Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Второй шанс
Эдвард оставил Беллу несколько лет назад, и боль давно уже не терзает ее, как прежде. Пока однажды перед ней не появляется Элис с шокирующими известиями, способными вновь перевернуть ее мир.
Рождественская альтернатива. Мини.

Aliens 5: Поражение
Редилиевый рудник на планете Хлоя-67, на котором работают тысячи человек, перестает получать с Земли припасы. Попытка выйти на связь наталкивается на сигнал предупреждения – код красный. Несколько смельчаков решают отправиться на Землю, чтобы разобраться, что происходит.

Да, моя королева
Среди представителей моего рода были распространены одиночки. Кара настигала тех, кто осмеливался любить. Влюбленный вампир полностью подпадает под власть своей королевы и уже не способен на выживание. Любовь – это болезнь, способная уничтожить бессмертного.

Дальше от мира, ближе к себе
Для Элис это была всего лишь работа и попытка решить очередную проблему. Она и подумать не могла, что окажется на необитаемом острове и найдет для себя нечто более значимое, чем прибыль.

Ветер
Ради кого жить, если самый близкий человек ушел, забрав твое сердце с собой? Стоит ли дальше продолжать свое существование, если солнце больше никогда не взойдет на востоке? Белла умерла, но окажется ли ее любовь к Эдварду достаточно сильной, чтобы не позволить ему покончить с собой? Может ли их любовь оказаться сильнее смерти?

Все эти зимы
Их было двое. У них был свой мир, своя игра. И война своя. У них не получалось быть вместе, и отпустить друг друга они тоже не могли. Так и жили, испытывая судьбу, от зимы до зимы, что укрывала их пороки в своих снежных объятиях.

Красота внутри
Отправившись на рождественскую вечеринку, Эдвард надеется провести время с коллегой, которой интересуется уже много месяцев. Оттолкнет ли ее его слепота или позволит увидеть ее в другом свете?

Dracolis
Драко — один из солистов популярной рок-группы. После того как уходит из жизни дорогой ему человек, Малфой в течение нескольких месяцев не может прийти в себя. Остальные участники Dracolis, заботясь о товарище и будущем группы, пытаются что-то изменить. Гермиона Грейнджер появляется на горизонте неожиданно... никто из ребят не знает, насколько непростое прошлое связывает Драко и Гермиону.



А вы знаете?

...что можете помочь авторам рекламировать их истории, став рекламным агентом в ЭТОЙ теме.





вы можете рассказать о себе и своих произведениях немного больше, создав Личную Страничку на сайте? Правила публикации читайте в специальной ТЕМЕ.

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Какой персонаж из Волтури в "Новолунии" удался лучше других?
1. Джейн
2. Аро
3. Алек
4. Деметрий
5. Кайус
6. Феликс
7. Маркус
8. Хайди
Всего ответов: 9812
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 96
Гостей: 95
Пользователей: 1
XXXL
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Фанфики по другим произведениям

Условие выхода. Глава 31. Возлюбленная. Аборт

2024-3-29
47
0
0
“Все виды чувственно-телесных ощущений.” Карта Возлюбленная, колода Симболон.

“Потакание собственной эгоистичности. Ссора. Феминизм. Магия.” Карта Аборт, колода Симболон.




Они не нашли укрытия на плоском покатом промежутке между рвами. Тогда Малфой выплавил в скалистой почве округлую продолговатую яму, а Гермиона прорезала сточную канавку. Малфой скомандовал:



— Aquamenti!



Хрустальный ледяной водопад ударил в ещё не остывшую поверхность выемки, страшно зашипел и превратился в пар. Малфой подождал, пока пар рассеется, накрыл импровизированную купальню туманным куполом и съехал на дно каменной ванны. Гермиона, всё ещё сжимая жемчужину в кулаке, последовала за ним.



