Сириус

После ужина все рассеялись по залу: бродили парочками, общались, сидели вокруг Слизнорта, смотрели, как он перебирает фотографии и нудит. Блэйк тоже собрала вокруг себя благодарных слушательниц-выпускниц и, сидя на диване с кубком сока, живописно расписывала им, как будет переделывать Блэквуд после их свадьбы. Хорошо хоть ему не обязательно было присутствовать, потому что он-то точно знал: она притронется к дому только через его труп. Так что он бессмысленно шатался по залу с бокалом в руке, время от времени поглядывая в сторону окна, у которого торчала Малфой и курила, ковыряя пол носком балетки. И где она только откопала этот наряд? Нет, платье было в меру закрытым, но все равно так выразительно обнимало тоненькую талию и подчеркивало все прелести, что он с большим трудом контролировал свои мысли. Терпение иссякало: это было нечеловечески трудно – находиться с ней в одном помещении и не прикасаться к ней...
Пару раз к нему подходила Лили. Она не пыталась его утешить или препарировать расспросами, просто втягивала в разговоры с другими ребятами, сама говорила без умолку, что, в принципе, было не очень на нее похоже, и часто смеялась. В какой-то момент он увидел, что она страшно чем-то напугана. Сириус подумал было, что ее обидел кто-то из слизеринцев, и уже хотел спросить, кому надо заколдовать язык, как вдруг случилась совершенно ужасная штука – Катон Нотт запросто подошел к Роксане и пригласил ее на медленный танец.
Пока Слизнорт размазывал непринужденную светскую беседу, несколько парочек по школьному смущенно топтались на свободном пятачке и ни на кого не обращали внимания.
Так вот, Нотт подошел к ней, Малфой сначала удивленно сжала плечи и оглянулась (после ее откровений за столом слизеринцы показательно обособились от нее), а потом вдруг поставила свой бокал с медовухой на подоконник и взяла Нотта под руку. Не то чтобы Сириус почувствовал ревность, вовсе нет, скорее просто дикое, неописуемое желание превратить слизеринца в кусок окровавленного мяса. А тот, как ни в чем не бывало, вывел малютку на импровизированный танцпол и положил свои лапы прямо на ее талию. Да что на там на талию, он бы еще за задницу ее схватил! И она даже бровью не повела бы! Ей, похоже, вообще было все равно!
Он со стуком поставил свой бокал на каминную полку и уже собрался было пойти к ним и просто ради профилактики врезать Нотту по морде, как вдруг мимо него с совершенно невменяемым видом пробежала Лили и чуть не сбила его с ног.
– Где пожар, Эванс? – Сириус поймал ее на лету.
– Сириус! – Лили порывисто оглянулась и всполошилась. – Господи, Сириус!
– Эванс, я, конечно, тоже скучал, но мы виделись десять минут назад, – улыбнулся Сириус.
Вид у подружки Джеймса был такой, будто она готова была вот-вот разреветься.
– Что случилось, котенок? Боггарт под столом за ногу схватил? – съехидничал он.
– Хотелось бы, чтобы это был боггарт! – она все время оглядывалась, как будто за ней волки гнались. – Сириус, пожалуйста, пригласи меня танцевать!
– Эванс? – Сириус выгнул бровь и улыбнулся. – Так круто меня еще никто не клеил.
– Блэк! – Лили хлопнула его по плечу. Сириус рассмеялся. – Мне не до шу...
– Сириус Блэк!
Они синхронно обернулись. К ним направлялись Амелия и Эдгар Боунсы, близнецы и выпускники прошлого года, оба одинаково светловолосые и светлоглазые.
– Миа! Ты только посмотри на себя! – Сириус церемонно поцеловал руку Амелии и крутанул девушку, словно в танце. – Уже так состарилась! Ох, это неумолимое время!
Амелия засмеялась и поправила прическу. Она выглядела совершенно ослепительно сегодня и наверняка уже наслушалась комплиментов, так что ни капельки не обиделась.
– В Визенгамоте много дел? – Сириус почувствовал, как Лили еще крепче обвила руками его предплечье. Она как будто боялась, что сейчас ветер сорвет потолок и унесет ее. – Тот тип, который отбил тебя у меня, не переживает, что ты проводишь все время с мракоборцами?
– Я не замужем, Сириус.
– Значит, у меня еще есть шанс?
– Вообще-то нет. Мы тут слышали за ужином, что ты скоро женишься...
– Кто? – Сириус недоуменно оглянулся, словно надеялся увидеть жениха у себя за спиной. – Я? Моя дорогая, тебе послышалось. Это все медовуха Слизнорта, она творит чудеса с головой, – тут он уже перестал изображать слепого и коротко кивнул молчаливому юноше. – Привет, Эд. Как жизнь?
