Глава 8. Часть 2
В предыдущей части:
Наши губы слились в бешеном поцелуе, и мне этого было достаточно. Я знала - это больше, чем просто интрижка, это была чистая, незапятнанная любовь. Или не так? Я была испорчена, но Эдвард, он был чистым, как ангел, посланный с небес. Сомнение в Боге выскользнуло из моих пальцев, а я целовала его сильнее, сильнее, он мне ответил. Наше дыхание было больше похоже на одышку, глаза открылись на долю секунды, взгляды встретились, мы стали более агрессивными. Это был нежный, хотя и мой первый поцелуй. Я всегда считала смешным, что у меня никогда не будет первого поцелуя, но и многие другие вещи случились, когда он начал влиять на меня. Хотя я была рада. Это был, конечно, невероятный первый поцелуй, самый невероятный поцелуй.

Руки поднялись вверх по шее, пальцы запутались в его бронзовых волосах и потянули ближе ко мне. Он притянул меня еще ближе, его большие, теплые руки были на моей талии и в волосах. Мы тяжело дышали друг напротив друга, но когда появлялось пространство, мы сближались и снова целовались. Это было удивительно, его тепло и запах были повсюду вокруг меня. Мое тело удивило своей реакцией, ноги были закинуты на его бедра, рука Эдварда с талии соскользнула к моему бедру. Ни одна частица воздуха не могла бы пройти между нами, так плотно мы были прижаты друг к другу. Мои щеки пылали, а из-за недостатка кислорода я чувствовала, что собираюсь упасть в обморок.
После неопределенного времени жаркого поцелуя мы оторвались друг от друга. Мое дыхание было неприлично громким, но дыхание Эдварда было таким же. Я уткнулась в подушку так, чтобы немного приглушить его, и ждала, когда мое сердце успокоится, пылающие щеки остынут. Глупая улыбка медленно появлялась на лице, и я попыталась сдержать смех и крик радости, что так и рвался из груди.
Мое дыхание, наконец, несколько замедлилось до средней скорости, но щеки по-прежнему оставались окрашенными в светло-розовые тона. Эдвард покраснел, когда я посмотрела вверх. Его волосы торчали в разные стороны от сна, и мои руки расчесывали их. Он пытался скрыть улыбку, сосредоточив внимание на своих глубоких вдохах, и мое сердце отреагировало на это. Его зеленые глаза обратились к моим коричневым, и он улыбнулся, прежде чем стал выглядеть ужасно, моя кровь застыла в жилах, лицо сразу побледнело.
- О, Боже, Белла, мне очень жаль, - извинился он. - Я-я не знаю, что на меня нашло, я вел себя сейчас как полное ничтожество… Я не должен был ставить тебя в такое положение, я имею в виду, после того, что ты рассказала мне, я такой бесчувственный, мне очень жаль, - Он повторял что-то бессвязно снова и снова. Его щеки пылали, руками он перебирал волосы, как всегда, когда нервничал. Я заметила, что его заикание было довольно милым, он так извинялся за то, на что я охотно дала бы свое разрешение.
Я встала на колени рядом с ним. Я взяла его за руку и посмотрела в глаза цвета великолепного изумруда. Румянец вернулся на щеки, как только я начала наклоняться вперед и вернула свои губы назад – в единственное место, которому они принадлежали. Я отстранилась и улыбнулась ему. - Ничего страшного, меня никто никогда не целовал раньше.
Его глаза расширились, прежде чем он обнял меня за шею и притянул к себе снова. Его губы были мягкими, более горячими и осторожными. Это не было столь страстно, как раньше, но все еще настолько ярко, что я чувствовала, как мои руки залезли под его рубашку. - Хорошо, - вздохнул он, когда его губы освободились. - Я должен оставить на тебе метку, как и у меня, - его улыбка была притягательна, и я вздрогнула от этого зрелища. Мне понравилось, что он так мне улыбается.
- Угу, - я с трудом дышала. Я не могу доверять своему голосу, судя по моему дыханию. Его улыбка превратилась в ухмылку, когда он посмотрел на мои розовые щеки и затрудненное дыхание. Я улыбнулась в ответ, это было нереально. Я внутренне кричала, как ребенок, и я знала, что должна бы сделать это с Элис, когда я расскажу ей. Я не могу представить себя кричащей «Эдвард Мейсен поцеловал меня, и я целовала его в ответ!», прыгая вверх и вниз с Элис. Я усмехнулась этой мысли.