Под потоком воды они стояли, наверное, час, не потрудившись согреть её. Сначала мылись прямо в одежде, потом сорвали, стоптали её с себя, запускали друг в друга Очищающими, поливались мылом и ожесточённо тёрли друг друга кусками пемзы, благо её вокруг было полно. Потом Малфою на глаза попался Живоглот. Кот стоял под хлещущими струями с прижатыми ушами, зажмуренными глазами и выражением стоического терпения на морде. Малфой заявил, что он не какой-нибудь толстокожий маггл, и попытался помыться Живоглотом, но тот сильно и больно ему возразил. Малфой поднатужился и запустил котом в дальний конец ванны, ловко сбив при этом демона. Демон, в отличие от Глота, не обиделся, а внёс конструктивное предложение. "Walk across my swimming pool", — предложил он. Малфой ответил обстоятельно:



— Во-первых, это мой бассейн, а не твой. Во-вторых, ходить по воде я не умею, и учиться этому не желаю. Не мой стиль. А в-третьих, нам стоит просто полежать в воде. Успокоиться, расслабиться, и всё такое. Грейнджер, как ты относишься к тому, чтобы расслабиться?

— Смотря, что ты имеешь в виду, — ответила Гермиона. Она как раз вкладывала жемчужину в ладанку и вдруг заметила , что рука её исцарапана в кровь. И не только рука. Странно, когда они с Малфоем надирали друг друга пемзой, боли совсем не чувствовалось.

— Вечные подозрения, — вздохнул Малфой, — люди годами зарабатывают себе сомнительную репутацию, а я с нею родился. — Он потянулся к своей мокрой мантии, залез в карман и вытащил из него крошечный пучок адской белены. Увеличил его до нормальных размеров, следующим взмахом палочки вышвырнул из бассейна мокрые шмотки, после чего заткнул сток и вежливо обратился к демону:

— Будь любезен, согрей воду.

— Ты что задумал? — испуганно спросила Гермиона и сделала попытку вылезти из быстро наполнявшейся ванны.

— Сидеть, — не повышая голоса, велел Малфой, — будем заживлять ссадины.



Живоглот, не умевший плавать, вылез на бортик. Демон нырнул в воду, вода окрасилась чудными переливами рубинового и аметистового света, забурлила и нагрелась, а к дальней стене полетела струя мелких льдинок и ссыпалась там в небольшой холмик. Малфой развязал пучок, четырежды окунул траву в горячую воду, чётко и быстро произнося шотландский заговор на исцеление. Надо же, и это он знает. Хотя чему удивляться? Неизвестно, какой роднёй Малфоям приходится Один, но уж Блэки-то несомненно ведут родословную от макбетовских ведьм.



Неприятно пахнущие стебли и листья белены поплыли по исходящей паром поверхности воды, и саднящая кожа стала затихать. Малфой самодовольно кивнул и "отключил" воду.



— Знаешь, Грейнджер, — сказал он, — если у нас впереди есть ещё что-либо подобное второму рву — я возвращаюсь назад.

— Впереди — не знаю, — пожала плечами Гермиона, — точнее, не помню. Вообще-то не я, а ты вызубрил Данта наизусть. Но позади у нас точно этот самый второй ров. Если ты собрался выбираться той же дорогой...

— Кстати, как отсюда выбираться?

— Без понятия. Поживём — увидим.

— Грейнджер.

— Чего ты от меня хочешь? У нас впереди восемь рвов и спуск в Девятый круг. Ты знаешь, как туда спуститься?

— Нет.

— Вот и отвяжись.

— Ладно, отвяжусь, — вздохнул Малфой, опять залез в карман мантии и протянул Гермионе флягу.



Гермиона уставилась на флягу, как Волдеморт на Дамблдора.



— Не глупи, Грейнджер, — устало попросил Малфой, — даже если алкоголь ударит тебе в голову, и ты сама ко мне полезешь, твоя чокнутая бусина тебя соблюдёт.

— Каким образом? — осведомилась Гермиона, — вылетит из ладанки и набьёт тебе морду?

— Представляю себе, — сказал Малфой и хихикнул, — а ещё я представляю себе, как она вылетает из ладанки и забирается тебе в...

— Всё, я пить не буду! — заявила Гермиона. Малфой ухмыльнулся, сделал глоток и продолжил:

— Ты, Грейнджер, как будто не в двадцать первом веке живёшь. Такое впечатление, что под сексуальной разрядкой ты подразумеваешь исключительно классический половой акт. А ведь есть ещё много разных способов, например... — он выставил кончик языка. В неверном красно-лиловом свете демона казалось, что кончик вздрагивает и раздвоён, как у змеи. Гермиона быстро подобрала коленки, дотянулась до своей палочки, засветила яркий золотистый Люмос и сказала:



— Садист ты, и больше никто. Хочешь, чтобы я заплакала?



