Глава 2.

Гарри остановился в дверях комнаты, отведенной в доме Гермионы под библиотеку, и привалился плечом к косяку, скрестив руки на груди. Сидевшая за столом Гермиона на секунду оторвалась от пергамента и бросила на друга полный непередаваемых эмоций взгляд. По крайней мере, она надеялась, что именно так это и выглядело. Видеть его ехидно-довольную физиономию было просто невыносимо.

— Скройся, — произнесла она, глянув на него исподлобья.

Гарри вопросительно изогнул брови.

— Ты от счастья так светишься, что я боюсь ослепнуть, — недовольно пояснила Гермиона.

— Работать мешаю? — участливо поинтересовался он, ни на дюйм не двигаясь с места. — Прости, не привык еще, что ты теперь трудишься дома. Не напомнишь причину?

Перо едва не сломалось в пальцах. Гермиона прикрыла глаза и глубоко вздохнула. На войне как на войне...

— Потому что возле моего кабинета выстроилась целая очередь жаждущих получить предсказание. Позволь, не буду уточнять чьими стараниями.

— Ах да, припоминаю, — Гарри задумчиво покачал головой. — А я было решил, что ты открыла у себя курсы чайной церемонии. Так это к тебе Дин ходил на днях? Он был немного расстроен. Что произошло?

— Я сказала, что если он немедленно не уберется с моих глаз, то я превращу его в канделябр, — процедила Гермиона сквозь зубы.

Сосредоточиться было невозможно, но она упорно, с остервенением продолжала вчитываться в документ.

— Гермиона, Гермиона, — Гарри удрученно покачал головой. — Неужели ты пропустила занятие, на котором многоуважаемая профессор Трелони объясняла разницу между банальной угрозой и истинным пророчеством? Такой пробел в образовании... А Дин ведь собирался на днях делать Падме предложение. Могла бы просто сказать, что у него все будет хорошо.

Гермиона сочла за лучшее промолчать и в пятый или шестой раз пробежала глазами одну и ту же строчку.

Следующие несколько минут Гарри был подозрительно тих, и, не выдержав, Гермиона снова подняла на него взгляд. Он смотрел как будто на нее, но по задумчивому лицу было не понять — видел ли. Словно обдумывал что-то, в чем не был до конца уверен. В последнее время она узнавала это выражение довольно часто. Впрочем, может, все дело было в том, что они слишком редко виделись в последние месяцы? Короткие «Привет! Как дела?» в атриуме, случайные встречи в коридорах, рваные разговоры в кабинете за чашкой чая, в которые без конца вклинивалось что-то или кто-то... Все это никак не располагало к обстоятельной беседе по душам. И становилось неуютно от мысли, что в жизни Гарри могли случиться перемены, которые она не заметила.

Эта странная, завязавшаяся сама собой игра неожиданно стала еще одним мостом между ними, таким необходимым после окончания школы. И больше не нужно было выдумывать дурацкие поводы, чтобы лишний раз встретиться. Теперь «дурацкий повод» сам вынуждал к этому. А в душу закрадывались сомнения: быть может, они уже не контролируют процесс, а просто стали фигурами там, где, казалось, сами придумали правила? Но как бы там ни было, Гермиона соврала бы сама себе, если бы сказала, что это вызывает у нее хотя бы малую толику недовольства.

Очнувшись от своих мыслей, Гарри заметил ее взгляд, и Гермиона поспешила сделать вид, что посмотрела в его сторону чисто случайно и ничего кроме доклада, который она никак не могла начать писать, ее не интересует.

— Признай, тебе же это нравится, — вновь нарушил молчание Гарри.

Гермиона вздрогнула. Когда этот нахал научился читать мысли?! Но когда он продолжил, она с облегчением выдохнула.

— Тебе нравится работать дома. Тихо и никто не докучает — я не в счет, правда? — всегда тепло, светло и уютно, и в перерыв никто не загрузит своими проблемами...

... а еще можно перебраться в мягкое кресло у окна со стаканом теплого молока. Живоглот пристроится на коленях и будет дремать, забавно посапывая. И тогда даже резкие официальные строчки вдруг покажутся не такими сухими и безжизненными.

Гермиона не заметила, как улыбка сама собой тронула губы, а воображение и память легко дорисовали картину минувшего вечера.

— Эй, так я прав! — ликующе произнес Гарри.

Опомнившись, Гермиона стерла мечтательное выражение с лица, хотя было уже поздно.

— Даже если и так, я тебе об этом никогда не скажу, — проворчала она, разглаживая чистый пергамент и макая перо в чернила.

Гарри прыснул в кулак, и маска обиженной серьезности, держать которую у Гермионы уже все равно не получалось, рассыпалась окончательно.

С минуту Гарри стоял молча, прислушиваясь к скрипу пера, после чего выдал:

— Гермиона, пошли на свидание?

По пергаменту расползлась жирная клякса.

— Ч-что?

— Ну... мы же вроде как встречаемся, — Гарри прошел вдоль стены и, засунув руки в карманы, принялся внимательно разглядывать корешки книг на одной из полок. — Подозрительно, что мы давно нигде не появляемся вместе. Похоже, в наш обман почти не верят.

Будто что-то горьковатое стекло по горлу, вызывая желание поморщиться. Благоразумнее всего было отшутиться. Или промолчать. Вместо этого вырвалось резкое:

— Газетчики надоумили?

