ГЛАВА 33

Семнадцатое августа, воскресенье, - 15:11 – Эдвард POV – Два месяца спустя

Последние месяца лета были потрясающими. И тот факт, что я делил их с Беллой – моей единственной и настоящей любовью, моей женой – делал их еще лучше. Мы решили немного повременить с нашим общим домом, так как в этом был смысл – мы все равно скоро уезжали в колледж, но…

Из-за отсутствия нашего личного гнездышка либо Белла проводила ночи в доме моих родителей, либо я был с ней и ее отцом. Мы были каждый миг вместе: и днем, и ночью. Правда, когда в темное время суток, Чарли был дома, мы просто спали: у него было строгое правило «никакого секса в моем доме». Однако же, когда мы были в доме моих родителей на третьем этаже…

Я усмехнулся и положил другую стопку аккуратно сложенных джинс в дорожную сумку, после чего вернулся к комоду.

Моя жизнь была идеальной. Мне восемнадцать, и я уже женат на самой прекрасной девушке во всем мире; мы готовились к тому, чтобы уехать в колледж уже через три дня; мы готовились к тому, чтобы начать нашу жизнь вместе в реальном мире.

Недавно я летал в Нью-Хэмпшир, чтобы оценить территорию Дармута и записать нас с Беллой в классы. Большинство наших занятий совпадали, но так как у нас были разные специальности, некоторые уроки были разными. Так же я проверил наши апартаменты и нашел маленький, всего лишь в одну спальную комнату домик, который, я знал, Белла полюбит. Он был рядом с маленьким парком и озером. Это было милое место, и я поговорил с человеком о том, чтобы затемнить окна. Вход, фактически, был внутри, так что это было полностью безопасным для моей Беллы.

Я улыбнулся и отошел назад к кровати, радостно вздыхая. Я уже почти закончил собираться и был готов, чтобы покинуть место, именуемое домом так долго; был готов к тому, чтобы оставить родителей, но… начать жизнь с Беллой.

Правда, это слегка пугало. Я не проживал ни один день, чтобы не видеть моих младших брата и сестру или без того, что не слышал ободряющих слов мамы. Оставить это все позади… но я знал, что справлюсь. Я должен был быть сильным ради Беллы.

Я полез в верхний ящик комода, намереваясь вытащить стопку боксеров, которые лежали там. Я нахмурилась, почувствовав пальцами холодный пластик, который, я не мог вспомнить как, оказался там.

- Что за?.. – прошептал я, сжимая губы в недоумении, и вытащил эту вещь из комода. Однако когда я увидел, что это, улыбка расползлась по моему лицу.

Мой детский альбом.

Моя мать, которая верила, что не сможет больше иметь детей, фиксировала каждый момент своей беременности и моего детства. Я знал, что в этом альбоме были фотографии с самого моего рождения и до того момента, когда мне было почти тринадцать. К слову, у нее есть такие же альбомы про Эмметта и Элис, правда, не настолько детальные. Когда она оформляла мой, то действительно верила в то, что я буду единственным ребенком, которого она сможет иметь. А потом пришли еще два…

Я снова улыбнулся и пробежался пальцами по главной фотографии. На меня смотрел красный, кричащий новорожденный малыш, его крошечные кулачки были сжаты, а ножки откинуты, словно он собирался кого-то ударить. Я улыбнулся и открыл альбом.

Мои первые шаги…

Надпись была сделана прекрасным почерком, который принадлежал моей матери. И пятна, покрывающие надпись, были вызваны счастливыми слезами.

Пока я просматривал каждую картинку и вспоминал все это, я вспомнил про альбом, который лежал на дне моей сумки; альбом, который Белла сделала для меня. Ее альбом. Он содержал в себе историю девушки, которая была моим всем.

Я улыбнулся, понимая, что именно хотел сделать с тем, что сейчас находилось в моих руках.

Я хотел поделиться своим детством с женщиной, которая дала мне все.

- Эдва-а-а-ард!

Пронзительный крик ворвался в мои мысли и разбил сердце на кусочки. Я распахнул глаза, не в силах дышать; я мог чувствовать, как медленно разрываюсь изнутри, пока ее голос звучал в моей голове снова и снова.

Я бросил альбом и ринулся вперед. Миллион ужасных идей проскочили в моей голове за то время, что я бежал.

Белла, пожалуйста…

- Эдвард! ЭДВАРД!

Когда я влетел в гостиную, я не ожидал увидеть того, что видел: Белла стояла перед диваном с телефоном в руках, ее глаза были широко распахнуты, и пальцы тряслись. Я поднял бровь, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, когда Белла, запнувшись, приземлилась в мои объятия, широко улыбаясь. Я наклонился вперед и посмотрел в ее глаза. Ужасающий, всепоглощающий ужас медленно исчезал.

- Что не так, любимая? – быстро спросил я, пробегаясь пальцами по ее лицу, отчаянно нуждаясь в том, чтобы чувствовать ее. Чтобы удостовериться, что она была реальной, не просто прекрасной иллюзией.

