Казалось, будто бы я приросла к скамейке в парке клиники. Не могла заставить себя подняться, не хватало сил сделать шаг, смелости вернуться к людям, стойкости смотреть им в глаза.

Мысли, словно чугунные плиты, давили на меня. Тяжесть размышлений пригвождала к деревянной спинке. Воспоминания прошедшей осени заполняли мой разум, застилали глаза пеленой, заставляли тело дрожать, а лицо кривиться от отвращения.

Что я делала? Почему так поступала? Что мной двигало? Что заставляло постоянно делать неверный выбор? Разве я не могла не ошибаться? Думать больше, мыслить яснее, выбирать правильнее?

Почему я ничего не замечала? Как я могла допустить случившееся?

Джонатан Раймонс…

Кто он для меня?
Кто? Кто, Белла? Ну, давай же, скажи! Признайся себе. Отпусти.
Будь честной. С самой собой хотя бы будь честной.
Скажи себе правду. Не ври.

Стоило только приблизиться к истине, настоящему мотиву своих действий, как меня начинало мутить. Тошнота уже долгое время являлась верной спутницей моего отвращения к себе.

Кто он для тебя, Белла? Кто?

И снова я закапывалась рукой в волосы, прятала лицо в колени, натягивала рукава кофты на кулаки, впиваясь пальцами в манжеты, норовя порвать их.
И снова было больно.



Тест по алгебре я сдала. Не то, чтобы очень легко и играючи, но сдала. Была уверена в большинстве ответов, когда с победным видом подошла к столу мистера Прайда, чтобы положить листок с ответами.

Неожиданно, факт небольшого успеха смог приподнять мне настроение. Уголки моих губ непроизвольно дернулись, когда Джессика подошла ко мне и сказала не расстраиваться в случае чего.

- Думаю, я разобралась в этой теме, - сдержанно ответила я.
- Правда? – искренне удивилась она. – Это хорошо, что ты начала восстанавливаться по учебе.
- Пытаюсь, - буркнула я, вспоминая все оставшиеся долги, в которые я успела влезть за полтора месяца.
- Так ты не решила еще, пойдешь на вечеринку? Хеллоуин как никак.

Сегодня в школе, естественно, все были в костюмах. Джессика ходила по школе в бордовом плаще в образе Красной шапочки. Да-да, именно в бордовом. Как она сказала, красный плащ ее мама закинула в стирку с черными вещами, и он окрасился. Но в целом, она была довольно милой Красной шапочкой в белой блузке, черной юбке и с корзинкой в руках, где лежали ее учебники.

Анжела, которую я видела на предыдущем уроке истории, нарядилась в парный костюм с Бэном. Она была Тинкербелл, а Бэн - Питером Пеном. Костюмы Майка и Тайлера я не распознала, но от кого-то услышала, что они выбрали персонажей компьютерных игр. В целом, ученики школы Форкс подходили к празднику с меньшим воображением, чем в Лос-Анджелесе. Были банальные мумии, вампиры, люди-скелеты, забавные персонажи мультиков.

Я же в этом году и не намеревалась наряжаться во что-то, но Алекс уговорил меня. У него, правда, тоже не осталось особого желания праздновать, но он готовил свой образ последние пару недель и не мог отказаться от него, несмотря на все произошедшее вчерашним днем.

Поэтому в школу я приехала вместе с юношей в седом длинном парике, доспехах и с двумя мечами за спиной. Удивительно, как он не заказал лошадь в Форкс с такой подготовкой.

- У меня нет костюма, - говорила я брату за завтраком, аргументируя свой отказ наряжаться.
- Надень черное, подведи глаза и нацепи все свои кольца, - закатил глаза Алекс, - ты так делаешь каждый год. Или я нацеплю на тебя черный целлофановый мешок. Будешь жертвой работорговли США.

Сопротивляться было бессмысленно, и вместе с настоящим ведьмаком из машины вышла настоящая ведьма. В длинной черной шифоновой юбке, трикотажной кофте с рукавами в сеточку и самым глубоким декольте в моем гардеробе, с черной подводкой на глазах и в черных трикотажных ботильонах на высоком толстом каблуке я выглядела настоящей ведьмой из какого-нибудь сериала про сверхъестественное.

