— Правда, что кровь Паркинсон на твоих руках?

Прошедшая по позвоночнику дрожь испугала Гермиону своей силой. Слегка покачнувшись на месте и неловко взмахнув в воздухе рукой, она откинулась назад, не удержав равновесия. Давний кошмар, с которым она так долго жила один на один, слишком часто стал всплывать в ее жизни. Буквально выдавленное Роном из недр памяти воспоминание, засевшее там грубым угрем, теперь постоянно напоминало о себе, выходя вперед. Зачастившие упоминания не казались подозрительными – они такими и были!

Гермиона подняла взгляд, силясь сквозь темноту разглядеть своего собеседника. Все то, что ей казалось таким знакомым, действительно выглядело не ново. Она явно видела этого мужчину раньше, но где? Судя по голосу, он не сильно старше нее самой, значит, они вполне могли учиться вместе. Но Хогвартс такой большой, а если еще и разница в год-два, другой факультет… она могла никогда не угадать, с кем теперь делила момент заключения.

Отошедшие на задний план страхи, переживания и опасения уступили место проснувшейся в Гермионе давней черте – любви к анализу. Давно не ощущавшая желания все обдумывать, она воспрянула духом, начав складывать в уме детали упавшего в руки пазла. Сложность головоломки подпитывалась любопытством, которое толкало ее вперед. Перед глазами как в современном компьютере стали появляться отдельные картинки – каждая обязательно подписана и пронумерована. Словно опытный детектив, она вычисляла виновного, расставляя все известное в одном лишь ей понятном порядке, крутила и вертела вспыхивающие в голове воспоминания и добавляла к остальным «уликам», пока мозг не начал кипеть. Слишком активная для истощенного организма деятельность сбивала все планы, руша почти построившееся дело, которое на деле оказалось лишь карточным домиком.

Устало выдохнув и мысленно откинув в сторону все собранные воедино фрагменты, она с тоской уставилась туда, где должен был оказаться ее товарищ по несчастью, но… клетка напротив оказалась пуста. Гермиона жадно припала к прутьям, ухватившись за них с максимальной силой, и стала вглядываться в едва освещенную камеру. Но не увидела в ней ничего, кроме чуть приподнятой изгороди, невесть зачем сделанной в самом центре комнаты. Она боязливо обернулась и просканировала внимательным взглядом темноту собственного пристанища, перевела взгляд на соседние тюрьмы, но не нашла ни намека на живое присутствие. Где-то поодаль пищали не то мыши, не то крысы, но больше в подвале не было никого.

Округлившимися глазами Гермиона жадно пожирала опустевшее место. Неужели ей все это привиделось? Она невесть сколько без еды и питья, могло ли это сказаться на разуме? Если рассуждать здраво, не приукрашая и так плачевную реальность, то да, она определенно могла придумать кого-то, даже не осознав этого, но… она бы не стала. Нет… Она прошла через войну, не сойдя при этом с ума, пережила пытки Беллатрисы Лестрейндж, не потеряв свой рассудок, так какого же черта ей сходить с ума теперь, когда она всего лишь немного голодна? Помнится, когда до нее наконец дошло, что Драко развелся с ней, когда она в полной мере осознала, что произошло, то почти неделю просто не поднималась с кровати – ни за едой, ни за питьем, ни зачем бы то ни было еще. И даже тогда усталый разум был вполне в здравии и терзал ее разве что согласно ситуации.

Кивнув своим доводам, Гермиона поднялась на дрожащие ноги. Вздернув подбородок, она упрямо уставилась на соседнюю камеру, раздумывая, куда могла подеваться загадочная Тень. И кем она могла быть… Без лица, но с голосом – таким знакомым… Ей казалось, она упускает что-то важное, но что? Мужской тембр определенно был слышим ею не впервые, значит, есть вероятность, что она знала нового «знакомого» уже после школы. Возможно, они вместе работали? Но что работник Министерства делал здесь? Она была уверена, что ее похитил Нотт, противный и мерзкий Нотт. Но и в самых худших своих опасениях при таком раскладе она представляла себя не в промерзшем вонючем подвале, а связанной и… нет, не нужно думать об этом.

