Подхватывающий опавшие листья и веточки, ветер лютовал так, что гул от его перемещений отдавался в узких проходах и со свистом вылетал по другую сторону улочки. Даже переставлять ноги было тяжело. Кто бы мог подумать, что погода так кардинально изменится: еще вчера пекло солнце, расположившись на ярко-голубом небе, чуть припорошенном облаками. А сегодня будто осень со всей своей злостью решила показать, чье время пришло. И «будто» — ключевое слово. По всем прогнозам, сегодняшний день ничем не должен был отличаться от прошлых, но, очевидно, что-то в небесной канцелярии напутали, раз внезапно прислали пару циклонов с промозглым моросящим дождиком.

Убежденный, что все эти ненастья — всего лишь испортившаяся погода, Гарри все же огляделся, чтобы убедиться: это не дементоры. Просто непогода.

Кивнув сам себе, чтобы угомонить расшатанные нервы, он неспешно двинулся к зданию в конце обрамленной цветами дорожке. Бредя по мозаичному «ковру», он размышлял обо всем пути, что они прошли, начиная с прошлой осени и по сей день.

Дышать стало легче. Сейчас, когда все успокоилось, когда виновные в массовых беспорядках, убийствах и насилии Пожиратели были наказаны, а все его друзья наконец воссоединились, собравшись отметить важное для них событие, Гарри мог выдохнуть спокойно. Видит Мерлин, последние месяцы дались ему нелегко. За всю мракоборческую карьеру он не чувствовал такого напряжения и усталости. Сутки напролет проходили в стенах Министерства, и даже разбавлявшие порой атмосферу вылазки на место преступлений по остальной текучке не давали передышки. Теперь же, когда все беды остались позади, он чувствовал удовлетворение. И, пожалуй, не прочь был бы прилечь и проспать пару-тройку суток.

Но пока нельзя — не время и не место. Уже час, как они с Джинни прибыли на место действий, и его супруга, едва оправившись от аппарации, быстро упорхнула по своим «девчачьим делам» (как это окрестил Рон), пропав из поля видимости. Сам же его рыжеволосый шурин сейчас стоял в противоположном конце зала, куда вошел Гарри, и беседовал с Грегори Гойлом. Гарри усмехнулся: кто бы мог подумать, что эти двое смогут найти общий язык. Хотя, уже менее весело хмыкнул про себя Поттер, немудрено, учитывая, как досталось их давнему слизеринскому недругу, за раз потерявшему столько близких друзей.

Едва эта мысль мелькнула в его голове, как взгляд непроизвольно нашел другого представителя «зеленого» факультета. Малфой-младший нервно расхаживал вперед-назад, чем немало веселил всех присутствующих. Можно подумать, Гермиона захочет сбежать.

Гарри не сдержал улыбки, представив эту попытку со стороны верной подруги. Лицо Драко явно стоило бы всех бессонных рабочих ночей.

— Мистер Поттер, — обратившийся к нему голос отвлек Гарри от скачущих с мысли на мысль размышлений — долгое отсутствие полноценного сна сказывалось на последовательности дум даже сильнее, чем ему казалось.

Обратив взгляд на подошедшего к нему со спины собеседника, он удивленно выгнул бровь.

— Мистер Малфой, — вежливо, но без особых эмоций ответил Гарри, пожав магу руку. — Чем обязан? — он никогда не умел церемониться, хотя с годами этот минус ему пришлось в значительной мере обуздать.

— У меня есть к вам разговор, и мне бы хотелось поскорее с ним разделаться — сегодня не тот день, который стоит омрачать долгими и неприятными беседами, но дело срочное, а потому тянуть я не могу. — Люциусу было не занимать дипломатии. За годы службы Гарри не раз приходилось сталкиваться с Малфоем-старшим по рабочим моментам, и он привык к манере его общения. И все же сегодня в словах его слышалась странная… тревога?

— Что случилось? — не на шутку обеспокоился Гарри, кинув быстрый встревоженный взгляд на дверь в конце прохода.

Прежде чем начать, Люциус осторожно огляделся, проверяя, достаточно ли далеко они стоят от любопытных ушей.

— Все, что могло случиться, уже случилось, мистер Поттер. Речь о вашем последнем деле, касающемся некоего темно-магического заклинания, обнаружение которого всерьез всколыхнуло наше сообщество, — тихо и проникновенно дал затравку Малфой.

— Продолжайте, — Гарри, уже не надеясь на пустяковую проблему, собрался, позабыв об усталости.

Люциус достал что-то из складок мантии и протянул мракоборцу.