И затем я резко нахмурился, вспоминая прошлый раз, когда Белла стояла так же:

- Это снова звонила она?

Белла, однако же, не придала моим словам никакого значения.

- Эдвард, только что звонил Джейк. Анжела рожает!

Мои глаза распахнулись, и все предыдущие заботы были забыты; сердце вновь начало быстро стучать в груди. Белла смотрела на меня с широкой улыбкой и перепрыгивала с одной ноги на другую.

- Эдвард! Эдвард! Как сильно ты меня любишь?

Я пожал плечами: - Больше чем кто-либо любит кого-либо.

Ее улыбка стала шире.

- Тогда, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, отвези меня в больницу к Анжеле!

- Конечно, милая.

Я рассмеялся, подхватывая своего ангела на руки. Она вскрикнула, когда я бегом отнес ее в комнату. Посадив ее, я тут же надел на нее солнцезащитный костюм и, закончив, снова поднял Беллу на руки, и мы спустились в гараж.

Пристегнув ее ремнем безопасности, я прижался к ней в поцелуе и улыбнулся.

- Когда-нибудь… это будем мы принимать новую жизнь в этот мир.

Она задрожала и широко улыбнулась, когда представила это.
- Поспеши, Эдвард! – подгоняла Белла, наконец избавившись от своих мыслей, подпрыгивая на кресле. Я улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее лоб.

- Белла, милая, успокойся. Мы будем там во время.

Она слегка успокоилась, но все-таки надула губы. Я заметил, что она так же качала ногами взад и вперед и играла с кончиками своих волос.

- Я буду крестной, - сказала она голосом полным любви. – У малышки! Это потрясающе. Ох, Эдвард, я не могу дождаться, чтобы увидеть ее!

Я просто послал ей улыбку. Она была так прекрасна, когда была чем-то взволнованна; клянусь, она будет потрясающей крестной, и, вероятно, Сара Изабелль будет самой испорченной девочкой в мире. Конечно же, кроме наших собственных детишек. Потому что, когда это случится, не только Белла будет баловать их; всегда есть я.

И я знал, что ни один другой ребенок в мире не будет получать столько любви, как наш.

21:23 – Белла POV

Потрясающий вопль Сары Изабелль Блэк разнесся по комнате, и внутри меня забурлили эмоции, которыми, честно говоря, я была поражена. Я не верила, что можно быть такой счастливой! Но когда Анжела поместила эту малютку в мои руки, я начала плакать от счастья. А Сара, между прочим, не была моей дочкой! Было просто невозможно представить ту любовь, которая переполнит меня в тот день, когда в моих руках будет мой ребенок.

- Она такая крошечная, - восхищенно пробормотала я, и Эдвард запечатлел поцелуй на моем лбу. Джейкоб, судя по его ответу, был невероятно счастлив:

- Да. И она так красива. Моя малышка…

Он лежал на кровати, обнимая истощенную Анж, пока они оба наблюдали за мной, удерживающую их крошку. Мы с Эдвардом сидели на огромном стуле прямо перед ними.

- Она и правда очень милая, - заметил Эдвард, и я почувствовала его руки рядом с моими, когда он прикоснулся к лицу Сары. Мне так отчаянно хотелось увидеть ее! Но и чувства теплоты в моих руках было достаточно. Я знала даже без зрения, что она была невероятной. Я знала, что ее кожа все еще была красной, а глазки смотрели с любопытством на все вокруг. Я чувствовала ее тонкие волосики и маленькие пальчики, держащие мой большой палец, и чувствовала эмоции внутри себя, которые была не в силах понять.

Эдвард наклонился ко мне и почти бесшумно начал шептать:

- Ее глаза темные… темно-коричневые. Не как у Анжелы. Как у Джейка. Ее волосы темные, а губы нежно-розовые и мягкие.

Это было потрясающе: как это мужчина – мой муж – всегда угадывал то, что я желала. Как он знал всегда то, что я отчаянно хотела услышать?

Эдвард тихо рассмеялся, и я задрожала из-за его теплого дыхания на моей коже: - Она одета в то, что мы подарили ей.

Я хихикнула. Комбинезончик для новорожденных был ярко-розового цвета с яркими буквами «любите меня, пожалуйста?» посередине. И не было ни одного шанса, что надпись может быть не правдой! Я уже знала, что любила эту девчушку очень сильно.

- Я хочу, - решила я, повернувшись к Эдварду. Он усмехнулся и снова чмокнул меня в лоб: - Я действительно хочу ребенка. После колледжа, разумеется.

Но в этот рассмеялся не Эдвард, а Джейкоб:

- Это будет весело! Бедный Эдвард. Ему придется менять подгузники все время. Ну, ведь ты не видишь.

