Быть человеком

Ремус

...1965 год...

- Пап...пап, ну не надо. Пап...со мной все хорошо...
Отец стоит у его кровати на коленях, спрятав лицо у него на груди, плачет навзрыд, а маленький напуганный Ремус неуверенно гладит его по голове и пытается понять, что происходит. В дверях стоит растерянная бабушка и мрачный, устрашающий дядя, брат его матери.
Выглядят они очень молодо и Ремусу кажется, что на самом деле это они его родители, а отец — только его старший брат. У него и у дяди почему-то руки и лица исцарапаны, словно их драла гигантская кошка. А ещё незнакомка с портрета над кроватью смотрит на него ласковыми карими глазами и улыбается. Ремус знает, что это — его мама, он видел её во сне этой ночью.
Сначала ему было очень плохо и очень больно. Потом он потерял сознание и ему приснилось, что он бежит по снежному лесу, а впереди идет невысокая фигура в длинной черной мантии. Он бежит за ней, потому что это невероятно важно, как-будто вся его жизнь сводится к этому бегу. Но внезапно, после бесконечно долгой погони незнакомка останавливается сама, оборачивается, снимает капюшон и он понимает, что это мама.
Она протягивает ему руку и говорит, ласково улыбаясь и склоняя голову немножко набок:
- Ты человек, сынок, проснись.
Тогда Ремус и пришел в себя. Ему все ещё было очень плохо, но больше не было больно.
Он знал, что теперь выздоровеет и все будет хорошо.
Но отец все равно почему-то плачет и все время просит прощения.
За что?..

...1971 год...

- Письмо от Дамблдора, да?
- Да.
Ремус чувствует, как у него заходится сердце и крепче прижимается к щели в двери на кухню, где сидят отец и дядя. Ему видно только край стола, большую каменную печку и правую руку отца. Пальцы его нервно стучат по столу.
Почему-то всю жизнь он потом помнил именно этот жест.
Но тогда его волновало другое.
Дамблдор...
Директор школы Хогвартс.
«Ты никогда не поедешь учиться туда, волк! А я поеду! Уже еду. На следующей неделе в одиннадцать! Ну что, съел, съел? Ха-ха-ха-ха....»
Слышатся тяжелые шаги, скрип половиц, звук отодвигаемого стула. Дядя садится и заслоняет отца широкой спиной.
- Ну и что ему от тебя нужно?
- Речь шла не обо мне.
Чашка грохается об стол.
- Тысячу раз говорил тебе, Маркус! Увези его во Францию, или в Румынию, подальше отсюда! - стул скрипит, дядя наклоняется вперед и говорит непривычно тихим и доверительным голосом. - Мальчику будет лучше среди своих, среди таких же, как...
- Кто? Он человек, человек и ещё раз человек! - голос отца возвышается, но он явно боится, что Ремус его услышит и старается держать себя в руках. Слова его звучат так, словно он их кожаным ремнем затягивает. - Он такой же как все и мне, вам должно быть плевать, что там болтают в деревне! Его место среди таких как он, всё верно. Потому я отвечу согласием и он поедет учиться! Я не желаю, чтобы он просидел в этом чертовом лесу всю свою жизнь, как я! Рея мечтала...
- Рея мечтала?! - в голосе дяди слышится угроза. - Моя сестра мечтала не о том, чтобы над её сыном насмехались и издевались до конца его дней! Слыхал про девочку из Отдела контроля за магическими существами? Её сына, так же как и Ремуса, покусал Сивый! Маглы сожгли мальчика заживо, когда кто-то увидел, как он ест сырое мясо! А девчонку камнями закидали, как в четырнадцатом веке, решили, что она с волками жила. Не о таком мечтала моя Рея! Не о таком! - дядя грохает кулаком по столу. - А в этой растреклятой школе ему никогда не дадут почувствовать себя таким как все, никогда не дадут забыть о том, кто он такой.Через год, может два страна утонет в чертовой «чистой крови» и здесь его либо сгноят, либо он попадет к Сивому в колонию и вот что ты с этим сделаешь! - дядя изображает руками неприличный жест. - Услышит волчий зов и всё! Поминай как звали! - дядя вскакивает и нервно меряет шагами кухню. - А я, между прочим, говорил тебе не злить Сивого! - вдруг ни с того ни с сего кричит он и тычет в отца толстым загорелым пальцем. - Говорил не подбираться слишком близко к его колонии! Говорил?! Говорил я вам, не спешить со свадьбой, в семнадцать-то лет?! Но ты никогда меня не слушаешь! И сейчас не слушаешь! А я прав! Всегда прав!
- Хватит казнить меня, Аластор, я уже лишился жены, теперь каждый месяц могу потерять сына, чего ещё вы хотите, чтобы я руки на себя наложил?!
Дядя вдруг схватывает отца за грудки, так, что тот испуганно хватается за стол и приподнимает над полом.
- Ты мне эти шутки брось! Только попробуй, я тебя вот этими руками с того света достану и сам же на него отправлю! Меня могут в любой день эти сосунки в масках шальным заклятием порешить! Кто тогда о мальчике позаботится? Кто у него останется? Не будь тряпкой! - он отталкивает отца и тот врезается спиной в стол.
Повисает тягостная тишина. Отец тяжело дышит, глядя в пол, дядя наливает себе кружку пива.
- Я устал, Аластор, - наконец говорит отец. - Я ужасно устал. Чувствую себя стариком, а ведь мне нет и тридцати. Что с ним станет, когда я уйду? Лучшее, что я могу ему дать — нормальная, спокойная жизнь, и я хочу ему её дать, я обязан! И вы обязаны. Хотя бы ради...хотя бы ради неё.
Долгое время на кухне больше не произносится ни звука. Дядя так долго меряет шагами тесное пространство, что Ремусу становится страшно. Неужели он все-таки откажет?! И отец молчит.
Что же за мучение?
Наконец, дядя говорит:
- Ладно! Я сам поговорю с Дамблдором. Выясню, что у этого лиса на уме и на кой черт ему сдался наш Ремус. Потом всё расскажу. А пока ничего ему не говори! Пусть не радуется раньше времени.