Эдгар, этот кудрявый придурок с вечным румянцем на впалых щеках и ресницами как у последней шлюшки, в свое время был главным соперником Сириуса в амурных делах и увел у него не одну девчонку – причем не только в пределах школы. И если Сириусу самому нечем было гордиться – со многими девушками он поступил не вполне честно, то этот подонок вполне заслуживал специальной камеры в Азкабане.
И сейчас он разглядывал Лили так, что будь тут Сохатый, Боунса бы уже отмывали от пола.
– Получше, чем у тебя, Блэк, – ухмыльнулся тот в ответ на его приветствие. – Уже учишь брачные клятвы? – он протянул ему руку.
Пожимая ее, Сириус очень постарался сломать ему пару пальцев.
– Каждый вечер перед сном.
Эдгар якобы незаметно размял пальцы.
– Кстати, раз уж ты все равно занят, может, позволишь мне пригласить твою очаровательную спутницу на танец? – и Эдгар улыбнулся Лили одной из этих своих тошнотворных улыбочек. Сириусу и самому вдруг страшно захотелось ему врезать.
– Прости, Боунс, я уже пригласил Лили на танец, – и он успокаивающе пожал пальцы Лили – на ощупь они были как лед.
– Правда? – Эдгар все сверлил девушку взглядом. – И когда же?
– Только что, – отрезал он и увел Лили к танцующим.
– Спасибо, – выдохнула она парой минут спустя, украдкой выглядывая из-за его плеча, пока они неторопливо топтались в танце среди остальных. – Ты меня просто спас.
– Всегда пожалуйста, – Сириус чуть прищурился, глядя, как Нотт нашептывал что-то Малфой. Эти двое как будто находились в своем пузыре, и одному Мерлину было известно, как сильно Сириусу хотелось влезть в этот пузырь. – Он приставал к тебе?
Какое-то время Лили танцевала молча, а потом вдруг ни с того ни с сего мучительно зажмурилась и ткнулась лбом в его плечо.
И Сириус все понял.
Уж очень хорошо он знал Боунса и вообще все эти материи. Так что говорить он ничего не стал и просто легонько потрепал Лили по спине. Она только сильнее в него вцепилась.
– Эй-эй... все в порядке, кот. Если хочешь, я буду твоии охранником сегодня. Идет?
Лили подняла голову, торопливо вытирая щеки.
– О-о, я смотрю, тут наводнение, – добродушно усмехнулся Сириус и полез в карман за платком.
– Не говори только Джеймсу, что я плакала, хорошо? – гнусаво спросила она.
Сириус притворно вздохнул и, драматически закатив глаза, прижал Лили к плечу.
– Вы меня убиваете, Поттеры...
– Очень мило!
Они оглянулись.
Блэйк, дрожа от злости, стояла между ними и упирала руки в бока, затянутые тугим поясом и, похоже, ее просто колотило от ярости.
– Простите, что помешала, – она отчаянно попыталась улыбнуться. – Могу я поговорить со своим парнем?
Лили отпустила его, бросив на Блэйк один единствнный недоуменный взгляд.
– Сириус, пожалуйста, ты не мог бы связаться с Джеймсом? – попросила она. – Пусть он придет сюда... как можно скорее... хорошо?
– Ты как?
– Я справлюсь, – она оглянулась в зал. Вид у нее был как тогда в лесу, когда она взялась лечить рану Джима… Одно неловкое движение – и человека уже не вернуть. – Сириус... побыстрее, ладно?
И она ушла.
– Ты не хочешь объяснить мне, что это сейчас было? – звенящим от негодования голосом спросила Блэйк, пока он доставал из защитного чехла волшебное зеркало.
– Возмутительная грубость с твоей стороны, – пробормотал он. – Джеймс! Сохатый, ты слышишь меня?
– Кто она? Это та самая рыжая грязнокровка, за которой бегает половина школы?
– Прикуси язык, любимая, – ответил Сириус. – Сохатый, мать твою, прием! – рявкнул он, но без толку.
– Отлично, – голос Блэйк сморщился как горящий пакетик. – Прекрасно.
И она метнулась прочь, но Сириус, не глядя, поймал ее за руку и удержал, вертя зеркало туда-сюда, но не видел ничего, кроме каких-то темных складок.
Похоже, Сохатый опять оставил свое в сумке, в раздевалке. Олень.
– Что ты себе позволяешь?! На нас все смотрят! – шипела Блэйк, пытаясь вывернуть руку. – Пусти... пусти сейчас же!
– Блэйк, успокойся! – пряча зеркало, он, наверное, слишком сильно сжал ее руку, потому что она вдруг весьма искренне всхлипнула, поморщилась и как-то обмякла.
