Когда я добралась до студии, она, к счастью, была пуста. Все ещё заканчивали завтрак. Я размялась, немного пробежалась, чтобы разогреть мышцы, и, опустившись на гладкий деревянный пол, вытянула вперёд одну ногу. Согнув вторую, я наклонилась, чтобы коснуться кончиков пальцев вытянутой ноги, но тут же выпрямилась, отказавшись от этой затеи. Мой живот! Я еле сдержала готовый вырваться наружу стон боли. Мне нужно её игнорировать! Очень медленно я снова наклонилась вперёд, не обращая внимания на протесты своего живота. Наконец обхватив ладонями ступни, я погрузилась в приятные ощущения растягивающихся сухожилий.

В тишине студии я медленно тянулась, обдумывая то, что только что произошло. Определённо, Таня от кого-то узнала о моих разговорах во сне. А значит, об этом знали и все остальные. Включая Эдварда. Эдварду будет известно, что он мне снился.

Кровь прилила к моим щекам, хотя рядом никого не было. Всё это, мягко говоря, смущало меня… я больше никогда не смогу смотреть ему в глаза. Но, опять же, почему это вообще должно меня заботить? Он учился в выпускном классе, так что мы почти не будем пересекаться, несмотря на то, что он мой учитель. Если он смог игнорировать меня, даже когда мы были рядом, как сегодня, то почему бы ему не делать этого и во время занятий?

Но почему-то… почему-то мне было больно думать о том, что я больше никогда не смогу с ним поговорить, что он будет игнорировать меня, пока не уедет в American Ballet или куда-то ещё, и мне так и не представится шанса узнать его…

Я резко вскинула голову. Вот оно. Именно этого мне хотелось. С того момента, как я увидела его танец в студии, Эдвард Мэйсен завораживал меня. Завораживали многогранные эмоции, которые постоянно менялись на его лице во время танца, завораживала его потрясающая концентрация и то, насколько захватывающе свободным он выглядел. Мне хотелось узнать его. Хотелось узнать источник подобных эмоций и выбраться из того сложного изумрудного лабиринта, в который я попала, когда посмотрела вчера ему в глаза. Эдвард Мэйсен… его имя эхом отдавалось в моей голове, постоянно дразня моё любопытство. Мне нужно было узнать его.

Но потом дверь распахнулась, и мои одноклассники хлынули в студию, болтая и смеясь. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, о чём они говорят.

- А как она уставилась на неё! Я думала лишь: «О мой Бог, будь чертовски осторожна!»

- Эдвард Мэйсен выглядел так сексуально, когда разозлился. Боже, я с удовольствием вышла бы за него замуж!

- Это было просто смешно, дружище. Но та девчонка, Таня, – горячая штучка.

И, конечно же, они быстро обнаружили меня, сидящую на полу. Как только девочки метнулись ко мне, я торопливо поднялась на ноги, забыв о своём чувствительном животе. И сильно закусила губу от боли, в то время как они бурно обсуждали меня.

- О мой Бог! Ты была чертовски смелой!

- Таня убьёт тебя, если Эдвард даст ей это сделать.

- Интересно, как она узнала о твоих снах?

- Не могу поверить, что она говорила с тобой! – запищала одна из девочек, взволнованно хватая меня за руки, как будто мы с пелёнок были лучшими подругами. – Ты знала, кто она такая? – она возбуждённо подпрыгивала.

Я осторожно освободила свои руки из ее захвата.

- Да, - сказала я им и наклонилась за своей сумкой с пуантами. Сейчас одноклассники и вправду казались намного младше меня.

- А что ты думаешь об Эдварде? – спросила меня другая девочка, и ее лицо от волнения сияло, как рождественская ёлка. – Боже! А ты ведь только вчера танцевала с ним! Она была в такой ярости! – она сказала это так, будто то, что Таня пришла в ярость, было хорошо…

- Эдвард, казалось, был так зол на неё, - сказала подруга этой девочки. - Могу поспорить, он не даёт ей спуску!

- А они вообще встречаются?

- Да, определённо, то есть они очень близки из-за того, что танцуют вместе, и всего такого. Они очень хороши! Помню, я видела их выступление в прошлом году… - они углубились в воспоминания о том, как Эдвард появился во время летних курсов, и наконец-то отошли в угол студии, где начали растягиваться.