Малфой спрятал язык и осведомился:



— А ты хочешь, чтобы заплакал я?

— Хочу. Мне интересно. Никогда не видела тебя плачущим. Бешеным видела, а плачущим — нет.



Малфой ностальгически улыбнулся:



— Бешеным? — переспросил он.

— Когда ты полез в драку с Гарри, на глазах у всей школы. На пятом курсе, после матча, помнишь?

— Помню. Я должен был хоть немного отыграться.

— Ты смотрелся очень эффектно. Типа, один против всех. Как-то даже забывалось, что ты в просто-напросто в сговоре с Жабой.

— А ты представь себе, как я был счастлив, когда на вас нашлась, наконец, управа. По крайней мере, казалось, что нашлась. Но ты меня удивила. Никогда не знаешь, что может понравиться девочке с враждебного факультета, — глубокомысленно резюмировал Малфой. Воздел горе худые руки, потянулся.



— Ах, как я был юн и глуп. А вот потом... очень резко поумнел...



Он оборвал себя и угрюмо посмотрел на Гермиону. Она скользнула к нему и взяла у него флягу.



— Его больше нет, Драко. Его нет, а ты выстоял. За упокой души Тома Риддла, несчастного уродца, — она запрокинула голову и сделала долгий, жгучий, сладкий глоток. Она кожей ощущала взгляд Малфоя — шеей, голой рукой и грудью, но твёрдо решила не поддаваться. Широким жестом вручила Малфою флягу и отплыла к дальнему концу бассейна. Почувствовав там себя более или менее в безопасности, она сказала:



— Сегодня ты настоящий герой. Ты назвал Волдеморта Волдемортом.

— За героизм, — машинально отозвался Малфой, с усилием отвёл глаза от Гермионы и тоже сделал долгий глоток. Потом поставил флягу на бортик и сказал:

— У тебя, знаешь ли, странные представления о покое. По-твоему, ему там покойно, во Втором круге?

— А почему, собственно, нет? У него там дом, женщина, домашний любимец и даже выпивка. При жизни у него всего этого не было.

— Аминь, — торжественно заключил Малфой, сделал ещё глоток, отставил флягу, погрузился в воду до подбородка и прикрыл глаза так надолго, что Гермиона решила, что он задремал. Она прислушалась к себе. Вылезать не хотелось. Царапины зажили, от неподъёмной усталости, горячей воды и виски, от полузабытого ощущения чистоты клонило в сон. Живоглот развалился на спине, подставил брюхо демону и гулко мурлыкал. Демон сушил кота и одновременно наигрывал глубокий, бархатный, чёрный-пречёрный блюз. Гермиона поудобнее устроилась на вогнутом дне, прислонилась затылком к бортику и закрыла глаза. Сон уже подмыл её ласковыми волнами, поднял и понёс, когда Малфой тихо позвал её по имени. Она с трудом подняла тяжёлые веки и встретила взгляд его широко раскрытых, потемневших глаз.



— Перестань, — попросила она и снова закрыла глаза. Точнее, попробовала закрыть, но у неё ничего не вышло. Она мельком увидела направленное на неё острие палочки, а потом взгляд Малфоя притянул к себе, заставил смотреть. Слышать. Ощущать.



... как она приблизилась к нему, нет, вода принесла её к нему, и он принял её в объятия, нет, встретил левой ладонью правую грудь, легко обвёл окружность кончиками чутких пальцев, большим пальцем вдавил сосок, медленно, медленно, это вода виновата, вода толкает её всё ближе, палец уходит глубже в плоть, до боли, до стона, и в ответ, сопротивляясь, твердеет обычно мягкий, детский сосок... правая рука небывалой горячей рыбой скользнула между ног, едва коснулась, прижалась плотнее, словно узнавая... Гермиона раскрыла руки, отдаваясь, закинула голову... левый сосок, горячо и больно, дурак, зубами, и сразу горячо и мягко, всасывающе... о-о-о... и снова больно... рука — не рука, самые кончики пальцев — на шее, на горле, вниз по груди, по животу, вниз, кажется, вовсе не касается кожи, но ток пробивает насквозь, вырывая даже не стон, а гортанный хриплый клёкот... рука между ног, жестокая, нежная, а-ах, беспощадная... обвиться вокруг него, обнять мокрую, горячую голову, целовать в губы, в торжествующую улыбку, в счастливую улыбку, в глаза, в лоб, такой умный лоб, целовать, целовать, снова прижимать к себе, жадным ртом к жадной груди, припасть лоном к нему, впустить наконец в себя, о-о-о, враг мой, самый умный враг на свете, как хорошо, как просто, жемчужина тихо мокнет на груди, в холщовом мешке, не чувствует, не знает...



