Возможно, пройти по коридору до комнаты Изабеллы было не самым умным ходом. Эдвард узнает о ее возвращении, как только разум вампирши окажется в зоне слышимости, но если он покопается в ее вещах, то она, скорее всего, заметит, что они сдвинуты. Содержимое ящиков представляло собой кучу сваленных туда вещей: инструменты для работы по дереву лежали вместе с ручками, скрепками и резинками для волос. Возможности заглянуть глубже не имелось, разве что вытащить все из ящика.

Он, снедаемый любопытством, сел, склонившись над ящиком, но другой, более осмотрительный голос говорил ему быть осторожней. Он уже подслушал ее на охоте, не дав уединения в мыслях, и выдержал лишь тринадцать дней, прежде чем ей пришлось нестись за ним, чтобы воспрепятствовать желанию разорвать артерии парочке людей. «Она действительно моя нянька», - подумал он, и эта мысль отдавала горечью. Таким она его видела? С момента обращения, черт, да и даже раньше, Эдвард это признавал, он всегда был чьей-то ответственностью.

Но на мгновение, даже находясь под властью темного ужаса неизвестного дара Изабеллы, ему показалось, будто ей было что-то нужно от него, и он ответил на ее поцелуй. Не будь новорожденный совершенно выведен из строя, не сделай он пропитанный кровью вдох, интересно, куда бы завело это мгновение? Она утверждала, что просто утешала его, но есть множество способов успокоить кого-то, не прижимая языка к его губам, требуя тем самым доступа. Ему безумно хотелось воспроизвести воспоминание, но каждый раз страх и жажда крови сопровождали ощущение ее требовательных губ на нем. Он громко застонал. Как ему узнать ее, если он не понимал большинства ее действий?

Может, в комнате найдутся подсказки. Так он говорил себе, когда принялся раскладывать содержимое верхнего ящика аккуратным рядком на полу. Эдвард чувствовал себя археологом, пытающимся воссоздать общую картину на основе странного набора вещей. Некоторые уже изжили себя: сломанные карманные часы и старый альбом трехцентовых марок в ознаменование экспедиции в Антарктику. Но большинство сохранили практичность: плоская отвертка, изношенные кисточки, бутылка столярного клея. Будь у него необходимость описать свои находки, он бы сказал, что она мастеровитая, написала пару писем много лет назад, и с большой вероятностью ей было наплевать на настоящее. Ваза стояла сверху, как древний часовой. Ее дно заострялось, и она бы не смогла стоять без поддержки. Изабелла устроила ее в простой деревянной основе, которую, по всей видимости, вырезала сама. Осторожно подняв кедровый блок, он поставил вазу в паре футов от себя, чтобы точно не сбить ее.

Но перед тем как поднять крышку банкетки у окна, он почувствовал себя Картером и Карнарвоном, когда те пролезали со свечой в гробницу Тутанхамона. Эдвард завис с наполовину поднятой крышкой, смакуя это ощущение и заплесневелый запах. А затем поддался давящему желанию исследовать находки.

Книги. Их он заметил сразу. Еще золотой скарабей размером больше его кулака, ценность которого даже представить было невозможно, это доказывало, что сравнение с гробницей было недалеко от истины. Еще там лежал большой нож, отделанный драгоценными камнями, его конец был загнут кверху, и несколько коробок, в которых можно было покопаться. Сложенное и завернутое в пластик темно-синее сари.

Сначала он взялся за книги. Это оказались дневники с обложками светлого цвета и простым переплетом, на их корешках остались написанные от руки выцветшие надписи, которые когда-то были коричневыми. Юноша поднес обложку к носу и ощутил пыль и возраст, а еще нотку вербены – Изабелла. Хотя книгам было не больше пары сотен лет, чувствовать ее свежий аромат было странно. Он открыл первый дневник.

Он наклонил голову, повертел книгу, но язык ему был незнаком. Вперемешку с рисованными от руки пиктограммами он видел пару линий иероглифов, а когда переворачивал рассыпающиеся страницы, его взгляд зацепился за староанглийский. Он не мог прочесть слова, но провел пальцем по бумаге.

Fërend wyrcan Crïstemæl. Lîfgedäl cuman. Goldbeorht, wanfeax frëo, leona cuman.
Посланник крестится. Смерть идет. Яркая, как золото, с темными волосами, львица идет.

Листая, почти в самом конце он наткнулся на страницу, исписанную трясущейся рукой одним-единственным словом.

swëtïan

Сколько бы он ни пялился, буквы ни собирались выдавать своей тайны. Изабелле удалось ускользнуть от него, даже с его способностью читать ее разум и дневником в руках. Он положил первую книгу и потянулся за второй, но застыл на месте.

В лесу слышалась песня, и она приближалась.

