Слезы скатывались по щекам, смешиваясь с потеками крови. Странный состав напомнил капли акварели, растворяющейся в воде, рисуя непонятные, но завораживающие узоры, и это сравнение немного отвлекало от остальных мыслей, кружившихся в моей голове, словно вальсирующие снежинки в начале декабря. Не было сил ни на крик, ни на истеричные мольбы о помиловании, даже на полноценные рыдания их не хватало, поэтому мне оставалось лишь молча лежать, распластавшись на полу, и ждать. Чего? Я и сама толком не знала. Возможно, было бы проще, если бы все наши страдания завершились прямо сейчас, но сердце отчаянно ныло, моля об исцелении. Привычным жестом рука поползла к карману куртки за очередной сигаретой, но я вовремя остановилась, вспомнив, что на мне надета лишь пижама. Черт.

– Это я во всем виновата. Прости, – сдавленно вздохнув, прошептала я. Кислород почти не поступал в легкие из-за веса навалившегося на меня ангела, но в нем было все меньше необходимости. Кас не дышал, так и я не буду.

Сколько прошло времени между исчезновением истекающего кровью Кастиэля и его возвращением? Час, два, семнадцать минут? Неважно, сколько длилось мое ожидание, оно убивало независимо от временных рамок. Но и сказать, что при появлении ангела мне стало легче, я не могу. Его выбросили, словно ненужного щенка, и теперь он лежал рядом, такой родной и бездыханный, истекал кровью, с каждой минутой холодея. Я отказывалась верить, что это конец. Поцелуи слишком быстро перешагнули в разряд последних, признания так и не успели стать привычными, а взаимность чувств все еще казалась невозможной. Все слишком быстро и скоротечно, слишком неправильно и больно. Реальными остались только прикосновения: слегка влажные полы плаща морозили неприкрытые колени, неподвижные пальцы касались ладони, а почти пересохшая струя крови медленно стекала по моей шее, ежесекундно напоминая о случившемся. Все еще отчетливо слышался свежий запах, который не могла заглушить даже кровавая затхлость. Этот аромат всегда исходил от моего ангела, и, наверное, именно так пахнет дождь, и я уже боялась тех мгновений после гроз, когда в голову ударяет воздух, до предела насыщенный озоном, ведь он неминуемо будет напоминать о Кастиэле, если мои худшие опасения оправдаются.

В висках отбивался замедляющийся сердечный ритм. Казалось, не больше сорока ударов в минуту. Интересно, как быстро это число сползет до нуля? Видит Бог, я хотела, чтобы хватило и доли секунды, но тело безжалостно хваталось за жизнь вопреки моим желаниям. Пожалуйста, пусть все закончится…

Так, хватит! Хватит разводить сопли, повышать сырость помещения и устраивать эпические прощания, словно в дешевом фильме. Закадровой музыки только не хватает, чтобы окончательно разжалобить бедных зрителей, которые только зря деньги потратили, ей-богу! Подъем, Винчестер, труба зовет, нельзя валяться на полу и рыдать, как побитый второклассник. Вставай, дуреха, и делай хоть что-нибудь, иначе последующий час родители будут лицезреть оригинальнейшую драку их дочери с самой собой. Да будь это хоть самый противный фильм всех времен и народов, но черт меня дери, если я не буду сражаться до самых финальных титров!