Эдвард хмыкнул, но с моих губ слетел всхлип. Слова Джейка лишь подтвердили правду, которую я не могла четко осознавать до этого. Его слова, всего лишь сказанные в шутку, заставили меня плакать. И уже совсем скоро я рыдала, пока Эдвард обнимал меня, аккуратно придерживая Сару.

- Белла! Белла? Что не так? Успокойся, тшш… Ты же знаешь – я не против менять подгузники. Ты не должна плакать из-за этого, - отчаянно шептал он, и, будь это так (что я плакала из-за этого), это было бы смешно. Но, черт побери, я плакала из-за того, что никогда не смогу позаботиться о своем малыше. Я не могла видеть. Я не смогу поменять ребенку одежду или покормиться его. Я не смогу искупать его из-за страха, что могу случайно утопить его, не увидев, что головка оказалась под водой. Какой матерью я буду? Эдвард быстро забрал малышку и передал ее законному отцу, после чего обнял меня, защищая. Он прижал меня ближе, начав шептать на ушко слова, чтобы успокоить меня: - Я не буду любить тебя меньше из-за того, что ты не сможешь сменить подгузник. Тихо, Белла…

Я пыталась остановить слезы, но не могла, несмотря на то, как сильно я хотела этого. Я слышала обеспокоенные голоса Анжелы и Джейка и тихий ответ Эдварда, но сама не могла ответить. Я едва ли заметила тот момент, когда Эдвард поднял меня и вынес в холл. Я не поняла почему, пока не услышала громкий плач Сары.

- Простите, что я р… разбудила С… Сару, - запинаясь, пробормотала я, но Эдвард не ответил. Он просто продолжал обнимать меня, пока рыдания не прекратились. Слезы все еще медленно текли по щекам, и каждый раз я нервно вздыхала, но истерики не было.

- Белла? – настороженно спросил Эдвард. – Это же не из-за слов Джейка, верно?

Я покачала головой, пытаясь сдержать новую волну рыданий.

- Я хочу быть мамой, - прошептала я, опустив взгляд вниз. Несмотря на слепоту, мне было стыдно за эту вспышку: - Но… но я не верю, что смогу.

Я почувствовала, как Эдвард замер подо мной. Никто из нас не говорил. Однако нежный голос Эдвард прорезал эту тишину:

- Я здесь для тебя, Белла, - сказал он, и его голос звучал с надеждой. Он думал, что я не хочу иметь детей? Нет, я знала это… Но… возможно ли это? Если я не могу видеть? – Я буду с тобой каждый твой шаг. Я не против делать те вещи, которые ты не можешь. Меня не волнует, Белла. Я буду это делать потому, что люблю тебя и тех детишек, которые, возможно, в будущем будут у нас.

Я прикусила губу, сдерживая слезы внутри.

- Эдвард… я не могу. Я беспомощна. Что если, когда наш малыш научится ходить, он выбежит на солнце? А я не увижу этого и не последую за ним? Да и если бы могла видеть… солнце убило бы меня. Что если он выбежит на улицу? Или он утонет в ванной, когда я буду купать его? Что если я причиню ему боль? Или он сам сделает это, а я не смогу устранить кровотечение? Если ты не будешь дома… если ты не будешь со мной каждую секунду, как я смогу?

Эдвард молчал. Я знала, что он понял мои переживания и просто не имел понятия, что сказать. Слезы снова покатились по щекам.

- Я… я хочу детей. К… когда я держала Сару, я п… поняла это. Но?..

- Белла, у слепых людей всегда были дети, - прошептал он, и надежда, сквозившая в его голосе ранее, ушла. Сейчас осталась лишь грусть.

- Но я не просто слепа, - так же тихо ответила я, и боль явно слышалась в моем голосе.

- Белла…

Я положила голову ему на плечо, и мы оба замолчали. Мы просто оплакивали понимание того, что у нашего малыша нет будущего… Хотя бы до тех пор… Но я прервала себя, не позволив надеяться. Я не могла. Это же было невозможно, да?

Эдвард, казалось, подумал о том же самом, потому что, когда он заговорил, его слова отражали мои мысли, которые я отчаянно пыталась выкинуть из головы.

- Тринадцать лет, Белла, - прошептал он, и я знал, про что именно он говорил, даже не уточняя. – Прошло тринадцать лет с тех пор, как доктора сказали, что это невозможно. В науке наступил прогресс, – огромный прогресс! – и в медицине в том числе. Может…

Он замолчал, но семя надежды начало развиваться, пока полностью не сформировалось во мне. Мое сердце быстро билось, пока слова слетали с губ.

- Я хочу видеть, - прошептала я так тихо, что не была уверена, услышал ли меня Эдвард. Но почувствовав его возбуждение, поняла, что да. – Я хочу увидеть тебя, Эдвард. Я хочу иметь детей и хочу видеть их. Мне хочется увидеть их первые шаги и первые улыбки! Ты не представляешь, насколько велико это желание. Это никогда не беспокоило меня. И потом… ты вошел в мою жизнь, и больше всего на свете я захотела увидеть тебя! Хотя бы однажды. Я была бы счастлива, если бы смогла увидеть тебя хоть на пару секунд. Я… - я запнулась, дрожа, вдыхая воздух, и смахнула слезы. – Я хочу иметь семью и видеть, как растут мои дети. Мне не хочется пропустить этот момент… Но мне страшно, что я могу пропустить все.