Стараясь не обращать внимания на ошеломленное лицо Гарри, Гермиона достала палочку и сосредоточилась на ликвидации собственноручно сотворенного чернильного безобразия.

— Нет, я просто подумал, что это неплохая идея. Ты же знаешь, фотографиям зачастую верят больше, чем словам.

Гермиона отложила в сторону перо, от греха подальше, и глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок.

— Может ты и прав, но, Гарри, ты же знаешь, у меня сейчас совсем нет времени. И я, правда, не думаю, что нам стоит так...

— ... глубоко входить в образ? — закончил за нее он. — Брось, давай рассматривать это как еще одно приключение? К тому же в этот раз смертельная опасность никому грозить не будет. И я думаю, ты сможешь выкроить пару-тройку часов на отдых.

По мере того, как он говорил, голос его звучал все увереннее, а в глазах появлялся азартный блеск. Гермиона чувствовала, как ее сопротивление тает, как мороженое под июльским солнцем.

— Ну же, Гермиона, подыграй мне!

Видя, что она все еще колеблется, Гарри на секунду задумался, пошарил в карманах и протянул вперед левую руку. На раскрытой ладони лежала бронзовая монетка.

— Давай доверимся судьбе и твоим провидческим талантам? — произнес он с лукавой улыбкой. — Поскольку я — уж прости — знаю, что предсказать ты не сможешь, а удача, конечно же, будет на моей стороне, то я тебе даже немного помогу. Если угадаешь, в какой руке я прячу кнат, то мы идем на свидание. Если нет — твоя взяла, я с этим вопросом больше не пристаю.

Прекрасно, он еще и считает ее неудачницей! Гермиона была слишком удивлена предложением и задета очередной шпилькой в сторону ее мнимой связи с предсказаниями, чтобы спорить с условиями игры, в которых логика даже не ночевала. Получалось, что чтобы выиграть, ей нужно проиграть. Какая, в сущности, разница? Вероятность исхода от этого никак не менялась.

— Хорошо.

Гермиона откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Гарри спрятал свои руки за спину и через минуту представил ей на выбор два сжатых кулака.

Тянуть время и симулировать муки сомнений смысла не было. Но когда Гермиона уверенно произносила: «Левая», — она успела в панике подумать, что совершенно не уверена, какой именно результат желает увидеть.

Гарри не двигался.

Гермиона переводила взгляд с его ничего не выражающего лица на левую руку и обратно. Сердце колотилось едва ли не так же быстро, как в тот далекий день на первом курсе, когда она должна была выбрать из семи сосудов два нужных. И пусть тогда она была уверена в ответе, волнений от этого не убавлялось.

А Гарри будто наслаждался ее неведением, сверля взглядом, и ждал, когда она не выдержит и открыто проявит свое нетерпение.

Медленно, ужасно медленно он стал разжимать пальцы. Но еще прежде, чем увидеть ответ в его руке, Гермиона прочитала его по широкой улыбке, в которой растянулись губы Гарри.

На левой ладони лежал кнат.

— От судьбы не уйдешь, — понизив голос и добавив в него потусторонних ноток, произнес Гарри.

Гермиона рассмеялась и прикрыла глаза чуть подрагивающей рукой, подавляя вздох облегчения.

И что она творит?

В этот момент кто-то настойчиво забарабанил в дверь.

— Ты кого-то ждешь? — спросил Гарри.

Гермиона отрицательно покачала головой и поднялась из-за стола, гадая, кого это могло принести посреди рабочего дня. Стук не прекращался.

Она приблизилась к двери и уже потянулась к замку, но Гарри опередил ее, кладя ладонь на дверную ручку и кивком головы прося отступить в сторону. В другой руке он уже сжимал волшебную палочку.

— Гарри, у тебя паранойя, — прошептала Гермиона, но все же отошла. — И твоя работа вовсе не идет тебе на пользу.

— Если ты уже нашла мне замену, то я предпочту разобраться с мерзавцем немедленно, — отшутился он, но взгляд его оставался серьезным.

— Открывайте, я знаю, что вы там! — донесся из-за двери полный негодования женский голос.

Гарри обалдело уставился на Гермиону, и она знала, что сама выглядит примерно так же.

— Неужели это...

— Не может быть.

Гарри открыл дверь, и едва не был сбит с ног ворвавшейся в проем дамой в ярко-желтом плаще.

— Рита, какого дьявола вы здесь делаете? — возмутилась Гермиона.

Но Рита Скитер ее не слышала.

— Вы самые бессовестные люди из всех, кого я знала! — с порога завопила она. — А это, поверьте, показатель! В то время как одни вынуждены зарывать талант в землю, другие бездарности нагло воруют их идеи с молчаливого покровительства так называемых героев магической Британии! Куда катится этот мир?!

— Что вам нужно? — спросил Гарри, закрывая дверь и становясь рядом с Гермионой.

— Прежде всего — извинения, — прошипела Рита, поочередно тыча в них пальцем с длинным наманикюренным ногтем.

— За что? — оторопело уточнила Гермиона.

— Вы двое — моя сенсация! Это я вас придумала!

Гермиона искоса посмотрела на Гарри, который, судя по всему, готов был расхохотаться. Она чувствовала, как ее собственные губы дрогнули в улыбке.

— И что я получила взамен? — словно не замечая их взглядов, продолжала Рита. — Запрет писать о том, что сама же и создала своим трудом!

— Прямо-таки потом и кровью, — саркастично вставил Гарри.

