Первые дни в Хогвартсе закружили обилием впечатлений, и о том, чтобы написать домой, Гарри вспомнил только утром в субботу. Воспользовавшись тем, что рано проснулся, когда остальные мальчики еще спали, Гарри спустился в гостиную, погруженную в сонную тишину и залитую прозрачно-серым утренним светом. Забравшись с ногами в кресло около камина, он принялся сочинять послание.

«Дорогие Сириус, тетя Араминта, Адара и Тери,

Мне в Хогвартсе очень нравится. Только страшно надоело, что все пялятся на мой шрам и шепчутся за спиной. В замке с непривычки можно заблудиться. Мы с Роном и Невиллом только к пятнице поняли, как добраться до Большого зала, не плутая по коридорам. А еще мы подружились с Хагридом — он даже пригласил нас на чай. Печенье у него, правда, несъедобное. Зато сам он классный!»

Знакомство с лесничим произошло сразу же по прибытии в Хогвартс. Гарри узнал его по описаниям Сириуса и Ремуса, но никак не ожидал, что и Хагрид узнает его. Сначала Гарри подумал, что виноват его дурацкий шрам, который он обычно пытался спрятать под челкой. Но все объяснялось проще. Когда они уже плыли в лодках по темному озеру, и фонари отражались в его водах, Хагрид сказал:
— Ты очень похож на отца, Гарри, — и на его вопросительный взгляд добавил: — Я знал твоих родителей. Славные были люди...

Гарри уже хотел начать расспросы — ему всегда было интересно послушать про маму с папой, но тогда разговор завязаться не успел, и Хагрид пригласил его в свою хижину на чай.

Куда они и отправились с Роном и Невиллом в пятницу после уроков. Хагрид очень обрадовался их визиту, потчевал мальчиков чаем с несъедобным печеньем и рассказами о родителях Гарри.

— Лили такая чудесная девочка была — умница, красавица. И очень добрая — всех жалела, помочь стремилась. Несправедливости страшно не любила. А какая храбрая! Настоящая гриффиндорка.
— А папа?
Хагрид усмехнулся и весело подмигнул:
— А то ж тебе крестный не рассказывал!
— Ну, мне от тебя интересно услышать, — настаивал Гарри.
Хагрид снова понимающе усмехнулся и уступил просьбе:
— Ох, и шубутные мальчишки были — отец твой и крестный. Все им везде надо было залезть, куда не след. До Запретного леса добрались! Один только Ремус и мог хоть как-то их сдержать — больше никто не указ был.

Гарри хихикнул: он и сам это давно заметил — даже тетя Араминта, когда не могла в чем-то переубедить Сириуса, взывала к другу: «Ремус, хоть ты ему скажи!»
Хагрид помолчал и продолжил, смахнув слезу:
— А как дружили они! Как братья были!

Лесник принялся рассказывать, как наткнулся на Мародеров в Запретном лесу, когда взгляд Гарри упал на лежавшую на столе газету с сообщением о попытке ограбления Гринготтса. Гарри удивленно приподнял брови — это какой же сумасшедший решился штурмовать неприступный банк? А главное — ради чего можно было пойти на столь безнадежную операцию? Проснувшееся любопытство заставило Гарри пробежать статью глазами, но ничего существенного он оттуда не узнал: попытка ограбить загадочную ячейку, о содержимом которой гоблины отказываются говорить, и которое забрали оттуда совсем ненамного раньше. Загадка будоражила воображение, и захотелось выяснить, что происходит. Позже Гарри обсудил все с друзьями, и они дружно решили, что тайна стоит того, чтобы разузнать подробнее.

С тех пор они не раскопали ничего нового, но сдаваться не собирались. Гарри хотел было спросить Сириуса, не знает ли он что-нибудь, но передумал: крестный наверняка велит не совать нос, куда не следует. Обманывать его не хотелось, а если просто ничего не рассказывать, то и вреда не будет. Задумчиво покусав перо, Гарри продолжил писать.

