Гермиона и Джинни быстро заняли места за гриффиндорским столом. Рядом с Гермионой присел Гарри, а Рон устроился напротив троицы. Друзья выжидающе смотрели на Грейнджер, которая, еле сдерживая смех, а потому с каменным лицом, пыталась положить себе в тарелку… хоть что-нибудь. Пока ее друзья молчали, девушка думала, что ответить на их вопросы, которые непременно последуют. В принципе, ничего зазорного Блейз ей не сказал, а что-то можно просто утаить, поэтому девушка решила не скрывать ничего и по возможности честно ответить на все вопросы. Но друзья молчали: видимо, решили, что она сама все расскажет. Первым не выдержал Рон:

- Гермиона, может, объяснишь, что это было? Что он тебе сказал?

Гермиона прекратила попытки заполнить свою тарелку, так что в результате ее титанических усилий на тарелке появился только один тост. Она вздохнула, поставила тарелку на стол и спокойным голосом сказала:

- Он попросил меня улыбнуться ему.

Ответ озадачил всех. У парней не было ни единой версии, зачем Блейз подошел к Гермионе с такой странной просьбой. В отличие от них, у Джинни версии появились сразу… одна романтичней другой.

- Зачем? – удивленно в один голос спросили Рон и Гарри.

Гермиона жестом поманила друзей к себе, и, когда Гарри и Джинни подсели к ней поближе, а Рон почти перевалился через стол, она тихим и загадочным голосом ответила:

- Чтобы вызвать ревность у Малфоя.

Ребята некоторое время молчали, анализируя услышанное. Первым опять высказался Рон:

- Я так и знал, что они… ну-у… это - любят друг друга.

- О, Мерлин, не может быть! – разочарованно пошептала Джинни. Ни в одной из ее романтических версий не было такого поворота событий.

- Нет, вы не так поняли, – тут Гермиона не выдержала и захихикала. - Он хотел, чтобы Малфой приревновал меня.

По-видимому, такое осознать было еще сложнее.

- То есть, это как бы… понимать, что ты нравишься Малфою? – промямлил доселе молчавший Гарри.

- Как мило, – протянула Джинни. Хотя такой версии у нее тоже не было, но, на ее взгляд, это было мило.

- Мило? – зло прошептал Рон. – По-моему, он издевался. Не может Гермиона нравиться Малфою! Вон у него какие девушки, – Рон покосился на Панси и Дафну, которые в это время входили в зал, – зачем ему наша Гермиона, если у него есть такие…?

Зря он это сказал. Гермиона, разумеется, не услышала ноток ревности в его голосе. Она поняла это высказывание как то, что она не может понравиться парню. А уж сравнение ее с Панси и Дафной, да еще и не в ее пользу, вообще вывело ее из себя. Девушка уже хотела опротестовать слова Рона, как Джинни увлеченно спросила:

- А он? Малфой тебе нравится?

От абсурдности вопроса Гермиона даже забыла, что только что злилась на Рона. Все опять в ожидании и с интересом уставились на девушку.

- Джинни, ты о чем? Конечно, нет! – быстро и уверенно ответила она.

- Нет, ты меня не поняла. Я, конечно, понимаю, что Малфой злой, беспринципный человек, но как мужчина он тебе нравится?

Заметив, что Гермиона пораженно и непонимающе смотрит на нее, Джинни продолжила:

- Предположим, ты бы его не знала и встретила где-нибудь в другом месте. Хм…- Джинни на мгновение задумалась. – Предположим, что он был бы магглом, и ты бы нечаянно столкнулась с ним в маггловском кафе, он бы тебе понравился?

- Ты имеешь в виду его внешность? – уточнила Гермиона.

- Да! – радостно, оттого, что ее поняли, ответила Уизли.

- Я не знаю. Честно, не знаю. Я никогда не рассматривала Малфоя с этой стороны. Со стороны внешности.

- Так посмотри сейчас, – предложила Джинни, махнув рукой в сторону слизеринского стола.