Тишина повисла в воздухе, и ее нарушали лишь мои тихие всхлипы и дыхание Эдварда. Наконец, когда он заговорил, его слова были сильными, а руки сжимались вокруг меня сильнее с каждым сказанным им словом.

- Я поговорю с отцом, Белла – он должен знать кого-то. Я уверен, что можно сделать что-то, чтобы ты могла видеть. Но… Белла? Пожалуйста, знай это: несмотря ни на что… даже, если мы не сможем иметь детишек, и если мы… ты не сможешь видеть… то, пойми, я не буду любить тебя меньше. Никогда! Мне плевать, можешь ли ты видеть мое лицо или не можешь пройтись по улице одна; мне не важно это, и ничто не заставит меня любить тебя меньше. Пойми это. Все, что я могу – любить тебя лишь сильнее.

К концу его речи, я вновь рыдала. Но лишь из-за счастья, никакой горечи не было. Я улыбнулась, прижимаясь ближе к мужу, к тому, кого я бесконечно обожала.

- Спасибо, Эдвард.

Он улыбнулся, нежно целуя меня в щеку.

- Я люблю тебя, - было его ответом, и новая порция слез скопилась в глазах.

- Прости, - пробормотала я, смахивая их. – Я эмоционально неустойчива. Извини. Мы м… можем увидеть С… Сару снова?

Эдвард тихонько рассмеялась, но поднял меня.

- Конечно, любимая.

Мы двинулись. Ладно, Эдвард двинулся. Меня же просто медленно несли через холл. Прежде, чем войти в комнату, где нас ожидали ребята, Эдвард наклонился и прижался к моим губам в поцелуе.

- Скоро? – спросила я, и он понял, что я спрашивала насчет доктора для глаз.

- Завтра, если это то, чего ты желаешь. Хоть сегодня! Для тебя – все, что угодно! – я почувствовала улыбку в его голосе.

Он вновь поцеловал меня, и мы двинулись вперед. Я услышала шепот Джейка, судя по всему, обращенный к Анжеле, и тихий плач Сары. Улыбнувшись, я прижалась к Эдварду.

- Можно я снова подержу ее? – спросила я, и Джейкоб еле слышно рассмеялась, подходя ко мне, чтобы дать Сару. Я улыбалась как ненормальная, проводя пальчиками по ее щечке. Она была такой крошечной! Ей было всего три недели… и она была такой малышкой!

Я улыбнулась своим мыслям, откидываясь на грудь Эдварда, мечтая о том, чтобы держать вот так вот наших с ним малышей. Мечтая о том, что вообще смогу увидеть их. И только в этот момента я осознала, насколько хотела семью.

Семью с Эдвардом.

Я, в принципе, никогда не думала о возможности видеть – я всегда боялась этого. Знаю, что слова Эдварда про то, что прошло уже столько лет, были актуальными. Вероятно, все изменилось. Я знала, что будет больно, если я услышу что-то отрицательное; но я понимала, что будет гораздо больнее, если не пытаться, не бороться за это. Потому что в этом случае мы никогда не сможем иметь семью, которую так оба хотели, и будем жить в постоянно неведении.

Скоро – это были его слова, и я улыбнулась, вспомнив их.

Это безумно пугало, но как только маленькие пальчики Сары Изабелль плотнее обхватили мою ладонь, я знала, что это все будет стоить того.

И, к счастью, я знала, что Эдвард пройдет все это со мной. И он будет со мной, если доктор скажет, что это все еще невозможно. Или он будет со мной, когда все получится. И тогда его лицо будет первой вещью, которую я увижу.

А это… окупит все горечи.

ГЛАВА 34

Восемнадцатое августа, понедельник – 6:30 – Эдвард POV

Я зевнул, протягивая руку, чтобы отключить будильник. Однако, замер, когда почувствовал, как Белла застонала рядом со мной – неужели разбудил? Надеюсь, что нет. Для ее подъема была слишком рано, особенно если брать во внимания то время, когда мы легли спать. Несмотря на то, что мы пришли домой к одиннадцати, долгое время после этого еще не могли уснуть – Белла была невероятно взволнованна по поводу своего зрения.

Взволнована, но испугана.

Я провел много времени, успокаивая ее, шепча слова любви, который были несомненной правдой. Я бы действительно не смог никогда ее любить меньше; и если бы с ее зрением ничего не решилось, то это было глупейшей причиной, по которой я мог испытывать к ней менее глубокие чувства. Для меня серьезно ничего не имело значения, кроме как счастья Беллы. Потому что ее счастье – мое счастье.
Я снова зевнул, медленно выбираясь из кровати. Белла что-то пробормотала, и я замер, тревожно пытаясь понять, просыпалась ли она. К счастью, нет.