Нахмурившись, Гермиона начала мерить шагами пространство от стены до стены, ни на минуту не прекращая крутить снова вытащенные на поверхность мысли. Может, ей следовало начать с чего-то менее непонятного. Самым примечательном в Тени было его знание о том, что случилось в тот роковой для Гермионы день. Из всех живых о ее прямой причастности к смерти Пэнси знал только Рон, который уже пару-тройку лет как не был в Англии, значит, не мог пересекаться с действующими сотрудниками Министерства. Рассказывать об их беседе он бы не стал… мог поделиться с Гарри, но вряд ли бы так предал ее доверие. Даже в худшие для их отношений времена на него можно было положиться. И хотя со стороны казалось, что между ним и Гарри секретов нет, не было и быть не может в принципе, Рон точно хранил несколько ее тайн, в которые Гермиона не хотела бы втягивать своего второго друга. Даже сомневаться не стоило: ее рыжий друг не передал ее слова ни единой живой душе. Подслушать их разговор тоже не могли – ни у нее дома, ни в больнице… Что магам делать в маггловском мире?

У Гермионы начала болеть голова, все вокруг кружилось и вращалось, и она присела, чтобы справиться со скрутившей живот тошнотой. Трясущимися от слабости руками из последних сил обняла подтянутые к груди колени и положила на них голову. Она старалась делать глубокие вдохи и равномерно опустошать легкие. Постепенно дурнота отступила, но тело все еще билось в легких конвульсиях. В висках отчаянно что-то стучало, нечто неуловимое, вдруг попавшее в капкан и теперь бьющееся словно птица в силках.

Думай, думай, думай…

Вся эта ситуация напоминала ей о чем-то, но сколько ни пыталась, она не могла разгадать подсказку. Слишком резкий контраст: годы молчания, сменившиеся слишком частым упоминанием имени усопшей Паркинсон… Запущенный кем-то механизм, приведший в движение давно разрабатываемый план… Но кем? И как они вышли на нее? Если это не Рон – точно не он! – и не кто-то со стороны, то остаются лишь прямые свидетели. Но ведь рядом в тот момент никого не было! Или…

Нет!

Озарившая ее догадка очередной волной прошлась по телу, заставив Гермиону замереть под сокрушительным ударом. В голове обрывками воспоминаний проносились картины далекого прошлого, и она как наяву переживала давно канувшие в небытие моменты…



Она бежала по неровной земле, постоянно спотыкаясь. Дыхание сбилось, и она уже не чувствовала ног, которые подгибались все чаще. Слово ступая по вате, она проваливалась на ровном месте, оседая на влажную траву. Скользя по мокрому зеленовато-желтому полотну, они рвались вперед, и Гермиона изо всех сил старалась не отставать от Джинни. Над головой свистели посылаемые издали снаряды, вокруг стены монументального здания рушились и взрывались от нападок ожесточенной армии Пожирателей. Мелькавшие впереди черные плащи развевались от резких движений, попеременно озаряемые зеленоватым светом смертоносного заклятия. Вторящие их безжалостным голосам хриплые возгласы свидетельствовали об одном: их обладатели, сторонники света, борются на последнем издыхании.

Гермиона вслушивалась в своесбившееся дыхание, чередуемое со стонами из-за боли, которая терзала задетое «Сектумсепрой» плечо. Чуть залеченное небрежным заклинанием, которое Луна успела бросить вдогонку ее удаляющейся фигуре, оно напоминало о себе при малейшем сдвиге, но Гермиона, стиснув зубы и сквозь боль бежала вперед. Упрямым взглядом сверля спину подруги, она следовала к своей цели, зная, что конец уже близок.

Они почти настигли очаг сражения, когда буквально в метре левее от нее взорвалась земля. Обернувшись чуть назад, но не замедляя шага, она заметила несущегося на всех порах Долохова. Сильный, крупный, не раненый – он бы быстро нагнал ее, реши она просто бежать дальше, поэтому Гермиона начала отбиваться, через плечо бросая практически вслепую все боевые заклятия, которые успела разучить за последний год. В предрассветных сумерках все вокруг них вспыхивало и озарялось красными, желтыми, белыми вспышками, которые дерзко перекрывались неизменной «Авадой», летящей ей в спину. Резко меняя траекторию в последний момент, ей уже трижды удалось увернуться от смертельного проклятия, но Долохов не уставал раз за разом цедить все с большей яростью одни и те же слова.

