Действие 28. Открытая книга

Последний раз в 2010 году

Вдруг я стала задыхаться от эмоций. Я старалась сглотнуть, но ничего не вышло; они отказывались снова быть подавленными. Я простонала, когда дала себе волю и горячие слезы побежали по моим щекам, а я с силой ударила его в грудь.

- Да. Отпусти это. Давай.

Один... два... три, четыре, пять раз я ударила его, а потом материла и била и рыдала, а он стоял там и принимал это, шепча, что любит меня, поощряя мое наказание, принимая все, что я делала с ним, и просил о большем.

- Извини, что причинил тебе боль, Белла. Мне так жаль. Отпусти все это. Тебе больше это не нужно. Я больше не причиню тебе боли, обещаю.

Мои рыдания усилились, пока я била и хлестала его в гневе за все, что он сделал, за всю боль, что он причинил, за все время, проведенное без него впустую. Выпуская годы разочарования и яда, пока не осталось ничего. Ни топлива для моего огня. Ни шепота голосов из темноты, что он сделает это снова.

Что он того не стоит.

Наконец, все, что у меня осталось, это истощение, а затем его руки опять обхватили меня, поддерживая меня, так как я вся обессилела, пустая и выжатая.

Он просто стоял там и держал меня, шепча, что все будет в порядке. Что мы будем в порядке, и когда влага на моих щеках подсохла, я обняла его в ответ, позволяя себе поверить ему, немного.

Совсем на чуть-чуть.

________________________________________

2010

Моя голова лежала у него на груди, рука перекинута через его талию. Я вцепилась в его рубашку, будто это она удерживала меня здесь, в этом месте. Где все, что произошло между нами, парило на краю моего сознания, как белый шум. Не смутный, но тусклый. Менее очерченный. Рисуя картину нас вместе, но где мы не в центре фокусировки.

После нашей конфронтации в прихожей он принес меня сюда. Положил на кровать. Заверил меня, что все будет в порядке.

Теперь его руки были вокруг меня и поглаживали мои. Дыхание тяжелое и удовлетворенное. Сердцебиение быстрое, но устойчивое.

Я не могла поверить, что он в моей постели – сцене такого количества ведомых тоской фантазий о нем. Мы оба полностью одеты и абсолютно молчаливы, и все же, это было самым интимным переживанием, которое я с кем-либо разделила.

И это пугало меня.

Не только близость. Он.

Близость с ним.

Я не хотела испытывать раздражение, что после всего этого времени он так вот влияет на меня, но все равно это чувствовала.

Раздражение.

И влияние.

Он казался таким беспечным. Удерживая меня так, будто я что-то драгоценное. Хрупкое.

Не думаю, чтобы он знал, как это верно.

А может, знал. В конце концов, он раньше был точно таким же. Испуганным и осторожным. Может быть, он единственный, кто это понимал, и именно поэтому я все еще была здесь, дрожа от усилий не оттолкнуть его.

Пытаясь не позволить качелям наших отношений сбросить на землю хотя бы одного из нас. Опять.

Он взял мою руку и положил к себе на грудь, затем прижал ее к пульсирующей крови и тихому обещанию. Я чувствовала его просьбу довериться ему. Пытаясь приручить мой инстинктивный страх точно так же, как раньше я пыталась приручить его.

Мне так это и не удалось. Интересно, повезет ли ему.

Я зажмурила глаза, пытаясь блокировать мои негативные мысли. Мой мозг был слишком перегружен. Мое сердце покрыто шрамами. Я хотела раствориться внутри него и позволить ему на какое-то время нести меня. Отдав ему груз сожалений, который так долго был моим тяжким бременем.

Я вздохнула и прижалась ближе, хватаясь за него сильнее, вцепившись так, как он никогда не позволял мне прежде. Впитывая его целиком.

Но я знала, что не отдавала ему всю себя. Я не могла.

Будто мое сердце слишком маленькое для него сейчас. Когда он ушел, оно сдулось как воздушный шарик, пустой и спущенный, и с течением времени атрофировалось в эту форму. Меньшую. Более управляемую. Вмещающую только меня и никого больше.

И теперь он хотел, чтобы я освободила место для него снова, но я не знала как.

И возможно ли это еще.

Я чувствовала искушение оттолкнуть его и сбежать, но игнорировала его по крайней мере сейчас. Я знала, что это просто мои маленькие внутренние переломы терлись друг о друга и шептались о том, как он может разрушить нас. Тем не менее, мне хотелось верить в мечту, в которую он убеждал меня: что мы можем сделать это.

Быть этим.

Если я закрывала глаза и просто дышала, с его сердцебиением под моим ухом и его ароматом в моих легких, это казалось возможным.

Не несомненным, но, определенно, возможным.

- Белла?

- Хмммм?

- Лежать вот так – с твоей головой на моей груди... Я не могу. Прости.

Я повернулась и посмотрела на него.

Он посмотрел в ответ. Кристально чистые глаза. Нахмуренные брови.

Он это серьезно? Он так хочет сказать мне, что сделал ошибку? Что после всего этого он не готов? Что он снова в панике?

Иисус…

Мои мыслительные процессы были бесцеремонно прерваны, когда он наклонился и поцеловал меня, тепло и открыто и мягко. Без всякой паники. Не от него, во всяком случае. Он точно знал, что делал. Поглаживая меня по щеке. Мягко посасывая мои губы. Делая все медленно, глубоко и основательно.

Он отстранился, все еще удерживая мое лицо.

- Тебе не нужно этого делать.

Я хотела сделать вид, что не поняла, но я знала, о чем он говорил.

- Это не так просто отключить.

- Я знаю. Но я больше не облажаюсь. Поверь мне.

- Я пытаюсь.

- Разреши мне убедить тебя.

Он снова поцеловал меня. Украв всю мою панику. Заменив ее вожделением.

Желанием.

Когда он остановился, я была без костей. Я старалась думать трезво, но была пьяна и под кайфом от его дозы. Он оставался близко, его губы касались моих. Говоря и целуя в одно и то же время. Отвлекая меня от моей паранойи.

- Я пытаюсь сказать, что твоя голова давит мне на грудь, а ты чуть ранее выбила из меня все дерьмо и довольно болезненно. Именно поэтому мне нужно передвинуться. Ты ударила меня действительно чертовски сильно, знаешь?

Его губы были завораживающими.

- Ты заслужил это, знаешь?

- Да.

Он провел своим носом вдоль моего. Его отвлечение работало. Моя паника уменьшилась.