Поцеловав ее, я улыбнулся и вышел из комнаты.

Во всем доме стояла гробовая тишина; братец с сестрой все еще спали, как, думаю, и мама, а отец, вероятно, уже проснулся, но был в душе, поэтому я тихо спустился на кухню.

Быстро включив кофеварку и тостер, я засунул в него два кусочка хлеба, нажал кнопку и налил себе стакан молока. Подавив очередной зевок, я буквально проглотил ледяную жидкость, после чего повернулся к плите. Я знал, что Элис и Эмметт вскоре проснутся, а сегодня был их первое утро нового учебного года. Мне хотелось им сделать приятный завтрак. И, если уж говорить честно, мне хотелось провести с ними просто как можно больше времени перед отъездом в колледж. Просто, чтобы запомнить настолько ясно, насколько это было возможно. Понятное дело, что мы с Беллой собирались навещать родных так часто, как могли бы, но это все равно другое.

Я грустно улыбнулся, подхватив выпрыгнувший из тостера хлеб. Жуя его, я начал смешивать ингредиенты для блинчиков, не забывая о том, что шоколадную начинку любила Элис, а черничную – Эмметт.

- Эдвард?

Я слегка дернулся, и масса разлетелось по всей плите. Однако когда я повернулся, отец улыбался, смотря на меня. Он вытирал свои волосы полотенцем, и я, хмыкнув, повернулся обратно.

- Привет, пап, - сказал я, и я почувствовал, как зажглись его глаза, когда он увидел блинчики.

- Доброе утро, сын. Блины? Ням.

Я усмехнулся и вынул несколько тарелок из кухонного шкафчика. Разлив кофе в две чашки, одну я протянул отцу, и он взял контроль за блинчиками на себя. Я же положил в тостер еще несколько кусков хлеба и налил в стаканы апельсиновый сок.

- Вы вчера пришли домой довольно поздно. Как так Джейк и Анжела?

Я улыбнулся, слегка пожав плечами:

- Анжела была слегка уставшей, а Джейк просто светился счастьем. Он действительно любит свою маленькую девочку.

Отец расплылся в улыбке, как и я:

- Сара Изабелль, да? Она была в отделе интенсивной терапии для новорожденных, когда я делал обход. Милейшее дитя.

- Да. Она прелестна. И Джейкоб с Анжелой сделали меня крестным. – Похвастался я.

- Мои поздравления.

Дальше мы продолжили работать в тишине. Вскоре на столе образовалась огромная тарелка золотистых блинчиков и стопка тостов. Все это окружали три вида джема и графин апельсинового сока, а вокруг тарелок были бережно положены вилки и ложки.
- Надо пойти разбудить Эмметта и Эл, - вдруг заметил отец, кинув беглый взгляд на часы. Было почти семь утра, а автобус приходил в восемь. Я кивнул, вздыхая. Да, он прав, но…

- Можно мы сначала поговорим с тобой кое о чем?

Отец повернулся ко мне, и когда он увидел серьезное выражение моего лица, то кивнул, вмиг становясь серьезным: - Конечно, Эдвард. Что случилось?

Мы сели за стол, и я нервно запустил руку в волосы. Я знал, что обязан спросить его – ради Беллы – но… мне было страшно. Что если папа скажет, что это абсолютно невозможно? И все мои слова… они убьют надежду Беллы; я только раню ее.

- Белла хочет поговорить с кем-то по поводу зрения, - наконец промямлил я тихим, но твердым голосов. – Она хочет знать, есть ли какие-то шансы. С тех пор, как доктора… ну, поставили диагноз, прошло слишком много времени. Мы подумали, что…

Я замолчал, чувствуя, что нет нужды продолжать: в глазах отца явно читалось понимание всей ситуации.

- Она хочет снова видеть, - сказал он, и это было не вопросом. Это было утверждением. Я кивнул, и на его лице появилась улыбка: - Ну, что ж, вы правы, по крайней мере, по поводу одной вещи – действительно прошло много лет, и познания в медицине продвинулись намного вперед. Но… человеческий глаз – ограниченная область. Несмотря на наличие процедур и операций, я сомневаюсь, что она хоть когда-нибудь сможет восстановить свое зрение в полной мере. Возможно, часть – да, но не все…

- Но этого будет достаточно! – горячо заявил я. – Ты… ты все-таки знаешь кого-нибудь, с кем можно обсудить это? Перед тем, как мы уедем? Знаю, это очень короткий срок, но если ты занимаешь такую высокую должность, то, может?..
- Я могу потревожить пару человек, - рассеянно покачал головой отец. – И сделать так, чтобы вас принял доктор Росс… к завтрашнему дню? Мне надо будет позвонить и обсудить это с ним, но, думаю, что это возможно.

