Глава 40

В целях поднятия настроения студентам, обеспокоенных и испуганных происходившим в стране, директор устроил Рождественский бал. Весь декабрь шла усиленная подготовка к этому действу. Особенно взбудоражены были, конечно, девушки, заранее начавшие продумывать свои наряды и выбирать кавалеров.
На долю старост выпала задача украсить Большой зал к празднику, и Лили решила привлечь к этому делу Джеймса и Сириуса, заявив, что пусть хоть раз их неуемная фантазия послужит для дела. Оба друга восприняли задачу с большим энтузиазмом, и Ремус, посмеиваясь, сказал Лили:
- Смотри, не пожалей о своем решении.
Но Лили только отмахнулась: она была уверена, что это отличная идея. В результате Большой зал совершенно преобразился. Вместо обычных факультетских столов появились небольшие круглые столики по периметру зала, освобождая пространство для танцев. Скатерти на них были украшены факультетскими символами: львами, барсуками, орлами и змеями. Столы не были сгруппированы – каждый факультет отдельно – а расставлены вперемешку. Как прокомментировал Джеймс:
- В целях укрепления дружбы между факультетами.
В воздухе на разной высоте висели огромные сияющие золотые и серебряные звезды. Окна были затянуты морозными узорами, в которых, если приглядеться, можно было увидеть различные эпизоды из истории Хогвартса. Особенно много таких картин было посвящено Основателям.
- Самые достоверные истории: получены из первых рук, - с хитрой улыбкой заявил Сириус, выводя на стекле узоры, изображающие строительство Хогвартса.
А Джеймс в одном месте изобразил их четверку в виде животных: олень, волк, пес и крыса выглядывали из декоративных узоров, будто из зарослей леса.
- Ты рехнулся, Джим?! – возмутился Ремус, обнаружив это художество.
- Да ладно тебе, Лунатик, - беспечно отмахнулся Джеймс. – Все равно никто не поймет.
- А мне нравится, - задумчиво произнесла Лили, разглядывая разукрашенное стекло. – Мило получилось.
Джеймс довольно заулыбался и показал Ремусу язык:
- Ну что, съел?!
Ремус только головой покачал – дети малые!
Но главным украшением зала стала громадная елка, каких в природе и не бывает, увенчанная сияющей звездой, переливающейся всеми цветами радуги. Вдоль елки вверх и вниз летали огоньки, светящиеся теплым пульсирующим светом, которые, при ближайшем рассмотрении, оказывались очаровательными феями. Под волшебным деревом, точно охраняя его, стояли лев, орел, барсук и змея. Конечно, это были иллюзии, но выглядели они совершенно как живые.
- Здорово! – восхищенно вздохнула Лили, оглядев результат их усилий. – Спасибо, ребята.
- Всегда пожалуйста, Цветочек! – Сириус отвесил ей шутливый поклон.
- Да, парни, фантазия у вас что надо! – с уважением произнес Мэтью Спринг – второй староста школы.
Джеймс с Сириусом переглянулись и довольно усмехнулись.

Пока Сириус занимался украшением зала, Марлин пыталась решить, что ей надеть на бал. Она заранее заказала целых три платья и теперь не могла выбрать. Вообще-то, в повседневной жизни, когда не надо было ходить в школьной форме, Марлин предпочитала брюки. Но бал есть бал, а, кроме того, ей хотелось поразить Сириуса. С соседками по комнате советоваться было бессмысленно – они до сих пор не смирились с тем, что Сириус выбрал ее. Особенно Миранда Льюис так и норовила уколоть ее при каждом удобном случае.
Марлин вздохнула, разглядывая разложенные на кровати платья, и решила сбегать посмотреть, в чем будут Лили с Алисой. Вот кто стал для нее настоящими подругами! Лили в комнате не оказалось – она все еще украшала зал. А Алиса выбрала себе светло-голубое платье с завышенной талией, какие носили в начале девятнадцатого века. В тот момент, когда зашла Марлин, она как раз задумчиво стояла перед зеркалом и экспериментировала с прической.
- Здорово выглядишь! – искренне сказала Марлин.