Обман.



— Обман, — сказала она вслух и открыла глаза.



Она лежала на том же месте, в той позе, в которой задремала. И Малфой лежал у противоположного края ванны, как отравленный патриций, раскинув руки по бортику и свесив мокрую голову. Может, спал, а может, потерял сознание. Ни проверять это, ни помогать ему Гермиона не собиралась. Она вылезла из ванны, вытянула из сумочки полотенце и закуталась в него, борясь со дрожью страшной слабости, жаждой, обморочной головной болью. Чёртов слизеринец. Чёртовы, трижды проклятые слизеринцы. Она сорвала с шеи ладанку, чуть не швырнула в бассейн, но у неё закружилась голова, она выронила ладанку и со стоном опустилась на колени, уткнулась головой в острые камни. Чёрт, чёрт, чёрт... Как плохо...



Малфой у неё за спиной тихо застонал, завозился — пришёл в себя, либо устал притворяться. Мр-р-разь.



Она ощупью выманила из сумочки склянку с антимигренином, сделала целых два глотка. Хорошая штука, крепкая. Пять глотков — и конец. Напоить, что ли, Малфоя? Хотя хватит с него и белены. Она достала из сумочки чашку и принялась творить воду, глядя, как Малфой, оскальзываясь, выбирается из воды на противоположный край бассейна, обессилено отлёживается на камнях, ползёт к своей мантии, глотает какие-то свои ядовитые зелья. Гадина, гадина. Её трясло от отвращения, всё тело горело памятью о прикосновениях, которых не было, губы пересохли от поцелуев, которых не было, она вся пропиталась ядовитым запахом — Малфоя или белены... Гермионе хотелось сплюнуть, но во рту было сухо. Тогда ей захотелось опять помыть пемзой всё тело, и рот тоже.



Малфой на противоположном берегу перевернулся на спину. Гермиона выпила пятую по счёту чашку и сотворила воду для шестой. Малфой встал, оделся, достал сигарету, дохнул два раза дымом и внимательно посмотрел на Гермиону.



— Больше никогда так не делай, — сказал он ей. Гермиона чуть не задохнулась от ярости. Он ещё смеет с ней разговаривать! Она нацелила на него палочку.

— Поверь мне, Грейнджер, ты сейчас не в форме, как и я. У нас не то, что полноценной дуэли, у нас приличного Водообразующего теперь не получится... — тут он осёкся, потому что Гермиона в очередной раз наполнила водой свою чашку и демонстративно прополоскала рот.

— У тебя не получится, а у меня получится, — пояснила она, — ты забыл, что твой декан делится со мной своими магическими силами, — она наполнила и осушила чашку, — но ты не бойся, я тебя не трону. По крайней мере, не сейчас. Когда мы дойдём до Девятого круга, я сделаю всё, чтобы ты там и остался, — от злобы у неё сорвался голос.

— О, Девятый круг, — слабо усмехнулся Малфой, уселся по-турецки и снова затянулся, — предатели доверившихся. Считаешь, там моё место? Я не против. По крайней мере, если верить Данту, там нет дерьма. Но я не думаю, что ты права. Если бы ты действительно мне доверяла, мы бы довели дело до конца. Я, честно говоря, не понял, что произошло. Почему ты прервала контакт? — он болезненно сморщился и дотронулся до правого виска. — О каком обмане ты говорила? Всё шло нормально, бусина твоя не возражала...

— Он не знал, — сквозь зубы процедила Гермиона, — не чувствовал. Мы обманывали — его.

— Грейнджер, но ведь ничего не было! Это просто... мечты, если хочешь. При помощи легилименции мы просто мечтали вместе, вот и всё!



Он что, и правда, не понимает? Даже покраснел от гнева и обиды — можно ли так притворяться?



— Это, — раздельно произнесла Гермиона, — имеет название. Это называется ментальным насилием. [1]



Именно с таким лицом, с такими блуждающими от бешенства глазами, Малфой полез в драку с Гарри на пятом курсе.



