Добавленный в сотейник лук заскворчал громко и отчаянно, и в воздухе вкусно запахло оливковым маслом. Кусочки курицы уже изрядно поджарились, бамия припустилась в помидорном соке, поэтому настала очередь соуса. Джейми помешал в сковороде муку с перцем, солью и сассафрасом и достал из холодильника кастрюлю с мясным бульоном.

Он разбавлял им коричневую жирную пасту и думал, что, возможно, в этот самый момент мисс Саффит рассказывает мисс Бичем о его заинтересованности в наследнике.

Нет, мужчина, конечно же, понимал, что Тереза затеяла разговор в первую очередь из-за Колама — тот потрепал ей нервы вполне прилично и даже, судя по всему, изрядно надоел, поэтому она постарается ему хоть как-то отомстить, — но эта область её откровений в данный момент Джейми волновала мало. Здесь Клэр могла ему предъявить только лишь умалчивание и сокрытие информации.

А вот что касалось беременности и вопроса потомства, тут мистеру Фрейзеру можно было инкриминировать введение в заблуждение, манипулирование, запугивание, авантюризм и многие другие «прелести», которые, вне всякого сомнения, вызовут в девушке неимоверно бурный протест. Сначала внутренний, а потом уже и внешний. И тогда да поможет ему Бог! С Клэр, как и с ним, лучше честно и открыто, но если бы в жизни всё было так просто.

Хотя здесь он и сам удивлялся разнице в себе. Пусть и уважаемую, но нелюбимою Терезу убеждать, как он тогда выразился, приступить к размножению ему не стоило ни малейших усилий. Как само собой разумеющееся. Дискомфорт если и присутствовал, то не более чем в «Белом кабинете» в процессе работы.

Примерно с такими же интонациями он доказывал Бару Нойсману, что триста тысяч на логотип — это вполне нормально, а Нэлл Винберг — что взаимозачёты с контрагентами весьма приемлемы и даже предпочтительны, и если финансовый отдел не может содержать документацию в рабочем информативном состоянии, то следует ставить вопрос уже о его компетентности, а не об эффективности взаимозачётов.

С Клэр всё оказалось гораздо сложнее.

Так легко, словно вскользь, заявив, что у неё, видите ли, четыре года учёбы и ей не до детей, девушка задела его за живое, поэтому уговаривать и предъявлять аргументы — слишком болезненно. До такой степени, что не смог он и рта раскрыть с прямолинейным, честным разговором и не сразу признался в этом даже самому себе. Джейми спрятался. Струсил. Смалодушничал и зашёл от обратного — так легче.

К тому же разница имелась и ещё кое в чём: он не горел желанием защищать Терезу так, как хотел уберечь от всяких потрясений и опасностей Клэр. Всё-таки за спиной мисс Саффит стоял вполне платёжеспособный и сильный папа, мистер Теодор Саффит, который мог нанять дорогих детективов или адвокатов, или и тех и других, вместе взятых, и много. Поэтому обижать его дочь серьёзно и по-крупному Коламу было бы явно затруднительно — и дядя это понимал. А вот с Клэр он может позволить себе гораздо большее и причинить ей очевидно ощутимый ущерб; здесь нужно всё время оставаться начеку.

Кстати, мистер Фрейзер был вовсе не против, чтобы «новейшую историю» его трости поведала Клэр именно Тереза. Да что там, он откровенно обрадовался. Ему самому никогда не преподнести всё так, как это сможет сделать бывшая жена — разумно, но с пристрастием, мягко, но правдиво, в правильном настроении, однако без лишних эмоций. Поэтому экс-муж позвонил ей и, не став сбивать с толку ни расспросами, ни наставлениями, только лишь поинтересовался, где находится сие волшебное место их встречи, не нужна ли помощь в этом вопросе. И попросил не кормить его девушку.

Тереза сразу же всё поняла.

«Джейми, есть ли предел твоей хитрости?» — улыбнулась она в свой айфон.

«Она внутри периметра твоего совершенства», — было ей ответом.

Когда мужчина сыпал рис в кипящий бульон, он уже оставил попытки предугадать, с какими словами сегодня вечером вернётся к нему Клэр, и подумал о том, что рано или поздно всё равно пришлось бы рассказать ей всю историю.

Которая началась сразу же после кончины деда.

«С семейными реликвиями так не шутят», — услышав эту фразу, произнесённую дядей после оглашения завещания, племянник понял, что войне быть, и очень расстроился. Тогда, по молодости лет, досада схватила за горло и долго не отпускала. И всё время перед ним стоял вопрос — принимать этот бой или не ввязываться?

Если бы он сразу же отдал Коламу трость и деньги, то такой широты жест, вне всякого сомнения, смотрелся бы крайне эффектно и впечатляюще. Ну так, ещё бы! Молодой пацан в благородстве и независимости превзошёл седовласого респектабельного бизнесмена, отдав «на бедность его» спорное наследство.

А что дальше?

Кстати, если бы дядя наследство это принял, то упал бы в глазах племянника резко и очень глубоко. Однако Коламу всё-таки достало великодушия и благоразумия не проявлять нетерпения сразу (в том, что оно у него имелось, и в приличных количествах, можно было не сомневаться), а Джейми хватило здравомыслия и сдержанности это по достоинству оценить. Он видел, что дядя даёт ему фору — время на то, чтобы освоить сумму, умножить её и немного подрасти в бизнесе. И племянник это ценил. И даже не исключено, что спустя года два-три деньги отдал бы.

Но вот трость!

Трость для него оказалась настоящим Мефистофелем. Не нашёл он в себе сил отказаться и от неё. Чёрт с ним, с благородством, и пусть провалится в преисподнюю умение оставаться над ситуацией, которыми Джейми очень любил подпитывать уважение к себе.