Чертыхнувшись, я сделала несколько глубоких вдохов и, прошептав «прости», скинула с себя ангела, переворачивая его на спину. Наконец оказавшись в вертикальном положении, я размяла затекшие конечности и снова склонилась над Кастиэлем, став на колени справа от него. Все его лицо было залито кровью, она стекала из носа, тонкой струйкой сочилась изо рта и капала на пол. Поднеся ладонь к полураскрытым губам ангела, я не почувствовала теплоты дыхания, из-за чего приступ паники решил вновь вернуться, но разум велел спасать Каса, а не начинать истерику. Тряхнув головой, словно отгоняя лишние мысли, я двумя пальцами нащупала пульс на его шее. Слабо, едва уловимо, но его сердце билось. Так, можно вздохнуть с облегчением, одной проблемой меньше. Вскочив на ноги, я заметалась по комнате, раскидывая попавшиеся под руку вещи в поисках телефона. Вот он, родимый, слабо светится в темноте, свалившись за тумбочку. Расстояние между ней и кроватью было слишком маленьким, чтобы просунуть туда руку, и тогда я, набрав в легкие побольше воздуха, рванула массивную деревянную тумбу на себя изо всех сил. Видимо, адреналин, который, скорее всего, сейчас тек по моим сосудам вместо крови, прибавил мне достаточно сил, чтобы почувствовать себя женской версией Халка, и поэтому тумба поддалась почти сразу, предоставляя мне достаточное расстояние. Фантики от конфет, несколько сигарет, маленький целлофановый пакетик с каким-то белым порошком – все это преграждало мне путь к телефону, но вскоре, разгребая весь хлам, я дотянулась до столь необходимой техники. Дрожащие в нетерпении пальцы набрали 911, и я окаменевшим голосом вызвала скорую помощь. Услышав заветные «ожидайте, машина уже в пути», я ринулась обратно к Касу. Пульс на месте, дыхания нет – все неизменно, но я радовалась и тому, что нет ухудшений.

Так, Джен, вспоминай «Доктора Хауса», это же почти медицинское образование. Если человек без сознания, а дыхания нет, то нужно делать что? Правильно, искусственное дыхание! Бинго! Осталось вспомнить, как это вообще делается. Начнем с простого: расстегнуть ворот рубашки (и когда его там обратно одеть успели?) и развязать галстук. Так, ладно, дальше-то что делать, мать вашу Гигиею*! Здесь определенно нужен эксперт.

– Поднимайся, у нас ЧП, и мне… – выпалила я, без стука врываясь в комнату родителей, чтобы вытянуть отца. – Блин, серьезно?

Картина Репина «Не ждали», современное видение. В темноте я различила только мать, лежащую на кровати, отца же видно не было.

– Дженнифер, не могла бы ты… – сдавленно прошептала Эмили, прерываясь на стон. Кажется, она только что выдала дислокацию рядового Винчестера.
– Прости, мам, но сейчас есть дела поважнее, так что… Ку-ку, папуль, – сказала я, приподнимая одеяло. Ну кто бы сомневался… – Закончишь потом, дамский угодник, – брезгливо поморщившись, я закрыла глаза рукой, а свободной вытянула Дина за плечо на свет божий.
– Что ты творишь, сумасшедшая?! – запричитал он, соскальзывая на пол. Я молча схватила отца за руку и повела в свою комнату, и он заткнулся сразу же, как только увидел истекающего кровью ангела, лежащего на полу. – Что с ним? – нервно бросил бывший охотник, подбегая к другу. Проверив зрачки, пульс и дыхание, он запрокинул голову Каса, положив тому под затылок ладонь.
– Ты будешь делать ему искусственное дыхание? – бесцветным голосом спросила я, садясь на пол по другую сторону от ангела-хранителя. От вопроса старший Винчестер странно дернулся и, судорожно сглотнув, задержал взгляд на мне.
– Я буду делать массаж сердца, а ты – искусственное дыхание. Скорую вызвала? – уточнил отец, расстегивая рубашку лежащего перед ним ангела.
– Да.
– Хорошо. Все остальное обсудим потом. Начинай, – строго приказал Дин, кивая головой на Каса.

Закрыв нос мужчины рукой, я глубоко вдохнула и резко припала к его губам, выдыхая воздух. Почему-то именно в тот момент захотелось снова рыдать, так и не поднимая головы, но отец потряс меня за плечо, чтобы я наконец отлипла от ангела. Послушно поднявшись, пять бесконечных секунд я молча наблюдала за тем, как Кастиэлю делают массаж сердца, пока Винчестер снова не крикнул: «Давай».

