот, мое горло сжалось от чувств, которые я абсолютно не хотела испытывать.

Он продолжал наказывать грушу, летающий снаряд, вращаясь телом, чтобы придать себе больше силы. Затем он пинал ее, ударял коленом. Используя так много сил, что я чувствовала вибрацию через пол. Он двигался все быстрее и быстрее, и издаваемые им звуки становились все более отчаянными, пока, наконец, он не остановился и не схватил грушу, задыхаясь, на его лице проступило выражение полного поражения.

- Ебать это, - простонал он, прижавшись лбом к логотипу Everlast. - Ебать, ебать, ебать, ебать, ебать.

Я сглотнула, отчаянно пытаясь узнать, что происходит в его голове. Мне очень хотелось сказать ему, что он все слишком усложняет. Что все могло быть легким и правильным между нами, если бы он просто сдался.

Но я знала, что он бы мне не поверил.

Во всяком случае, уже слишком поздно. Ущерб был нанесен. И на данный момент, между нами абсолютно точно нельзя ничего исправить.

Он сорвал свои перчатки и бросил их в стену. Я закинула свою спортивную сумку на плечо и ушла. Каждая часть меня стенала. Просила вернуться.

Я этого не сделала.

Каждый шаг от него – будто волочить мои ноги через бетон.

К тому времени, как я спустилась по лестнице, кряхтение началось снова.

...

...

...

16 февраля 2005

- Мисс Свон?

Ирина наблюдала за мной с озабоченностью на лице. Я стояла возле ее стола, уставившись на распределение на группы, написанное на доске, и не могла осознать то, что она сделала.

Она знала обо мне и Эдварде. Да и как она могла не знать, когда все гудели об этом, как мухи на гниющей туше? Прошло уже больше месяца, и все же не было никакой возможности, что она не обращала внимания на острые ощущения ожидания, которые по-прежнему колебали воздух каждый раз, когда мы заходили в аудиторию вместе. Как будто все ожидали, что мы будем ссориться. Или трахаться. Или то и другое вместе.

Как она могла не понимать, что еще слишком рано? Невероятно рано? Неужели мое сфабрикованное безразличие так безупречно, что она считает, что есть хоть один шанс в аду, что я могу это сделать?

Она явно не в себе.

Я посмотрела на Каллена. Он смотрел на доску с аналогичным потрясенным выражением.

- Мисс Свон? - проговорила она громче. - Есть проблемы?

Большинство людей собрались и ушли, а те немногие, что остались, замолчали, словно испугавшись, что если они будут двигаться, то отпугнут драму, которая вот-вот случится.

- Ирина... Я просто… - Как я могла сказать это, не дав ему... понять, насколько я слаба? - Эти группы для работы в сцене... Я... я не уверена, что могу быть в этой группе.

Каллен сотворил себе лицо на секунду позднее, чтобы скрыть свою боль.

Джейн и Алек задержались около двери. Джеймс сделал вид, что возится со шнурком. Таня и Лорен уткнулись в свои телефоны, в то же время исподтишка наблюдая за нами. Ирина вежливо попросила их всех выйти.

Затем она обратилась к Эдварду:

- Может быть, вам стоит присоединиться к нам, мистер Каллен. У меня есть чувство, что это, возможно, придется решать вместе с вами.

Каллен напряг челюсть и развернулся на стуле. Когда он закинул рюкзак на плечо и направился к нам, каждый его шаг заставлял все больше мурашек покалывать мою кожу.

- Теперь, - проговорила Ирина, когда он встал настолько близко ко мне, как только мог, не делая меня похожей на переносчика чумы. - Почему именно вы не можете работать в группе, в которую были распределены, мисс Свон?

Она знала, и все же хотела, чтобы я это сказала. Перед ним. Иногда мне казалось, что она любила смотреть, как мы извивались от неловкости.

- Я просто не думаю, что я и... - Я не могла назвать его имя. Не могла. Он стоял рядом со мной, и если я скажу это, весь мой выстроенный фасад расколется пополам, и они оба увидят, насколько я все еще сохну по нему. - Я не думаю, что пребывание нас обоих в группе будет справедливо для остальных. Там будет... напряженность.

Ирина переводила взгляд с одного на другого. Я не смотрела на Каллена, но чувствовала его хмурый взгляд.