— Не похоже, чтобы вы сильно нуждались, — добавила Гермиона, окидывая Риту с ног до головы оценивающим взглядом. — Неужели больше не осталось ни одной личности, чью биографию можно было бы смешать с грязью пополам с драконьим навозом, и ваших профессиональных навыков теперь хватает только на нашу с Гарри личную жизнь?

— Не льсти себе, милочка, — фыркнула Рита. — Никакой вашей личной жизни там нет и никогда не было. Однако даже от вас можно было ожидать большего. Только и слышу повсюду: «Даже Скитер писала правдоподобнее»! Это совершенно не тот след в истории, который я рассчитывала оставить. Я могла бы написать для вас сюжет века, в который поверили бы все: от министра магии до последнего гоблина. Однако, — Скитер скорчила кислую мину, глядя на Гермиону, — творить на эту тему мне, увы, не положено. Позволь спросить, как твоя кристально чистая совесть позволяет тебе спокойно спать по ночам, после того как ты выпускаешь в прессу очередную порцию такого третьесортного вранья?

— Мое спокойствие не ваша забота, — холодно отрезала Гермиона.

— Ну разумеется, — в тон ей ответила Рита, после чего переключила свое внимание на Гарри. — А как насчет тебя, Гарри? Ты не считаешь, что пора отставить в сторону детские обиды и здраво оценить компетентность лиц, которым ты доверяешь писать о своей жизни? Нет? А ты не думал над тем, чтобы выпустить книгу своих воспоминаний, пока они еще свежи, но уже не так болезненны? Детали очень важны для истории. Тебе ли не знать, сколько бед приносят неправильно интерпретированные факты.

— Вряд ли мы когда-нибудь еще будем заинтересованы в ваших услугах, — твердо произнес Гарри, отворяя для нее входную дверь. — Вам лучше уйти.

Несомненно, Рита еще много чего могла бы им сказать, но у них был способ заставить ее подчиниться. И она об этом знала.

— Позволь дать тебе один совет, Гарри, — оказавшись по ту сторону порога, сказала Скитер. — Жизнь волшебника в среднем длиннее жизни магла, однако молодость и у тех, и у других проходит одинаково быстро. И пока ты тут играешь в отношения со своей очаровательной подругой, — она задержала взгляд на буйной гриве каштановых волос Гермионы, что взбесило ту окончательно, — другие девушки могут устать ждать.

Гарри молча захлопнул дверь и обернулся к Гермионе.

— С ума сойти, — прокомментировал он в наступившей тишине.

— Похоже, мы только что поспособствовали добавлению к твоей биографии, которую она рано или поздно все равно напишет, еще с полсотни страниц помоев, — уныло произнесла Гермиона, прислоняясь спиной к стене и обхватывая себя за плечи.

— Плевать. Это все равно уже не сделает ее хуже.

Он смотрел на нее, но Гермионе сейчас совершенно не хотелось встречаться с ним взглядом.

— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил Гарри, кладя ладонь ей на плечо. — Не позволяй этому насекомому портить себе настроение. Люди с гораздо большей охотой верили в обманы, по сравнению с которыми наш и рядом не валялся, и я совершенно не чувствую себя виноватым.

— Я вовсе не... — беспомощно начала Гермиона, но, все же посмотрев Гарри в глаза, осеклась. — Ты прав. Все в порядке. Просто я бы предпочла, чтобы этого увлекательного события сегодня не случалось.

— Ты знаешь, — усмехнулся вдруг Гарри, запуская пальцы в свои лохматые волосы, — а Рита оказалась проницательнее некоторых. Сегодня я разговаривал с хорошо знакомым тебе человеком, который очень даже верит в наши отношения.

— Кто это? — машинально спросила Гермиона.

— Рон.

Она решила, что ослышалась.

— Я тоже ошалел, когда узнал, — торопливо добавил Гарри. — Он усмотрел в нашем плане двойное дно. Сказал, что самый верный способ скрыть, что мы вместе, — это рассказать всем, что так оно и есть.

— Наверное, он просто решил над тобой пошутить, — все еще недоверчиво предположила она.

— О нет, поверь, он был необычайно серьезен.

Гермиона вздохнула.

— Рон не перестает меня удивлять. Но ты же ему все рассказал, да? — на всякий случай уточнила она.

Гарри выглядел виноватым. Немного. Совсем чуть-чуть.

— Гарри?

— Ничего ведь страшного не случится, если он узнает правду немного позже? — осторожно спросил он, словно шкодливый школьник, тайком разбивший любимую вазу своей матери и теперь интересующийся, сильно ли она расстроится, если такое вдруг произойдет.

Гермиона зажмурилась и прижала пальцы к вискам.

— Что же мы натворили? — прошептала она.

Теперь Рон... нет, все Уизли... Великий Мерлин! Как они будут потом им все объяснять?

— Надо сейчас же пойти к Рону, чтобы он не продолжал плодить недоразумения.

Гермиона уже шагнула в сторону гостиной, чтобы воспользоваться камином, но Гарри ее остановил.

— Не надо. Я беру на себя всю ответственность за последствия, но не надо ничего говорить Рону.

Она посмотрела на него с недоумением.

— Почему?

Он снова выглядел каким-то сомневающимся и потерянным.

— Просто... мне кажется, что не стоит этого делать сейчас.

— «Мне кажется» — это плохой аргумент, Гарри, — устало возразила Гермиона.

