ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Ранее в тот же день

Карлайл принял решение и не собирался больше ждать ответов от брата: время не на его стороне, и вчера был плохой день. С момента постановки диагноза он справлялся с болью при помощи таблеток с кодеином, но впервые пришлось прибегнуть к более сильному лекарственному средству на основе морфина, но та оставалась весьма интенсивной. Также он заметил, что кожа желтеет, а это признак того, что здоровье ухудшалось быстрее, чем предсказывалось. Первоначальный прогноз давал три месяца, но теперь возникло подозрение, что врач был слишком оптимистичен.

Карлайл все еще намеревался покончить жизнь самоубийством, когда боль станет слишком сильной, и уже подготовился к этому дню: наркотики, алкоголь и любимая музыка припасены, прощальные сообщения семье, друзьям и коллегам написаны и вместе с завещанием хранились у адвоката. Он навестит жену, поговорит с сыном, включит на «хай-фай» песни Эллы Фицджеральд, выкурит большую толстую сигару с марихуаной, выпьет шампанского, а затем закинет в рот большое количество морфина или другого наркотика, который окажется в наличии, и запьет все это бутылкой любимого бренди. А после будет лежать на диване и ждать белого райского сияния или же пылающих адских углей, в зависимости от того, что ему уготовано.

Но перед этим ему необходимо разобраться с братом. Он догадался, что тот обнаружил что-то знаменательное в странных образцах, привезенных Эдвардом, но это еще не все. Он стал свидетелем того, что Энтони, как бывало и ранее, полностью сосредоточился на проекте в ущерб всему остальному, но сейчас все по-другому: на этот раз его взгляд стал маниакальным. Эдвард сказал, что тот вел себя подобно карикатуре на Сумасшедшего Профессора, и был в этом прав.

Карлайл медленно и осторожно приехал в лабораторию и припарковался на своем обычном месте у берега озера. Печально признал, что придется отказаться от вождения, как только морфин замедлит его реакции, но пока не желал отказываться от независимости. Он вошел в здание, поздоровался с Джейн, а затем направился по длинному коридору к лаборатории Энтони. Постучав несколько раз в дверь, позвал брата по имени и, в конце концов, услышал внутри шаркающие шаги. Взмыли жалюзи, и по другую сторону стекла появилось лицо Энтони, после чего, к своему удивлению, поскольку ожидал какого-либо сопротивления, Карлайл услышал звук отпирающегося замка.

Ученый открыл дверь и поманил за собой брата. Тот вошел и увидел хаос в, как правило, безупречной лаборатории. По всему полу были разбросаны бумаги, на столах лежали справочники и научные журналы, на стульях, полу и в ящиках валялась недоеденные продукты быстрого приготовления. Воздух пах плесенью, как и сам Энтони, так что Карлайл подошел к выходящей на озеро стеклянной двери и распахнул ее.

– Боже милосердный! – сказал он. – Что, черт возьми, здесь произошло?

Энтони отмахнулся, сел на стул у лабораторного стола, опустил голову на руки и испустил долгий вздох.

– Я почти добрался, Карлайл, почти у цели.

– О чем ты говоришь, Энтони? Тебе придется рассказать с самого начала. Не имею понятия, какие исследования ты проводишь.

– Разве? Неужели ты думал, что это подошло к логическому концу, Карлайл? А я-то считал, что у тебя превосходный мозг, – профессор усмехнулся, взял пачку бумаг и швырнул ее через всю лабораторию.

– Очевидно, нет, потому что я в полном неведении, – ответил Карлайл, вытаскивая еще один стул и усаживаясь напротив брата. – Энтони, мы всегда думали по-разному: ты неизменно был далеко впереди со своими идеями, у меня же просто немного больше навыков по воплощению твоих задумок в жизнь. Мы хорошо трудились вместе, как и должны братья, почему сейчас не можем работать сообща? Если ты обнаружил что-то новое и интересное, то мы должны действовать воедино, как семья, не следует отталкивать нас. У Эдварда блестящий молодой мозг, а после нашего ухода и смерти он унаследует все. Для меня это, вероятно, лишь недели, для тебя, ну, если продолжишь в том же духе, то довольно быстро последуешь за мной.