– Ау...
– Прости! – Сириус моментально разжал пальцы.
Плечи Блэйк вздрогнули, и она осторожно закрыла ладошкой предплечье, не открывая глаз и мученически выгибая губы.
Сириус тяжело вздохнул и привлек дурочку к себе.
– Больно? – и он подул на сдавленное место.
– Зачем ты это все делаешь? – проскрипела она. – Ты издеваешься надо мной? Кто эта девушка? Почему ты танцевал с ней, а не со мной?
Секунда жалости прошла. Сириус со вздохом отстранил ее от себя.
– Девушка моего лучшего друга. И она, Блэйк, мне как сестра, причем иногда очень вредная, доставучая и занудная. Но все равно как сестра. У меня с ней никогда ничего не было, могу дать Обет!
Блэйк какое-то время сверлила его обиженным взглядом.
– Ну что ты, милый, – неожиданно улыбнулась она. – Я не собираюсь обижать эту бедную грязнокровку. За кого ты меня принимаешь? К тому же, ее и без меня обидят... и вообще, я искала тебя не для этого, я хотела сказать, что ухожу, – она застегнула пуговицу на его рубашке. – Хлоя устраивает девичник в мою честь. Это очень мило, правда? И мне кажется, тебе тоже пора идти. Я пришлю тебе сову, как только мы спустимся вниз. И... я буду ждать твоего ответа. Договорились?

Джеймс

Мозгу понадобилось несколько секунд, чтобы включиться.
Придя в себя, Джеймс моментально отлепился от девушки и отстранил ее от себя.
– Гвен, нет.
– Почему? – она попыталась снова поцеловать его, но Джеймс удержал ее. – Мне показалось, тебе понравилось.
– Ты действительно здорово целуешься, но...
Снова она обвила его руками за шею, и протест Джеймса эхом потонул у нее во рту, но теперь он очнулся быстрее.
– Гвеног, я же сказал: нет!
Гвен не обиделась, только еще крепче обняла его и прижалась к его шее холодной щекой.
– Ты не представляешь, как я скучала тебе, – шептала она. Джеймс натужно сглотнул, стараясь не касаться ее, но трудно быть бесчувственным каменным истуканом, когда девушка, которая тебе в общем-то по душе, лезет чуть ли не на колени... – Я все время о тебе думала, все время вспоминала, как мы с тобой... ты помнишь, как нам было хорошо?
– Конечно, помню! – уверил ее Джеймс, пытаясь отцепить от себя ее вездесущие руки. Хвала Мерлину, что команда уже ушла.
– Мы были на этой трибуне?
– На гриффиндорской, – просипел он.
– Точно...
– Гвен... – он поймал шаловливые пальчики у себя под свитером на животе, соединил ее ладони и крепко сжал. – Гвен, я очень... очень рад, что все это было, и я благодарен тебе за все, но я теперь вроде как занят. У меня есть девушка, и я ее люблю... понимаешь?
– Ну и что? Я ведь тоже в каком-то смысле твоя девушка, пусть и бывшая. Разве я теперь не имею права тебя целовать? – ее глаза пьяно увлажнились, губы призывно приоткрылись в каких-то сантиметрах от его рта. Мерлин, дай ему силы устоять... – Или я уже совсем не нравлюсь тебе?
– Нравишься, – покорно выдавил Джеймс. – Ты сама знаешь. Но Лили – это другое. Совсем другое.
– Лили... Лили... Эванс? – шептала она, глядя на его губы, и, кажется, совсем не понимала, о чем и о ком он ей говорил. Джеймс сам не понял, как именно ее руки снова оказались на свободе. – Такая рыжая невысокая девочка, староста?
– Да, – он изо всех сил старался сохранять трезвую голову.
– Ну и что, пусть Лили, пусть Эванс, пусть твоя девушка, я не собираюсь тебя красть, просто одолжу на часок, она не обидится... – она закусила губу, купая его в своих теплых ладошках, и Джеймс почувствовал, что сдается...
– Черт, Гвен, я же сказал, что не хочу! – крикнул он, собрав всю волю в кулак и силой отсадил девушку от себя.
Гвен посмотрела на него так, словно он ее ударил.
Джеймс немного продышался. Он ужасно злился и досадовал, что она испортила такой вечер.
– Не могу поверить... это все из-за какой-то рыжей магглы?
– Лили – волшебница, – прорычал Джеймс.
– Да, волшебница, – Гвен зло усмехнулась и облизала губы, глядя в сторону. – Помнится, ты ей никогда не нравился, – она порывисто повернулась к нему, щуря свои кошачьи глаза. – Что же так?