Выставив на несколько секунд щит, Гермиона попыталась оторваться, чтобы нагнать подругу, но та все так же упорно бежала вперед, к Гарри. Она едва не обезумела, узнав, что они с Роном оказались в самом эпицентре главной битвы. То, что Гермиона побежала следом, было личной инициативой, потому как ждать мисс Уизли никого не собиралась. И хотя понять ее лучше, чем Гермиона, не смог бы никто, Грейнджер старалась сохранять разум холодным. Потратив лишние десять секунд, чтобы ввести в курс друзей и посвятить их в непродуманный план, Гермиона бросилась следом, но порядком отстала и нагнать спешащую вперед Джинни так и не смогла.

Но сейчас ситуация была опасная, и Гермиона не справлялась с опытным убийцей в одиночку – ей нужна была помощь. Она припустила быстрее по мокрой траве, силясь догнать ту, что вихрем неслась вперед к своему сердцу. Может, задумайся тогда Гермиона не о своей шкуре, а о том, что ее возлюбленный и лучший друг так же находятся на волосок от смерти, она бы тоже нашла силы вырваться вперед, но дышащая в затылок смерть холодила сердце настолько, что в мыслях Гермиона только перебирала варианты своего спасения, задвинув миссию по нападению на врага со спины на потом.

Слишком надолго погрузившись в свои мысли, Гермиона едва не пропустила момент, когда действие защитных чар развеялось. В последний момент отбившись «Экспелиармусом» она смогла отбросить в сторону летящий в нее зеленый луч, но под силой, с которой заклятие «Авады» было брошено, она оступилась, резко подавшись назад по мокрому травяному ковру. Не сразу успевший затормозить по той же причине Долохов чуть обогнал ее, и к моменту, когда успел остановиться и развернуться лицом к оказавшейся за его спиной Гермионе, Грейнджер уже стояла в боевой позе и заканчивала первое атакующее заклинание.

Снова все вокруг озарялось разноцветными всполохами, посекундо из палочек с двух концов летели проклятия. Гермиона понимала, что это битва может стать для нее последней: не успеет среагировать на удар или пропустит любое из заклятий – не выживет. Пожирателям был дан четкий приказ: пленных не брать. Здесь, у стен Хогвартса, все должно было закончиться раз и навсегда. Вопрос только, в чью пользу… Гермионе хотелось верить, что даже если она умрет, Гарри сумеет одолеть Волан-де-Морта, что победит злого волшебника, уничтожив вместе с ним и его идеи, чтобы последователи темного мага остались ни с чем.

Она из последних сил держала палочку перед собой, все чаще не атакуя, а защищаясь. Она слабела, и гаденькая улыбка на лице Долохова говорила ей, что он тоже это понимал, уже празднуя скорую победу. Перед глазами стало расплываться, в голове шумело от усталости, и она начала терять ориентацию в пространстве. Битва не заняла и тридцати секунд, но высосала из нее последние силы. Ослабевшая после долгого забега в половину школы, Гермиона всю энергию вложила в этот бой, и… проиграла.

Уже не способная на вербальную магию, она лишь мысленно выставляла защиту, буквально чувствуя, как пробивающие ограду «Круциатусы» выжигают дыры на ее коже. С трудом разлепив глаза, чтобы достойно встретить свою участь, она сосредоточилась на своем противнике, но уловила мелькнувшую за его правым плечом тень.

Сначала она подумала, что это Джинни вернулась помочь ей, но после увидела черное одеяние, которое с бешенной скоростью неслось за ее подругой. Видимо, поскользнувшаяся на траве, Джинни на пару секунд задержалась, чтобы перевести дух. Гермиона смогла увидеть ее на небольшом возвышении, встающую с колен. Поднявшая вверх палочку Пожирательница начала читать заклинание, Гермиона слышала ее голос, но из-за плеча Долохова видела лишь макушку, спрятанную в капюшоне. Гермиона, испугавшаяся за подругу, дернулась, округлив глаза. Долохов среагировал молниеносно, решив, что за спиной еще один враг, и когда он стал поворачиваться Гермиона воспользовалась шансом, запустив в спину врага «Остолбеней». Точно подкошенный, Долохов упал на землю в неестественной позе, с выставленной вперед палочкой. Гермиона вырвала «Экспелиармусом» оружие из рук Пожирателя, логично заключив, что, когда действие ее заклинания кончится, он все равно не сможет ничего сделать без волшебной палочки.