— Я нашел это в своей библиотеке прошлым утром. Думаю, заметки на полях этой книги, а также вложенные в нее записки помогут вам в завершении этого дела. Такие проклятия должны быть не только изучены вдоль и поперек, но и находиться под серьезным контролем. Мне доподлинно известно, что новый начальник Отдела тайн ведет разработку отслеживающих применение «Авадцио» чар, но этого чертовски мало, и полагаю, — он сделал эффектную паузу, выразительно заглядывая в глаза Гарри, — что вы со мной в этом согласитесь.

Не без опасений приняв из рук бывшего врага небольшую книжку, отделанную черной кожей, Поттер открыл ее на середине. Исчерканные страницы учебника, описывающего основные правила создания новых заклятий, были тонкими, сухими и хрупкими. И Гарри даже без предварительного анализа мог сказать, в какое время в нем появились первые записи от руки. Перевернув страницы в начало, он убедился в своей догадке: издание от 1945 года, начало исследований от 1958 года, подпись — «Т.М.Р.». За двенадцать лет до начала первой магической войны и почти за полвека до сегодняшнего дня.

— Я не смог прочесть все, — тем временем продолжил Люциус, отвлекая Гарри от тяжелых мыслей, — поскольку здесь использован довольно специфический набор языков, для расшифровки которого вам понадобится не один превосходный переводчик, однако… — он замолчал, отведя глаза в сторону.

— Однако? — надавил Гарри.

Вернув взгляд серых глаз на Поттера, Люциус твердо продолжил:

— Однако некоторые записи, которые я смог изучить, содержат достаточно информации, чтобы как минимум снять с жертв, попавших… в зону поражения при применении заклинания, отпечаток побочных эффектов. В особенности мне бы хотелось верить, что это поможет мистеру Гойлу и… моей невестке.

— Полагаете, им что-то угрожает?

— А вы? — парировал Люциус, надменно вскинув бровь. — Или, по-вашему, черная магия может пройти бесследно? Вы хоть раз видели подобное? — все тем же цинично-поучительным тоном вопрошал он, словно поражаясь невежеству человека, занимающего теперь высокий пост главы мракоборческого центра. Или, скорее, как решил Гарри, злясь из-за положения, в котором находилась сейчас Гермиона. По странному стечению обстоятельств, старший Малфой весьма проникся к его школьной подруге, едва та вошла в жизнь Драко. Самыми незначительными, на первый взгляд, самыми ненавязчивыми словами он мог убедить ее сделать что-то или прочитать что-то, что помогло бы в нужный момент, просто понравилось бы, дало бы найти ответ на изучаемый вопрос… Не прямо, но Люциус заботился о Гермионе, гордясь выбором сына и всячески поддерживая начинания невестки.

— Ни разу, сэр, — отозвался Гарри, не смутившись выпада Малфоя-старшего, но незаметно проведя рукой по шраму на лбу. — Но мне так же известно, что на данный момент оба — и Гермиона, и Грегори — пребывают в полном здравии.

— Я бы не стал повторно рисковать, но, полагаю, ни к одному из пойманных в ту роковую ночь Пожирателей вы их больше не подпускали?

Гарри мотнул головой. Разумеется нет — всех заключенных держали под строжайшей охраной в Азкабане, в разы усиленной заклинаниями, заменяющими отныне дементоров. И он бы никогда не поступил подобным образом даже с Гойлом. С момента поимки их всех, ни Грег, ни Гермиона и близко не подходили к преступникам.

Еще раз окинув взглядом переданную ему книгу, Гарри поднял глаза на Малфоя и протянул ему руку:

— Благодарю за помощь, мистер Малфой. Будем надеяться, ваша находка действительно поможет нам скорее взять ситуацию под абсолютный контроль.

— Я тоже надеюсь, мистер Поттер, а то, признаться, делать за вас вашу работу мне уже малость осточертело, — не упустил возможности уколоть Люциус, припомнив, что именно его заклинание, наложенное на кольца Гермионы и Драко, помогло им найти убежище Пожирателей. С этими словами, взмахнув длинными рукавами мантии, Малфой-старший поспешил к сыну, чьи нервные расхаживания могли вот-вот проделать дыру в полу.



В течение следующего получаса прибыли оставшиеся гости, и Драко, встречая их, немного расслабился. По крайней мере, так сказала Джинни, которую Гермиона направила «на разведку». А чуть позже, когда и сама она уже не могла усидеть на месте, в комнату зашел ее отец — в красивом фраке и уверенно стоящий на ногах. Полностью оправившийся от пережитого приступа и расцветший ввиду радостных событий, он выглядел счастливее, чем Гермиона могла его вспомнить.