...1977 год...

-...не могу поверить, просто не могу поверить... - бормотало светло-серое, широкое пятно.
- Успокойтесь, Помона. Это ещё надо доказать, - спокойно молвило второе, пурпурное, узкое и длинное. Хотя может он и не видел их, эти говорящие пятна. Может они ему просто снились.
Ремусу тяжело было на них смотреть. Свет со всех сторон бил в глаза и заползал в голову через виски и глаза мучительной, тупой болью.
- Доказать? - по его испятнанному сознанию стремительно промелькнуло что-то темное.
Бабочка! Ремус ловил бабочек в детстве, пока его отец охотился на волков. Он захотел поймать и эту, но руки словно свинцом налились и бабочка растворилась в свете.
- Что именно вы собираетесь доказывать, Дамблдор?! Мальчишка ослушался моего приказа, вашего приказа и теперь, вот, взгляните — изуродованный труп тринадцатилетней девочки! Странно, что ей оставили руки и ноги, обычно их отрывают первыми...
Раздался вскрик.
- Прошу вас, мадам Помфри...
- Я не понимаю, что вам ещё нужно, чтобы вышвырнуть эту псину вон?!
Псина. Сириус — псина.
У него тоже была псина. Его псину звали Чарли и Чарли тоже задрали волки, как и его самого.
Зубы у волков длинные и желтые. Они несут боль и проклятье.
Теперь он и сам волк.
Он волк, а не человек...
Он волк...
Волк...

...он бежит по лесу, вдыхая и выдыхая острый, чистый морозный воздух, а впереди идет женщина в черном. Он знает её давно, он с ней хорошо знаком! Он бежит быстрее. Лес разрастается, становится всё шире и шире, поглощая пятна, бабочек, собак и волков. Остается только снег и белая пустота, из которой он сыплется...

...Белый — это сладко. Белая скользкая ткань струится сквозь его пальцы...струится по нежным плечам...её сладкое дыхание тоже белое...

...Белый — это больно. Он чувствует резкую боль в боку, останавливается и прикладывает к белой боли ладонь. Человеческую ладонь! Он больше не волк?! Что это значит? Ремус выдыхает, оборачивается и видит, как женщина в длинной чёрной мантии уходит, но уже с другим волком.
Ремус кричит ей вслед — совершенно беззвучно, но лес замирает, пораженный этим воплем.
Женщина останавливается, медленно оборачивается, скидывает капюшон и на него в упор смотрят ледяные, прозрачно-серые глаза Валери Грей.

