Эпилог.

Джаспер Хейл.

Я сидел на краю каменного уступа в самой дальней части первого пляжа. После спасения Джейкоба Блека Карлайлом, стая разрешила нашей семье иногда бывать здесь, но я знал, что следом за мной никто не пойдет, на это я и рассчитывал. Вот уже неделю я приходил сюда на закате, и тихо убаюкивая малышку Элизабет, наблюдал, как причудливо играют мягкие солнечные лучи на ее необыкновенной коже.
Время кардинально изменило свое течение, снова став ценным и ускользающим. Бессмертие меняет взгляды на жизнь, обесценивает ее, но вот сейчас в моих каменных руках находилось то, что наполняло мое бытие смыслом. Моя дочь. Каждое мгновение обрело свое неповторимое великолепие, с тех пор как я впервые осознал тот факт, что у меня есть дочь. Важной стала каждая деталь, каждая мелочь. Каждая секунда стала неповторимой и бесценной. Она так быстро росла и развивалась, я старался не думать о том, что произойдет, когда она станет старше, продолжит ли стареть, сможет ли обрести семью? Впервые за все время своего существования я задумывался о таких вещах. Даже в своей человеческой жизни я был солдатом, ведомым долгом и жаждой победы, я был одинок и свободен. Любовь творит удивительные вещи даже с сердцами закрытыми и израненными, но она не может заменить того чуда, которое мирно лежало в моих руках. Она была продолжением меня, моей частью, и ничто никогда не могло сравниться с ощущением собственного ребенка, спящего на твоих руках.
Когда-то давно, я не думал о чем-то подобном, и не позволял себе думать о подобной возможности и после возвращения из Вольтеры, когда женщина, которую я любил, ждала ребенка. Как мне казалось, не от меня.
Боже, как я завидовал Эдварду, как ненавидел его за его отношение к ним, и не допускал ни единой мысли о том, каково это быть на его месте. Жизнь распорядилась иначе. Я все время был рядом, я чувствовал первые толчки моей малышки, и это ощущение теплого мягкого живота, скрывающего чудо жизни, навсегда останется в памяти моих ладоней. Это была моя дочь, Господи, все это время.
Позади послышался шум гравия, и легкая миниатюрная фигурка Элис приземлилась рядом со мной.
- Позволь мне немного побыть с вами, - осторожно произнесла она, готовая в любой момент исчезнуть, если это понадобится.
Я, разумеется, знал обо всех переживаниях Элис, но все же были вещи, понять которые я не мог, как не пытался. Как, во имя всего святого, она могла оставаться рядом со мной, после того, что я сделал? Как смогла послать меня к другой женщине, зная, что должно произойти и каковыми будут последствия… И что еще более важно, так это почему она все еще хотела быть рядом со мной – женой, другом или сестрой… кем угодно, кто имел бы отношение к моей жизни, кто не был бы для меня безразличен.
Я согласно кивнул, не в силах выдохнуть ни звука из своих мертвых легких. Намерение Элис поговорить со мной о чем-то важном давно не было для меня секретом, она лишь старалась выбрать наиболее подходящий момент. Что ж, сейчас я, пожалуй, был не против ее компании.
- Она удивительно красивая, - с любовью произнесла Элис, подсаживаясь ближе, и словно ненароком прижимаясь к моему плечу, - она похожа… почти точная копия…
Это была больная тема, очень больная, а по сему находилась под строжайшим негласным запретом для всей семьи. Мощная волна стыда и вины накрыла Элис, заставляя меня среагировать почти автоматически. Эта малышка была дорога мне, как и прежде, и я постарался сделать так, чтобы хоть немного облегчить ее боль.
- Да, похожа, - мягко согласился я, проглатывая свой собственный остро пульсирующий комок боли.
Сможет ли она когда-нибудь понять и простить мне то, что я убил ее мать, пусть даже против собственной воли? Смогу ли я когда-либо простить это себе?
Та, которую я любил, рассыпалась в пыль от моих собственных рук, спасая жизнь своей дочери. Нашей дочери. Она все рассчитала верно. Виктория упала, как подкошенная следом за ней, напоминая искаженную безжизненную мраморную статую. Карлайл успел подхватить Элизабет на руки, ему удалось быстро привести малышку в чувства обычным нашатырем, но то, что ее мир необратимо изменился навсегда, она поняла уже тогда.
Неожиданно горькое понимание происходящего накрыло меня с головой. Я внезапно осознал причину, по которой Элис, все еще верила в «Нас».
- Я любил ее, - мои губы едва двигались, извлекая на свет божий эти звуки, - Я любил ее, Элис, по-настоящему. Любил ту, которой она была. Мне плевать, что об этом говорит или думает Карлайл. Я любил ЕЕ. – Настойчиво повторил я, будто Эли переубеждала меня в обратном.
Тем же негласным уговором принято было считать наши чувства колдовским помрачением. Мы все еще опасались новых ударов со стороны создателя Джеймса, но Элис убеждала нас в том, что этого не будет, его целью была лишь помощь Виктории, а не собственная месть. Он давно уже перешел тот порог, когда собственные чувства и эмоции имели для него значение.
Я никак не мог согласиться с тем, что стал заложником концентрированных чувств моих братьев и отца. Они, и их половинки, казалось, были удовлетворены таким решением, но я четко осознавал правду. Я любил ее. Ту индивидуальность и особенность, которой в этом мире была Эльза. Я знал самый большой ее страх – быть никем, и так же был уверен, что где бы она сейчас не была, она навсегда останется матерью и любимой. Есть ли вещи, более важные, чем это во всем мире?