Я улыбнулся, но в этой улыбке больше было страха, нежели радости.

- Спасибо, па, - прошептал я, и, пусть я сказал всего два слова, казалось, они дали Карлайлу чуть ли не все. Он улыбнулся и морщины, едва заметные, стали явственно читаться на его лице, но улыбка… она была такой, какой я не видел очень давно.

- Не за что, сын. А сейчас, иди и буди Беллу. Я же пойду к детям и твоей матери.

Я кивнул и, прежде чем пойти наверх, выключил плиту. Открыв дверь в комнату, которую мы сейчас делили вместе с моей любимой, я умилился открывшейся мне картине: Белла выглядела словно ангел, окруженная белоснежно-белыми простынями; ее волосы, все еще короткие, мило топорщились вокруг ее головы, спутавшись, а губы были слегка приоткрыты. Она выглядела такой спокойной, пока лежала, свернувшись около моей подушки. На ее губах была улыбка, и я почувствовала, как теплеет в груди.

- Белла, - тихо позвал я, подходя к кровати; притянув ее к себе в объятия, я лег. Это, казалось, разбудило ее, и она распахнула свои потрясающие глаза.

Подарив ей нежный поцелуй и заметив, что она вздохнула от счастья, я прошептал: - Люблю тебя, - после чего она уткнулась мне в плечо.

- Доброе утро, Эдвард, - промурлыкала Белла, и я подарил ей еще один поцелуй и сел на кровати.

- Завтрак готов, моя принцесса, - усмехнувшись, объявил я, и не удержавшись от соблазна, начал покрывать ее шею поцелуями, и, взяв ее ладошку, поцеловал кольцо. Она сонно улыбнулась и, нехотя, полусела в кровати. Ночнушка, в которой она была, собралась в складки, и я в очередной раз понял, какое чудо досталось мне в жены.

- Мммм… завтрак, - пробурчала она, и я рассмеялся.

- Не забудь принять таблетку, - прошептал я, напоминая, что делал, впрочем, всегда. Я знал, что еще ни один из нас не был готов к детям, а, принимая во внимания, все, что сказал отец… В любом случае, нам важно было оставаться защищенными.

На ее лице медленно появилась улыбка, и она, без сомнений, поняла причину, по которой я говорил каждое утро эти слова. Желая увидеть ее улыбку еще раз, я поцеловал ее, шепча слова любви.

Наконец, мы вылезли из кровати, и я прошел в ванную, пытаясь сделать что-то с волосами, пока Белла одевалась. Вскоре мы шли вниз, держась за руки. Мы вошли на кухню, и я хихикнул, понимая, что отцу удалось разбудить Эл, Эмметта и маму за меньшее время, чем мне одну Беллу.

Когда мы сели за стол, все еще сонная Элис переползла к Белле на колени, зевнула и отправила в рот блинчик с шоколадом.

- Я хочу спа-а-а-ать, - пожаловалась она, и моя любимая чмокнула ее в лоб, что, казалось, порадовала сестренку. – Я не хочу идти в школу. Я ненавижу школу.

- Джаспер будет там, - напомнил я, и пусть они были в разных классах и не имели совместных уроков, в свое свободное время они были бы друг с другом. И, как я и думаю, это факт значительно украсил день Элис.

- Джаззи! – воскликнула она, начав торопливо жевать блинчик. Я рассмеялся, повернувшись к Белле.

- Черничный или шоколадный?

- Первое, - скромно сказала она, пока я клал на ее тарелку еду, щедро поливая все сиропом.

Некоторое время мы кушали в тишине, но вскоре приехал автобус Элис и Эмметта. Мама упорхнула из кухни, что-то пробормотав про то, что сегодня отличный день, чтобы провести его в саду, а отец ушел на работу. Мы же с Беллой продолжили молча сидеть даже после того, как тарелки были убраны со стола. Однако когда мы все-таки перешли в гостиную, я сел на диван, а Белла – мне на колени, я наконец-то прошептал:

- Отец сказал, что поговорит с доктором Россом сегодня. И он добавил, что, возможно, встреча состоится уже завтра. Как тебе такой расклад дел, милая?

Белла напряглась: - Так скоро?

- Я думал, это то, чего ты хочешь, - моя улыбка превратилась в обеспокоенную гримасу. Я сделал что-то не так? Неужели она хотела подождать? Но Белла нежно поцеловала меня, поудобнее устраивать.

- Нет, нет, все в порядке. Чем скорее, тем лучше… Мне хочется уже понять, реально ли это, и стоит ли надеяться, - успокоила она меня, улыбаясь той улыбкой, которую я так любил. – И если это возможно, мы… можем начать делать поиски или что-то еще… Поэтому, чем быстрее мы выясним все, тем лучше я буду чувствовать себя.