— Насилие?! — прошипел он, — хочешь сказать, что ты этого не хотела? Да ты плавилась, как воск. — Он осёкся, опустил веки, медленно сглотнул и продолжил, тускло светя глазами сквозь ресницы, — если бы я, глупец, не решил растянуть удовольствие... ха... я бы заставил тебя кончить одним прикосновением...



Врёшь, гад, не возьмёшь.



— Прикосновением? Или мечтой о прикосновении? Ты действительно уверен, что мы не трогали друг друга?



Он непроизвольно облизнул пересохшие, искусанные губы, и ей всё-таки пришлось отвести взгляд.



— Хорошо, — хрипло сказал он. — Я посчитал, что это хороший способ... чтобы... пусть я ошибся. Но ты этого хотела.

— Я постоянно этого хочу, как тебе известно. И ты этим воспользовался. Это — насилие.



Малфоя, видимо, посетила свежая идея. Он прищурился.



— А ведь декан держит связь с тобой примерно таким же способом. Почему-то это не вызывает у тебя такого протеста.

— Откуда ты знаешь, что у меня вызывает твой декан? А может, я собираю его по кусочкам, чтобы потом убить?

— О... — сказал Малфой. Выражение его лица вдруг смягчилось. Он быстро обошёл бассейн, храбро приблизился к Гермионе, отвёл её руку с палочкой, крепко обнял и прижал к себе:



— Бедная ты моя, бедная... Ну, хочешь, я сам его убью?



Она уткнулась лицом ему в грудь и шмыгнула носом.



— Чур, я первая. А если он меня прикончит, ты за меня отомстишь?

— О да. За тебя я вгоню его обратно в Ад, обещаю. Только, пожалуйста, не вытирай об меня нос.



Они постояли обнявшись, потом Малфой сказал:



— Это из-за белены. Наверное, я не рассчитал дозу, вот мы и взбесились.

— Нет, это я виновата. Нужно было вылезти из воды, как только зажили царапины, но мне было лень. Я тебя спровоцировала, а ты поддался. В конце концов, ты всего лишь мужчина.



Малфой разомкнул объятия:



— Не можешь без оскорблений, — мрачно сказал он, после чего распечатал сток — ни много, ни мало — заклинанием Bombarda. Хорошо ещё, что он так ослабел. Грохота не хватило даже на то, чтобы разбудить Живоглота, но вода, тем не менее, стала уходить. Малфой злобно фыркнул. Гермиона одобрительно сказала:



— Какой точный расчёт.

— Ты издеваешься?

— Что ты. Я бы Бомбардой всё здесь разнесла, а ты...

— Знаешь, Грейнджер, подколы — не твой стиль. Лучше накорми меня. Видишь, я ни на что не годен.



Это была чистая, алхимически чистая правда. Его пришлось кормить, поить — буквально с ложечки.



— На двор пойдёшь сам! — свирепо заявила Гермиона. Он слабо хихикнул и, нога за ногу, пошёл “на двор” за ближайший скальный обломок покрупнее. Только сейчас Гермиона заметила, что защитный купол истаял, и ничто больше не отгораживает их от унылого пейзажа. Какая здесь тоска.



Гермиона, ворча, достала спальные мешки. Мало того, что устроил пакость, так ещё и надорвался, и возись теперь с ним, с единорогом...



Малфой, нога за ногу, прибрёл обратно, лёг прямо на голые острые камни и заснул. Гермиона всерьёз подумала, а не наложить ли на скверного мальчишку заклятие Окаменения. То-то он удивится, когда проснётся. Проблема была в том, что у неё рука не поднималась на спящего. В конце концов она решила плюнуть на его фокусы, повесила ладанку на шею, залезла в спальный мешок, застегнулась до макушки и погасила Люмос.



Наутро, разумеется, оказалось, что Малфой спит в мешке. И что разбудить его невозможно. Никак. И пинками тоже. Впрочем, оно было и к лучшему, хозяйственные дела давно уже требовали к себе внимания. Часть из них даже мяукала. Гермиона засыпала корма Живоглоту, рассортировала найденную в сумочке провизию по видам и наложила ещё десяток Очищающих на свою и малфоевскую одежду. Совершила личный туалет и даже, была не была, взглянула на себя в зеркало. Оказалось совсем не страшно. Следов ожогов нет, ресницы и брови, наоборот, есть, кудри так и вьются. Довольная осмотром, она наполнила бассейн, и поискала глазами демона. Демон мерно мерцал на спальном мешке Малфоя. Похоже, даже он устал. Гермиона согрела воду, посмотрела вверх, в мрачное небо, передёрнула плечами и пустила над водой густое облако пара.



