Странная ты какая-то.

- Странная ты какая-то. - Недоверчивый взгляд пытается прорваться под пышную шевелюру, заглянуть в сознание, разобрать полушария мозга на составляющие. Ей всегда было страшно, когда он смотрел на неё вот так. Ей всегда хотелось смеяться и напиваться до потери сознания, когда он в очередной раз пытался проявить заботу. Гамбит не был мужчиной её мечты. По-хорошему, он просто был единственным, кто готов бесконечно ждать неизвестно чего. Будто в один прекрасный момент всё обязательно станет хорошо. Так, как должно было бы стать, будь они героями слезливой мелодрамы.

- Уж какая есть. Не тебе размышлять о странности, француз. - Она делает короткий, приглашающий жест рукой - хлопает по подлокотнику кресла. Гамбит осторожно присаживается, опасаясь доверять вес не самого мелкого тела хлипкой мебели. Шельма смеется громко, заразительно. Скорее от воспоминаний о приемном отце, который, пребывая в хорошем настроении, вот также приглашал её присесть. И рассказывал незамысловатые мещанские истории о принцессах и рыцарях. Хорошее было время. По крайней мере до тех пор, пока папенька не попытался её пристрелить.

- Неужели у тебя начинается кризис среднего возраста? - Гамбит хитро прищуривается, будто пытается спрятать парадоксально черные белки глаз: единственное, что выдает в нем мутанта. Шельма завидует этому жизнерадостному придурку. Всем сердцем завидует, хотя, по идее, должна быть благодарна. Уже за то, что он обращает на неё внимание. И даже, возможно, представляет по ночам в не самых пристойных сценах. Хорошо, когда есть возможность оттянуться, как следует, пусть даже и в банальных мужских фантазиях.

- Ты считаешь, что это плохо? - Озорство всегда просыпается в Шельме в самый неподходящий момент. Сейчас она обязательно поставит Гамбита в тупик, выдав что-нибудь эдакое. - А мне кажется, что хуже тому, у кого этот кризис давно закончился, и ничего интересного уже не предвидится. - Угадал, иначе и быть не могло. Девчонка не из тех, кто может проглотить любую колкость.

- Какая же ты предсказуемая. Иногда я задаюсь вопросом: почему, собственно, красавчик Гамбит должен торчать тут с девчонкой, которая и поцеловать-то себя не дает? А потом вспоминаю, что вроде как люблю тебя. Легче от этого, конечно, не становится. - Ответная язвительность сглаживается неожиданным признанием. Хотя, почему неожиданным? Разве он никогда не говорил ей об этом? Разве не целовал, когда думал, что всё пропало? А ей, кажется, наплевать. Она смирилась, как мирится ребенок, однажды узнавший, что Санта Клауса не существует.

- Мне вот интересно... - Шельма устало и расслабленно потягивается, едва не задевая обнаженными руками лицо мужчины. Он едва сдерживается, чтобы не отпрянуть. Слишком сильны воспоминания о том, что бывает с теми, кто подумал, будто сможет совладать с её страшным даром. - Что бы мы делали, если бы это неожиданно исчезло?

- Нарожали бы детишек и жили бы долго и счастливо, - мрачно шутит Гамбит, приготовившийся к новому раунду выяснения отношений. Что им ещё остается, кроме ругани? Отпустить бы её и наслаждаться жизнью. - Или разбежались бы по углам. Тебе бы обязательно захотелось попробовать что-то более интересное и молодое. - Он снова шутит, снова не слишком смешно, но, как ему кажется, сейчас вполне достаточно и этого.

- Ты, кажется, не совсем понял. - Она облизывает пухлые губы и картинно закидывает ногу на ногу. Юбка задирается, обнажая симпатичные резинки простых чулок. - Расскажи мне в подробностях о том, что произойдет, когда этого не будет. Или, если хочешь, покажи. - Шельма явно насмехается, но как-то по особенному.

- В подробностях... - Гамбит чешет затылок, делая вид, что не совсем понимает намек. Немного странно видеть её такой: сексуальной, просящей, слегка пристыженной. - Ты точно совершеннолетняя? - Рука в плотной перчатке отвешивает сильный подзатыльник, сообщающий не столько о взрослости Шельмы, сколько о том, что терпение она потеряет раньше невинности.

