ОН

Я нервно барабанил пальцами по столешнице, время от времени кидая на Паркинсон злобные и ожидающие взгляды. Но она будто не замечала их (или специально игнорировала), устремив свой бесстрастный, изучающий взор в неведомую мне точку.

С момента, как она поведала мне, что у неё есть некий конкретный план, прошло уже добрых пять минут, и это обстоятельство не могло не бесить. За всё это время она не вымолвила ни словечка, играя со мной в своеобразную молчанку. Я уже практически весь извёлся, пытаясь предугадать её дальнейшие действия. Когда моё терпение начало благополучно подходить к своему концу, я уже серьёзно подумывал над тем, чтобы хорошенько встряхнуть девушку. Но этого не потребовалось. Через пару мгновений «Её Величество», наконец, соизволило уделить «ничтожному гриффиндорцу» малую толику своего драгоценного внимания.

— Прекрати, Поттер! — зашипела она, напряжённо сжимая и разжимая пальцы. — Твой дёрганный вид выводит меня из себя. — На секунду скользнув по мне раздражёнными глазами, она откинула голову назад и прикрыла веки с видом святой великомученицы.

— О! — округлил я губы в наигранном удивлении. — А я думал, что перестал существовать для тебя, Паркинсон! — съязвил я в ответ, слегка поражаясь своему неизвестно откуда взявшемуся хамству. Раньше я был лучше….

— Забудешь тут, когда в тебе пытаются прожечь дыру пылающим взглядом. — Слизеринка приподняла голову и скривила лицо, словно её только что заставили проглотить лимон целиком.

— Сама виновата! — нравоучительно хмыкнул я, скрестив руки на груди. — Если бы не твой идиотский конкурс караоке, мы бы давно вернулись домой и уже смотрели бы десятый сон.

— Ты зануда, Поттер! — отмахнулась девушка. — Где твоя жажда приключений? Где азарт победителя? Бурчишь как 100-летний маг-импотент.

— Чего?! — задохнулся я от возмущения. — Я не импотент! Можешь проверить, если есть желание. — Хищно улыбнулся я ей.

— Обломись, Поттер! — отрезала она, гордо вздёрнув носик. — У тебя нет ни единого шанса.

— Попытка не пытка. — Продолжил я насмешливо. — Как знать. Вдруг ты передумаешь…

— Смени пластинку, милый. У нас ещё конкурс талантов впереди, если ты не забыл. — Едко усмехнулась девушка, возвращая меня в жестокую реальность.

— Проклятье! — рыкнул я, со всей злости ударив по подлокотнику диванчика. Ненавижу, когда меня принуждают к чему-то. Гиппогрифу под хвост этот чёртов конкурс. Я хочу домой. — Ты ещё ответишь мне за это, солнышко, но сейчас… — я резко поднялся с места и, неожиданно для девушки, сгрёб её в охапку. — Сейчас мы просто аппарируем отсюда, чтобы не смешить местную публику.

— Но, Поттер… Отпусти меня! Немедленно! — запротестовала моя спутница, активно изворачиваясь в моих объятиях. — Тебе не о чём волноваться. Я всё продумала! — убеждала Паркинсон, параллельно стараясь пнуть меня, чтобы я оставил её в покое, но это не действовало.

Для себя я уже твёрдо решил, что покину этот злосчастный клуб, даже если на моём пути встанет внезапно оживший Волдеморт или меня атакует с пару сотен дементоров. Или даже если мне придётся тащить Паркинсон за волосы и при этом слушать её яростные вопли и проклятия. Может, лучше оглушить её сразу? А если спросят, почему она не двигается, совру, что девушка слегка перебрала с алкогольными напитками. А это вариант!

Но не успел я перейти к его осуществлению, как нашу парочку догнал до тошноты жизнерадостный голос ведущего и проворный, слепящий глаза луч прожектора, буквально вырвавший наши фигуры из общей массы.

— Поприветствуем участников сегодняшнего конкурса караоке, уважаемые дамы и господа! — я невольно затормозил, на пару секунд почувствовав себя этаким мерзавцем, пойманным прямо на месте преступления. Паркинсон, как и я, застигнутая врасплох, заворожено застыла в моих руках. Мы одновременно повернули головы в сторону, откуда раздавался этот голос, и впились ошалевшими глазами в парня, махавшего нам с импровизированной трибуны. — О, вы только взгляните на них: им настолько не терпится выйти на сцену, что парень буквально тащит свою девушку, рискуя оторвать ей руку. Или… — тут этот конферансье-камикадзе пошло ухмыльнулся и подмигнул мне. — Вы спешите уединиться в тихом местечке, чтобы совместить приятное с полезным? А?

Признаюсь, до меня не сразу дошло, о чём говорил этот хам. Зато его плоская «шутка» в мгновение ока была подхвачена всеми остальными. Зал взорвался от громоподобного хохота и бурных аплодисментов. Вот только мне было не до смеха, так как у меня чесались руки заавадить этого козла сию же секунду. Что-то слишком нервный я стал в последнее время… Надо бы полечиться.

— Да я его придушу! — прошипел я разъярённо, порываясь добраться до этого наглеца и заставить его проглотить свои грязные слова обратно, но Паркинсон крепко вцепилась в меня, не давая возможности сдвинуться с места. В следующий миг мой непонимающий взгляд встретился с её предупреждающим.

— Прекрати истерику, Поттер! — выдавила она «ласково» сквозь свою фирменную улыбку на миллион галлеонов. — Я не меньше тебя хочу свернуть шею этому гадёнышу, но боюсь, это привлечёт к нам излишнее внимание. Поэтому сейчас я скажу то, что обычно говорит моя тётушка Абигайль в ситуациях, подобных этой: «Улыбнись и сделай вид, что это к тебе не относится, а потом подумай над тем, где лучше всего спрятать тело».

— Ну и шутки у тебя, однако! — фыркнул я, неодобрительно качая головой и чувствуя, что напряжение понемногу оставляет меня. В этот момент до нас донёсся голос проклятого ведущего, который упорно звал всех участников на сцену. Другие пары уже были на подходе к этому устрашающему возвышению.

— А кто сказал, что это была шутка, Поттер? — таинственно сверкнула глазами Паркинсон, увлекая меня за собой впёред. «Вот чертовка!», — подумал я, невольно улыбаясь и почти без боя позволяя этой бестии вести меня на «алтарь жертвоприношений», в народе наивно именуемый сценической площадкой.

— Хоть это и не в моём стиле, но мне нравится ход мыслей твоей тётушки. — Решил я сообщить Паркинсон, когда мы уже стояли на сцене, а я с особой неприязнью разглядывал тощую фигуру ведущего. — Познакомишь меня с ней как-нибудь?

Паркинсон перевела на меня настороженный взор каре-зелёных очей и пару очень долгих секунд пристально вглядывалась в выражение моих глаз и лица.

— Не знала, что ты увлекаешься доисторическими ископаемыми, дорогой! Думала, ты предпочитаешь своих ровесниц. — Заметила девушка, растянув губы в ехидной ухмылке.