«Не в этот раз», — вертел он в руках старинный, отполированный временем и им же рассечённый трещинами штифт. Короткие, неглубокие чёрточки, как отметины о страданиях и невзгодах тех, кто владел этой тростью, отпечатывались на её древнем, раритетном теле.

«Ну что же, у каждого свой Мефистофель», — пытался «усидеть на двух стульях» Джейми, уравнять жидкое с кислым и привести свою гордость со своими так неожиданно вскрывшимися амбициями к единому знаменателю.

Получалось плохо, просто отвратительно. Парень крутил и вертел ситуацию и обстоятельства вокруг неё, как только мог, и всё не находил успокоения.

Он тогда себя прилично разочаровал: о своих ценностях, приоритетах и предпочтениях мистер Фрейзер был гораздо лучшего мнения. Поэтому быстро прервал череду самоуспокоений и самобичеваний, безжалостно вынес себе приговор в допотопности ментальности и примитивности организации, но полегчало только после того, как поставил себя на место Колама и с удивлением понял, что обязательно сдался бы. Не стал бы оспаривать волю отца и тягаться с молодым племянником за деньги и какую-то палку.

Таким образом, согласившись с волей деда «в шкуре» Колама, он согласился с ней и на своём месте также. Именно тогда до него дошло, что оставить трость с деньгами внуку тоже имеет смысл. И не потому, что это себе, любимому, а из-за того, что никто этого от сенатора не ожидал; дядья были уверены, что наследство у них в руках, однако Джейкоб МакКензи смог выбить своих отпрысков из зоны комфорта. Чем чёрт не шутит, но, возможно, именно это помогло ему умереть спокойно.

Имея перед собой такой роскошный пример, Джейми теперь уже не отметал мысли, что всю жизнь положит на то, чтобы организовать династию семьи Фрейзер, а потом, перед смертью, отдаст трость в краеведческий музей. Не исключено, что когда-нибудь он тоже лишит своих детей основной части наследства, чтобы они не подохли от скуки на всём готовом и не потеряли жажды жизни, жажды желаний. Это сохранило бы их психику, по мнению Джейми.

Но сложившиеся отношения с Коламом они выяснят потом, отдельно, хоть и, судя по обстоятельствам, довольно нескоро. А пока он знал: завещание было написано сенатором за четыре года до смерти, поэтому придраться к тому, что он не отдавал отчёта в своих действиях, нет никакой возможности. По мнению племянника, у дяди был только один выход — давить на них с Клэр в противном, раздражающем режиме «non-stope», чтобы вынудить, заставить, прижать так, чтобы трость вернулась к своей прежней фамилии.

С недавних пор Джейми не собирался скрывать это и от самой девушки. Сейчас видел и чувствовал, что она уже готова столкнуться с реалиями, и надеялся, её чувства к нему перевесят желание послать его подальше вместе с кланом и тростью. Мужчина доподлинно знал, что на её месте так и поступил бы, и не собирался утаивать даже это.

Кстати, его очень радовала совместная жизнь с доктором Бичем.

Он смог удержать себя в узде, сумел не выпустить себя из себя, весь этот процесс восторга и эйфории умудрился загнать внутрь, как в капсулу, и подождать, пока там произойдёт период хотя бы полураспада. Тем самым ужиться даже не столько с Клэр, сколько со своими чувствами к Клэр. И время наконец-то поработало на него — он более-менее утолил потребности в общении с девушкой, в её энергетике, и теперь ему предстояло приспособиться жить в новых условиях своей почти что успокоенности.

Клэр его устраивала (имелись даже положенные исключения), он собрался родить с ней ребёнка. Оставался пустяк — организовать их жизнь так, чтобы быт и повседневность не угробили, не разнесли в щепки чувства и интерес друг к другу, а смогли гармонично в них вписаться. Чтобы череду иногда одинаковых и похожих друг на друга дней, а порой — откровенные рутину и тягомотину, они с Клэр смогли принимать как данность и нормальность, а не как фиаско и тщетность усилий.

В такие моменты он всегда вспоминал своего отца. Всю жизнь дорога и вся жизнь в дороге. Час за часом, день за днём, год за годом серый асфальт, кабина, руль и снующие под кузовом легковушки.

Лет в пятнадцать Джейми сказал родителю, что никогда бы не смог работать так нудно и однообразно.

«Это всего лишь работа, сынок, — улыбнулся тогда Ченнинг. — Втянешься. А вот попробуй принять однообразие жизни».

Джейми очень хотел найти в Клэр союзницу. Он видел её смелость, напористость, она ему казалась по-хорошему упрямой, чем очень подходила для противостояния Коламу. Но до этого ещё предстояло успокоить девушку, уговорить, убедить, предостеречь — и многое другое.

— Я готов, — выключил он конфорку под сотейником с дружно булькающим густым супом гамбо.

* * *

А сама будущая «боевая подруга» в это время уже сидела в «Джульетте» на парковке близ Penn Station и смотрела в лобовое стекло невидящими глазами. Чувства мешали мыслить, мысли не давали чувствовать. Можно было всплакнуть — чисто как вариант, — но слёз не имелось.

Всё оказалось бы намного проще, если бы она могла сейчас приехать домой и прямо и открыто, что называется, в лоб, обвинить Джейми в том, что он её не любит. Многое тогда встало бы на свои места, и в событиях проступила бы долгожданная логика. Но девушка не находила за собой такого права, ибо видела, что мужчина любит её.

Тогда можно было приехать и предъявить ему, что он ей врал и пытался использовать вслепую. Но тут тоже всё не выглядело столь гладко, и праведным гневом пыхнуть вряд ли получится — Джейми не препятствовал её встрече с Терезой, тем самым соорудив ситуацию так, что только лишь умалчивал и откладывал чистосердечный разговор.

«Зачем ему понадобилось пудрить мне мозги вообще? Почему не сказал прямо? Я бы обязательно согласилась на ребёнка! — Клэр закатила глаза под лоб, вспоминая, как оно всё было, и добавила: — Наверное. "И вообще, кому ты оставишь свою трость?" — повторила она свои давнишние слова. — "У меня ещё мама очень хочет внуков". Боже, какая же я дура!»