Пока Карлайл говорил, Энтони наблюдал за экраном, на котором до сих пор транслировалось воспроизведение клеток образца кожи, но стало заметно, что скорость размножения теперь существенно замедлилась, скорее всего, наконец-то, стало сказываться отсутствие питания от исходного организма. Ученый догадывался, что как только воспроизведение остановится, кожа начнет разлагаться, как обычно, поэтому время работы с образцом было ограничено.

На высокотехнологичном оборудовании в своей лаборатории он мог исследовать тончайшие различия между чуждой и нормальной человеческой кожей. Различия бесконечно малые, но они существовали, а для ученого столь крохотная разница означала: была ли кожа человеческой или же нет, но, претерпев радикальные изменения, теперь могла классифицироваться как новый подвид.

В поисках подсказки в выполненных ранее разработках Энтони также перерыл интернет и свою личную библиотеку, концентрируясь, в основном, на результатах экспериментов, проведенных другими учеными на встречающихся в природе организмах с чрезвычайно долгим жизненным циклом. Исследования публиковались в научных журналах, и он читал бесчисленные отчеты, выискивая сходство с проводимыми ими опытами. Он презрительно смеялся над их выводами, так как большинство этих анализов было направлено на производство антивозрастной косметики, а не на развитие медицины. Он представил себе, что если добьется успеха в создании препарата, останавливающего процесс старения, то «Макс Фактору» скоро придется нанимать для него профессионального убийцу, и эта мысль рассмешила старика.

Он пристально посмотрел на сидящего рядом брата и заметил, что его кожа стала слегка желтоватой, а белки глаз потускнели. Тот умирал, доказательства налицо, но если бы Энтони смог бы воспользоваться умом брата, пока тот еще функционировал, то, возможно, удалось бы преодолеть последнее препятствие и разработать терапию, которая спасла бы родственнику жизнь. Если для Карлайла оказалось бы слишком поздно, то, по крайней мере, сам он смог бы остановить процесс своего старения и излечить собственные недуги. Он подозревал, что находился на начальном этапе остеоартрита¹, коим страдала и его мать, а мысли о постепенном превращении в инвалида ужасали его.

Во время одного из экспериментов он специально серьезно повредил группу клеток, а после наблюдал в микроскоп за их быстрым исцелением и последующим обычным делением. Из одного только этого опыта ученый пришел к выводу, что мало того, что эти клетки невозможно уничтожить, а посему они практически бессмертны, но у них еще и присутствовали чрезвычайные способности к регенерации, так что человек, кем бы он ни был, вероятно, не страдал ни от каких недугов. Энтони надеялся на исцеление и своего тела, а также на продление жизни, ведь тазобедренные суставы и левое колено причиняли ему сильную боль, особенно по утрам. Когда в последний раз он ехал на «порше», то с большим трудом садился и выходил из него, что само по себе в его глазах выглядело трагедией.

Карлайл предложил помощь, так что Энтони принял решение. Профессор хотел, чтобы все лавры от этого исследования достались ему. Пока он не нашел ответа, но его мозг и не функционировал должным образом. Он ошибался, записывая результаты, вероятно, из-за недостатка сна в сочетании с побочными эффектами от коктейля принимаемых обезболивающих и противовоспалительных препаратов, следовательно, аналитические мыслительные процессы работали не так, как должны. Ему придется уйти и отдохнуть, а затем вернуться и взглянуть на выводы свежим взглядом, надеясь, что ответ буквально выпрыгнет из компьютера ему на колени, но сроки исключительно важны, и ученый избегал проволочек.

Он по-прежнему предполагал, что состязался во времени с другой лабораторией, работающей над тем же самым, поскольку рука не просто же свалилась с неба, откуда-то она взялась, а еще он допускал, что владелец конечности, вероятно, стал жертвой испытания препарата, которое прошло катастрофически неправильно. Для Энтони важно было оказаться первым, чтобы запатентовать антивозрастную терапию, чтобы его лаборатория получила прибыль для финансирования все большего количества исследований. Единственным небольшим утешением для него являлась уверенность, что другая лаборатория не подозревала о появившейся конкуренции.

