После первой недели, которую Белла провела с загипсованной ногой, все стало приходить в некое подобие нормы. Элис и Джаспер пригласили нас в свою новую квартиру, уже безупречно оформленную. Белла чаще улыбалась и смеялась, когда выходила из дома, поэтому я с радостью принимал приглашения Элис на «ужин» или «вечер игр» — попытки вести себя как люди в присутствии Беллы. Было непросто найти игры, в которых Элис не могла бы тут же предсказать результат. Карточные игры выбывали сразу. Монополия — уже чуть лучше.

Иногда Джасперу приходилось покидать нас, так как запах Беллы ошеломлял его. Только изучив его реакцию на нее, я начал понимать, какого прогресса я достиг. Несмотря на то, что Джаспер не пил человеческую кровь уже более пятидесяти лет, малейшее движение Беллы могло спровоцировать его жажду крови. Даже Элис иногда испытывала дискомфорт. А я каким-то образом умудрился мгновенно отказаться от человеческой крови, стоило мне встретить Беллу, и даже не сорваться ни разу, хотя ее кровь все еще пела для меня, словно сирена.

Я осознал, что Белла необратимо изменила меня, но сейчас начинал понимать, что это изменение было колоссальным. Более того — граничащим с невозможным.

Иногда мне приходилось задаваться вопросом, не вмешались ли высшие силы в наши с Беллой судьбы. Я отказался от веры в бога, когда очнулся с криками тысячи голосов в голове, но влияние, которая Белла оказала на мою жизнь, заставило задуматься о судьбе. Как она могла иметь силу, подавлявшую мои инстинкты, если не была создана для меня?

Однако я понимал, что было бы неправильно списывать все на провидение. Белла должна была сама решить, что в меня стоит верить, и теперь я стал живым подтверждением тому, как одно, казалось бы, простое решение может повлечь за собой серьезные последствия.

К сожалению, это последствия могут быть как со знаком плюс, так и со знаком минус. Хорошими и плохими. Намеренными и… абсолютно случайными. Выбор Беллы быть со мной столкнул ее с Джеймсом и Викторией. Умом я понимал, что ее сломанная нога и угроза безопасности — не моя вина, по крайней мере не полностью. Но инстинкты требовали, чтобы я устранил все угрозы ее благополучию, реабилитируясь таким образом и доказывая, что достоин ее.

Но избавиться от источников угрозы было легко на словах, на деле же — не очень. Джеймса больше не было, однако Виктория являлась куда более опасным врагом. Элис удалось уловить ее действия лишь дважды с того момента, как мы покинули Форкс: мелькнула в неопознаваемых лесах и пила кровь мужчины в Сиэтле. Очевидно, что она нарочно не уходила далеко, но знание этого совсем не помогало нам определить ее намерения. Мы не обнаружили ее следов в кампусе или в пределах города, но меня не покидало чувство, что лишь время и погода стирали следы ее присутствия. Чем больше я думал о ночи, когда напал Джеймс, тем больше убеждался, что Джеймс или Виктория следили за нами до визита в Форкс. Я бы поставил на то, что шпионила Виктория. Джеймс был коварным манипулятором, но я сомневался, что он умел действовать тонко и обладал талантом исчезать, какой имела Виктория.

Белле я предоставил информацию в том количестве, которое спасало меня от новой атаки костылями. Маячащий призрак Виктории пугал ее, я это знал, но совсем не по тем причинам. Белла, в своей типичной манере, совершенно не волновалась за себя, от беспокойства же за меня она почти сгрызла ноги до основания.

Несмотря на мои переживания и философствования, наша жизнь продолжалась поразительно просто. Мы ходили на занятия, Белла ела трижды в день, я регулярно охотился с Джаспером, а Элис продолжала вмешиваться всюду, где только могла.

В среду Белла решила пойти против природы и вызвать у меня сердечный приступ. Мы только вернулись из кампуса, и она похромала в ванную. Я выучил свой урок по поводу излишней заботы, так что остался в гостиной, наигрывая что-то на пианино. Услышав стук костылей, я поднял голову и увидел, что она направляется к двери с сумочкой в руках.

Я метнулся к двери и преградил ей путь, возможно, излишне быстро, но это лишь из-за беспокойства за нее. В конце концов, я легко мог опередить ее и не прибегая к вампирской скорости. Но выражение ее лица, будто она была решительно настроена сделать что-то очень, очень плохое для нее, вызвало у меня такую реакцию.

Белла остановилась прямо передо мной, поставив костыль мне на ногу — намеренно, конечно же, я уверен. Краем глаза я взглянул на резиновый наконечник костыля на моем ботинке, а затем недоуменно уставился на Беллу.