Впрочем, во всей их затее изначально не было ничего хорошего, и она прекрасно знала об этом.

— Давай просто сделаем вид, что я тебе ничего не говорил о догадках Рона? — предложил Гарри. — Вы вроде бы нечасто видитесь сейчас. А если он что-нибудь спросит — вали на меня.

Гермиона тяжело вздохнула и возвела глаза к потолку, но спорить не стала. Во что же они вляпались? Ей ведь просто нужно было одним прекрасным вечером держать язык за зубами...

Маленькая ложь — как катящийся по склону снежный ком, Гермиона хорошо помнила эту нехитрую мудрость. И с необъяснимой покорностью судьбе чувствовала, что, в конце концов, несущийся на огромной скорости массивный шар вранья похоронит под собой именно ее.

— Я пойду, — Гарри покосился в сторону библиотеки, где ее ждал так и не начатый доклад. — Не забывай, следующее интервью за тобой.

Гермиона только покачала головой. Как об этом можно забыть?

— Гарри! — она окликнула переступавшего порог друга. — Хотела спросить: почему из всех возможных способов предсказаний ты наделил меня даром гадать по чаинкам?

Он встал в пол-оборота к ней, улыбаясь.

— Хм... Честно говоря, не думал об этом особо. Никто никогда не видел у тебя ни карт, ни хрустального шара, ни магических кристаллов, а чашка чая ни у кого не вызывает вопросов.

— Тогда почему тебе я победу якобы нагадала по ладони? — недоуменно поинтересовалась Гермиона.

— Даже не знаю, — Гарри пожал плечами и усмехнулся. — Наверное, захотелось быть немножко особенным.


Гермиона тронула Гарри за плечо и тот резко обернулся.

— Ты опоздала! — выдохнул он вместо приветствия.

Выглядел он так, словно Гермиона только что спрыгнула с Астрономической башни без парашюта, а не слегка задержалась. Всего на каких-то тридцать-сорок минут.

— Совершенно забыла о времени, — легкомысленно бросила Гермиона, вглядываясь в высокие окна кафе, возле которого они договорились встретиться.

Первой мыслью было не прийти вообще. Во-первых, это стало бы неплохим заделом их будущего «разрыва». А во-вторых... настораживала собственная нервозность по незначительному, казалось бы, поводу. Липовое свидание — ничего более. Просто ерунда.

— Ничего ты не забыла, бессовестная лгунья, — произнес Гарри, прищурившись, после чего схватил ее за руку и повел внутрь кафетерия. — Специально надо мной издеваешься.

— Всего лишь следую созданному тобой образу, — Гермиона едва поспевала за широким шагом друга. — Не ты ли с неделю назад в одном небезызвестном издании сетовал на мою непунктуальность?

— Вынужденная мера, — Гарри прошел к ближайшему столику у окна и отодвинул для Гермионы стул. — Уж прости, но ты получалась чересчур идеальной. Пришлось придумывать тебе пороки. Иначе на твоем фоне недостойный я, по твоим же словам ни разу не подаривший тебе цветов, смотрелся совсем кошмарно.

— О, а ты дарил? — изогнула бровь Гермиона, принимая из рук официанта меню. — Кажется, я что-то пропустила.

— И не подарю, — сердито произнес Гарри, чем заставил Гермиону рассмеяться. — Я только недавно узнал, что... — тут он запнулся. — Короче, учитывая краткосрочность наших отношений, могла бы и не заострять на этом внимание.

Он спрятал лицо за папкой с упакованными в пластик листами с перечнем блюд. Вскоре оттуда донеслось его бурчание:

— К тому же Рон однажды сказал, что ты не любишь, когда тебе дарят цветы.

— Да неужели? — произнесла Гермиона, рассеянно просматривая названия салатов, рожденные чьей-то измученной, бившейся в творческой агонии фантазией. — Подозреваю, что его убежденность основана на том достижении селекции, что он наколдовал мне некоторое время назад. Я оценила его старания, но это чудо оказалось способно за пару мгновений выпускать шипы длиной в полтора дюйма.

— Какая же ты, оказывается, привереда, — вздохнул Гарри. — И как прикажешь завоевывать твое расположение? Могу подойти к процессу творчески и высадить у твоего дома клумбу.

Гермиона было снова рассмеялась, но, увидев по выражению его лица, что он серьезно рассматривает этот вариант, поперхнулась и поспешила сказать:

— Тебе не нужно ничего завоевывать, Гарри. Поверь, это лишнее.

— Все же я возьму себе на заметку, — сверкнул глазами Гарри. — Можешь не переживать за сохранность своей лужайки. Старания тети Петуньи по вдалбливанию в меня азов садоводчества не прошли даром.

Гермиона хотела напомнить, что они вместе посещали Травологию, и она прекрасно осведомлена о его талантах в этой области, но вернувшийся за заказом официант прервал беседу.

Дальнейшие события Гермиона не могла назвать иначе как «странные». Практически все время пока они обедали, Гарри сверлил ее непонятным взглядом, жутко этим нервируя и раздражая. Когда она не выдержала и спросила, зачем он это делает, Гарри ответил, что должен сделать все, чтобы это свидание действительно соответствовало своему названию, а потому первым делом он обязан достоверно изображать влюбленного. Судя по всему, прожигать в партнерше взглядом дырку в лучших традициях начинающего гипнотизера, у которого от усердия разве что пар из ушей не валит, а также задавать вгоняющие в ступор вопросы — это, по его мнению, именно то, что должно помочь отразить глубокие и нежные чувства.