Он предвидел, что его компания станет мощнее, чем «Apple» или «Microsoft», и сможет привлечь в свою команду выдающихся ученых, финансировать получение степеней лучшими студентами и фактически организовать собственный университет, который стал бы научным эквивалентом Массачусетского технологического института. Возможности бесконечны, пока первенство оставалось за ним.

Он принял, что нужно довериться брату, вспомнив свою работу над геномом человека: Карлайл заложил основу этого исследования, а затем отошел, уйдя в медицинскую школу и оставив его самостоятельно вести исследования, что в конечном итоге привело к получению Нобелевской премии. Карлайл никогда не просил компенсации за свой вклад, возможно, так же было бы и на этот раз. Хотя Энтони по-прежнему не желал включать в работу Эдварда, который был честолюбив и имел впереди всю жизнь и карьеру. Нет, он не хотел участия племянника, но Карлайлу доверял и надеялся, что у того появится ключ, который разблокирует последнюю дверь к озарению.

Карлайл же терпеливо наблюдал за выражением лица родственника, обдумывавшего предложенную помощь, не хотел подталкивать того, зная, насколько упрямым мог быть, поэтому молчал, пока в голове брата словно крутились шестеренки. Энтони встал из-за стола, подошел к кулеру и налил себе стакан воды. Он предложил и Карлайлу, а после отказа в глубокой задумчивости вернулся на стул и через несколько минут раздумий принял решение рассказать брату, что искал, и принять предложение помощи, поэтому развернулся на стуле, чтобы оказаться лицом к лицу с последним.

– Итак, ты хочешь помочь мне, как в старые добрые времена?

– Да, но тебе придется рассказать мне, что ты ищешь.

– Я ищу секрет жизни и смерти, Карлайл. Этот образец содержит ключ, – указал он на экран, демонстрирующий увеличенный в тысячи раз образец кожи. На этом мониторе ты видишь ткань либо иного вида, либо человека, который не умирает. Даже отрезанный от владельца и не снабжаемый кровью, он по-прежнему воспроизводит собственные клетки.

– Ну и что? – все еще непонимающе спросил Карлайл.

– Если я смогу повторить это явление и воспроизвести развитие по образцу генной терапии, то буду в состоянии остановить процесс старения. В случае успеха человек сможет эффективно жить вечно.

Карлайл встал со стула и попятился, словно брат сообщил, что у него инфекционное заболевание.

– Нет, Энтони! – закричал он, испытывая полнейший ужас от намерений родственника. – Это ошибка, ты не можешь сделать этого, подумай о последствиях!

– Уже, Карлайл. Если я запатентую это, моя лаборатория выйдет в финансовую стратосферу. У нас будет много денег на исследования, мы станем мировыми лидерами во всех областях развития. Подумай об этом, Карлайл, о том, что мы могли бы сделать не за одну, а за две, три или четыре человеческих жизни.

– Нет, абсолютно нет. Это совершенно неэтично и противоречит законам природы, – Карлайл не мог поверить, что его брат работал именно над этим, и понимал, что должен убедить его остановиться. Он вернулся и снова устроился на стуле перед последним. – Энтони, мы рождаемся, живем и умираем, чтобы освободить место для следующего поколения. Ты не можешь менять этот фундаментальный принцип жизни. Я не собираюсь участвовать в этом и планирую сделать все, что в моих силах, чтобы остановить тебя от проведения дальнейшего исследования.

– И как ты это сделаешь? – сказал Энтони, встал, пересек помещение и открыл ящик.

– Расскажу Эдварду, чем ты занимаешься. Удостоверюсь, что рука в Сиэтле будет уничтожена и, если это продолжится, отправлю тебя в психиатрическую больницу, пока не придешь в себя. Ты должен сейчас же прекратить свои исследования.

– Я не могу этого сделать, Карлайл, и планирую проводить их, пока не добьюсь успеха. Ты, может, и в состоянии признать, что умираешь, но я – нет. Если есть шанс, что смогу жить вечно, я собираюсь воспользоваться им. Когда моя работа завершится, я проверю на себе и буду первым человеком, подопытным кроликом. Если это убьет меня, так тому и быть. Ты не остановишь меня, слишком многое поставлено на карту.