- Тогда почему ты жалуешься?

- Я не жалуюсь. Просто обращаю внимание, что там могут быть синяки. Подумал, может, тебе больше понравится целоваться.

Я знала, что он бросал мне вызов, но мне хотелось быть смелой, поэтому я потянулась к нему для поцелуя. Я понимала, что это первый раз, когда я инициировала что-то подобное за столь долгое время. Это чувствовалось таким... новым. Когда-то я часто так делала, но это было целую жизнь назад. Я скучала по ощущению власти, которую это давало мне, потому что, уверена, насколько я была пьяна от него, настолько же и он чувствовал то же самое. Когда я отпустила его, он сглотнул, тяжело дыша в неустойчивом ритме, и сжал руку на моем бедре. Пытаясь остановить себя от того, чтобы зайти дальше. Желая меня и позволив мне увидеть, насколько.

- Всегда, - прошептал он, его глаза были закрыты.

Я погладила его по волосам, неуверенная, правильно ли расслышала.

- Всегда, что?

- Ты всегда производишь такой эффект на меня, - проговорил он немного громче. - И все же я так упорно боролся с этим. Я был таким идиотом. Потратил впустую столько времени. Если бы ты не впустила меня сегодня... если бы ты сказала мне «нет»... Белла...

Он притянул меня к себе и плотно обхватил, его лицо уткнулось в мою шею. Создавалось впечатление, что даже если бы я захотела уйти, он бы мне не позволил.

Я вдруг почувствовала себя побежденной, потому что не привыкла к тому, что он позволял мне увидеть, насколько нуждается во мне, и как долго это было всем, чего я хотела. И теперь, когда у меня, наконец, это есть, стало почти слишком. Я не могла это переработать.

- Спасибо, - прошептал он в мою кожу.

Я сделала дрожащий вдох и попыталась взять себя в руки. Я плакала достаточно для одного дня. И просто кивнула. Он знал. Конечно, он знал. Он сжал свои руки вокруг меня, и я почти не могла дышать.

- Знаешь, - сказала я, прохрипев для эффекта. - Есть разница: прижаться или взять кого-то в плен.

- Да, что ж, я слишком долго ждал этого, так что теперь наслаждаюсь. И не делай вид, что тебе не нравится. Я знаю твое тело, и оно полностью прижато к моему.

Тем не менее, он ослабил свою хватку. Мне до сих пор было трудно дышать. Я нажала на его грудь и чуть увеличила расстояние между нами. Он отодвинулся, но все еще чувствовался слишком близко.

- Дело в том, - сказала я, выпуская колючки негодования, - что ты не знал мое тело довольно долгое время.

Он напрягся.

- Ошибаешься. Я никогда не переставал его знать. Я просто надолго лишил себя его.

Мы уставились друг на друга, и моя паника вернулась. Я ненавидела это.

Он видел, что делал со мной. Выражение его лица смягчилось.

- Ты хочешь, чтобы я ушел?

Такой простой вопрос. И так сложно на него ответить.

- Я не знаю.

- Тогда я остаюсь.

Он спрятал голову в моей шее, и я позволила его запаху и теплу обезоружить меня. С каждым вдохом моя паника становилась все менее ощутимой.

Я была почти уверена, что смогу это сделать.

Мы продолжали так лежать довольно долгое время, переплетаясь и дыша друг другом. Ожидая, кто отдалится первым. Мой мочевой пузырь гарантировал, что это я.

Когда я вышла из туалета, он сидел на краю кровати. Изучая меня, когда я возвращалась к нему. Испытав облегчение, когда я это сделала.

Когда я остановилась, он встал и нежно поцеловал меня. Настолько комфортно показывая мне свою любовь. Игнорируя мое кипящее беспокойство.

- Приходи ко мне на ужин сегодня вечером. Я что-нибудь приготовлю. Мне хотелось бы тебе кое-что показать.

Я улыбнулась и покачала головой.

- Эдвард... Думаю, мы действительно должны продвигаться медленнее. Кроме того, я уверена, что то, что ты хочешь показать мне, я уже видела.

- Я не об этом, - проговорил он и откинул мои волосы через плечо, чтобы поцеловать меня в шею. - Хотя, если ты правильно распорядишься картами, я мог бы продемонстрировать и это тоже. Собственно, карты и не нужны. Простого поднятия бровей достаточно. Или, если ты хочешь попробовать что-то более драматичное, мы могли бы использовать световой бэт-сигнал как у Бэтмена. Член-сигнал, если хочешь.

Я знала, что он шутил, и не хотела этого, но все равно напряглась. Абсолютно не готовая к такому.

Он замолчал и убрал губы от моей шеи.

- Эй, я просто шучу. Обещаю, мои штаны останутся на мне. Пожалуйста, я очень хочу, чтобы ты пришла. - Я сгримасничала. (п.п.: игра слов, come – приходить, кончать) - В гости! Иисус. Приходи в гости и позволь мне сделать так, чтобы ты получила удовольствие. От ужина! Дерьмо! - Он покачал головой. - Прости. Мой мозг довольно-таки отвлечен. Когда я смотрю на тебя с этой точки зрения, то могу видеть без этого халата.

Я шлепнула его по руке и затянула халат потуже, нахмурившись, в то время как он пытался не смеяться. Я толкнула его обратно, и он упал на кровать, и часть меня возненавидела то, насколько правильно он смотрелся на ней.

Он схватил меня за руку и потянул вниз, целуя, когда оказался сверху. Такой счастливый и довольный, что я едва узнавала его.

Я не могла быть такой же, но очень хотела.

Боже, как он целуется. Неудивительно, что я никогда не могла устоять перед ним. Даже сейчас, со всеми моими трещинами и шрамами, мне просто хотелось потеряться в нем и раскачивать бедрами в такт поцелую. Мое тело хотело его. Мой мозг был перегружен. Но мое сердце мучилось и болело, что являлось ранним предупреждением: зная, что после удовольствия последует боль. Одиночество. Расставание.

Я положила руку ему на грудь, и он тут же скатился с меня, будто ожидал этого. Он обнял меня и прижал к себе. Его сердце громко стучало под ухом.

Я оставалась там на несколько долгих минут, просто слушая. Прислушиваясь, насколько устойчиво и свободно оно билось. Ожидая, когда мое собственное будет соответствовать его ритму.

Когда это произошло, я переложила свой подбородок на его грудь. Он вздохнул и посмотрел на меня беззастенчиво похотливо.

- Извини, - сказала я, глядя на его подбородок, потому что не могла смотреть ему в глаза.