Она уже устала мыться и собралась вылезать, когда послышался визг расстёгиваемой молнии, длинный сладкий зевок и хриплый со сна голос Малфоя, сказавший:



— О, дымовая завеса. У тебя паранойя, Грейнджер.

— Чем ставить мне диагноз, лучше свари кофе. И отвернись, я вылезаю.

— Господи, да не смотрю я... О, ветчина. Раньше ты не могла её найти?

— Будешь выступать, зафигачу её обратно в сумку до скончания времён. И будешь есть фасоль, понял?

— О, угрозы. Неужели только из-за того, что я проявил к тебе мужской интерес? Феминизм тебя погубит, Грейнджер.



Гермиона вышла из пара и обнаружила, что туманный купол восстановлен. Значит Малфой опять в форме. Она быстро оделась, застегнула мантию до подбородка, села рядом с голым Малфоем и приняла из его рук дымящуюся чашку.



— Меня погубят неподходящие знакомства, — заявила она и сделала глоток. И не впервые подумала о том, что кофе следует отнести к зельям. По крайней мере кофе, приготовленный Малфоем. У неё сразу прошли остатки вчерашней мигрени, самый воздух вокруг, казалось, наэлектризовался до искр, и все грядущие испытания стали по... Малфою по колено. Вот как он сумел сварить такое? Не может быть, чтобы он обошёлся без колдовства. Она глубоко вдохнула запах:



— Имбирь и мёд?

— И больше ничего, — подтвердил он, Отправил в рот кусок консервированной ветчины, допил свой кофе, захватил книгу и полез в бассейн.

— Ты размочишь книгу.

— Я наложил Водоотталкивающее. Не нуди, — попросил он и ушёл в пар. Подвалил Живоглот и сделал попытку слямзить остатки ветчины, но получил щелчок в морду и заорал.



Из пара донёсся плеск, шелест страниц и голос Малфоя:



— Не мучай зверя, зверь не виноват. Давай лучше наметим маршрут. Так, на очереди у нас: третий ров — святокупцы. Это ещё кто? А, торговцы церковными должностями. По-моему, это не наши клиенты.

— По-моему, тоже, — Гермиона отрезала кусочек ветчины и отправила Глоту в обиженную пасть. Глот взял мясо, попутно цапнув хозяйку за палец, и ускакал к дальней стене купола. Кругом одни сволочи.

— Далее — четвёртый ров, — провозгласил Малфой, — прорицатели, гадатели, звездочёты, колдуньи.

— Именно колдуньи? Не колдуны?

— Э-э-э, сейчас.... — шелест, — колдуны тоже.

— Это те, у кого голова вывернута назад?

— Господи, да, — вздохнул Малфой.

— Боюсь, он там.

— И я боюсь. Но это хороший случай точно узнать, что ждёт нас, колдунов, после смерти. По крайней мере, меня.

— А меня? Я что, не ведьма?

— Грейнджер, если там есть хоть один магглорождённый, клянусь, я жизнь положу на то, чтобы попасть куда угодно, только не туда. Хоть во второй ров... Так, пятый ров, мздоимцы... не понял, опять взяточники? А в Седьмом круге кто был?

— Там были лихоимцы. А тут мздоимцы.

— Есть разница?

— Знающие люди считают, что есть. Мзда, видишь ли, это не лихва. Это, так сказать, благодарность чиновнику за быстрое и справедливое разрешение вопроса. Но мздоимцы готовы исполнять свою должность только за жалование, а вот лихоимцы — нет. Лихоимцы вымогают награду за выполнение своих обязанностей, а если не получают её, то вредят делу по мере сил.

— Тогда должно быть наоборот. Лихоимцы должны быть в Восьмом Круге, а мздоимцы — в Седьмом.

— Я ни минуты не сомневалась, что ты разбираешься в этих вопросах лучше меня.

— А если попробовать не переходить на личности?

— Ты первый начал.

— Ладно, обещаю, что не буду стараться попасть во второй ров...

— Дался тебе этот второй ров! Всё, проехали! Ты мне лучше скажи, сидит профессор в пятом рву или не сидит?