Я облегчённо вздохнула, качая головой, и снова опустилась на пол, чтобы завязать свои пуанты. Мне определённо не было нужно всё это. Боже, я точно не ожидала подобной реакции. Когда я поступала в Force de la Beauté, престижную балетную академию, я наивно не ожидала столкнуться здесь с обычными школьными сплетнями. Возможно, тема этих сплетен и была связана с балетом, но от этого они не становились лучше.

Когда я обматывала последнюю ленточку вокруг голени, в студию вошли Анжела, Виолетта и Элиза. Сев рядом со мной, они начали растяжку. Наверное, после моего поспешного ухода из обеденного зала они решили, что лучше не обсуждать со мной нашу с Таней стычку, так что вместо этого темой разговора стали разнообразные боли из-за вчерашних занятий. Очень скоро в студию уверенным шагом вошла мадам Кокс, за которой по пятам снова следовал кроткий мистер Вулстон, тихо проскользнувший к своей банкетке у пианино.

Мадам Кокс хлопнула в ладоши.

- Тише, пожалуйста! – сказала она своим глубоким голосом. Сегодня на ней была надета длинная бордовая юбка и чёрный леотард с длинными рукавами, а тёмные волосы снова были убраны в высокий пучок.

- Доброе утро, класс! – сказала она, как только мы все замолчали.

С трудом поднявшись на ноги, я умудрилась всего на пару мгновений позже других произнести: «Доброе утро, мадам Кокс».

Она осмотрела класс. Её глаза остановились на мне. Нахмурившись, она окинула меня оценивающим взглядом, а затем снова повернулась к остальным.

- К станку, пожалуйста! – приказала она, снова хлопая в ладоши. – Мистер Вулстон, - она кивнула аккомпаниатору, и он заиграл. – А мы начинаем с плие на раз, два, три, четыре…

То, что ещё вчера казалось мне простым, теперь стало крайне болезненным. По привычке я напрягла пресс, опускаясь в плие, чтобы держаться прямо, но, естественно, сегодня это было не лучшей идеей. Я попыталась не дать боли отразиться на моём лице. Пока мы делали те же тандю (сокр. от батман тандю, фр. battement tendu) и рон-де-жамбы (ronde de jambs, фр., круг ногой), что и вчера, я постоянно чувствовала на себе взгляд мадам Кокс.

- Хорошо, теперь поменяли ноги и сначала, два, три, четыре!

Прошло не так уж много времени, прежде чем она, контролируя выполнение упражнения, дошла и до меня.

- Разве вы сегодня должны заниматься, мисс Свон? – спросила она меня. К счастью, для выполнения тандю не требовалось слишком сильно напрягать мышцы живота, так что я смогла притвориться уверенной.

- Да, мадам, - сказала я ей. Мне не стоило удивляться. Мадам Эсме или мадам Райт, наверное, оповестили всех учителей о произошедшем.

Она подарила мне скептический взгляд, такой долгий, что я уже начала нервничать. Похоже, она видела меня насквозь.

- Очень хорошо, - наконец проговорила она. - А теперь арабески, будьте так любезны! – и она вернулась к своему обычному месту в передней части студии.

Я подняла ногу в арабеск. И тихо застонала, когда боль снова пронзила тело. Мой взгляд тут же метнулся к тому месту, где стояла мадам Кокс, но она, к счастью, смотрела на Виолетту, которая потеряла равновесие, когда пыталась удержать ногу поднятой. Я с облегчением вздохнула, пытаясь расслабиться и преодолеть боль, хотя костяшки на моей руке, судорожно сжимающей станок, были белыми от напряжения.

Урок хореографии медленно шел своим чередом, и почти каждое движение вызывало волну боли в моём теле, но со временем я стала ожидать её, и она превратилась лишь в часть каждого движения. Когда мадам Кокс наконец объявила об окончании занятия, я практически свалилась на пол от изнеможения. Слишком много сил мне потребовалось даже просто для того, чтобы не дать боли отразиться на лице.