Интересно, как в таком случае проходили его свидания с Джинни?

Думать об этом не хотелось.

Так или иначе, Гермиона была рада покинуть в конце концов кафе и выйти на свежий воздух. Они прошли несколько футов, прежде чем Гарри попытался что-то сказать. Гермиона остановилась и, тыча пальцем ему в грудь, пригрозила:

— Гарри, если ты еще раз спросишь что-то вроде того, сколько раз в день я кормлю Живоглота или какого цвета шнурки у моих новых ботинок, то гарантирую, у нас состоится первая ссора.

— У тебя новые ботинки?

— Гарри!

Он примирительно поднял ладони.

— Прости, прости. Но разве я не должен больше интересоваться тем, что происходит в твоей жизни?

— Раньше тебе удавалось это делать и не вести себя при этом так, что я начинаю сомневаться в твоем здоровье.

Гарри рассеянно провел рукой по волосам, а потом обреченно вздохнул.

— Действительно, глупо было пользоваться советами из... а, неважно! Знаешь, Гермиона, далеко не все книги бывают полезны.

Гермиона остолбенела.

— Ты что... читал о свиданиях прежде чем прийти сюда? — выдавила она наконец.

Гарри засунул руки в карманы и отвернулся. Видимо это была та информация, которую он изначально не собирался выдавать.

Сердце замерло и пропустило пару ударов.

— Гарри, ты...

Он не дал ей продолжить.

— Дурак, знаю. Я просто хотел сделать спектакль, в который тебя втянул, немного разнообразнее.

Спектакль. Просто спектакль.

Гермиона на секунду прикрыла глаза, а затем решительно тряхнула головой.

— Пока тебе это удается. И я совершенно точно не собираюсь убегать отсюда в слезах и облегчать тебе работу.

Гарри хмыкнул, оборачиваясь.

— В таком случае, я могу пригласить тебя погулять со мной?

— Я думала это само собой разумеется в соответствии с концепцией твоего идеального свидания, — ответила Гермиона с улыбкой.

Всю дорогу до парка Гарри не выпускал ее руку. Переплетенные пальцы — пожалуй, единственное, что выбивалось из картины их обычной дружеской прогулки. Гермиона с облегчением отметила, что Гарри снова стал самими собой, и завести адекватный разговор стало гораздо проще.

Она старалась не думать о том, какой уютно-теплой была его ладонь и как приятно видеть его неомраченное войной и рабочими неурядицами лицо. Стараться не думать — это было в последнее время практически ее новое хобби.

— Как продвигается твой доклад? — спросил Гарри, когда они шагнули в тенистую парковую аллею. — Он стоил того, чтобы мучить меня двухнедельным ожиданием?

— Пока рано говорить, но не думала, что он пойдет так легко. Все благодаря тебе. Похоже, на следующей неделе уже смогу вернуться к себе в кабинет.

— И в чем же тут моя заслуга?

— Ну, знаешь, в родном доме и стены помогают. А если бы не ты, распространивший чайную эпидемию, обстоятельства едва ли сложились бы так же удачно. Думаю, мы оба получили от мероприятия то, что хотели.

Гарри замедлил шаг.

— Хочешь сказать, это и был тот проект, ради которого все затевалось?

Гермиона отвела взгляд. Еще одной темой, на которой она старалась не останавливать свои мысли надолго, было неминуемое завершение их творческой импровизации. Какой смысл думать о неизбежном и лишний раз портить себе настроение?

Впрочем, у них ведь был уговор...

— Да, — ответила Гермиона после паузы, — но я пока не вижу причин менять наш изначальный план. Слава Мерлину, мои родители не читают магическую прессу.

— Думаешь, они не одобрили бы меня на роль твоего парня? — хмыкнул Гарри.

— О чем ты? Разумеется, нет! — Гермиона картинно закатила глаза. — Учитывая твою уникальную способность притягивать к себе неприятности и постоянный интерес общественности к твоей жизни, думаю, они были бы категорически против.

Она едва успела заметить, как на короткое мгновение его улыбку словно сдуло порывом теплого летнего ветра.

— Тише, Гермиона. Еще немного, и я начну думать, что встречаться со мной — это такая изощренная разновидность пытки, — не без сарказма произнес Гарри, не глядя на нее.

Как-то неожиданно остро он отреагировал на ее слова.

— Перестань, я же пошутила. Куда ты дел свое чувство юмора? Оставил вместе с чаевыми? На самом деле...

Гермиона резко замолчала. Поддавшись панике, чуть было не сболтнула лишнего. Ей вспомнились разговоры с родителями о школьных приключениях, расспросы о смелом и безрассудном черноволосом парнишке и уже позднее мимоходом, с деланным безразличием брошенный матерью вопрос, не из-за него ли разладились отношения с Роном.

Нет. Не думать.

— Что «на самом деле»?

Очнувшись, Гермиона поймала на себе пристальный взгляд Гарри и начала спешно придумывать, чем закончить фразу.

— На самом деле, у моих родителей очень хорошее мнение о тебе. О чем мы вообще говорим? Ты самый завидный жених магической Британии!

— Чувствую, это станет эпитафией на моем надгробном камне, — закатил глаза Гарри. — Пускай уж лучше «Избранный».