- Спасибо, - улыбнулась Алиса.
Она не старалась особенно наряжаться: Фрэнка на этом балу все равно не будет. Они договорились с Ремусом, что пойдут на бал вместе, по-дружески, чтобы отделаться от сыпавшихся со всех сторон приглашений. Зато удивил друзей Питер, объявив, что идет с Джулией.
- Ну, наконец-то Хвост нашел себе девушку! – прокомментировал эту новость Джеймс, а Сириус добавил:
- Вот и танцевать не зря научился.
Джулия как раз тоже прихорашивалась, что-то весело напевая себе под нос. Вскоре появилась Лили, и Марлин попросила подруг помочь ей с выбором. После краткого совещания был вынесен вердикт:
- Одевай красное – будешь смотреться очень эффектно.
Она, действительно, неплохо выглядела в облегающем до бедер, а дальше расходящемся пышными складками платье. По крайней мере, Сириус при виде ее, кажется, онемел от восхищения. Марлин довольно улыбнулась.
- Ты так прекрасна, что даже боюсь к тебе прикасаться, - прошептал он ей на ухо и вопреки своим словам притянул к себе и легко поцеловал, едва коснувшись ее губ.
Сам он в темно-синей парадной мантии был просто великолепен, о чем Марлин ему тут же и сообщила. И не одна она так считала: многие девушки восхищенно смотрели на него и завистливо на нее. Марлин одарила их вызывающим и победоносным взглядом. Иногда ей хотелось этих девчонок заколдовать чем-нибудь эдаким… забавным. Когда ж они поймут, наконец?

Зал произвел на студентов огромное впечатление. Особенно на малышей. Если старшие ограничились восхищенными взглядами, то младшекурсники, войдя в зал, дружно ахнули.
- Пошли туда, - Сириус потянул Марлин за собой. – Мы тут специально для нашей компании уголок обустроили.
Столик стоял возле окна, разукрашенного Джеймсом, и был окружен шатром из вьющихся роз.
- Ух ты! Какая красота! – хором восхитились девушки.
Парни довольно переглянулись.
Дамблдор произнес торжественную речь, поздравив всех с праздником. На столиках появилась еда и напитки. Некоторое время они просто весело болтали и смеялись в своей беседке из роз, пока не зазвучала музыка. Нежная мелодия лилась отовсюду, и определить ее источник было совершенно невозможно. Марлин с любопытством завертела головой, но, так ничего и не поняв, вопросительно уставилась на Сириуса. Но тот только весело мотнул головой и заявил:
- Пусть это останется тайной. Так ведь интереснее!
Интереснее-то оно, конечно, интереснее, но ведь было еще ужасно любопытно. Однако обдумать это ей не дали, поскольку Сириус повел ее танцевать, а, оказавшись в его объятиях и кружась по залу под дивную музыку, Марлин сразу же забыла обо всем на свете.

Питер был на седьмом небе: наконец-то, девушка обратила на него внимание. Да не какая-нибудь: Джулия – настоящая красавица, и он даже подумать не мог, что она когда-нибудь хотя бы посмотрит в его сторону. А она даже согласилась пойти с ним на бал. Он и не надеялся на это – пригласил просто так, с отчаяния. И теперь, не слишком вслушиваясь в разговор, наблюдал, как она улыбается и смешно морщит носик. Заиграла музыка и, поражаясь собственной храбрости, Питер пригласил ее танцевать. Но Джулия отказалась.
- Может, попозже? – она виновато улыбнулась, и Питер со вздохом кивнул.
Он подумал, что она, может, не умеет танцевать, как и он не умел до недавнего времени, или стесняется. Но тут звонко засмеялась Марлин, когда Сириус что-то прошептал ей на ухо, и Джулия бросила на нее такой убийственный взгляд, что Питер невольно поежился. Что происходит? Джулия перевела взгляд на Сириуса, на ее лице на мгновение проступило нескрываемое обожание, и Питер, наконец, все понял. Значит, он был всего лишь предлогом. Она согласилась на его предложение, чтобы быть поближе к Сириусу, зная, что тот ее не пригласит. В душе поднялась жгучая обида и злость. Сириус увел Марлин танцевать, и Джулия, не отрываясь, наблюдала за ними, напрочь забыв про Питера.