- Хочешь, я помогу твоей скудной фантазии разгуляться? - Девушка расстегивает мелкие пуговицы кофточки, вызывая странное желание сбежать прямо сейчас - на этот раз может случиться что-то непоправимое. Шельма любит красивое белье. Кому, как не Гамбиту, об этом знать. Правда, стоит признать, что светлый кружевной бюстгальтер на пышной груди смотрится куда как лучше, чем в бельевом шкафу.

- Девочка, ты явно недооцениваешь меня. Просто сомневаюсь, смогут ли твои нежные ушки выдержать то, что старина Гамбит тебе готовит. - Он неосознанно пытается уйти от разговора, хотя никогда в жизни не признается, что просто боится говорить с ней вот так. Откровенно, прямо, без лишних экивоков и красивой шелухи комплиментов.

- Не хочешь поделиться со мной своими мерзкими мыслишками? Я знала, что ты трус. Но не думала, что настолько. - Шельма кажется разочарованной, но упорно продолжает раздеваться. Светлая кофта отправляется на пыльный ковролин, рискуя собрать на себя все частички отмершей кожи, скопившиеся на небольшом участке за несколько дней. - Когда это ты стал таким ханжой, Гамбит? Не ты ли так отчаянно требовал того, чтобы я влезла в твою голову? Прошло всего несколько месяцев, а ты даже не хочешь озвучить ничтожную часть тайны, предложенной тогда без остатка.

- Кто же говорит о нежелании, дорогуша? - Знакомый азарт заполняет без остатка. Хочет откровенного разговора по душам? Ладно, никто ведь не заставлял. Желание леди для Гамбита - закон. - Может быть стоит избавиться и от юбки? Твоим симпатичным бедрам в ней явно будет тесновато.

- Всё дразнишься. - Шельма, довольная маленькой победой, высоко задирает обе ноги и стаскивает коротенькую тряпку, едва не стянув вместе с ней и трусики. Гамбиту начинает казаться, что свое прозвище девушка получила отнюдь не за таланты воришки. Скорее всего, оно пристало к ней благодаря мужчинам, имевшим возможность просто смотреть. Когда нельзя дотронуться, всё иначе: неправильно, неестественно и чертовски возбуждающе. - Так что там дальше? Только давай обойдемся без предложения руки и сердца.

- Как скажешь. - Он придирчиво изучает чуть резкие линии тела. Такая сила просто не может быть плавной, но Гамбит никогда и не был поклонником картинной женственности. Того, что у неё есть, вполне достаточно: сильные ноги, красивая подтянутая попка, тонкая талия. Мощная мускулатура здорово сочетается с природной изящностью девушки. - Если опустить предложение, я бы начал, пожалуй, с твоего симпатичного бельишка.

- Просто снял? - скучающим голосом перебивает Шельма, успевшая как-то совершенно неожиданно и практически незаметно забросить ноги на его колени. Прикосновения к обнаженной коже, по сути, не так важны, как может показаться. Его вполне устроит и такая близость. - Ну же, прояви фантазию.

- Не просто, дорогая, не просто. - Гамбит подмигивает девушке и слишком резко, рискуя отправиться в глубокий обморок, приближается к ней всем телом, едва успевая опереться руками о высокую спинку кресла. Шельма чуть не заваливается назад, но проявляет прямо-таки нечеловеческое терпение и остается на месте. Она не любит, когда на неё смотрят в упор. Но кто сказал, что всё должно происходить так, как хочется ей?

- Какие с этим могут возникнуть сложности? - Остатки кокетства и невозмутимости всеми правдами и неправдами выбираются наружу, помогая сохранить каменное выражение лица. Ей явно не нравится такая близость. Опасная, как бы сказали киногерои из дешевой мелодрамы. С ней это слово, - "опасность", - приобретает другие оттенки. Гамбит высматривает хоть тень смущения на бесстрастном лице девушки, и едва заметно досадливо морщится, не обнаружив ничего подозрительного.

- Сложностей никаких. - Гамбит легко касается правой рукой кружевного бюстгальтера, продолжая неотрывно наблюдать за лицом Шельмы. Она инстинктивно отстраняется и вцепляется в подлокотники, сильнее прижимаясь к мужчине ногами. - Просто за разговорами должно следовать действие, иначе картина будет не полной. Ведь так, дорогая?