— Извращенка! — воскликнул я вполголоса, состряпав на лице оскоблённую гримасу.

— Чья бы банши визжала, милый. — Откровенно издевалось надо мной это дьявольское отродье.

— Р-р-р-р-р! Паркинсон, не зли меня! Ты прекрасно знаешь, что я могу доказать тебе обратное. — Едва сдерживал я своё негодование. Странно, но, сосредоточившись на разговоре с ней, я практически не замечал того, что стою на сцене, что на нас смотрят другие люди. Я думал, что буду нервничать, но хитрая слизеринка ловко отвлекла моё внимание очередной словесной дуэлью, и я не испытывал никакого дискомфорта от мысли о предстоящем выступлении.

— И что ты сделаешь? Опять попытаешься раздеть меня, как сегодня утром? — интересовалась моими планами дражайшая жёнушка.

— Я попробую придумать что-нибудь оригинальнее. — Честно пообещал я, только сейчас увидев, что пары, стоявшие от нас по бокам, с огромным энтузиазмом, предательски светившимся в их глазах, подслушивают наш разговор.

— Что ж, поживём-увидим! — философски заключила Паркинсон, видимо, тоже заметив, что у нас завелись любопытные «жучки».

— А сейчас я попрошу наших дорогих участников подойти ближе и потянуть жребий, чтобы определить песню и очерёдность выступлений. Милости просим, уважаемые дамы и господа добровольцы! — обратился к нам конферансье с непередаваемым выражением ехидства на лице и изящным движением руки пригласил нас к небольшому столу, на поверхности которого было разложено пять одинаковых полосок белой бумаги.

— Давай ты, Поттер! — Паркинсон «вежливо» уступила мне право тянуть жребий, когда мы оказались у столика.

— Нет. Ты! — заупрямился я, прямо пятой точкой чувствуя какую-то подлянку. Такими темпами у меня скоро выработается нюх на всякие «сюрпризы».

— Я уступаю. Тяни ты. — Настаивала девушка, умудряясь даже из такого простого действия сделать мини-представление.

— Дамы вперёд. — Проскрежетал я, продолжая нагло гнуть свою линию. Ишь ты! Раскомандовалась! Сейчас ты у меня узнаешь, Паркинсон, кто в доме настоящий Хозяин!

— Однажды ты поймал меня на эту уловку. Второй раз тебе так не повезёт, милый! — сладко улыбнулась эта лисица. Всё! Тут моя хвалёная выдержка покинула меня, послав воздушный поцелуй на прощание.

— Молчать, женщина! Делай, что говорят! — резко оборвал я слизеринку, которая могла припираться со мной ночь напролёт. Из зала послышалось несколько одобрительных выкриков, но я в тот момент не обратил на них внимания, так как был занят архиважной задачей — приучить Паркинсон есть с моей руки. Да, это довольно жестоко, но это уже дело принципа и мужского самолюбия: либо я её, либо она меня. Последний вариант незамедлительно был исключён из списка.

— Нет! — жёстко произнесла она, одарив меня пронзительным взглядом, способным в считанные секунды превратить воду в лёд.

— Да!

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да!

— Да!

— Нет! Проклятье! Я хотел сказать «да».

— Оу-йес! Попался! — радостно взвизгнула девушка, подпрыгнув на месте и окинув меня торжествующим взором.

— Нет. — Воскликнул я почти обиженно.

— О, да! — блаженно пропела Паркинсон. — Тяни! — повелительно указала она на полоски бумаги.

— Чёрт-чёрт-чёрт! Ненавижу тебя! — рыкнул я в великом раздражении, впившись в фигуру слизеринки взглядом из серии «Мы ещё поговорим об этом позже!».

— И я тебя обожаю, солнышко! — жеманно усмехнулась Паркинсон.

Я вздохнул и, так как у меня не было иных вариантов, протянул руку к полоскам. В момент, пока я гадал, какую полоску взять (ту, что слева или справа), я отметил одну странную особенность: в зале было тихо, очень тихо. Совсем как в склепе.

Приподняв голову, я обнаружил, что зрители затаили дыхание, ожидая, когда я, наконец, сделаю свой выбор. И тут я смешался. Я замер, как вкопанный, буквально каждой клеточкой ощущая, как во мне просыпается пресловутый первобытный страх перед выступлением на публике. Казалось, я уже давно должен был привыкнуть к общественному вниманию — как-никак Гарри Поттер — Золотой мальчик, Надежда и Спаситель волшебного мира, и всякая чушь подобного рода — но нет… Я ошибался. Иначе, как объяснить непонятно откуда взявшееся волнение, усилившееся раза в два?

— Тяни, парень! Не бойся! — поддержал меня кто-то из зала.

— Тяни! Она ведь выиграла в споре! — злорадно крикнули из дальнего угла. Та-ак! Кажется, я что-то пропустил… Что-то в моих мозгах (понятия не имею, что именно) не желало укладываться в общую картинку.

— Они что? Слышали наш разговор? — в полголоса озвучила мои собственные мысли Паркинсон. Но, как оказалось, и этого вполне хватило, чтобы толпа посетителей клуба единодушно выкрикнула весёлое «ДА», заставившее нас нервно вздрогнуть.

— Они прослушали весь ваш спор. — Услышали мы восторженный ответ на вопрос за нашими спинами.

Я мгновенно узнал этот противный голос. Мы со слизеринкой обернулись, сверля наглеца убийственными взглядами. Этот чокнутый ведущий не понравился мне с первого взгляда. А сейчас я ещё больше утвердился в своём желании прикопать назойливого козла где-нибудь под сценой или в подсобке, либо утопить в туалете.

Наш «приятель» ведущий оказался ещё тем засранцем и любителем совать свой длинный, тощий нос в чужие дела и разговоры. Оказывается, этот мерзавец всё это время стоял в двух шагах от нас, подставив микрофон таким образом, чтобы наши реплики тут же становились достоянием местной общественности. Я был разгневан до глубины души. Вот только никак не могу понять, почему мы с Паркинсон не заметили «подслушки»? Видимо, слишком увлеклись традиционным «обменом любезностями». Глупцы! Вот и расслабились!

— Поттер, а можно я превращу его во что-нибудь, или кого-нибудь? Например, в хомячка или крыску? Давно хочу завести пушистого грызуна! — призналась мне ведьма шёпотом, для надежности чуть ли не приклеевшись губами к моему уху.

— Нет. Нельзя. — Пытаясь быть благоразумным, ответил я ей, а сам умирал от желания вырастить пару ветвистых рогов на голове любопытного кретина.

— А вы отличная пара! Признаться, я никогда ещё не видел такой необузданной страсти! — начал распинаться перед публикой этот клоун, вызвав в нас лишь короткие саркастические смешки и рефлекторное закатывание глаз к потолку в немом призыве «Мерлин, умоляю, заткни этого идиота!». — У меня мурашки по коже бегут от флюидов, исходящих от вас! — рассмеялся он, продолжая «балаган». А аудитория, соответственно, подобно стаду послушных ослов, подхватила его смех. Я скучающе выдохнул и быстрее прикусил язык, чтобы не дать «паре ласковых», адресованных тощему хлыщу, вырваться наружу. Паркинсон, похоже, тоже была на грани.