Он угрюмо смотрел в свой стакан с соком и думал, почему с ним все время это происходит. Почему вот уже вторая девушка, которая ему нравится, предпочитает его друга. Но у Лиззи с Ремусом хотя бы все было взаимно. А тут? Сириус два года уже встречается с Марлин. Вся школа об этом знает! Так на что она рассчитывала? Появилась совершенно нелогичная злость на друга, от одной улыбки которого таяла любая девчонка. И зависть. Как всегда, его душу сжигала зависть. Красавец Сириус привлекал к себе внимание, не делая для этого абсолютно ничего. А Питер из кожи вон лез, чтобы завоевать это самое внимание. Ну и результат? Он покосился на свою спутницу, которая сидела, подперев рукой подбородок, и задумчиво помешивала трубочкой коктейль. Все остальные давно уже ушли танцевать. Даже Ремус и Алиса. И только он сидел тут, как дурак, с девушкой, по уши влюбленной в его друга. Питер тяжело вздохнул и решил хотя бы поесть как следует.

Ремус с улыбкой проводил взглядом Джеймса и Лили, которые отправились танцевать следом за Сириусом и Марлин. Он был искренне рад за друга. Джеймс так долго добивался благосклонности Лили, что теперь почти не мог поверить своему счастью. Порой он смотрел на девушку с таким выражением, словно боялся, что она сейчас куда-нибудь исчезнет. Ремус был счастлив и за Лили, которая была ему дорога, как сестра. Он повернулся к своей спутнице, задумчиво глядевшей вслед подруге, и спросил:
- Ты, наверное, тоже хочешь потанцевать?
Алиса удивленно приподняла брови:
- А ты нет?
- Если честно, не очень. Но поскольку я пришел сюда с тобой, то должен исполнять все пожелания своей дамы. Так что позволь пригласить тебя на танец.
Ремус встал и с галантным поклоном протянул ей руку. Алиса рассмеялась и вложила свою ладонь в его:
- Какой ты рыцарь, однако! Не будь у меня Фрэнка, непременно бы влюбилась в тебя.
Ремус невесело усмехнулся:
- Не стоит.
- Что - не стоит? – не поняла Алиса.
- Привязываться ко мне слишком сильно.
Алиса озадаченно нахмурилась и некоторое время задумчиво его изучала; наконец, спросила:
- Ремус, почему ты всегда один?
- Я не один.
- Я не имела в виду друзей, - отмахнулась Алиса. – Я ни разу не видела тебя с девушкой.
Ремус помрачнел и нехотя ответил:
- У меня была девушка…
- А, точно. Элизабет, да? А что случилось?
- Извини, Алиса, я не хочу об этом говорить.
Алиса виновато качнула головой:
- Это ты меня извини. Я лезу не в свое дело…
Ремус улыбнулся, давая понять, что ее извинения приняты. Но праздничный вечер перестал радовать. Перед внутренним взором встал образ Лиззи, милой, нежной Лиззи. Это с ней он должен был бы танцевать сейчас. С ней болтать и шутить. И слушать ее серебристый смех. И любоваться ее золотистыми волосами, струящимися по спине. И смотреть в ее добрые глаза. И целовать… Ремус оборвал себя. Нет, он не будет об этом думать. Это все в прошлом, пора уже смириться и забыть о ней. Она смогла его забыть, и он сможет. И, вообще, все к лучшему: что за жизнь была бы у нее с оборотнем? Наверное, она просто, в конце концов, это поняла.