— Ладно, похоже, ты меня неправильно понял. От своей геройской репутации тебе никуда не деться. Но суть не в том, что в ближайшие лет сто о тебе будут писать книги. Ты смелый, ты прекрасный друг, — Гермиона принялась загибать пальцы. — С тобой не соскучишься. Не то чтобы это всегда было плюсом и все же... Еще могу добавить, что вы, мистер Поттер, ко всему прочему, наделены завидным талантом ненавязчиво нарываться на комплименты. Если угодно, я могу дать твою развернутую характеристику в следующем интервью.

— Да, расскажи о том, как я ужасен и невыносим. Без перегибов, чтобы выглядело поправдоподобнее.

— Нет, Гарри. Во-первых, это бесполезно, и мне мало кто поверит. А во-вторых, это грозит мне неприятностями. Вообще удивительно, что я еще не получаю десятками громовещатели от желающих оказаться на моем месте. Кстати об этом, — Гермиона огляделась по сторонам, — на какое время ты назначил сегодняшнюю фотосессию?

— Я передал время и место нашей с тобой встречи. А еще сказал, что они могут снимать до тех пор, пока мы их не замечаем. Кого засеку — прокляну без предупреждения.

— Ты этого не сделаешь, — качнула головой Гермиона. — Помнишь еще о Статуте о секретности?

— Не сделаю, — подтвердил Гарри. — Но им об этом знать не обязательно.

— Жестоко, — рассмеялась Гермиона и ткнула его локтем в бок.

Гарри пожал плечами.

— Они не делают мою жизнь проще, почему я должен упрощать им работу? Видишь того, в серой шляпе? Он обогнал нас минуту назад.

Гермиона скользнула взглядом по фигуре мужчины, присевшего на скамейку и разворачивавшего газету.

— Он преследует нас от самого кафе, — продолжил Гарри. — Увидишь в его руках камеру — сматываемся. Пусть разомнется.

Неторопливо прогуливаясь, они вышли к небольшой площадке с расположившимся в центре фонтаном, вокруг которого развлекалась местная детвора. Гермиона присела на невысокий каменный борт фонтана, оказавшись лицом к аллее, из которой они вышли. Господин в серой шляпе уже поправлял сумку на плече, стоя у лотка мороженщика, пока тот заканчивал беседу с продавцом воздушных шариков.

Похоже, Гарри был прав.

— Подожди меня минуту, — попросил он и направился в сторону незадачливого преследователя.

Гермиона движением головы отбросила за спину терзаемые ветром волосы. Громко галдя и весело смеясь, группа детей человек из восьми резвилась поблизости, привлекая ее внимание. Рыжий мальчишка в перепачканных на коленках штанах, пробегая мимо девочки в синем платье, дернул ее за косичку и умчался прочь. Последовал возмущенный крик, и девчушка понеслась вслед за обидчиком.

Гермиона вздохнула. Было время, когда из всех граней проявления симпатии, Рон тоже предпочитал именно эту. И она действительно считала себя умнее, когда велась на поддевки и, закусив удила, спорила с ним до хрипоты? Холодный ясный ум — ее роль в их трио. Пожалуй, она слишком сильно сжилась с этой мыслью и в какой-то момент честолюбиво предположила, что даже счастье сможет разложить на нумерологические формулы. Рон незаслуженно стал жертвой ее эксперимента, который — ей до сих пор казалось — мог бы завершиться чем-то лучше полного провала. Слишком много она сделала допущений, все глубже погружаясь в работу. Даже Рон успел прийти к выводу, что он слишком далеко от пьедестала ее приоритетов. Все это время его спина в какой-то мере защищала ее от непрошеных взглядов в сторону Гарри и Джинни. Но когда он ушел, она осталась наедине с тем, что оказалось невозможно задушить и вырастить искусственно.

А что до них с Гарри... Что ж, стоит отдать должное Рите Скитер: если она не пишет правды, это вовсе не значит, что она о ней не знает. Гермиона очень дорожила дружбой с ним. Это было уникальное и абсолютно бесценное чувство, расстаться с которым она могла только вместе с последней каплей собственной жизни. Это был нерушимый фундамент всего ее существования, на котором воздвиглось нечто, заточившее ее в плен и не дававшее покоя. После поступления в Хогвартс она не думала, что когда-то ей снова придется учиться жить заново.

Она собиралась все ему рассказать — уже столько раз! — набирала в грудь воздуха, открывала рот и замирала, ощущая ком в горле. А потом произносила отвлеченные фразы, которые сами собой подбирались так до обидного легко. И что-то совсем негриффиндорское и даже не когтевранское шептало в ней: «В другой раз».

Она оправдывала себя тем, что смогла бы перебороть свою неспособность сказать несколько слов, если бы увидела в Гарри... пусть не ответ, хотя бы полунамек на него.

Но она не видела.

Если не считать эту игру.

С самого начала Гермиона поняла, что ступила на узкое лезвие, и не было никакой гарантии, что она сможет на нем удержаться. Но шагнула добровольно, а значит — приняла правила. Разделять игру и реальность — главное, о чем следовало помнить. Чувства и эмоции грозили нарушить режим строгой изоляции и вырваться на волю, натягивая до предела короткий поводок. В любом случае, она знала, что не сможет разлюбить Гарри. Так же как не смогла полюбить Рона, по крайней мере так, как он того хотел. Только запутаться она себе не даст. И Гарри не позволит.