- Люблю тебя, - прошептал я, улыбаясь и обвивая свои руки вокруг ее талии, и она вернула эти слова назад. Возможно, она не заметила этого, но я – да. В последние двенадцать часов лишь я шептал слова любви, а она – молчала. Я не расстраивался: знал, что тут не о чем беспокоиться, она все так же любила меня, но… слышать эти слова… это было потрясающе.

- Я люблю тебя, - выдохнула она, и я прижался к ее губам. Я пытался вложить в этот поцелуй все любовь, но это было абсолютно невозможно: как я говорил ранее, моя любовь была бесконечной.

Двадцатое августа, среда – 7:12 – Белла POV

Оказалось, что доктор Росс нас может принять только тем утром, когда, полагалось, мы должны были уехать в колледж. Я беспокоилась, что мы не успеем встретиться с доктором и при том успеть на наш рейс, но Эдвард взбодрил меня, сказав, что все будет в порядке. Но, чтобы сэкономить время, мы уже собрались и сказали всем «до свидания».

Сидя здесь, в комнате ожидания, я чувствовала, как паника начинает захватывать меня. Несмотря на то, что я старалась концентрироваться на том прекрасном мужчине, в чьих руках находилась, мне это вряд ли удавалось.

- Изабелла Каллен? – наконец раздался приятный голос, и я подпрыгнула, неосознанно улыбаясь, когда услышала свое новое имя. Даже спустя два месяца, я все еще радовалась как дитя. Но, тут же вспомнив про причину, по которой была здесь, я почувствовала, как улыбка исчезает; закусив губу, чтобы сдержать страх, я встала и поняла, что все мое тело тряслось, а страх явственно читался на лице.

- Тшш, Белла, - прошептал Эдвард, задевая мочку уха своими губами, - все будет хорошо. Несмотря ни на что, помнишь?

Я буду любить тебя, несмотря ни на что.

Я постаралась улыбнуться, но страх глубоко засел внутри меня.

- Помню, - согласилась я, и мы, держась за руки, пошли через холл. Медсестра привела нас в кабинет врача и, сказав, что доктор Росс придет через минутку, ушла.

- Нервничаешь? – пробормотал Эдвард, и его дыхание послало дрожь по моему телу. Я кивнула, и он, вздохнув, пересадил меня к себе на колени; после чего прижался лбом к моему плечу.

- Не смотря ни на что, - напомнил он еще раз перед тем, как распахнулась дверь. Я дернулась, испугавшись, и начала осматриваться, пусть ничего не могла видеть. Услышав тихий смех, я мгновенно успокоилась – у всех докторов такие чудесные голоса?
- Я доктор Росс, - представился мужчина, пожимая протянутую Эдвардом руку, пока я вжималась в грудь своего мужа. – Эдвард и Изабелла Каллены, верно?

Эдвард кивнул:

- Только ей нравится, когда ее зовут Беллой.

- О, хорошо, запомню. Если я правильно понял, то у вас мало времени этим утром, да?
Я слегка расслабилась, пока доктор выдвигал стул; он сел напротив нас, шурша своими бумагами, и я слушала этот звук как завороженная. Он просматривал мои документы? Уверена, там были и заметки моего старого доктора; те заметки, которые гласили о невозможности видеть. Он сейчас скажет нам, что бессилен? Я чувствовала, как сердце болезненно бьется из-за этой идеи.

Но вскоре доктор Росс заговорил, и его голос все еще звучал радостно: - Итак, Белла, сколько тебе было лет, когда это случилось?

- Пять, - скромно ответила я, и мой голос был так тих, что я задумалась о том, что он не услышал меня.

- А, хорошо. Это случилось в то же время, что и ПК, да?

Я кивнула, не доверяя своего голосу. Но потом поняла, что нормальной встречи не выйдет, если я продолжу молчать, поэтому, отогнав слезы, заговорила: - Я была на улице… долго. Но я сидела в тени, пытаясь держаться от света настолько далеко, насколько это было возможно. Даже будучи ребенком, я понимала, что солнце – это плохо. Мой отец все-таки нашел меня, – так как я убежала от него, – но было слишком поздно. Я заболела, а потом случилось то, что случилось… Постепенно мой мир погружался в темноту. Хотя, чего уж там… не постепенно – это все случилось быстро. Но я верила, что зрение вернется. Как видно, зря…

Я почувствовала, как позади меня напрягся Эдвард, но я была безумно благодарна за его молчаливую поддержку. Повернув к нему свою голову, я улыбнулась и поцеловала его. Но, как всегда покраснела, пряча голову у него на груди. Он и доктор Росс рассмеялись, после чего врач заговорил снова:

- Не могу утверждать что-либо, не сделав парочку тестов, но вполне возможно, что повреждение твоих глаз – проблема поверхностная. Не скажу, конечно, что это не серьезно, - добавил он, и мое сердце забилось сильнее. – Просто, думаю, вся проблема находится на верхнем слое глазного яблока. Твое тело – твой личный доктор, и пока мы не можем вылечить сами себя, мы, все-таки, защищаем себя. Существует все больше доказательств тому, что лютеин функционирует как антиоксидант для защиты клеток и откладывается в областях тела, которые наиболее подвержены риску. В это число входит макула – часть глаза, которое обеспечивает точечное зрение. Лютеин помогает предотвратить воздействие вредного синего света на чувствительную ткань задней сетчатки.
Доктор Росс запнулся и сделал глубокий вздох. Я слышала, как он все еще шуршит документами, и закусила губу, пытаясь сдерживать панику внутри себя. Он продолжил, и все-таки его размеренный голос чуточку успокоил меня.