Желудок Эдварда заурчал, прерывая наше молчание. Я засмеялась, и щеки Эдварда стали чуть более розовыми.
- Завтрак закончился час назад, пошли, поедим, прежде чем ты умрешь от голода, я, кстати, тоже голодна.
- Ты на вкус как кофе, которого у меня давно не было, - он усмехнулся, прежде чем наклонился, чтобы снова поцеловать меня. Мое сердце затрепетало от этого прикосновения. Я пробормотала что-то невнятное себе под нос, и он улыбнулся этому. – Хотя сначала мне нужен душ.
- Точно, - ответила я в изумлении. Его улыбка была ослепительной, когда он вышел из комнаты, захватив охапку белой одежды. Я плюхнулась обратно на кровать, как только он исчез из комнаты. Я ничего не могла поделать с улыбкой, которая прочно обосновалась на лице, положив руки на щеки, я поняла, что они в огне. Я упала на свою сторону и вдохнула запах Эдварда на подушке рядом со мной. Тогда, нуждаясь в том, чтобы освободить свое утреннее возбуждение, я громко завизжала в подушку, улыбка не покидала лицо.
Сердце громко билось в груди, когда мы шли в столовую. Наши пальцы касались, слегка переплетенные друг с другом. Я не могла не заметить дополнительных ударов в своих шагах, в то время как мы шли вниз по коридору.
Дождь шел на улице, окна заливало водой так, что желоба могли не выдержать. Гром был тревожным, и я не могла не вспомнить солнечный свет, выглянувший из-за облаков около получаса назад. Тогда я подумала, что это должен был быть хороший день.
Как только я взглянула на Эдварда, поняла, что мыслю неверно. Сегодня был хороший день, воплощение прекрасного дня. Мне понравилось чувствовать Эдварда рядом, он был сильным и высоким, и мне нравилось ощущать себя в безопасности, в безопасности возле него. Он посмотрел на меня, и я покраснела, когда он поймал мой взгляд, но он легко улыбнулся мне. Я захихикала и улыбнулась ему в ответ, наслаждаясь его глубоким смехом. (Я также кайфую от смеха своего парня… Эх…) В кафе было почти пусто, когда мы вошли, это напомнило мне о прошлой ночи. Внутри было несколько людей, о чем-то говорящих.
Дама из кафе посмотрела на меня со смехом, и я поняла, что она была той же, с прошлой ночи. Я сглотнула и придвинулась ближе к Эдварду. Он улыбнулся мне так, что мое сердце начало парить в небесах, главным образом потому, что он не толкает меня. Мы взяли немного еды и сели на то место, на котором он сидел до того, как сел со мной. Я видела некоторых друзей Элис (или же они теперь и мои?), сидящих за столом, но я не заметила, кто именно там был. Сердце забилось отчаянно, когда он подвинул для меня стул и поставил мой поднос. Я улыбнулась ему, когда он взял свой.
Мне понравилось, как легко мы могли сидеть в уютном молчании. Эдвард перелопатил весь свой завтрак, и я смеялась над его рвением. Я могла бы поклясться, что он покраснел, и это только заставило меня смеяться сильнее. - Когда-нибудь, - пробормотал он между укусами.
- Было так хорошо сегодня утром, а сейчас, - я показала на серое окно. - Так ... неприглядно. - Я сделала лицо, которое заставило его рассмеяться. Его беззаботность заставляла меня чувствовать себя больше на своем месте, но ноющее ощущение в животе заставило меня потерять аппетит, а также желание говорить. Мы продолжали говорить, но я знала, что он почувствовал изменение во мне.
Я чувствовала себя слабой в последнее время, не только из-за секретов, которые я прятала глубоко внутри, но и из-за физической боли. Я зевнула, потянув руками за голову, и рассмеялась вместе с ним. Эдвард схватил меня за руку после того, как мы отнесли подносы, и пошли дальше по коридору.
