Цепь гулко звякнула и змейкой сползла вниз на сухую, потрескавшуюся землю. Гиппогриф нетерпеливо ударил копытом о землю и лягнул воздух, подгоняя Малфоя. Драко неуверенно похлопал его по крылу, представляя себе, каких размеров оно будет достигать в размахе, сделал пару шагов в сторону и примерился, раздумывая над посадкой.

— Туда, где крылья… — начала подсказывать Гермиона.

Драко оборвал ее, буркнув:

— Знаю.

Он глубоко вздохнул и, наконец, поставив ногу на крыло, взобрался на спину гиппогрифу. Когтик дернулся, наклонился вперед, покачнулся, словно привыкая к наезднику, и Драко лишь успел увидеть, как поблескивает оперение, плавно переходящее в мех, когда огромные крылья по бокам раскрылись — без малейшего предупреждения, знака или весточки. Гиппогриф просто взмахнул ими легко, но стремительно, как будто получил безмолвную команду, и взмыл в воздух.

Дыхание перехватило, и ветер ударил в лицо. В животе собрался тугой комок, руки инстинктивно потянулись вперед, стараясь ухватиться за шею или спину гиппогрифа. Драко прильнул к нему всем телом, еле сдержав себя, чтобы не зажмуриться. Животное пахло на удивление приятно: соломой, ягодами и мятой, и летело почти ровно, но у Малфоя все равно складывалось впечатление, что монстр мечтает угробить его.

Могучие крылья били в воздухе, задевая ступни и колени Драко, а задние ноги гиппогрифа были расслаблены, и казалось, что Малфой может просто съехать вниз по гладкой шерсти да еще и получить копытом в глаз в любой момент. Драко бросало из стороны в сторону и, стиснув зубы, он проклинал Грейнджер, гиппогрифа, Хагрида с его любовью к всяческой живности, Хогвартс и Запретный лес, где могли обитать подобные чудовища, и даже самого себя с той глупой идеей, которая запустила механизм, и череда событий все же привела его сюда.

Когтеносец вильнул в сторону, мощно взмахнув крыльями, и Драко отчаянно стиснул пальцы, вцепившись покрепче в блестящие перья, которые покрывали всю спину и постоянно норовили выскользнуть. И тогда внезапно Когтеносец притормозил и замер на месте, рассекая воздух широкими взмахами. Он завис на землей, которая, как оказалось, была далеко внизу, и выгнул шею, раскрыл клюв и невнятно прокричал. Боевой клич, как окрестил его Драко, наводил на мысли о ржании лошади и, одновременно, вполне человеческом крике боли.

Малфоя бросило назад, и он стиснул коленями бока гиппогрифа, надеясь удержаться «в седле». Ладони скользнули по перьям, и тогда Драко понял, почему Когтик в который раз старается расквитаться с ним.

Одно длинное и блестящее перо осталось зажато между пальцев.

Драко покачнулся и навалился всем телом на спину гиппогрифа, совсем не испытывая желания встретиться с землей в одиночестве. Когтеносец поддался и, завершив круг, начал снижаться. Драко не верил своим глазам, ушам, рукам и всему происходящему. Четыре лапы коснулись земли, и он ощутил толчок, но удержался и, выпрямившись, медленно скатился со спины гиппогрифа.

Сделав пару шагов и даже не удосужившись обернуться к Когтеносцу, он тяжело облокотился на перегородку около Гермионы.

— Подарок, — Драко сунул перо ей в руку и тяжело выдохнул.

— Запыхался? — Гермиона окинула его насмешливым взглядом и взмахнула пером перед носом Малфоя. — Кажется, Когтик был не особо рад расстаться с этим.

— Кажется, он чуть не убил меня, — в тон Гермионе парировал он.

Она пожала плечами и посмотрела на Когтеносца, который свирепо буравил спину Малфоя взглядом.

— Отдохни немного, — ее губы растянулись в улыбке, — и нужно будет повторить.