- За что? Что ты не прыгнула ко мне в постель, как только решила, что больше не хочешь меня убить? Как ты могла? Я потрясен.

Я ткнула пальцем в его ребра. Он скорчился и издал очень немужской звук.

- Эй! Ты знаешь, что щекотка теперь запрещена Женевской конвенцией. Прекрати, пока я не позвал НАТО. Я не хочу, чтобы моя девушка стала международным военным преступником.

Я вздрогнула от его выбора слов. Он заметил, и его улыбка исчезла.

- Блядь. Белла... Я не имел в виду, что... Я просто…

Я засмеялась, но это прозвучало натянуто.

- Все нормально.

Но на самом деле все было не так.

Я отстранилась и села на край кровати. Мое сердце лихорадочно билось. Вся эта ситуация просто непостижима. Несколько лет назад я не могла убедить его назвать меня своей девушкой без большого принуждения и не схватив за яйца, а теперь он бросается этим, будто он Мистер Обязательство 2010?

- Белла, это... просто выскользнуло, ладно? Это не имеет большого значения.

Я кивнула.

- Не имеет большого значения. Правильно.

- Я не должен был так называть тебя.

Я повернулась к нему.

- Это то, как ты думаешь обо мне?

- Нет! Ну, да. Я имею в виду... что я чувствую, будто ты в нескольких сотнях световых лет от того, чтобы просто быть моей девушкой, но я действительно пытаюсь сильно не доставать тебя, поэтому держу свои чувства под замком.

- За исключением «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», напечатанных более тысячи раз, не так ли?

- Да. За исключением этого.

- Эдвард...

- Прости.

- Все происходит слишком быстро.

- Я знаю.

- Я имею в виду, мы сейчас... снова учимся быть рядом друг с другом. Что за ожидания? Это... все это слишком рано.

- Я знаю.

- Я не твоя девушка.

Он провел пальцами по волосам, в то время как проступало его разочарование.

- Да, но ты должна быть.

Я уставилась на него.

- Я знаю, что слишком рано, - сказал он, махнув рукой. - Но я не собираюсь лгать тебе и говорить, что не хочу, потому что я хочу этого. Я хочу быть твоим парнем. Нет, подожди... парень звучит по-дурацки. Мне почти двадцать семь лет. Я уже не мальчик. Я хочу быть твоим мужчиной. Твоим любовником. Твоим... дерьмо, я не знаю. Твоим Эдвардом. Все равно как, блядь, ты хочешь называть меня, это то, чем я хочу быть. Я хочу знать, что я твой, а ты моя, и что ни один из нас не боится и не стыдится этого. Я хочу пойти с тобой на свидание и обнимать тебя и знать, что каждый второй мужчина в зале ревнует как ад, что я тот, кто пойдет домой с тобой и пометит твою кожу своим ртом.

- Стоп.

Я поднялась с кровати, нуждаясь в дистанции. Я старалась опередить свою панику. Он какое-то время смотрел, как я расхаживала по комнате, может быть, ожидая, что я уточню. Но я не знала, что сказать. Он положил все свои карты на стол, а я даже не знала, в какую игру мы играли.

Дело в том, думаю, что мы больше ни во что не играли, и новизна этого не помогала моему текущему состоянию эмоциональных изменений.

- Я не хотел нервировать тебя.

Я чувствовала, как он смотрел на меня, его голова двигалась вслед за мной как на теннисном матче, каждый раз, когда я проходила мимо.

- Ты этого не сделал. Все в порядке.

- Правда? Так ты курсируешь по комнате, потому что тебе нужна кардиотренировка?

- Я просто... Я не знаю, это... странно. Ты ведешь себя так…

- Честно? Открыто?

- Да. Это странно.

- Я думал, это то, что ты хотела от меня. Знать, как я себя чувствую.

- Так и есть. Я хотела. Просто... - Я вздохнула. - Я не знаю, что случилось.

Он кивнул и посмотрел на свои ногти.

- Я знаю. Я продвигаюсь слишком быстро. Мне нужно отступить.

- Может быть. Немного.

Даже сейчас, когда я сказала это, мне хотелось, чтобы он обнял меня. Мои собственные противоречия утомляли, и я знала, что он, должно быть, расстроен, потому что до того как наши роли поменялись, я, безусловно, так себя и чувствовала.

Он натянул свою обувь и встал.

- Я лучше пойду.

Мне хотелось и вздохнуть с облегчением и умолять его остаться в одно и то же время.

Иисус. Мои проблемы.

Он подошел ко мне, руки в карманах.

- Но ты позволишь мне угостить тебя ужином сегодня вечером?

Осознание, что сегодня я его увижу, заставило мою грудь расслабиться.

- Конечно. Во сколько ты хочешь меня видеть?

Он сделал глубокий вдох.

- Я хочу тебя в любое время.

- Эдвард... - Я покачала головой.

- Извини, но ты действительно спросила. Если не хочешь инсинуаций, то, пожалуйста, перефразируй вопрос.

Несмотря на мою напряженность, я улыбнулась.

- В каком часу ты хотел бы, чтобы я приехала сегодня вечером?

- Шесть тридцать? Мне хотелось бы обсудить кое-что с тобой перед ужином.

- По поводу?

- Увидишь. - Я сразу насторожилась. Он улыбнулся мне кривоватой улыбкой. - Не паникуй. Я думаю, все будет хорошо.

- Ты думаешь?

- Да. Поверь мне.

Я пыталась. Я действительно, действительно пыталась.

- Хочешь, чтобы я принесла что-нибудь?

Он несколько секунд смотрел на меня.

- Только себя. Это все, что нужно.

Дрожь пробежала по моей спине. Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы отметить это, прежде чем поцеловать меня в щеку мягкими губами, окруженными щетиной.

- Увидимся позже.

Я кивнула и направилась за ним ко входной двери.

Он повернулся, когда вышел на площадку, и поцеловал меня в щеку снова. Затем прижался своим виском к моему и вздохнул.

- Я обещаю, что постараюсь не касаться тебя, и попробую отступить, пока тебе не станет более комфортно с... этим. Нами. Не знаю, насколько меня хватит, но я определенно собираюсь попробовать. Я знаю, каково это – хотеть притянуть кого-то ближе и оттолкнуть прочь в одно и то же время. Дай мне знать, когда захочешь большего, и я дам это тебе.

Когда он исчез, спустившись по лестнице, а я закрыла дверь, все, о чем я могла думать: «Большего. Большего. Большего».

...

...

...