- Я хочу тебе кое-что показать, - пробормотал он, пока мы шли по переполненному коридору. Все стояли вокруг нас, некоторые смотрели, как мы шли, и я дернула Эдварда за руку. Он выглядел смущенным и немного так, словно ему причинили боль. Мое сердце сразу перевернулось.
- Я-Я обещала Карлайлу, что никто ничего не увидит. Поскольку мы в одном номере. - Я заикалась, пытаясь объяснить ему. Эдвард улыбнулся и кивнул мне, он уже не выглядел таким расстроенным.
Он привел меня к старой лестнице, которая скрипела на каждом шагу. Мы прошли около шести пролетов, прежде чем мы добрались до дряхлой металлической двери.
- Закрой глаза, - сказал Эдвард.
Я закрыла глаза и почувствовала, что его руки легли мне на плечи, прежде чем он открыл дверь, и я смогла услышать звуки с улицы.
- Что ты делаешь? - недоверчиво спросила я.
- Я забыл о буре, - пробормотал он. - Может быть, ты должна открыть глаза, я не хочу, чтобы ты спотыкнулась и умерла.
- О, это так романтично, - пробормотала я, открывая глаза. Он открыл дверь, и я смогла увидеть, что мы на крыше. - Почему мы здесь?
- Здесь действительно хороший вид, но с другой стороны - это укромный уголок, это расслабляет, - я пожала плечами и последовала его примеру, когда он побежал сквозь дождь к обещанному уголку безопасности. Вид был хорош, несмотря на бурю. Я видела огромные акры леса, окружавшие больницу, и ворота, которые вели к входу. Я никогда не замечала, насколько здесь было безопасно.
Эдвард, казалось, заметил мой взгляд и ответил на немой вопрос. - Пару лет назад парень пытался выбраться отсюда. Здесь раньше было много низких заборов и без колючей проволоки на вершине. Он перелез через забор и убежал; никто не знает, где он сейчас. За забором есть койоты, хотя я сомневаюсь, что он был съеден одним из них.
- Ты никогда не думал об уходе отсюда? - прошептала я. Он вздохнул и провел рукой по мокрым волосам. Он прислонился спиной к стене и посмотрел в темное небо.
- Да, но я знаю, что в этом нет смысла. В любом случае, мне некуда идти, даже если мне все же удастся спастись - что крайне маловероятно - мне не с кем пойти. - Он закрыл глаза и упал вниз.
- А что насчет твоей семьи? - тихо спросила я. Он открыл глаза и посмотрел на меня, грустная улыбка появилась на его губах.
- Ты хочешь знать? - пробормотал он.
- Только если ты хочешь рассказать мне.
- Я хочу, действительно хочу, - он остановился и взял меня за руку, играя с пальцами. - Мои мама и папа умерли, но ты знаешь это. У моей мамы был рак, какая-то легочная инфекция; у нее всегда был очень слабый иммунитет. Она была в больнице очень долго, когда мне было четыре года, а затем умерла, когда мне было всего лишь шесть. Она на самом деле сбежала из больницы, чтобы прийти посмотреть на мое окончание детского сада, - он усмехнулся.
Он снова взглянул на небо, глаза помутнели от воспоминаний о счастливых временах. Я придвинулась к нему и крепко обняла его плечи. Его правая рука, которую я не держала, пришла в себя и придвинула меня к нему на колени одним быстрым движением. Я ахнула и пискнула, он рассмеялся, но обнял меня за талию, прижимая спиной к груди. Он оперся подбородком о мою голову, и мы оба стали глядеть в пелену дождя.
- Она умерла примерно через неделю после этого. Думаю, она чувствовала, поэтому и пришла. Мой отец был убит горем; он всегда был очень сильным человеком, упрямым во всех отношениях, мама держала его в узде. Я никогда не видел его сломанным, исключением стал случай, когда он пришел к маме, - он сильнее прижал к себе. - Поэтому, когда она умерла, он был безутешен. Много пил, не приходил домой, пока не становилось действительно поздно, чтобы не смотреть на меня. Мне пришлось многое пережить, прежде чем я пришел сюда. Один из моих учителей был обеспокоен тем, что у меня никогда не было родителей, которые приходили бы на встречи или праздники, поэтому она попыталась войти в контакт с моим отцом, но безрезультатно.