Девушка уронила плечи и тяжело выдохнула сквозь расслабленные губы.

Вопросов в голове вертелось столько, что хотелось часть из них отложить рядом на пассажирское сиденье.

А ещё были горечь, злость, досада, обида, отрицание, усталость и увесистая порция недоумения. Мисс Бичем вспомнила, насколько вероломным образом мистер Фрейзер настоял на отмене контрацепции. Как она уговаривала его согласиться на ребёнка, как он обещал подумать, как морщил свой изысканный нос с бесподобной горбинкой, почти две недели продержал в ожидании, а потом своё согласие променял на переезд к нему.

«Господи! Как девочку меня! — ударила Клэр по рулю и зажмурилась. — Терезу уговаривал, а меня играючи обвёл вокруг пальца!»

Но как только она вспомнила мисс Саффит, ссориться с Джейми перехотелось очень резко и категорически. Не исключено, что именно этого бывшая миссис Фрейзер и добивалась. В принципе, уличить её в провокации и подстрекательстве было довольно просто, если бы не её сомнения по поводу необходимости этого разговора вообще. Она, конечно же, могла сообразить комбинацию повышенной степени сложности, но приписывать ей столь высокие интеллектуальные способности Клэр не спешила — не то ревность, не то зависть.

«А ведь есть ещё и Колам», — осенило её воспоминанием, и она тут же словно затаилась, немного ссутулилась и даже задышала чуть тише.

«Нужно поговорить с Джейми», — повернула в скважине ключ зажигания.

До окончания первого года резидентуры оставалось чуть больше месяца.

* * *

Когда Клэр вошла в квартиру, её сразу же подхватили и закружили, словно в невесомости, сильные ароматные вихри с кухни. Девушка, как голодная собачонка, пошла по шлейфу запаха.

— Да при чём здесь я, если мы сдавали его на комиссию? — услышала она ещё в гостиной. — Они дали заключение, что основной вал свой ресурс не выработал.

Клэр зашла на кухню и увидела Джейми, стоявшего у окна с телефоном у уха. У его ног сидела и умывалась лапой Заноза.

«Сырым мясом кормил, — на автомате подумала Клэр. — Вымазалась».

— Вот тогда, значит, амортизаторы и поменяем.

Мужчина замолчал. Услышав в тишине чьё-то присутствие, он обернулся.

— Короче, возьми техника, или кто там он у вас, пусть скажет, нужны фирменные или можно аналоговые какие-нибудь, и позвони мне. — Джейми говорил и смотрел Клэр прямо в глаза. — Завтра! — неожиданно гаркнул он в телефон. — Завтра же наберёшь меня. Всё.

Мужчина отнял аппарат от уха и нажал на экран.

— Ну, как тебе дом? — не дал ей поздороваться.

Мистер Фрейзер хотел было, как обычно, подойти к девушке и поцеловать в щёчку, но что-то в её взгляде его остановило.

Клэр смотрела исподлобья.

— Ты засранец.

Джейми вальяжно запрокинул голову и от души рассмеялся:

— Аха-ха! Раздевайся, мой руки. Сейчас будем гамбо кушать, — указал он широким жестом на стол, где уже стояли приборы.

Мисс Бичем молча развернулась и направилась в противоположное крыло квартиры.

Минут через пять она появилась умытая, с чистыми ладошками и в домашнем трикотажном костюме с кошечкой Китти на кармане-муфте.

Девушка уселась напротив своего мужчины перед дымящейся вкусным паром порцией аппетитного густого супа, в котором различила бамию и перец.

Заноза запрыгнула на стул рядом с Джейми, умостилась на нём и, обмотав лапы своим роскошным хвостом, замерла в любопытстве. Кошка внимательно рассматривала предметы на столе. Разумеется, она была не голоднее сытого удава, но составить компанию и поучаствовать в церемонии — святое дело.

— Я тебя слушаю. — Девушка расправила плечи, вскинула подбородок и принялась величавыми, великосветскими движениями стелить на колени салфетку. — Давай, делай из меня дуру дальше.

Мужчина смотрел на свою Льдинку и не узнавал — перед ним сидела Тереза №2. «Ничего. Надолго её не хватит».

— Помилуйте, да как бы я осмелился дурачить таких больших, значительных людей? — округлил он свои глаза цвета океана. — Извольте сами мне назначить: что вам угодно из моих речей?

— Джейми!

— Увы и ах, годы идут, а я всё тот же шалапут, — улыбнулся он довольный.

Клэр с укоризной, с огромной буквы «у», уставилась на мужчину.

— Как! Ты! Мог!

От такой театральной реплики его предательские плечи затряслись в немом смехе первыми. Потом расплылся в улыбке рот. Но Джейми сделал нечеловеческое усилие и над первым, и над вторым, и над собой и выговорил почти серьёзно:

— Что именно?

Клэр не обращала на это веселье ни малейшего внимания — привыкла.

— Ты сказал, что не хочешь детей! Вообще! Никогда!

Он захлопал ресницами.

— А знаешь, я и не врал-то толком. Думаю, если бы мне не подвернулась возможность... — тут мистер Фрейзер запнулся, поскольку заметил, что на столе не хватает его любимой деревянной перечницы-мельницы, и поднялся. — Если бы меня дед не упомянул в завещании, я бы, возможно, ещё долго не захотел детей.

Он подошёл к кухонной зоне, открыл дверцу одного из шкафов и достал свою любимую пряность.

— Так же, как и ты, — проговорил на обратном пути.

— Я? — не донесла первую ложку до рта девушка и застыла с отвисшей челюстью.

— Да. Ты. Если б я не спровоцировал тебя, откладывала бы всю жизнь. Находила причины, отговорки.