* * *

Ремус дернулся и проснулся.
Глаза сразу же обжег яркий свет — он лежал как раз напротив окна, облитый янтарными лучами теплого осеннего вечера и первые пару секунд только слепо моргал, пораженный внезапным торжеством жизни.
Воздух в крыле был чистый, свежий, напоенный горькой смесью лекарств и сухого осеннего аромата — дыма и опавших листьев. Занавески на открытом окне слегка волновались и лица Ремуса ласково касался ветерок.
Он глубоко вздохнул и как всегда бывало в такие минуты, до краев наполнился тихой, беспричинной радостью.
Он жив. Он выжил.
Губы у него слиплись, язык распух и прилип к нёбу, а во рту пересохло так, словно он вовсе никогда не пил, голова гудела и ему было больно лежать, а вся левая часть тела по-прежнему отсутствовала — на всякий случай он даже скосил глаза (это тоже было больно), чтобы убедиться, что она по-прежнему на месте. Он увидел только пижаму, но правой частью чувствовал, что его торс от пупка и до ключицы крепко замотан бинтом. Вот, значит, что чувствуют эти затянутые в корсет дамы на школьных картинах. Кошмар. Ремус попробовал пошевелить рукой. Пальцы, лежащие на животе, зашевелились, но он не почувствовал движения. Это было так странно, словно он видел не свою руку, а чужую.
- Привет, старик.
Он повернул голову и увидел Джеймса.
Непривычно бледный, растрепанный больше обычного, под глазами круги. Как будто он тоже перенес превращение. Встретившись с ним взглядом, Джеймс приподнял уголок губ, но улыбка вышла невеселой.
Ремус попытался приподняться, но не вышло. Джим инстинктивно вскинул руки и вскочил, но он уже повалился на подушку, страдальчески поморщился и приложил здоровую руку к боку.
- Мы уже думали, ты решил кони двинуть! - к кровати подошел Сириус и протянул ему руку, которую Ремус с радостью пожал. Улыбка у Бродяги вышла невеселая, да и сам Сириус выглядел неважно, как-будто не спал несколько дней. Их с Джеймсом мрачность явно имела что-то общее, только он не мог уловить, что именно. А ещё Ремус заметил, что на его друзьях не школьная форма, а обычная магловская одежда — футболки и джинсы. Это было странно, учитывая, что сегодня...интересно, а какой сегодня день?
- Среда, - ответил Сириус, хотя Ремус ни о чем не спрашивал. Должно быть мысли отразились у него на лице.
- Как среда? - опешил он. - Я, что, провалялся здесь пять дней?
- Вот мы и подумали, что ты уже того. Тебя крепко отравило, ты был весь такой синий и дохлый. Стрелу из тебя успели вытащить, но к единорогам ты все равно пару раз слетал. Кстати, вот, смотри, - и он вытащил из кармана маленький пузырёк, в котором позвякивала тонкая игла, длинной сантиметров в десять. Ремус сразу же почувствовал её у себя внутри и его как будто током прошило в том месте, которое до этого отсутствоввало. - Хочешь в качестве сувенира?
Ремус поморщился.
- Оставь себе, - он снова взглянул на стрелу, так, словно она была пойманной за крылышки дикой осой. - Как она вообще к тебе попала?
- Стащил из шкафчика, - пожал плечами Сириус, подтащил к его койке стул и оседал его, положив руки на спинку. Джеймс разглядывал пол, хмурился и хранил угрюмое молчание. Оно-то и настораживало Ремуса больше всего.
- Что случилось? - спросил он, глядя на него. - Что я пропустил?
- Ты ничего не помнишь? - Джеймс поднял взгляд.
Он задавал этот вопрос каждый месяц, обычно просто из любопытства. Но сейчас эти слова прозвучали совершенно иначе. В упор. Таким тоном говорят заклинание «Остолбеней».
Ремус покачал головой.
- Нет, - прохрипел он и ещё больше разволновался, когда Джеймс и Сириус быстро переглянулись и Джеймс, тяжело вздохнув, запустил пальцы в волосы. - Да скажите наконец, что такое?
- Ремус, той ночью в лесу убили студентку, - произнес Сириус, когда стало ясно, что Джеймс говорить не намерен. - Оборотень убил...
Сердце провалилось. Как-будто он пропустил ступеньку.
Бух...бух...бух-бух-бух-бух-бух...
- Кто? - выдохнул Ремус, поднимаясь и усаживаясь в постели. - Кто она?
Джеймс напрягся так, словно у него резко прихватило желудок. На щеках выступил нездоровый румянец, а на скулах заиграли желваки. Сириус бросил на него короткий взгляд и уже открыл было рот, но тут дверь скрипнула и в крыло заглянула Лили.
Мальчики дружно обернулись, Ремус натянул одеяло до самого подбородка.
- Ремус!
Джеймс, мрачный и каменный, уступил Лили место и она села на его стул, подвинувшись с ним к самой постели. Темно-рыжие волосы полыхнули, поймав косой лучик заходящего солнца. С её появлением розоватый, подкрашенный закатом полумрак крыла наполнился теплой радостью. - Как ты себя чувствуешь?
Ремус настороженно взглянул ей в глаза и украдкой покосился на парней.
- Я всё знаю, Ремус, - терпеливо пояснила она и прежде чем Ремус пришел в ужас, взяла его ладонь обеими руками и крепко сжала. - Всё хорошо.
Ладошки у неё были теплые и нежные. Но по ощущениям всё это было похоже на то, как если бы дома вместо приветствия, его шарахнули стулом по голове.
Лили знает.
Лили знает?!