Время такое же непостоянное как шлюха. Всякий раз, когда ты хочешь, чтобы все шло медленно, оно ускоряется, а всякий раз, когда ты полна нервного нетерпения, оно ползет, как ленивец, в замедленном темпе.

Все содержимое моего шкафа валялось на моей кровати. Все было перемерено, по крайней мере два раза. Мои волосы были гладкими и прямыми. Макияж легкий, но тщательный.

Это не свидание. Это ужин.

Просто ужин.

Тогда почему я надела нижнее белье, которое стоит больше, чем государственный долг некоторых малых африканских стран?

У меня не должно было быть никаких затруднений. Я не должна была так нервничать. И действительно не должна так волноваться, представив себе выражение его лица, когда он увидит это эротическое нижнее белье.

Дерьмо. Если он увидит это нижнее белье. Если, а не когда.

Я села на кровать и обхватила голову руками.

Может быть, мне стоит все отменить. Я к этому не готова.

Я сделала несколько глубоких вдохов и посмотрела на часы. Джейк скоро будет дома. Он знает, что делать. И что мне одеть.

Мой телефон подал звуковой сигнал о пришедшем сообщении.

«Горячий студент из моего класса по йоге пригласил меня выпить. Буду дома позже, если вообще буду. На кухне новая бутылка Shiraz. (п.п.: фруктовое австралийское вино) Используй его с умом».

Я написала ему:

«Да пошел ты, Джейк. Я надеюсь, у него крошечный член».

Он ответил мне смайликом в виде гигантского члена. Где, черт возьми, он такой взял?

Проклятье.

Ради справедливости: он не знал, что я собиралась к Эдварду на ужин. А если бы знал, то, вероятно, настоял бы на том, чтобы пойти со мной.

Я вздохнула и сняла красивое нижнее белье, заменив его моими самыми скучными белыми хлопковыми стрингами и бюстгальтером. Затем натянула удобные джинсы и простую футболку, собрав волосы в хвост и сняв всю косметику, оставив только тушь и блеск для губ.

Готово.

Никакого давления.

Просто ужин.

Просто еда.

И он.

Ничего больше.

...

...

...

Едва я постучала, как дверь открылась, и он был там.

Боже, какой же он был там.

Свежевыбритый, в темно-синей рубашке, черных джинсах, без обуви.

Думаю, я открыла рот. Не могу быть уверенной.

Он тоже уставился на меня, его пристальный взгляд медленно прошелся по моему телу, остановившись на моем лице.

- Привет. - Он выглядел нервным. По некоторым причинам это заставило меня чувствовать себя немного лучше.

- Привет.

Он не двигался.

- Ты выглядишь... Я просто... - Он моргнул. - Ты так охрененно красива, что на тебя даже больно смотреть.

Это его идея отступить? Потому что как он не понимает, что от такого заявления мне хотелось убить мою осторожность и похоронить там, где ее никто не найдет?

- Э-э... спасибо. Ты выглядишь... тоже хорошо. Действительно. Действительно хорошо.

Он покачал головой и вспомнил о своих манерах.

- Черт, извини. Входи.

- Спасибо.

Он сделал шаг назад и позволил мне войти. Моя кожа покрылась мурашками, когда я проходила мимо. В коридоре пахло им, и я автоматически сделала глубокий вдох.

Я еще не видела его квартиру в Нью-Йорке и впитывала каждую деталь, внезапно изголодавшись по любому кусочку этого нового Каллена.

Его квартира была компактная, но стильная. Более повзрослевшая, чем его нора в Вестчестере. Более изысканная.

- Дизайн Элис.

Я кивнула.

- Это приятно. Значит, ты теперь здесь?

- Да. С тех пор как вернулся из Европы.

- А-ха.

Мы молчали, пока я бродила по комнате, глядя на его безделушки и фотографии. Проводя пальцами по его книжной коллекции. Пытаясь узнать его заново.

Я чувствовала, как он наблюдает за мной. В ожидании моего одобрения. Это довольно странно.

Я остановилась, когда обнаружила знакомое название. «Кристин Линклэйтер – Освобождение голоса».

Я обернулась к нему. Он рассмеялся, и я знала почему.

- Каждый раз, когда кто-то упоминал название этой книги, Йорки начинал издавать непристойные звуки. - Он рассмеялся сильнее.

- Так вот почему ты держишь ее на своей полке?

Он пожал плечами.

- Что я могу сказать? Йорки был мудаком, но довольно забавным парнем. Кроме того, как только я перестал смеяться над ним, я понял, что Линклэйтер отчасти знала, о чем говорила.

Я покачала головой.

- У тебя здесь все наши старые учебники.

- Они были полезны мне на протяжении многих лет. И это также... напоминание... о нашем времени в театральной школе.

- Я все свои сожгла.

Я произнесла это прежде, чем сообразила, как он будет себя чувствовать при этом. Судя по выражению его лица, это не сделало его счастливым. Я не имела в виду, что оно было отражением его мыслей, но предполагала, что это так. Я избавилась от этих книг так же, как я избавилась от всего остального, что напоминало мне о нем. Эмоциональная Стратегия Выжженной земли – не оставлять позади все то, что может быть использовано, чтобы перегруппировать и дозаправить.

- Мне очень жаль.

Я знала, что это так. Это было практически в каждом его взгляде. Каждом прикосновении.

- Не надо. Все, что мне было нужно в этих книгах, я знала наизусть.

Он кивнул.

Он знал.

- Хочешь что-нибудь выпить?

- Боже, да.

- Красное?

- Пожалуйста.

Он исчез в кухне, а я продолжила свои исследования в поисках чего-то. Я не знала, чего. Что-то обо мне. О нас. Что-то реальное и знакомое.

И на стене напротив окон я увидела это. Сначала я не была уверена, на что смотрю, но потом поняла – маски. Две из них. Они казались на первый взгляд стандартными – комедия и трагедия, как у многих актеров в их домах, но затем у меня перехватило дыхание. Не комедия и трагедия. Сила и уязвимость. Те самые маски, что мы использовали в театральной школе. Те, с которыми у нас были проблемы.

- Я убедил Ирину отдать их мне. - Я повернулась, чтобы обнаружить его в нескольких футах с бокалом вина в каждой руке. - Я купил ей совершенно новый набор в Италии. Кожаный. Красивый. Она отдала мне эти в качестве благодарности.

Он передал мне бокал, и я выпила, чувствуя себя Алисой, падающей в кроличью нору. Все пролетающее мимо и перевернутое с ног на голову. Белое и черное. Закрытое и открытое.