Собрав волю в кулак, Гермиона бросилась на два шага вперед, но поняла, что опоздала: разгоревшийся на конце палочки Пожирательницы огонек странного сиреневого цвета готов был сорваться и полететь прямиком в Джинни, поэтому Гермиона, ни секунды не раздумывая, на опережение бросила «Протего». Заклинание Пэнси, которая развернулась на голос Гермионы, столкнулось с ее в тот же миг и полетело обратно, со всей силы врезавшись в не ожидавшую такого… Паркинсон. Ударивший в ее тело луч словно вошел в нее. Каждая вена, каждый капилляр на коже, которая не была скрыта мантией, выступил наружу в неестественном фиолетовом цвете. Ее глаза на миг побагровели, и тут же она снова стала собой, а не ходячим монстром… А еще через секунду каждый сантиметр ее тела покрыли рубцы, из которых моментом начала сочиться кровь. Красные потоки были такими обильными, что меньше чем за минуту она истекла кровью и обмякла на руках подбежавшей к ней Гермионы.

Но в ту долгую минуту, держа за руку захлебывающуюся собственной вязкой теплой жижей, покидающей ее тело, Пэнси, Грейнджер не могла перестать плакать. Она не хотела убить бывшую сокурсницу… Не хотела ранить кого-то из своих… Она не знала, не знала, как так вышло, почему простое «Протего» дало такой результат…

— Мне так жаль, Пэнси! Мне так жаль… Мерлин, прости меня… Я… не хотела, чтобы так вышло. Боже, ну зачем, зачем ты целилась в нее? И чем? — в сердцах кричала Гермиона, ударяя кулаком по траве рядом с коленями, на которых дергалась в предсмертных конвульсиях Пэнси Паркинсон. — Я ведь не знала! Я просто хотела спасти ее… Мерлин, что же делать… — Слезы, стекая по лицу Гермионы, приземлялись на щеки Паркинсон, на мгновение пробивая среди красного покрывала мутновато-чистую дорожку, пока из пореза на скуле снова не начинала течь кровь. Гермиона не знала, сколько прошло времени, но через какое-то время лежавшая девушка начала затихать. — Пэнси? Посмотри на меня, эй, слышишь? Я здесь, все будет хорошо! — откровенная ложь срывалась с ее губ раньше, чем Гермиона осознавала, что она говорит, кому и при каких обстоятельствах.

Пэнси вряд ли понимала, что ее в руках держит именно она, Гермиона Грейнджер, противная грязнокровка, которая портила нервы ее факультету долгие шесть лет. Но она продолжала смотреть в карие глаза Грейнджер, словно старалась зацепиться хоть за что-то живое. Сгорающая заживо, она билась в агонии внутри, но снаружи уже умерла – у тела не осталось сил даже на дрожь. Не переставая причитать и просить прощения, Гермиона пыталась помочь, но ни одно из известных ей заклинаний не помогало – Паркинсон умерла.

— Пэнси, Пэнси, Пэнси…

Чуть позже, когда Гермиона так и не дождалась, что Пэнси снова хрипло вздохнет, подавившись кровью, небо разверзлось громким голосом, приказывающим Пожирателям отступить. Волан-де-Морт требовал Гарри, «щедро даруя возможность» стороне сопротивления зализать раны и попрощаться с друзьями, пока к нему доставят мальчишку. Проведя окровавленной рукой по залитому красной жижей лицу Паркинсон, Гермиона прошептала последнее «прости» и опустила отяжелевшее тело Пэнси на землю. Та осталась неподвижно лежать, смотря стеклянными глазами на занимающийся в небе рассвет…



Из воспоминаний о худшем дне в ее жизни Гермиону выдернул еле слышный хлопок. Подняв голову, она обнаружила едва стоящую на ногах Тень. Мужчина, держась руками за стену, медленно опускался вниз. Присев на корточки, он развернулся, чтобы прислониться спиной к каменной опоре. Тяжело приземлившись на пол, он громко выдохнул. Свет, падающий теперь совсем рядом с его фигурой, явственно очертил блестящую от пота залысину на его голове. Но не естественную, а словно бы неаккуратно вырезанную прямо на боку. Гладкую поверхность пересекал кровоподтек, словно из головы мужчины, чуть повыше пустого места, с особым остервенением вырвали клок волос, увеличив тем самым оголенное место.