— Знаешь, в принципе, это не такая уж плохая идея превратить его в крысу или в индюка. — Поделился я мыслями с моей дражайшей жёнушкой, втянувшей меня безобидного в это безобразие. — Только без свидетелей.

— Об этом не волнуйся, Поттер! — улыбнулась Паркинсон такой гаденькой, такой злорадной и одновременно зловещей улыбочкой, что я внутренне содрогнулся и порадовался, что она сейчас думает не обо мне.

— Эээ… Я выбираю! — прервал я ведущего, который всё ещё болтал и, кажется, собирался заниматься этим до тех пор, пока не наступит Конец Света. А он наступит не скоро. Говорю вам как человек, отсрочивший предыдущую попытку покончить с этим миром.

— О! О-о-х! Ах да! Конечно, сэр! — рассыпался в междометиях этот напыщенный индюк. Я злобно скрипнул зубами. Полагаю, мне, наконец, удалось найти человека, способного взбесить меня больше, чем Паркинсон, Малфой-младший и все слизеринцы, начиная с самого Салазара Слизерина, вместе взятые. Как же мне хотелось врезать этому глистоподобному паразиту. Ммм! Но вместо этого я заставил себя схватить первую попавшуюся полоску, ознакомиться с её содержимым, пропустить пару ударов сердца и с мертвенной бледностью на лице передать её ведущему.

— Ах! Отличный выбор! — завопил тот, едва не подпрыгивая на месте.

— Что там, Поттер? — встревожено осведомилась Паркинсон.

— Твоя смерть, дорогая! Твоя немедленная и безоговорочная смерть! — пробормотал я, еле двигая языком от шока.

Ведущий, тем временем, объяснял, что всем участникам даётся ещё по 10 минут на предварительную подготовку. И артистизм исполнителей будет только приветствоваться. После чего мы поспешно покинули сцену. Хотя, в отличие от других пар, мы могли себе позволить не гнать лошадей — наше выступление было последним по счёту.

* * *
— Поттер, а ну кончай причитать! У меня уже мозги съёжились от твоего словесного дерьма. Я же сказала: у меня есть план. Всё получится! — убеждала меня Паркинсон, пока мы с огромным трудом пересекали зал, пытаясь протиснуться сквозь танцующую толпу. Некоторые из посетителей останавливали нас по дороге, приветствовали, пожимали руку или просто кивали с неизменными улыбками на лице. Благодаря тому спору мы стали знаменитостями в этом клубе.

— Да? И с каких пор ты стала такой оптимисткой? — язвительно вопрошал я у девушки, тащившей меня неизвестно куда.

— С тех пор, как переехала жить в твой дом, Поттер! — заявила она, не оборачиваясь. Я невольно улыбнулся. Чёрное чувство юмора Паркинсон не могло не рассмешить.

— Куда ты меня ведёшь? — полюбопытствовал я, оглядываясь вокруг.

— Слава Мерлину! Наконец-то! — увидев впереди какую-то дверь, Паркинсон со всей прытью, на какую была способна, рванула к ней. Когда мы подошли ближе, я понял, что это женский туалет. — Идём. Нам нужно подготовиться. Желательно в тишине.

— Эй! Стоп, Паркинсон, стоп! Я не собираюсь атаковать женский туалет. — Возразил я, сопротивляясь всеми силами.

— Почему? — не поняла брюнетка. — Кажется, в прошлый раз ты не был против.

— А в этот — против. А вдруг, там кто-нибудь есть? Меня примут за маньяка-извращенца и вызовут соответствующие службы для задержания социально опасного объекта. — Описал я перспективу подобного проникновения.

— Поттер! — «нежно» прошипела моя спутница, и я уже знал, что мне не понравится то, что она сейчас скажет. — Во-первых, не делай из пикси дракона. Во-вторых, мы сейчас проверим, есть там кто или нет. И, в-третьих, да… Ты — извращенец! Так что, если кто-то и попытается тебя арестовать, то это будет вполне заслуженно!

Покончив с гневной тирадой, она без лишних вопросов (и без моего на то разрешения) подцепила меня за галстук и насильно втянула в белое, сверкающее помещение, находиться в котором (после едва освещённого клуба) было несколько непривычно. Проверив, нет ли здесь посторонних, Паркинсон заперла дверь с помощью необходимых заклинаний и подошла ко мне.

— Всё. Я закончила. Здесь нам никто не помешает. — Сообщила она.

— Дорогая, если ты хотела остаться со мной наедине, то тебе стоило лишь шепнуть об этом. — Съехидничал я.

— Поттер! — предупреждающе прорычала слизеринка, потянувшись к сумке за палочкой.

— Шучу. Не убивай меня, мамочка! — парировал я её же недавней фразочкой. Паркинсон примирительно улыбнулась и «отложила» моё убийство на неопределённый срок.

— Окей. Расскажи мне об этой песне. И вообще, кто такая эта Бариби? — полюбопытствовала ведьма, хмуря брови.

— Не «Бариби», а Барби. Это… Это… — пытаюсь объяснить, но пока безуспешно.

— Да? — слизеринка приподняла брови вверх, в надежде подтолкнуть меня к ответу.

— Это … Как Лаванда Браун, только вся в розовом. — Удовлетворённо выдаю я.

— Лаванда Браун?! — кажется, она шокирована. — Я не понимаю. Может, напоёшь мне эту песню? У меня смутное чувство, что я её где-то слышала.

— Ну, конечно, ты её слышала. Она была выпущена в прошлом году и мгновенно стала хитом. Её крутили на радио, во всех клубах и забегаловках. Она до сих пор очень известна. Бр-р-р-р-р! И я ненавижу эту песню! Она такая, такая… беззаботная, весёлая, даже слишком весёлая.

— Хорошо. Судя по тексту, который дал мне индюк (так мы окрестили ведущего), эта особа совершенно лишена мозгов.

— Ну, есть немного! Она просто кукла. Дружелюбная, симпатичная блондинка, любит одеваться в розовый цвет и т. д. и т. п.

— Угум. Вот эта строчка…. Она меня немного смущает. — Я взглянул на строчку на листе, в которую Паркинсон уткнулась своим указательным, наманикюренным пальчиком.

— О! Это на самом деле интересно. А это мои слова, да?

— Да. И они мне тоже не нравятся.

— Потерпишь, дорогая! Не Я тащил тебя на сцену. Это целиком и полностью твоя инициатива и скажи спасибо, что я согласился на эту авантюру, не предпринимая попыток придушить тебя на месте. — Разгорячился я непроизвольно, вспоминая свой гнев в первые секунды после объявления «радостной» новости.

— Ты этого не сделаешь, Поттер! — заявляет девушка, криво улыбаясь.