Джеймс танцевал с Лили и не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Она была совершенно необыкновенна в своем ярко-зеленом – под цвет глаз – воздушном платье, которое, точно дымкой, окутывало ее фигуру. Темно-рыжие волосы сегодня чуть ли не впервые были уложены в какую-то сложную, очень красивую прическу. Но главное, ее сияющие глаза смотрели на него с любовью. Джеймсу до сих пор казалось, что он живет в чудесном сне, и порой он боялся проснуться и обнаружить, что ничего не было, что Лили, как прежде, терпеть его не может. Но вот она рядом, в его объятиях, улыбается ему нежно и весело и, запустив тонкие пальчики в его вечно лохматую шевелюру, взлохмачивает ее еще больше. И он крепче сжимает пальцы на ее талии, и появляется безумное желание поцеловать ее прямо здесь, наплевав на толпу веселящихся студентов. В конце концов, все равно никому до них нет дела. Но Лили, как будто прочитав его мысли, качает головой, и в ее глазах плещется смех.
- Не смей, - тихо шепчет она ему. – Здесь слишком много народу.
Ну, точно – мысли его читает. Джеймс улыбается радостно такому взаимопониманию.
- Сохатый, наш план, - раздался рядом голос лучшего друга, и Джеймс чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Резко повернувшись, он встретил смеющийся взгляд Сириуса и кивнул.
- Что это вы задумали? – подозрительно спросила Лили.
- Увидишь, Цветочек.
Сириус с Марлин скрылись в водовороте танцующих пар, а Лили выжидательно уставилась на Джеймса, приподняв брови. Но он покачал головой:
- Это сюрприз.
Лили хмыкнула, но спорить почему-то не стала.
- Я оставлю тебя на секунду? – спросил Джеймс, когда танец закончился. - Обещаю, что вернусь очень быстро.
Лили, похоже, не хотела его отпускать, но после секундного колебания кивнула:
- Только если очень быстро.
Джеймс проводил ее до их столика и отправился на поиски Бродяги.

- Интересно, что ж они такое придумали? – задумчиво спросила Лили, ни к кому, собственно, не обращаясь.
Девушки остались в компании Ремуса и Питера, поскольку Джеймс и Сириус, с таинственным видом и обещанием грандиозного сюрприза, куда-то исчезли. Зная их фантазию, Лили не сомневалась, что сюрприз будет грандиозным в полном смысле этого слова. Вернулись они быстро, все с тем же загадочным видом, и наотрез отказались объяснять, что происходит. Впрочем, объяснения вскоре стали не нужны. Внезапно в зале погас весь свет, и воцарилась полная темнота, если не считать света звезд с заколдованного потолка и сияния искусственных звезд, подвешенных в воздухе, что само по себе уже было зрелищем необыкновенным. Вокруг раздавались удивленные, испуганные и восхищенные возгласы. Но не успела Лили как следует полюбоваться на звездное небо, как Джеймс притянул ее к себе и поцеловал, и она уже привычно потонула в волне обжигающего счастья.
- Неужели ради этого надо было гасить свет в зале? - насмешливо прошептала Лили, когда они оторвались друг от друга.
- Не только.
В этот момент в воздухе вспыхнули тысячи маленьких разноцветных фонариков, озарив ночь переливающимися огнями. По залу разнесся дружный восхищенный вздох. Но и это было не все. Постепенно разлился приглушенный свет, далеко не такой яркий, как прежде, не затмевающий фонарики, которые начали медленно опускаться вниз и падать прямо в руки каждому из присутствующих. Как только они оказывались в руках, на фонариках зажигались надписи на латыни. У Лили надпись гласила: «Per aspera ad astra».
- Ничего себе! – ошеломленно произнесла девушка. – Что это?
- Это поздравление с Рождеством, - сообщил довольный Джеймс. – Мы решили, что будет здорово подарить всем такие пожелания.
- А у вас что? – обратилась Лили к остальным.
- У меня вот, - Марлин повернула свой фонарик: «Labor recedet bene factum non abscedet».
У Алисы оказалось такое высказывание: «Homo locum ornat non locus hominem». Наконец, Джулия получила послание: «Ut ameris amabilis esto». Парни составили послания и друг другу. Питер прочитал на своем фонарике: «Faber est quisque suae fortunae», а Ремус – «Carpe diem». Сириус и Джеймс, едва взглянув на свои высказывания, дружно расхохотались, поскольку на их фонариках было написано одно и то же: "Non progredi est regredi»*. Лили усмехнулась: она всегда подозревала, что у них одна душа на двоих и мыслят они одинаково.