— Ы-ы, — покачала она головой с полным ртом супа.

Заноза сидела на стуле напротив, почти не шевелилась и индифферентным, «буддистским» взглядом смотрела не мигая хозяйке прямо в рот.

— Извини, но этого уже никто не знает, — развёл он руками, после чего подвинул к ней чашу с золотистым рассыпчатым гарниром. — Бери рис.

— Но я была честна с тобой! — взяла её Клэр.

— Я тоже.

Тут девушка замерла с посудиной в руках и во взгляде сделала заглавную букву своей укоризны ещё крупнее. Для непонятливых.

— Что ты так смотришь? — оценил выразительность её мимики мужчина. — Я говорил, что не хочу детей, и это действительно так. Но мне нужны дети! — сделал он ударение на слове «нужны». — Чувствуешь разницу? Нужен наследник.

Предугадывая её возмущение таким цинизмом, он быстро спрятался за «убийственным» примером:

— Наполеон когда-то развёлся со своей Жозефиной из-за того, что она не беременела.

— Вы — сама скромность, мистер Фрейзер. А если я окажусь бесплодной, ты меня тоже бросишь?

Мужчина замер с ложкой в руке и задумался.

— Нет, — сказал он наконец с явно показушным сожалением. — Не смогу.

— А хотел бы?

— Н-не знаю, — помотал головой. — Может, и хотел бы. Не знаю. — Он помешал горячий суп в красивой белой двойной тарелке. — Ни секунды не сомневаюсь, что буду обожать своих детей, но пока элементарно не знаю, что это такое и как это происходит. Просто не представляю.

Клэр вздохнула: «Всё подтверждается. Его невозможно в чём-нибудь уличить. Скользкий как угорь».

Но тут доктор Бичем вспомнила истории, которые ей доводилось слышать в гинекологических кабинетах о том, что мужчины, даже будучи весьма добропорядочными и умными, действительно очень по-разному относятся к перспективе стать отцами.

— Джейми, что нам делать теперь? — посмотрела она в очередной раз на своего социопата, и ей на глаза попалась его левая бровь. Там уже почти сошла опухоль — последствие недавнего очень жёсткого спарринга. Клэр сама мазала ему это место какой-то вонючей индийской мазью. Девушка стрельнула глазами на левое запястье мужчины и, поскольку сегодня впервые за последние дня четыре там не оказалось жгутовых бинтов, сравнила оставшуюся на нём опухоль со здоровым правым.

«Ещё пару раз помазать согревающим — и пройдёт», — успокоилась она.

— У нас с тобой разные роли, Клэр, — поднял он на неё глаза от тарелки. — Здесь «мы» не существует. Я веду свои отношения с Коламом, ты стараешься держаться от всего этого как можно дальше.

— Но это будет и мой ребёнок тоже!

— Как можно дальше, Клэр, — тягуче-медленно вскинул он подбородок и проговорил очень тихо, почти равнодушно. — К тебе Колам приставал с разговорами? Он искал с тобой встречи?

— Нет.

— Вот и расслабься.

— Но я не могу! Не могу рожать ребёнка в такой обстановке!

От отчаяния и желания показать весь масштаб своих страхов и переживаний, она оставила ложку в тарелке, сжала кулачки и положила их на край стола.

— Господи, да как же до тебя достучаться?! — с мученическим выражением лица отвернулась в сторону.

Тут ей пришла на ум идея сейчас пойти и снять со стены этот костыль, прийти и хорошенько стукнуть им его владельца по… Как только начала перебирать части тела, куда бы могла его ударить, поняла, что никуда. Не сможет.

— Доверься мне, — метнул в себя ложку супа избежавший побоев.

— Джейми, давай отдадим ему эту трость и деньги. Пусть подавится. Кстати, сколько тебе оставил дед?

— Пятьдесят миллионов.

— О Господи! — схватилась Клэр ладонью за лоб, будто щупая у себя температуру.

— Я всё это получил абсолютно законно, Клэр. Абсолютно! — вскинул вверх указательный палец мужчина, после чего тоже оставил ложку в покое и вытянул руки по обе стороны от тарелки. — И я должен отказываться от своей законной собственности только лишь потому, что Колам с этим не согласен?

Клэр вздохнула.

— Давай отдадим хотя бы трость, — сделала она бровки домиком. — Зачем тебе эта деревяшка?

— Да пойми ты! Для меня вопроса «зачем» вообще не существует. Для меня есть только один вопрос: почему? Почему я должен её отдавать? — спросил он уже настолько громко, что Заноза повернула к нему голову и посмотрела своим высокомерным, интеллектуальным взглядом.

«Спокойствие, мой эмоциональный друг. Эмоции — порок блохастых», — было написано у неё на мордочке.

— Ты не должен, но ты можешь. Потому что она тебе не нужна.

— А зачем она Коламу? Что он будет с ней делать? — погладил кошку по спинке Джейми, как бы показывая, что контролирует ситуацию, и до точки невозврата ещё далеко.

Клэр молчала. Они оба оставили свои порции и не притрагивались к еде.

— Она будет у него так же храниться, как и у меня? И всё? Так пусть висит у меня!

— Но он передаст её МакКензи! Хэмишу!

— Дед решил, что семейная реликвия достанется детям его дочери, а не сына. Хэмиш здесь ни при чём.

«Клэр, если тебе когда-нибудь в чём-нибудь удастся уговорить Джейми...» — и далее по тексту. Девушка с досадой скрипнула зубками, вспомнив слова Терезы. Как всегда, в разговоре с Фрейзером она не успевала думать, чувствовать и формулировать одновременно. Смысловая нагрузка некоторых его мыслей требовала максимальной сосредоточенности, чтобы генерировать глупостей как можно меньше. Поэтому всё, что «над», «сверху» и «сбоку», Клэр решила отложить на потом и, если что, возобновить спор по новой.