— Ты так в этом уверенна? — она даже не успевает отшатнуться от меня в сторону, как я стискиваю её запястье, резко отвожу руку за спину, и через секунду её хрупкая фигура находится в «ловушке» моих рук.

— Отлично, Поттер! — уважительно кивая головой и ловя мой взгляд в зеркале напротив. — Хорошая реакция… — быстрый рывок головой назад. От неожиданности и тупой боли я выпускаю её руки и отступаю на шаг назад. — Хорошая, но не лучше моей. — Довольно ухмыльнулась она.

— Паркинсон! Ты сошла с ума? — простонал я, потирая ушибленную переносицу. Ничего серьёзного, но лёгкая боль всё же ощущается. — Ты мне чуть нос не сломала!

— Извини, что не оправдала твои надежды. — «Виновато» опустила она голову, на самом деле, злорадно ухмыляясь.

— Исчезни, Дьявол! Ты приносишь мне одни беды.

— Я бы с удовольствием, но не могу. Так что, повторяй за мной. Кхм-кхм! — прочистила горло слизеринка. — До-ре-ми-фа-со-ля-си-до!

— Это что? Урок пения? — в шоке приподнимаю бровь.

— Поттер! Просто повтори. — Терпеливо просит меня Паркинсон.

— Ок. До-ре-ми-фа-со-ля-си-до! Кхе-кхе! Фух! У меня в горле запершило.

— Потому, что там у тебя пыль собралась. — Уныло старается пошутить девушка.

— Что? Совсем безнадежно?

— Безнадёжнее некуда. Скажи честно, сколько Хагридов наступило тебе на ухо? — я мысленно представляю себе эту картинку: несколько Хагридов отдавливают моё бедное, ни в чём неповинное ухо, пританцовывая при этом твист. Я не выдерживаю и начинаю трястись в диком хохоте.

— Это не смешно, Поттер! — мрачно прервала меня ведьма.

— Нет, смешно! — подтвердил я.

— Иди-ка сюда. — Паркинсон вынимает палочку и направляет её в мою сторону. Мой смех тут же оборвался.

— Что ты собралась делать? — Интересуюсь я на всякий случай.

— Будем делать из тебя звезду. — Ухмыльнулась она, произнося незнакомое мне заклинание. — Та-ак. Попробуй ещё раз. До-ре-ми-фа-со-ля-си-до!

— До-ре-ми-фа-со-ля-си-до! — я не верил своим ушам. Это я только что пел? Именно пел, а не мычал! Я знал, что это было не честно, но… Проклятье! Как же мне хотелось иметь нормальный голос. Что плохого в том, если я немного сжульничаю?

— Отлично. А теперь слушай меня внимательно и не прерывай. Появятся вопросы — задашь в конце.

* * *
За оставшиеся пять минут мы придумали небольшой этюд, распределили свои действия на сцене и теперь стояли за кулисами, ожидая, когда настанет наш черёд выступать. Я ещё раз окинул импровизированный «наряд» слизеринки оценивающим взглядом. Впрочем, назвать это сценическим костюмом было довольно сложно. Она всего лишь добавила пару элементов, которые, как она полагала, вызовут у зрителей необходимые ассоциации. Голову девушки украшали два смешных, торчащих как ушки, хвостика, перехваченных резинками с розовыми бантиками. А сзади, на платье… Это был Абзац! Я спросил её, не слишком ли это… эээ… смело? На что она лишь ухмыльнулась и отрицательно покачала головой. В общем, сзади на платье Паркинсон красовался огромный розовый бант, закреплённый чуть выше её полных «булок». Кажется, она восприняла фразу про Лаванду Браун слишком близко к сердцу. И, само собой разумеется, что этот бант станет гвоздём нашего выступления. Мерлин, видели бы меня сейчас Гермиона с Роном… Они бы точно умерли со смеху!

— Не расслабляйся, Поттер! Скоро наш выход. Ты всё запомнил? — переспросила у меня слизеринка уже, наверное, в сотый раз.

— Паркинсон, я похож на идиота? — задал я риторический вопрос.

— Ну… — она смерила меня оценивающим взглядом. — Бывает иногда.

— Ах ты, зараза! — улыбнулся я, дёргая её за «задний» бант.

— Эй, полегче! — возмущённо вякнула брюнетка. — Я столько над ним трудилась.

— Хорошо, что хоть платье в розовый цвет не стала перекрашивать. Это вызвало бы массовый шок.

— Полностью согласна.

— А можно вопрос?

— Давай. У нас пока есть время.

— Откуда ты так много знаешь о магглах? Малфой ведь не настолько эрудирован. — Давно хотел спросить её.

— Ну… — она опустила глаза, чересчур пристально разглядывая свой маникюр и я понял, что ей то ли стыдно, то ли сложно говорить на эту тему. Хотя ничего зазорного в этом я не видел.

— Я полтора года посещала занятия по Маггловедению и частенько прогуливалась летом по маггловской части Лондона. — Призналась мне Паркинсон таким тоном, словно совершила страшный, непростительный грех, а теперь раскаивается в этом.

— Ты?! — мой удивлённый возглас чуть не перешёл в область ультразвука.

— Да, дементор подери. Я. Что ты разорался, Поттер? Тебе не хватает внимания? — зашикала она на меня, кивком головы указывая на уже выступившую пару, стоявшую в нескольких шагах от нас.

— Нет. Просто… Я не ожидал. Тем более… От тебя.

— Чудеса случаются! — изрекла она, пожав плечами.

— Ладно. Тогда спрошу ещё кое-что. — Раз уж устроил допрос, то ограничиваться одним вопросом, по крайней мере, глупо.

— Хэй! Ты хотел задать только один вопрос.

— Я передумал. — Коварно улыбнулся я, вновь дёргая её за «заднюю розовую достопримечательность».

— Ещё раз сделаешь это и останешься без одной очень важной штуки спереди, Поттер! — зловеще пригрозила мне Паркинсон. — Я разрешила тебе делать это только на сцене!

— Намёк понят. — Мне не хотелось рисковать лишний раз.

— Отлично. Я рада. Так что ты ещё хотел узнать?

— Зачем тебе это? В смысле, этот конкурс? — этого я реально не понимал.

— Я просто развлекаюсь. Понимаешь, что это означает?

— Прекрасно понимаю. Это значит — довести Поттера до белого каления.

— Почти. — Улыбнулась слизеринка. — У меня есть две недели прежде, чем я вернусь обратно в отчий дом. Я хочу взять как можно больше от свободной жизни за это время. Я хочу сделать эти две недели незабываемыми. Чтобы потом не жалеть, когда я вернусь… И когда… — она замолчала, переведя взгляд, куда-то за мою спину, и мне показалось, что в уголках её глаз заблестели слёзы, но девушка быстро взяла себя в руки. — Понимаешь, Поттер, это, наверное, будет последний раз, когда я свободно поживу в маггловском мире. Я чистокровная ведьма и по возвращении домой буду обязана оставаться только в магическом мире. Такова моя участь.