Малфой помолчал.



— Я никогда не слышал, чтобы декан брал, — задумчиво сказал он, — разве что эти пресловутые "Нимбусы". И ещё получал подарки к Рождеству. Ну, знаешь, от родителей.

— Не знаю.

— Не знаешь? Впрочем, понятно. Что можно подарить МакГонагалл? Разве что пакетик кошачьих конфет...



Гермиона подавила смешок. Шутка была старой, как сама МакГонагалл, и не смешной ни для кого. Кроме тех, кто знал, что декан Гриффиндора и в самом деле обожает кошачьи конфеты. Мало того, она является единственной знакомой Гермионе кошкой, которая вообще ест эту гадость. Но эта информация точно не для Малфоя, поэтому...



— Ну, не Нагайну же, — огрызнулась Гермиона, получила от жемчужины хороший тычок и ойкнула.

— Что случилось? — встревожился Малфой.

— Профессор толкается, — пожаловалась она, представила себе, как это звучит со стороны и расхохоталась.



Послышался такой плеск, как будто всплывала подводная лодка, в пару замаячил длинный тощий силуэт, зловещий, что твой дементор. Гермиона так и покатилась со смеху.



— Эй, ты чего? — Малфой присел рядом с ней на корточки, — неужели белена ещё действует?

— Я тебе говорю, он меня толкнул! — Гермиона ткнула пальцем в ладанку. — Когда я упомянула Нагайну.

— Ты легко отделалась. За такое он мог и убить. Правда, сэр?



Жемчужина его проигнорировала.



— Штаны надень, — посоветовала Гермиона, — он не хочет с тобой разговаривать, когда ты в таком виде.

— Полагаю, он просто ревнует.



Жемчужина опять-таки не отреагировала. Малфой хмыкнул, надел брюки и растянулся на мешке рядом с Гермионой. Спросил:



— Так что ты думаешь насчёт пятого рва?

— Придётся проверить, — вздохнула Гермиона. — С его совестливостью он вполне решить, что подарки к Рождеству — это мзда..

— С чем, с чем?

— Ты не поймёшь. Что там с ними происходит, в пятом рву?

— Они там кипят, — кровожадно ответил Малфой, — в смоле. А демоны их топят и при этом изображают "трубу из зада". Каков образ, а, Грейнджер?

— О, чёрт.

— Это ещё пустяки. Вот в шестом рву...

— Лицемеры?

— Точно.

— О-о-о, — протянули они хором.

— Ставлю галочку, — сказал Малфой.

— Ставь. Что происходит там?

— Они там закованы в свинцовые плащи. И на головах у них свинцовые клобуки.

— Свинцовый плащ лицемерия. Ну, ему не привыкать. Он всю жизнь в таком проходил...

— Оставим лирику. Далее — седьмой ров. Воры. М-м-м?

— С чего бы это?

— Не с чего, — согласился Малфой, — далее восьмой ров... Лукавые советчики!

— О да!

— Ставим галочку. Девятый ров — зачинщики раздора. Говоря по-английски, провокаторы. М-м-м?

— Да.

— Галочка. Десятый ров — поддельщики.

— Кто?

— Поддельщики. Например, металлов.

— Алхимики!

— М-да... Грейнджер, они там чешутся, как шелудивые.

— Боишься заразиться?

— Просто предупреждаю. Далее — поддельщики людей.

— Это как?

— Те, кто переодеваются.

— В кого?

— Ну, в кого-нибудь другого...



Гермиона хихикнула:



— Не думаю, что он из таких.

— Согласен. — серьёзно сказал Малфой, — далее — поддельщики денег.

— В смысле, фальшивомонетчики?

— Похоже на то.

— Нет.

— Нет. Поддельщики слов!

— А?



Малфой перелистал несколько страниц.



— То есть, клятвопреступники.

— Нет.

— Нет?



Жемчужина возмущённо дрогнула. Гермиона положила на неё ладонь.



— Ах ты, х-хорёк неблагодарный. Он дал Нерушимую Клятву охранять тебя. И он её не нарушил.

— Ему эта клятва была только на руку. Она помогла ему убить Дамблдора и не вызвать подозрений.

— И тем не менее он её исполнил. Благодаря этому...

— ... я не стал убийцей, не умер и не сошёл с ума. Хватит меня лечить. Лучше скажи, почему ты так уверена, что он не нарушил ни одной своей клятвы?