«Хотя и дураку понятно, что этот разговор не последний», — мысленно махнула она рукой.

— А ты не мог мне сразу всё рассказать нормально? — потерпев неудачу в одном, решила зайти с другого бока.

— Что именно?

— Джейми!

— Нормально? Если нормально, то я должен был тебе сказать примерно следующее: Клэр, я в тебя влюбился. — Тут он сделал голос ниже на пару октав, а речь — быстрее на несколько слов в секунду. — А я действительно люблю тебя и не стесняюсь, и не стыжусь своих чувств — они совершенно искренни, правдивы и достойны, — поднял он руку, как свидетель, который клянётся говорить правду, только правду и ничего кроме правды, — но детей хочу не поэтому, а потому, что мне представилась возможность продолжить династию предков, основав на ней свою собственную. Я не знаю и не понимаю, что такое дети, почему должен их хотеть без повода и особой причины, но мне нужно, чтобы ты родила мне ребёнка и желательно сына. Так? Так по-твоему? Но ведь это же почти контракт!

— Нет, — сжала губы Клэр в тонкую плотную линию.

— Да, — кивнул Джейми. — Мне нужен наследник — ты мне его рожаешь, то есть предоставляешь услуги, почти как суррогатная мать, а я тебя за это содержу. Это бред.

Тут у Клэр в кармане-муфте зазвонил телефон. Девушка достала его и посмотрела на экран. Звонила Флорида Рони, с которой мисс Бичем познакомилась на лекциях по медицинской этике. У Фло папа с мамой владели салоном красоты на Пятьдесят второй улице, поэтому их дочь неустанно уговаривала новую знакомую туда заглянуть. Клэр сразу не сориентировалась и пообещала на свою голову. Теперь не знала, как отвязаться от назойливой коллеги.

Она сбросила вызов и опять посмотрела на Джейми.

— Ты пойми, — поставил он локоть на стол и сделал движение пальцами, обозначающее шелест купюр, — в моём случае сошлись чувства и заказ обстоятельств. — Он сжал эту руку в кулак. — Знаю, что исковеркал репродуктивную сторону наших отношений. Ты предпочла, чтобы я хотел от тебя детей, потому что люблю тебя, но у меня не вытекает одно из другого и не противоречит первое второму. Я хочу быть главой большой семьи чисто технически, но это не значит, что я тебя не люблю. И наоборот — я люблю тебя, но детей хочу не поэтому, а для продолжения рода, для себя, для своих амбиций. Во всяком случае, пока, — добавил мужчина почти тихо и опять отдался еде.

Заноза, прослушав столь пламенную речь и, видимо, поняв, что этим семейным разборкам не будет конца, а Джейми действительно справился с эмоциями, и её помощь, как куратора и наставника, пока не требуется, спрыгнула со стула и отправилась в сторону гостиной по своим делам.

А её хозяйка сидела и очень старалась не свести зрачки к носу.

— Тебя я, кстати, тоже хочу для себя, — продолжил мужчина. — Любовь — это вообще сплошной эгоизм и потребительство, Льдинка. Никогда никого не люби. Это плохо.

— У человека есть ещё и любовь к самому себе.

— О-о-о, а такая любовь к самому себе, как у меня — это вообще диагноз. — Он выпрямился и вернулся к своей тарелке.

Клэр наоборот ссутулилась, согнулась, но тоже взяла ложку и принялась ковыряться в супе.

— Что бы ты сделал на моём месте? — невидящими глазами смотрела она на красновато-зелёную, пёструю жирную жидкость.

— Просишь подсказки?

— Отвечать вопросом на вопрос невежливо, а женщине — тем более. — Клэр в этот момент еле удержалась, чтобы не внести предложение повременить с ребёнком, хоть и понимала, что ей, как гинекологу, не стоит почти никаких усилий сделать это втихаря. Джейми хотел использовать её вслепую, она тоже может не дать осуществиться его желанию без предупреждения и не ставя мужчину в известность. Тут проще простого.

А перед ним после её тирады опять на мгновение возник образ бывшей жены.

«Этот либерализм до добра не доведёт», — внутренне скривился он.

— На твоём месте я послал бы меня к чертям и забыл как страшный сон. — Он подхватил из гамбо кусок курицы, закинул себе в рот и принялся интенсивно жевать.

— Ждёшь, что сделаю наоборот? — невесело усмехнулась она.

Клэр попробовала было примерить на себя ситуацию, как оставляет Джейми и уходит от него, но не смогла — не хватило воображения.

— Разумеется. Но всё-таки считаю, наш союз больше в моих интересах, нежели в твоих.

— Подробнее, — тут девушка оставила суп в покое, поставила локоть на стол и подпёрла кулаком щёку.

— Если отменить меня в твоей жизни, ты почти ничего не теряешь, кроме опыта и чувств. Я — люблю, ты — позволяешь любить. Мне…

— Джейми, — перебила его Клэр. Она выдержала паузу и дождалась, пока мужчина замрёт весь внимание. — Я тоже тебя люблю.

— Льдинка... из двух любящих...

— Я тоже! Тебя... люблю.

— Клэр, я не нахожу ничего ужасного в том, чтобы не быть любимым, — ткнул он себя мизинцем в грудь. Его мужская рука в этом жесте с прикосновением к роскошному торсу — Клэр накрыло лёгким, мягким порывом «ветерка» возбуждения. — Ты не обязана меня любить только лишь потому, что люблю тебя я. Не быть любимым — это нормально.

— Я, — подняла она руку, как в школе на уроке. — Я нахожу много ужасного в том, чтобы тебя не любить. Дело не в тебе, дело во мне.

— Хорошо. Ладно, — вздохнул мужчина. — Но именно мне нужен ребёнок, и мы оба понимаем, что если ты меня оставишь, я ещё нескоро найду ту, с которой решусь слиться генотипами — это очень серьёзно.