— Почему я не могу сделать тебе больно, как обычному человеку? — пожаловалась Белла, переставляя костыль на пол.
— Извини, что моя неуязвимость причиняет тебе неудобства, — фыркнул я. — И ты была бы такой жестокой по отношению к парню-человеку?
— Если бы он раздражал меня так же, то да, — прямо ответила Белла.

Я покачал головой, видя ее насквозь.

— Ты куда-то собиралась?
— Да. — Она поджала губы, не желая давать подробности.
— И куда конкретно ты планировала пойти? — уточнил я, скрестив руки на груди. Белла прищурилась.
— А мне казалось, я не должна отчитываться тебе обо всех своих передвижениях. То, что ты вампир, не дает тебе автоматического и неограниченного права следить за мной, — возмутилась она.

Я подавил смешок.

— Нет, не думаю, что ты должна говорить мне, куда направляешься, но когда ты не хочешь мне этого говорить, возникают определенные подозрения. Но это не важно. Как член нашего общества, я не могу позволить тебе выйти за дверь и сесть за руль грузовика со сломанной ногой, что, как я полагаю, ты и собиралась сделать, учитывая, что ничего не находится в пешей доступности для тебя, пока ты на костылях. И это угроза для безопасности общества.
— Я совершенно нормально могу водить в гипсе, — вздохнула Белла.
— Белла, — серьезно начал я, — дело не в способности что-то сделать, пока у тебя нога в гипсе. Даже минимальное воздействие будет влиять на заживление кости. Ты действительно хочешь рисковать?

Белла в раздражении прикрыла глаза.

— Да, я вполне готова взять на себя этот риск. Может, уже дашь мне пройти, пожалуйста?

Тон ее голоса и ритм сердца подсказывали, что она искренне умоляла меня отпустить ее, отпустить, не зная, куда она идет. Куда она хотела пойти так сильно, и, что более важно, почему она держала это в тайне от меня?

— Белла, чего ты мне не рассказываешь? — спросил я, двигаясь ближе и ощущая жар ее тела. — Я действительно волнуюсь. Вряд ли ты собираешься куда-то далеко лишь с сумочкой, но тогда почему ты не можешь сказать об этом мне?

Белла вздохнула и снова посмотрела на меня умоляющим взглядом.

— Там не опасно, обещаю. Да и это мелочи. Просто одно место в городе. Я лишь хочу пойти одна и самостоятельно вести машину. Неужели я так много прошу?
— Нет, — терпеливо ответил я, — если бы у тебя не была сломана нога и если бы моего ненормального создателя не было в городе, возможно, поджидающего момента, чтобы убить нас обоих.
— Я выйду на десять, может, пятнадцать минут, Эдвард, — сказала она уже менее уверенно, и я знал, что был близок к тому, чтобы пробиться через стену ее иррационального упрямства.
— Почему бы мне просто не отвезти тебя? Я подожду в машине, если тебе это так важно. Мне будет гораздо спокойнее, если я смогу быстро добраться до тебя в случае чего.

Белла посмотрела на свои поношенные тенниски и вздохнула, но не так, будто обдумывала мое предложение. Этот звук больше был похож на смирение.

— Просто забудь, — наконец, сказала она и собралась развернуться. Я поймал ее за руку, удерживая на месте.
— Подожди минутку. Послушай, Белла, куда бы ты ни хотела пойти, уверен, я пойму. Насколько плохо это может быть?

Она попыталась вырваться, но безрезультатно. Наконец, она сдалась и неохотно встретилась со мной взглядом.

— Я собиралась в «Ява Брейк», хотела попросить их вернуть меня в график, — призналась она.
— Белла! — я не смог скрыть неодобрение в голосе. Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, я попытался успокоиться. Изо всех глупых, нелогичных поступков… почему она вообще решила вернуться на работу, где необходимо работать руками и ногами, пока она все еще ходила на костылях? Я простонал и покачал головой, неуверенный, с чего начать.
— Видишь, вот поэтому я и не хотела тебе говорить, — пожаловалась Белла. — Теперь ты расстроен мной по сумасшедшим и иррациональным причинам.

У меня даже рот открылся.

— Это я иррациональный? Белла, разве, когда ты размахивала передо мной костылями, я не говорил, что будет полнейшим абсурдом пытаться подавать горячий кофе, пока руки у тебя заняты другим?
— Я бы справилась, — проворчала Белла, прихрамывая к дивану. — И это совершенно не относится к делу, — сказала она, опускаясь на кожаную поверхность.
— Да неужели? — вышагивал я перед ней. — А что тогда относится?