«Трансфигурация, оказывается, ужасно сложная, а профессор МакГонагалл — жутко строгая. На истории магии невероятно скучно — я чуть не заснул. Зато профессор Флитвик меня похвалил. Защиту какой-то странный профессор ведет. По-моему, он сам своего предмета боится. А профессор Зельеварения Снейп меня ненавидит. Нет, вы не думайте — я не преувеличиваю из-за того, что зелья не люблю. Он правда ненавидит. Ни малейшего случая не упускает, чтобы поиздеваться, а еще лучше баллы снять. А за хорошую работу не хвалит никогда, только раздраженно морщится».

В профессоре Зельеварения, влетевшего в класс подобно летучей мыши, Гарри узнал того человека, которого они с тетей Араминтой давным-давно встретили возле маминого дома. Тетя тогда сказала, что он дружил с мамой. И Гарри с интересом принялся изучать мрачного длинноносого и сальноволосого типа, пытаясь понять, какие общие интересы могли его связывать с его матерью. Разве что зелья? Мама, как и тетя Араминта, ими увлекалась. Именно благодаря тете Гарри кое-что знал об этом предмете. Она надеялась передать ему свое увлечение, но Гарри зелья не нравились — скучно. Сириус тогда смеялся, что зря она старается: Джеймс их всегда ненавидел и, похоже, эта ненависть передалась его сыну среди прочих многочисленных черт.
— Но мог же он хоть что-то унаследовать и от Лили? — разочарованно тянула Араминта.
— Любовь к зельям явно к этому не относится, — весело возражал Сириус.

На самом деле Гарри гораздо больше нравилось летать на метле и учить с крестным несложные заклинания. Однако кое-что из уроков тети в его голове осталось.
— Наша новая знаменитость! — сочащийся ядом голос Снейпа отвлек Гарри от размышлений.

Слизеринцы угодливо захихикали, а Гарри удивленно посмотрел на профессора: что он сделал, чтобы заслужить такое отношение?

А вот когда посыпались провокационные вопросы, Гарри от всей души поблагодарил уроки тети Араминты: иначе он просто не смог бы ничего ответить. Профессор Снейп поджал губы, явно недовольный осведомленностью студента, но на некоторое время оставил его в покое.

И все-таки он нашел, за что снять с Гарри баллы, прицепившись к какой-то ерунде. Но зелье-то получилось правильное — Гарри точно знал. А Малфою начислил баллы, хотя его работа была нисколько не лучше. Это было обидно, а главное — Гарри не мог понять, чем он так провинился. Если Снейп дружил с его мамой, почему же так не любит ее сына?

Гарри провел пером по подбородку, еще раз перечитал письмо и, кивнув сам себе, заключил:
«В остальном у меня все хорошо, только по вам очень скучаю.
С любовью,
Гарри».



С самого утра Вальбурга забрала к себе Тери с Адарой, заявив, что нельзя же детям все время быть с одним эльфом, а она сто лет уже с внуками не общалась. Когда дети с бабушкой исчезли в камине, Сириус уже собирался уходить на фирму, а Араминта — в больницу, в окно раздался стук. Оказалось, что это Букля принесла письмо от Гарри.
— Я уж думала, он совсем про нас забыл! — воскликнула Араминта, отвязывая послание от лапки совы.
— Ну, не будь к нему так строга — парень переварил первые впечатления и вспомнил о семье.

Араминта развернула пергамент так, чтобы Сириус мог читать через ее плечо. Рассказ Гарри о школе, Хагриде и уроках вызвал у обоих ностальгическую улыбку. Но, дойдя до последнего пассажа, Сириус помрачнел и решительно заявил:
— Я немедленно отправляюсь в Хогвартс вправить мозги этой сволочи!
— Сириус! — возмущенно воскликнула Араминта.
— И не вздумай его защищать, — ощетинился муж. — Я понимаю, что он ненавидит Джеймса и меня. В конце концов, у него есть на то причины. Но это никоим образом не дает ему права издеваться над ребенком.