- Мистер Каллен? Вы согласны с тем, что сказала мисс Свон?

Он сглотнул.

- Да. Там, несомненно, будет... напряженность.

- Итак, вы оба ожидаете от меня привилегированного отношения, потому что работать вместе вам было бы... неудобно?

Никто из нас не ответил. Это именно то, что мы ожидали, но эти слова заставили нас почувствовать себя эгоистичными задницами.

Ирина вздохнула.

- Я хочу вам пояснить, что во время вашей карьеры, вам придется работать с людьми, с которыми вы не хотите. Людьми, которые вам не нравятся. Людьми, которых вы хотели бы избежать. Но вы не можете каждый раз уклоняться, когда все станет трудным. Кроме того, вы просите меня об особом отношении только потому, что вы больше не встречаетесь. Если я это для вас сделаю, то создам прецедент, что, честно говоря, быстро станет основной болью в моей заднице.

Я знала, что все, о чем она говорила, было верно и логично, но мне все еще хотелось, чтобы она это сделала. Каллен и я ничего не сказали.

Наша молчаливая просьба говорила красноречивее многих слов.

Ирина снова вздохнула.

- Из-за сочетания персонажей, которых я обозначила в каждой группе, единственный человек, с которым бы я могла поменять мистера Каллена, это мистер Бирс. - Каллен напрягся. - Вас это устроит?

Каллен спросил:

- А какие сцены мы будем играть?

Ирина ответила:

- А это имеет значение? Или оставайтесь в группе мисс Свон или поменяйтесь с Райли. Ну, так что?

Я сказала «Поменяться», в то время как Каллен проговорил «Остаться». Тогда мы повторили это снова, громче. И просто, чтобы убедиться, что мы действительно выставили себя полными дураками перед нашим преподавателем по актерскому мастерству, мы сделали это снова.

Мы вели себя как пятилетние.

Каллен сердито посмотрел на меня, и я ответила ему тем же. Думаю, это первый раз, когда мы действительно смотрели друг на друга в течение последних четырех с половиной недель. Внезапно, вся моя изоляция оказалась незначительной и недействительной. Мое лицо и тело вспыхнули от неистового жара. От моего внимания не укрылось, что уши Каллена тоже стали ярко-розовыми.

- Прекрасно. Похрен, - проговорил он, махнув рукой. - Поменяйте меня с Райли. Сделайте все, что она захочет.

- О, нет, во что бы то ни стало оставьте Каллена в моей группе. То, что он хочет, гораздо важнее.

- Я не хочу этого, - сказал он, подходя ближе, - но мы оба знаем, что это к лучшему.

- Мы все еще говорим об актерских группах? Потому что если нет, то я не знаю ничего подобного.

Ирина закатила глаза и схватила со стола свою папку.

- У меня нет на это времени. Дайте мне знать о вашем решении к концу сегодняшнего дня или группы останутся без изменений.

Каллен и я были слишком заняты игрой «кто кого пересмотрит», чтобы даже заметить ее уход.

Он был слишком близко ко мне. Непроизвольное стремление моего тела прикоснуться к нему сделало меня еще более злой.

- Просто поменяйся и все, Каллен. Ты же знаешь, что мы не можем работать вместе.

- Ну да, действительно комфортнее работать с Бирсом вместо меня, не так ли?

- О чем, черт возьми, ты говоришь?

- Ты знаешь, о чем. Скажи, как долго он ждал, чтобы приударить за тобой, после того как он узнал, что мы расстались?

- Так в этом дело? Ты что, ревнуешь?

- Это были часы, верно? Я видел, как он парил над тобой как гребаный стервятник в первый же день, как мы вернулись с каникул. Каждый раз, когда я вижу его, он все время топчется рядом с тобой.

- Он мой друг! Вот и все. В отличие от других людей, он на самом деле заботится обо мне.

- Туфта! Он заботится о возможности того, чтобы ты оседлала его член. Ты слишком наивна, чтобы увидеть это.

- Почему тебя волнует, о чем заботится он? Это не твое дело! Ты расстался со мной, помнишь? Просто потому, что ты не хочешь меня, не означает, что другие мужчины не хотят.

Его лицо помрачнело, а голос понизился до хриплого шепота:

- Мой расставание с тобой не имело ничего общего с тем, насколько я хотел тебя. И ты знаешь это.