Классика…

В школе после уроков планировалось небольшое мероприятие с танцами. Физкультуру на пару дней отменили, чтобы подготовить зал, и складывалось ощущение, что обиженный физрук подговорил других учителей устроить день проверочных работ. После теста по математике и контрольной по истории можно было и не надеяться на спокойные уроки.

- Нет, не пойду, - ответила я Джессике, поджав губы.
- Может, это пойдет тебе на пользу, - заметила она уже не ехидным тоном. – Знаешь, потусоваться с друзьями пару часов.

Только от представления, как кто-то из одноклассников тащит меня на танцпол, заставляет прыгать с поднятыми руками под попсу, орет в ухо и ждет ответа на свои шутки, меня начинало тошнить.

- Нет, Джесс, - покачала я головой. – Не могу…
- Задержись хотя бы после уроков, - не останавливалась она, - сфотографируемся все вместе в костюмах. Это же наш последний год в школе, нужно оставить себе хоть что-то на память.

Скривившись, я выдохнула усталое «Ладно», лишь бы Стэнли от меня отстала.
И хоть я надеялась сбежать после уроков домой, несмотря на согласие, Джессику было не так легко провести, как я надеялась. Она рассказала Анжеле, что я буду на фотосессии, а Анжела рассказала Бену и Эрику. А Эрик, будучи редактором школьной газеты, взял меня в оборот еще на уроке биологии и после него сразу же повел меня в физкультурный зал.

- Пока не так много людей, мы можем спокойно сделать фотографии, - объяснял он, проверяя на ходу свою камеру.
И в то время, как остальные ученики только готовились к предстоящей тусовке, наша обеденная компания фотографировалась в картонных декорациях мрачного замка с горой пластиковых тыкв.
- Белла, смотри как круто ты получилась! – ткнула мне в лицо своим телефоном Вебер. – Срочно выложи это!

На фото я стояла перед декорациями на небольшой сцене. Смотрела я куда-то вдаль, скрестив руки на груди и задумчиво наклонив голову.
Этакая секси-ведьма с печальной судьбой.

Ха-ха.

Пожав плечами, я почему-то действительно выложила фото, первое за период со дня рождения. Мы еще сделали групповые фото, где меня даже заставили улыбнуться, а затем пришел ученик десятого класса, выполнявший роль диджея на всех мероприятиях школы. Зал стал постепенно заполняться людьми, предоставляя мне возможность сбежать, но, конечно же, подруги вылавливали меня, стоило только направиться к выходу. Спасибо им хотя бы за то, что никто не потащил меня с собой танцевать или участвовать в организованных конкурсах. Нет, просто кто-то постоянно стоял со мной в стороне и разговаривал на отвлеченные темы.

Через час я все-таки вырвалась. Алекс уже ждал меня у машины, присев на бордюр на парковке.

- Я думала, что будешь в зале до победного, - хмыкнула я, подходя к водительскому сидению.
- Настроения нет.
- Слишком взрослый для такого? – не удержалась я.
- Очень смешно, - буркнул Алекс, садясь в Лексус. – Просто… Меня немного напрягает толпа.
- Ну, тогда поехали домой. Надо подготовиться к ритуалу.
- Все еще думаешь, что мне не надо отказываться от рода? – недоверчиво спросил он.
- Да, я же от тебя не отказываюсь. А так как я теперь глава рода, - воинственно протянула я, на что Алекс усмехнулся, - мы все равно попробуем. Если не получится, то в следующем году уже будешь сам все делать, - пожала я плечами.
- Так точно, босс, - по-солдатски коротко кивнул брат. – Нервничаешь?
- Алекс, - окинула я его вопросительным взглядом, - серьезно? Я нервничаю уже как сорок восемь дней подряд. Сегодня просто добавился новый повод. Для меня это новая норма, пора привыкнуть, - тихо выдохнула я.
- Беллз, - брат хотел начать разговор, но я пресекла его, резко подняв руку, - ладно. Сорок восемь так сорок восемь.