Дальнейшие события для нее пронеслись со скоростью света, но помнила она каждую секунду этих моментов. Помнила Драко — божественно красивого и такого родного. Едва заметив его, она с трудом удержалась, чтобы не рвануть навстречу, а медленно, как и полагается, пройти мимо гостей. Но стоило их ладоням соединиться, как она уже не могла отпустить его руки, изо всех сил сжимая теплые длинные пальцы.

Он рядом. Теперь уже точно навеки.

Окунаясь в страшные воспоминания прошлого года, Гермиона вздрагивала, спина ее покрывалась холодным потом, а сердце начинало судорожно стучать, беспокоясь, а закончился ли тот кошмар. Она помнила все до мельчайших подробностей, успела выжечь в себе каждую болезненную минуту, что их вынудили пережить. И не хотела повторения, была готова на что угодно, лишь бы больше никогда не оказываться в таком ужасном положении, в таком холодном одиночестве, в таком смердящем, засасывающем в свои беспросветные грязные пучины болоте из лжи и обмана.

В то, что все закончилось, верилось с трудом, и все же счастливые лица их родителей, улыбки и аплодисменты друзей, которые со слезами радости смотрели на них, не могли быть ни плодом ее воображения, ни издевательски ложным сном. И потому, давая клятву Драко и обещая всегда быть и жить только ради него, она сердцем чувствовала каждое свое слово. А после — и каждое его заверение. И в груди уже пело и плясало, совсем не тревожно, а так, что ей казалось, будто она вот-вот упадет от накатывающей счастливой волны.

И так почти и случилось: сейчас же она мерно покачивалась в его объятиях под ненавязчивые звуки рояля — Нарцисса полностью оккупировала инструмент, заявив, что обязана внести свою лепту в их праздник. Вокруг, убегая от вездесущих деток семейства Уизли, бодро носился Живоглот, то и дело норовивший спрятаться от маленьких конопатых ручонок под подолом ее пышного платья. К счастью, он полностью оправился. Гермиона снова была счастлива — был счастлив и он.

Ее по-прежнему гнела мысль, что его недуг — лишь ее вина. Она искала виноватого, грезила планами мести, мечтала о худшем наказании для того, кто совершил такое с ее любимцем, с ее защитником. А на деле оказалось, что виновником всех бед низзла была она сама. Пусть косвенно, пусть без возможности проконтролировать это, пусть по незнанию, но часть вины лежала и на ней, и ее тяжкий груз облегчало лишь то, что теперь Живоглот вновь радовался жизни: уже не искал постоянного убежища от теней по углам, спокойно самостоятельно выходил на улицу с целью поохотиться и, кажется, даже нашел привлекательной соседскую кошечку в серебристо-сером окрасе.

Что еще ей было нужно для счастья? Пожалуй, только одно…

— Драко, — взволнованно позвала Гермиона, поднимая голову с родного плеча и заглядывая в любимое лицо.

— Да, моя любимая жена? — с улыбкой отозвался он, погладив золотистый ободок, вновь опоясывающий ее безымянный палец.

Едва удержав равновесие от интонаций его голоса, она остановила их движение и сделала глубокий вдох. Сейчас, она скажет ему сейчас.

— Мне нужно кое о чем тебе рассказать… — затравленно прошептала она, стыдясь, что откладывала этот разговор до последнего.

— Хм, правда? — подразнивающе уточнил Драко, будто уже знал, что она хотела ему рассказать. Или знал?.. Гермиона вскинула на него удивленный взгляд. — Значит, кое о чем, да? — тем же тоном продолжал он.

— Да, — выдохнула она, все так же поражено вглядываясь в его глаза.

— Уверена? — наиграно посерьезнел он. Гермиона кивнула. В чем же тут сомневаться? — Странно… — продолжал «игру» Драко.

— Почему — странно? — не поняла она.

— Ну… я думал, речь пойдет о кое ком… но, очевидно, ошибался, — притворно-разочаровано закончил он.

Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы понять. Он знал!

Не удержавшись, она ладошкой шлепнула его по плечу, которое еще недавно служило ей такой удобной «подушкой».

— Ты знал! — обвинительно тыкнула в него она.

— И? Ты тоже знала, — ничуть не смутившись ее упрека, ответил Драко.

— Ты знал и ничего не сказал мне!

— Повторяю: и? Ты тоже знала и тоже ничего мне не сказала.

— Да ты… да я… я… И потом… — Запутавшись в собственных мыслях, она предпочла просто сложить руки на груди и отвернуться. Она так мучилась, не знала, как сказать, чтобы это было уместно, а он!..

Но вся злость мигом ушла, едва его губы коснулись виска теплым поцелуем.