Девочка в синем платье вновь появилась в поле зрения Гермионы. Она шагала с гордо поднятой головой, а чуть позади угрюмо следовал рыжий паренек, обиженно потирая щеку. Внезапно они оба остановились и, приоткрыв от удивления рты, уставились куда-то вперед. Гермиона проследила за их взглядами и поперхнулась воздухом: Гарри возвращался, держа в руках огромную связку воздушных шариков. За его спиной продавец самозабвенно пересчитывал купюры, а мороженщик завистливо косился в сторону коллеги.

— Я не знал, какой тебе понравится, — почти извиняющимся тоном произнес Гарри, приблизившись и протягивая ей связку.

— О... А я уже собиралась сказать, что если ты хочешь, чтобы я улетела, то этого будет маловато, — все еще не отойдя от шока, выдавила Гермиона.

— С чего бы мне этого хотеть? — с подозрением спросил он. — И вообще, ты же боишься летать.

— Вот именно. Положительные эмоции способствуют преодолению страха, ты знаешь? А воздушные шары... — Гермиона закусила губу, чтобы не расхохотаться над вытянувшимся лицом Гарри, и замахала руками. — Забудь. Я не знаю, почему это пришло мне в голову.

Гарри пару раз удивленно моргнул, а потом рассмеялся.

— И вот это вместо «спасибо»? Я тебя обожаю, Гермиона.

— Это взаимно, — хмыкнула она и оглянулась.

Детвора рядом с ними собралась в кучу и с одинаковым выражением благоговейного трепета на юных лицах взирала на Гарри.

Гермиона тихо засмеялась, глядя на них. Потом встала и потянула Гарри за рукав.

— Идем.

Они подошли к замершей ребятне, Гермиона присела на корточки и стала один за другим вытягивать шарики из связки и вручать их не верившим в свое счастье мальчишкам и девчонкам. Шаров было гораздо больше, чем детей, поэтому волей судьбы и Гарри с Гермионой сюрприз для каждого удвоился. Сопроводив неожиданный подарок наказом вести себя хорошо и отдать второй шарик другу, которого здесь не оказалось, Гермиона повернулась к Гарри.

Она знала, что он не станет возражать против того, что она сделала. Его сияющие глаза и широкая улыбка были лишним тому подтверждением.

Гарри поднял взгляд к единственному оставшемуся в его руке шарику.

— Винни-Пух? Тебе нравится Винни-Пух?

Гермиона цокнула языком, вытягивая ленту из его пальцев.

— Всем нравится Винни-Пух, Гарри. Он добрый, милый и веселый.

— Я мог бы сказать это практически обо всех персонажах, которых ты не оставила, — не унимался он.

— Ну хорошо, — сдалась Гермиона. — Если ты ждешь трогательную историю о том, что это была моя любимая книга, которую я все детство хранила под подушкой, то вынуждена тебя разочаровать. И мое отношение к этому созданию не подкрепляется ничем, кроме самого себя. То есть он мне нравится, потому что он мне нравится. Я удовлетворила твое любопытство?

— Вполне, — коротко ответил он. А потом, поймав на ладонь несколько брызг воды из фонтана, добавил: — По-моему лучший способ нравиться — это нравиться просто так.

Не в силах спокойно выносить его взгляд, Гермиона отвернулась.

— Не хочешь мороженого? — спросила она дрогнувшим голосом. — Я угощаю.

Весь лоток они скупать, конечно, не стали, но два больших рожка гарантировали еще долгую, полную наслаждения прогулку.

Парк давно остался позади, но Гарри и Гермиона продолжали бесцельно идти по сменяющим друг друга городским улицам.

— Обожаю это мороженое, — неожиданно сказал Гарри, вонзая пластиковую ложку в остатки сливочного шарика. — Флориан Фортескью — волшебник во всех смыслах, но связанные с этим вкусом воспоминания — бесценны.

Гермиона подняла не него вопросительный взгляд. Если он имел в виду воспоминания со времен жизни у Дурслей, то неужели эти люди умудрились оставить в его памяти хоть что-то хорошее? Не иначе как по недосмотру.

— Мне было года четыре, — подтвердил ее догадку Гарри. — Мы ехали из магазина, дело было летом, и вторая порция купленного для Дадли мороженого — да-да, практически такого же — начала таять, грозя заляпать новые чехлы в дядюшкиной машине.

— И тетя с дядей по доброте душевной отдали тебе пропадающий продукт, — саркастично закончила за него Гермиона.

— За что и были вознаграждены классической истерикой. В некотором смысле меня всегда восхищала способность Дадли орать и одновременно поглощать все, до чего дотягивались его руки. В результате усиленной работы челюстями он прикончил свое мороженое, едва я успел попробовать то, что досталось мне, и благополучно у меня его отнял.

— Действительно бесценные воспоминания.

— Так ты не дослушала, — Гарри облизал ложку, жмурясь от удовольствия. — Я тогда дико разозлился, и — как я гораздо позже понял — магия среагировала. Надо было видеть лицо Дадли, когда мороженое полезло у него из ушей. Буквально. Немного конечно, там едва ли набралось бы полстакана... Будь я постарше — решил бы, что это вытек весь его мозг. Тетя Петунья потом кудахтала, что Дадлик просто испачкался. Интересно, кого она сильнее старалась убедить — нас или себя? В любом случае, вкус этого мороженого стал для меня вкусом справедливости, — торжественно закончил Гарри и, прикончив остатки вафли, выбросил ложку в урну.