С трудом оторвав взгляд от её глаз, он повернулся к друзьям.
- Вы...
- Нам пришлось, - серьезно сказал Сириус, прежде, чем он успел вылить на них весь поток негодования. - Пока ты тут дремал, многое случилось. Все...э-э... то есть многие знают о твоей...проблеме. И болтают, что это ты напал на девочку.
- Что?! - Ремусу снова захотелось потерять сознание. Пожалуйста, только не это, нет, нет!
- Умоляю... - он перебегал взглядом с одного лица на другое. - Скажите...скажите, что это был не я?!
Сириус вздохнул и хлопнул себя по коленке.
- В том-то всё и дело, Лунатик. Мы-то верим, что ты невиновен, - он почему-то покосился на Джеймса. - Но, с одной стороны, тебя подстрелили фактически над её телом и ты был весь в её крови, к тому же, ты был слегка того той ночью, - он помахал рукой у своей головы. - Тебя уже даже исключили, но мы пошли прямо к Дамблдору и...ну...гхм, смогли доказать, что кусал девочку не ты. Тут нам помог наш персональный мастер зелий, который, по удачному стечению обстоятельств, сутками торчит в больничном крыле. Лили как-то (только не проси её объяснять как, твой мозг взорвется) разобрала шерсть, которую нашли на теле, а у нас...эм-м...были следы твоих когтей и они не совпали с теми, что были на девочке.
- Значит я не...
Сириус почесал в затылке.
- Шерсти на ней было много. И чужой...и твоей.
Ремус закрыл лицо ладонями и сполз на подушку.
- Но Дамблдор считает, что ты невиновен, он даже поручил Слизнорту сделать какой-то там алхимический анализ, - договорил Сириус. - Валери всю неделю плевалась огнем, когда узнала, что ты остаешься в школе. Знал бы ты, сколько очков она с нас сняла за то, что мы на уроке правильно показали, как нейтрализовать нападающего оборотня, - Блэк криво усмехнулся. - Ты задел эту дамочку за живое, Лунатик.
- Я...я даже не знаю, что сказать... - пролепетал Ремус, потрясенно глядя на их лица. Сириус слабо улыбнулся. Джеймс, который стоял, опираясь на спинку стула Лили, опустил голову. Лили ласково улыбнулась. - Спасибо, - с чувством выдохнул он и пожал пальцы девушки. Она сжала его руку в ответ.
Он немного помолчал.
- Так теперь...- он откашлялся. - Теперь все знают, кто я, да?
- Не то, чтобы знают...для них это скорее лишний повод перемыть кому-нибудь кости. Наиграются и забудут. Ты же знаешь нашу школу, в ней чужих секретов не бывает, - закатила глаза Лили. - Многие считают, что это просто сплетни, некоторые верят. Мы ещё как-то держим оборону, но, будь готов к тому, что когда ты выйдешь, тебе придется несладко.
- Какая неожиданность, - пробормотал Ремус и Лили улыбнулась.
- Может быть тебе принести что-нибудь? - участливо спросила она. - Ты хочешь есть?
- Если можно, воды, - вспомнил он. Лили немедленно вспорхнула с места, но от Ремуса не укрылось, как она мимолетным движением тронула Джеймса за руку, а тот едва заметно кивнул.
- Больше ничего не случилось? - спросил он, внимательно вглядываясь в друга. - Вы явно что-то недоговариваете.
- Ах да, у Джеймса появилась мания, - громче, чем это того требовало, произнес Сириус. - Он уверен, что в смерти девочки виноваты слизеринцы.
- Что? Почему?
- Мы видели их в лесу той ночью, - когда Джеймс заговорил, Ремусу сразу стало немного легче. Он не привык к тому, чтобы Джеймс так долго и упорно молчал. - Я видел, как они бежали к замку.
- Что же они там делали среди ночи?
- Сохатый уверен, что убивали девочку. Тот факт, что погибла она из-за многочисленных укусов его мало волнует, похоже он свято уверен, что её покусал Снейп.
- Сириус! - Лили подала Ремусу стакан.
- Я вовсе не в этом уверен, - процедил Джеймс, глядя на него исполобья. Лили успокаивающе погладила его по спине. - Я уверен, что они знают, кто убил... - он сглотнул. - Её. Так значит ты ничего не помнишь, Ремус? - они с Лили синхронно повернули к нему головы, только вот выражение у них на лицах было разным...
- Нет, Джим, правда, я...
- Ладно, - он резко оттолкнулся от стула. - Я пойду к команде, им сейчас тоже хреново. Выздоравливай.
И он ушел.
- Что с ним? - растерянно спросил Ремус, когда дверь закрылась. - Он что...он считает, что это был я?
Лили опустила голову, перебирая край свитера.
Сириус тяжело вздохнул и зачесал волосы назад, правда они все равно снова упали ему на глаза.
- Да, Рем, - серьезно произнес он. - Джим громче всех доказывал, что ты не виноват, но я сомневаюсь, что он сам в это верит. В конце-концов, никто не знает, что там на самом деле было. Кровь-слюна-когти...все знают, что той ночью в лесу было много волков. Но никто не скажет точно, что ты...ну знаешь...не принимал участия. Никто этого не видел. К тому же...ему просто...тяжело. Нужно время, чтобы он пришел в себя.
- Пришел в себя? Он, что, знал эту студентку?
- Ремус, - Лили заправила волосы за ухо и присела на край его постели. - Эта девочку...- она вздохнула, глядя куда-то вниз, а когда снова подняла взгляд, Ремус увидел, что глаза её полнятся слезами, а губы покраснели. - В общем, это была Тинкер.