Белла глубоко вздохнула и посмотрела на меня, во взгляде читалась жесткая решительность.

— А то, что ты не можешь принимать решения за меня, Эдвард! Я должна делать это сама, мне нужно работать, если я буду учиться здесь еще и в следующем семестре. Ты можешь не беспокоиться о деньгах, а я нет.
— Ты тоже можешь об этом не волноваться, если не хочешь, — тихо сказал я. — Я мог бы позаботиться о тебе.

Белла прикрыла глаза и вздохнула.

— Я не хочу, чтобы обо мне «позаботились», Эдвард. «Заботятся» о проблемах, детях и домашних животных. А я не подхожу ни под одну категорию.

Я нахмурился.

— Может, я и не эксперт в отношениях людей, но я практически уверен, что они заботятся о тех, кого любят, Белла.
— Я люблю тебя, Эдвард, но у меня не получается заботиться о тебе. Тебе это не нужно. Я хочу, чтобы мы были равны в этом плане, — сказала она.

Я кивнул, принимая ее точку зрения. Мог бы поспорить, заявив, что она заботилась обо мне в другом смысле, но сомневался, что это возымело бы эффект. Белла все равно уже настроилась.

— Мы будем спорить об одном и том же вечность? — поинтересовался я, глядя на девушку.
— Вечность? — повторила Белла, ее голос стал на тон выше. — Ты уже… решил, что обратишь меня, Эдвард?

Я склонил голову набок.

— Кажется, я говорил тебе, что сделаю вампиром, если именно этого ты хочешь. Ты действительно хочешь этого?

Ожидая ее ответа, я задержал дыхание. А Белла вдохнула ненужный мне воздух и ответила:
— Хочу. Да. Когда ты это сделаешь?

Я сглотнул яд, накопившийся во рту от одной мысли о том, чтобы укусить ее.

— Когда будешь готова. Мы можем ждать сколько пожелаешь. Тебе нужно время, чтобы привести все в порядок, закончить дела.

Белла прикусила губу.

— Дела?
— Семья, друзья, — ответил я, отводя взгляд. — Все, что хочешь сделать, пока ты еще человек.
— Семья и друзья… я смогу общаться с ними после обращения? — спросила Белла. Она подвинулась, прижимаясь ко мне. Этот разговор навевал на нее грусть.
— Может, по телефону, — ответил я, поглаживая ее волосы. — В первые несколько лет ты не сможешь с ними видеться. Новорожденные вампиры очень… неуравновешенные. Я не мог находиться среди людей, не нападая на них, несколько лет. К тому же я пытался обрести контроль над своим даром, возможно, у тебя быстрее получится научиться контролю. Но даже после этого видеться с ними может быть не такой хорошей идеей. Люди, которых ты любишь, скорее всего заметят изменения в тебе после обращения. Едва ли можно будет объяснить твоим родителям, почему твоя кожа такая холодная или почему ты больше не можешь появляться на солнце. Лет через десять станет заметно, что ты не стареешь. Если вы будете поддерживать связь, они станут задавать вопросы. Белла, они захотят узнать, почему ты больше не приезжаешь. И лучший способ избежать подозрений и отвязаться от Вольтури — инсценировать собственную смерть.

Белла резко вздохнула.

— Разве я не могу просто… исчезнуть? Мои родители этого не переживут… особенно Чарли. У него больше никого нет…
— Все может оказаться куда хуже, Белла. Людям не нравятся вопросы, оставленные без ответа. Так они не могут двигаться дальше по жизни. И, Белла, неужели ты думаешь, что твой отец просто оставит твое исчезновение без расследования? Объявят твои поиски. Возможно, твое фото будет расклеено по всей стране, кто-то может узнать тебя, возникнет риск разоблачения. Белла, существование, на которое ты подписываешься, не такое простое. Первые несколько десятилетий будут… трудными.

Белла громко сглотнула и опустила голову мне на грудь.

— То есть ты пытаешься сказать, что после изменения — все? Лучше оборвать все связи?
— Мы можем попытаться найти другие пути, но да, так будет лучше. Белла… ты не должна идти на это, если не хочешь. Ты можешь оставаться человеком так долго, как пожелаешь, я никуда не денусь, — пообещал я, зная, что это правда. Где еще мне быть, как не около этой женщины?
— То есть пока я не умру, — прошептала Белла. — Я могу оставаться человеком, пока не умру. У нас есть еще, наверное, лет шестьдесят, пока я не стану старой и морщинистой, а потом…

Я вздохнул.