Карлайл встал, быстро перегнулся через стол и потянул к себе микроскоп, а затем попытался вырвать оттуда образец. Энтони схватил брата за куртку, оттолкнул и приставил под подбородок пистолет.

– Отойди, Карлайл, или я воспользуюсь им, не думай, что не стану, – зашипел он, Карлайл услышал щелчок и понял, что это не пустая угроза.

– Ты безумен, Энтони, совсем сошел с ума. Если убьешь меня, тебя арестуют за убийство.

– Я так не думаю, Карлайл, помнишь, ты же умираешь от рака. Я скажу полиции, что ты пришел в лабораторию, чтобы попрощаться и застрелился передо мной. А теперь садись.

Проиграв, Карлайл упал на стул. Он знал, что в этом раунде потерпел поражение, но его ум безостановочно работал, задаваясь вопросом, как остановить брата, который превратился в сумасшедшего. Вековая мечта преодолеть смерть запала тому в голову и свела с ума, и Карлайл не мог сообразить, что же делать.

Насколько он знал, Эдвард еще не имел понятия о цели, и на данный момент желательно, чтобы все так и оставалось ради его же безопасности. К счастью, он находился на другом конце континента от греха подальше, так что Карлайл понимал: пока не разразилась катастрофа, решать эту ситуацию придется самостоятельно. Но как?

Именно в этот момент зазвонил сотовый телефон. Под пристальным взглядом брата он вытащил его из кармана.

– Это Эдвард, – сказал он. – Будет волноваться, если я не отвечу.

Энтони кивнул в знак согласия.

– Ничего не говори, – велел он и наставил пистолет тому на грудь.

Карлайл ответил на вызов, но, прежде чем у него появился шанс все рассказать, раздался взволнованный голос Эдварда, и отец инстинктивно понял, что сын обо всем догадался.

– Папа, ты должен остановить Энтони, он пытается выяснить, как предотвратить смерть.

– Знаю, сынок, прямо сейчас я сижу в его лаборатории, а твой дядя наставил на меня пистолет.



Элис поправила диванные подушки, где сидела Белла, и подошла к Джасперу, который только что пришел из сада. Она обняла его за шею и нежно поцеловала в щеку, затем усадила на диван и устроилась у мужа на коленях.

– Мне нравится Белла, – сказала она. – Думаю, я могла бы с ней подружиться. Она очень умная и не легкомысленная, как большинство человеческих женщин. Иногда жалею, что у меня нет подруг, чтобы походить по магазинам или заняться другими девчачьими штучками. Я люблю тебя, Джаспер, но ты не девочка.

Тот расхохотался. Он понимал, что подразумевала Элис. Они были изолированы, но выбрали жизнь нормальных людей, отойдя от кланового существования. Иногда они уезжали из Сиэтла, чтобы навестить Питера и Шарлотту или погостить у своих «кузенов», живших относительно недалеко, на Аляске, но последний раз предпринимали эту поездку лет десять назад. В тот визит Джаспер почувствовал, что один из их гостей-мужчин домогался Элис, поэтому они сократили визит и через несколько дней уехали домой, решив не возвращаться, пока этот конкретный человек не отправится дальше.

Были и другие кланы, но, кроме нью-йоркского, они не поддерживали контактов ни с каким другим, поскольку те проживали в основном на юге страны, а это смущало Джаспера, поскольку в южных штатах было жарко и безоблачно, что, конечно же, вызывало проблемы, ведь им нельзя выходить под прямые солнечные лучи. Однако эта незначительная проблема являлась маленькой ценой за существование под рукой обильного источника пищи, так как эти кланы в основном питались приезжающими из Мексики нелегальными иммигрантами и знали, что об их исчезновении не будет сообщено.