— Что ты сказала, Грейнджер? Не успела сделать колдографию? — он медленно поднял голову и повернулся к Гермионе всем корпусом, осматривая ее жестко и уверенно. — Я больше ни на шаг не подойду к этому гадкому, мерзкому, отвратительному, — он двинулся вдоль ограды и оказался прямо перед Гермионой, нависая над ней, — грязному чудовищу!

— Малфой! — ее глаза неожиданно распахнулись, рот приоткрылся, и брови поползли выше от шока, удивления и даже… страха?

Перед глазами Драко пронеслись все самые страшные козни, которые мог устроить ему гиппогриф, у которого всегда с собой длинные острые когти, огромные клюв, да еще и крылья, взмахом которых он легко мог снести с ног. Фантазия разыгралась, и он вполне четко представил себе, как Когтеносец неслышно подошел сзади и теперь готовиться к удару.

Драко заверещал и сиганул через забор, как мальчишка, в мгновение оказавшись за спиной Гермионы и оттуда взирая на гиппогрифа, который даже с места не сдвинулся, лениво ковыряя лапой землю.

Гермиона громко и открыто расхохоталась.

— Нужно закрепить материал, однозначно.

***

— Давай еще разок, — Драко наклонил голову и отшатнулся назад, когда клюв гиппогрифа щелкнул в сантиметре от его уха.

Грейнджер была невыносима. Она раздражала, выводила из себя, доводила до грани и злила, злила так сильно, что Драко приходилось стискивать зубы, лишь бы удержать грозное рычание, рвущееся изнутри. Но это слишком напоминало львиные замашки, поэтому он довольствовался типично змеиным шипением и снова ступал вперед.

— Ну, вырвал я у тебя перо, — убеждал он Когтеносца, — но это же не повод снимать с меня скальп!

И подставлял свой затылок, готовясь в любой момент отпрыгнуть в сторону.

— Грейнджер, а если я засужу и этого гиппогрифа, ты снова воспользуешься маховиком времени? — недовольно бурчал Малфой после очередной неудачи и косился на Гермиону.

Это было нечестно, что она стояла там, снаружи, у забора, и наблюдала за каждым его проколом, вновь и вновь издавая эти очаровательные хихикающие звуки и раз за разом откидывая волосы то на правое, то на левое плечо, что выглядело прелестно.

Да, черт возьми, несмотря на весь позор, в который она его вовлекла, вместе со стыдом Драко испытывал еще что-то, схожее с симпатией и даже восхищением. Он так привык держать себя в рамках, ограничивая в жизни, эмоциях, отношениях и — святой Мерлин! — даже в питании, что теперь чувствовал себя рыбой, выброшенный на берег прямо под ноги Грейнджер. Простой и открытой Грейнджер, которая выставляла на показ все свои чувства, гримасничая, словно ребенок, не скрывая улыбки или же ярости, но все же обладая той самой гребанной женской тайной, которую так хотелось разгадать! Он оказался рядом с ней, и она обвела его вокруг пальца, толкая на необдуманные поступки. Мерлин, будь на ее месте любая другая, он бы не испугался замарать руки, лишь бы только избавиться от нерушимой клятвы и не допустить подобного унижения.

Но с ним была Грейнджер. Та самая, которая меньше недели назад свалилась с метлы, но подавила свой испуг и не унесла ноги с того стадиона, а осталась покорять вершины одну за другой и добилась все-таки своего, а это не могло не вызывать уважения.

— А я думал, что мы поладим, — обижено протянул Драко, практически приседая в реверансе перед своевольным животным. — Что ты такой упрямый, не пойму, мне бы еще только разок туда, в небо, — тыча пальцем в приветливо голубеющее небо, продолжал Малфой.

Грейнджер на заднем фоне смешливо протянула:

— А мне лета-ать охота…

— Молчать! — шикнул на нее Драко. — Не видишь что ли, клиент почти готов.