— Чушь! — усмехнулся я. — Ты свободный человек. Ты можешь выбрать то, что тебе нравится больше. Жить так, как тебе нравится. Что за предрассудки?

— Если бы всё было так просто… — произнесла она так тихо, что я с трудом разобрал её слова за грохотом музыки, доносившейся со сцены. Я хотел спросить её, что она имела в виду, но не успел, так как в этот момент к нам подбежал вездесущий индюк.

— Ваш выход через полминуты. — Уведомил он нас и опять куда-то убежал.

— Ну, Поттер. Ты только не волнуйся, хорошо? — вздрогнув, выдохнула Паркинсон, чем вызвала у меня непроизвольный смех. Кажется, она единственная, кто здесь волнуется. Что касается меня, то я уже 10 минут, как переборол свой страх и теперь чувствовал себя значительно увереннее. — Это всего лишь выступление. Никто от нас не требует профессионализма и победа это ещё не главное. Главное — принять участие, не так ли? — уточнила она у меня, нервно усмехнувшись.

— Успокойся. Ты справишься! — уже я подбадривал девушку.

— Конечно, справлюсь! Ха! Я? И чтобы не справилась? Скажи, что ты шутишь, Поттер, иначе тебе придётся не сладко. — Нахохлившись, как гордый воробушек, Паркинсон дерзко вздёрнула свой носик и смерила меня испепеляющим взглядом, а в глубине сверкающих каре-зелёных глаз плескалось ощущение превосходства, неповторимости и непревзойдённости. Ну-у, лицемерка!

— Я даже в мыслях не допускал этого. Я жду от тебя только положительного результата. Поражения я не потерплю. Учти: у такого знаменитого парня, как я, должна быть соответствующая жена. Не справишься — получишь развод! — «серьёзно» пригрозил я своей супруге.

— ЧТО?! — в праведном гневе воскликнула Паркинсон, но я не дал ей договорить. Объявили наш выход.

* * *
Что ж, в этом, наверное, и заключается смысл всемирного закона подлости: мне предстояло исполнить роль Кена — популярного ухажёра гламурной куколки, живущей в своём розовом и счастливом мирке.

По нашему сверхбыстро придуманному сценарию действий, я должен был разыграть сцену, в которой я как бы подъезжал к своей девушке на машине (за неимением машины, мне предложили лёгкий стул без спинки), мы перекидывались парочкой вступительных фраз, за которыми сразу начиналась песня. Полагаю, это не так трудно, как кажется. Только и нужно сделать вид, что ты ведёшь невидимую машину.

Стоило мне лишь показаться на сцене, как моё появление было встречено громкими овациями и приветственными возгласами. Мда! Мы со слизеринкой явно успели не по-детски прославиться в этом клубе. Я даже услышал чей-то окрик «Хэй! Это же наш парень!». На душе как-то странно потеплело. Слава (конечно же, если она добрая) — это приятно.

Я легко уселся на стул, устроив правую ногу на стальном ободке, обвивавшем все четыре ножки на высоте нескольких дюймов от пола. Достал ключи из заднего кармана, завёл машину, надавил на газ… На этом «введение» в наш номер подошло к концу, уступая место второму этапу. По тихим шепоткам в зале, я заключил, что никто пока ещё не понимал, зачем я это делаю. Но в этом и заключалась вся прелесть нашего номера — заинтриговать и захватить зрителей ещё в самом начале.

Свет, освещавший сцену, мгновенно потух и зал погрузился в неуютную и слегка настораживающую тьму. А ещё говорят «Темнота — друг молодёжи!». Врут всё, гады!

Словно издалека раздались первые аккорды нашей песни. За слова я не волновался. Они были просты и быстро запоминались, к тому же повторялись неоднократно. А на случай, если бы мы вдруг забыли что-то, под рукой, точнее перед глазами с краю сцены стоял синий экран, на котором высвечивался текст песни. Ох уж это караоке! Придумают же!

Послышался слабый звук рычащего мотора. Вместе с ним на меня направили яркий луч прожектора. Таким же лучом осветили и Паркинсон, стоявшую в паре шагов от меня. Я «подкатил» к слизеринке, оказавшись позади неё, и…. Шоу началось!

— Привет, Барби! — выкрикнул я (точнее Кен) в микрофон, обращаясь к Паркинсон (точнее Барби). Настоящий абсурд! В общем, слизеринке придётся дорого заплатить мне за подобную выходку.

— Привет, Кен! — обернулась ко мне эта странная Паркинсон, с пугающе счастливым выражением на лице и оскалом голодной пираньи. Если бы я не знал, что это лишь игра, я бы подумал, что у неё не всё в порядке с психикой.

— Не хочешь прокатиться? — предлагаю, делая попытку скопировать улыбку на миллион.

— Конечно, Кен! — соглашается она с таким энтузиазмом, что мне становится не по себе. На месте Кена, я бы, наверное, укатил бы от такой подружки подальше, но… У меня не было выбора!

— Запрыгивай! — задорно киваю головой, приглашая «Барби» сесть на соседнее сиденье (в нашем случае — на соседний стул). Тоже мне… Развернули тут кружок театральной самодеятельности!

Публика, узнавшая композицию по первым нотам, уже предвкушает нечто особенное. Со всех сторон раздаются ликующие вскрики, оглушающий визг. Паркинсон, кокетливо виляя филейной частью и исполняя свою партию, обходит «машину» спереди и изящно присаживается рядом. Как только она садится в «салон», я вновь завожу «машину».

— Я — куколка Барби в мире Барби,

Пластиковая жизнь — это здорово!

Можешь причесать мои волосы,

Можешь раздеть меня, где угодно.

Воображение… Жизнь — это то, какой ты её создашь.

— Ну же, Барби, поехали на вечеринку! — уговариваю я свою «подружку».

— Я — куколка Барби в мире Барби,

Пластиковая жизнь — это здорово!

Можешь причесать мои волосы,

Можешь раздеть меня, где угодно.

Воображение… Жизнь — это то, какой ты её создашь.

Начиная со второго куплета, мы выходим из «машины» и продвигаемся вперёд на пару шагов. Паркинсон держится очень уверенно. И её образ вызывает восхищение.

— Я одинокая блондинка в волшебном мире

Одень меня в облегающее, я — твоя куколка, — заманчиво предлагает «Барби» своему бойфренду.

Как хорошо, что слизеринка отказалась от своего намерения «по-быстрому» перекраситься в блондинку, чтобы лучше войти в роль. Иначе у всех началась бы массовая истерия. Мерлин упаси!

— Ты моя кукла, рок-н-ролл, почувствуй себя гламурной,

Поцелуй меня здесь, потрогай вот тут, я люблю пошалить. — Эти строчки наводили на мысли о сексуально озабоченном маньяке, но … Разве не все парни по сути аналогичны? Поэтому я отбросил в сторону все мысли о маньяке и пропел свою партию, указывая, сначала на губы, а потом перемещаясь к … кхм… нижнему заднему месту. Но, далее по тексту, выяснялось, что и Барби была не промах и тоже любила, время от времени, «пошалить».