– Гвен, я не хотел тебя обижать, давай не будем сходить с ума из-за...
Гвен вдруг рассыпчато засмеялась.
– О, какая она быстрая! – взгляд ее метался по темнеющему стадиону. – Стоило тебе перестать бегать за ней, как она сразу опомнилась! Испугалась, что останется в одиночестве? Хотя нет, я догадываюсь, почему это она вдруг опомнилась.
Джеймс поморщился. Ему не нравилось, какой оборот приобретал и без того напряженный разговор.
– Послушай, Гвен... уже стемнело, скоро придут мракоборцы. Давай я провожу тебя в замок?
– Хочешь избавиться от меня, да? – в голосе ее звякнули слезы, и вид у нее в эту минуту вдруг стал такой жалкий, что Джеймс невольно смягчился.
– Почему ты так злишься? Гвен, мы расстались сто лет назад...
– Ну и что? Думаешь, я не вижу, что ты тоже что-то чувствуешь! Подумаешь, девушка! Что-то мне подсказывает, что она, в отличие от тебя, не такая... принципиальная!
– Гвен, лучше просто заткнись, окей? Ты ни черта не знаешь о Лили!
– Это ты ни черта о ней не знаешь!
– О чем ты?
Гвен молчала – скрестив руки на груди, она смотрела в сторону замка и сердито раздувала ноздри.
– Гвен!
Молчание.
– Гвен, предупреждаю...
– Ты помнишь наш выпускной в прошлом году? – вдруг выпалила она, снова поворачиваясь к нему и яростно сверкая глазами. – Помнишь, как после бала мы все отправились смотреть фейерверк над озером?
– Помню, – быстро сказал Джеймс.
– Так вот, после фейерверка мы все пошли обратно в замок, а вы с друзьями украли пару ракет и принялись запускать их над лесом. Все побежали смотреть. и я тоже, но заблудилась, вышла к берегу и... кое-что увидела.
Ноги вдруг онемели, прямо как во сне, когда он должен был вскочить и бежать, но не мог сдвинуться с места.
– Ну и что ты увидела? – деланно небрежно спросил Джеймс.
Какое-то время она вглядывалась в него, словно прикидывала, выдержит ли его мозг эту информацию. А потом проговорила, не меняя выражения:
– Увидела, как Боунс и твоя ненаглядная Лили занимались любовью прямо под нашим деревом.
Джеймс вскочил так порывисто, что сорвался в нижний ряд, перевернул скамейку и жутко зашиб ногу. Но все это были мелочи по сравнению с той, другой болью. Как будто ему вынесли всю грудную клетку сквозным ударом.
– Что?! – наконец выдохнул он, справившись с собой.
Гвен хмыкнула и отвернулась.
– То, что слышал.
Джеймс засмеялся. На него накатывала паника.
– Послушай, Джонс... – он взял себя в руки. – Если ты просто хочешь нас с ней поссорить, если хочешь очернить ее, то...
– Я? – Гвен даже хохотнула. – По-моему, это прекрасно сделали и до меня! Джим, я своими глазами видела, как они трахались, словно кролики в траве. Думаешь, такое легко забыть? Ну хочешь, можем сходить в замок за Сывороткой правды?
Джеймс замотал головой, выдыхая короткие рваные смешки. Руки дрожали как ненормальные, в голове шумело, словно он только что бутылку огневиски опрокинул.
Он не мог в это поверить.
Потому что в это просто нельзя было поверить.
Потому что слова Гвен совершенно не вязались с той истиной, которой он жил каждый день с Лили.
– Ты ошибаешься, – твердо сказал он и еще сильнее замотал головой, отступая от нее как от ядовитой гадюки, хотя Гвен и не пыталась за ним следовать. Просто сидела, ссутулившись, и смотрела на него, засунув руки в карманы куртки. – Ошибаешься, понятно?!
Пара ворон вырвалась из-под крыши трибуны и с возмущенным карканьем пронеслась мимо.
– Ошибаюсь? Все знают, что тогда эти двое встречались. И еще я прекрасно помню, что именно ее Эд пригласил на выпускной, потому что Эванс была вся в белом, непорочная дева, – она усмехнулась. – Трудно перепутать белое платье с другим, тем более в темноте. Особенно задранное...
– Заткнись!
Голова закружилась. Фундамент, на котором стоял стадион, казалось, превратился в желе, и вся реальность Джеймса поплыла, съезжая со своих мест.
– Я не собираюсь верить во всю эту херню, Гвен, ты... ты ее просто перепутала с кем-то, вот и все! – Джеймс шмыгнул носом, зябко передернул плечами и подхватил метлу. Сердце спотыкалось так, что ему было больно. – И вообще убирайся отсюда! Пошла вон, слышишь?!