Остались ли еще настоящие ковбои в этих холмах.
Ударит ли огонь по железу еще раз.
Проедет ли еще один пыльный пикап по дороге
С кучей еды, пока солнце не поднимется высоко.
Ну я надеюсь, что этот трудящийся ковбой никогда не умрет.

Это пел мужчина, и, хотя мелодия была фальшивой, Эдвард вспомнил, где слышал голос – когда Бэт говорил с Изабеллой по телефону. Надежда на возвращение вещей Изабеллы в изначальный порядок канула в Лету, когда он поторопился убрать все из виду. Ваза чуть не выпала из рук, зашатавшись в деревянной подставке. Отойдя, он убедился, что пол чист, и только после этого спустился на первый этаж. А затем начал расхаживать туда-сюда, пока песня становилась громче, но в итоге прекратилась.

— Изабелла, ты там? — позвал Бэт.

Эдвард читал его мысли, когда тот сделал глубокий вдох и понял, что Изабеллы нет поблизости. Ветерок не доносил никакой вербены. Эдварда беспокоило, что кто-то еще знал ее запах как свои пять пальцев, но у него не было времени на размышления, так как мысли Бэта переключились на него.

— Новый парень, а? — крикнул он.

Не желая выглядеть так, будто он прячется в доме, новорожденный вышел на крыльцо.

— Доброе, — поприветствовал Бэт. — Принес вещи, которые, по мнению Изабеллы, тебе понадобятся. Вот.

Бэт кинул Эдварду большую сумку оливкового цвета, и тот спрыгнул с крыльца, чтобы ее поймать. По ощущениям там лежали книги, может, еще одежда или что-то похожее сверху. Затягивающий шнурок был завязан раз шесть.

Несмотря на отбрасываемый как через призму свет, Бэт выглядел именно таким, каким его представляла Изабелла. Жилистый и подтянутый с белыми волосами. Но когда он приблизился к крыльцу, Эдвард заметил детали, которые его поразили. Морщины – мелкие на лице и глубокие вокруг рта и глаз. Совсем не похоже на тех, кого он видел из их вида, хотя, если честно, таких набралось бы всего около дюжины.

— Ты разговариваешь? — спросил мужчина. У него на ремне висел длинный охотничий нож в кожаном чехле. С плеча свешивались еще три оливковых сумки, а в руках он держал большой чугунный флюгер.

— Привет, — ответил Эдвард.

Удерживая кусок железа одной рукой, левую Бэт протянул ему.

Эдвард бы предпочел сохранять дистанцию с незнакомцем, но видел в мыслях Бэта отсутствие замысла на драку, так что пожал его руку, позволив ему одарить его крепким рукопожатием.

— Проходи, — предложил Эдвард. На большее гостеприимство он не был способен, но Бэту хватило и такого. Бросив сумки на пол первого этажа, он развернулся, чтобы получше разглядеть Эдварда.

— По мне, так ты не особо похож на занозу в заднице, — заявил он.

Дыхание Эдварда перехватило, шея напряглась, но затем до него дошло, что Бэт испытывает его, желая посмотреть, как быстро тот сорвется.

— Черт, будучи новорожденным, я бы сшиб незнакомца, подойди он ко мне.

— Ты не незнакомец, — заметил Эдвард и постучал себе по виску.

— Ах, точно, ты же мысли читаешь. Видел меня в голове Изабеллы? — он засмеялся и начал развязывать одну из сумок. — Бедняга. Могу поспорить, что это приносит больше проблем, чем того стоит.

— Я справляюсь, — ответил Эдвард. Было проще говорить ровно, когда он знал, что Бэт специально раздражал его.

Бэт быстро расправился с узелками, но вместо того, чтобы открыть сумку, встал.

— Ну я слышал, что ты отправился сюда, так как был диким, но по мне, ты выглядишь вполне культурным. Да не расстраивайся, — заговорил он, когда заметил выражение лица Эдварда. — В первые лет десять или около того сложно вести себя культурно. Я думал, ты начнешь рычать и скалиться, как только я появлюсь тут, — снова рассмеялся он. — Мне бы не помешала хорошая стычка, но Изабелла вряд ли одобрит это. Ей нравится тишина и покой, не так ли? Соблюдает порядок.

За последнее время это была самая длинная речь, обращенная к Эдварду, за исключением долгих нравоучений Карлайла, и он понял, что ему нравится отвлекаться.

— Думаю, я усложнил ей жизнь, — посетовал Эдвард.

— Естественно. Она жила здесь одна с момента, как я построил этот дом. Ей надо взбодриться, пока она не превратилась в чертово дерево.

— Ты много для нее делаешь, — отметил Эдвард, и, хотя сказанное не было вопросом, видел, что Бэт воспринял его именно так. Мгновение беловолосый вампир осматривал оппонента с головы до ног, и Эдварду пришлось нелегко, выдерживая его взгляд, даже когда Бэт размышлял, ревновал ли Эдвард.