— Можешь прикасаться ко мне (по сценарию я притянул к себе Паркинсон, устроив свою руку на её талии), играть со мной (опять же по сценарию, коварно ухмыльнувшись, дёрнул за огромный розовый бант), только скажи, что я всегда буду твоей! — просила меня «Барби».

Дальше следовало кое-что интересное. Паркинсон пела припев, а я, подкравшись сзади (опять по сценарию), наградил её нахальным шлепком по мягкому месту. Паркинсон-Барби (как мы и договаривались) слегка обиделась, благодаря чему становились понятны следующие строки.

— Ну же, Барби, поехали на вечеринку! — звал Кен капризную куколку.

— Нет-нет-нет-нет! — обиженно надув губки, мотала девушка головой, отчего её хвостики забавно подпрыгивали.1

— Ну же, Барби, поехали на вечеринку! — подойдя к ней и игриво дёрнув за розовый бант.

— Уоу-уоу! — «плакала» оскорблённая куколка.

— Ну же, Барби, поехали на вечеринку! — изо всех сил звал я строптивицу.

— Нет-нет-нет-нет! — вновь отказывалась девушка.

— Ну же, Барби, поехали на вечеринку! — умоляя на коленях.

— Уоу-уоу! — пыталась разжалобить Барби. У женщин нет сильнее оружия, чем слёзы!

— Гуляй со мной, разговаривай со мной (Начала загибать пальчики Барби, предъявляя своему бойфренду пресловутые требования),

Я сделаю всё, о чём попросишь.

Я могу вести себя как звезда, могу умолять на коленях.

— Ну же, запрыгивай, подружка, поехали веселиться.

Сгоняем в город, оторвёмся на славу, давай потусуемся!

Ну же, Барби, зажигай!

— Можешь прикасаться ко мне, играть со мной, только скажи, что я всегда буду твоей! — кажется, Кен был прощён.

Ещё пара припевов, ещё раз момент с выпрашиванием прощения на коленях, и «оскорблённая» девушка вернулась к своему парню. В финале песни мы сидели на краю сцены, спустив ноги вниз, словно это была скамейка. Луч прожектора заменял нам лунный свет. И мы (точнее наши персонажи) «разговаривали по душам»…

— Ох, мне так весело! — смеялась Паркинсон в образе Барби.

— Да ладно, Барби, это только начало. — Посвятил я девушку в свои дальнейшие планы.

— О, я люблю тебя, Кен! — в порыве «чувств», девушка подалась вперёд и звонко чмокнула меня в щеку. Хм…. Слабовато, учитывая, какие штучки она умеет вытворять языком. Но для публики и этот невинный поцелуй послужил достаточной причиной для бурного взрыва. На секунду мне показалось, что я оглохну от дьявольски громкого свиста и визга толпы, но я был не прав. Им понравилось? Я был немного ошарашен и приятно удивлён.

— Идём на поклон. — Потянула меня Паркинсон за руку, заставляя встать и подняться на сцену. Там она присела в шутливом и кокетливом поклоне, мудрёное название которого я позабыл. А я ограничился простым кивком головы.

На протяжении следующего получаса с нами произошли невероятные вещи.

Во-первых, мы победили. Да, дементор поцелуй! Хотя я и сам до последнего не верил в нашу победу. Не знаю, почему, просто это казалось нереальным.

Во-вторых, нам присвоили титулы «Короля и королевы караоке» (Знаю, звучит идиотски, но Паркинсон была вне себя от счастья) и вручили сверкающую «золотую» статуэтку, изображавшую поющих мужчину и женщину в вечерних костюмах и с микрофонами в руках.

В-третьих, я нечаянно узнал, что этот глупый конкурс проводится лишь один раз в месяц, в четверг. После чего я долго про себя крыл матом организаторов этого «балагана» и Паркинсон вместе с ними. Повезло же мне попасть в клуб именно в этот день!

В-четвёртых, когда мы, наконец, (к моему неописуемому удовольствию) покидали клуб к нам подбежал какой-то официант и спросил, не видели ли мы случайно ведущего, на что Паркинсон, загадочно улыбнувшись, покачала головой.

— Что ты с ним сделала? — спросил я изумлённо.

— Скажем так: он сейчас улюлюкает в подсобке. — Подсказала слизеринка.

— Ты превратила его в индюка? — не мог я поверить своим ушам.

— Я же обещала, что подумаю над этим. И это всего лишь на полчаса. Так-что можешь не волноваться. — Беззаботно трянула она головой.

— Ты ведьма, Паркинсон! — невольно вырвалось у меня. Но при этом мои губы сложились в садистскую улыбочку.

— Я знаю, Поттер! — просто сказала брюнетка, когда мы вышли из клуба.

И, в-пятых, когда мы, дико уставшие и едва передвигавшие ноги усилием воли, ввалились в холл дома № 12 на Гриммо, часы показывали без четверти двенадцать. Вот тут-то я и подумал, что пора бы предупредить Паркинсон о «сюрпризе», подготовленном для нас чокнутым священником, а затем в срочном порядке ретироваться от её гнева в свою комнату и не показываться бестии на глаза до самого утра, а лучше до обеда… или ужина. Но не вышло!

Она быстро удалилась в свою спальню, не давая мне ни единой возможности поговорить с ней.

— Ну, Поттер! Отложим разговоры на завтра, ок? Я сильно устала и очень хочу спать. — Жалостливо округлила она глаза и чуть надула губки. Лиса! Лицемерка! Кокетка!

— Ок. Спокойной ночи! — я вошёл в комнату и задумчиво закрыл за собой дверь.

А, может, это чушь собачья? Нет, конечно, я более чем уверен — Гермиона мне врать не будет. Но, может, священник специально велел своей жене передать этот ложный «слух», чтобы «детки» ещё больше переживали из-за своего поступка? Это что? Особо жестокая мера наказания? А в этом есть смысл! Вдруг, это лишь обман, цель которого заставить нас «перевоспитаться»? Скорее всего. Почти убедив себя в том, что «старый пёс» всего-навсего брешет, я улёгся в постель и закрыл глаза, приготовившись уснуть. Не тут-то было!

ОНА

Домой я возвращалась жутко счастливая и ужасно гордая собой. Вроде ничего особенного, простой конкурс, а как приятно! Но больше всего поражала не победа, а то, что Поттер всё же согласился, помог, поддержал. Подписываясь на конкурс, я не думала, что он пойдет на уступки и решиться петь вместе со мной. В голове уже крутился готовый план — с помощью одного безотказного заклинания на некоторое время подарить гриффиндорцу универсальный голос.

Смешно, но это заклинание придумали лишь для того, чтобы родственники молодожёнов, пожелавших спеть на свадьбе, не распугивали гостей своим отвратительным вытьём. Сразу после его изобретения и удачного тестирования, на заклинание было наложено табу в магических музыкальных школах, консерваториях и других учреждениях, так или иначе относящихся к этой сфере искусства. Так же оно было запрещено в магическом оперном театре. Но это не останавливало магов, желавших прославиться. Если становилось известно, что кто-то из певцов пользуется заклинанием, то… В общем, приятного в этом мало.