Пока он говорил, Клэр опять взялась за еду. Гамбо оказался действительно очень вкусным.

— Со стороны именно моего семейства грозит опасность, поэтому явно в твоих интересах всё это вынести за скобки и найти того, кто захочет ребёнка из чувств, а не под гнётом обстоятельств, у кого нормальная, адекватная семья, без анамнеза в предках и родне и здоровая психика без патологий. — Он выловил из тарелки следующий кусок мяса и отправил его вслед за предыдущим.

Только тут Клэр заметила, что, вообще-то, Джейми с удовольствием отдаётся этому разговору. Он ведёт себя как актёр, нашедший благодарную публику, как грешник на исповеди. У него такое случалось иногда.

Девушка грустно усмехнулась.

— Мне не даёт покоя, что ты не хочешь отдать эту трость и оборвать противостояние. А ведь это в твоих силах.

— Ты думаешь о шагах, когда заносишь ногу, а нужно думать на два-три шага вперёд. Допустим, я отдам трость Коламу и даже деньги, но от этого не так уж и много изменится.

— То есть как это «не так много»? Очень даже много! — Не успев проглотить и пары ложек супа, она опять оставила еду и упёрлась кулачками себе в бёдра под столом, расставив локти в стороны.

— Нет, не много, — покачал головой мужчина. — Исчезнет опасность, но отношения между нами уже не восстановить. Я до конца своих дней буду знать, что отказался от идеи основать свою династию, и буду винить в этом Колама.

— Господи, Джейми… — опустила плечи Клэр. — Да купи ты себе новую трость и основывай всё, что хочешь. Заведи себе фамильное серебро, в конце концов.

— Я тебя обожаю, — с умилением на лице покачал головой мужчина. — Нет. Дед вбил клин между нами навсегда, — склонился он к своей тарелке.

— А зачем? Почему он так сделал, не знаешь?

— Нет, не знаю. Может, планировал нас чему-то научить. Чтобы мы поняли что-то очень сложное и высшее. Или просто хотел получить более благодарного потомка. Колам принял бы трость и деньги, как нечто ему полагающееся, а я — как удачу, как шанс.

«Господи, вот где дурак-то, а!» — мысленно схватилась за голову Клэр.

— Но точно это знают только Колам и, может быть, Мурта.

Девушка встрепенулась, вспомнив про дворецкого.

— Кстати, мне Тереза рассказала про Мурту и тебя.

Мужчина округлил глаза и сглотнул.

— В смысле?! — произнёс он таким басом, что его грудные вибрации почувствовала сидящая через стол Клэр.

— Ну, что ты ему нравишься, — кокетливо поиграла она пальчиками и улыбнулась уголками губ.

Джейми выдохнул и сделал недовольное лицо.

— Я многим нравлюсь, — тихо пробурчал он себе под нос.

Они помолчали.

— Я уже не смогу быть столь же беззаботной как раньше, — пожаловалась девушка первой.

Мужчина задумался, глядя сквозь неё.

— Клэр, мне жаль. Я вспоминаю ту, которую встретил там, в Мэн, — забегал он глазами по её лицу. — Ты жила в своём доме, у тебя были подруги... собака, кошка... брат рядом, мама, работа. — Он помолчал. — И даже парень был. Если б не я, выучилась бы на самостоятельного врача, вышла замуж за Фрэнка, стала работать гинекологом, родила ребёнка. У тебя была бы спокойная, нормальная жизнь.

— Кошмар.

— Я очень не хотел бы превратить тебя в загруженную проблемами и страхами, — мужчина поиграл рукой в воздухе, — побитую жизнью и…

— Молью, — подсказала Клэр и прыснула себе в ладошку.

— Ты несносна, — опустил плечи Джейми и, склонив голову набок, улыбнулся.

— И ты даже не представляешь, насколько.

— Поэтому… иногда я себя чувствую... — он хотел что-то сказать, но, видимо, передумал и закончил: — паршиво.

А вот теперь девушке сразу же сделалось его жалко.

— Это сомнения, — указала она на него ложкой. Клэр была рада хоть чуть-чуть поумничать. — Первый признак того, что у тебя есть мозги. Меня они тоже иногда одолевают.

— Почаще бы, — улыбнулся Джейми. Он оставил свою еду и откинулся на спинку стула. — Мне очень не хотелось бы тебя менять и подминать под себя. Мне не понятны люди, которые влюбляются в человека за какие-то качества, а потом начинают эти качества в нём искоренять. Смысл? Не вижу смысла. Но также я хотел бы, чтобы и ты уважала и мои амбиции тоже.

Девушка помотала головой.

— Извини. Ты не можешь представить себе собственных детей, а у меня в голове не укладывается такое жгучее желание владеть реликвией. Бред какой-то.

— В этом есть некая толика бессмертия, не находишь? Клэр, да что ты в самом-то деле! — подскочил он на стуле. — То, что ты сегодня узнала о претензиях Колама, не значит, что они сегодня же и появились. Они были и вчера, и позавчера, и будут завтра. Так что, собственно, изменилось? И в любом случае я в состоянии тебя защитить.

— Ты не понял. Я вообще не хочу, чтобы на меня нападали, и мне грозила опасность. Не хочу рожать ребёнка, которому суждено сражаться за эту палку. О детях ты подумал?

— Да. И, возможно, они даже не захотят за неё сражаться, но это уже их выбор, а свой я сделал.

Она только вздохнула и закатила глаза.

— Тебе понравился дом, который ты смотрела с Терезой? — Мужчина решил, что пора с этим разговором заканчивать, как и с гамбо.

— Терезе не понравился.

— Клэр.

— Мне? Мне нравится всё, что дороже двадцати пяти тысяч долларов, — равнодушно дёрнула она плечом. — Я не избалованная, ты же знаешь. А что?

— Я мог бы купить его. Будем уезжать туда на выходные.

Звучало заманчиво.