Араминта немного помолчала — в сущности, Сириус был прав: былая вражда с Джеймсом не оправдывала сегодняшнее поведение Северуса. Но стоило представить, как эти двое встретятся, да еще в таком настроении... добром это точно не кончится. И она предложила:
-Давай, лучше уж я тогда.
Сириус понимающе усмехнулся:
— Боишься, мы поубиваем друг друга?
Будто мысли читает. Но была и еще одна важная причина.
— Думаю, что я лучше на него повлияю.
Сириус засмеялся:
— Ну, давай — устрой ему сердечный приступ.
— Сириус! — Араминта шлепнула его по плечу, но ее возмущение было слишком наигранным, чтобы ему поверить.

В Хогвартс Араминта отправилась в субботу. Поведением Северуса она была возмущена до глубины души: мог бы на секундочку отвлечься от своей ненависти и подумать, что Лили за такое обращение со своим сыном его бы по головке не погладила.

На вопрос Дамблдора, удивленного ее появлением, Араминта кратко объяснила:
— Хочу поговорить со старым другом.
Директор едва заметно улыбнулся в бороду, а голубые глаза лукаво блеснули за стеклами очков-половинок. Кажется, он все прекрасно понял.

Такие знакомые коридоры Хогвартса пробудили множество воспоминаний. В душе вдруг с новой силой вспыхнула тоска по подругам. За повседневными заботами особенно скучать было некогда, но сейчас, в школе, в такой знакомой обстановке, атмосфере детства чувства были особенно яркими. Чем сейчас занимаются Симирам и Роми? Не случилось ли с Джейн того же, что с Джеймсом? Араминта всем сердцем надеялась, что она избежала этой участи. Оказалась ли Полли такой же, как Питер? За размышлениями Араминта сама не заметила, как ноги донесли ее до апартаментов, занимаемых Северусом.

Постучавшись и получив в ответ раздраженное: «Войдите!» — она шагнула в комнату и с любопытством огляделась. Многочисленные шкафы были заставлены банками с ингредиентами, колбами, книгами, стол был завален пергаментами — по-видимому, ученическими работами. В воздухе витал запах трав, а из-за царившего в комнате полумрака она напоминала пещеру. Северус повернулся к гостье от кипящего котла. Недовольство на его лице сменилось шоком, смятением и, наконец, вспоминанием и пониманием.

— Миссис Блэк, — его голосом можно было заморозить горные вершины. — Чем обязан?
— Я хотела поговорить о вашем отношении к Гарри, — скопировала Араминта его тон.
— Я отношусь к нему так, как он заслуживает, — презрительно-небрежно обронил Северус.
— Да неужели? — Араминта раздраженно прищурилась, не заметив, как бывший друг вздрогнул при этом. — Он не Джеймс! Не надо переносить на него свою обиду на его отца. Гарри не виноват в вашей вражде. И вообще ни в чем не виноват. Он просто ребенок — пойми это, наконец!
— Ты всегда... — гневно начал Северус, но тут же осекся — на лице его читалось потрясение, смешанное с ужасом. Но он быстро справился с собой и снова стал бесстрастным. — Мальчишка самонадеян и глуп.
— Неправда! Гарри не очень любит зелья, согласна. Но он сообразительный мальчик и может добиться неплохих результатов, если ты прекратишь его терроризировать.

Араминта сама не заметила, когда перешла на «ты» и начала говорить с ним, как с прежним Северусом.
— Я не... — он снова прервался, пристально глядя на нее, и вдруг спросил: — Лили?
— Что?! — машинально ответила она и тут же испуганно прихлопнула рот ладошкой.
Северус побелел и словно в трансе шагнул к ней, робко протянув руку. Араминта подалась назад, помотав головой:
— Нет, Северус, я не Лили... не твоя Лили.
— Что это значит? — он непонимающе нахмурился.
— Я... — Араминта заколебалась.
Наверное, стоит рассказать ему правду, раз уж так глупо себя выдала. Нервно улыбнувшись, она махнула рукой на кресло:
— Присядь.