Гермиону предложение заинтересовало. Она и сама только что подумала, что никогда за столько лет учебы не обращала внимания на Малфоя в плане внешности. Никогда не задумывалась, нравятся ли ей его волосы, глаза, губы. Есть ли в его внешности что-то привлекательное для нее. Гермиона иногда слышала восторженные комментарии по поводу внешности парня из уст разных девчонок. Например, пару раз слышала, как когтевранки обсуждали внешность Малфоя, кажется, восхищались его глазами, губами и, почему-то, ногтями. Пару раз она слышала, как Лаванда и Парвати рассуждали, кто красивее: Гарри или Драко. Но у нее никогда не было желания проверить слова когтевранок или дослушать разговоры сокурсниц и уж тем более высказаться по этому поводу самой. Потому что Гарри был ей как брат, и она никогда не рассматривала его как мужчину, а Малфой был таким отталкивающим и отвратительным человеком, что и внешность его казалась ей соответствующей. И сейчас ей захотелось посмотреть на него, как предлагала Джинни.

- Если только в качестве эксперимента, – согласилась она и взглянула на Драко.

Идея, кажется, заинтересовала всех. Джинни тоже с нескрываемым интересом посмотрела на Малфоя. Рон, который сидел к слизеринскому столу спиной, оглянулся и также уставился на слизеринца.

- Рон, отодвинься, мне плохо видно, – попросил друга Гарри.

Когда Рон немого сдвинулся в сторону, Гарри, как и все, стал разглядывать Малфоя.

Малфой решил ничего не спрашивать у Забини по поводу его разговора с Грейнджер, пока тот сам не захочет рассказать. Блейз решил ничего не рассказывать Драко, пока тот у него сам что-нибудь не спросит. Гойлу и Креббу, конечно, было интересно, зачем их сокурсник так мило общался с грязнокровкой, но, чувствуя напряжение, возникшее между Драко и Блейзом, они решили тоже помолчать и подождать развития событий. Малфой и Забини очень старались не смотреть на гриффиндорский стол, но все-таки то и дело бросали туда взгляды. Блейз опасался, что Гермиона сейчас расскажет друзьям всё в подробностях, а может, и приукрасит кое-что. Он бы так и сделал. А так как каждый судит по себе, Забини опасался, что после красочного рассказа Грейнджер ее неуравновешенные дружки надают ему по его аристократической физиономии. Драко же, незаметно наблюдая за Гермионой, старался понять, что же ей сказал Блейз, и как она к этому относится. И, конечно, тоже ждал реакции ее друзей. Но он, в отличие от друга, знал, что Грейнджер не станет приукрашивать, а, может, даже скроет половину разговора, поэтому процент того, что Забини получит по первое число, уменьшался. Гойл и Кребб смотрели только на еду в своих тарелках, ни за кем не наблюдали и были поглощены только приемом пищи. Они знали, что если начнется заварушка из-за выкрутасов Блейза, то их обязательно позовут, а если не начнется, то, значит, выкрутасы были неинтересными и не стоит о них думать.

Когда Гермиона и ее друзья стали откровенно рассматривать Малфоя, тот занервничал, но не смог понять, почему. Может быть, потому что заметил, как Поттер попросил Уизли отодвинуться, а Уизли безропотно это сделал. Может быть, из-за того, что мелкая Уизли, подперев подбородок рукой, глупо улыбалась и разглядывала его. Может быть, потому что Рон оглянулся и, не скрываясь, устремил на него взгляд. Может быть, потому что на него смотрела Гермиона, и за все время обучения он ни разу не видел у нее такого взгляда. Все они смотрели на него странно. Раньше, когда кто-либо из них кидал на него взгляды, Малфой с легкостью мог прочитать в них ненависть, презрение, злость, гнев. Сейчас же это было что-то новое, что Драко видел первый раз, и от этого непонимания он занервничал.
Блейз тоже заметил эти разглядывания. И был очень удивлен, что гриффиндорцы глазеют на Малфоя, а не на него. Парню даже стало капельку обидно - он ведь так старался.

- И что ты ей наговорил? – первым не выдержал Малфой.

- Пригласил на следующие выходные в Хогсмид, – не задумываясь, соврал Блейз.

- Почему на следующие, а не на эти? – безразличным голосом поинтересовался Драко. Хотя безразличие далось ему с трудом.

- Потому что на эти выходные я еду домой. У матери опять умер очередной муж. Нужно поддержать, посочувствовать, – невозмутимо ответил парень.

Призвав на помощь всю свою выдержку, Драко хотел задать следующий вопрос, на который он не хотел знать ответа, но только он хотел спросить, согласилась ли Гермиона, к ним подошли Панси, Дафна и Миллисента. Дафна и Миллисента сразу направились к своим местам слева от Гойла, а вот Панси остановилась за спиной у Драко.