Словно в опровержение его слов, Когтик махнул крыльями и поднялся на дыбы, рассекая когтями воздух в опасной близости от лица Малфоя, и совсем по-лошадиному заржал.

— Малфой, ты безнадежен, — удрученно вздохнула Гермиона и мотнула головой в сторону небольшого сарая. — Возьми поводья, пристегни к ошейнику, это должно привести его в чувство.

— Показать ему, насколько серьезны мои намерения? Грейнджер, я чувствую себя, как будто обхаживаю особо упрямую особу, хотя девушки никогда не динамят меня подобным образом, — он многозначительно посмотрел на Гермиону и послушно направился к сараю.

— Да что ты? — она дождалась, пока он отыщет кожаный ремень среди кучи хлама и выйдет из хлипкого строения.

— Они быстро капитулируют, поддавшись моему шарму и очарованию, — Драко слегка вскинул подбородок.

— Но к гиппогрифам, видимо, нужен другой подход, — она ухмыльнулась.

— Не дави на больное, — заявил он и вновь вступил в долгую и бессмысленную борьбу.

Но после шестого или седьмого раза, Когтик наконец дал подойти к себе, и Драко защелкнул длинный ремень на металлических кольцах и, воспользовавшись моментов, вскочил на спину гиппогрифу, зажав бока коленями.

Драко успел лишь слегка задеть его пятками, и Когтеносец сам вознесся ввысь. Кажется, ему самому доставляло невероятное удовольствие находиться в воздухе, а тот факт, что своими резкими и сумбурными движениями он делает жизнь Малфоя чуть сложнее, кажется, тоже добавлял определенную прелесть в это занятия.

Конечно, полет на гиппогрифе не имел ничего общего с полетом на метле, и теперь Драко мог поручиться за это. Метла, которая летела ровно и приятно вибрировала под тяжестью твоего тела, совсем не походила на грузное, крепкое и мощное тело гиппогрифа, который извивался и метался, взмахивая крыльями как и когда ему вздумается.

Но все же второй раз был гораздо приятнее, и Драко с небывалым удовлетворением подумал, что уже набрался достаточно опыта, чтобы не свалится с этого гиганта. Он слегка собрал повод с правой стороны, и Коготок послушно завернул, наклоняясь вправо.

Теперь, когда Малфой чувствовал себя увереннее, он смог оглядеться вокруг и спокойно вдохнуть свежий воздух, пахнувший свободой. И все-таки было кое-что общее у метлы, гиппогрифа, наверное, фестрала и даже дракона: эта удивительная тяжесть в животе, эти запахи, которые можно почувствовать только на большой высоте, эта приятная прохлада и пустота в голове, как будто ветер, гуляющий по озеру, достигнул и мыслей, разметав их и выкинув прочь.

Драко глубоко вздохнул и натянул поводья. Гиппогриф мягко спланировал вниз, и снова глухой удар, толчок и ощущение приближающегося падения, и Драко почти было кувыркнулся вперед, но вовремя схватился за поводья и удержался.

— Гораздо лучше, — Гермиона довольно улыбнулась. — Ты преодолел себя, Малфой.

— Вот только не надо говорить так, словно мы боролись с моими страхами, — Драко спрыгнул со спины гиппогрифа и легко хлопнул того по клюву. — И все-таки он оказался вполне милым… для отвратительного чудовища.

Когтик вновь постарался ущипнуть его.

***

— Ладно, признаюсь, это было вполне сносно, — кивнул Драко в сторону Когтика, наслаждавшегося заслуженным обедом.

— Я знала, что тебе понравится, — победно улыбнулась Гермиона и подперла щеку рукой, рассматривая животное и изредка кидая взгляд на Малфоя. Они расположились рядом, у той же самой ограды и теперь наблюдали за гиппогрифом, лениво перекидываясь фразами.

— Я не сказал, что мне понравилось, — поправил он, — просто это не самое худшее, чем мне приходилось заниматься.