В этот момент в котле, про который оба забыли, что-то зашипело, и из него повалил синий дым. Выругавшись сквозь зубы, Северус бросился спасать варево.
— Перцовое зелье? — спросила Араминта, принюхавшись.
Северус кивнул, колдуя над котлом:
— Осенью студенты часто простужаются, запасов мадам Помфри не хватает.
Наконец, погасив огонь, Северус повернулся к Араминте, выжидающе скрестив руки на груди и глядя на нее с какой-то отчаянной надеждой.

Араминта глубоко вздохнула и начала объяснять.

Когда она закончила, на некоторое время воцарилась тишина. Северус смотрел на нее, не отрываясь и почти не моргая. По выражению его лица — а точнее, по полному его отсутствию — ничего невозможно было понять. Араминта отвернулась к окну, нервно сплетая и расплетая пальцы.
— А я уже забыл об этой твоей привчке... — вдруг раздался глухой голос Северуса, заставив вздрогнуть.
— Северус... — начала Араминта, повернувшись к нему.
— Да понял я, понял, — отмахнулся он. — Ты — другая, — и немного помолчав, с горькой иронией добавил: — И опять с ними.

Араминта, наконец, разозлилась:
— Знаешь что? Ты сам во всем виноват!
— Я просил прощения! — в свою очередь вспыхнул Северус.
— Ты просил прощения не за то! Видишь — ты так ничего и не понял! Я-то думала, ты осознал свои ошибки, раз ушел от Волдеморта, а ты издеваешься над ребенком!
— Опять ты только про Поттера!

Араминта вскочила, в ярости приоткрыв рот, потом снова закрыла его и, наконец, кое-как взяв себя в руки, прошипела:
— Значит так, Северус. Если ты хочешь нормально со мной общаться, пересмотри свое отношение к Гарри. Я очень хочу вернуть нашу прежнюю дружбу, но если ты будешь так себя вести, больше мы не увидимся. Подумай об этом!

С этими словами Араминта резко развернулась и вылетела из комнаты, хлопнув дверью, услышав вслед растерянное: «Лили!» Однако возвращаться не стала. Сразу вспомнилось, почему она в свое время с ним разругалась. Домой она вернулась в расстроенных чувствах, что Сириус, конечно же, сразу заметил. Но к огромному облегчению и благодарности Араминты расспрашивать ни о чем не стал.



Едва Ремус шагнул через порог, на нем с радостным воплем повисли близнецы, проигнорировав родного отца:
— Дядя Рем! — и тут же, схватив его за руки, потащили в гостиную: — Смотри, как мы дом украсили!
— Эй! — возмутился Сириус. — А меня здесь нет, что ли?
— Мы тебя тоже очень любим, папочка, — сделав большие глаза, заявила Адара. — Просто мы дядю Рема так давно уже не видели...

Сириус только усмехнулся на это заявление, подмигнув другу с выражением: сегодня вечером ты — нянька.

Дом оказался действительно знатно украшен. На окнах стояли тыквы с большой фантазией вырезанные и раскрашенные. Внутри каждой горела свечка. На стенах висели разноцветные фонарики из бумаги. В полутьме гостиной все это выглядело по-настоящему волшебно.

Из кухни выглянула Араминта, с улыбкой поприветствовав их и сообщив, что ужин скоро будет готов. Тери с Адарой, устроившись на диване по бокам от гостя, принялись делиться последними новостями:
— А Гарри взяли в школьную команду ловцом!
— Он самый молодой ловец за последние сто лет!

Ремус удивленно приподнял брови. Сириус с улыбкой кивнул, подтверждая информацию:
— Он на первом же уроке полетов сцепился с Драко из-за невилловой напоминалки и продемонстрировал при этом столь виртуозное владение метлой, что МакГонагалл вместо того, чтобы наказать за выкрутасы на уроке, разрешила вступить в команду. И даже позволила пользоваться собственной метлой, которую мы ему и отправили. Можешь себе представить, как Гарри счастлив!