Дни в крыле пролетели быстро, бок зажил и Ремуса выписали в начале недели.
Джеймс и Сириус в честь такого события подарили ему огромную коробку шоколадных лягушек (явно позаимствованную из кладовой «Сладкого королевства»), а среди бесчисленных шоколадкок Ремус, к своему удивлению, обнаружил фотографию Валери.
Женщина как всегда холодно и слегка презрительно смотрела на него с фотографии своими большими, немного сумасшедшими, но бесконечно красивыми глазами. Поверх снимка витиеватым почерком Сириуса была сделана надпись: «Валери Грей осуждает тебя...», а на обратной стороне приписка каракулями Сохатого: «...когда ты мастурбируешь, глядя на её фото».
Сириус оказался прав. По прошествии пары дней Джеймс перестал смотреть на него волком, но все равно время от времени, взгляд его проваливался куда-то и тогда Сириус старался растормошить его.
Парни просидели у него весь остаток недели и все выходные. В пятницу они притащили волшебное радио, слушали все вместе репортаж с матча по квиддичу (Великобритания играла с Францией), пили настоящее магловское пиво и от души ругали игроков, сотрясая целомудренные стены больничного крыла арсеналом волшебных и магловских ругательств. А празднуя победу, устроили небольшой беспорядок, который мадам Помфри назвала «бардаком», «свинарником» и «дебошем», после чего приказала им убрать всё крыло сверху-донизу, причем без помощи магии. Ремус пытался им помочь, но она приковала его заклинанием к постели, а Джеймс и Сириус как назло затеяли драку на швабрах словно на мечах. Правда, в итоге разбили лампу, опрокинули шкафчик с лекарствами и сломали больничную койку, когда Джеймс запрыгнул на неё, так что мадам Помфри, накричавшись вдоволь, вызвала профессора Макгонагалл. Та оставила мальчиков после уроков и отлучила от посещения крыла. Всё это они со смехом поведали ему, когда пришли ночью под мантией-невидимкой и притащили подшивку «Тайн Леди Морганы» и бутылку Огневиски.
Питер заглянул к нему всего один раз, но побыл совсем немного и убежал, сославшись на какие-то важные дела. Он вел себя так странно в последнее время, и так часто посматривал на часы,что Ремус начал подумывать, не завел ли их младший друг подружку?
Если парни торчали у него по вечерам, то днем приходила Лили. Приносила домашние задания, рассказывала, что было на уроках, или просто так болтала ни о чем. Ремус смотрел на неё, а сам со светлой грустью вспоминал, как тяжело и больно ему было смотреть, как Джеймс, его лучший друг, его брат, грубо и нахально подкатывает к этой веселой, умной и красивой девочке. В Лили ведь невозможно было не влюбиться. Это все равно, что не любить солнце. Но со временем это поэтическое увлечение прошло, словно помрачение или болезнь, оставив после себя едва уловимое сожаление, и Ремус только от души радовался, что Джеймс не владеет легилименцией.
Всегда солнечная и улыбчивая, в эти дни Лили выглядела непонятно раздраженной и крепко сжимала губы, когда говорила об одноклассниках. Из её туманных отговорок и рассказов Джеймса и Сириуса, Ремус понял, что школа уже успела перемыть ему все до последней косточки. И хотя все они как один убеждали его, что всё не так страшно, как он сам себе напридумывал, за пару дней до выписки его охватил жуткий мандраж.