Но мы с Поттером не были певцами и артистическую карьеру строить не собирались. Да, подло! Да, несправедливо! Но разве слизеринцы знамениты не именно этими своими недостатками?! В итоге, мы не такие уж плохие, просто мы любим добиваться своего… Любой ценой.

В миг, когда я малодушно пыталась свалить в свою спальню, чтобы не выползать оттуда до позднего утра, а лучше до обеда, Поттер остановил меня (Скотина ты, Поттер! Жестокая!) и сказал, что хочет поговорить со мной о чём-то важном. Нашёл время, блин! Стадо морщерогих кизляков тебе в задний проход, милый!

— Ну, Поттер! Отложим разговоры на завтра, ок? Я сильно устала и очень хочу спать. — Изобразив на лице умоляющую рожицу (Срабатывает безотказно! Проверено!), я получила нужный мне ответ и быстренько юркнула к себе в спальню.

О-о-о, моя любимая постель!

О-о-о, моя обожаемая подушка!

О-о-о, моё пушистое и ласковое одеяло!

Как же я соскучилась! Быстро скинув с себя платье и небрежно натянув сорочку, я залезла в постель и с особым удовольствием растянулась по её мягкой поверхности. Между тем, время неизбежно шло вперёд и вскоре стрелки на часах приблизились к полуночи. Возможно, если бы я заранее знала о том, что произойдёт в двенадцать ночи, я успела бы подготовиться, но я не знала…

Я находилась в счастливом неведении до тех пор, пока невидимая и беспощадная сила не подняла моё тело вверх, как не имеющую веса пушинку, и не впечатало на предельной скорости во входную дверь.

«Что за

* * *
?!», — подумала я, без сил скатываясь на пол по дверной плоскости. Но не это было самое странное.

Более поразительным мне показался тот факт, что у двери напротив (спальня Поттера) я услышала такой же грохот, сопровождавшийся болезненным стоном, а чуть позже громким, гневным и дико неприличным ругательством гриффиндорца.

Я всё ещё лежала на полу, когда оклемавшийся Поттер, выйдя из своей комнаты, подошёл к моей двери и открыл её. Я радушно (после удара в голове слегка помутилось) встречала его на пороге, старательно исполняя роль гостеприимного коврика.

— Поттер! — улыбнулась я, признав в неожиданном «госте» своего фиктивного мужа. — Помоги, а? — я, едва подняв руки, протянула их навстречу гриффиндорцу. Он, откинув в сторону подушку и покрывало, которое я только сейчас заметила в его руках, ловко подхватил меня на руки (О, мой герой! — чуть не ляпнула я наиглупейшую из глупейших фраз на свете) и благополучно донёс до кровати.

— О, спасибо! — прокряхтела я как древняя старуха, когда мою пришибленную тушку уложили на перинку. Поттер почему-то стоял напротив, не торопясь покинуть мою комнату. — Эмм…. Можешь идти. Спасибо!

— Я не могу. — Сказал он как-то тихо и загадочно. Я осторожно приподняла бровь и сощурила глаза, пытаясь понять, в чём тут дело. Он что-то скрывал от меня. Как мне надоели тайны.

— Почему? — осведомилась я, подозревая неладное.

— Паркинсон… — начал говорить гриффиндорец и замолк на несколько секунд. Та-ак! Пытается подобрать слова, значит… либо врёт, либо хочет сказать что-то не очень приятное. Какого дементора здесь творится?! — Понимаешь… Так получилось…

— Ну? — вытягивала я ответ.

— В общем, теперь я буду спать в твоей комнате. — Выпалил он скорее, чтобы не передумать.

— Что, извини? Я ослышалась или я схожу с ума, милый? — мой голос стал таким тихим и ласковым, что Поттер невольно съёжился. Только сейчас я заметила, что он был в одних трусах, то есть выглядел как и все парни, собиравшиеся ложиться спать.

— Я буду спать в твоей комнате! — отчеканил брюнет увереннее, подбирая свою подушку и покрывало и уже в наглую кидая их на мою кровать.

— Так-так-так! — я резко села, не обращая внимания на колющую боль в боку, и шокировано уставилась на Поттера. — Милый, это что? Шутка, да?

— Нет. — Поттер присел на кровать.

— Встань с моей кровати! — неожиданно для себя и Поттера завопила я, как благовоспитанная девица. Поттер от испуга подскочил на месте, а потом быстро поднялся на ноги. — А теперь объясни мне по-человечески, какого боггарта ты потерял в моей спальне в этот поздний час ночи?

— Паркинсон, знай, что я ни в чём не виноват. — Проговорил Поттер предупреждающе.

— Говори!

— Хорошо. Священник, который нас обвенчал, наложил заклятье таким образом, что цепь, связывающая нас, должна автоматически сократиться до двух ярдов через пять дней с момента заключения брачного договора. — Протараторил Поттер и на всякий случай зажмурился, крепче сжимая в руках палочку. Я помолчала несколько секунд, а потом прыснула со смеху.

— Поттер, шутник хренов! Если хотел поглазеть на меня в неглиже, так бы и сказал. Всё! Хорошего по чуть-чуть. А теперь спать. Иди к себе.

— Это не шутка, Паркинсон! — настаивал гриффиндорец.

— Угу! И Волдеморт не злодей! — усмехнулась я, закутываясь в одеяло с головой.

— Хорошо. Не веришь — не надо. — Пробурчал парень, невозмутимо подходя к моей кровати и устраиваясь на свободной половине.

— Ты охренел, Поттер? — вскрикнула я в бешенстве, молниеносно выныривая из объятий одеяла и в недоумении смотря на своего «муженька». — Это что за хрень?! Новый этап наших фиктивных супружеских отношений?! Или какой-то новый идиотский прикол? Если второе, то я сейчас не в том духе. Я хочу спать, Поттер! Спать! Понимаешь?

— Понимаю я всё. Не ори мне в ухо. Я же оглохну. — Морщась, прикрыл он ухо рукой.

— Тогда вали в свою комнату и не беси меня больше, чем есть. — Потребовала я, вкладывая в руки гриффиндорца его подушку и покрывало.

— Мерлин! — мученически простонал Поттер. — Паркинсон, если ты думаешь, что я лгу, проверь сама. Попробуй отойти от меня дальше, чем на 2 ярда. — Попросил он.

— Будет лучше, Поттер, если ты окажешься лжецом, в ином случае я позабочусь о том, чтобы ты, наконец, стал Парнем-который-погиб-от-руки-своей-фиктивной-жены! — грозно прорычала я, поднимаясь с постели и делая несколько шагов вперёд….

А-а-а! Твою

* * *
! Что за хрень?! Не успела я сделать и четырёх шагов, как меня рвануло к Поттеру. Слава Мерлину, что «посадка» была мягкой.