- Зачем они тебе? Я имею в виду, ты же провалился на этом упражнении. Ирина задавала тебе жару в течение многих недель.

- Да, но только потому, что ожидала от меня большего. Мне потребовалось много времени, чтобы ожидать большего от себя. Чтобы увидеть, что быть уязвимым отнимает гораздо больше сил, чем закрытым и угрюмым. - Он подошел на шаг ближе, и я выпила снова, стараясь не смотреть на него. - Каждый раз, когда я смотрю на эти маски, они напоминают мне об этом. Собственно, каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вспоминаю об этом тоже, но у меня долго не было возможности смотреть на тебя, так что маски были хорошей заменой.

Я удерживала взгляд на масках, но чувствовала, что он смотрел на меня. Я выпила снова, и вина в моем бокале почти не осталось. Мне нужно замедлиться или я напьюсь и сделаю то, о чем буду потом сожалеть.

Я почувствовала теплые пальцы на своем запястье, и он встал прямо за мной, его теплое дыхание касалось моей шеи, когда он сказал:

- Я хочу показать тебе кое-что.

Он взял меня за руку и подвел к большому книжному шкафу с дверями. Его ладонь была вспотевшей, и мне стало интересно, от чего он так взволнован.

Он поставил наши бокалы на столик, и когда взял меня за руки, клянусь, я почувствовала, как он дрожал.

- Белла, какое-то время я отталкивал тебя. Заставив тебя гадать, что я думаю и чувствую, словно так мог защитить себя от тебя. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь снова догадывалась, что происходит у меня в голове. Мне потребовалось много времени, чтобы выяснить, что скрывание и уклонение ничего не решают. Так что, отныне, все, что ты хочешь знать, я скажу тебе. Абсолютно все.

Он распахнул двери и указал на ряды книг внутри.

- Ты хочешь знать мотивы всего того дерьма, через которое я тебя заставил пройти в театральной школе? Они все здесь. Каждый ненормальный мыслительный процесс и плохое решение. Каждый раз, когда я разбивал свое сердце, думая, что так смогу сберечь твое. Прочитай их, если хочешь. Или сожги. Все равно как это будет работать для тебя.

Я внимательно оглядела корешки книг. Даты. Годы. Ряды и ряды журналов, начиная с момента, когда он начал учиться в средней школе. Какие-то года были представлены одним томом, другие несколькими. За 2004 было пять. Ничего удивительного.

Я взяла последний за 2004 год и открыла его на случайной странице.

28 ноября 2004

Сегодня вечером она впервые сделала мне минет. Она сделала минет и... Иисус Христос... Я до сих пор дрожу. Я не могу выбросить эту картину из моей головы. Настолько жаждущая доставить мне удовольствие. Настолько охрененно доверчивая.

Такая красивая.

Она посмотрела на меня, пока делала это, и я подумал, что моя грудная клетка взорвется от того количества любви, что я чувствовал к ней.

Я не могу справиться с этим. Я действительно не могу.

Она уничтожит меня. Она не понимает этого, но так сделает. Каждая клетка мозга говорит мне, чтобы я убирался, пока могу. Сбежал так далеко и быстро, чтобы она никогда не смогла меня найти. Бросить школу. Поменять имя. Забыть, что кто-то, настолько офигенно прекрасный как она, вообще существует.

Но что-то не отпускает.

Какая-то часть меня считает, что я могу сделать это. Что я способен вскрыть мою грудь и просто вручить ей мое сердце, будто это не убьет меня.

Та часть, очевидно, абсолютно невменяема.

...

Я подняла глаза в шоке от глубины эмоций в его записи. Он наблюдал за мной. Измеряя мою реакцию. Он не вздрогнул от моего недоверия. Он принял его. Принял на себя ответственность за него.

Он позволил мне прочитать это в моих интересах, а не своих. Давая мне возможность расшифровать шифры за его прошлые действия. Он думал, что это поможет.

Я была не так уверена.

Я вернулась к журналу.

4 декабря 2004

2:48 утра

Она, блядь, не отвечает мне. Она звонит, чтобы обматерить меня посреди ночи, а потом НЕ БЕРЕТ СВОЙ ГРЕБАНЫЙ ТЕЛЕФОН?

Мне нужно выпить. Она убивает меня. Медленно и верно.

...

3:36 утра

Я не могу перестать думать о ней плачущей. Она была такой потерянной. И это я сделал с ней. Я.

Что за зазвездившийся тип. Какой замечательный парень.

Какой кусок дерьма.

Насколько я в ужасе, что она уничтожит меня, настолько же я боюсь, что сделаю ей намного хуже.

И я делаю это, даже не стараясь.

Так что теперь я стою на перепутье – взять себя в руки и быть тем парнем, которого она заслуживает, или валить нахрен, пока еще есть шанс, что мы это переживем.

Н-да. Легкий выбор. Это как спросить кого-то, как бы он предпочел умереть: от утопления или от электрического тока.

Какой бы путь не был выбран, ты все равно будешь мертв.

...

11:18 утра

Она только что ушла. Я до сих пор чувствую ее запах. Ебать, как я люблю ее запах. Я хочу купаться в нем. Замочить в нем каждый кусок моей одежды.

Она спала, когда я вернулся домой после пробежки. Настолько идеальна в моей постели. Выдыхая свой запах в мою подушку.

У меня чуть не случился припадок в течение трех секунд, когда я подумал было, что она читала этот журнал, но потом быстро понял, что если бы она это сделала, то не была бы по-прежнему здесь, не говоря уже о сне. Она бы, наконец, увидела уровень ебанутости, которой она обременена, и пустилась бы наутек. И я бы не обвинял ее.

На ее месте я бы так и сделал.

Но нет, она поступила неожиданно. Показала мне, что она не такая, как другие. Я понял, что она заслуживает больше кредита доверия, чем я даю ей.

Заставляя меня желать быть лучшим человеком. Лучшим парнем.

Я сказал, что попробую. Обещал это. Она, кажется, поверила мне. Кажется, даже надеялась.

Не проебай это, Каллен. Серьезно. Если ты так сделаешь, я тебя никогда не прощу.

Она тебя никогда не простит.

Просто... не проебай.

...

Читая его мысли, я испытывала странное чувство дежа вю. Как будто я снова там и ощущаю те же разочарование и боль. Я так ясно помню того Каллена. Каким закрытым он был. Каким ранящим. Как он скорее оттолкнул бы меня, чем впустил.