По приезду домой я ушла в лес на медитацию по настоянию Джозефа. Мне необходимо было восстановить силы перед ритуалом. Алекс же завалился спать, так как ночью он провел несколько часов с крестным в лесу, занимаясь какими-то ведьмачьими делами.

Джозеф и Джонатан пошли со мной за компанию. Крестный, правда, проводив нас до поляны, ушел дальше в глубь леса, а Раймонс остался со мной.

- Ты не против, если я присоединюсь? – спросил он, приземляясь на мокрый мох.
- Нет, - покачала я головой. – А должна?
- Ну, я планирую воспользоваться твоей силой, - хмыкнул он.
- В каком плане?
- Так как я маг без магии, то и обряд обмена энергии могу полноценно провести только в паре с кем-то.
- И что я должна делать? – нахмурилась я.
- Ничего, ты даже не почувствуешь, - покачал он головой. – Я просто пристроюсь к отдаваемому тобой потоку и все.
- Ладно, - пожала я плечами, задумавшись. – И тебе всегда нужен партнер?
- Да, - кивнул он, затем сделал пару глубоких вдохов и выдохов, - раньше я медитировал вместе с женой, но сейчас…
- То есть ты целый год был без обряда…
- Нет, я иногда наведывался в ковен Чикаго, там мне помогали… Но все равно, колдовать стало проблематично.

Рассеянно кивнув, я решила не продолжать и без того тяжелый разговор. Устроившись на своем излюбленном месте, я закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и протяжных выдохов, отслеживая замедление своего сердечного ритма.
С каждым новым выдохом я все больше и больше отпускала затаенную во мне силу, направляя ее в уже знакомые мне энергетические потоки местного леса. Кончики пальцев приятно покалывало, а в теле ощущалась одурманивающая легкость.
Открыв глаза в процессе медитации, я наблюдала, как от меня во все стороны расходятся светло-зеленые лучи, сплетаясь воедино с природными потоками, легко пульсирующими в пространстве. Но теперь я также видела фигуру Джонатана Раймонса, сидевшего в нескольких метрах от меня. Часть исходившей от меня энергии меняла свое направление, огибая фигуру мужчины и окружая его в сотню тонких колец, лишь затем устремляясь прочь. Лучи природных сил проходили сквозь его образ, ненадолго задерживаясь аккурат у его сердца, освещая ярким желтым светом его фигуру.

Картина, мягко говоря, нестандартная для обряда обмена энергией, но завораживающая. Легкий свет позволял рассмотреть ауру доселе неизвестного мне человека. Отсутствие закрепленной за Джонатаном магии подтверждалось, стоило только правильно посмотреть. Его лицо и тело не сияло чистой магической энергией, как у любого другого мага или ведьмы. Нет, фигуру мужчины, если отбросить завихрения моей силы, озаряли мелкие, желтовато-оранжевые крупинки магии, загораясь то тут, то там по всему его телу. Казалось, будто бы сотни маленьких светлячков освещали его тело. Лишь область его сердца сияла ярко-зеленым.

Боюсь представить, что увидел бы Джонатан, посмотри он на меня в нашем мире потоков. Наверное, он бы ослеп.

Когда же я закончила свою медитацию, Джонатан, словно опьяненный, чуть не свалился на землю, стоило ему открыть глаза. Даже спустя несколько минут передышки он пошатывался на пути обратно в дом.