Гвен ушла, а он все повторял, как сумасшедший:
– Это все неправда... все неправда... этого не было... не было... не было.
И тут Джеймс вспомнил это воздушное светлое платьице.
Вспомнил, какой удивительно воздушной и светлой она выглядела в тот вечер, как прошла мимо него под руку со светловолосым, кудрявым типом.
Вспомнил, как она потом исчезла куда-то...
Колени куда-то пропали, и он с размаху упал на скамью.
Этого не могло быть. Этого не могло быть никогда.
Руки тряслись, и его самого сотрясал непонятный озноб.
Лили не могла...
Это безумие, безумие, это неправда!
Надо было догнать Гвен и убедить ее, что это неправда!
Но Гвен здесь уже не было. Окрестности укутывала глубокая ночь, а Джеймс все сидел на скамье под всеми семью ветрами, дрожал, как мокрый щенок, и с ужасом слушал, как его мир ломался на куски.

Сириус

Сириус сидел на подоконнике за портьерой и дымил в приоткрытое окно.
Музыка, надрывная, тягучая и сонная неторопливо увлекала его сознание в звездную бездну, в которую он пускал дым. Малфой пела, ударяя по струнам гитары, пела своим низким бархатным голосом, а он прятался от нее за портьерой.
Не потому, что ему было неинтересно...
Просто до ужаса не хотелось делить и это зрелище, и эти звуки с кучкой зевак. Тем более что песня, очевидно же, предназначалась только ему.
Сириус затянулся поглубже и запрокинул голову, выдыхая дым кольцами. Он очень старался, чтобы каждое колечко получилось лучше другого, но все они выходили какие-то корявые.
Сириус поднял левую руку и с интересом рассмотрел ладонь.
Пальцы мелко подрагивали.
Каждая его мышца была напряжена, словно перед прыжком, нервы были туго натянуты и вздрагивали вместе со струнами, по которым била ее рука...
Сириус боялся, что в любую секунду может умереть. Бывает, накатывает такой ужас, и делай с ним, что хочешь. И вот сейчас на него накатил именно такой ужас, а он сидел на подоконнике и дымил, как черт, прямо в красивые звезды...
А Роксана пела все громче и надрывнее, все сильнее и сильнее била по его нервам, и голос ее, хриплый и низкий, проникал в него прямо через кожу на руках, на спине, шее...
Сириус мотнул головой и откинул ее назад, уткнувшись в стену и зажмурив глаза.
Бездна над головой как будто ожила и проникала в его голову, наполняя ее своими звездами.
И каждая обжигала его. Он слышал, как она пела, и в то же время слышал ее прерывистое дыхание, слышал удары струн, а сам чувствовал, как ускорялся бег крови, прямо как в ту секунду, когда он припадал губами к ее коже...
Сириус снова выдохнул дым, отчаянно пытаясь взять себя в руки.
Надо просто успокоиться...
Он закрыл глаза.
Песня покачивала его как колыбельная...
Неожиданно удары прекратились, гитара замолчала, и песня закончилась.
Зазвучали аплодисменты, и Сириус выдохнул.
А потом... потом что-то произошло.
Сириус сам не понял, как это случилось.
Он просто услышал ее шаги совсем рядом, выкинул недокуренную сигарету в окно, спрыгнул с подоконника, поймал Малфой на ходу, затащил за портьеру, так что она и пискнуть не успела, и начал целовать взасос.
Надо отметить, что другая девчонка на ее месте начала бы протестовать, как минимум попыталась бы ему врезать или болтала бы что-нибудь наподобие «не нужно», «нельзя», «придурок» и все такое.
Рокс этого всего не сделала. Она просто вцепилась в него как сумасшедшая, обхватила руками за шею, за плечи и ответила на поцелуй по полной.
Сириус чуть не застонал от удовольствия.
Как же он скучал по ней! Как его руки скучали по ней!
И она как-то странно, жалобно хныкала в его губы, словно ей было больно, а он окончательно потерял голову и принялся лихорадочно целовать ее лицо, глаза, брови, нос, уши, шею, снова губы, обхватывая ее, задирая подол ее платьица, гладя бедра, пожимая талию, плечи, руки...
А она лохматила его волосы, немножко трусила перед его напором, а когда ей было особенно хорошо, слегка когтила его, но не больно, а так, что Сириус весь звенел...
Она наверняка чувствовала, как он возбужден, и как сильно ему хочется. Оставалось только надеяться, что у него не сорвет крышу с концами...
Они целовались исступленно, не говоря ни слова, слетаясь в узел и прячась за портьерой, как за кулисами паршивого спектакля, словно парочка влюбленных актеров, которым пришлось играть врагов.
