Посвящается Svetlana♥Z.
Надеюсь, что лучше поздно, чем никогда...



Гермиона со скептицизмом рассматривала гостиную своего дома. Под кожей зудело от потоков магии, гуляющих по венам – кончики пальцев так и искрились, выжидая момента, чтобы сорваться в полет до заветной цели. Перспектива дать волшебству волю и позволить все исправить казалась такой привлекательной…

— Тибе наится? — раздался из-за спины лопочущий голос ее сына.

Обернувшись, она наткнулась на светящееся злорадным ликованием лицо Драко и Скорпиуса, восседающего на руках у отца. Малыш был чуть ли не с ног до головы завернут в мишуру. Зеленую. Ну конечно…

— Мамиська, мы укасили дом, — радостно замахал ручками ее сын, указывая на безобразие, вид которого минутой ранее едва не спровоцировал у нее очередной выброс стихийной магии.

— Я вижу, родной, — фальшиво улыбнулась Гермиона.

Она потянулась, чтобы погладить пухлую щечку. Ее реакцию Скорпиус явно истолковал как положительную, и даже не стал возражать против нежностей. Обычно серьезный, мальчик во всем хотел подражать отцу и деду. От последнего он и почерпнул мысль, что подобные проявления чувств – это “не для больших мальчиков вроде него”. И хотя Нарцисса пыталась исправить ситуацию, посаженное семя взошло слишком быстро, плотно обосновавшись в светловолосой головке младшего Малфоя, который не терпел, когда к нему относились как к маленькому.

Вздохнув, Гермиона перевела взгляд на Драко. Муж опустил Скорпиуса с рук и мягко подтолкнул того к коробке с украшениями – разумеется, зелеными – и велел поискать там макушку для елки.

— Скажешь что-нибудь в свое оправдание? — насупившись, едва сын отбежал в сторону, сурово спросила она.

— Не понимаю, о чем ты, — нахально соврал Драко.

— Еще как понимаешь! — задохнулась от возмущения Гермиона. — Почему все зелено-серебристое? Разве мы не договаривались, что не будем пытаться влиять на Скорпи и прививать любовь к цветам наших школьных факультетов?

Ничуть не смутившись грозного тона своей любимой, Малфой спокойно сел в стоящее рядом кресло и закинул ногу на колено. Молча взял одну из коробок с игрушками, поискал в ней что-то и отставил в сторону. И еще одну. А когда у Гермионы едва не полетели искры из глаз, сложил руки у лица, соединив пальцы, и, вперив в нее такой же упрямый взгляд, ответил:

— Тогда почему с прогулки по Косому переулку вы вернулись с пакетами, сплошь забитыми красными шапками, варежками, шарфами и прочим?

Гермиона уже было открыла рот, но тут же его захлопнула, не найдясь с ответом…

— Строго говоря, — решила все же сделать попытку она, — они не красные, а бордовые…

Драко победно хлопнул в ладоши, его глаза хитро засверкали.

— Да, ведь это полностью все меняет, — ухмылялся он.

Гермиона раздраженно всплеснула руками, но сдалась, плюхнувшись во второе кресло. Как знала, что переборщила с количеством красного в зимнем гардеробе сына, но что она могла поделать – Скорпиус так хорошо смотрелся в одежде этой гаммы. Так тепло и по-домашнему… Ей вспоминался дом, не омраченное детство, полное красочных зимних праздников с Санта Клаусом, оленем Рудольфом на ее полосатом свитере, теплыми кружками какао, украшенных ягодами остролиста…

Глубоко погрузившись в мысли о юных годах, в которых у нее была безоговорочная любовь родителей (хотя по большей части – только отца), особенно явно заметная в Рождество, она пропустила момент, когда Драко поднялся со своего места и присел у ее ног. Он аккуратно – с большей, чем требовалось на самом деле, осторожностью – погладил ее округлившийся живот и, взяв за руку, поцеловал тыльную сторону ладони.

— Не хочу, чтобы ты грустила. Если пожелаешь, мы можем перекрасить все в любой цвет одним взмахом палочки…

Ведьма мягко улыбнулась.

— Просто вспомнила детство, — тихо сказала она, и тут же наткнулась на понимание в глазах мужа. Драко знал о всех ее печалях, и всегда был на ее стороне, даже если конфликт существовал только в ее голове в данную минуту. Она поспешила уточнить свою мысль, чтобы не портить им обоим настроение напоминанием о проблеме, которая так до сих пор и висела незримым грузом над ее отношениями с Джин Грейнджер. — Но хорошие годы, знаешь. Еще до Хогвартса, магии и всего остального. — Под “всем остальным” было скрыто столько всего… но она знала, что супруг поймет.