- В жизни не чувствовал столько силы за раз, - мотал он головой. – Ты в курсе, что у тебя очень мощная энергия?
- Мне говорили, - кивнула я, с опаской наблюдая за ним, неуверенно перешагивающим через поваленные деревья. – Но я следила за тобой во время медитации, вроде ничего плохого не случилось. Странновато, конечно, видеть, как твоя отдаваемая энергия аккумулируется в живом человеке, но…
- Стоп, ты еще можешь наблюдать? – удивился он, покачнувшись на очередном повороте. – Мне никогда не хватало концентрации открыть свое зрение в процессе обмена.
- Любопытство не порок, - пожала я плечами, не желая и дальше слушать его восторженную лесть.
- Я теперь боюсь представить, что ждет нас ночью. Ты же в курсе, что должна раскрыть весь свой потенциал и поделиться им с Алексом?
- Конечно, и Алекс тоже в курсе.
- А он выдержит твою энергию?
- Мы думаем, что да. Даже если не брать во внимание родство и принадлежность к одной семье, да и собственную не самую маленькую магическую силу, то он все-таки ведьмак. Это уж точно должно сделать его сильнее.
- Потрясающе, - выдохнул Джон. – Я лишь один раз встречался со столь же сильной ведьмой…
- Правда? Кто она? И где?
- Джин Майер, живет в штате Мэн. Она одна из немногих ныне живущих ведьм, кто умеет управлять пространством и временем.
- Вау, и сколько ей лет?
- Не знаю, я видел ее лет десять назад. Сейчас ей, может, пятьдесят или пятьдесят пять. Но ее энергетика… Я тогда чуть не свалился с ног, просто подойдя к порогу ее дома.
- Хотела бы я с ней познакомиться… - прошептала я.
- Величайшая ведьма, очень умная, и, несмотря на свою мощь, вполне адекватная.
- А что ты делал у нее?
- Пытался найти способ закрепить магию, - устало выдохнул Раймонс, почесав свою бороду. – Я начал поиски еще в университете: колесил по стране в течение каникул, читал местные легенды и знакомился с магами из разных ковенов.
- Судя по всему, способ ты так и не нашел, - печально хмыкнула я.
- Единственный вариант, который мне предложили, это искусственно вызвать процесс сцепления, но никто не давал гарантий, что он закончится благополучно.
- Почему? Не хочу показаться заносчивой, но если у тебя магический потенциал меньше, чем у меня или у Алекса, то и обряд должен пройти значительно легче.
- Это было бы правдой, если бы я решился на него лет в тринадцать или четырнадцать. Но во взрослом возрасте магическое начало становится крепче. Сцепление продолжается и в подростковом возрасте, просто его не ощущают. А мне пришлось бы пережить разовое полноценное сцепление, что в разы тяжелее. Последствия могли бы быть для меня такими же печальными, как и с ветрянкой во взрослом возрасте…
- Импотенция? – вырвалось у меня.
- Летальны… Что? Импоте.. Что?
- Нет, ничего, забудь, - помотала я головой, заливаясь краской.

Прибавив шаг, я поспешила обратно в дом, надеясь на короткий отдых перед вечером.

Ночь для Хеллоуина стояла неподходящая. Никакой грозы, никакого ветра, тумана или, наоборот, полной луны. Обычное затянутое плотными тучами небо, мелкий моросящий дождь, еще и температура скакнула вверх, так что было не особо и холодно. В такую погоду даже горевшие тыквенные головы, расставленные на ступеньках жилых домов, не добавляли ужаса и таинственности Дню всех святых.

Собственно, для нас эта ночь никогда и не ассоциировалась с чем-то ужасным. Наоборот, для ведьм период Самайна всегда был по-домашнему приятным и уютным, несмотря на некий флер мистики. Обычно в конце октября ведьмы и маги собираются семьями, чтобы почтить свой род и своих предков.