- Что происходит? Почему Уизли, причем оба, так на тебя пялятся, Драко? – многозначительно выделив слово «так», тихо спросила девушка, наклонившись к парням.

Блейз и Драко сразу обратили на нее внимание, хотя до этого не заметили приближения девушек.

- Как - так? – в один голос переспросили они.

- Э-э-м-м… так, - замялась Панси, – долгая история.

Юноши быстро подвинулись, освобождая место девушке. Панси села между парнями, которые заинтересованно смотрели на нее. Она с таким же интересом посмотрела на них.

- Что вы на это раз учудили?

- Что ты имеешь ввиду? – опять вместе спросили парни.

- Почему Уизли и его сестра смотрят на тебя, Драко, так… - Панси опять замялась, но, тем не менее, продолжила, – заинтересованно?

Интонация, с которой Панси сказала слово «заинтересованно», не понравилась Драко.

- Как заинтересованно? – уточнил он.

- Э-э-м-м… так мелкая Уизли смотрит на парней, в основном на Поттера. А братец ее так смотрит на девушек, в основном на Грейнджер или на - как ее там… Браун.

Если бы не воспитание, самодисциплина и многолетняя привычка, парни бы непременно открыли рот и вытаращили глаза от такого заявления. Но все вышеуказанное помогло им сохранить на лице милые ухмылки. Панси некоторое время держала паузу, предполагая, что друзья как-то отреагируют на ее слова. Но реакции не последовало, они продолжали смотреть на нее с застывшими выражениями лиц, и девушка продолжила:

- Не знаю, что за взгляд у Грейнджер и Поттера, но такого я еще у них не видела. Хотя, если подумать, наверное, смысл их такой же, как и у Уизли. Просто Поттер озабочен только спасением мира, а Грейнджер - учебой, поэтому я и не видела, чтобы они на кого-нибудь так смотрели. Но сейчас мне посчастливилось. Только не понятно, почему они смотрят на тебя, Драко? – закончила девушка.

- Что ты ей сказал, придурок? – уже зло спросил Драко у Блейза.

Забини проигнорировал вопрос Драко. Также не заметил и разгневанного тона.

- То есть, ты хочешь сказать, что Уизли, - Блейз не уточнил имя, – смотрит на Драко, как на мужчину. Так сказать, в сексуальном плане?

- По-моему, да! – подтвердила Панси.

Лишь одно мог принять Драко из слов Панси: то, что и он никогда не видел у Грейнджер такого выражения глаз. Он никогда не видел, чтобы она на кого-либо так смотрела, как сейчас на него. Драко не понял этого взгляда, но его сердце застучало быстрее, и ему захотелось улыбнуться. Разумеется, он сдержался. Подсознание пыталось кричать: «Посмотри на меня, Грейнджер. Рассмотри во мне мужчину, как я рассмотрел в тебе женщину». Сознание повторяло свое любимое изречение: «Этого не может быть! Мне это не нужно! Опасно! Ответственно! Забудь! Не придавай значения!». Реальность выбрала возгласы сознания и уже без усилий подавила подсознательный голос.

- А, по-моему, ты понравился Лонгботтому! – неожиданно влез в разговор Гойл, указывая вилкой в сторону Невилла.

- Точно! – хохотнул Блейз.

- Снейп ему этого не простит! – выпалил Драко. Он даже не заметил, что увлекся этим фарсом и вместо того, чтобы разозлиться, шутит.

Гермиона, Джинни, Рон и Гарри так воодушевленно разговаривали, что не заметили, как рядом с ними сел Невилл и прислушался к их обсуждению. И вот сейчас Невилл тоже пытался определить свое отношение к внешности Малфоя. Определился он быстрее своих друзей.

- А он… симпатичный, – выпалил Лонгботтом.

Ребята перестали глазеть на Малфоя и повернулись в сторону Невилла. Его заявление так удивило их, что они даже не обратили внимания на то, что к их обсуждению присоединился еще один участник.

- Ты так считаешь? – серьезно спросил у него Гарри, который, кажется, один не удивился высказыванию Невилла.

- Думаю, да. Девчонкам нравятся такие.

- А мне не понравился. Вообще не понимаю, что девчонки в нем находят. Белобрысый, тощий, бледный, все время в темной одежде и улыбаться, по-моему, не умеет, – ввязался в разговор Рон.