- Я ни черта не знаю. Ты сказал, что хотел меня, подразумевая, что любил, а затем меня бросил. Даже сумасшедшему это покажется ненормальным.

Он сердито уставился на меня.

Я тоже.

Полагаю, теперь мы ссоримся из-за нашего расставания. Я отчасти предполагала, что это произойдет, только раньше, но, все равно, была во всеоружии.

- Очевидно, тебе наплевать на всех остальных, кроме себя, Эдвард. Ты расстался со мной, чтобы защитить себя. Конец истории.

- Это чушь, и ты это знаешь. Если бы мы остались вместе, я бы причинил тебе боль.

- Какая новость! Ты все равно причинил мне боль!

- Я бы сделал тебе еще больнее!

- Не тебе это решать!

- Я пытался по-твоему! У меня не получилось!

- Да, и ты сказал, что расставаясь вот так, у нас есть шанс быть друзьями, и все же это первый раз, когда мы сказали друг другу два слова в течение месяца!

- Мы не сможем сейчас быть друзьями. Пока нет.

- И вот опять – ты делаешь предположения, смогу я или не смогу.

- О, правда? Ты думаешь, что сможешь справиться с нашей близостью? Прекрасно. Давай попробуем.

Выражение его лица стало хищным, и он придвинулся на шаг ближе. Я отступила.

- Ты всерьез полагаешь, что мы сможем сделать вид, что больше не хотим друг друга?

Он сделал еще шаг. Я опять отступила.

- Просто представь. «Эй, Белла. Сходим на обед?»

Он изо всех сил пытался сохранить нейтральное выражение на своем лице. Играя моего друга.

- Как насчет того, чтобы поучить вместе? Отработать реплики.

Моя спина уперлась в стену. Он был так близко, что мы почти соприкасались.

- Оу, ты плохо себя чувствуешь? Давай обнимемся. Это то, что делают друзья, верно?

Его тело опаляло жаром. Мою кожу покалывало от электричества.

Он оперся рукой на стену рядом с моей головой и наклонился. Его голос был тихим и мрачным.

- Как только мы обернем наши руки вокруг друг друга, нам не захочется их опустить. Ты знаешь, что не захочется. И тогда начнется лавина из «Поцелуй меня», «Прикоснись ко мне», «Засунь руку в мои штаны», «Разденься, чтобы я мог быть внутри тебя», «Пожалуйста, Боже, Белла, позволь мне трахнуть тебя»...

- Хватит. - Я не могла дышать. Просто не могла.

- Вот в чем проблема. Мы не остановимся. Мы будем продолжать дальше, и дальше, и дальше, и внезапно окажемся по горло в отношениях, где мои проблемы просто, блядь, задушат нас. Опять. Неужели это будет менее мучительно, чем то, через что мы проходим сейчас? Испытывая неловкость и избегая друг друга? Потому что не знаю как ты, но я предпочел бы ничего, чем маленькие кусочки, которые просто заставляли бы меня хотеть большего.

Я перевела дыхание и посмотрела ему в глаза.

- Тогда почему тебя волнует обмен с Райли?

Выражение его лица смягчилось, и он сделал шаг назад.

- Потому что единственное, что убило бы меня больше, чем прикосновение к тебе сейчас, наблюдать, как это делает кто-то другой.

Меня возмутило его лицемерие.

- Да, ну что ж, ты отдал свое право решать. И так как теперь все зависит от меня, а с тобой я работать не могу, то я выбираю Райли.

Я не поняла, как сформулировала слова, пока они не вылетели из моего рта, а к тому времени было уже слишком поздно. Он выглядел так, будто я его ударила.

Он сделал паузу, а затем сглотнул.

- Конечно, как пожелаешь. Прекрасно. Пойду и скажу Ирине.

Он схватил свой рюкзак и направился к двери. Когда он дошел до нее, он обернулся ко мне.

- Просто из интереса: а если я должен буду участвовать в любовной сцене с Лорен в моей новой группе, тебе будет все равно?

Теперь была моя очередь почувствовать удар кулаком. Мой живот вскипел и взволновался, но я не позволила ему это увидеть.

- Эдвард, я потратила весь прошлый месяц, приучаясь не волноваться каждый раз, когда видела тебя. И сейчас у меня очень хорошо это получается.

Он кивнул и горько улыбнулся.

- Тем лучше.

...

...

...