Пока мы с Анжелой шли на гимнастику, я мысленно давала себе напутствия. Мне нужно игнорировать это. Нужно перестать думать о боли, или она помешает выполнению упражнений, и учителя всё заметят. А я не хочу, чтобы они обращали внимание на то, что я «ранена», потому что тогда они, скорее всего, потребуют, чтобы я не посещала сегодня занятия, а я и так отставала от остальных. Единственное, что я согласна была пропустить, это па-де-де; я не могла снова столкнуться с тем, что кто-то будет касаться меня, только не сейчас, когда моя талия настолько чувствительна.

Но руки Эдварда не причинили бы мне ни капли боли… встряхнув головой, я выкинула из неё эту мысль. Конечно же, причинили бы. Любому человеку, выполняющему поддержку, пришлось бы сделать упор на мой живот… но потом, вспомнив, насколько простым всё казалось рядом с ним, я почти смогла обмануть себя и поверить, что с Эдвардом мне было бы не больно.

Остынь, - напомнила я себе. Думать о танцах с Эдвардом просто нелепо, ведь после всего, что наговорила мне этим утром Таня, не стоит даже мечтать о том, чтобы в будущем танцевать вместе с ним.

- О Боже, мастер Абрего достал кольца! – застонала Анжела. Я осознала, что мы вошли в гимнастический зал. И мастер Абрего, этот смуглый испанец, на самом деле стоял, держа два кольца, свисающих с высокого потолка.

- Здравствуйте, класс, - сказал он с сильным испанским акцентом. – Сегодня мы будем работать над верхней частью тела, sí?
- Мастер Абрего, - застонала Элиза, - мы уже прорабатывали это на общей физической подготовке.
Он лишь засмеялся, и его козлиная бородка вздёрнулась вверх.
- Тогда у вас, сеньорита Прайс, должно очень хорошо получиться! – хлопнув в ладоши, он вновь вошёл в образ серьёзного инструктора по гимнастике. – Vamos! (исп. приступим)

- Боже, - пробормотала ворчливо Виолетта, - кольца даже не входят в женские гимнастические дисциплины! Вот отстой!

Я пожала плечами.

- Думаю, нам лучше просто сделать это, - казалось, что мои мысленные напутствия сработали. Конечно, я не выполняла всё с блеском. Мастеру Абрего нужно было лишь совершенство, а мои действия были просто жалкими. Но он, кажется, отнёс моё слабое выполнение заданий к недостатку тренировок, а не к тому, что мне было страшно напрягать мышцы живота.

- Vamos, мисс Свон! – кричал он мне, - используйте свои мышцы! Напрягите их! – Но я снова свалилась с колец.

- Простите, сэр… - начала я, но быстро поняла, что мои извинения делу не помогут.

Мастер Абрего яростно фыркнул.

- Следующий!

- Могу поспорить, Таня хороша и в этом, - громко прошептала Лорен Джессике.

Я приложила все усилия, чтобы не подойти и не врезать ей, хотя моя ладонь непроизвольно сжалась в кулак. Мне нужно быть стойкой.

Занятие всё тянулось и тянулось, но в конце концов часы всё-таки показали пятнадцать минут двенадцатого. Не передать, с каким облегчением я схватила сумку и пошла в обеденный зал, чтобы перекусить.

- Боже, это было ужасно, - пробормотала Виолетта. - Моя любовь к гимнастике практически сошла на нет.

- Для меня всё не так уж и поменялось, - застонала Элиза, - я никогда не питала к ней тёплых чувств.

- Что дальше? – спросила Анжела.

- Характерный танец, - ответила я ей, уже сверившись с расписанием, чтобы понять, какие пытки меня ожидают дальше. Это был всего лишь мой второй день, а я уже с ужасом ждала каждое из занятий.

Наконец подошло время обеда, а вместе с ним и моего ужаса перед обеденным залом. Никто не забыл о том, что случилось этим утром. Несмотря на то, что на меня было устремлено множество глаз, я автоматически кинула взгляд на стол Эдварда Мэйсена. Ни Эдварда, ни Тани не было видно. Я выдохнула, только в этот момент осознав, что, войдя в зал, задержала дыхание.

- Рада, что их здесь нет? – подметила Анжела, видя, куда устремлён мой взгляд.

Я кивнула.

- Очень.