Я весь вечер вспоминала Мари и ее наставления. Она любила этот день, готовилась к нему со всей своей щепетильностью. Именно перед Самайном она напоминала мне ту самую настоящую колдунью, образ которой сохранился в старых книгах и фильмах. Мари надевала длинные платья, подол которых обязательно касался земли и ворошил сухую листву нашего сада в Лос-Анджелесе, готовила зелья, помешивая их в большом медном котле, развешивала по всему дому пучки сушеной полыни, букеты мирта и вербены. Однажды на Хеллоуин мы уехали в Неваду в старый коттедж к подруге Мари – ведьме ирландского происхождения Сирше. Неделя, которую мы провели вдали от Калифорнии, была наполнена настоящими ведьмовскими заботам. Алексу тогда только исполнилось тринадцать, и это был его первый Самайн в кругу взрослых. Ему позволили готовить со всеми зелья, делать защитные мешочки и заговаривать воду для обряда. Сирша была старше Мари лет на десять, но она до сих пор находится в добром здравии. Как ведьма, она никогда не была слишком сильной, почти все сложные заклятия она выполняла в паре или тройке с кем-то, но зато она знала очень много историй. В те вечера до Хеллоуина она и Мари садились в уже потертые кресла старомодной гостиной с двумя стаканами выдержанного ирландского виски и рассказывали нам истории о ведьмах из их семей. Сирша плела мне сложные косы, наколдовывая в них маргаритки, которые испарялись спустя пару часов. Она и сейчас порой давала о себе знать, посылая мне самые настоящие бумажные письма. Я обещала ей приехать, рассказывала о наших с Алексом буднях и посылала небольшие подарки в память о том хорошем и беззаботном времени. Это был самый настоящий семейный праздник.

Однако многие выбирают праздновать Самайн иначе. Они слетаются на большой общий шабаш, устраиваемый ковенами, чтобы отдать дань традициям и получить больший приток силы, чем их собственный род мог бы им предоставить. В этом году Синтия звала меня в Луизиану на собрание с ведьмами юга и юго-востока, но я тактично отказалась, не желая лишний раз светиться. Мари никогда не доверяла новоорлеанским ведьмам и их практикам, недовольно отзываясь на их темные обряды и ритуалы. И к тому же, Мари не желала распространяться о наших семейных магических особенностях. Бабушка, несмотря на свою преданность ковену, любила отходить от норм общества, экспериментируя в заклятиях. Она всегда говорила, что наши семейные ритуалы – это лишь наша ответственность, а сторонние родовые заклятия – это чужие знания, которые могут превратиться в долг.

Хотя… Может, пара новых долгов помогла бы мне расплатиться со старыми.

В заветную ночь я, Алекс, Джонатан и Джозеф оказались на небольшой поляне в глубине мрачного, сырого, почти что ноябрьского леса. В огненном кольце с расставленными по окружности тринадцатью горящими факелами из сборных связок полыни, веток рябины и высушенных еловых лап мы должны открыть свою силу и выпустить ее для сочленения с магией наших родов.

Стоя за кругом, расчерченным древними арамейскими и греческими символами, я наблюдала за исполнением обряда сначала Джонатаном, а затем и Джозефом. Без каких-либо объективных на то причин, меня передергивало от нервов. Руки тряслись от дрожи так, что пальцы порой задевали бедро Алекса, стоявшего рядом. Спустя некоторое время брат взял мою ладонь в свою руку и крепко сжал, в надежде успокоить.

Казалось, для мужчин все было легко. Джозеф, который оказался в этот день за сотни миль от своей родни в Атланте, лишь наспех прочитал длинное заклинание на латыни и капнул всего одну каплю крови в серебряную чашу, наполненную заговоренной водой. С последним словом заклятия вода в чаше вспыхнула синеватым пламенем, а затем сильный порыв ветра, поднявшийся на поляне на пару мгновений, погасил огонь как в чаше, так и полыхавшие факелы, а вместе с ними и ритуальное кольцо.

- Белла? – окликнул меня крестный. – Готова?

Я не была готова. У меня в горле пересохло, а ноги, казалось, вот-вот подогнутся, не выдержав напряжения. Но отказаться я не могла.

Чертовы обязательства…

Кивнув крестному, который уже выходил из магического круга, я поднятием левой руки направила энергию на факелы и расчерченное кольцо, зажигая каждый из них по очереди.

Алекс перешагнул низкую огненную границу первым, потянув меня за руку за собой. Стоило нам войти внутрь, как пламя, созданное мной, взвилось в небо высокой, почти что четырехметровой стеной сине-зеленого огня. Внутри круга было не жарко и не холодно, по крайней мере, мне. Наоборот, я ощущала себя поразительно комфортно. Словно оказалась в своей стихии, в своей энергии. Брат, державший меня за руку, остановился как вкопанный, осматриваясь по сторонам.
Наверно, ни Раймонс, ни Брандермайер не ожидали такой реакции круга на меня, так как при Джонатане огонь в кругу поднялся почти что до колена, а при Джозефе стена оказалась с меня ростом, но огонь был столь прозрачным, что больше походил на легкую тепловую завесу, искажавшую пространство за ней.