Шельма завороженно наблюдает за рукой, скользящей по тонкой ткани куда-то к застежке. Смелое решение, иначе и быть не могло. Девушка с готовностью чуть прогибается, позволяя руке проскользнуть к хитрым крючкам, когда он требовательно надавливает пальцами на спину, прикрытую полоской ткани. Бюстгальтер падает на живот и Шельма досадливо отбрасывает его в сторону, мысленно засчитывая себе ещё один проигранный раунд. С ней так всегда - беззастенчиво распиливает любовь на раунды, опасаясь проиграть.

- Что-то ты занервничала или мне только показалось? - Гамбит рассматривает грудь девушки слишком пристально, чтобы в самом деле не разнервничаться. Но Шельма не из тех, кто готов сдаться так скоро.

- Ты будешь рассказывать или мне лучше прогуляться в таком виде по особняку? Быть может, чья-то фантазия работает лучше твоей. - Ревность никогда не была его сильной стороной, но сейчас может сработать.

- Рассказать тебе о том, как я бы нежно целовал твою нежную шейку? - Шельма готова отвесить ему пощечину, которая окажется куда менее болезненной, чем мимолетное прикосновение голым локтем. Впрочем, легче от этого не станет. - Или лучше о том, как не смог бы сдержаться, и трахнул тебя прямо здесь, не опасаясь любителей ночных прогулок?

- Второй вариант мне нравится больше. - Девушка упирается голыми ступнями в тонкую ткань рубашки, и с упоением чувствует, как мужчина сильно напрягается. У Гамбита, оказывается, шалят нервишки. Этот раунд определенно останется за ней. - Если только ты не собираешься возвращаться к скучным клятвам и обещаниям.

- Как скажешь, дорогая. Когда с тряпочками будет покончено, - Гамбит плутовато подмигивает Шельме и уверенно запускает руку между слегка согнутых ног, практически касаясь гладкой смуглой кожи руками, и поглаживает промежность девушке, изредка надавливая чуть сильнее, чем положено при вербальных ласках. - Мы поженимся, нарожаем детей и будем жить долго и счастливо.

- Придурок. - Шельма не выдерживает и сильно пинает ногой подозрительно подрагивающий живот, заставляя Гамбита поперхнуться смехом, рвавшимся наружу последние несколько секунд. - Как меня только угораздило начать этот разговор?

- Перестань, малышка. - Теперь он кажется серьезным. Кажется, даже не собирается мстить за неожиданную злую выходку. - Гамбиту просто нравится боль, вот он и решил тебя немного позлить.

Рука в тонкой перчатке замахивается для удара, но мужчина легко перехватывает её. Шельма почему-то даже не пытается вырваться, обреченно приготовившись к новой волне шуточек. Она совсем не удивляется, когда Гамбит зачем-то кладет кончики её пальцев к себе в рот и легко прикусывает поразительно крепкими, слегка пожелтевшими от времени и крепкого курева, зубами. Ладно уж, удивляется. Но разве что совсем чуточку.

- Или, если ты позволишь немного отложить сцену помолвки... - Он снова подносит руку девушки к лицу и задумчиво обсасывает пальцы, скрытые перчатками, отмечая языком контуры длинных, чуть выступающих вместе с тканью, ногтей. - Я бы лучше начал с твоих симпатичных бедер. - Гамбит возвращает руку к низу живота девушки и держит так, что ощущение полноценного прикосновения становится слишком сильным. Шельма слегка краснеет и как-то слишком нерешительно для той, кто затеял этот разговор, запускает освободившуюся руку в волосы парня.

- Может, я была не права... - Ладонь, которой Гамбит только что опирался о спинку кресла, оказывается в нескольких миллиметрах от рта девушки. Шельма, немного возмущенная такой резкостью, замолкает только из-за очевидного страха: чтобы удержать равновесие, ему понадобится полный контроль над собственным телом, слабо возможный при новом витке выяснения отношений.