— Я предпочитаю не думать об этом.
— Очевидно, ты подумал уже обо всем. И это тоже важно. Ты будешь жить сотни тысяч лет после моей смерти.

Я поморщился.

— Сомневаюсь. Вполне возможно, мир не будет существовать так долго.
— Эдвард, будь серьезнее, — проворчала Белла. — Что будет с тобой после того, как меня не станет? Будешь ли ты одинок? Может… ты найдешь кого-то еще?
— Не знаю, Белла. Я совершенно точно буду одинок, да. И опустошен. И вряд ли я найду кого-то еще, потому что мне никто не будет нужен. Ты изменила меня, это навсегда. Я не могу представить кого-то, кто произведет на меня такое же впечатление.
— Я не хочу умирать, Эдвард, или состариться, или оставить тебя одного. Мне кажется… ты должен обратить меня после Рождества.

Я моргнул и посмотрел на ее обеспокоенное лицо.

— Так скоро? Белла, нам некуда торопиться. Ты можешь закончить колледж, подольше побыть с родителями.

Белла закусила губу.

— Это скоро, да. Но нам также не стоит забывать о Виктории, ведь так? Если она придет за тобой… Я хочу быть способной защитить тебя. Бороться за тебя.
— Мы это уже обсуждали, — сказал я. — Ты не станешь вампиром из-за этого.
— Ладно, тогда просто потому, что я хочу этого, — возразила Белла.

Я покачал головой.

— Могу я предложить альтернативу?
— Давай, — согласилась Белла, скептически глядя на меня.
— Подожди до окончания учебного года. Отучись еще один семестр и ради бога — позволь мне оплатить это. Я не хочу, чтобы последние дни жизни человеком ты провела, работая в кофейне. Мы можем съездить к твоей маме, ты можешь сделать то, что станет совсем другим после обращения в вампира.
— Например? — полюбопытствовала Белла. — Я и так довольно много ем и сплю.
— Например… я не знаю, заняться банджи-джампингом, — предложил я, а затем еще раз подумал об этом. И мне не хотелось, чтобы Белла испытывала свою удачу, прыгая с моста на резинке.

Белла поморщилась.

— Это в какой вселенной мне бы захотелось этим заняться, Эдвард?
— Извини, глупый пример. Но я уверен, ты что-нибудь придумаешь. Ты ведь можешь представить, насколько все изменится после твоего обращения? Ты будешь чувствовать по-другому. Все вокруг будет выглядеть, звучать и пахнуть иначе. Изменятся твои представления о скорости, времени и силе. Твое тело станет неподвластно изменениям…
— Значит, мне стоит сделать тату с Даффи Дак, да? — спросила Белла с улыбкой, и я догадался, что она шутила.
— Если ты хочешь, чтобы это было с тобой вечность, то да.

Белла закатила глаза и откинулась на спинку дивана, явно приободренная нашим разговором.

— Так на чем мы остановились в вопросе о «Ява Брейк»?

Я кинул на нее недовольный взгляд.

— Ладно-ладно, больше никакой работы, — со вздохом согласилась Белла.

После этого мне казалось, что все будет хорошо и спокойно, но безмятежность длилась лишь до конца нашего занятия по социологии в пятницу.

Целый час я провел, заглушая голос профессора и изучая свободную левую руку Беллы. Когда она резко вздернула голову и ее пульс подскочил, я тоже поднял голову, чтобы послушать.

— … Памятная служба пройдет в воскресенье, приходите, чтобы выразить свои соболезнования. Я лично прошу вас прийти и поддержать друзей и родных погибших от рук жестокого серийного убийцы.

Несколько студентов организовали службу в честь памяти убитых Убийцей кампуса — убитых мной. Я нацепил на лицо спокойное выражение и посмотрел на Беллу. В ее широко раскрытых глазах читался страх, и я бы отдал все, чтобы узнать ее мысли.

Профессор объявил, что занятие окончено, и я подтолкнул Беллу. Она дернулась и посмотрела на меня.

— Ты в порядке? — тихо поинтересовался я.

Она дважды открывала и закрывала рот. На третий раз ей удалось заговорить:
— Не знаю. То есть… они же говорят о тебе.
— Я знаю, — неохотно признал я. — И ты тоже об этом знала.

Белла кивнула.

— Да, просто… до этого момента все казалось менее реальным.

Профессор странно на нас посмотрел, мы остались последними в аудитории.

— Пойдем отсюда, — позвал я Беллу. — Можем обсудить это в более уединенном месте.
— Хорошо, — нервно согласилась Белла, убирая книги в сумку. Я держался рядом, когда мы выходили, но не касался ее. Нужно было учесть, что Белла могла пересмотреть наши отношения. Возможно, она не могла принять такую реальность.