Сейчас же я даже не видела мужчин, стоявших в паре метров от меня. Плотная завеса скрывала от нас все, что было за ней. Алекс все еще сжимал мою руку, что было для меня скорее напоминанием о реальности происходившего. Он поймал мой взгляд и глубоко выдохнул. Я повторила за ним, успокаивая разбушевавшееся сердце.

Шаг за шагом по направлению к центру, символы, вырисованные на голой, очищенной земле, загорались кислотно-зелеными язычками пламени. Наговоры, написанные на латыни, светились мягким белым сиянием. Одна длинная непрерывная линия, соединявшая дугами тринадцать точек магического круга, пульсировала ровным синим светом в такт ритму моего сердца. Лишь центральное звено оставалось нетронутым моей силой, дожидаясь своей очереди.

Но стоило нам ступить в центр, как все символы, линии, заклятия, тянувшиеся по ритуальному кольцу, взвились вверх. Лучи энергии рассекали воздух, вычерчивая новые узоры. Легкий, еле распознаваемый шёпот тихим эхом исходил от парящих над землей надписей и растворялся в темноте ночного неба.

- Кажется, в прошлом году все было немного не так, - прошептал Алекс, оглядываясь по сторонам.
- Да, - отчего-то слишком спокойно отозвалась я.

Меня окружала моя же магия, в буквальном смысле, заполняла пространство вокруг меня. Это окрыляло.

- Начнем? – голос брата прозвучал взволнованно, отчего и отрезвляюще.

Я кивнула, протягивая ему свою левую руку. Алекс аккуратно накрыл мою ладонь своей и выловил мой взгляд.

Заклятие ритуала было не сложным, можно сказать, даже простым, если не банальным. Оно никак не вписывалось в окружающее пространство. Грубые, резкие фразы на латыни повторялись раз за разом. Их смысл сводился к простым клятвам верности роду, взыванию к предкам и связыванию наших тел с магией их душ. Алекс вторил моим словам своими клятвами верности мне и нашей семье. В целом, со стороны это могло звучать слишком пошло и вычурно, но увы.

Мы продолжали и продолжали зачитывать заученные тексты, все больше и больше раскрывая свое магическое начало. Минуты прошли, и мы уже наблюдали за яркими зелеными лучами, окутывавшими меня и Алекса.

- Dolor esse meus, et ego ero tuus, - прошептала я в сотый раз и закрыла глаза.

И когда же я их открыла, то прежний мир остался где-то позади. Там же остались и Самайн, Джозеф, Джонатан, ритуалы, обряды, символы.

Меня окружала лишь серая мгла. Та сторона мира, где не существовало ничего: ни чувств, ни эмоций, ни раздумий, ни сомнений. Здесь каждая мысль воспринималась как данность, неоспоримый факт.

Затем в этой мгле стали вырисовываться тени, очертания, фигуры.

Первым передо мной возник Алекс. Он стоял в той же позе, что и секунду назад, и продолжал зачитывать заклинание рода на поляне, обеспокоенно вглядываясь в мои глаза. Было так странно ловить его взгляд и ощущать... ничего. Сознанием я находилась настолько далеко от него, что не чувствовала его родным, близким.

Затем за фигурой брата возникли три светлых образа. Без лиц, без четких очертаний, они представляли собой сгустки серебристо-голубого света. Я их узнала, вот так просто. Это были родители и Мари.

И после… Возникли они. Сотни, тысячи, сотни тысяч душ. Они заполняли серую мглу, освещая ее мягким голубым свечением. Безликие фигуры окружали меня со всех сторон, но ни одна не спряталась мне за спину.

Когда-то давным-давно, а может быть совсем незадолго до своей смерти, бабушка объясняла мне, что в этом обряде можно перешагнуть черту. И если ты ее перешагнешь, то самое главное – вовремя закрыть глаза. Вернуться.