— Зная тебя, я бы даже сказала, что это, — она обвела загон широким жестом, — можно внести в список лучшего, чем ты занимался. Если вспомнить все твои прошлые увлечения.

— О, Грейнджер, Грейнджер, — Драко деланно рассмеялся и подмигнул ей, — круг моих увлечений всегда был очень широк, просто ты, всезнайка, и подумать о таком не могла.

Гермиона отчего-то зарделась, и Малфой вновь рассмеялся, радуясь тому факту, что наконец смог немного расшевелить ее. Он потянулся и вновь направился к Когтеносцу.

— А теперь пора расширить и твой круг, — он махнул ей рукой, словно призывая следовать за ним. — Хотя, кажется, ты уже делала это?

— Что ты задумал, Малфой?! — она мгновенно напряглась, отчаянно надеясь, что ей лишь показалось.

Он промолчал и подошел к Когтеносцу, который уже закончил свою трапезу и внимательно следил за Драко.

— Знаешь, мне кажется, что теперь он делает это почти по-дружески, — пробормотал Малфой, когда Когтик в очередной раз постарался сомкнуть клюв на его пальцах. — Давай, Грейнджер, или тебе нужно особое приглашение?

Он обернулся и пристально посмотрел на нее, слегка качнув головой в сторону гиппогрифа. Гермиона не двигалась с места.

— Что ты имеешь в виду? — медленно и четко спросила она.

— Полетаем? — внезапно Малфой игриво улыбнулся и снова подмигнул ей, похлопывая Когтика под крыльями.

— Нет, Малфой, нет! — Гермиона испуганно отступила и яростно покачала головой. — Так нельзя. Это ты выполняешь мое желание, так что не жульничай!

— Брось, ты же сама говорила, что летала на нем, — он закатил глаза, но уже через мгновение раздражение на его лице сменилось лукавой ухмылкой. — Или мне предложить тебе спор?

— Я повторюсь, чтобы эта информация точно отложилась в твоей голове, — Гермиона сделала еще один маленький шаг назад. — Нет. Ни за что. Ни в коем случае. Ты ведь знаешь, что такое отказ, так?

— Слышал когда-то, но теперь предпочитаю игнорировать это. — конечно, от внимания Драко не укрылось отступление Гермионы, и он медленно двинулся к ней. — Да и Когтик тоже нуждается в женском внимании, неужели ты разочаруешь его?

Гермиона опасливо покосилась на гиппогрифа: тот переминался с ногу на ногу, словно ощупывая землю под собой, и переводил взгляд с девушки на парня. Некстати вспомнилось, как какое-то время назад в кабинете министра ровно тем же занималась почти вся верхушка управления обществом волшебником, и в голове Гермионы мелькнула мысль, что взгляд гиппогрифа выглядит осмысленнее. Уголки губ нервно дрогнули.

— У меня в кармане палочка, Малфой, не приближайся! — словно в подтверждение своих слов, она запустила руку в этот самый карман и извлекла оттуда палочку.

— А я невероятно красив, умен и сексуален, — в тон ей выдал он, делая шаг за шагом. — И что с того?

Вместо ответа она глухо рыкнула, закатив глаза, вновь отступила и неожиданно стукнулась спиной о ствол дерева. Палочка выпала из пальцев, и Гермиона на секунду позволила себе укорить себя же за то, что она так позорно пятилась, будто убегая от Малфоя. Но развить мысль не удалось. Малфой воспользовался моментом и бросился вперед, не позволяя Гермионе наклониться и подобрать свое главное оружие. Она попыталась было вскинуть руки, оттолкнуть его, развернуться и бежать, бежать далеко, но сзади предательски расположился древний, величавый дуб, который не позволил ей вывернуться, и спустя мгновение Гермиона болталась на плече у Драко.