— Расскажи.

Гермиона задумалась. В голове вспыхивало много картинок, она могла описывать их часами.

— Я думала не о чем-то конкретном, а скорее об ощущениях, о настроении, которое всегда приходило к нам в дом с наступлением Рождества. О большой елке, за которой мы всегда ездили все вместе, и которую потом украшали в шесть рук после того, как отогреемся у камина, — мечтательно перечисляла она. — О запахе корицы, апельсинов. О том, как мама готовила имбирное печенье, которое я потом неумело покрывала глазурью, но даже с таким рисунком они были самыми вкусными на свете. О том, что в праздничные дни могла есть столько конфет, сколько в меня только влезало…

— О, да, моя сладкоежка, — нежно подразнил Драко, знающий, как падка на сласти его жена, дочь строгих дантистов. — В Хогвартсе я подозревал, что ты мухлюешь с внешностью, когда на пятом курсе застукал, как ты в библиотеке втихаря уплетаешь одно сахарное перо за другим.

Гермиона возмущенно задохнулась: — Не было такого!

— Конечно нет, — притворно согласился Малфой, тут же засунув ей в рот неизвестно откуда появившуюся в его руках ириску.

— Предатель, ведь знаешь, что я и так распухла…

— Это не ты распухла, — закатил глаза Драко. — Это наша дочь выросла, — с благоговением закончил он, еще несколько раз поцеловав ее живот.

Теперь пришел черед Гермионы закатывать глаза. С момента, как они узнали, что у них будет девочка, муж стал просто одержим этой мыслью. Он был уверен, что родится точная копия ее самой, и был безгранично счастлив от такой перспективы. И никакие шутки Гарри о том, что упрямство самой Гермионы и заносчивость Драко рано или поздно должны проявиться в их общем ребенке (и если со Скорпиусом судьба промахнулась, то теперь у нее есть второй шанс), не могли испортить его настрой. А судя по коричневым разводам в уголках рта сына и на его руках, которые Гермиона разглядела, когда Скорпи начал носиться вокруг них, изображая самолет, он нашел что-то шоколадное. Что ж, любовь к сладкому ему точно передалась от нее, а что еще?..

— Предлагаю компромисс, — сказал вдруг Драко и, поднимаясь, достал палочку из рукава.

— У-а-а, паписька, ти кадуешь! — тут же радостно завопил Скорпиус, отвлекшись от своего забега, и замер, в предвкушении наблюдая за отцом.

Малфой взмахнул палочкой, и вокруг завибрировала на поверхностях украшений магия, преображая цвет половины из них. Все серебристые игрушки, дождики и мишура окрасились в красный цвет.

— Лучше? — довольный проделанной работой спросил Драко.

Гермиона недолго размышляла над ответом:

– Идеально.

“Зеленый и красный – лучшее сочетание цветов в Рождество”, — подумала она, с любовью смотря в глаза цвета маренго и ловя в них ответное обожание.

Порой ее чувства к этому мужчине были так сильны, что она едва держала себя в руках. Хотелось и плакать от счастья, и упасть от избытка эмоций в обморок, и кричать на весь свет о своей любви… Но все пережитое – и война, и события пятилетней давности – научили ее ценить такие моменты, поэтому через секунду она уже изо всех сил прижималась к груди своего мужа, а через две – радостный Скорпиус обхватил их ноги своими ручками, обнимая родителей.

В такой позе их и застали первые гости, вывалившиеся – в буквальном смысле – из камина. Первым появился Гарри, взлохмаченный, покрытый сажей от перемещения и с кричащим на руках малышом Альбусом. Весь вид Поттера говорил о тотальной усталости. Следом из камина с грацией греческой богини появились Джинни и Джеймс-младший, держащиеся за руки. Гермиона и Драко обменялись понимающими улыбочками – очевидно, день с детьми провел Гарри, пока Джинни приводила себя в порядок перед тем, как отправиться к ним в гости. Милая Джинни всегда слишком много значения придавала их посиделкам.

Следом из камина вышли Нарцисса и Люциус, снова одетые как для выхода на бал, а не для ужина в кругу семьи в их небольшом доме. Может, и не зря миссис Поттер так старалась… Не успели старшие Малфои стряхнуть пепел с одежды, как уже были атакованы гиперактивным внуком, который начал им сходу рассказывать, как они с “паписькой” украшали дом.