- Она забеспокоилась и в конечном итоге, позвонила в органы по опеке детей, - он сжал кулаки вокруг одежды на моей талии. - Мой папа был зол, из-за того, что они хотели забрать меня, и ввязался в драку с работниками департамента, он пропустил дату суда, и они пришли. Несколько недель спустя, после небольшого содержания под стражей, он покончил с собой. Никто не сказал мне, но я слышал разные истории. Некоторые говорили мне, что он повесился, другие говорили, что у него была передозировка, но он никогда не принимал наркотики, или, по крайней мере, я не знал этого. - Он вдохнул запах моих волос и разжал руки, отпустив мою рубашку.
Я отняла его руки от моей талии и положила их на свои колени. Мои руки были крошечными по сравнению с его, они были сильными, и я могла поместить обе свои в одну его. Я поднесла его ладонь ко рту и медленно целовала множественные порезы на его руках. Они были везде, разных размеров и длины. Другая рука лежала на моем колене.
- Я был зол, когда услышал это, но мне не было грустно. После было сожаление и боль, но я сходил с ума оттого, что сначала моя мама, моя лучшая подруга оставила меня, а потом и папа. Даже если он был подавлен, и ему было больно, я все равно хотел, чтобы мой папа был со мной. Я даже не попрощался ни с одним из них, - прошептал он. - Агентство по усыновлению не смогло войти в контакт с каким-либо моим родственником, и вскоре они отдали меня на усыновление. Я больше не мог это терпеть, и дети были ... невыносимыми. Я нашел бритву и спрятал ее в своей комнате под матрасом. Я сломал ее, а затем занялся своими руками. Дело в том, что я не знал, как это сделать точно, мне было всего десять, и я не знал, где были основные артерии или что-то в этом роде.
- Я помню, некоторые дети говорили "вверх по реке, а не поперек улицы", так я и сделал это в каждом направлении. Я слегка промахнулся, хотя я был в отключке в течение нескольких дней. Кто-то нашел меня меньше чем за минуту. А потом они послали меня сюда. Карлайл пришел, когда мне было одиннадцать лет, я долго был самым молодым здесь, но я бы не стал разговаривать с терапевтами или кем-либо еще. За шесть лет Карлайл был единственным, с кем я хотел бы поговорить, доктор Лоренцо пришел несколько месяцев назад. - Я была прижата к его груди, руки плотно сжимали меня, но мне было все равно. Он открыл мне свои чувства и самые глубокие секреты, которые никто не знал.
Я пошевелилась в кольце его рук и повернулась к нему лицом, ногами обхватив его с обеих сторон. Мои руки инстинктивно обнимают его, я почувствовала, одновременно с ним, что мы знаем друг друга лучше, чем кто-либо другой. Это было страшно, отказаться от своих чувств к другому человеку после того, как скрываешь их так долго, но его руки так сильно обнимают меня и глубокий вздох заставляет меня думать, что с ним легко, он дает мне понять, что не жалеет об этом. Я не сожалею о том, что рассказала ему, я была расстроена, что не смогла закончить, и что теперь это кипело и готово было взорваться.
- Это... теперь намного легче, - он вздохнул. - Я никогда не думал, что, рассказав кому-либо это, мне станет легче.
- Словно камень с души свалился, - пробормотала я в его волосы.
- Намного, намного лучше, - голова лежит на сгибе моей шеи, а его руки потирают вверх и вниз спину. Его глаза закрыты, а дыхание спокойное, бросающее меня в озноб всякий раз, когда оно касается кожи. - Ты ... - он колебался. - Ты хочешь поговорить о прошлой ночи?
- Да-нет ... Я не знаю. - Я вздохнула в отчаянии. - Я хочу, я действительно хочу, но я чувствую, что если я скажу что-то не то или слишком много, у меня случится срыв. Я не хочу повторения прошлой ночи, это было ... невесело. Но было хорошо отпустить все, что лежало грузом на моей груди и отчасти облегчить давление. Это просто больно, поэтому я не закончила, думаю, я боюсь, что это будет больно.