Ремус усмехнулся и кивнул — помешанность на квиддиче у ребенка была совершенно отцовская. Небось, сейчас до потолка прыгает.
— На самом деле, не стоило этого делать, — неодобрительно заметила Араминта, левитируя в гостиную блюда с едой. — Гарри, конечно, замечательно летает, но запрет на игру для первокурсников не просто так придуман.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Сириус — этот спор велся явно не в первый раз. — В квиддиче нет ничего страшного. И Гарри не просто замечательно летает — он летает лучше многих взрослых!

В голосе Сириуса слышалась такая гордость за крестника, что Ремус не мог не улыбнуться, хотя страсть своих друзей к квиддичу и полетам никогда не разделял.
— Ничего страшного? — расставив еду на столе, Араминта возмущенно уставилась на мужа. — А когда Джеймса на третьем курсе сбили с метлы, не страшно было?
— Откуда ты знаешь об этом? — удивился Сириус.
— Лили рассказывала. И с Джейн нечто подобное тоже случалось.
— Но все же живы остались. И даже не покалечились.
— А могли!

Адара с Тери все это время переводили взгляд с матери на отца, словно за партией в теннис наблюдали.
— Не могли, — Сириус мягко взял жену за плечи, заглянув в глаза. — Араминта, успокойся. Во время матча за детьми следят — мадам Хуч, в первую очередь. Да и Дамблдор на всех играх присутствует. Мадам Помфри дежурит. Никто не даст им покалечиться.

Араминта все еще недовольно хмурилась, но больше спорить не стала.
— Как твои занятия с Тонкс, Рем? — воспользовался Сириус возможностью сменить тему.

Ремус обреченно вздохнул — вот именно этого разговора он и надеялся избежать.
— Она очень способная, и, думаю, Грюм будет доволен ее навыками, — мстительно заявил он, прекрасно понимая, что друг ждал вовсе не этой информации.

Выразительный взгляд Сириуса он упрямо проигнорировал, чем заработал иронично приподнятые брови и понимающую усмешку. Вот беда с этими старыми друзьями — видят тебя насквозь. Но Ремус продолжил делать вид, что ничего не понимает. О своей последней тренировке с Тонкс он точно рассказывать не собирался.

Она действительно стала заметно лучше сражаться, и Ремус забылся, отдавшись азарту поединка. Заклятия сыпались одно за другим, они кружили по комнате, уклоняясь, атакуя, отступая. Как вдруг Тонкс пропустила удар и, тихо вскрикнув, осела на пол. При виде ее побледневшего лица весь адреналин схватки выветрился, уступив место всепоглощающему ужасу. Ремус бросился к Тонкс, опустившись рядом, пытаясь понять, насколько сильно он ее задел. Видимых повреждений не обнаружилось, и Ремус уже поднял палочку, чтобы запустить сканирующее заклинание, когда Тонкс резко подалась вперед и поцеловала его. В первое мгновение Ремус растерялся, потом мозги на некоторое время отключились — только этим он мог объяснить то, что начал отвечать на поцелуй. А когда пришло осознание происходящего, он резко отпрянул и просто позорно сбежал. И теперь не знал, что дальше делать и как смотреть Тонкс в глаза.

Ремус поспешил увести разговор, поинтересовавшись жизнью близнецов. Те наперебой защебетали о том, как бабушка возила их в фамильное имение в Норфолке и рассказывала про наиболее славных представителей рода, заодно знакомя с их портретами. Как с папой ходили на волшебные аттракционы. Как были у мамы на работе в Мунго; как их оставляли присмотреть за маленьким кузеном Орионом, и какой он забавный малыш. Опасная тема была забыта, однако Ремус слишком хорошо знал друга, чтобы надеяться на то, что он к ней не вернется. Но болтовня Адары и Тери давали возможность хотя бы морально подготовиться к следующей атаке.