Я перевернула страницу и прочитала последнюю запись 2004 года. Как только я увидела дату, мой живот скрутило.

23 декабря 2004

Я сделал это. Перерезал пуповину.

Мне плохо.

Я чувствую себя намного более сломленным без нее, чем когда мы были вместе.

Я думал, что это был правильный поступок... для меня... для нее. Но теперь...

Я с трудом могу сглотнуть, мое горло так саднит.

Что, блядь, я сделал?

Почему я чувствую себя так неправильно?

Блядь.

И все же, часть меня знала, что я должен был это сделать. Что если бы не сделал, то мы бы оба страдали гораздо больше.

Я на днях видел новости о женщине, которая убила своих детей, а затем себя саму. Самое печальное было в том, что она знала, что сделает это. Она говорила мужу, что голоса в ее голове призывают ее сделать это, и все же, никто ничего не предпринял.

Все они стояли в стороне и позволили этому случиться.

У меня нет голосов в голове, но я полностью понимаю, как она себя чувствовала. Я знаю, что расставание с Беллой болезненно для нас обоих, но если бы мы остались вместе, я бы систематически ломал ее. Я это знаю. Я бы старался этого не делать и ненавидел бы каждую минуту, но все равно бы это произошло. Я бы сделал ее чертовски несчастной. Она бы тратила все свое время, защищая свои действия, обнадеживая меня, пытаясь потушить пожары, которых не разжигала.

Я не могу так вести себя с ней.

Я говорил себе, что хочу, чтобы она двигалась дальше и была счастлива, но мелочный гребаный ублюдок внутри меня на самом деле этого не хотел. Я хотел, чтобы она тосковала по мне и не позволяла другим мужчинам прикасаться к себе, пока я не смогу понять, как будет лучше. Я хотел, чтобы молния просветления озарила меня и разложила все мои долбанные проблемы по полочкам. Я хотел волшебного излечения от всего того дерьма, что каждый день заполняло мой мозг, и быть человеком, которого она заслуживала.

Но больше всего я просто хотел быть с ней. Особенно после прошлой ночи.

Иисус гребаный Христос. Прошлая ночь.

От одной только мысли об этом, моя грудь разрывается от боли, а член твердеет.

Я не хотел, чтобы это произошло, но когда она начала прикасаться ко мне, я... я не мог остановиться. Мой мозг кричал, что это плохая идея, но мое тело не слушало. Оно хотело ее так сильно и так долго, что заблокировало все, что не было ею. Когда я, наконец, уступил, то подумал, что, может быть, это к лучшему. Что это возможно... я не знаю... исправит меня. Поможет мне быть с ней, так или иначе.

Но это не помогло.

Даже наоборот, стало еще хуже, потому что теперь я всегда буду знать, что теряю. Каждый раз, когда я буду смотреть на нее, я буду видеть, как она смотрит на меня, поглаживая меня по лицу, в то время как я двигаюсь в ней.

Нахожусь внутри нее...

Мне действительно нужно, нахрен, прекратить дергаться, всякий раз думая об этом. Я постоянно видел вспышки картинок. Как она выглядела. Как она чувствовала. Я закрывал глаза, чтобы блокировать их, но изображения, казалось, были выжжены на обратной стороне моих век. Я мог чувствовать отголоски движений ее пальцев на каждой части моей кожи, которой она касалась. Я до сих пор чувствую ее запах на себе, ради Бога.

Пока я живу, я никогда не превзойду ощущения, какого это – быть с ней. Она была совершенна.

Просто совершенна.

Она заслуживает кого-то более похожего на нее, а не на меня.

Прошлой ночью я плакал на ее руках. Я, блядь, никогда не плачу. Я даже не знаю, почему это произошло. Но так получилось, и я не мог это остановить.

После того, как мы занимались любовью, моя паника ударила меня как гребаное торнадо. Я никогда не чувствовал так много любви к кому-нибудь. И не знал, что такое возможно. Мое сердце чувствовало, будто оно бьется за пределами моей груди. Внутри нее.

Но тогда мой мозг активизировался и стал шептать про все способы, которыми она может уничтожить нас.

Нет, не нас. Меня.

Я знал, что в один прекрасный день она оставит меня, и я буду опустошен. Я знал это, потому что так же, как и та женщина с голосами, я сделаю так, что это случится. И эта мысль...

Эта мысль заставляет меня чувствовать, будто по моим венам бежит кислота.

Я убедил себя, что должен уйти. На моих условиях. В то время как буду готов к этому.

Лежа на постели с ней, спящей, я чувствовал себя одним из тех животных, у которых нога попала в капкан. Зная, что если я останусь, то погибну. Зная, что если хочу выжить, я должен отгрызть часть себя и уйти.

Вот как я себя чувствовал. Будто уже вырезал огромный кусок своего сердца и покинул ее.

Это больно. Блядь, это больно как ад. Но я знал, что это будет правильным поступком.

Уверен, она не посмотрит на это с моей точки зрения.

Я надеялся, что в один прекрасный день посмотрит.

Я не спал всю ночь. Употребив половину своего времени, чтобы сказать ей, как сильно я ее любил, а другую половину на извинения за то, что собирался сделать. Она все это время спала. Обвившаяся вокруг меня, будто она родилась, чтобы быть там. Теплая и голая, и женщина, и моя.

Меня это,нахрен, убьет - держаться от нее подальше, но я должен. Если я этого не сделаю, то просто упаду на колени и попрошу ее принять меня обратно и плевать на все последствия.

Я не могу этого сделать.

Когда мы вернемся с рождественских каникул, я собираюсь держаться так далеко от нее, как только смогу. Никаких контактов. Никаких разговоров. Абсолютно никаких чертовых касаний.

Если я прикоснусь к ней, я сдамся.

Фактически, если быть честным в собственных слабостях, мне лучше даже не смотреть на нее.

Верно.

Избегать зрительного контакта в течение следующих двух лет, или сколько у меня уйдет на то, чтобы разобраться в моем дерьме, с женщиной, которая полностью владеет мной?

Конечно. Я могу сделать это.

...

Я чуть не рассмеялась, но внутри меня было слишком много кипящего гнева, чтобы допустить это. Он был таким заблуждающимся говнюком в то время. Так одержим своими дефектными эмоциями. Его драгоценное сердце. Такой эгоистичный, но убежденный, что он делает это и для меня тоже. Могла ли я на самом деле верить, что мужчина передо мной уже другой?

- Три года терапии, - тихо проговорил он.