Гермиона шумно сглотнула, ее передернуло, когда она представила, как это, должно быть, больно. Но продолжила изучать своего соседа, пользуясь предоставленной возможностью разглядеть его повнимательнее. Все же она что-то упускала…

— И что ты об этом думаешь? — хрипло спросили с той стороны.

— О чем? — решила быть осмотрительнее в словах Гермиона.

Легкое хмыканье, раздавшееся из соседней клетки, было полно насмешки, но ее это не оскорбило и не обидело. Какое дело, что он думает? Тень не отвечает ей – она не отвечает Тени.

Оттолкнувшись от земли, Тень с глухим стоном поднялась сначала на колени, а после выпрямилась в полный рост, встав прямо перед падающим сверху лучом света. Гермиона прищурилась, чтобы не пропустить момент, когда Тень обличит себя, но мужчина явно не торопился помогать ей раскрыть свою личность.

— Что думаешь о том, кто я или где был? Что случилось или… где мы сейчас? — голос Тени звучал так же насмешливо, как его недавняя ухмылка. Но Гермиона решила, что ничего не потеряет, если ответит. У нее не было даже предположений о случившемся, но она кое-что поняла и могла раскрутить Тень дополнить головоломку оставшимися деталями, чтобы собрать картину до конца…

— Я не знаю, кто ты или где был, — твердо сказала она, тоже поднимаясь на ноги, чтобы смотреть прямо на своего собеседника. Выдержав эффектную, как ей показалось, паузу, она продолжила: — Могу предположить, что тебе выдрали волосы – вероятно, для зелья.

Тень качнула головой, чуть поведя подбородком в сторону, подтверждая ее догадку.

— Дальше.

Гермиона улыбнулась, довольная собой.

— Я не знаю, где мы, но знаю, что в это замешан один из бывших Пожирателей смерти, — выплюнула она.

Повисшая между ними тишина трещала, но так как выход магии за пределы камеры не был возможным, искры летали только рядом, посылая волны напряжение вдоль прутьев, заставляя их неприятно звенеть от вибрации. Тень сделала шаг вперед, приближаясь к полоске света.

— Верно. Мы в поместье – в подвале поместья, разумеется – другого из Пожирателей.

— И сколько их всего? — попыталась Гермиона, хотя и не надеялась на ответ.

— Все, кто выжил и не угодил в Азкабан.

По спине у Гермионы побежали мурашки. Страх сковал по рукам, и чтобы справиться с собой, она на мгновение прикрыла глаза. Это слишком большое число убийц… За мирные годы Пожирателей, конечно, отлавливали, и Гарри с Мракоборческим центром постоянно выезжал в такие «командировки», пугая Джинни до седых волос одними только словами о скорой поездке… Но десятки Пожирателей все еще оставались на свободе – озлобленные, жаждущие мести…

— Зачем мы им?

Тень пожала плечами.

— Я – средство маскировки.

— А… я?

Тень сделала еще шаг вперед.

— А ты должна понести наказание.

— За смерть Паркинсон?

— Именно.

Гермиона чувствовала страх. Он парализовывал, мутил сознание, убивал веру… Час расплаты настал, она знала, что рано или поздно ей придется ответить за убийство Пэнси, но к этому нельзя быть готовым, и она не была…

— Почему? — облизнув пересохшие губы спросила, она.

— Что – почему?

— Почему месть за смерть Паркинсон стоит таких усилий?

Раздавшийся с той стороны смешок сказал Гермионе, что она снова задает неверные вопросы. Или верные, но глупые, ответ на которые должна знать сама…

— А как сама думаешь, Грейнджер? — нараспев произнеся ее фамилию, спросила Тень.

— Я н… я не знаю, — прошептала Гермиона.

Стены задрожали от громкого смеха. Мужчина, прятавшийся у самой кромки светлой полоски, смеялся так, что под конец начал задыхаться. Но откашлявшись, он утер рот ладонью и засунул руки в карманы брюк.

— Умница Грейнджер чего-то не знает – это ли не шутка прямиком из гостиной Слизерина? — Тень наклонила голову, издевательски смотря на нее скрытым во мраке лицом. — Отмщение смерти Пэнси стоит твоей шкуры, Грейнджер, потому что ты убила дочурку выжившего старшего Паркинсона. Он и все Пожиратели во главе с Темным лордом возлагали на нее большие надежды в тот день, а ты помешала ей. И не просто помешала – грохнула ее, оставив тело червям!