— Не имеет значения, кто и о чем знал и не сказал. Важно ведь другое, правда, родная? — проникновенно шептал Драко, вновь привлекая ее в свои объятия. — Ты собираешься сделать меня еще счастливее, чем я есть сейчас, хотя кажется, что быть счастливее уже нельзя. Но у тебя из раза в раз получается убеждать меня в том, что я из раза в раз заблуждаюсь, думая так. — Еще один поцелуй, теперь уже в другой висок, не заставил себя ждать. — Давай же, — подтолкнул он.

— Что? — витая где-то на грани блаженства от его ласк, спросила Гермиона, едва ли понимая, чего от нее хотят.

— Давай же, скажи мне то, что хотела сказать. Пожалуйста, — хрипотца в его голосе тронула едва ли не сильнее огонька радости в грозовых глазах.

— Драко, — начала так тихо, что он задумался, не послышалось ли ему, — я беременна. — Голос ее дрожал от слез, но он не останавливал ее, понимая, что в них лишь радость. — Скоро мы станем родителями.

Прогоняемая ветром чернота над головой рассеялась, будто только и ждала этого момента. Ушла она и из мыслей, которые нет-нет, да возвращались к угрозе Паркинсона. К черту его и всех злопыхателей! Пока рядом с ней будет ее муж, ей ничего не страшно. Им многое предстоит пережить, от многих ран излечиться, но пока они вместе, пока они откровенны и честны друг с другом, бояться не имеет смысла.

Вслед за исчезновением черных туч на небе выглянуло яркое солнце, залив своим светом всю лужайку перед Мэнором и вызвав одобрительный гул собравшихся. Но Гермионе глаза слепило от другого: Драко, едва она произнесла вслух радостную новость, улыбнулся так ярко, что она зажмурилась от счастья, и, не удержав эмоций, он обхватил ее за талию и закружил в воздухе на радость всем гостям церемонии их бракосочетания.

Счастливые лица сменялись как в калейдоскопе, и лишь одно было четким и не размытым. Лицо ее, Гермионы Малфой (именно так, без прочих приставок из прошлого), любимого вовеки и навсегда мужа…

— Позвольте я прерву ваше веселье на пару мгновений, — Гермиона не сразу осознала, что обращаются к ним. И была удивлена, обнаружив за своей спиной Рона.

Улыбающийся во все тридцать два, совершенно непринужденно и лукаво он смотрел на них своими голубыми глазами, явно что-то замыслив.

— Уизли, клянусь, если это не вопрос жизни и смерти, я покажу тебе семейный склеп, — прорычал вставший за ней и приобнявший ее за талию Драко.

— Ах, как грубо, Малфой, — насмехался Рон, наиграно хватаясь за сердце. — Я не отниму много времени. Мне, к сожалению, нужно отбывать — отправляюсь навстречу новым приключениям. Увы, перенести не смог. Но перед уходом хотел вручить свадебный подарок, — пояснил он, вытаскивая из-за спины что-то квадратное, спрятанная в бархатном чехле.

— Мерлина ради, Уизел, не мог положить на стол для подарков? — Драко закатил глаза, но подарок забрал.

Проигнорировав явно шуточный подкол, Рон подмигнул Гермионе и пожал руку ее мужу.

— Я рад, что вы снова вместе, — совершенно серьезно сказал он.

Гермиона подняла лицо к Драко, не удержав слез счастья, которые ее супруг тут же сцеловал. Нежный жест перешел в томный традиционный поцелуй, который, очевидно, слишком затянулся, потому что, оторвавшись друг от друга, Рона рядом они уже не застали.

— Уверен, он не в обиде, — шепнул Драко и помахал перед ее лицом подарком. — Откроем?

— Да! — с энтузиазмом подхватила Гермиона, желая знать, что такое им мог подарить Рон, чтобы вручить только лично.

Перехватив явно тяжелый подарок обеими руками, Драко повернул его так, чтобы Гермиона смогла стащить с него ткань. И когда мешок был отброшен в сторону, их взгляду предстал красивый современный черно-белый талмуд. Украшенный объемными серыми — всей гаммы — цветами переплет, разделенный на две стороны, был украшен витиеватой надписью: «Эксклюзивное издание. История семьи Грейнджер-Малфой. Том второй. Последний».

— О боже, — едва вымолвила ни жива ни мертва Гермиона.

— Это то, что я думаю?

С нежностью огладив корешок, Гермиона откинула лицевую сторону, точно зная, где искать. На девственно-белом форзаце незатейливым почерком было выведено:

Порой счастье запутывается в паутине лжи, и получается липкий клубок измен, подстав, предательств и боли. Но настало время перевернуть страницу и начать новую жизнь, полную совершенно других эмоций.
Желаю вам счастья!

Всегда искренне ваш,
Рональд Билиус Уизли

Предыдущая глава || Следующая глава