— Я подумаю, — пообещала девушка интонациями человека, который хочет, чтобы его оставили в покое.

И не мудрено. Покой ей действительно не помешал бы. После разговора с Терезой, а потом ещё и с Джейми, Клэр осталась очень взвинченной и взбудораженной.

Но прошёл час, за ним — другой. Пролетела ночь, за ней — рабочий день. На следующий вечер девушка ещё вспомнила про трость и Колама, но Джейми её быстро заговорил, тем более что заказал у себя на фирме аудит, и теперь к нему каждый день в офис приходило на пятнадцать человек больше. Это уже не вспоминая обо всём остальном.

Немного успокоившись, Клэр принялась думать о развитии событий в случае её единоличного и тайного возврата к контрацепции.

Даже если предположить, что она сможет таким нечестным, некрасивым образом обманывать человека, которого любит, то впереди опять жизнь, от которой нечего ждать, кроме работы, учёбы и окончания резидентуры.

Конечно, у неё есть Джейми, но отношения не должны стоять на месте — они обязаны развиваться, двигаться или хотя бы шевелиться. А больницы, госпитали, лекции, тесты, блоковые тесты, патронажи и квалификационные испытания вряд ли этому поспособствуют. Они могут благоприятно сказаться на карьере и порадовать общением с состоявшимися в профессии мужами и дамами, интересными личностями и умными людьми, но Клэр не увидит реакцию будущего папочки на новость о своей беременности и не узнает, когда же он, что называется, «включится» в процесс.

Из последнего разговора с ним доктор Бичем поняла, что в мужчине отцовство элементарно «не разбужено». Прорабатывая со своими пациентками и этот вопрос тоже, она ещё раз убедилась, что некоторые будущие папы «загораются идеей» на шевелении плода в утробе матери, некоторые — как только возьмут на руки свою кровиночку, некоторые, особо «тяжёлые», — на школьном выпускном. Встречаются, конечно, и «безнадёжные» — эти не присоединяются к жизни ребёнка вообще никогда.

Перечисляя все эти категории, Клэр уже мечтала на всю жизнь запомнить панику в любимых красивых глазах цвета океана, а значит, и во всех остальных частях тела, когда у неё начнут отходить воды, и обязательно прожить день с благодарным поцелуем мистера Фрейзера, после того как он впервые возьмёт новорождённого на руки.

«И что, ничего этого не будет? — обескураженно подумала девушка. — Да пошёл он, этот Колам!»

Кстати, что касалось секса, то тут положение дел и тел так и вовсе оказалось практически безвыходным. Видя Джейми перед собой каждый день, вспоминая его объятия, его поцелуи, животные, агрессивные стоны, загребущие, жадные, властные руки на себе, касание кожи, Клэр отчётливо понимала, что не сможет отказаться от близости с ним даже перед гильотиной. Она могла бы сказать: «Это сильнее меня», — но превосходство выясняется в противостоянии, а девушка не сопротивлялась. Капитулировала сразу же и безусловно.

Однако храбрости ей хватало не так надолго, как пригодилось бы. Всё-таки ребёнок может не только много дать, но ещё больше потребовать. И безопасность — не в последнюю очередь. У Клэр всё никак не получалось понять, почему настолько не доверяет Джейми. Потому что он не доверял ей? Или привычка рассчитывать только на себя?

Но как бы там ни было, девушка окончательно решила, что ситуацию затягивать нельзя. По крайней мере, лично она ждать больше не может — ей нужно что-то предпринять, как-то действовать. Сделать хоть что-нибудь. Инерция сохранения состояния смертельна, причём во многих смыслах.

Клэр уже уяснила и смирилась, что разговаривать с мистером Фрейзером о возврате трости бесполезно — он начнёт уговаривать. И выказывать ему своё волнение тоже не стоит — станет успокаивать, поэтому решила действовать сама.

В один прекрасный погожий день конца зимы, жуя жвачку, мисс Бичем переступила порог того самого коридора.

Включив свет, она подошла к торцевой стене с тростью и замерла напротив. Сейчас ей казалось, что деревяшка живая, и, если долго вглядываться в трость, трость начнёт вглядываться в тебя. Костыль словно смеялся ей в лицо, упиваясь своей значимостью и уникальностью. Девушке захотелось пойти и сжечь его в биокамине.

Кстати, Клэр ещё ни разу не прикасалась к этой «палке», да и сейчас готова была передумать — будто руки марать. В этот момент она вспомнила, что когда-то предлагала Джейми дать имя этому раритету.

«Много чести», — зло скривилась Клэр, но всё-таки, как в прострации, протянула руку и провела тремя пальчиками вдоль древнего, испещрённого меленькими трещинами штифта. Словно слепая. Девушка понимала, это всего лишь трость, но в голову всё равно проник вопрос: «Интересно, она что-нибудь почувствовала?»

Не дождавшись ответа, вынула реликвию из поддерживающих пластин и взялась за неё двумя руками. Потом сразу же перехватила одной и взвесила.

«Тяжёлая», — не ожидала она такого груза от высохшего за века дерева, но тут вспомнила предположение Джейми, что, скорее всего, эту деревяшку вымачивали в морской воде; она просолилась и с годами превратилась в некое подобие камня. Примерно как сваи под Венецией.

«Да подумаешь! — недовольно передёрнула плечами девушка. — Я у дядюшки, может, покруче старину в руках держала».

На этой демократичной ноте она развернулась и отправилась с тростью в руках в другое крыло квартиры. Правда, на пороге, прежде чем выключить свет, обернулась и посмотрела на опустевшую стену. Перед глазами тут же возникло лицо Джейми и его твёрдый, мужской взгляд.

Клэр хотела что-то сказать, как-то обратиться к нему, может быть, извиниться или послать подальше, но слова не складывались в фразы, а наоборот — разбежались кто куда из головы, словно в панике. Хотя, по сути, так оно и было.