- Вы что, каждому персонально придумывали? – изумилась Марлин, оглядывая галдящих студентов, изучающих свои фонарики.
- Да нет. Персональные – только для нашей компании, - объяснил Джеймс. – Остальным – наугад, как придется.
Когда гомон в зале немного поутих и большинство присутствующих прочитали пожелания, в вышине зажглась сияющая надпись: «Счастливого Рождества!», которая пару мгновений спустя рассыпалась фейерверком, и зал вернулся к своему прежнему виду. Несколько секунд стояла ошеломленная тишина, как вдруг она взорвалась бурными аплодисментами. Аплодировали даже преподаватели. Мародеры довольно заулыбались – шалость удалась!

***
Пролетели праздники, возобновилась обычная школьная жизнь, а для семикурсников началась усиленная подготовка к ЖАБА. Уроки и грядущие экзамены, квиддичные тренировки и матчи, прогулки в полнолуния – все слилось в стремительном потоке времени. Зима выдалась суровая: с морозами и вьюгами, и порой квиддичные матчи, а тем более тренировки проходили в экстремальных условиях, когда игроков чуть ли не сдувало порывами ветра, руки примерзали к древку метлы, а из-за поднявшегося снежного бурана почти ничего не было видно. Но тем больше усилий прикладывали игроки, чтобы достичь победы.

Незадолго до Дня святого Валентина Сириус с Джеймсом решили прогуляться до Хогсмида, чтобы поискать девушкам подарки. Ремус попытался спорить, говоря, что это опасно и походы в Хогсмид запретили не просто так, но когда этих двоих останавливала мысль об опасности? Не сумев пробудить в друзьях благоразумие, он почел за лучшее пойти с ними и проконтролировать ситуацию. Как всегда. Питер молча согласился, хотя было заметно, что ему совсем не хочется участвовать в этой вылазке. Что было странно. Конечно, Хвост всегда был трусоват, но в обществе друзей он, как правило, ничего не боялся.
Выбравшись из подземного хода на окраине Хогсмида, ребята попали в настоящий буран. Вьюга мела такая, что в двух шагах ничего не было видно.
- Ну и погода! – недовольно передернул плечами Питер.
Но раз уж пришли, не идти же теперь обратно, и Мародеры начали пробираться сквозь метель, пытаясь прикрыть красно-желтыми гриффиндорскими шарфами хотя бы лицо. Когда они добрались до «Сладкого королевства», то стали похожи на сугробы. Ввалившись в магазин, парни со смехом начали стряхивать друг с друга снег, за что тут же получили нагоняй от молоденькой продавщицы:
- Эй, молодые люди! Это надо было делать на улице! Смотрите, сколько снегу занесли!
- Мы очень извиняемся, мисс. Сейчас все исправим. Эванеско!
Снег исчез, а Сириус очаровательно улыбнулся, и продавщица немедленно растаяла и перестала прожигать их возмущенным взглядом. Более того, она тут же предложила им консультацию и помощь с выбором покупок. Сириус галантно склонил голову:
- Спасибо, мисс.
- Элена, - улыбнулась продавщица.
Ремус хмыкнул, а Джеймс ехидно протянул:
- Хорошо, что Марлин здесь нет…
За что тут же схлопотал от Сириуса подзатыльник. Питер посмотрел на него с плохо скрываемой завистью.
Узнав, что парни пришли сюда за подарками для своих девушек, продавщица погрустнела и перестала кидать на Бродягу выразительные взгляды. Тот вздохнул облегченно.
В результате длительных поисков Джеймс выбрал шоколадные котелки, наполненные особым кремом, вкус которого менялся в зависимости от предпочтений того, кто его ел; а Сириус – шоколадные ракушки, внутри которых прятались жемчужины. Не настоящие, конечно: из орешков, покрытых глазурью. На каждой такой жемчужине была выведена буква, а все вместе они складывались в слова «я люблю тебя».
- Хвост, а ты разве ничего не хочешь купить Джулии? – спросил Джеймс.