— Убедилась? — едко усмехнулся гриффиндорец, удобнее устраиваясь в моей постели.

— Поттер! — выдохнула я напряжённо. — Скажи мне, что это можно исправить!

— Я бы сказал, но не знаю, как это сделать.

— Легко! Я просто сверну тебе шею, милый! — я, натянув на лицо самое разъярённое и воинственное выражение, кинулась на гриффиндорца, чтобы исполнить свою заветную мечту. Однако очередная «битва» не принесла желаемых результатов. Запыхавшаяся и злая, я без сил упала на свою подушку и начала сверлить парня ненавидящим взглядом.

— Можешь не стараться. Убить взглядом невозможно. — Хмыкнул он, «зарываясь» в покрывало.

— Может и невозможно, Поттер… — произнесла я уверенным тоном, полным чувства собственного достоинства и эгоистичности. — Но в МОЕЙ кровати ТЫ спать не будешь! Понятно? Так что, собирай свои манатки и вали на кушетку!

— Ты где-то видела здесь кушетку, дорогая? — фыркнул парень.

— Нет, котик! — ядовито продолжила я. — Но сейчас она здесь появится. Кричер!

— Хозяйка звала Кричера? — буквально через секунду спросил меня эльф, появляясь из воздуха прямо в центре комнаты.

— Да, Кричер. Спасибо! Перенеси кушетку, что в гостиной, в мою комнату, пожалуйста! Мистер Поттер будет спать на ней. — Попросила я домовика. Через полминуты всё было сделано, и Кричер исчез, оставляя нас наедине.

— Ну! — нетерпеливо указала я гриффиндорцу на его новое «место».

— Нет! — упрямо протестовал парень.

— Да!

— Нет!

— Поттер, милый, не заставляй меня применять крайние меры!

— Я не хочу спать на жёсткой кушетке. У меня встречное предложение! Ты можешь занять кушетку, а я буду спать на кровати.

— ПОТТЕР! ЖИВО!

— Нет. Там я не могу спать. Я останусь здесь. — Не сдавался упрямец. Ненавижу гриффиндорцев и их тупую настойчивость!

— Окей. Тогда учти, что тебе придётся столкнуться с некоторыми проблемами, котик. — Начала я ласково. — Я храплю.

— Я тоже. — Ухмыльнулся он.

— Я храплю, как Хагрид. — Я тоже могу быть упрямой.

— А я храплю, как тролль-переросток.

— Хорошо. Я пинаюсь во сне.

— Думаю, это не проблема. — С сомнением протянул Поттер.

— Ок. У меня текут слюни на подушку. — Выложила я ещё один козырь.

— Фу! Это противно, но не смертельно. — Проговорил гриффиндорец, скорчив брезгливую мину.

— Я могу утопить тебя в своей слюне! — отчаянно пыталась я выпроводить этого наглеца из моей «святая святых».

— Я умею плавать. Не беспокойся! — шутил мой муженёк.

— Блин!

— Что, Паркинсон, закончились поводы? — подкалывал меня гадёныш.

— Нет, милый. Что ты! Свой главный козырь я припасла напоследок. — Сладко заулыбалась я гриффиндорцу.

— Горю от нетерпения! Выкладывай.

— Я страдаю лунатизмом.

— Чушь!

— Я могу «нечаянно» убить тебя во сне.

— Неправдоподобно!

— Я говорю во сне.

— Не страшно.

— Я могу чисто случайно произнести какое-нибудь заклинание, а утром ты не досчитаешься кое-чего!

— Не посмеешь. Ты закончила? Это все причины? Я хочу спать.

— Что ж, Поттер. Ты сам напросился. — Я не хотела, но мне пришлось. — Я пукаю во сне.

Несколько секунд гриффиндорец смотрел на меня неописуемым взглядом, а потом заржал как жеребец.

— Что ржёшь? Это правда! — гневно воскликнула я.

— Паркинсон, ложись спать. И хватит придумывать небылицы!

— Ну, уж нет! Ты. Не. Будешь. Спать. В. Моей. Постели. Поттер! — отчеканила я зловеще.

— Почему нет? — спросил он, то ли делая вид, что не понимает, то ли на самом деле не догоняя.

«Потому, что в мою голову начнут лезть всякие неприличные мысли! И потому, что это может кончиться плохо!», — хотела сказать я, но вместо этого ответила:

— Потому, что Я ТАК ХОЧУ! — безапелляционно произнесла я. На Поттера вроде подействовало.

— Хорошо. — Без лишних слов он подхватил свою подушку и улёгся на кушетку, закутываясь в одеяло.

Я выключила свет и положила голову на подушку, в глупой надежде, что сон вскоре придёт ко мне, но … Но этого не случилось ни через час, ни через два, ни через три часа.

По тихому сопению, раздававшемуся с кушетки, я предположила, что Поттер уже спит сном младенца. Везёт же паршивцу! А я тут страдаю от бессонницы. Глупая! Наконец, я «отключилась», когда на часах было без четверти четыре.

В момент моего пробуждения в окно уже врывался яркий солнечный свет. Кажется, почти девять часов. Но это было неважно. Я всё ещё хотела спать. Те несколько часов, которые мне удалось отвоевать у бессонницы, не восстановили мои силы и как результат — я чувствовала себя не выспавшейся и полностью подавленной.

Зажмурив глаза, я перевернулась на другой бок и нашла мягкую подушку, в которую я уткнулась носом и щекой. Подушка была такой удобной и тёплой, что я решила обхватить её ещё и рукой.

На секунду мне показалось, что подушка двигается, но … это же чушь, не так ли? Подушки не могут двигаться! Но эта подушка была какой-то странной…. Я решила пощупать её. Так, на всякий случай.

Она была мягкой, гладкой и …. необыкновенно рельефной… В ходе исследования я наткнулась на какую-то ложбинку, очень похожую на пупок. Но это ведь бред, правда? У подушек не бывает пупков!

Я продолжила изучение и просто так, чисто из любопытства, копнула ложбинку пальцем… Подушка рефлекторно дрогнула и напряжённо сжалась. Но… Подушки же не способны на это … или способны? Не отнимая руки от «подушки», я всё же открыла глаза, чтобы лично убедиться в том, что подушки не способны…

— Так и будешь щупать меня дальше? — насмешливо уточнил Поттер, смотря на меня своими изумрудно-зелёными глазами, которые, кстати, говоря, находились не так далеко от моего лица.

— А-а-а-а-а! — не смогла я сдержать испуганного вскрика. — Поттер! Какого дементора ты потерял в моей постели?! — рявкнула, чуть придя в себя и тут же натянув одеяло по самое горло, как стыдливая монашка.

— А мне казалось, что ещё пару секунд назад ты была вовсе не против? Ну, когда щупала меня… — рассмеялся подлец.

— Я… я… я… — я просто не могла найти слов, которыми можно было бы обругать этого наглого, тупого, отвратительного, сексуально озабоченного, всё время действующего мне на нервы, испоганившего мне жизнь… Ненавижу!