Когда мы брали тарелки и шли к своему столу, я знала, что люди смотрят на меня. Белла Свон, та, которую практически уничтожила Таня Денали, лучшая балерина академии. Та, которая танцевала с Эдвардом Мэйсеном, одним из лучших танцовщиков Америки. Для них я была источником пикантных сплетен, но они ничего обо мне не знали.

- Интересно, попадёшь ли ты после всего этого в журнал Dance, - сказала Виолетта. И, кажется, она ничуть не шутила.

- Сомневаюсь, - рассмеялась я, хотя здесь, казалось, всё было возможно.

- Эдвард знаменит, ты же знаешь это, верно? – сказала Элиза. – А Таня – сестра Кейт и Ирины Денали. О них-то ты, по крайней мере, слышала?
- Да, - вдруг осознала я. Денали. Мне следовало сразу провести параллели. Кейт и Ирина Денали были знаменитыми танцовщицами в American Ballet, их имена были известны всем. Боже, даже моя мама знала, кто они такие. Однажды я их даже видела, когда American Ballet приезжали в театр Сиэтла.

Анжела кивнула.

- Таня – их младшая сестра.

- Тогда понятно, почему она так хороша, - я сдула прядь волос, упавшую на лицо. Анжела, Виолетта и Элиза обменялись дерзкими, саркастичными улыбками.

Анжела наклонилась чуть ближе ко мне.

- Таню называли неудачей их семьи. Её сёстры всего на год и на два старше неё, а уже выступают с American Ballet как минимум четыре сезона. Таня отстаёт на год, и она уже один раз пробовалась в AB, но не прошла.

- Но даже в восемнадцать лет попасть в любую балетную труппу – это уже крайне хорошо, - сказала я.

Анжела пожала плечами.

- Стандарты её семьи очень высоки.

- Именно поэтому она и была так зла этим утром! – вставила взволнованно Виолетта. – Эдвард – её билет в American Ballet!

- А ты, - подтолкнула меня локтем Элиза, широко улыбаясь, - стала для неё угрозой, станцевав с Эдвардом.

- О Боже, - застонала я, - я не хотела вставать у неё на пути…

- Ох, брось, - фыркнула Элиза, - Таня Денали слишком самовлюблённая, и ей пойдёт на пользу такой удар в спину с твоей стороны.

- Да, - согласилась Анжела, - даже я должна признать, что её нельзя назвать скромной.

- Дива, - проговорила Виолетта. – Теперь тебе просто нужно не сворачивать со своего пути, и она потеряет все свои шансы попасть в AB.

Я нахмурилась, глядя на неё.

- Почему я должна препятствовать её попаданию туда? Если это то, чем она хочет заниматься, то это не наше дело.

Виолетта выглядела огорошенной.

- Но она же такая сука!

Я пожала плечами.

- Она просто не очень приятная, - меня удивило, что моралистка Белла решила показаться на свет после утренней стычки с предметом обсуждения. – И, кроме того, если она попадёт в труппу, то она будет вести себя как сука уже не здесь, - что ж, возможно, моралистка Белла была не такой уж и доброй.

- И всё же… - начала Виолетта.

- Брось, Ви! – сказала Элиза. – Белла права. Таня нам ничего не сделала. Только Белле, а это её дело.

Виолетта выглядела как ребёнок, который попался на краже печенья из коробки.

Пожалев её, я улыбнулась.

- Ладно, пора идти на историю балета.

Виолетта неожиданно оживилась.

- Омойбог! А потом у нас па-де-де! – завизжала она, хватая свою тарелку. – Интересно, будет ли там Эдвард!

Я постаралась не застонать. Дерьмо. Па-де-де. Что я буду делать, если там будет Эдвард? Будет ли он опять просто игнорировать меня? Придется ли ему говорить со мной как учителю? О Боже… Мы поставили тарелки на стойку и вышли в вестибюль. Мне всё равно нужно было присутствовать на занятии, несмотря на то, что танцевать я не буду. Мне всё равно придётся сидеть там, рядом с ним, пытаться вести себя так, будто его большие, тёплые ладони не касались меня накануне, будто его руки не поднимали меня ввысь, помогая взлететь, а глубокие зелёные глаза не вглядывались в мои.

Это будет ад.
История балета прошла чересчур быстро для такого скучного предмета. И всё это время в моей голове вертелся вопрос: будет ли там Эдвард? И что я буду делать, если он окажется в студии?