Когда Ремус во вторник поднялся на этаж Защиты от Темных Сил и услышал издалека гомон своего класса, почувствовал себя так, словно в желудке у него шевелится что-то огромное и скользкое. Никогда ещё одноклассники не внушали ему такого ужаса. Он даже начал малодушно подумывать о побеге и, наверное, точно сбежал бы, если бы не друзья, окружающие его надежной стеной.
Он итак уже выдержал довольно непростой завтрак в Общем Зале, и если бы не их поддержка, вряд ли бы его хватило до первого урока.
Когда Ремус только вошел в Большой Зал, слизеринцы завыли на волчий манер. Больше всех старались Нотт и Эйвери, а свита Блэйк Забини при этом громко смеялась и прикрывала рты наманикаюренными пальчиками.
Лили, состроив им рожицу, демонстративно взяла Ремуса под руку и следом за собой и Джеймсом потянула к столу.
Пока он ел, все вокруг перешептывались, пялились как на дракона в бестиариуме, а иногда даже открыто тыкали пальцем.
Ремус пытался, игнорировать всё это, но у него так тряслись руки, что он не мог даже чай выпить. Такое пристальное внимание было сродни солнечному лучу, который внезапно направляет мальчишка на беспомощного перед ним муравья.
Один четверокурсник попросил кого-нибудь передать тарелку с тостами. Ремус, сидящий к ней ближе всех, машинально протянул её мальчику, но тот отдернул руку, словно боялся, что от одного прикосновения к тарелке, которую держит Ремус, он тоже станет оборотнем.
Проглотив обиду, Ремус, под многочисленными взглядами, молча поставил тарелку на стол и занялся своей кашей.
Лили покраснела от злости и уже явно собралась ему что-то сказать, но как только мальчик взял тост, тот вдруг взорвался у него в руке, опалив ему брови. Сириус демонстративно подул на кончик палочки, учтиво поинтересовался, не хочет ли четверокурсник взять ещё и подтянул тарелку к себе, а Джеймс ещё довольно долго сверлил мальчишку взглядом, словно выбирал, что именно ему оторвать. В конце-концов, тот не выдержал и ушел, но остальные уставились на Ремуса ещё более враждебно.
Похоже никто не собирался вставать на его сторону. Даже его прежние друзья, близнецы, Алисы и Марлин сидели на другом конце стола, в общем обсуждении участия не принимали, но все равно время от времени бросали на него осторожные взгляды.
- Это просто возмутительно, - Лили даже слегка задыхалась от злости. После того, как она помахала друзьям, подзывая их к себе, те ответили вымученными улыбками и даже не попытались сдвинуться с места. - Они ведут себя как дикие животные!
- Ну...по крайне мере они не пытаются проткнуть меня серебряной вилкой, - попытался отшутиться Ремус, но с этой минуты у него в горле застрял ком и он не смог больше проглотить ни кусочка.
Ситуация не изменилась и когда они вышли из зала. Люди в коридоре шарахались от него как от прокаженного или сбивались в кучи, словно боялись, что он сейчас нападет на них, оскалив зубы.
- Весьма драматично! - громко заметил Джеймс, когда они подошли к своему классу. Ученики, до этой секунды весело гомонившие, притихли и все как один поджали плечи, глядя на Ремуса. Им явно было не по себе от его общества. Ремус даже услышал, как одна слизеринка набрала побольше воздуха, словно боялась заразиться ликантропией просто стоя с ним рядом.
- Ну что вылупились? - громко спросил Джеймс в наступившей тишине. - Дайте пройти, или я вас заколдую!
Ученики расступились.
- Что этот заразный тут делает? - громко протянул Нотт и Джеймс стремительно обернулся. Лили тут же обвила его руку. - Такие как он должны учиться в...о чем это я? Оборотни вообще не имеют права учиться.
Силизеринцы захихикали. Джеймс рванул было к нему, но тут дверь скрипнула и профессор Джекилл впустил класс в кабинет.
Сегодня занятия были сдвоенные — лекция и практикум по заклинаниям. Когда ученики вошли в класс (Джеймс оттолкнул Нотта с дороги и потянул Лили за собой, смерив возмутившихся слизеринцев недобрым взглядом), вместо тренировочной площадки их ждали парты, а на учителе, вместо диковинного наряда, темнела будничная рабочая мантия. К пятнистому галстуку-бабочке и полосатым штанам все уже давно привыкли и никто не считал их чем-то необычным, но вот в прошлый раз они занимались в руинах старинного средневекового замка и на профессоре было пышное кружевное жабо и меховая мантия. А когда они проходили заклинание Терра Витас, возводящее защитную стену из растений, и полтора часа искали друг друга в джунглях, Джекилл был одет в костюм любителя сафари и сидел с большим биноклем на толстой ветке баобаба.