- Но девчонки думают не так. Не белобрысый, а блондин, не тощий, а стройный, бледный, как и положено быть аристократам, в черном – стильный, а если тебе, Рон, он не улыбается, то это не значит, что другим он тоже не улыбается, – рассуждал дальше Невилл.

- Но у него, скорее всего, есть метка! – опротестовал доводы Лонгботтома Гарри. – Он Пожиратель смерти, не думаю, что нормальным девчонкам могут нравиться Пожиратели.

- Хватит! – гневно выпалила Джинни. – Я, конечно, понимаю, что мы все друзья и можем обсуждать любые темы, но, вообще-то, сейчас я и Гермиона должны были обсуждать его. – Джинни показала пальцем на Малфоя, уже не задумываясь, как это выглядит со стороны. – Что за мода ввязываться в разговоры девушек, когда они обсуждают парней? Я же не мешаю вам обсуждать девчонок! И почему, Гарри, все твои разговоры сводятся к меткам и пожирателям?

Парни виновато смотрели на Джинни.

- Но у него метка! – как-то жалобно сказал Гарри.

- Ну и что? Сейчас мы разговаривали не об этом! – продолжала спорить младшая Уизли.

Гермиона молилась, чтобы Джинни не заставила ее сейчас при друзьях обсуждать внешность Малфоя.

Она, как всегда, даже к такому сомнительному «эксперименту» отнеслась со всей серьезностью. У нее получилось посмотреть на Малфоя, отбросив все его негативные черты характера, на минуту забыть обо всех его гадких поступках и даже о том, что он, предположительно, Пожиратель смерти. Гермиона смотрела на Драко, как на совершенно постороннего мужчину, о котором она ничего не знает. И он ей понравился. Девушка непременно обратила бы на него внимание, если бы нечаянно встретила такого в маггловском кафе. Гермиона пришла к выводу, что у него привлекательная внешность. Из-за расстояния между столами ей не удалось рассмотреть его облик в подробностях. Она ничего не могла сказать о чертах его лица в отдельности, но ей захотелось запустить пальцы в его волосы, рассмотреть цвет его глаз, увидеть на его лице улыбку. Гриффиндорка посчитала, что черная одежда придает ему элегантность, ширина плеч и осанка – мужественность. Гермионе понравились его плавные движения, несуетливость. А его пальцы… ей захотелось почувствовать их прикосновения к своей коже. Это было уже лишнее, поэтому последнюю мысль Гермиона сразу отбросила и закончила эксперимент. Сейчас, слушая обсуждение парней и недовольные возгласы Джинни, девушка решала, что скажет, когда Джинни наконец вспомнит про нее. Соврать, сказать, что Малфой ей не понравился, тем самым избежать дальнейших вопросов и, скорее всего, осуждения со стороны друзей? Или же сказать правду, то, что она нашла его привлекательным мужчиной, тем самым подвергнув себя дальнейшим расспросам друзей, которые будут требовать подробностей?

- И вообще, не вы должны были высказываться, а Гермиона! – в конце концов, Джинни вспомнила про Гермиону. – Так что, он тебе понравился?

Теперь все в ожидании смотрели на девушку. Она еще не пришла к решению, что же ответить друзьям, поэтому замялась и смутилась, но ей повезло. В это время в зал влетели совы с почтой. Это отвлекло ребят от ответа Гермионы.

В принципе, письма пришли только Гермионе и Невиллу. И если девушка, увидев сову, которая опустилась рядом с ней с привязанным к лапке письмом, очень обрадовалась - ведь она узнала сову Виктора, - то Невилл совсем не вдохновился присланным ему посланием. Это была вопилка от его бабушки. Отвязав вопилку от лапки совы, Невилл со вздохом открыл ее. До бабушки, по всей видимости, дошли слухи о его признании в любви профессору Снейпу. Поэтом сейчас скрипучий и визгливый голос старушки вещал внуку о хороших манерах, о его невозможно отвратительном поведении, недостойном молодого аристократа. Далее шла настоятельная рекомендация больше никогда не отвлекать профессора Снейпа, а также других преподавателей своими глупостями, которые следует немедленно выкинуть из головы и посвятить себя учебе. Невилл покраснел, опустил голову и явно жалел, что не умер во младенчестве. И если ученики Гриффиндора старались не смеяться громко, то студенты других факультетов, не стесняясь, хохотали во весь голос. Гермиона решила воспользоваться всеобщим весельем. Она быстро отвязала письмо от лапки совы, поднялась из-за стола и, никому ничего не сказав, направилась к выходу, уже совершенно забыв и о Малфое с его внешностью, и о Блейзе с его странными разговорами.