И вот сейчас, сидя здесь, Элис отчаянно надеялась услышать ту долгожданную ложь, которой утешалась моя семья. Я любил Элис, по-прежнему любил, но не мог предать ту, которая подарила мне удивительное счастье – быть отцом.
- Я знаю, - улыбаясь, выдохнула моя жена, словно это было самой очевидной вещью на Земле, и снова замолчала, низко опустив голову.
- Я все еще пытаюсь убедить себя в том, что я не полная эгоистка, и что мое решение, принятое в Вольтере, ничего не изменило бы, но я не могу видеть прошлого, к сожалению, и изменить уже ничего не в силах. Я знала, на что иду, Джаспер, на что обрекаю вас обоих. Я твержу себе о том, что не отправь я тебя к ней, ее убили бы, но знаю, что это не так. Я могла бы предупредить Эдварда, он мог бы вернуться.
Я хотела этого, Джас, хотела увидеть тебя с этой маленькой девочкой на руках. Я не могла дать тебе этого, и сама не способна испытать что-то подобное, но я хотела, чтобы это было у тебя. Я люблю тебя, Джас, и твое счастье делает меня счастливой. Я знаю, что в глубине души ты любишь меня, и твоя любовь к ней, не делает твои чувства ко мне другими и не уменьшает их.
Все, чего я хочу, - почти с мольбой проговорила она, - так это просто быть рядом. Я понимаю, что после всего тебе необходимо время, и мне оно тоже нужно, но боже, Джас, у нас есть все время мира, чтобы понять и исправить это. Подумай над этим.
Я кивнул, молча сообщая ей о том, что услышал. Я хотел сказать ей так много, но Элис была тем человеком, который понимал меня без слов. Я мечтал попросить у нее прощения, сказать что люблю, и что мы справимся, но прямо сейчас я был пуст, мое сердце и душа омертвели, и жизнь держалась в моем теле только благодаря дочери, но я действительно надеялся, что время, словно лучший лекарь, сможет совершить то, о чем так заветно мечтала Элис.
Мы сидели так еще долгое время, слушая как волны наплывая на берег, шумно ударяются о камни, и с мягким шелестом отползают назад. Становилось прохладнее, но возвращаться не хотелось, и у нас было еще какое-то время, чтобы побыть здесь.
Я прижал Лиззи, ближе к своей груди, с благодарностью позволяя Элис обернуть вокруг нее свою черную кожаную куртку. Здесь малышка спала более спокойно, и мне практически не приходилось применять свой дар, чтобы унять ее тоску и боль по матери. Я был с ней почти все время, отлучаясь на охоту лишь на пару часов, пока она спала.
- Что будет дальше, Элис? – с надеждой спросил я, впервые вверяя себя необычному дару своей жены. Мне хотелось услышать что-то хорошее, даже если бы это было ложью.
- О чем конкретно ты хочешь знать? – с интересом проговорила она, устраиваясь ближе.
Смотря правде в глаза, мне хотелось одного – чтобы все было как прежде, но я знал, что хочу невозможного.
- Что будет с нами, со всеми нами, с нашей семьей?
Какое-то время она молчала, находясь в смятении и задумчивости. Я размышлял, пыталась ли она точнее заглянуть в будущее или выбирала, что из этого следует рассказать мне, но не мешал ей, просто наслаждаясь временем, проводимым здесь.
- Белла родит девочку, - уверенно произнесла Эли, после долгого молчания, - я знала о такой вероятности еще тогда, но сейчас это окончательно утвердилось. Сразу после свадьбы, они уедут на остров Эсме, в сопровождении родителей. Карлайл уже подумывает о том, как он сможет обеспечить дом всем необходимым для новой беременности.
Она снова умолкла на какое-то время, водя тонкими изящными пальцами по поверхности большого валуна.
- Розали станет крестной Элизабет, - с легким смешком продолжила моя жена, по всей видимости, явственно представляя что-то очень веселое, сопровождающее это событие, но вмиг посерьезнела, - ты должен знать, что никто и никогда не заменит Эльзу, но Роуз во многом облегчит для малышки отсутствие мамы. Они во многом были похожими, тебе ли не знать, что наша сестра оставила причиндалы Эмметта на месте лишь потому, что считала ее своей точной копией.
Я тоже улыбнулся, Розали смотрела на нее будто в зеркало. Именно поэтому Изабелла долгое время воспринимала Эльзу в штыки, видя в ней свои реализованные комплексы и недостатки.
- Все наладится, - робко произнесла Элис, подводя итог своему рассказу, - жизнь продолжится дальше, хотим мы этого или нет, подумай о том, чего бы хотела для тебя она и возьми это.
Я снова кивнул, напоминая самому себе заторможенный китайский болванчик, не способный произнести ни одного важного слова.
Когда-нибудь, возможно, пообещал я про себя, вставая с насиженного места.
Ночь опускалась на первый пляж, и близость воды делала воздух уже более холодным, чем было позволительно для ребенка. Но утром снова выглянет солнце, и его лучи снова согреют все, что окажется под их властью. Элис уверяла, что в этой жизни кусочек солнца уготован и мне, и глядя на личико моей спящей дочери, я не мог с ней не согласиться.

Конец!

Спасибо большое всем, кто был со мной на протяжении этой истории и героически дошел до конца.