- Я буду здесь с тобой, - пробормотал Эдвард. - И это отчасти причина, почему я привел тебя сюда. Обычно здесь так спокойно, и я могу забыть о мире вокруг. И здесь никто не сможет побеспокоить нас, но я не позволю случиться тому, что почти случилось прошлой ночью. Я думаю, что я знаю, где предел.
Я подняла голову от его шеи и посмотрела в глаза цвета изумруда. Они были грустные, немного темнее, чем обычно. Но этого можно было ожидать, когда он только что рассказал мне свои самые сокровенные тайны, рассказал причину, почему он был так расстроен и одинок. Я была более чем благодарна, что смогла поделиться с ним. Он рассказал мне обо всем, что привело его сюда, и это было справедливо, что я отвечу взаимностью на это. Я хотела рассказать ему, снова плакать в стремлении к освобождению, моей цели, к чувству ... нормальности.
Его глаза смотрели на меня, понимание и признание были там. Я знала, что он не будет осуждать меня, он относился ко мне как к другу, хотя он знал о гнусном преступлении, что я совершила. Я опустилась на колени у него на коленях, так что я уже не над ним, и посмотрела на свою рубашку, играя с морщинками, сделанные дождем.
- Думаю, я хочу, мне жаль, что я плачу, - прошептала я.
- Не извиняйся. Я не могу больше плакать по моему прошлому, я пролил все слезы, на которые я был способен в то время, когда появился здесь. Это по-прежнему удручает, но я не могу больше плакать из-за смерти моих родителей, этого больше нет во мне. - Он вздохнул и приподнял пальцем мое лицо за подбородок, чтобы посмотреть на меня. - Я предпочел бы плакать вместе с тобой, вместо того, чтобы ты плакала в одиночестве.
- Эдвард, - мой голос был не громче шепота, но от этих слов мое сердце дико затрепетало в груди. Я наклонилась к нему, не беспокоясь, что он отвергнет меня, и прижалась губами к нему. Это было быстро и нежно и дало ему понять, насколько я ценю его.
- Моя милая, дорогая, Изабелла, - его голос был ласков, как ладонь, которой он прикоснулся к моей щеке. Я наклонилась к нему, улыбка появилась на лице. Это было странно - несмотря на то, что между нами было мало сказано, мы оба точно знали то, чего еще не сказали друг другу.
- Ты... ты действительно не против?
- Нет, не в последнюю очередь. Я здесь для тебя, и всегда буду. - Я сглотнула и обняла себя. Дождь, казалось, становился сильнее, я чувствовала, как несколько капель всплеснули за моей спиной, но я не обратила внимания.
- Я ... я думаю, мне следует объяснить, где я как бы сломалась. - Я заикалась. - Моя мама перефразировала свои ощущения, которые она испытывала: тошнота, усталость, эмоциональные изменения, отеки. Я начала видеть это в себе, все началось с легкого недомогания по утрам, и сначала я думала, что это ЗППП (заболевания, передающиеся половым путем), но где-то внутри я знала, что это не так. Я уехала из Форкса в Сиэтл, чтобы никто не узнал, и купила тест на беременность. Само собой разумеется, он был положительным.
Я глубоко вздохнула и прижалась ближе к груди Эдварда. Я чувствовала, как растут эмоции, рвутся наружу, но я не хочу этого Эдварду, он нуждается во мне, чтобы быть сильным, и мне нужно, чтобы я была сильной. Я закусила губу и вдохнула его аромат, чтобы успокоить нервы. Дурманящий запах заставил меня немного расслабиться и дал мне силы идти дальше.
- Примерно две недели спустя, или так я думаю, я была слегка ... вне всего этого. Я не была там, или нет, я просто сломалась. Натиск эмоций и ненависть к себе пришли ко мне, и все, о чем я могла думать, это то, что если я избавлюсь от ребенка или наврежу себе, я почувствую себя лучше. Я убеждала себя снова и снова делать глупые вещи. - Я проглотила рыдание, но мой голос был хриплым, и слезы начали течь по лицу. Я была слишком глупой, чтобы думать, что я смогла бы пройти через это. - Это было поздно вечером, я приняла душ и пошла спать. Поднявшись по лестнице, я вспомнила, что здесь тридцать две ступеньки, потому что в детстве я подпрыгивала на каждой из них.