Когда я подняла глаза, он был гораздо ближе. Прямо перед мной. Не думаю, что я когда-либо видела его таким серьезным.

- Я больше не он, Белла. И никогда не буду таким снова. Ты должна знать это.

Я кивнула, очень сильно желая поверить ему.

В поисках бóльших доказательств, я положила журнал 2004 и взяла один из недавних.

Я открыла последнюю запись. Помеченную вчерашней датой.

6 июня 2010

Не могу спать. Расположился у ее порога. Она либо прочитает письмо и никогда не заговорит со мной снова, либо выбежит из своей квартиры и попытается найти меня, чтобы я занялся с ней сладкой любовью несколько дней подряд.

Ладно, может, я слишком оптимистичен про вторую часть, но вот такой я в эти дни. М-р Оптимизм. Я не могу быть другим, потому что это бы означало рассматривать свою жизнь без нее, а я просто не могу. И не буду.

Она простит меня. Предоставит мне еще один шанс дать ей мужчину, которого она заслуживает. И я собираюсь рискнуть и превратиться в него навечно.

Навсегда, с Беллой. Это все, что я хочу. И все, что когда-либо хотел. Я просто был слишком запутавшимся, чтобы понять, что это возможно.

Но не сегодня.

Сегодня возможно все что угодно.

Сегодня, когда она проснется, она будет точно знать, что я чувствую к ней, а потом...

А потом... я не знаю.

Потом все зависит от нее. Отныне, как решит она.

...

Когда я повернулась к нему, он, казалось, затаил дыхание.

- Как я решу, да?

Он глотнул.

- Белла, с того момента, я встретил тебя, все решала ты. Я просто пытался отрицать это.

- А теперь?

Он улыбнулся мне полной надежд улыбкой.

- Теперь я знаю, что был заблуждающимся говнюком.

Я кивнула.

- Был.

- Я знаю.

- Я имею в виду, реально, ты таким и был.

- Я не спорю с тобой.

Мы уставились друг на друга, давление и напряжение между нами сбивало меня с толку. Я уже не была уверена, куда мне двигаться: вперед или назад.

- Итак, что теперь? - спросил он и посмотрел на книгу в моей руке.

Я взяла бокал и допила вино.

- Я думаю, мы поужинаем. А потом... Я не знаю. Посмотрим.

...

...

...

Ужин был вкусным. Разговор насыщенным, но напряженным. Он пытался избегать вопросов, которые, как он знал, могли обеспокоить меня, но мое беспокойство всегда присутствовало, независимо от темы.

Я выпила слишком много вина. Что расслабило меня.

А рядом с ним расслабляться опасно. Потому что закрадывались мысли, что я готова. Заставляя меня хотеть этого. Заставляя меня бросать на него взгляды, которые он пытался игнорировать. Создавая другой вид напряженности. Тот, который не имел ничего общего с нашим прошлым и нашим здесь-и-сейчас. Это были Белла и Эдвард, которые замолкали каждые несколько минут, потому что наш мозг был слишком отвлечен друг другом, чтобы говорить. Вместо этого мы не сводили глаз друг с друга. Не допуская прикосновений. И снова вглядываясь.

Играла нежная музыка, когда он подвел меня к дивану. Свет был приглушен, но зеленые глаза видели все. Следили за каждым движением. Смотрели, как я выдохнула и сглотнула. Распаляя покалывание и желание.

Он зажмурил глаза и откинул голову назад. Мы оба изо всех сил пытались остаться на противоположных концах дивана.

- Я должна идти, - проговорила я, больше из чувства самосохранения, чем из-за чего-либо другого.

Он вздохнул.

- Это и лучшая и худшая идея в мире.

- Это и правда печально, что я абсолютно точно знаю, что ты имеешь в виду?

- Нет, просто это еще одна причина для тебя убраться отсюда, пока еще можешь. Мои благородные намерения могут пойти лесом, когда ты смотришь на меня вот так.

- Как так?

- Будто хочешь, чтобы каждая сексуальная фантазия, что была у меня о тебе все эти три года, стала очень грязной реальностью.

- Насколько грязной?

- Очень грязной, нам лучше было бы сделать это в душе.

- Ничего себе.

- Ты уверена, что не хочешь остаться?

- Нет.

- Блядь. Я вызову машину для тебя, прежде чем потеряю самообладание.

Мы оба встали, и я открыто пялилась, пока он приводил себя в порядок.

- Могу я взять некоторые из них? - спросила я, указывая на журналы.

- Возьми столько, сколько хочешь. Отныне я – открытая книга. Даже прошлый-Я уже не секрет.

Пока он доставал телефон и звонил, я взяла два последних журнала 2004 года и первые два 2005 года. Я не могла даже смотреть на 2007 без дрожи. Думаю, мне нужно будет выпить гораздо больше, прежде чем заняться ими.

Он проводил меня до двери, и с каждым шагом желание уйти от него уменьшалось. Он наклонился вперед и схватился за ручку двери, его грудь надавила мне на плечо. Несколько долгих секунд он оставался в таком положении, не открывая дверь. Просто прижавшись ко мне и дыша.

- Белла, я собираюсь задать тебе несколько вопросов, и мне действительно нужно, чтобы ты ответила на них «нет». Ты понимаешь?

- Нет.

- Я еще не начал.

- О. Ну, тогда, да, я понимаю.

Он вдохнул, и я почувствовала, как кончик его носа коснулся моего затылка. Я закрыла глаза и задрожала. Прижавшись к нему спиной.

- Ты останешься со мной сегодня? Спать в моей постели?

Он не может… как он может?..

- Эдвард…

- «Нет». Вот все, что тебе нужно сказать. Просто «нет». Пожалуйста.

Я сглотнула и выдохнула.

- Нет.

- Ты позволишь мне снять с тебя одежду и прикоснуться к тебе ртом? Ко всему твоему телу? Попробовать то, о чем я мечтал все время, пока мы были в разлуке?

Иисус.

Дыши.

Это несправедливо.

- Нет.

- Ты хочешь меня?

- Нет.

Ложь.

- Ты меня любишь?

- Нет.

Все это...

- Ты меня остановишь, если я прижму тебя к стене и поцелую?

Мое сердце забилось как сумасшедшее. Мы оба затаили дыхание.

Наконец-то, правда.

- Нет.

Через секунду он пригвоздил меня к стене. Наши рты открытые и отчаянные, а затем его руки оказались на моей заднице, приподнимая меня. Я обхватила ногами его шлифующиеся бедра и задохнулась, бросив книги и сумку и вместо этого вцепившись руками в его волосы. Я открыла себя до самого крошечного уголка моей потребности в нем. Позволяя этой части вцепиться в его плечи и бицепсы, пока он прижимался ко мне, издавая стоны и ругаясь, напоминая мне, что у него этого не было больше трех лет.