И Сириус в самом деле чувствовал себя так, словно его вышвырнуло в бездну...
Пока кулиса не отдернулась, и свет прожектора не заставил их отскочить друг от друга.
Роксана мгновенно выпустила его и отвернулась, прижимая ладонь к губам и пряча лицо, в то время как Сириус, лохматый, в съехавшей рубашке, смотрел на того, кто рассекретил их, и никак не мог привести дыхание в норму.
У окна стоял пораженный Регулус.

Роксана скрылась так быстро, что он даже сказать ей ничего не успел.
Только портьера колыхнулась.
И как будто не было ничего.
Пару секунд они с братом смотрели друг другу в глаза, Регулус – разочарованно, почти оскорбленно, а Сириус – вызывающе и дико, потому что за любое слово о Малфой сейчас готов был убить.
А потом Регулус молча развернулся и пошел в зал.
Сириус вырвался из укрытия.
– Рег, стой!
Регулус послушно замер, но не обернулся. Казалось, его так и подмывало удрать – он напоминал олененка, которого застал врасплох охотник с ружьем. Сириус схватил брата за предплечье и оттащил подальше от любопытных ушей.
– Никому ни слова о том, что ты видел, понятно?
Регулус смотрел мимо него. Плотно сомкнутые губы шевелились, словно у него во рту было что-то очень неприятное, на скуле вздрагивала мышца.
– Слышишь меня?! – Сириус схватил его за шею и силой заставил смотреть на себя.
Регулус не отстранился, но посмотрел на него так, что по спине Сириуса скользнула змейка.
– Знаешь... Сириус, – казалось, что он не имя произнес, а грязь сплюнул. – Я столько раз заставал отца в... подобных ситуациях, столько раз слышал от него эти слова, что у меня выработался рефлекс молчать.
Снова они сцепились в молчаливой неподвижной схватке...
А потом у Сириуса отлегло от сердца.
– Спасибо, – выдохнул он и, не зная, как лучше выразить свою благодарность, похлопал братца по плечу.
Он уже хотел отправиться на поиски Малфой, как вдруг Регулус снова заговорил:
– Знаешь, никогда бы не подумал, что у вас столько общего.
Сириус остановился, обернулся к нему и сузил глаза.
– Что?
– С отцом. Он тоже всегда так говорит, когда предает нашу мать. Вы невероятно похожи!
Сириус сграбастал его за грудки.
– Наш отец... – зашипел Сириус в его лицо, подергивая верхней губой, – ... просто бездушный подонок. И наша драгоценная матушка не заслуживала ничего лучшего, понятно? Я не такой, как он, понятно? Не такой! И никогда не смей нас сравнивать! – он оттолкнул брата, и тот врезался в злосчастный подоконник.
И, глядя, как он пытался выпутаться из портьеры, Сириус вдруг почувствовал стыд.
Регулус на миг показался ему не взрослым парнем, а тем мальчишкой, который ходил за ним, открыв рот, и много лет просил поиграть с ним.
И когда он, выпрямившись, сердито одернул свой черный костюм, бросая на Сириуса испепеляющие взгляды, тот вдруг заметил, как ужасно похудел его младший брат, и какие слои теней залегли на его скуластом лице. Как будто он за эти полтора месяца постарел на несколько лет. В эту секунду он ужасно напомнил ему дядю...
Наверное, целую минуту они просто смотрели друг на друга, а потом Сириус спросил отчаянно небрежным тоном:
– Что с тобой, Рег? Выглядишь просто отвратительно. Ты заболел?
– Я в порядке, – Регулус выглядел немало удивленным его вопросом.
– Что с тобой происходит?
– Какая тебе разница? – Регулус попятился, когда он подошел ближе. – Не делай вид, что тебя это заботит?
Сириус схватил его за предплечье.
– Регулус, это что, кровь? – зашипел он и коротко встряхнул его. – Отвечай, придурок!
– Нет, не кровь!
– Тогда что?
– Не твое дело!
– Рег! – Сириуса вдруг поразила страшная догадка. – Рег... только не говори, что ты... что ты уже...
Тот вдруг вывернулся и отскочил.
– Нет! И вообще, оставь меня в покое! Не строй из себя заботливого брата, Сириус, у тебя это никогда не получалось!
– Да? Ладно, не буду, – Сириус был уже на грани после сегодняшнего вечера, поэтому перестал нежничать, одним быстрым движением вывернул руку Регулуса ему за спину, быстро затолкал упирающегося брата за портьеру и, несмотря на протесты и ругань, вжал его лицом в стену, после чего резко откатил рукав мантии.
Предплечье оказалось абсолютно чистым.