Питер насупился и мотнул головой:
- Зачем? Я ведь с ней не встречаюсь.
- Разве? – удивился Сириус. – А мы думали…
- Нет. Я понял, что неинтересен ей. А на бал она со мной пошла… Ну, наверное, просто потому, что кто-то другой ее не пригласил, - Питер особенно выделил слова «кто-то другой».
- Хочешь сказать, - медленно произнес Ремус, не совсем еще веря своей догадке, - что она использовала тебя, чтобы обратить на себя внимание другого парня?
Питер кивнул и уставился в пол. Парни пораженно переглянулись. Ну, ничего себе Джулия! Как она посмела так издеваться над бедным Питером? Ему и так не больно-то везет с девчонками.
- Это нельзя так оставить, - задумчиво протянул Сириус, переглянувшись с Джеймсом.
Питер испуганно вскинул на него глаза.
- Не надо, - возрасзил он. – Тем более, у нее все равно ничего не получилось. Так что она уже вполне наказана.
Ребята снова переглянулись, и Джеймс озвучил их обмен взглядами:
- Ну, смотри, Пит, твое дело. Но если передумаешь…
И он зловеще ухмыльнулся. Ремус хмыкнул, а Питер кивнул с робкой улыбкой.
Они еще зашли купить девушкам цветы – красную розу для Марлин и белую лилию для Лили. После чего со всех ног помчались обратно в Хогвартс, благо метель к тому времени улеглась, и все вокруг замерло в безмолвии. Только снег хрустел под ногами и переливался в желтом свете фонарей.

Едва Мародеры отошли от зеркала, закрывающего тайный ход, как в коридоре раздались знакомые шаркающие шаги.
- Хвост! – возмущенно прошипел Джеймс. – Ты же сказал, что никого рядом нет!
- Никого и не было, - начал оправдываться Питер, который как раз до этого проверял путь по карте. – Я не знаю, откуда он взялся.
- Еще скажи – аппарировал! – Джеймс, когда сердился, становился невероятно ехидным.
- Тише! – шикнул на них Ремус.
Но было поздно: из-за поворота появился Филч, который при виде их компании расплылся в довольной ухмылке.
- Гуляем после отбоя? – ласково осведомился он.
- Пит, стирай карту! – отчаянно прошептал Ремус, и услышал, как за его спиной Питер произносит: «Шалость удалась!»
- Нет, мы вам мерещимся! – выдал Сириус, усмехнувшись.
Он мог быть ехидным ничуть не меньше Джеймса. Филч пошел багровыми пятнами:
- Наглый сопляк! Договоришься у меня!
В этот момент он заметил пергамент в руках Питера, который, стерев карту, так и не убрал ее куда-нибудь подальше.
- А это что такое?!
Джеймс с Сириусом повернулись к другу и хором простонали:
- Пи-и-ит!!!
Тот только виновато вжал голову в плечи. Филч, естественно, отобрал у него карту – счастье еще, что он ее стереть успел. Завхоз поворачивал пустой пергамент так и сяк, пытаясь понять, в чем тут секрет.
- Что это такое? – наконец, спросил он, прожигая их подозрительным взглядом.
- Пергамент. Разве не видите? – Джеймс пожал плечами.
Филч еще некоторое время посверлил их взглядом и вынес вердикт:
- Пошли к профессору МакГонагалл – она разберется.
- Ну, все! Карты нам больше не видать, – едва слышно прокомментировал Сириус, когда они плелись по коридорам вслед за Филчем. – Хвост, я тебя убью!
Питер сжался еще больше и виновато-заискивающе посмотрел на друзей.
Когда профессор МакГонагалл открыла дверь на стук завхоза, тот быстро затараторил:
- Извините, что беспокою вас, профессор, в столь позднее время, но вот эти мальчишки шастали по замку после отбоя.
Декан оглядела их компанию с непонятным выражением и ответила:
- Хорошо, мистер Филч, я назначу им взыскание.
- Я еще нашел у них вот это, - торопливо добавил он, протягивая МакГонагалл карту.