— Я сделаю ради нее что угодно, — сказал он. — Она спасла мою внучку, когда никто больше не мог.

И все встало на места: белые волосы и мелкие морщины. Бэт был дедушкой, когда его обратили. Безупречное здоровье и сила не давали Эдварду распознать это. Он никогда раньше не видел вампира в образе старика, да и не думал о таком. Очевидно, все болезни и слабость прошли, так что, похоже, это не имело значения.

— Сколько тебе было? — поинтересовался он.

— Когда она спасла Гинлих?

— Нет, когда тебя обратили. Погоди, Гинлих?

Это что еще за имя?

— Мы в те времена рассматривали счет годов, как наваждение. Думаю, около семидесяти. И да, Гинлих. Сейчас она известна как Джинни. Она моя внучка.

В разуме Бэта ненадолго возник ее образ. Красивая худенькая блондинка с прямыми волосами, только улыбалась она сдержанно и щурилась, отчего Эдварду захотелось отступить.

— Своенравная девчонка. Никто ей не указ. Ну или, во всяком случае, я никогда не мог ей указывать.

— И Изабелла спасла ее? Она ее обратила? — поинтересовался Эдвард. Он бы не назвал это спасением, но понимал, что Карлайл считал именно так, обращая его.

— Не думаю, что Изабелла когда-нибудь кого-нибудь обращала. Нет, она отправилась в Нью-Мексико ради меня и нагнала страха на мою девочку, — Бэт глянул на Эдварда, чтобы увидеть, понимает ли он, и тот кивнул. Страх ему был хорошо знаком. — Больше ничего не могло вытащить оттуда Джинни. Она ввязалась в битву за Санта-Фе. Мне не удавалось ее отговорить, хотя ходили слухи, что Вольтури придут со всем покончить. Оказалось правдой. Не уйди Джинни тогда, ее бы прикончили, как остальных, — покачал он головой.

В его мыслях Эдвард видел Джинни, орущую и кидающую мебель, и надеялся, что не встретится с ней в ближайшее время.

— Я никогда не встречал кого-то нашего вида, кто был родственниками в человеческой жизни, — поделился Эдвард. Он подумал о собственной матери, которую Карлайлу было поздно спасать, но не мог представить ее новорожденным вампиром. Вообразить его мать взволнованной и неуправляемой было практически невозможно.

— Я был на смертном одре, — говорил Бэт. — Разделил свое имущество и попрощался. Уже видел смерти всех, с кем рос, в бою или от возраста. Даже тогда я был пережитком. Но в хижину проскользнула Джинни. Я не видел ее несколько месяцев. Все считали ее убитой, и, думаю, в каком-то смысле она была мертва. Я думал, она пришла за мной, чтобы отвести к столу воинов, но после ее укуса попал в Муспельхейм, страну пламени. Ей никогда не нравилось отпускать, — его золотые глаза устремились на Эдварда.

— Ты всегда был вегетарианцем?

— Что?

— Мой создатель, Карлайл, зовет нас вегетарианцами. Тех, кто охотится на животных.

— Нет, я перестал пить людей лет сто пятьдесят назад. Из-за Изабеллы.

— Она тебе велела?

Он покачал головой.

— Не в ее стиле. Мне хотелось поблагодарить ее за все, что она сделала в Санта-Фе. Я приобрел для нее эту землю и построил тут хижину, но она не просила об этом. Ей хотелось, чтобы я попробовал прожить год на животных. Я думал, это ради людей. Посчитал ее мягкотелой. Только спустя четыре сезона до меня дошло, как сильно я изменился, когда перестал пить человеческую кровь. Стал не таким драчливым и угрюмым. Мне удалось обустроиться на одном месте. Она попросила всего год, но, должно быть, знала, что для меня все предстанет в новом свете. Обратно я не вернулся. Теперь живу рядом с Бостоном. Создал свою мастерскую для индивидуальных заказов. Кстати, — сказал он, поднимая огромный флюгер с пола. — Установлю-ка я его на крыше. Поднимайся, поможешь мне, а я расскажу тебе больше про Изабеллу. Не думай, что я не вижу, как ты весь светишься при упоминании ее имени.

Эдвард задумался, правда ли это, а затем увидел собственное лицо в мыслях Бэта. Если кто и выглядел мягкотелым, так это он.

— Не тяни весь день, — поторопил Бэт. — Не могу представить, что она оставит новорожденного типа тебя без присмотра надолго. Если хочешь что-то узнать, то поднимайся-ка на крышу. Как бы я ни любил Изабеллу, после ее возвращения долго тут не задержусь, — заключил он. — Она ангел, но пугает меня до чертиков.

---

Переводчик: ButterCup
Редактор: tatyana-gr
Форум