Сириус с облегчением выдохнул, прикрыл глаза и чуть расслабил захват, но Регулус мигом высвободился и выхватил палочку. Вид у него был донельзя перепуганный и взъерошенный, а кулак, сжимающий палочку, мелко дрожал, но Сириус даже не думал защититься.
– Прости, – он присел на подоконник и провел ладонью по волосам. – Рег, я просто хочу тебе помочь. Я же вижу, что с тобой что-то не так.
Регулус сначала молчал и опять принялся жевать губами. Целую секунду Сириус был уверен, что он скажет ему, но в итоге он просто спрятал палочку и одернул мантию, нацепляя на больное лицо прежнее непроницаемое и спокойное выражение.
– Ты ничем не можешь помочь мне, брат, – раздражающе вежливо и холодно произнес он. – Я – взрослый человек и сам решаю, что делать. А ты лучше иди к Блэйк. Она носит в себе твоего сына, а ты... – он помолчал. – Знаешь, на самом деле ты больший Блэк, чем я.
С этими словами он ушел.
Какое-то время Сириус без всякого выражения смотрел на волнующиеся портьеры, а потом закрыл глаза рукой и засмеялся.

Вечер подошел к концу.
Отыскав среди гостей Лили, он предложил проводить ее до гостиной. Всю дорогу до общей комнаты Эванс помалкивала. Сириус был не против – он чувствовал себя выпотрошенным после всего, что было на вечере, так что они шли в тишине, но когда выбрались через портретный проем, их чуть не выбросило обратно в коридор звуковой волной.
Музыка грохотала так, что окна позвякивали. Озеро из человеческих тел затопило всю комнату – не протолкнуться. Ученики танцевали, кричали, смеялись, обливались сливочным пивом, несколько парочек целовались взасос у проигрывателя, рискуя сломать его, за столом кто-то сражался на руках, кресла тоже облепили гроздьями влюбленные. Последний раз их факультет так отрывался только после Кубка года в прошлом семестре.
Они растерянно замерли.
– Что происходит? – крикнула Лили, потрясенно оглядывая творящуюся в гостиной анархию.
Мимо них к портрету пробежала какая-то парочка и чуть не снесла их с лестницы.
– Да что за черт?! – крикнул Сириус и отряхнул руки – девчонка напоследок случайно окатила его сливочным пивом.
Неожиданно сквозь толпу к ним пробилась Марлин. Вид у нее был растерзанный.
– Что тут происходит?! – заорали они на нее хором.
Марлин замотала головой и замахала руками, мол, потом, а сама схватила Лили за руки.
– Лили, нам надо поговорить, давай выйдем отсюда! – услышал Сириус, пока Марлин тащила ее за собой к выходу.
– Ты не видела Джеймса? – крикнула Лили в свою очередь.
– Лили, пойдем, это очень срочно!
Тут внезапно из толпы вырвалась Алиса и так же, как и Марлин, увидев Лили, принялась прямо таки выталкивать ее из комнаты.
– Алиса, да в чем дело?!
– Давай просто выйдем!
И она потащила Лили к лестнице, причем вид у нее был такой, будто она спасала ее из пожара, но тут толпа вдруг закричала, заулюлюкала, разразилась хохотом и аплодисментами. Последнее, что увидел Сириус перед тем, как обернуться – это меняющееся лицо Лили, когда она оглянулась на верхней ступеньке. А потом и он увидел то, что видела она: а именно как взъерошенный и пьяный в дымину Джеймс сливался в дичайшем поцелуе с Мэри Макдональд в центре толпы.

Джеймс

Он успел увидеть только, как вспыхнуло пламя на лестнице, а затем портретный проем захлопнулся за ней.
Ярость захлестнула мозг.
Оттолкнув от себя Макдональд с ее слюнявыми губами, он поскорее выбежал из гостиной.
Ноги слегка заплетались, и коридор все время смещался в сторону, но он все еще мог стоять на ногах.
Лили он нашел в первом попавшемся классе.
Она даже не подумала запереть за собой дверь, просто вжималась в какой-то угол и зажимала рот рукой.
Увидев его, вскинулась, словно лань, и попыталась убежать, но не тут-то было. Джеймс поймал ее, когда она схватилась за ручку, и прижал к двери.
– Ну что, понравилось? – выдохнул он. – Приятно видеть, как твой парень лижется с другой девчонкой?
Лили снова рванула прочь, но он не пустил.
– Куда это ты? – поинтересовался он, вжимая ее телом в дверь. – Ну так что, понравилось или нет?
Она упрямо молчала и внимательно глядела на него горящими зелеными глазами.
Такая красивая, такая невозможно красивая...
Джеймс чуть не застонал – внутренности словно на штопор накручивало, когда он представлял, что именно эта самая Лили, его Лили делала с другим...