- Я не знаю, что на меня нашло, но я просто, я просто упала. Я закрыла глаза и упала. Все, что я чувствовала, был первый удар в живот ступеньками, а затем по моей голове, и все. - Я пыталась говорить быстро, скрывая свое лицо, а слезы хлынули у меня по щекам, намочив рубашку Эдварда.
Его лицо было в моих волосах, я почувствовала на них его слезы, и какая-то часть меня знала, что это было справедливо по отношению к Эдварду. Он открыл свое прошлое, но он не мог плакать по нему. Это будет его новой болью, одинаковой с болью о своих родителях, такой же, как и для меня. Я чувствовала себя эгоисткой, разделяя свою боль с ним. Его руки прижали меня сильнее, я придвинулась ближе к нему, обняв крепко и нежно. Я глубоко, но неуверенно вздохнула.
- Следующее, что я помню, я в больнице и здесь так много людей. Я придумала оправдание, что я упала, что не так уж невероятно. Мой отец, Чарли, решил, что я недотепа, и врачи, казалось, согласились с этой идеей, поскольку они знали, что это не жестокое обращение с детьми, так как он не был дома, к тому же у них была моя история болезни. Я думала, что я собиралась сделать это, и это вызвало болезненный восторг, что я могла бы убить ребенка, растущего внутри меня. Так было, пока они не обнаружили, что я сломала ребро, - я хныкнула и плотно прижалась к его груди. - Они нашли моего ребенка, слабо развитого в моем чреве, и я уже знала, что он был мертв. Врачи долго молчали, глядя друг на друга, а потом посмотрели на меня.
- Мой отец был напуган, он думал, что они нашли опухоль или что-то подобное. Но он заметил кое-что в очертаниях этого плода, потому что его лицо стало белым, а затем темно-темно малиновым. Я никому не рассказывала об этом, не могла ничего с этим поделать, просто я не знала, кому он принадлежит. Я не знала его пола, потому что я не хотела быть рядом с ним, когда они удалили его, у него не было имени, у него не было даже рабочих органов. Я убила его, и я убийца, и я ... я буду в аду! - я кричала ему в грудь.
Я сильно кричала, выплескивая всю боль, горе, страдания, депрессии, сожаление и все остальное. Я знала, что я чудовище, монстр, который убил своего невинного ребенка. Этот ребенок ничего не сделал для меня, но я убедила себя, что если он родится, он сделает что-то не так.
Я царапала его грудь, точно зная, что случится, если он меня отпустит. Эдвард, казалось, не заботился об этом, он плакал и держал меня еще крепче. Я не хотела оставлять его, я хотела кричать.
- Это не самое худшее! - я плакала. - Я-я ... Боже, я была наказана за свою глупость! Когда они извлекли его, часть шейки матки разорвалась и теперь ... а теперь ... Я не могу иметь детей больше! Я даже не могу забеременеть! Я бесполезна! - Я перешла на визг и начала сомневаться, что он слышит меня. Но я знала, что он слышит, он продолжал рыдать в моих волосах.
На короткий момент, момент, который я никогда не забуду, я поняла, как он чувствовал себя по сравнению со мной. У меня была идея, что каждый, кто прикоснулся ко мне, был отвратительным и сделал это только, чтобы причинить мне боль. Я понятия не имела, сколько раз я вздрогнула от прикосновений Чарли, но с Эдвардом этого не было. Его руки на моей коже, его дыхание в моих волосах, его слезы, капающие на них, они, кажется, делали так, чтобы все стало в порядке. Он не судил меня, он сидел там и плакал вместе со мной, никто другой этого не делал. Эдвард был человеком, о котором я всегда мечтала, который был принцем в сияющих доспехах, который бы убил все мои худшие страхи и кошмары, он только заставлял меня чувствовать себя в безопасности.
Слезы очень медленно остановились. Я закусила губу и приблизилась к нему, тепло было поразительным, даже не смотря на холодный дождь за пределами нашего временного приюта. Я чувствовала румянец на своих щеках, пока мы сидели в тишине. Я не думаю, что это потеря для любого из нас - я все еще сижу на его коленях, прижавшись очень крепко к его груди. Мне понравилось это чувство, его сильные руки обнимают за спину, пальцы запутались в моих волосах.