- Успокаиваемся, - как всегда, немного робея, произнес он, глядя как ученики рассаживаются, достают учебники, перья и палочки. - Маккиннон, вы не сдали мне домашнюю работу во вторник, если вы не сдадите её сегодня, я оставлю вас после уроков, - он надел очки и развернул пергамент, отмечая отсутствующих. - Мистер Блэк, верните стул в нормальное положение, или я приколдую его к полу, - попросил он, не отрывая взгляд от бумаги. Сириус закатил глаза и с грохотом опустил стул на все четыре ножки. Ремус заметил, что он теперь стал сидеть за одной партой с Блэйк. Та как-то неуловимо изменилась — обычно её красота казалась ему ужасно холодной и отталкивающей, а теперь в её взгляде, движениях и мимике появилось что-то совершенно ей не свойственное, что-то...мягкое. И ещё она смотрела на Сириуса так, что Ремусу всерьез начинало казаться, будто слизеринскую королеву кто-то подменил. Во всяком случае, никогда прежде он не видел на её скучающем и надменном лице такого нелепого подобострастия. Сириус же его словно не замечал и держался с ней очень сухо.
- Рад снова видеть вас, мистер Люпин, надеюсь, вы быстро втянитесь в работу!
Ремус удивленно обернулся и увидел, что профессор ласково улыбается ему. Это было более, чем странно, он ожидал совсем иного приема. Профессор Синистра, например, испуганно прижала к груди книжки, когда он поздоровался с ней в коридоре, а Слизнорт сделал вид, что ему жутко надо поговорить с Макгонагалл, когда Ремус обратился к нему с вопросом и убежал.
Хотя, вполне может быть, что Джекилл просто ещё ничего не знает, потому и улыбается ему.
- И...надо же, мисс Малфой тоже почтила нас своим присутствием сегодня, я очень рад! - профессор снова заскрипел пером, однако же, не сделал ей замечание как Марлин. Ремус почувствовал досаду. Все учителя относились к слизеринцам куда снисходительнее, чем к остальным ученикам. Неужели и правда деньги решают в этом мире всё?
Ремус взглянул на девушку. Ему до сих пор было трудно привыкнуть к ней, также, как в свое время было трудно привыкнуть к Люциусу. И брат, и сестра иногда казались ему пришельцами, или любыми другими, не вполне человеческими существами — эльфами, вейлами, кем угодно, только не людьми. Эти их неестественно белые волосы, бледная кожа, слегка отстраненный взгляд. А ещё все эти слухи о том, что в их семье принято жениться на своих же родственниках...всё это отдавало чем-то, одновременно пугающим и интригующим.
Люди всегда пялятся на таких как она, Сириус или Забини, как на того пресловутого дракона в бестиариуме. Все ждут, что рано или поздно кровосмешение даст о себе знать, и они начнут безумствовать, зверствовать, или бросаться на людей, хотя на самом деле они не виноваты в том, что у их семей такие извращенные нравы. И то, что он испытывал сегодня за столом, они испытывают всю жизнь.
Ремус, неожиданно для самого себя, впервые за всё время, испытал острую жалость к маленькой худощавой девочке, сидящей в одиночестве за последней партой. Похоже, эта Малфой, в отличие от высокомерного братца, не горит желанием совать свою чистокровную карточку в нос первому встречному. Да и выглядит довольно жалко — волосы собраны в растрепанный узел, одежда выглядит неухоженной и мятой, а плечи поджаты так, словно кто-то только что громко крикнул на неё. Видимо она почувствовала его взгляд, потому что вдруг резко обернулась и Ремус отчетливо увидел, что глаза у неё красные и опухшие, а на лице — ни грамма косметики. Он подумал было, не махнуть ли ей, но, встретившись с ним взглядом, Малфой вдруг странно побледнела и так же резко отвернулась.
Он ничего не понял.
- Ну что же...похоже сегодня отсутствующих нет, - Джекилл свернул пергамент. - И в честь такого экстраординарного случая я предлагаю написать контрольную работу!
По классу прокатился недовольный гул.
- Тихо-тихо! - робко промолвил профессор, поднимая узкие белые ладони. - Вы все показали замечательные результаты при работе с Щитовыми чарами, я уверен, что с письменной работой вы справитесь на отлично! К тому же, я сократил количество вопросов, - он взмахнул палочкой и листочки с заданиями сами улеглись на парты. - На втором часу немного разомнемся, обещаю, а сейчас у вас есть сорок пять минут, так что приступайте, не будем тратить время зря.
Класс снова зашумел, на этот раз довольно — все знали, что под словом «разомнемся», Джекилл подразумевает то, что он опять превратит свой кабинет во что-нибудь интересное и снова устроит состязание.
Все торопливо зашуршали пергаментом и заскрипели перьями. Лили, сидящая с Джеймсом, уже торопливо писала ответ на первый вопрос, Сириус с показательно скучающим видом, неторопливо поскрипывал пером, свесив левую руку со спинки стула. Питер, севший с Ремусом, украдкой раскрыл под партой учебник, правда сразу же чуть было не уронил его на пол.
Ремус уставился в свой листок.