Элис ждала нас снаружи, на ее лице читалось раскаяние. «Я этого не видела, прости. Так сильно концентрировалась на тебе, Белле, Виктории и семье…»

— Не беспокойся, Элис, — тихо, но твердо произнес я. — Это было неизбежно.
— И все же мне жаль. Белла, ты в порядке? — спросила Элис, кладя руку ей на плечо.
— Нормально, — коротко бросила Белла. — Просто это застало меня врасплох. Нам пора, Элис, иначе мы опоздаем.
— Да, конечно, — неохотно согласилась Элис, обеспокоенно глядя на меня через плечо, когда уходила с прихрамывающей Беллой. Я остался на месте, пытаясь понять, что же произошло.

Мне хотелось последовать за ними и подслушать их разговор, но вместо этого отправился туда, где я обычно ждал их возвращения, и попытался разобраться в своих чувствах. Первое, что я ощутил — раздражение. На людей, которые вернули воспоминания о моем нелицеприятном прошлом; на себя за то, что раньше не подумал о том, что есть другой путь; на то, что это может навредить моим отношениям с Беллой. Мы уже почти достигли того момента, когда нам было удобно и спокойно, но вот нашлось новое препятствие.

Плюс ко всему, возникло напоминание о самих девушках. Их лица мелькали в мыслях студентов. Что, в свою очередь, вызывало воспоминания о том, что я сделал с каждой из них — заманивал подальше от кампуса, слушал мысли, видел ужас в их глазах и мыслях, когда разрывал их плоть зубами. Я слышал, как наступала темнота в их сознании с тем, как замедлялся и, в конечном счете, останавливался пульс.

Возвращаясь к тем моментам, навсегда отпечатавшимся в моей памяти, я понял, что чувствую… сожаление? Раскаяние? Мне было некомфортно думать о том, что я совершил. Белла была словно линзой, через которую я начал смотреть на людей и ценить их. Представив ее, испуганную и борющуюся с монстром, которым я был… я испугался.

И все же, что я мог сейчас сделать? Никакие мои слова или действия не смогут изменить прошлое, вернуть жизнь тем девушкам. И я не могу в полной мере сожалеть об этом, ведь тогда я не знал другого способа выжить.

Когда Элис и Белла вернулись, мы молча поехали домой. Элис высадила нас и дала возможность поговорить, пусть Белла и не была расположена к беседе. Но она хотя бы приняла мою помощь и позволила поднять ее по лестнице.

Она дохромала до дивана, бросила сумку на пол и села. Я осторожно подошел ближе и нахмурился, когда она достала и открыла учебник.

— Пожалуйста, скажи, о чем ты думаешь, — умолял я, находясь на безопасном расстоянии.
— Я не знаю, о чем думаю, — вздохнула Белла, кладя учебник на колени. — Слушай, ты прав, я уже знала, кем ты был и что сделал, мои чувства к тебе все равно не изменились. Но когда я услышала, как кто-то другой говорит об этом, я немного… разволновалась, наверное.
— Я могу что-нибудь сделать? — спросил я, осмелившись все-таки присесть на диван.

Белла прикусила губу.

— Есть кое-что, о чем я хочу тебя попросить, но не уверена, как ты отреагируешь.
— Что бы это ни было, уверен, мы что-нибудь придумаем.

Белла закрыла книгу и вдохнула через нос.

— Я думаю, мы должны пойти на эту службу, Эдвард.
— Службу, — повторил я, неуверенный, как мне реагировать. Не то чтобы я был против, но я также не видел в этом смысла. Никакие соболезнования и сожаления об этих девушках не вернут их к жизни.
— Пожалуйста, Эдвард. Я знаю, будет неловко, но… мне кажется, тебе это может быть полезно.
— Если ты считаешь, что это важно, тогда да, я пойду, — согласился я.
— Правда? Ты… не против? — скептично поинтересовалась Белла.

Я повел бровью.

— Ты ожидала, что я начну спорить или злиться? Я прекрасно осознаю, что сделал. Думаю, будет честно посмотреть правде в глаза.
— О. Тогда ладно, — рассеянно произнесла Белла. — Хорошо.

Она заерзала, и я попытался придумать, что сказать.

— Поможешь мне с алгеброй? — внезапно спросила она. И вот так все снова пришло в норму.



И снова глава без постельной сцены, мне даже не верится. А вам?)
Буду ждать вас на форуме, рада любым, даже самым коротеньким комментариям :)

Предыдущая глава || Следующая глава