- Белла, - прошептал он, проводя рукой по моей щеке и заставляя меня посмотреть на него. Его глаза были настолько сильными, такими смелыми. Я могла чувствовать, как учащается сердцебиение, у меня зазвенело в ушах. - Что я могу сделать, чтобы помочь? Я чувствую себя таким ... бесполезным, - его голос был таким болезненным, в глазах была такая мука, я больше никогда не хочу видеть такой взгляд.
В этот момент я не знаю, что на меня нашло. Мои губы приблизились к его, тело приняло такое же положение и руки притянули его за шею. Он был заключен между мной и стеной, его руки легли на мои бедра, и он был сам не свой. Он понял, что я собираюсь поцеловать его, и он потянулся к моим губам с такой же энергией. Мы не развалились на этот раз, наше дыхание было рваным, и наш языки то и дело задевали друг друга. Казалось, единственный раз, когда мы действительно сделали вздох, это когда наши рты оторвались друг от друга на мгновение, чтобы вновь слиться в поцелуе.
Его руки скользнули под мою рубашку и гладили кожу спины. Его большие руки были теплыми, посылая по телу огонь. Каждая клеточка реагировала на это, а бедра непроизвольно двигались.
Его глаза распахнулись в то же время, что и мои, и он убрал руки от моей спины. Он оттолкнул меня за плечи так, чтобы я не была больше на нем. Наше дыхание было единственным, что я могла слышать, но как только звон в ушах остановился, я услышала дождь вокруг.
- Белла, - строго сказал он, и голос был омрачен тяжестью дыхания. Я чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Я чувствовала себя настолько глупой, он отверг меня, когда я позволила своим действиям и эмоциям взять верх надо мной. Даже если это было внезапно, я не хочу, чтобы это остановилось, даже теперь, когда у меня было время, чтобы подумать, я не хочу, чтобы это прекратилось.
Я посмотрела вниз и закрыла глаза. Он, наверное, думал, что я лгу, что я какая-то ... шлюха. Я думаю, я такая, я сказала ему вещи, которые я никогда никому не говорила, а потом я просто напала на него, как животное, которое выпустили из клетки. Хотя так и было. Дело в том, что он не давил на меня, когда я рассказала ему обо всём, что сделала, и то, что случилось со мной, заставило меня почувствовать себя лучше. Я почувствовала палец под подбородком, поднимающий мою голову. Эдвард посмотрел мне в глаза и грустно улыбнулся.
- И-и-извини, - пробормотала я. Он вновь меня обнял, посадил к себе на колени. Я не смотрела на него, слишком смущенная и расстроенная от своих действий.
- Все в порядке, - прошептал он. - Если это помогает, если я могу помочь тебе, я буду это делать. - Я сглотнула, плотно закрыв глаза на мгновение, а потом я открыла их с опаской.
Я передвинулась на его коленях, мои губы двигались по шее, я целовала, почти не прикасаясь. Я провела губами от ключицы к подбородку. Он казался расслабленным, глаза его были закрыты, а дыхание было таким же, как мое. Но вскоре мое дыхание участилось, сердце начало биться чаще, и губы вернулись к его шее. Именно в этот момент, я поняла, что стану лучше, я стану настоящей женщиной для него. Он обещал помочь, обещал, что в любом случае он будет здесь для меня. Я знала, что это слишком много, но еще знала, что это будет самая эффективная вещь, и если этого не случится, то не будет никакого выхода, чтобы я могла стать лучше.
С помощью всего лишь поцелуя Эдвард заставил меня почувствовать себя хорошим человеком, почувствовать, что я была человеком, который заслуживает того, чтобы жить и быть счастливым. Это была не иллюзия, я чувствовала это, слышала это, жила этим. Он сделал меня настоящим человеком, человеком со смыслом и сильными сторонами, которые встретились со слабыми чертами моего характера. Я могла видеть другую сторону с ним, ту, где я жила раньше, там было серо, теперь я могла видеть цвета, которые были вокруг меня все это время.
Я сидела у него на коленях и касалась его губ. Он открыл глаза на минуту, и, когда наши взгляды пересеклись, я прошептала так тихо, что я не была уверена, услышал ли он меня: - Заставь меня забыть.