В спальне трясущимися, непослушными руками девушка обмотала реликвию своим шёлковым шарфом и засунула в пакет. Надев пуховик и сапожки, поскольку уже была в джинсах и водолазке, вышла из квартиры и вызвала лифт.

Спустившись на парковку, Клэр на ходу отключила сигнализацию у «Джульетты», села в машину и положила трость рядом — на пассажирское сиденье.

Она узнала адрес «МакКензи групп» в интернете. Сайт, кстати, был оформлен по последнему слову моды на веб-интерфейс с фотографиями отфотошопленных красивых и счастливых людей на главной странице. Мисс Бичем побродила по активным ссылкам, ничего интересного не обнаружила и только лишь сохранила себе координаты.

Конечно же, ей было страшно. Чувство тревоги росло обратно пропорционально расстоянию до Avenue D.

Подъезжая к пункту назначения, девушка уже еле двигала руками и ногами, поэтому вела автомобиль очень медленно и осторожно, будто шла по канату. Боялась смотреть на себя в зеркало заднего вида — наверняка глаза безумны, зрачки расширены, губы затвердели в спазме. Но развернуть машину или проехать мимо офиса братьев МакКензи желания не возникло. Она должна была, обязана хотя бы попытаться.

Клэр предполагала, что её долго будет проверять охрана здания, звонить секретарше, ждать связи с Коламом, но…

— Проходите, мэм, — кивнул на турникет охранник, только лишь взглянув на её права.

— Уже?

— Да. Ваше имя стоит в «положительном списке», хоть и ноль посещений, — посмотрел он на экран. — Только я должен взглянуть, что у вас в руках.

— Это трость, — с готовностью принялась распаковывать предмет Клэр. — Мистер МакКензи забыл её у нас в прошлую субботу.

— Хорошо, — провёл мужчина ладонью вдоль штифта и даже дошёл до золотых пластин на рукоятке. — Я предупрежу секретаря, что вы поднимаетесь.

— Спасибо. — «Наверное, Дугал меня внёс в список «положительных» гостей. Больше некому». — А вы не подскажете этаж?

— Двенадцатый, — опять взглянул на экран охранник.

— Большое спасибо.

Девушка без труда нашла лифты и поднялась наверх. Выйдя из кабинки и пройдя через красивую, элегантно изогнутую арку главного входа, она попала в удобный и уже неплохо обжитой офис. Мало того, что здесь была толково продумана эргономика помещения, так оно ещё прилично обросло всякими мелочами и приспособлениями: от стикеров на доске объявлений, до огромного фикуса у окна и места для подзарядки ноутбуков и телефонов. Стены пестрели множеством разнокалиберных рамочек с грамотами за какие-то выигранные конкурсы, благодарностями от больниц и госпиталей, портретами «ветеранов» трудового фронта — всё вполне уютно и гостеприимно.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? Вы — мисс Бичем? — не выдержала первой секретарша, пока Клэр осматривалась.

— Да. Здравствуйте, — с готовностью двинулась к стойке посетительница. — Мне хотелось бы увидеть мистера Колама МакКензи.

Секретарша — строгая женщина лет пятидесяти пяти, в очках с верёвочками на дужках — смерила девушку изучающим взглядом.

— Насколько я знаю, вам не назначено.

— Нет, — мотнула головой Клэр.

— Что же, у шефа сейчас сеанс скайпа с прессой. Посидите, пожалуйста, я спрошу, примет ли он вас после.

— Спасибо, — вежливо кивнула девушка и направилась в уголок для посетителей.

«Может, успею успокоиться, — опустилась она на мягкий кожаный диван. — Только бы Дугал сюда не заявился».

Мисс Бичем положила трость рядом и вытащила из кармана джинсов телефон. Интернет, как лучший способ скоротать время и отвлечься от проблем, ещё никто не отменял.

К секретарше подходили люди, приносили какие-то бумаги, что-то спрашивали. Приехал курьер службы доставки. Молодой человек в тёмно-красной форме со светоотражающими пластинами — Клэр таких встречала на улицах города — отдал секретарше большой запаянный пластиковый пакет в фирменном оформлении.

Никто на мисс Бичем внимания не обращал.

Девушка сидела и не чувствовала своего тела. Не было рук, ног, головы — ничего не было. Всё ощущалось и тяжёлым окаменевшим, и невесомым эфемерным одновременно. Неживым.

Она смотрела невидящими глазами в телефон и старалась вспоминать что-нибудь тупое, примитивное, над чем не нужно думать. Какой-нибудь идиотский фильм или шоу. «Пила», например, в котором Джейми чётко увидел идею.

«Нет, только не про Джейми. Лучше про маму», — завопило нутро.

А мама любила «Звёздные войны». Знала всех актёров, режиссёров и помнила даты премьер в формате «гг.мм.дд». Мистер Джордж Лукас был её личным богом. В молодости Тиффани бегала в кинотеатр по десять раз на один и тот же эпизод. Сейчас уже стеснялась это делать, да и громко там слишком, поэтому зачёркивала дни в календаре до выхода DVD или появления фильма на платных сайтах.

Мама помогла — мысли дочери пошли бродить дальше по Бенедикте и неведомым галактикам, поскольку Клэр тоже смотрела «Звёздные войны».

И наконец, где-то через полчаса, у секретарши за стойкой раздался сигнал вызова. Женщина закрыла ноутбук, поднялась и послушно проследовала в кабинет с только что доставленным пакетом в руках.

— Проходите, — вышла она через пару минут и оставила дверь открытой. — Мистер МакКензи ждёт вас.

Клэр вскочила с дивана, отключила телефон, положила в карман пуховика, поправила джинсы и волосы, выкинула жвачку в урну, придала губам правильную форму, взяла трость, перехватила её поудобней и, несмело подойдя к двери, шагнула через порог.

Как всегда большо6е спасибо Марине АкваМарина за помощь.