— А почему ты думаешь, что он их раздавал направо и налево? Я полагаю, что он вертелся ужом, чтобы лишний раз не поклясться. А если клялся, то исполнял.



Жемчужина вновь шевельнулась.



— Кажется, он со мной согласен.



Малфой пустил глазами пару злобных зайчиков.



— Если она... он стал уже настолько разумным, может он нам сам подскажет, где его искать?

— Зачем? Мы и сами разобрались.



Малфой посмотрел на пальцы Гермионы, лежащие на ладанке, ухмыльнулся и сказал:



— Знаешь, что меня утешает? Что ты хватаешься за него, только пока он бусина. Как только он станет нормальным живым мужчиной, я уверен, ты будешь его обламывать так же, как меня. Слушай, а Уизли удалось с тобой переспать? Хотя бы раз?

— Малфой. Хочешь, я тебя обломаю по-настоящему?

— Я зарвался, — быстро сказал Малфой, уставившись на острие её палочки.

— Вот именно, — с расстановкой сказала Гермиона.



Он поглядел ей в глаза поверх нацеленной палочки и беспомощно улыбнулся:



— Грейнджер, я не могу всё время молчать, я ведь не железный...

— Я тоже, — холодно ответила она. — Советую тебе об этом не забывать.



Она легко стукнула Малфоя палочкой по носу. Нос превратился в свиной пятачок.



— Ой, как тебе идёт!, — умилилась она.



Мафой скосил глаза себе на нос, оценил ситуацию и хрюкнул. Пятачок исчез.



— Я так не умею, — завистливо сказал он, — научишь?



Нет, так с ним не сладишь.



— Позже, — вздохнула она, — пошли.



Малфой начал снимать брюки.



— Слушай, ты! — вспылила Гермиона.

— Уймись, маньячка! Я хочу обратиться. Раз уж нас не интересует третий ров, разумно миновать его как можно скорее.



Гермиона сердито отвернулась и стала укладывать сумку. Скоро она начнёт шарахаться от собственной тени...



Она намотала цепочку на запястье, подозвала Живоглота и демона, и обернулась. И увидела морду единорога, с глазами, сплошь занавешенными чёлкой, и огромным розовым свиным пятаком вместо носа. От неожиданности она взвизгнула. Единорог чихнул, и пятак превратился в нормальный единорожий нос.



— С ума сойти, какой ты способный, — проворчала Гермиона и полезла единорогу на спину.



Демон, не дожидаясь просьбы, завёл “Baby, you can drive my car” и пошёл-пошёл плавить тропу — широким зигзагом с тесно расположенными витками. Специально для единорога. Живоглот подождал, пока рассеется едкий дым, помчался по тропе стелющимися прыжками и вскоре оба, кот и демон, исчезли из виду. Единорог порысил следом, звеня серебряными копытами по оплавленному камню.



Третий ров они пересекли довольно быстро. Только вот Гермиона недостаточно быстро зажмурилась.



Панорама дна и склонов рва, скупо озарённая коптящими багровыми огнями, множеством огней, занозой застряла в памяти. Главным образом потому, что странными, раздвоенными фитилями для огней служили торчащие из скал человеческие ноги. Только ноги — головы и торсы были замурованы в скалу.... Гермионе показалось, что вокруг неё не воздух, а камень. Камень, пропитанный вкусным запахом мяса на гриле... Она хрипло вскрикнула, задохнулась, рванула воротник мантии. Единорог покосился на неё, пронзительно заблеял и удвоил темп.



Ещё полчаса бешеной скачки — и впереди и внизу открылся вид на четвёртый ров.



[1] — Мне неизвестно, кто и где впервые использовал это понятие. Лично я его стянула из старого "Стар трека". Хотя в новых сезонах ментальное насилие, кажется, в порядке вещей, но коммандер Спок, ум, честь и совесть Звёздного Флота, никогда такими гадостями не занимался. А жаль.


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/200-16552-1#3210017
Категория: Фанфики по другим произведениям | Добавил: Eliris (08.11.2015) | Автор: Afi
Просмотров: 800 | Комментарии: 2


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 2
0
2 Свиря   (10.11.2015 14:32) [Материал]
Спасибо!

0
1 fanysha   (08.11.2015 21:18) [Материал]
спасибо!



Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]