- Блядь. Белла...

Его было слишком много, все напряженное, твердое. Глубокие части меня болели из-за него больше всего. И не только мое тело. Гораздо больше. Все. Некоторые части вспыхивали. Другие плавились. Поток химии и катастрофы, воюющих со всеми прошлыми версиями нас и навязчивой потребностью, что продолжала возвращать нас друг к другу.

Раздался сигнал машины, и он замер, тяжело дыша в мою шею, его мышцы медленно расслаблялись под моими руками.

- Ты, вероятно, должна была сказать «да» на последний вопрос, - проговорил он, касаясь губами моего горла.

Когда он опустил меня на ноги, я едва могла стоять.

- Возможно.

Он поднял журналы и мою сумку и открыл дверь, проводив меня вниз, к ожидающей машине.

Когда я села в нее, он наклонился и нежно поцеловал меня в губы.

- Спасибо, что пришла. (п.п.: игра слов, come – приходить, кончать)

Я улыбнулась.

- Вообще-то, я не совсем…

- Поужинать. - Он улыбнулся и поцеловал меня снова.

- Ах, это. Спасибо, что доставил мне удовольствие.

- На самом деле, я не совсем…

- Мы могли бы делать это всю ночь.

- Это предложение? Потому что я могу заплатить этому парню просто за остановку.

Я прикоснулась к его лицу и улыбнулась.

- Спокойной ночи, Эдвард.

Он поцеловал мне еще раз, на этот раз задержавшись, что заставило меня забыть, почему я вообще думала об уходе.

- Спокойной ночи. Я позвоню тебе завтра.

Он закрыл дверь и машина отъехала.

Когда я вернулась в мою квартиру и упала на кровать, я все еще чувствовала все места, которыми он прикасался ко мне. Я выключила свет и разделась, позволяя мои рукам блуждать по телу, нуждаясь в том, чтобы закончить то, что он начал, или я не смогла бы уснуть.

Мне не хотелось закрывать глаза и представлять себе его, но я это сделала. Из всех образов и лиц, которые я видела за эти годы, лишь одно выражение было самым четким в моей памяти – когда он прикасался ко мне. Какие темные у него глаза. Как приоткрыт его рот, когда он доставляет мне удовольствие.

Это то лицо, что не исчезло за моими веками. Я представила, что мои руки стали его руками, и когда я закричала в своей темной комнате, я должна была остановиться, чтобы не произнести его имя.

Удовлетворенная, я почти задремала, когда мой телефон подал сигнал о пришедшем сообщении. Я вздохнула в отчаянии.

«Ты сейчас прикасаешься к себе и думаешь обо мне?»

Я рассмеялась. Он всегда слишком хорошо знал меня.

[i]«Нет».

«Я тоже. Определенно не делаю это второй раз».

«Слишком много информации».

«В самом деле? Может, дать тебе побольше деталей? Все, что нужно сделать, просто спросить».

«Иди спать».

«Идти или кончать? Поставь телефон на вибрацию. Я пришлю член-текст». [/i]

Мой смех прозвучал слишком громко в моей тихой комнате, и я поняла, что это первый раз за очень долгое время.

«Доброй ночи, Эдвард».

«Да. Она действительно добрая».

«Поговорим завтра?»

«Непременно».

Мой телефон замолчал на пару минут, а потом опять пришло смс.

«Это нормально, что я так поцеловал тебя этим вечером? Знаю, я сказал, что отступлю, но... Я не знаю. Так трудно рядом с тобой. Я никогда не смогу насытиться».

Я точно знала, как он себя чувствовал, несмотря на мой огромный список опасений по поводу того, чтобы снова что-то с ним начать.

«Не сердись на себя за поцелуй. Мне просто жаль, что я не встретила эту версию тебя в театральной школе. Спасло бы нас обоих от больших страданий».

Я барабанила пальцами по матрасу, пока ждала ответа.

«Это нелепо. Чтобы стать этим парнем, я должен был быть тем парнем и пройти через все, что у нас было. Извлечь из этого уроки. Понять, что я не могу жить без тебя. Это не значит, что я не вернул бы все обратно, если бы мог, но все, что я могу сейчас сделать, это пытаться и заботиться о тебе. Очень надеясь, что ты мне позволишь».

«Я понимаю это. Просто на это потребуется время, знаешь?»

«Мне так жаль, что я причинил тебе боль».

«Я знаю. Мне тоже».

Я закрыла глаза и представила себе его лицо. Боже, как я люблю его лицо.

«Тебе лучше идти спать. Мы оба знаем, какой ты становишься раздражительной, если не высыпаешься».

«Ха! Смотрите, кто заговорил. Ты злобно убил будильник, который разбудил тебя в три часа утра».

«Есть смягчающие обстоятельства. Этот будильник был мудаком. Он сам нарвался».

«Да, верно. Иди спать».

«Я пойду, если пойдешь ты. Спокойной ночи, Белла».

Я уже собралась положить телефон, как пришло еще одно сообщение.

«На самом деле я хочу сказать, что люблю тебя, но не сделаю этого. Ни за что. Не буду этого делать. Я пытаюсь расслабиться, вот так, да. И это я такой, не сказав, что люблю тебя. Насколько твердым я зажигаю для отступления, да? ( Пожалуйста, не потребуй запретительного судебного приказа)».

Он подписался улыбающимся смайликом, и я фыркнула от смеха. После ожидания, чтобы убедиться, что мы действительно закончили на этот раз, я вздохнула и забралась в мою постель, обняв подушку. Затем посмотрела на журналы, лежащие на моей тумбочке.

Я знала, что они, вероятно, принесут больше вопросов, чем ответов, но думаю, что внутри этих страниц я могла бы найти своего рода исцеление. Мужчина, который написал их, является кем-то, кого я должна простить, но, по крайней мере, сегодня вечером я собираюсь сконцентрироваться на мерцании в моей крови, вызванной тем мужчиной, с которым я ужинала. Тем, который разбивался в лепешку, чтобы показать мне, насколько он изменился. Тем, который не мог держать свои руки подальше от меня и не мог прекратить говорить мне, что любит меня.

Потому что независимо от того, что произошло в прошлом, этот новый и улучшенный Эдвард чертовски захватывающий.

Мне хочется большего.

...

...