У Джаспера всегда существовал запасной вариант, запланированный на случай, если их прикрытие провалится: его тянуло обосноваться в следующий раз где-нибудь на севере Канады, в Шотландии или Ирландии. Он знал, что в этих странах погода довольно неприятная, так что все складывалось идеально. Он не слышал о кланах в Шотландии, но знал, по крайней мере, два в Ирландии и один в Канаде, которые жили так же, как и они, не выделяясь из населения в целом и питаясь лишь животными. Он огляделся и понял, что им, в конечном итоге, придется покинуть этот дом и окружающий его красивый лес, и это совсем не тот день, которого он с нетерпением ждал.

– Давай, Элис, – сказал он. – Пора возвращаться в Сиэтл. У нас работа, и еще я уверен, что мисс Свон уже сообщила своим коллегам, что мы здесь, так что если отправимся сейчас, то сможем помахать ручкой фургону наблюдения, поскольку поедем навстречу по сто первому шоссе.

Его жена хихикнула:

– Они просто выполняют свою работу, Джаспер. Во всяком случае, я надеюсь, Белла скажет им перестать вмешиваться, коль теперь видела, что мы совершенно обычная пара!

– Я так не думаю, дорогая, они до сих пор не обнаружили серийного убийцу и, конечно же, мы знаем, что никогда и не найдут, поэтому нам придется привыкнуть к наблюдению, поскольку сомневаюсь, что у них есть другой подозреваемый.

Элис спрыгнула с его колен и собрала все сумки, которые намеревалась забрать с собой в Сиэтл.

– Хорошо, пойдем, – сказала она и одним прыжком спустилась с лестницы, которая вела от двери к машине, пока Джаспер запирал дом. – Знаешь, если бы мы всю дорогу в Сиэтл бежали, это оказалось бы быстрее, чем на машине, – заявила она, закидывая сумки в багажник.

– Правда, – ответил Джаспер с верхней ступеньки, – но мне нравится водить с рукой под твоей юбкой, а на бегу этого делать невозможно. Ведь так?

Элис пронзительно расхохоталась, когда ее муж спрыгнул с верхней ступеньки и встал рядом с ней.

– Пора пошустрить в лесу? – сказал он, с намеком шевеля бровями.

Элис склонила голову набок, словно глубоко задумалась.

– Почему бы и нет? – ответила она, а Джаспер подхватил ее на руки и коротким прыжком перемахнул через реку к местечку у водопада, где они обожали заниматься любовью. Путешествию домой, в Сиэтл, придется немного подождать.



– Что значит «они ушли»?!

Сет был в ярости. Он получил отчет от одной из команд наблюдения, что Уитлокам удалось уйти незамеченными. Поскольку в течение последних двух дней в здании не было никаких признаков жизни или посетителей, нынешняя команда переодела коллегу в форму водителя-экспедитора курьерской службы и под предлогом проверки адреса отправила звонить в офис. После нескольких попыток в течение двух часов, на которые никто так и не ответил, сделали предположение, что те ускользнули. Команды Сета днем и ночью наблюдали и за передней, и за задней частями здания, и стало очевидно, что одна из групп напортачила, но, конечно же, он не знал какая, а, следовательно, и кого обругать.

– Хотите, чтобы мы прекратили наблюдение, шеф?

– Нет! Вы, мать вашу, останетесь там, пока они не вернутся, и дадите мне знать, когда это произойдет.

Сет шлепнул телефоном об стол, откинулся на спинку стула и закрыл ладонями лицо.

– Чертовы идиоты, – заявил он в потолок.

Он снова взялся за телефон, пораженный, что тот по-прежнему работал после перенесенного «избиения», и набрал номер Беллы. Та быстро ответила:

– Сет, я перезвоню, у нас тут эпицентр кризисной ситуации.

– Ладно, Белла, я просто сообщаю, что Уитлоки ускользнули, и мы не знаем, где они находятся.

– Знаю, я только что из дома Элис, они в Форксе. Я перезвоню, Сет. – И связь прервалась.

Детектив почесал голову и посмотрел на свой телефон.

«Этот случай становится все страннее и страннее», – подумал он.

---

¹ Остеоартрит (или остеоартроз) – невоспалительное хроническое заболевание суставов неустановленной причины. Основные симптомы – деформация, боль и тугоподвижность сустава (примечание переводчика).

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете в нашей КРИМИНАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.