Пугающий с детства запах хлорки и медикаментов, суетливо снующие туда-сюда врачи и медсестры, звонки, доносящиеся со стойки регистратуры – все это сбилось в одну кучу ощущений, на которой я и пыталась сконцентрироваться последние полчаса. В городской больнице я была редким посетителем, и этот прием явно не запомнится ничем хорошим, как и все предыдущие. Я была тут всего четыре раза: дважды, когда сломала ногу в десять лет, один раз при наркотическом отравлении и при плановом школьном медосмотре среди старшеклассников. Вряд ли все это можно отнести к разряду приятных воспоминаний.

– Держи, – обессилено свалившись в соседнее кресло, отец протянул мне один из картонных стаканчиков с кофе из стоящего поблизости автомата.
– Спасибо, – вяло отозвалась я, выдавливая из себя жалкое подобие улыбки. Да уж, настолько жалкое, что меня и саму передернуло, стоило увидеть свое отражение в стекле, отделяющем реанимационное отделение от коридора: на меня смотрело беспомощное существо, лицо которого больше напоминало личико фарфоровой куклы с трещиной у рта, которую я так ласково и самоуверенно назвала улыбкой. Оставалось надеяться, что изображение искажено, и на самом деле мои глаза не сияют холодом и пустотой, а кожа не приобрела такой мертвенно-белый оттенок.
– Если честно, мне даже отчитывать тебя не хочется, хотя надо бы, – произнес Винчестер, опираясь локтями о колени. Казалось, он хотел спрятаться, уронив голову на руки, но что-то не позволяло ему сбежать из сложившейся ситуации, держало здесь, в реальности. – Сама ведь знаешь, что все это твоя вина.
– Знаю, – согласилась я, нервно барабаня пальцами по картонному стаканчику, – Прости меня. Прости за то, что убила твоего лучшего друга.
– Не смей так говорить, слышишь?! Не смей! – прорычал отец, поднимая на меня глаза. – Он все еще жив и таким и останется.
– Я тоже на это надеюсь, – прошептала я, разглядывая всхлипывающую женщину, сидящую в дальнем углу коридора. Вся ее изможденная фигурка сотрясалась из-за рыданий, а лицо было почти полностью закрыто платком. Что-то внутри меня кольнуло от вида безутешности, видимо, эмоции начали возвращаться.

Не выдерживая длительного бездействия, я встала и подошла к стеклу. Врачи и медсестры сновали по помещению, загораживая собою лежащего на операционном столе Кастиэля, но это было к лучшему, ведь я боялась представить, какой будет реакция, если я его увижу. В данный момент я была слишком отрешенной, не чувствовала ни боли, ни страха, одну лишь усталость от бесконечного ожидания. Сделав небольшой глоток горячего кофе, я скрестила руки на груди, цепляясь пальцами за ткань пиджака. Хм, тот самый, в котором я сбежала из дома, угнав папину тачку. Погодите-ка…

Засунув руку во внутренний карман, я вытащила оттуда перо. Иссиня-черное, идеально гладкое, оно заставило меня вздрогнуть и наконец понять, что все может закончиться прямо сейчас. Мой ангел может лишиться жизни за этой стеной, а я даже не успею извиниться перед ним. И в этом некого обвинить, кроме меня самой.

Вскоре двери распахнулись, и вышел один из врачей, мужчина лет пятидесяти с поседевшими висками. Я мгновенно подскочила к нему, не давая пройти, и почти сразу же ко мне присоединился старший Винчестер.

– Доктор, как он? – спросила я, чувствуя, что вот-вот упаду в обморок от нагрянувшего волнения.
– Мне очень жаль, но мы сделали все, что в наших силах. Мистер Новак скончался от остановки сердца несколько минут назад... Простите, мисс, но почему вы улыбаетесь?
– Как бы вам это объяснить? Знаете, у меня хоть и нет медицинского диплома, но я все же рискну с вами поспорить насчет смерти вашего пациента, – едва сдерживая смех, проговорила я, глядя за спину врача.
– Простите мою дочь, это ужасный стресс для ребенка, вот она и… – начал оправдываться Дин, устало вздыхая, но вскоре его челюсть медленно поползла вниз, угрожая полу неминуемым столкновением. – Святой ежик!
– Я понимаю, это очень тяжело принять. Может, вам принести успокоительного и... Что там происходит? – испуганно спросил мужчина, увидев визжащих медсестер, в ужасе выбегающих из операционной. Заглянув в палату, он отшатнулся назад, начиная креститься. – Господи Иисусе!