В сущности, нам с ним не о чем было разговаривать. Да и зачем? Я танцевала с ним, демонстрируя классу элемент, потом он вышел из студии по причине, которая, может быть, даже не связана со мной. А утреннее происшествие… что ж, он был слишком занят, выводя Таню в коридор. И, разумеется, выглядел злым и был полностью сконцентрирован на ней. Я не имела отношения ко всему этому… но, конечно же, я знала, что это неправда. И, вкупе с любопытством, которое он вызывал во мне, этого было достаточно, чтобы сбить меня с толку до полного отчаяния. Хотелось ли мне видеть его?

Прежде чем я поняла, что происходит, мы уже вернулись в ту же студию, где проходили вчерашние занятия. И в моей голове тут же вспыхнули воспоминания о том, как он протянул мне руку, предлагая станцевать с ним, прямо там, в центре студии. О том, как он стоял у пианино и внимательно наблюдал за мной этими зелёными глазами, зная, что со мной что-то не так, когда даже мадам Райт или Майк ничего не замечали. И эта дверь, через которую я только что вошла, вызвала воспоминание о том, как он вылетел отсюда после всего произошедшего.

Очевидно, остальные тоже погрузились в воспоминания, потому что, растягиваясь и разминаясь, они постоянно кидали взгляды в мою сторону. Я закусила губу, пытаясь справиться со своими нервами, и села у пианино, в стороне от всех остальных.

Пришла мадам Райт, вероятно, впервые появившись вовремя, и достала из угла свой небольшой табурет. Миссис Герран заняла своё место у пианино. Виолетта кинула на меня полный радостного волнения взгляд, становясь рядом со своим партнёром, явно показывая, что она всё ещё ждёт появления Эдварда. Я же подтянула колени к груди, игнорируя боль в животе, и погрузилась в ожидание.

- На исходные позиции, пожалуйста, - рявкнула мадам Райт со своего табурета. Сегодня она выглядела очень хмурой. Её лицо и так было багровым, когда ученики обменялись взглядами. Все пары уже стояли на исходных позициях. И когда мадам Райт осознала это, она сжала губы ещё плотнее.
- Играйте, - скомандовала она миссис Герран. – Начнём с tour lent. И раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре, - после этого она не утруждала себя счётом и лишь со скучающим выражением лица наблюдала за тем, как мой класс пытался понять, хочет ли она, чтобы они опустились из заключительного арабеска.

- А… мэм, - набрался смелости и спросил Тайлер Кроули. Её пухлое лицо повернулось к нему. –Долго еще нам так стоять?

Она медленно осмотрела его с ног до головы, как носорог, решающий, нападать или нет. Весь класс задержал дыхание.

- Откуда мне знать? – наконец выпалила она. – Может, нам следует пойти и спросить у мистера Мэйсена, ведь он, кажется, пользуется бóльшим авторитетом, чем я! – её лицо выглядело так, будто вот-вот взорвётся.

Что ж, теперь нам хотя бы была известна причина её мрачного настроения. Я вспомнила, как Эдвард вчера сказал ей заткнуться, открыто уничтожив этим всю власть над классом, которой она, возможно, обладала до этого.
Но ученики, всё ещё держащие арабески, выжидающе смотрели на неё. Я видела, как Джессика слегка скривилась от боли. Её лодыжка всё ещё была не в лучшем состоянии. Мадам Райт поморщилась.
- Ладно, можете опускать ногу.

Занятие продолжалось, и мадам Райт отдавала сбивающие с толку несвоевременные команды, в половине случаев не утруждаясь даже посмотреть на учеников. Но моё внимание было скорее обращено на дверь, ведь я ждала, когда в студию войдёт Эдвард. Но он не пришёл. Стрелки часов, висящих над зеркалами, медленно двигались по кругу, пока не указали на половину шестого.

Он не пришёл. Не пришёл…

- Занятие окончено, - пробормотала мадам Райт, крутанувшись на табурете, подскочила с него и с топотом направилась к двери. Миссис Герран поправила очки на носу и встала, забирая с собой ноты. Это напомнило мне вчерашний день, только вот во всей этой сцене не хватало главного героя.

Анжела, Виолетта и Элиза сели рядом со мной и начали снимать пуанты.