Та озадаченно осмотрела пустой пергамент и спросила:
- И что это?
- Я не знаю, но уверен, что что-то опасное и запрещенное. А они, - Филч стрельнул в их сторону злым взглядом. – Не хотят говорить.
МакГонагалл еще раз внимательно посмотрела на Мародеров, усиленно изображавших святую невинность, хмыкнула, совершенно не впечатленная их спектаклем, и, достав палочку, что-то прошептала. Ремус услышал, как рядом Джеймс выдохнул:
- Что сейчас будет…
Тем временем пергамент уже перестал быть пустым – на нем быстро проявлялись слова. Ремус вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там карта выдала их декану. Лучше б он не смотрел, честное слово, потому что вдруг понял, что высказывания, появляющиеся на пергаменте, были написаны их почерками, которые МакГонагалл прекрасно знала. Написано было следующее: «Мистер Бродяга приветствует Вас, профессор. Но при всем уважении, это - наша тайна», «Мистер Сохатый присоединяется к мистеру Бродяге. Не сердитесь, профессор», «Пожалуй, я лучше промолчу. Мистер Лунатик». Четвертой надписи так и не появилось. Ну, правильно – Хвост всегда от одного вида их декана впадал в ступор.
МакГонагалл приподняла брови и негромко произнесла:
- Чары Персонификации? Весьма любопытно…
Мародеры удивленно переглянулись. Свернув пергамент, она передала его завхозу:
- Думаю, будет лучше, если это останется у вас, мистер Филч.
Мародеры дружно разочарованно вздохнули, чем вызвали у профессора едва заметную улыбку.
- А вы, молодые люди, будьте любезны завтра явиться в мой кабинет к семи часам. И десять баллов с Гриффиндора за прогулки после отбоя. Марш в гостиную!
Но когда они отошли на приличное расстояние, Ремус чутким слухом оборотня уловил, как МакГонагалл добавила:
- И десять баллов Гриффиндору за великолепное исполнение чар Персонификации.
Все-таки им невероятно повезло с деканом, как сказал когда-то давно Джеймс.

Лили, конечно же, разозлилась, когда узнала об отработке.
- Когда это закончится, Джеймс? – страдальчески вопросила она.
Тот с покаянным видом смотрел в пол, время от времени поглядывая на девушку из-под ресниц, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Лили была ужасно привлекательной, когда сердилась.
- Да ладно тебе, Лил, - решил вступиться за друга Сириус. – Подумаешь, отработку получили. Первый раз, что ли?
- Вот именно! Вы, два обормота, когда уже, наконец, повзрослеете?
- Эй, не трогай его! - весело возмутилась Марлин. – Можешь Джима воспитывать, а Сириус меня вполне устраивает, какой есть.
Лили сердито зыркнула на нее – мол, лучше бы помогла мне, чем подстрекать их. Нашла к кому обращаться: Марлин всегда была авантюристкой, не хуже самих Мародеров.
- Спасибо, радость моя, - задорно сверкнул глазами Сириус. – Хоть ты меня поддерживаешь!
Марлин улыбнулась и подмигнула ему. Ремус, до сих пор остававшийся незамеченным во время этой разборки, хихикнул. Лили тут же переключилась на новую жертву:
- А ты, Ремус? Ты же староста, в конце-то концов!
- Знаешь, Лили, - с легкой улыбкой заметил Ремус, - сейчас ты дико напоминаешь МакГонагалл. От твоего взгляда хочется вытянуться по стойке смирно.
Все присутствующие прыснули, а Лили возвела глаза к потолку и протяжно вздохнула.
- Ли-и-или, - умоляюще протянул Джеймс, обняв ее, несмотря на некоторое сопротивление, - ладно тебе сердиться! Мы же последний год учимся. Когда еще веселиться, если не сейчас? – и несколько печально заключил: – Потому что, боюсь, за пределами Хогвартса нам точно будет не до веселья.
Лили вздрогнула и уставилась на него несколько испуганно. После минутного молчания, когда они смотрели друг другу в глаза, она вдруг огорченно спросила:
- Думаешь, я – зануда?