– Ну что ты молчишь? – выдавил он. – Что не спрашиваешь, почему я так поступил? Или тебе наплевать на меня? Да, Лили? – и он слегка встряхнул ее за плечи. – Что ты молчишь?! Мне вернуться к Мэри?!
– Вернись, – яростно прошептала она и чуть сузила глаза, так что ее казнящий взгляд вошел в Джеймса словно лезвие. Он невольно разжал руки. – Ну же, что встал? Иди.
– Я тебе противен. Противен, да? – он засмеялся и вдруг сорвался: – А думаешь, мне не противно было узнать, что моя девушка трахалась с Эдгаром Боунсом?! – заорал он вне себя и шарахнул ладонью по двери так, что она приоткрылась и снова закрылась.
Лили распахнула глаза.
– Что ты несешь? – тихо спросила она.
– Не смей строить из себя невинную овечку! – крикнул он, обвинительно ткнув в нее пальцем. – Я все знаю, где вы, и как, и что...
– Кто тебе это сказал, Джеймс?
– Скажи, если тебе все равно, с кем спать, почему же мне так не повезло? – Джеймс тяжело сглотнул. Злые слезы сдавили горло жгутом. – Или ты просто своему парню изменять со мной не хотела? Кстати, здорово провели время у Слиззи на вечере? Как у Эдди дела? Уже рассказала ему о нас?
– Джеймс, кто тебе сказал? – громче повторила Лили. Голос ее дрожал, но Джеймса это только раззадорило.
– «Джеймс, я тебя люблю!», – кривлялся он. – «Джеймс, мы просто уроки делали вместе!», «Джеймс, ты будешь у меня первым!» Никогда бы не подумал, что ты умеешь так здорово врать! Скажи, а что бы ты делала, когда бы мы... о нет, если бы мы все-таки оказались в одной постели? – глаза почему-то защипало, и картинка слегка помутнела. – Расскажи, Эванс, мне жутко инте...
– Джеймс, я тебе не врала! – звонко закричала она, заглушая его голос. Зеленые глаза наполнились слезами, и Джеймс вдруг пришел в ужас. Никогда прежде он не заставлял ее плакать. Ему захотелось тут же броситься ей в ноги и умолять о прощении, а потом, когда она простит его, просто забыть все это, подняться с ней наверх и уснуть, потому что, черт возьми, он так безумно хотел спать...
– Почему ты готов поверить посторонним людям, а мне не веришь? – она шагнула к нему. – Джим...
Джеймс силой вызвал в сознании картинку: парень и девушка занимаются в траве любовью, у парня светлые кудрявые волосы (лица он не помнил), а девушка стонет от удовольствия, и волосы у нее рыжие. Механизм ненависти и ярости снова разогнался, правда, нехотя и с трудом.
Джеймс отшатнулся от нее, брезгливо отдернув руки.
– Хочешь сказать, мне солгали? Тогда ответь, ты была с ним в ту ночь после выпускного или нет? Было у вас с ним или нет?
Лили молча смотрела в сторону, и глаза ее все полнились и полнились слезами, а губы обиженно дрожали.
– Было или нет, Лили?! – заорал он вне себя и вдруг увидел, как она коротко смежила веки, и из-под них выкатилась пара капель. – Понятно, – пролепетал он и сглотнул клубок колючки в горле. – Понятно...
Очень долго они молчали, а потом Эванс вдруг подняла руки, а Джеймс всегда восхищался тем, как они тонкие и красивые, и закрыла дрожащими ладонями лицо.
– Ты должна была рассказать мне... – выдавил он. – Ты, а не кто-то другой. Может быть, тогда я бы тебя простил... – он откинул назад голову, глядя на нее и просто разрываясь от презрения и жалости. – Я-то думал, ты не такая, как все. А ты просто маленькая лживая дрянь. Как все.
Этого Лили уже стерпеть не могла. Вскинув голову и громко всхлипнув, она вдруг шагнула к нему, размахнулась и влепила ему пощечину, да такую, что эхо разлетелось по всему классу.
Джеймс покачнулся и отступил назад.
– Не смей... говорить со мной... в таком тоне... Поттер, – лицо у нее было покрыто розовыми пятнами, волосы растрепались и липли к щекам, но в обожженных глазах было просто море ненависти.
Повисла короткая пауза, а потом...
– Да пошла ты, – прошептал Джеймс и первым вырвался из класса, оглушительно грохнув дверью.
Щека горела так, словно ее кнутом огрели, пол раскачивался, но он не обращал на это внимания...
Мир кончился.
Осталось пойти и спрыгнуть с Астрономической башни.
Или упиться так, чтобы просто забыть все это.