- Боже! – воскликнула Элиза. – Что это с ней?!
- Она всегда была плохим учителем, - сказала Анжела. - И, думаю, её гордость уязвлена.

- Ей нужно смириться с этим. Она же преподаватель!

- Почему Эдвард не пришёл? – простонала Виолетта, которую, казалось, он интересовал намного больше, чем мадам Райт.

Анжела нахмурилась.

- Да, я тоже об этом думала. Раньше он никогда не пропускал занятия.

- Должно быть, ты спугнула его, Белла, - пошутила Элиза.

Я поморщилась, подумав о том, что это было намного ближе к правде, чем мне хотелось бы. Вне всякого сомнения, именно вчерашнее занятие перевернуло всё с ног на голову.

Лежа на кровати, я сгибала и разгибала ноги, когда услышала, что из чемодана доносится сигнал моего мобильного телефона. Подскочив с кровати, чтобы достать его, я спровоцировала ужасный приступ боли в животе. Я застонала, подняла крышку чемодана и начала рыться в нём в поисках телефона. Наконец я достала его и посмотрела на имя звонившего. О, нет. Чарли.

Я резко открыла телефон. И тут же услышала голос Чарли.

- Белла! Ты в порядке?

- Да, пап, - сказала я ему, нахмурившись.

- Я сейчас просматриваю рейсы; мы сможем забрать тебя домой, в Форкс, всего через несколько часов.

- Что? – неуверенно пробормотала я, - папа, о чём ты говоришь?

- Не могу поверить, что этот мальчишка так поступил с тобой, - вскипел Чарли, - да я за это заставлю его предстать перед судом.

- Пап, успокойся.

- Мне позвонила какая-то француженка, которая сказала, что паренек из твоего класса чуть не задушил тебя вчера!

О Боже.

- Папа, это была случайность.

- Я знал, что отправить тебя в эту школу было очень плохой идеей.

- Папа, прекрати, - сказала я ему. - Я в порядке и никуда не уеду.

- Боже, Белла, мне так жаль, я должен был понимать, насколько всё это опасно.

- Папа, я не уеду из академии, так что, пожалуйста, остановись!

На том конце провода возникла пауза.

- Белла, разве ты не ранена?

Я вздохнула.

- Нет, пап. Я в полном порядке, - если бы он увидел мой живот, то, наверное, привёз бы с собой ФБР. Таков уж был Чарли.

- Но Беллз…

- Папа, пожалуйста. Ты слишком бурно реагируешь. Всё в порядке. Мне здесь нравится, я хорошо провожу время. Ты же знаешь, как я люблю балет, а здесь я могу заниматься им круглые сутки.

- Белла, вчера ты могла бы получить серьёзную травму. Балет не безопасен.

Я застонала. Снова он за своё? Только не это!

- Как и работа полицейского. Пожалуйста, давай не будем спорить. Я остаюсь здесь.

- Мы с твоей матерью просто хотим защитить тебя, Белла, - теперь его голос звучал не так решительно.

- Я знаю, папа, - сказала я мягко, - но пожалуйста, поверь мне. Всё в порядке.

- Хорошо… - сказал он неохотно. – Тебе хватает времени на школьные задания?

Я хлопнула ладонью по лбу. Чёрт! Мама снабдила меня целой кипой заданий для школы заочного обучения. И предполагалось, что я буду посылать их туда каждую неделю. Только это позволило убедить моих родителей, что я смогу поехать в академию. А теперь, учитывая затруднение в лице Майка, было очень важно, чтобы родители продолжали думать, что всё в порядке.

- Эм, да, я уже кое-что сделала.

- Хорошо, - сказал он. – По телевизору сейчас идёт игра, так что я, наверное, пойду. Позвони мне, если что-то будет не так, и мы заберём тебя оттуда сразу, как сможем. Слышишь меня?

- Поняла, - сказала я. Мы попрощались, и я повесила трубку. После чего снова упала на свою кровать.

Он не спросил меня ни о балете, ни о занятиях. По правде говоря, ему не было до всего этого дела. Он вообще не видел смысла в балете.

Устало потерев глаза, я направилась на ужин, чувствуя себя выжатой, как лимон.


перевод: Aelitka
редакция: O_Q (Ольга)