Несмотря на озорной тон Гарри, Гермиона видела в этой истории мало веселого.

— Я сильно ошибусь, если предположу, что воздушные шары ты сегодня держал в руках в первый или, максимум, второй раз в жизни? — мрачно спросила она.

— Не самый большой повод для грусти, на мой взгляд, — усмехнулся он, пряча руки в карманы. — А после того, как попадаешь в Хогвартс, такие мелочи вообще перестают впечатлять.

— То есть тебе совсем-совсем не понравилось?

Гарри немного смущенно улыбнулся. Так и подмывало его поддеть, и она, не сдержавшись, добавила:

— Или почтенному аврору просто несолидно признаваться в обратном?

— Не в этом дело, — произнес он, потирая шею и искоса бросая на нее насмешливый взгляд. — Ты же у меня их сразу отняла, я и понять-то толком ничего не успел.

— Прости, действительно, моя ошибка.

Размотав накрученную на пальцы узкую ленту, Гермиона хотела вложить ее Гарри в ладонь, но он сжал руку, не позволив ей убрать свою. Наполненный гелием любитель меда рвался ввысь и летел чуть впереди, подгоняемый ветром, натягивая голубую нить, тянувшуюся от их соединенных рук.

— Нравится? — тихо спросила Гермиона, не отрывая взгляда от доброй, немного наивной улыбки сказочного медведя.

— Да, — просто ответил Гарри.

Вечер наступил разочаровывающе быстро. В глубине души Гермиона надеялась, что преследовавший их фотограф (о котором они, кстати, напрочь забыли), сделал достаточно снимков, и у нее останется подтверждение этого непозволительно чудесного дня, который может больше не повториться. И как-то совсем не вспоминалось, что еще утром она собиралась отлучиться из дома всего на пару часов.

— Что ж, по-моему, нам вполне удалось изобразить свидание, — подвела итог Гермиона, останавливаясь у двери своего дома. — Ты даже по-джентельменски не дал мне замерзнуть, — она сбросила с плеч и протянула Гарри его куртку.

— По-твоему, при других обстоятельствах я бы этого не сделал? — принимая вещь, спросил Гарри. — Очаровательно, сегодня просто день откровений. Что еще вы обо мне думаете, милая леди?

— Думаю, что вам, дорогой сэр, пора выйти из образа и отпустить свою партнершу домой, ибо она валится с ног от усталости.

— А мне кажется, для полноты картины чего-то явно не хватает, — он сделал шаг вперед, не отрывая от Гермионы взгляда.

Она инстинктивно отступила назад. Кровь гулко зашумела в ушах.

— Ты о чем? — пробормотала Гермиона почти испуганно, мигом позабыв про шутливый тон их разговора.

— За весь день ни одного поцелуя, — отставив в сторону туманные объяснения и вновь приближаясь на шаг, сказал Гарри. — Это не свидание.

Гермиона нервно заправила за ухо прядь волос, стараясь не поддаваться панике, и восстановила прежнюю дистанцию. Еще чуть-чуть и отступать будет некуда.

— Не знаю, чего ты там начитался, но на первом свидании, особенно фальшивом, целоваться вовсе не обязательно, — она с трудом собирала слова в предложения, не до конца понимая, что вообще говорит.

— Что с твоей памятью, Гермиона? По легенде это далеко не первое наше свидание. Не дай провалиться кульминации всего действа. Когда-то, на пятом курсе, ты сказала, что уверена в том, что я замечательно целуюсь. Не в твоих правилах оставлять теории неподтвержденными.

Гарри остановился в дюйме от отметки «непозволительно близко». Гермиона чувствовала, что тонкая грань, по которой она осторожно ступала, растворилась, просочилась дымом сквозь пальцы и рассеялась в небытие. А ей теперь оставалось только падать. Мысли отхлынули, подобно волнам, разбившимся о скалистый берег, оставив после себя лишь рваные брызги сознания.

Игра. Все это — игра.

Гермиона цеплялась за эти слова, прокручивая их снова и снова, как молитву, на которую надеялась и в которую не хотела верить одновременно.

Неожиданно для себя, она ступила вперед, сократив расстояние между собой и Гарри практически до нуля. Успела увидеть, как расширились от удивления его глаза. Нельзя допустить, чтобы все шло по его плану. С него станется проворачивать с ней такие шуточки.

— Нет смысла, Гарри, за нами уже не следят.

Ему не потребовалось много времени для ответа.

— Неправда. Я видел чью-то тень на той стороне улицы.

Всего на короткое мгновение Гермиона разорвала зрительный контакт, чтобы посмотреть Гарри за плечо. Она отвлеклась. И этого оказалось достаточно. В следующую секунду Гермиона почувствовала губы Гарри на своих губах.

Она не успела ничего понять. Не успела ни о чем подумать. Да и не смогла бы, даже если бы очень захотела.

Руки сами собой взметнулись к его плечам, так и не решив, притянуть ли его ближе или оттолкнуть и надавать таких тумаков, чтобы запомнилось на все реинкарнации, если таковые имеют место быть. А в итоге опустились обратно без сил.

Гермиона не запомнила, кто что сказал на прощание. Скользнув в дом, она прислонилась спиной к закрывшейся двери и прижала к губам дрожащие пальцы.

За пару секунд мир раскололся на части. И она не представляла, как будет собирать его обратно.

Молодец, Гермиона.

Доигралась.