- Нет, - Джеймс улыбнулся. – Думаю, что ты просто очень ответственная. Но иногда надо позволять себе расслабиться. Даже если ты староста школы.
Лили улыбнулась в ответ, взъерошила его волосы и тихо-тихо прошептала на ухо:
- Знаешь, Джим, если бы ты не был таким невозможным бесшабашным мальчишкой, я бы, наверное, любила тебя меньше.

***
Проснувшись утром четырнадцатого февраля, Лили обнаружила рядом с кроватью на тумбочке коробку, перевитую красной лентой, а рядом с ней нежную белую лилию. Девушка мечтательно улыбнулась и легонько провела по цветку кончиками пальцев. В коробке оказались сладости – любимые волшебные сладости Лили. «И откуда он знает мои предпочтения?» - удивилась она. А еще там лежала записка:
«Сначала я хотел написать тебе стихи, но вовремя вспомнил, что поэт из меня никудышный. Так что извини, но приходится поздравлять тебя с праздником в прозе. Я очень надеюсь, что мое подношение тебе понравится. Тебе ведь нравятся шоколадные котелки, правильно?
Люблю тебя,
Джеймс».
Лили тихонько засмеялась и провела ладонью по пергаменту, представив, как его касалась рука Джеймса, когда он писал это послание.
- И чему ты так улыбаешься? – раздался сонный голос Алисы.
Лили чуть не подпрыгнула от неожиданности: она напрочь забыла, что не одна в комнате. Впрочем, Алисе объяснения были не нужны: она все поняла, как только увидела цветок и коробку на тумбочке подруги.

Вечером Мародеры устроили в гостиной настоящий праздник. Они где-то раздобыли гитару и объявили конкурс на лучшую песню для любимой. Идея понравилась всем. Правда, далеко не все умели играть на гитаре. Собственно, умеющих нашлось всего пара человек. Но какой-то умник догадался заколдовать ее так, чтобы она играла сама. Лили и не подозревала, что парни так здорово поют. Поначалу все участвующие вполне серьезно старались произвести впечатление на девушек. Но есть такая гриффиндорская примета: то, в чем участвует Сириус Блэк, обязательно в итоге превращается в балаган. И когда они с Джеймсом дуэтом исполняли нечто… Лили даже не могла подобрать к этому подходящий эпитет… В общем, хохотала вся гостиная.
А потом Марлин – достойная пара Сириуса – объявила конкурс для девушек: на самое эффектное признание. Что тут началось! Девчонки словно посходили с ума. В ход пошли все чары, какими они только владели, и в результате гостиная превратилась в подобие поля битвы. Когда очередь дошла до Лили, она сотворила иллюзию, представляющую собой нечто вроде громадного экрана телевизора. Маглорожденные, увидев это, дружно хихикнули. На этом экране появилось изображение озера с отражающимися в нем звездами и луной. По воде скользила лодка, в которой сидели девушка и парень, державшиеся за руки. Вокруг все сияло и искрилось множеством маленьких огоньков, которые постепенно окружили лодку так, что сидящая в ней пара оказалась в центре пульсирующего сердца.
- Здорово! – прошептал ей на ухо Джеймс. – Если бы я не любил тебя всегда, то непременно влюбился бы сейчас.
Лили счастливо улыбнулась и сжала его руку.
Сама же Марлин, не мудрствуя лукаво, просто подошла к Сириусу и поцеловала его на глазах у всех присутствующих. Причем не легким мимолетным поцелуем, каким они обычно обменивались на публике, а долго и со вкусом. Эффект это произвело потрясающий. Гостиная взорвалась бурными аплодисментами.
В общем, праздник удался на славу.

________________________________________________________________________________
* Per aspera ad astra – через тернии к звездам
Labor recedet bene factum non abscedet – трудности проходят, хорошее остается
Homo locum ornat non locus hominem – человек украшает место, а не место человека
Ut ameris amabilis esto – чтобы тебя любили, будь достоин любви
Faber est quisque suae fortunae – каждый - кузнец своего счастья
Carpe diem – лови день
Non progredi est regredi – не идти вперед значит идти назад