Он сделал все слишком быстро, резко и ловко, словно проделывал подобное тысячи раз. Вжал голову в плечи, надеясь избежать удара, протянул ладони и, подхватив Гермиону под колени одной рукой, а второй удерживая за бедра, вскинул ее вверх, выпрямляясь и гордо расправляя плечи.

Гермиона нехотя добавила к списку тех достоинств, что перечислил Малфой парой секунд ранее, его силу. Несомненно, то, что он был молодым и крепким мужчиной сыграло ему на руку, ведь без палочки Гермиона оказывалась лишь хрупкой и — как же не хотелось это признавать — слабой девушкой. И даже если бы она попыталась убежать, он бы догнал, ведь без применения магии Гермиона значительно проигрывала ему.

У нее просто не было шансов.

— У тебя не было ни малейшего шанса, — довольно озвучил Малфой ее мысль и, ничуть не смущаясь, развернулся и направился обратно в загон.

***

— Спереди или сзади? — Малфой наконец опустил ее в опасной близости от гиппогрифа, но продолжал удерживать за руки чуть повыше локтя. Гермионе было не комфортно, что он располагался так близко и смотрел на нее так пристально.

— Я не полечу, — тихо, но уверено произнесла она и мотнула головой. — Это плохая идея.

— Не оскорбляй мои чудесные идеи, Грейнджер, они расстраиваются и перестают посещать мою светлую голову! — выдал Малфой одним махом и слегка сдвинулся в сторону Когтика вместе с Гермионой. — Животные любят тебя, ведь так? Вот и ты полюби их!

— Плохая идея, — упрямо повторила Гермиона. Малфой мгновенно нахмурился, его губы скривились, и на переносице залегла глубокая морщинка.

— Значит, спереди.

Гермиона и ахнуть не успела, как руки Малфоя поспешно развернули ее, подтолкнули и подхватили, подсаживая и перенося на спину гиппогрифа, который, видимо, решил подыграть Малфою и послушно присел. Ее ноги беспомощно переступили в воздухе и оказались с двух сторон около мощных крыльев.

— Нет, Малфой, отпусти, сними меня отсюда, — истерично завизжала Гермиона, забыв о своей репутации тихой и рассудительной умницы. Но Малфой оказался не просто мужчиной, а вполне опытным, терпеливым и каким-то образом научившимся игнорировать типично женские истерики.

— Поздно, — тихо выдохнул он Гермионе в затылок и, просунув ладони ей под руки, ухватился за поводья. Пятки почти привычно ударили по пушистым бокам, и Когтеносец оторвался от земли. — Мы просто нашли компромисс.

— Какой к Мерлину компромисс… — начала было Гермиона, но внезапно ее дыхание сбилось, и голос сорвался на хрип. Она судорожно сглотнула.

— Мы оба полетали на метле, — спокойно продолжил Драко, — теперь освоим и гиппогрифов. Вместе.

***

Ветер, который играл с волосами Гермионы на берегу озера, казался лишь легким бризом по сравнению с теми грозными порывами, что ударили им в лицо теперь. Малфой резко отшатнулся, когда тяжелые, пушистые локоны взлетели ему в лицо, закрывая обзор, путаясь с его собственными белесыми прядями, попадая в рот и в глаза, укутывая его, словно в кокон, и накрывая сумасшедшим ароматом.

Там, на верху, все чувства обострялись. И Драко, который и в обычное время был придирчив к запахам и легко распознавал даже самые тонкие из них, теперь с особой силой чувствовал легкий, слегка щекочущий, сладковатый аромат, который шел от ее волос, шеи и плеч. Он давно осознал, что невзирая на парфюм, у каждого человека был еще и свой собственный, природный запах. Но никогда и ни при каких обстоятельствах его не интересовало, как пахнут грязнокровки.

А ведь оказалось, что просто потрясающе.