Через несколько мгновений с жутким грохотом в коридор ввалился Кастиэль, по пути пытаясь освободиться от намертво прицепленной капельницы. Очумевшими глазами он водил туда-сюда, пытаясь сфокусироваться, но это ему не удавалось, поэтому траектория движения была действительно странной. Мечась по помещению, мужчина то и дело натыкался на кресла, автоматы с напитками и даже на медицинский персонал, который в ужасе вылетал прочь при приближении новоявленного мертвеца. Моя реакция на происходящее была довольно неоднозначной: с одной стороны меня одолевал истерический хохот от лицезрения картины, а с другой я была до слез счастлива, что ангел-хранитель все еще жив, даже несмотря на мои «старания».

– Нам нужно уходить отсюда, пока эти идиоты-медики на органы его не растащили с помощью полиции, – шепнул мне отец, пытаясь оторвать от себя вцепившуюся в его рубашку медсестру, которая лепетала что-то о зомби-апокалипсисе.
– Хорошо, – кивнула я, убегая к восставшему из мертвых. – Кас, это я, – пытаясь привлечь внимание щелчками пальцев прямо у носа мужчины, я трясла его за плечи, приводя в чувство. Судя по его нервозности и расширенным зрачкам, ему вкололи нехилую дозу адреналина.
– Джен? Где мы находимся? И почему все так кричат? – мотая головой из стороны в сторону, спросил Кас.
– В больнице, мы в чертовой больнице. Господи, неужели ты живой? – словно не веря во все происходящее, произнесла я, прижимая к себе ангела-хранителя. В реальность меня вернули крики отца, – Ладно, поехали домой, иначе перепуганный персонал тут вообще обстрел начнет, – потянув Кастиэля за собой, я выбежала на парковку, наконец освободив его от надоедливой капельницы.
– Кас… Я рад, что ты жив, – дрогнувшим голосом сказал Дин, обнимая друга за плечи. От неожиданности тот немного пошатнулся, но все же похлопал Винчестера по спине, тяжело вздохнув. Через несколько секунд молчания охотник резко отстранился, словно что-то осознав, – Но ты ведь…
– Пал. Моя связь с небесами полностью разрушена, – спокойно продолжил мой бывший ангел-хранитель, – Из-за наших отношений с Дженнифер…
– Джен, сядь в машину. Сейчас же! – оборвал его отец, обратившись ко мне. Поежившись под его колючим взглядом, я послушно села на заднее сидение, прекрасно понимая, что в этой ситуации лучше не спорить.
– Что вы вытворяете, Кас?! – голоса слышались приглушенно, но некоторую часть разговора я все равно могла различить, так как мужчины стояли достаточно близко к Импале. – Тебе уже не раз давали понять, что ни к чему хорошему это не приведет.
– Я люблю ее, – коротко ответил Кастиэль, глядя Дину прямо в глаза.
– Она же всего лишь ребенок, черт возьми! Испорченный, запутавшийся, глупый ребенок, который строит из себя невесть что, потому что боится. Ей не нужны такие жертвы, в которых она будет всю жизнь винить себя. Ей нужен не ты, Кас.
– А кто ей нужен? Один из таких же подростков-бунтарей, для которых твоя дочь – всего лишь кусок мяса? Этого ты хочешь для Дженнифер? – начинал выходить из себя мужчина. Видеть его таким было совершенно непривычно, но, кажется, с лишением благодати он открыл дорогу своей человечности. – Дин, послушай меня. То, что я больше не являюсь ангелом-хранителем твоей дочери, не значит, что я перестану защищать ее. Я никому не позволю причинить боль Дженни. Я найду работу, стану обычным человеком, сделаю все, что ты скажешь, но не отступлюсь от нее. Ты не смог заставить ее измениться, но я смогу, просто позволь мне попытаться, Дин. Я спас тебя из ада, так дай мне спасти и ее.

*Гигиея – богиня здоровья в древнегреческой мифологии.