Затем появился Рональд в сопровождении Грегори. Оба застенчиво улыбнулись хозяевам дома и проследовали за домовиком Тинки к столу.

Гермиона до сих пор не одобряла появление в их жизни домовика, но ее утешало то, что Тинки была свободным эльфом, работающим по найму и получающим за свою работу вознаграждение. Хотя все они были уверены, что она тратит получаемые галеоны только на одежду, так как каждый день она появлялась в новом наряде – всегда ярком и кричащем.

Когда все расселись по местам, а эльфийка с помощью магии в одно мгновение накрыла стол вкусными блюдами, полились разговоры.

Гермиона с улыбкой смотрела на лица собравшихся.

На Драко, который под столом нет-нет, да поглаживал ее живот, поддерживая контакт с их дочерью.

На Поттеров, которые, очевидно, сошли с ума, так как взахлеб спорили, хотят ли они третьего ребенка, и обращались за мнением к каждому, кто сидел за столом.

На Малфоев, которые уличили мгновение, чтобы обменяться взглядами, полными любви, которая преодолела все, что только могла.

На Рона, который с улыбкой смотрел на малышей, что играли у елки. По секрету от Джинни она слышала, что вскоре он представит им девушку, которую встретил в одном из путешествий. Но, очевидно, пока он не был готов поделиться своим счастьем перед всеми. Что ж, Гермиона понимала его – после свадьбы им с Драко потребовалось много времени, чтобы оторваться друг от друга и снова выходить в свет в компании друзей и родных.

Последним в череде разглядываний оказался Гойл, который, поймав ее взгляд, отсалютовал бокалом и одними губами пожелал счастья в Рождество. А затем вернулся к теплой и дружеской беседе с ее мужем. И пусть они не стали так же близки, как раньше, это был огромный прогресс после всего случившегося.

Это – ее странная, разношерстная, необычная, но, бесспорно, любимая семья. Для полного совершенства этой картине не хватало лишь двух человек – ее родителей. Но заслышав звонок мобильного, который она держала только из-за них, и увидев на экране “Мама”, Гермиона знала, что в следующем году картинка станет идеальной – она уже на полпути к этому.

Прийти к этому мгновению было непросто, но они справились – все они.

Гарри передал дневник Волан-де-Морта, найденный Люциусом, Отделу Тайн и помог с привлечением к исследованиям большего числа специалистов, в том числе международного уровня. И хотя пару раз ему пришлось сверкнуть словами “Я – тот самый Гарри Поттер”, оно того стоило – с них с Гойлом смогли снять отпечаток страшного проклятия “Авадцио”. На применение этих чар наложили не просто жесточайший запрет использования, но и следящие чары сложнее тех, что охраняли иные непростительные заклинания и магию несовершеннолетних.

Мир был надежно защищен, и все тайны, связанные с этим ужасным проклятием, опечатаны в самых дальних и самых засекреченных архивах Отдела Тайн. А мистера Малфоя со временем стали привлекать как консультанта по вопросам последствий взаимодействия с темной магией. Пусть не сразу, но ему удалось восстановить свое доброе имя и стать по-настоящему полезным для общества. Посещая мэнор и забредая в его библиотеку, Гермиона часто находила там свекра, обложенного кучей древних книг, доставшихся ему от предков. На радость Нарциссы, муж стал куда спокойнее, когда стал заниматься интересным ему делом.

Грегори все же затянуло в авантюры Рона, и они первые годы путешествовали по миру вместе. Новый роман Рональда Уизли стал настоящим бестселлером, и даже был переведен на несколько языков и успешно продавался в магических мирах других стран. Сам же Гойл отправлялся в эти поездки только ради эмоций, хотя Драко подозревал, что Грегу тошно оставаться к Англии. Но со временем тот пришел в себя, и вскоре планировал открытие ресторана, в котором хотел устраивать месяцы культуры разных стран, приглашать поваров и угощать посетителей кухнями со всего мира.

Все обиды смыло временем, оставив после себя лишь пустое место, которое они заполняли все вместе. Некогда старые враги, ставшие одной семьей – теперь они часто проводили вечера в такой компании. И никогда за столом больше не поднимались темы, способные омрачить их жизни.

Их финал действительно был счастливым, а судьба оказалась не паутиной, а лишь запутавшимся началом клубка. Стоило распутать его, как дальше жизнь потекла по ровной прямой.

Предыдущая глава