— Твои волосы, Грейнджер, — Драко захотелось сменить пластинку и увести свои мысли подальше от опасной темы. Он так надеялся, что его голос не прозвучал хрипло или приглушенно, хотя в любом случай Гермиона, видимо, не слышала его. Но Малфой не был намерен отступать: он слегка отклонился и одной рукой постарался собрать волосы Гермионы, убирая их в сторону. Конечно, любые попытки перекинуть локоны ей через плечо жестоко пресекались очередным порывом ветра, но Драко упрямо сражался, задевая подушечками пальцев шею, отчего Гермиона вздрагивала.

Наконец, Малфоя частично удовлетворил результат, и он подался вперед, двигаясь на прежнее место и даже ближе, но теперь и он, и Гермиона заметили это. Он крепко прижимался к ней бедрами и слегка сдавливал коленями ее ноги, пошатываясь от особо мощных взмахов крыльев, а его предплечья лежали на ее талии, в месте аккуратного, женственного изгиба.

Гермиона невольно заерзала и отвлеклась от своей паники, которая захлестнула ее, как только Когтеносец взмахнул крыльями. Она не смогла провести параллель со своим прошлым полетом, потому что была такой юной, такой возбужденной и нервной от всех приключений, такой впечатлительной, что воспоминания мгновенно сменяли друг друга, и теперь ей казалось, что она никогда прежде не испытывала подобного. И конечно, Гермиона никак не смогла сравнить это с полетом на метле, в первую очередь из-за того, что она была гораздо выше: от красоты захватило дух. Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулся лес — не тот агрессивный и опасный, каким он был на самом деле, а поражающий своей силой и великолепием; Хогвартс возвышался совсем близко, такой громадный, но вместе с тем полностью открытый, а ниже — блестящая гладь озера.

Гермиона чуть пошатнулась и перевела взгляд на голову Когтеносца, покачивающуюся прямо перед ней. Он впечатлил ее даже больше, чем она могла себе представить. Такое мощное, но грациозное животное наслаждалось полетом и в этот раз, кажется, хотело, чтобы и его седоки получили такое же удовольствие. Гиппогриф был настолько доволен своим троекратным покорением воздуха, что решил на ограничиваться простым полетом над лесом или загоном.

Неожиданно Когтик сложил крылья и метнулся вниз, и Гермиона зажмурилась, вцепившись в его шею и закричав громко, пронзительно, скорее даже от удивления, чем от страха. Малфой поразился произошедшему не меньше, почувствовал, как скользит ниже, наваливаясь на Гермиону, и отчаянно дернул на себя тонкий ремешок. Гиппогриф послушно раскрыл крылья, мягко планируя вниз, и Драко удивленно огляделся.

Грейнджер, сжавшаяся перед ним, видимо не спешила открывать глаза, и порыв ветра донес до Драко ее шепот:

— Мне это не нравится… нет, мне это совсем не нравится…

— Грейнджер, перестань жмуриться, — он мягко коснулся ее ладоней одной рукой, испытывая невероятное, всепоглощающее желание поделиться увиденным.

Когтеносец продолжал двигаться мягко и неторопливо, и Гермиона неуверенно приоткрыла глаза.

И тут же звонко ойкнула и покачнулась, опасно накреняясь в сторону. Малфой среагировал молниеносно: он крепко обхватил ее за талию, прижимая к себе и помогая удержаться от падения. Гермиона снова вздрогнула, но тотчас послушно подалась назад, прижимаясь спиной к груди Драко и стараясь не думать о приятной, горячей тяжести его ладони, о том, как неспокойно вздымается его грудь, подрагивая под ее лопатками, а его ноги еще теснее прижимаются к ее.

И к счастью, ей было на что отвлечься.

— Святой Мерлин, — едва заметно прошептала Гермиона, — какая красота.

Мелкая рябь покрывала водную гладь прямо под ногами, вода поблескивала, отражая яркий солнечный свет. Когтеносец опустился к самому озеру, расправил крылья, подставляя их под солнечные лучи, и летел неспешно, аккуратно. Рядом темным пятном по воде летело их отражение. Гермиона удивленно всматривалась в фигуру гиппогрифа, четко очерченную темным контуром, и старалась уложить в голове, что два силуэта, практически слившиеся друг с другом, — это они с Драко.