«Вопрос №1: Опишите случаи, в которых рекоменд. исп. Щитовых Чар, а не Боевых. Поясните, почему.
Вопрос №2: Напишите базовую формулу заклинания Протего...»

И правда, не так и страшно. Он взялся за перо.
Спустя двадцать минут сосредоточенного умственного поскрипывания, в окно постучалась школьная сова — Джекилл вызвали в учительскую. Тот приказал вести себя тихо и вышел, но едва за ним закрылась дверь, все мгновенно оживились, дружно зашуршали книгами, заговорили и начали взывать о помощи во все стороны.
- Эй, Эванс, какой ответ на пятый вопрос?
- Вуд, ты написала формулу? Дай посмотреть! Вуд!
- Пруэтт, ты...да не ты! Ты! Дай посмотреть свою работу!
Ремус почувствовал себя очень неуютно. Обычно в такие минуты все как один атаковали его, дергали каждую минуту и мешали работать. Сегодня же его никто не трогал.
Как будто его в шлюпке выкинули с корабля...
- Эй, жирдяй! - Катон Нотт наклонился к их парте через проход и толкнул Питера в плечо. - Дай свой учебник!
- Его зовут Питер! - мгновенно ощетинился Джеймс.
- Да мне похер, как его зовут! Дай сюда свой учебник, что смотришь!
Питер испуганно отдал ему свою книжку.
- Пит, ты что делаешь?! - Джеймс вскочил. Лили тронула его за плечо, но он недовольно стряхнул её руку.
- Спасибо! - едко отозвался Нотт и с превосходством взглянул на Джеймса.
Тот отпихнул стул ногой и направился к нему.
Сириус, словно только этого и ждал, сорвался следом.
Класс мигом прекратил шуршать и повернулся к ним.
- Джеймс, не надо! Сириус, вернитесь назад! - крикнула Лили, но без толку.
- Ты слышал, что я тебе сказал?! - Джеймс подошел к слизеринцу со спины и пнул стул, на котором он сидел.
- Чего тебе, Поттер? - Нотт неторопливо поднялся и, хотя был на порядок ниже Джеймса, окинул его невероятно раздражающим, снисходительным взглядом.
- Я назвал тебе его имя, - процедил Джеймс, напирая на Катона. - Его зовут Питер. Извинись перед ним и отдай ему учебник.
- О, прости, я не знал, что этот окорок зовут Питером. - заюлил слизеринец. - Прости меня, окорок Питер. Вот твой учебник, - и он с поклоном шлепнул на его парту книжку. Питер, залившись краской до корней волос, посмотрел на неё так, словно боялся, что она его укусит.
- Доволен, защитник заразных и грязнокровок? - пропел Нотт и сунул руку в карман, где явно лежала палочка, но Джеймс, не дослушав его до конца, первым выхватил свою.
Ученики закричали, сорвались с мест, девочки закричали, но дуэли все равно не суждено было случиться.
В тот самый момент, когда полыхнули первые чары, в класс вернулся профессор Джекилл, и толпа мигом рассыпалась, словно жучки, на которых резко направили луч света.
- Что здесь происходит? - воскликнул он, точнее, думая, что воскликнул, потому что на самом деле отличался невероятно тихим голосом и конечно же не перекричал общего шума. Однако же, стоило ему вынуть палочку, как дерущихся тут же раскинуло в разные стороны. Джеймс и Сириус врезались в парту Алисы, Нотт — в парту Роксаны. Ремус даже не успел уловить его движения.
- Поттер, Блэк, - тихо произнес профессор в повисшей тишине. - Сколько можно? Вы ведь в прошлый раз обещали мне, что не будете драться! Что опять стряслось?
- Сэр, это Нотт начал!
- Я не вас спрашивал... - он расстерянно посмотрел сначала на одного близнеца, потом на другого. - Пруэтт!
- Он прав, профессор, Нотт назвал одного из учеников грязнокровкой, а...другого заразным! - выпалила Марлин и смело выдержала взгляд слизеринских девиц. - Такими словами не бросаются в приличном обществе!
Гриффиндорцы согласно зашумели, слизеринцы наоборот, закричали, что это Джеймс на ровном месте набросился на Катона.
- Это правда, мистер Нотт? - спросил Джекилл, когда шум немного спал. - Вы сказали так?
Слизеринцы снова зашумели.
Нотт вскинул голову и скрестил на груди руки, оперевшись на поддержку из злобных взглядов своей чистокровной крепости за спиной.
- Да. И я скажу это ещё раз, если кое-кто плохо расслышал, - протянул он. Эйвери хохотнул.
Джеймс дернулся, Сириус схватил его за плечо.
- Безусловно скажете, - тихо молвил Джекилл, дождавшись тишины. - Но только не нам, а профессору Дамблдору после уроков. А пока минус десять очков вам, минус десять очков Поттеру и Блэку вместе. Возвращайтесь на места.
Горе-дуэлянты вернулись за парты, тяжело сопя и бросая на противников исполненные ненависти взгляды.
Джеймс кипел от злости, Сириус леденел и сжимал кулаки. Нотт наоборот, улыбался, неприятно задирая голову. Они переглянулись. Катон нахально улыбнулся и подмигнул им. Джеймс показал ему средний палец.
Джекилл, к несчастью, это увидел.
- Поттер, вы уже потеряли пять очков, если я сделаю вам ещё одно замечание, вы тоже останетесь после уроков.
Немного успокоившись, Джеймс попытался взять расстроенную Лили за руку, но она отняла ладонь, а когда он горячо зашептал ей что-то, взяла свои книжки и пересела за парту к Марлин. Джеймс озадаченно позвал её, но она не обернулась, а когда Джекилл все-таки одернул его и после недолгих препирательств, оставил-таки после уроков, тот в негодовании стукнул кулаком по столу, улегся на скрещенные руки и до конца урока больше не поднимал головы. Лили обернулась, услышав стук и сердитое выражение её лица слегка смягчилось.
Перед тем, как снова заняться работой, Ремус увидел, как Забини попыталась платочком вытереть кровь, идущую из губы Сириуса, но тот только отмахнулся от её заботы и с какой-то непонятной тоской покосился на ряд, который занимал Слизерин.