Несмотря на внешнее оживление, настроение у взрослых — как и всегда в Хэллуин — было довольно меланхоличным. Для кого-то это был праздник, а для них — день траура. В этот день особенно остро чувствовалось отсутствие Джеймса и Лили. За столько лет Ремус так и не смог смириться с потерей друзей. Гораздо позже, когда Араминта увела детей спать, Сириус озвучил это его ощущение, словно между прочим заметив:
— Знаешь, Рем, мне до сих пор его не хватает.
Кого он имел в виду, уточнять не было нужды. И Ремус кивнул, положив руку другу на плечо:
— Мне тоже, Бродяга. Мне тоже.



Гарри смотрел в окно Хогвартс-экспресса, наблюдая за проплывающими мимо заснеженными полями, и почти не слушал разглагольствования Гермионы. Хотя стоило бы — подруга что-то вещала про Николаса Фламеля и про том, где еще им стоит поискать. А вот Рон с Невиллом честно пытались вникнуть в рассуждения подруги.

Забавно как они сблизились с этой девочкой, поначалу показавшейся зазнайкой и занудой. Все-таки совместное сражение с троллем ни для кого не проходит без следа. При ближайшем рассмотрении Гермиона оказалась отличным другом, хотя зазнайкой от этого быть не перестала. Но это уже как-то не раздражало. В конце концов, ей было чем гордиться — она действительно была очень умна, что сильно помогало им в поисках.

Но сейчас Гарри временно забыл про тайны, будоражившее воображение в течение всего семестра, и с нетерпением предвкушал свидание с семьей. В школе было, конечно, невероятно интересно, но он не переставал все это время скучать по родным.

Когда Гарри увидел в толпе на перроне среди встречающих тетю Араминту и крестного, он забыл, что уже взрослый и серьезный, и кинулся в их объятия. А когда первое волнение встречи прошло, принялся знакомить с подругой:
— Это Гермиона.
Та с большим достоинством протянула ладошку:
— Приятно познакомиться, мистер Блэк, миссис Блэк.

Сириус с Араминтой переглянулись и улыбнулись уголками губ. В этот момент Гарри немного отвлекся, поскольку у него на шее, подкравшись сзади, кто-то повис с радостным воплем. Кто-то на проверку оказался Джинни, которая пришла вместе с матерью встречать братьев. Гарри, конечно, тоже был рад ее видеть, но столь бурной встречи не ожидал и почему-то смутился.

— Привет, Джин, — пробормотал он, как можно вежливее отцепив ее от себя.
— Эй, что за дела! — раздался рядом возмущенный голос Рона. — Родного брата ты так не встречаешь!

Джинни показала ему язык. Миссис Уизли усмехнулась, а Сириус с Араминтой опять переглянулись — на этот раз с таким понимающим видом, что Гарри озадачено нахмурился. Что это с ними? Но он не стал этим заморачиваться, а потянул их к выходу — ему не терпелось оказаться дома. Познакомившись с родителями Гермионы, ждавшими дочь снаружи, попрощавшись с друзьями, и пообещав заглядывать друг к другу на праздниках, они, наконец, расстались.

Дома Гарри снова ждали объятия — Тери и Адары. Вот честное слово, он за всю жизнь столько не обнимался, сколько в этот день.