Когти гиппогрифа коснулись воды, рассекая ровную поверхность, и брызги полетели во все стороны.

— Когтик! — недовольно вскрикнул Малфой, и Гермиона вновь изумилась, услышав собственный веселый и счастливый смех. Она закинула голову, чувствуя прохладные капли на руках, груди и лице. Ее затылок неожиданно коснулась плеча Малфоя, и они оба удивленно выдохнули, но не отдернулись друг от друга. Гермиона понимала, что это — опасная близость, ведь ладонь Драко все еще лежала на ее животе, а его живот напряженно сжимался на уровне ее поясницы, но она чувствовала его улыбку затылком — или скорее макушкой, — и улыбалась в ответ.

Впервые, Грейнджер летала по-настоящему: так, что захватывало дух, а глубоко внутри разрасталось всепоглощающее и неуправляемое ощущение свободы, легкости и еще чего-то, пока что неподвластного объяснениям.

***

— Гораздо лучше, Грейнджер, ты преодолела себя, — Малфой по-доброму ухмыльнулся и подал ей руку. Она громко фыркнула, но промолчала, не желая поддаваться его поддразниваниям, и вложила свою ладонь в его.

Полет закончился без неприятных последствий, и они все пребывали теперь в отличном расположении духа. Особенно Когтеносец, настроение которого значительно поднялось, и, как только Гермиона слезла с его спины, он резво подался в сторону и положил голову на плечо Малфою, словно в благодарность.

— Ладно-ладно, — Драко добродушно улыбнулся и похлопал гиппогрифа по клюву. — Ты все-таки славный малый, да?

Гермиона вновь не сдержала смех, заметив, как побледнел Драко от подобного проявления чувств.

— Было здорово, Коготок, ты молодчина, — похвалила она животное, проводя ладонью по мягкому оперению. Малфой покосился на нее, и уголки губ невольно дрогнули в ответ на его мягкую улыбку. Гермиона потупилась, смущенно отвела взгляд и двинулась в сторону выхода, обходя Драко.

— Я найду Хагрида, думаю, Когтику нужен отдых, — она остановилась перед Малфоем всего на мгновение, отчаянно надеясь на то, что как только она отойдет от него, и он пропадет из поля зрения, все эти чувства, неподвластные ее контролю, наконец исчезнут, оставляя после себя лишь легкую дымку приятных воспоминаний.

Она не боялась любви и тем более симпатии к кому бы там ни было, но это был Малфой, а у Гермионы накопилось слишком много дел, чтобы анализировать свои чувства и его поведение, поэтому ей не хотелось искать сложных путей, а самым простым оказалось просто закрыться и оставить этот день и даже неделю в прошлом.

Но Малфой не уловил ее настроя и, продолжая весело улыбаться, развернулся к ней, оставляя Когтеносца в стороне.

— После таких стараний, чтобы угробить меня, любому монстру понадобиться отдых, — выдал он, и внезапно улыбка сползла с его лица.

Секундой позже Гермиона заметила, как огромное крыло гиппогрифа взметнулось в воздухе, но этого не хватило, чтобы отскочить в сторону. Когтеносец толкнул Драко, и тот потерял равновесие, налетев на Гермиону.

Вспоминая этот момент в дальнейшем и задумываясь о поведении Когтеносца, Гермиона долго размышляла, был ли это лишь порыв отомстить за неприятные слова и задетое достоинство или же проявление невероятного понимания действительности, о котором так кстати упоминал Хагрид. Ведь один простой взмах крылом сдвинул привычный мир и для Драко, и для Гермионы.

Драко успел среагировать: инстинктивно стараясь удержать Гермиону от падения, он обхватил ее за талию, но не удержал и сумел лишь перевернуться в полете, чтобы смягчить ей падение. Гермиона сжалась, чувствуя, как земля уходит из под ног. Через мгновение они оказались внизу.