По щеке Гермионы скатилась слеза, перед глазами навязчиво всплывал образ окровавленного лица Пэнси, а затем воображение дорисовывало остальное, показывая, как разлагается юное тело. Размазанные следы засыхающих кровоподтеков, которые она оставила на ее лице, впечатывались в мозг вместе с ярко-синими радужками глаз Паркинсон, в которых отражалось оранжевое небо. Гермиона знала, что никого не оставили просто гнить. Дальней родни Паркинсонов, которые не участвовали в войне, дали похоронить ее. И Гермиона даже навещала однажды ее могилу. Но воображение было сильнее логики, сильнее здравомыслия, а страх подпитывал, потчевал холодком, заставляя рисовать то, чего на самом деле не было и нет.

— Я не хотела… — начала оправдываться она, но Тень подняла руку в упреждающем жесте, останавливая ее.

— Мне все равно – и на твои «я не хотела», и на ее смерть. Жаль, конечно, ведь мы были как бы друзьями, но, на самом деле, на Слизерине друзьями быть нельзя. — Вот оно, отрешено подумала Гермиона. Значит, это все же ее сокурсник. Но даже новый кусок пазла не помог ей понять, кто скрывается под маской Тени. — Меня беспокоит то, что из-за тебя я стал жертвой в этой гребаной заварушке! Ты виновата в том, что я гнию в этом подвале уже черт знает сколько времени! Ты не представляешь, через какой ад я прошел, — Гермиона хотела вклиниться с очередным извинением, но была безжалостно перебита: — Ты не представляешь, как я ненавижу тебя!

— Меня? Н-но… за что? — воскликнула Гермиона, подавшись еще ближе к железной ограде.

— Да потому что все это из-за тебя! Чертов Паркинсон спятил, как хочет наказать тебя! Отомстить за драгоценную дочурку, на которую была возложена такая ответственная миссия: убить подружку Поттера, чтобы тот от горя сам сдался в лапы Темного лорда! Черт бы тебя побрал, Грейнджер, что ты помешала ей!

— Ох, а не пошел бы ты к черту! Я бы никогда и никому не позволила причинить Джинни или кому-то из моих друзей вред! Я за них жизнь отдам!

— Вот и отдашь – уже скоро…

Они стояли друг напротив друга и больше ничего не говорили. Гермиона была чертовски зла, и злость придавала ей сил, помогала твердо стоять на ногах и безжалостно жалить взглядом, полным гнева и ярости, полным презрения, жестоким взглядом, фигуру по ту сторону прохода. Но спустя какое-то время плечи Тени под тяжким вздохом опустились…

— Я действительно ненавижу тебя. Но я понимаю, что все происходящее – не твоя вина.

Это было… неожиданно, поэтому Гермиона кивнула, но потом поняла, что Тень вряд ли видит ее в темноте, которая царит в камере, и бросила короткое «спасибо».

— Скажи… — Гермиона с любопытством посмотрела на собеседника, который не осмеливался закончить фразу и с трудом подбирал слова.

— Что? — прошептала она.

— Скажи, для чего им… зачем им мой облик? Что они делали от моего имен… что я делал… там?

Гермиона потупила взгляд.

— Но кто ты?

Чуть двинувший вперед головой мужчина удивился не меньше, чем она, когда задал вопрос.

— Так и не узнала? — пораженно спросил он.

— Нет…

— Что ж… Возможно, там я уже настолько другой… — сказала Тень и сделала последние два шага, отделяющая мужчину от полоски света. И когда тусклый свет упал на его лицо, Гермиона не смогла сдержать ошалелого вздоха. Она прикрыла ладошкой рот, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу, и в неверии начала качать головой, отшагивая назад, чтобы оказаться как можно дальше от этого ставшего явью кошмара…

— Нет, нет, нет… — шептала она.

— Грейнджер? Эй? — тот, кто еще минуту назад был Тенью, двинулся следом за ней, вплотную подходя к прутьям решетки своей камеры.

— Невозможно… нет, нет, нет… Это все неправда…

— Я не понимаю тебя, объяснись! Что ты знаешь? Скажи мне! — гневно воскликнул мужчина.

— Это не может быть правдой. Это не можешь быть ты…

Автор: Shantanel

Предыдущая глава || Следующая глава