За ужином Гарри больше говорил, чем ел, пытаясь пересказать сразу все новости, перескакивая с одной темы на другую.
— ...И я выиграл первый матч! Ну, да об этом я уже писал. А Гермиона, знаете, поначалу показалась нам такой занудой — все время с книжками и цитатами сыпет умными, учит всех. Но потом оказалось, что она нормальное, — о том, что к такому выводу привело совместное сражение с троллем, Гарри благоразумно умолчал. — А Малфой — трус. Я всегда это подозревал. Вызвал меня на дуэль, а сам не пришел.
— Гарри! — возмутилась тетя Араминта. — Ты только начал учиться, а уже дерешься!
— Он первый! — защищался Гарри. — Знаешь, какой он противный!
Араминта хотела сказать еще что-то явно нравоучительное, но ее опередил Сириус:
— Да ладно — все мальчишки дерутся. Ничего страшного. А Драко Цисси на самом деле слишком избаловала. Ему полезно немножко спесь сбить.
Тетя прожгла его сердитым взглядом:
— Ну конечно! Знаю я, какие битвы вы с Джеймсом устраивали...
— Правда? А с кем вы дрались? — тут же заинтересовался Гарри.
— С твоим профессором Зельеварения, — с улыбкой сообщил Сириус.
— Серьезно? — пораженно протянул Гарри, и тут его озарило: — Так вот почему он меня не любит!
— Кстати, как у тебя с ним дела? — чуть нахмурившись, спросил Сириус.
Гари пожал плечами:
— Да ничего. Теперь он меня просто не замечает. К бедному Невиллу цепляется.

Спустя несколько недель после начала учебы профессор Снейп действительно перестал шипеть на Гарри, придираться к нему и несправедливо снимать баллы. Правда, нельзя было и сказать, что он хорошо к нему относится. Профессор избрал другую тактику: он старательно Гарри игнорировал, будто его вообще в классе не было. Но порой, отвлекшись от приготовления очередного зелья, Гарри ловил на себе его пристальный взгляд. Однако стоило посмотреть в сторону профессора, как он тут же утыкался в свои бумаги или отворачивался к другим ученикам. Гарри всю голову сломал, пытаясь понять его отношение. А все, оказывается, так просто объяснялось: он напоминал профессору отца, с которым тот враждовал в школе. Но вот вопрос: что же заставило его в конце концов отстать от Гарри? И вопрос весьма интересный. Впрочем, оставив в покое Гарри, Снейп не отказывал себе в удовольствии поизмываться над другими гриффиндорцами. А особенно над несчастным Невиллом. Тот и правда был не слишком способен к зельям, но издевательствами ведь этого не исправишь! Гарри и особенно Гермиона старались ему помочь, но только нарывались на еще большее недовольство Снейпа и снятые баллы.

— Не хочешь позаниматься немного, чтобы поразить профессора? — предложила тетя Араминта.
Гарри скривился:
— Каникулы на них тратить? Не-е-ет.
— Это же интересно.
— Это скучно! — Гарри умоляюще посмотрел на нее — заниматься на каникулах учебой совершенно не входило в его планы. — Вот чары — интересно.
— Джеймсов сын, — засмеялся Сириус, и тетя Араминта со вздохом сдалась.
— Кстати, крестный, — решил Гарри закинуть удочку, — кто такой Николас Фламель?
Сириус приподнял бровь, удивляясь внезапному интересу, но ответил:
— Старинный приятель Дамблдора и изобретатель философского камня.
— Философского камня? А что это? — заинтересованно спросил Тери, избавив Гарри от необходимости самому задавать этот вопрос.
— Считается, что философский камень способен превращать свинец в золото. А также дарует бессмертие. Неизвестно, правда ли это. Но то, что Фламель живет уже очень долго — это факт.

Гарри прикусил нижнюю губу, задумавшись. Вот, значит, что сторожит трехглавый песик, которого Хагрид ласково назвал Пушком. Но кто же хочет его похитить? Кто-то, кому нужно богатство... или бессмертие? И этот кто-то явно находится в школе. Гарри с друзьями подозревали профессора Снейпа — уж больно подозрительно тот себя вел: вечно оказывался в самых подозрительных местах, что-то странное обсуждал с профессором Квирреллом... И вообще неприятный тип. Хагрид, правда, пытался их разубедить, но другого кандидата пока все равно не было. Гарри хотел уже поинтересоваться у крестного, считает ли он Снейпа способным на подобное — в конце концов, как выяснилось, они хорошо друг друга знают, но Сириус сбил его с мысли, предсказуемо спросив:
— А что это ты так заинтересовался Фламелем?
— Да так, — Гарри постарался состроить максимально невинную мордашку. — Гермиона в одной из своих книг «для легкого чтения» наткнулась на упоминание — стало интересно. А мы никак найти не могли.