— Вот несносное животное, — проворчал Малфой и тут же услышал над головой резкий звук, напоминающий кудахтанье.

Совсем близко от головы послышался топот копыта, и Гермиона вновь дернулась, сворачиваясь в объятиях Драко.

Малфой почувствовал, как напряглись все мышцы, дыхание сбилось, и он вновь уловил тот дразнящий запах и наконец понял, на что он был похож — магические цветы из «Сладкого королевства».

А через миг до него дошло еще кое-что.

Он свалился на землю, увлекая Грейнджер за собой, и теперь она расположилась ровно на нем, прижимаясь к его груди и упираясь ладонями в плечи, а он сам продолжал удерживать ее. И тогда время соблаговолило замедлиться: секунды сменяли друг друга, но никак не желали превращаться в минуты. Гермиона, так же неспешно, как само время, подняла голову, посмотрев на Драко сквозь ресницы, и ему показалось, что их взгляды встретились впервые в жизни.

Но когда его ладонь, лежавшая между ее лопаток, подтянула Гермиону еще ближе, а губы коснулись ее губ, он почувствовал себя, словно они проделывали это уже тысячи раз.

Ее пальцы сжались на его плече, а вторая рука скользнула выше, касаясь волос. Сам Малфой тоже не выдержал и наконец дотронулся до ее прядей, не из-за того, что нужно было убрать их или закинуть на плечо, а потому что ему хотелось.

Ему по-настоящему хотелось касаться Гермионы Грейнджер, обнимать ее и целовать. И это безумно желание поглотило его с головой, и он позволил себе снести все рамки и границы, отдаваясь эмоциям и ощущениям. Гермиона тоже расслабилась от ласки, когда он мягко огладил ее спину и углубил поцелуй.

Ее губы оказались ровно такими, как он представлял, хоть Драко и удивил сам факт, что он мог воображать поцелуи с грязнокровкой. Но стоило признать — целовалась она отменно. Губы были мягкими, податливыми, но вместе с тем невероятно горячими, и Драко почувствовал вполне объяснимое возбуждение и совсем необъяснимую легкость по всему телу и глубоко внутри. И Гермиона разделяла его ощущения. Она так привыкла быть суровым боссом, принимая серьезные решения и разбираясь со всеми проблемами самостоятельно, что теперь было так непривычно и невероятно приятно вновь почувствовать себя девушкой, привлекательной девушкой, которая может проводить время с симпатичным парнем — да! она в самом деле считала Малфоя симпатичным, — и наслаждаться этим временем.

Кажется, в этот день все обрели то, чего ожидали в тайне от всех и даже от самих себя.

Гермиона и Драко, наконец, получили минуты юности, которых им так не хватало, счастливой и беззаботной, наполненной свободой и томными, сладкими поцелуями.

Когтеносец не только нашел новых зрителей, которым смог показать свои упрямство, гордость, своевольность, но и сыграл решающую роль в судьбе одной очень надоедливой парочки, чему был несказанно рад, ведь он действительно понимал все.

И даже Мистер Райан теперь наслаждался последствиями идеи Драко, после которой он блеснул перед всем миром и собственной женой, и теперь получил порцию вполне заслуженной ласки… и не только.

Но главное то, что Малфой даже после еще нескольких особо продолжительных поцелуев и неловкого расставания, понял, что они с Грейнджер не зря позорились друг перед другом все это время. И он решил, что отправит ей свои сумубрные мысли, приложив к нему самый великолепный цветок из «Сладкого королевства».

Драко улыбнулся от этой мысли и подумал, что, скорее всего, то письмо совсем не было ошибкой, а даже наоборот: самым лучшим, самым смелым решением, которое он принимал и которое могло привести к значимым изменениям, ведь Грейнджер непременно пришлет ответ.