- С тех пор, как у тебя ПК, твои глаза, так же, как и кожа, не имеют естественной защиты. Просто у людей, которые болеют этой болезнью, количество лютеина намного меньше, чем у обычных людей. И, соответственно, твои глаза остаются без защиты от солнца, что, в свою очередь, имеет плохое влияние на сетчатку. Твои глаза поменяли цвет вследствие всего это, верно?

Я кивнула, подмечая, что мои ладони тряслись: - Д… да. Вместо карих… они стали голубыми.

Доктор Росс промычал «хмм» и замолчал на долгий период времени. Я слышала быстрое шуршание бумаг, слышала рваное дыхание Эдварда; повернувшись, я положила ему на щеку ладошку. Его кожа была теплой и, кажется, он задрожал под моим прикосновением. Нервничал ли он так же, как и я? Но это даже звучало глупо… Но в то же время мы казались одним человеком. Его чувства были моими, а мои – его. Мы были соединены той нитью, которая, как я думала раньше, было невозможной. Я улыбнулась и поцеловала щеку мужа, шепча в его ухо:

- Несмотря ни на что…

Внезапно заговорил доктор:

- Мне бы хотелось сделать парочку тестом прямо сейчас. Это нормально?

Я кивнула, вставая на ноги. Чуть не упав, через пару секунд я оказалась в руках Эдварда, и он резко выдохнул.

- Извини, - буркнула я, и он схватил меня за руку, когда мы вышли в холл. Прижавшись к нему, я вздохнула.

- Что-то не так, солнышко? – прошептал Эдвард, и я поспешно покачала головой.

- Нет-нет, я просто… нервничаю. Что, если это… было легко?! Что если все эти года я потеряла просто так, живя в темноте без какой-либо на то причины? Или, наоборот?.. Что если это все безнадежно, а я позволяю себе надеяться просто так? Я хочу видеть, Эдвард. Безумно сильно.

Я знала, что ему было трудно сказать что-то – он просто поцеловал меня. В лоб. Нежно.

- Люблю тебя, - прошептал он, и я улыбнулась.

Мы остановились, и мое сердце вновь начало будто метаться в груди, пока доктор Росс проводил меня через множество мучений в виде тестов: некоторые были физическими, некоторые – совершенно обычными.

Когда мы, к счастью, закончили, то вернулись обратно в кабинет. Прежде, чем доктор вновь появилась рядом с нами, прошло, по меньшей мере, сорок пять минут. Вообще, эти тесты и их результаты занимали несколько недель, но он верил, что нам нужны всего лишь парочка результатов, чтобы утвердиться в своих подозрениях.

- Что ж, Изабелла…

Я даже не обратила внимания на произношение своего полного имени; лишь сжала ладонь Эдварда сильнее, пытаясь найти успокоение.

Не позволяй себе надеяться, не позволяй… мысленно повторяла я. Но в то же время ничего не могла с собой поделать! Раньше я едва ли задумывалась о таком шансе, а сейчас это могло стать реальностью!

Доктор Росс заговорил снова, и мое сердце учащенно билось в груди.

- Ну, мои подозрения оказались верными. Задняя сетчатка оказалась действительно повреждена… Трансплантация… она возможна. Но ты должна отдавать себе отчет в том, что ты идешь на огромный риск. Если что-то пойдет не так, то уже больше никогда в жизни ты не сможешь видеть, никогда больше не сможешь даже попытаться … Вторая сложность: все может не сработать. Новая ткань может просто не прижиться к сетчатке. Ну и… ты должна понимать, что это все – новая «территория» в хирургии. Мы не можем гарантировать тебе полное восстановление зрения. Результаты все еще собираются, но девяносто из ста добровольцев могут видеть уже на тридцать процентов. Это, конечно, все еще слепота, но…

- Но этого достаточно, - срывающимся голосом прошептала я. Я повернулась к Эдварду, но ни одно слово не слетело с моих губ, как он захватил их в страстном, глубоком поцелуе.

Когда он отстранился, я знал, что он был счастлив. Это так слышалось в его голосе! В каждом сказанном им слове.

- Я люблю тебя, Изабелла. Но… ты уверена, что действительно этого хочешь?

Я едва ли задумывалась по этому поводу.

Эдвард… семья с моим Эдвардом.

Я знала, что хотела этого больше всего на свете.

- Да, - прошептала я, и он прижал меня ближе к себе.