Сириус некоторое время в упор смотрел на него, и у Гарри возникло стойкое ощущение, что крестный ему не поверил. Но переспрашивать он не стал, и Гарри с облегчением выдохнул. Он и подумать не мог, что позже Сириус рассказывал Ремусу:
— Что-то у них там необычное происходит. Вот скажи — зачем Гарри понадобилась информация про Николаса Фламеля? Отвечать он отказался, состроив такую физиономию — знаешь, как у Джима была, когда МакГонагалл нас допрашивала после очередной шалости.

Ремус невольно улыбнулся — еще бы ему не помнить!
— И что ты предлагаешь?
Сириус пожал плечами:
— Да ничего пока. Детям нравится играть в великих шпионов. Вот и придумали себе загадку. Но приглядеться все-таки стоит. Так, на всякий случай. Потому что этого ребенка...
— Неприятности сами находят! — весело заключил Ремус.

Все каникулы Гарри с Роном и Невиллом наведывались друг к другу в гости, пользуясь камином. Жаль, Гермиона не могла общаться с ними таким способом.

А в сам праздник вся большая шумная компания собралась на этот раз в Норе. Уизли постарались на славу — украшенный к Рождеству дом сиял яркими красками: в гостиной возвышалась пушистая елка, повсюду висели гирлянды и веточки омелы. И шуточные ловушки от Фреда с Джорджем, на которые постоянно кто-нибудь натыкался. Миссис Уизли непрестанно ругалась, остальные посмеивались, близнецы наслаждались. В общем, все как всегда.

Именно близнецы поразили Гарри до глубины души, подарив ему карту Хогвартса. Они отозвали его в сторонку, пока все были увлечены разворачиванием подарков, и вручили потрепанный с виду пергамент. Не успел Гарри с недоумением спросить, что это и для чего нужно, как Фред начал объяснения:
— Это очень ценная вещь, Гарри...
А Джордж подхватил:
— Отрываем ее от сердца, но что поделаешь...
— Мы обещали твоему крестному отдать ее тебе...
— Получив кое-что взамен, но это уже другой вопрос.
— Чтобы активировать карту, надо прикоснуться к ней палочкой и сказать...
И они хором заключили:
— Клянусь, что замышляю шалость и только шалость!

И вот тут-то и началось самое интересное. Увидев надпись, появившуюся на пергаменте, Гарри удивленно вскрикнул: эти прозвища были ему более чем знакомы.

— Но это же...
— Именно! — довольно сияя, подтвердил Джордж. — Правда, мы раньше не знали об этом...
— Но когда узнали... — многозначительным тоном протянул Фред, и близнецы обменялись заговорщицкими взглядами, так и не закончив предложения.

А подписи тем временем исчезли, и перед пораженным взором Гарри начали вырисовываться линии, складывающиеся в карту Хогвартса.
— Ничего себе! — он аж присвистнул. — И почему я об этом не знал?
— Потому что мы потеряли карту в конце седьмого курса. Точнее, Филч отобрал, — раздался рядом веселый голос, заставив всех троих мальчишек подпрыгнуть.
Сириус ухмыльнулся, явно довольный такой реакцией, и продолжил:
— А Фред с Джорджем, как оказалось... хм... нашли.
Близнецы в свою очередь заулыбались с таким шкодным видом, что становилось сразу понятно — карту у Филча они просто стянули.
— Карта теперь твоя, но с условием, что это не повлияет на учебу.

Гарри энергично закивал — за такое сокровище он готов был обещать, что угодно. Сам же Сириус подарил ему не менее потрясающую вещь — мантию-невидимку, когда-то принадлежавшую отцу Гарри. Он просто поверить не мог в подобное счастье — сколько всего можно сделать с такими артефактами! А как продвинутся теперь их поиски! Каникулы определенно удались.