Кажется, сам черт заставляет девушку сделать единственное, что кажется верным в такой ситуации. Она приоткрывает пухлый рот, обнажая мелкие, влажные и блестящие от скопившейся во рту слюны зубы, и чуть придвигается, касаясь ими ладони мужчины. Тот правильно истолковывает жест и переворачивает ладонь ребром, позволяя Шельме прикусить грубую кожу руки. Интересное качество у этих способностей: волосы и зубы остаются формально безопасными, хотя он бы предпочел, чтобы всё было наоборот. Сейчас Гамбит готов был убить за возможность прикоснуться к ней, несмотря на то, что ещё пару часов назад ему казалось, будто бы удалось смириться с такими серьезными ограничениями.

- Как только ты бы смогла расслабиться достаточно, я бы снял с тебя последнюю мешающую деталь. - Гамбит снова тянет тонкую ткань белья, и Шельма на этот раз помогает мужчине расправиться с трусиками, действительно ставшими помехой. Он перехватывает кисть девушки, беспокойно перебирающую волосы, и утягивает за своей рукой к бедрам, поглаживая Шельму её собственной ладонью. Её не то, чтобы пугает, но немного удивляет столь странное решение. - Затем я бы обязательно сделал всё, о чем ты меня попросишь.

- Так сделай... - Шельма прикрывает глаза, ощущая странное онемение в конечностях. Иллюзия того, что это его рука скользит по обнаженной коже, собирается превратиться в реальность. Гамбит слегка надавливает на коленку девушки локтем, и та расставляет колени, располагая прижимаясь ступнями к торсу мужчины. - Черт, я ведь наверняка пожалею. Ну вот, уже жалею, - иронично-пугливо добавляет Шельма, уже решившая, что разговоров на сегодня хватит.

Гамбит чуть щурится и шепчет на ухо девушке что-то, отчего та краснеет едва ли не до самых ушных раковин. Мужчина направляет руку Шельмы, захватывая изящные пальчики, помогая выбрать верное направление. Не то чтобы она в таких делах была неопытной, но подобного с ней никогда не случалось. Девушка не может сконцентрироваться на собственных ощущениях и почему-то задумывается о том, что перчатки наверняка придется выбросить. Или отдать Гамбиту в память о "чудесном", совершенно диком вечере.

- Расслабься, или я помогу тебе уже своими руками. - Только хуже сделал, теперь ей больше всего на свете хочется вскочить, не заботясь о состоянии проклятого француза, и сбежать отсюда. Перчатка неминуемо пропитываются теплой вязкой смазкой, смешавшейся с остатками слюны, а Шельма, наконец, расслабляется, когда он слишком неосторожно и рискованно обнимает её за плечи. Теплая рубашка, кажется, вся промокла от пота. Только от чьего?

Девушка закусывает губу от ярких ощущений, захватывающих при каждом настойчивом движении его пальцев. Чтобы не закричать, сдавая партию окончательно, она снова закусывает губу. Гамбит не находит в себе силы и даже желания засмеяться, однако отмечает, что в растрескавшейся коже она обязательно обвинит его. Недельки через две, когда снова начнет с ним разговаривать. Шельма усилием воли не сводит колени и только немного склоняется набок, задевая лицо мужчины длинными растрепавшимися волосами.

- Странная ты какая-то. - Гамбит протягивает ей покрывало, оставленное на диване кем-то из тех, кто вчера мучился бессонницей у телевизора. Шельма брезгливо рассматривает разноцветную ткань и, не найдя видимых следов грязи, набрасывает "подношение" себе на плечи. - Впрочем, без одежды ты мне нравишься любой.

Мужчина, окончательно убедившись в том, что ответа не последует, поднимается со спинки, скрипящей теперь как-то облегченно. На прощание он привычно запускает руку в густые волосы, а Шельма пытается перехватить руку, чтобы запоздало отомстить за собственное поражение. Ничего страшного, кажется, не случилось. Вот только ей всё сложнее убеждать себя в том, что француз, годящийся ей в отцы, действительно приходит сюда так часто лишь из озорства.

Если Шельма чего-то и боится, так только того, что однажды, не выдержав запрета, он отправит её в отбой. К отыгранным картам, среди которых едва ли не затесалась и жизнь самого Гамбита. И плевать, что он, по-хорошему, никогда не был мужчиной её мечты. Просто жизнь так сложилась - и совсем даже непросто, если быть честной. Странная она какая-то, никак не научится быть настоящей, когда захочет.