А Малфой и Забини, еще немного понаблюдав за тем, как гриффиндорцы бурно обсуждают, по всей видимости, Малфоя, отвлеклись на сов, которые принесли им письма из дома. Ничего нового и интересного ни тот, ни другой в письмах не прочли. Мать Блейза сетовала, что ее очередной муж умер, покинул ее в это нелегкое время, и ей придется искать нового мужа, а также сообщала, что сын может покинуть Хогвартс и провести выходные дома. С деканом она договорилась и оставила ему портключ для Блейза.
Драко получил письмо от матери, в котором она использовала ставшие уже обычными фразы: что в поместье все хорошо, что гости довольны, что она счастлива принимать таких высоких гостей и что надеется увидеть вскорости сына дома. Драко уже давно понял, что значение этих слов прямо противоположное. В сегодняшнем письме мать еще сильнее настаивала на прибытии Драко в поместье, но тут же сетовала, что, наверное, его не отпустят преподаватели, что он сильно загружен учебой и что ему нужно думать о том, как поскорее оправдать надежды дорогого гостя.
Оба парня были расстроены посланиями. Блейз, несмотря ни на что, любил свою мать и переживал по поводу такой внезапной кончины ее мужа. Это значило, что в данный момент его мать, да и он сам, находятся в «подвешенном состоянии», и пока мать не обзаведется новым богатым и влиятельным мужем, каждый (под каждым он имел виду приспешников Темного лорда) мог повлиять на нее и воспользоваться или ее деньгами, или ее влиянием. Драко тоже переживал за свою мать. Он понимал, что она оказалась заложницей в собственном доме, и от него зависит ее жизнь. Это давило на парня, не давая свободно вздохнуть. Он понял намеки матери и решил не появляться в поместье в ближайшее время. Так, волнуясь за своих матерей, юноши вышли из Большого зала. Думы Драко перекинулись на задание Лорда, унося его в мрачную пучину безысходности. Какой-то вопрос остался без ответа, а какой - он не мог вспомнить. Малфой чувствовал, что важно получить ответ, но в то же время понимал, что не нужно вспоминать вопрос, так как ответ ему не понравится.

- Настроение на нуле, – неожиданно сказал Блейз. – Грейнджер так замечательно мне его подняла.

Немного помолчав, парень хихикнул.

- Ха, фраза неоднозначная получилась, но правдивая.

Тупая, резкая, но мимолетная боль - и Драко вспомнил вопрос.

- Так что, она согласилась пойти с тобой в Хогсмид?

- Конечно! – опять уверенно соврал Забини. – Разве кто-то может устоять перед моей ослепительной улыбкой?

«Сучка, шлюха! Надеюсь, он ее хорошо оттрахает и выкинет, и она сдохнет от разочарования», – также уверенно соврал себе Драко.

- Смотри, не светись, а то сочтут предателем крови, – проявил заботу о друге Драко.

- Не беспокойся, буду осторожен. Это не в моих интересах, – успокоил его Блейз.

Дальше парни шли молча. Каждый думал о своем. Блейз о том, что, кажется, ему удалось зацепить Малфоя и вызвать в нем ревность. Несмотря на видимое спокойствие, Забини чувствовал злость, исходящую от идущего рядом друга. Драко думал о том, что зря нарушил правило слизеринцев, которое гласит, что если не хочешь знать ответ - не задавай вопрос, а если все-таки получил ответ, который не хотел услышать, изображай безразличие. Да, внешне Драко не показал своего отношения к происходящему, но внутри его душили гнев, разочарование, презрение. Про то, что его состояние можно охарактеризовать одним словом "ревность", он даже не думал, потому что в его реальности такого чувства не могло быть. А остальные мучившие его чувства он списал на происходящее в поместье и постарался никак не связывать их с Забини и Грейнджер. Через некоторое время ребят догнали Гойл и Кребб. Эти двое не посещали занятие, на которое направлялись Драко и Блейз, но все-таки решили составить им компанию, проводив до двери аудитории. Винсент и Грегори так и не поняли, чем закончилась история с разговором Блейза и Гермионы, поэтому опасались нападения со стороны дружков Грейнджер.