Но прежде чем это сделать, надо было успеть ощутить нужную мне магию. Я должна была зацепить эту силу, взять под свой контроль и перенести в настоящий мир.

«Те, кого ты увидишь – это не наши близкие, а лишь проявления нашей родовой памяти о них, об их магии. Ни за что ты не должна забывать об этом, ma fleur. Потому что твое тело, твой разум будут подставлять тебя. Они знают магию как врага, как хаос, жаждущий взять тебя под контроль. А твоя задача – сохранить баланс между собой и следующими за тобой душами».

Я видела как душа Мари приблизилась к Алексу и озарила его своим светом. Глаза брата, находившегося далеко от этой серой мглы, расширились. Из его носа потекла струйка крови.

«Ты даже не представляешь, какой на тебе висит долг, Белла…» - раздался в моей голове шёпот Мари.
«Твоя душа принадлежит не нам…» - раздалось тихое, шелестящее многоголосье.
«Твоя боль нас погубит…»

Светлые души в следующую же секунду начали разлетаться, удаляясь от меня и сливаясь в один большой сияющий шар. Они боялись.

Тогда я обернулась.

Темная, почти черная, человеческая фигура высокого роста стояла позади. Узнать его было лего, ведь когда-то подобное видение уже являлось ко мне.
Рука потянулась к темному образу.

«Чужак… Не наш…» - вновь пролетело многоголосье шепотов в моей голове.

Нет… Рука опустилась.

В этом и была главная опасность обряда. Можно было легко забыть о концентрации, поддаться силе и власти старых душ. Посчитать, что это они принимают меня. Что от них зависит исход ритуала.

«Многие ошибаются, думая, что мертвые сильнее живых. Всегда живые держат контроль и принимают решения. Живые любят, страдают, болеют. Живые могут чувствовать энергию. Мертвые… Они лишь эхо, воспоминание. Они – твой выбор», - забытые фразы Мари все вспыхивали в моем сознании и, будь я в другой ситуации, вызвали бы улыбку.

Действительно, это я должна была принять их. И я принимала.

Сияющий шар распался, сотни тысяч горящих огней словно тысяча мотыльков разлетелись в разные стороны, окружая меня и одаривая своим светом.

Я вновь подняла свою руку и коснулась темного образа. В ответ четкие очертания знакомой фигуры озарила ярко-красная вспышка. Магия. Чужая, неизвестная, инородная. Другая.

Отличная от магии моей семьи.

И я принимала ее.

Я закрыла глаза, возвращаясь из мира, которому не принадлежу с тем, что теперь принадлежало мне. Тепло расходилось по моему телу, взяв начало в солнечном сплетении, электрическими импульсами ощущаясь в кончиках пальцев.

Открыв глаза, я посмотрела на Алекса, который только и ждал, чтобы закончить ритуал. Огонь вокруг нас сменил свой цвет на ярко-зеленый и поднялся еще выше, практически дотягиваясь до верхушек сосен.

Я взмахнула рукой, наблюдая, как ярко-зеленое свечение расходится от меня волнами, словно свет от старого морского маяка. Моя кожа светилась слабым, но знакомым серебристо-голубым светом, лишь на кончиках пальцев виднелись легкие блики красного сияния. Алекс взял мою ладонь, и легкое свечение опоясало его руку словно атласная лента. Я кивнула ему, крепче сжав его пальцы, и тогда он занес над нашими руками серебряный кинжал и сделал один надрез, зацепив обе кисти.

Я закрыла глаза, ожидая когда наша кровь упадет в заговоренную воду, а магия, почувствовавшая такой прилив сил, вырвется на свободу.

И она вырвалась. Резкой, яркой волной из груди. Волной, сбившей Алекса с ног, потушившей огонь магического круга, уронившей двух взрослых мужчин на землю и отозвавшей гулом зашумевшей листвы темного леса.

Вспышка. Полёт. Эйфория. Настоящая свобода. захватившая весь мой дух.
На секунду.

А в следующий миг меня вновь поглотила темнота.



Я свалилась в обморок на поляне под шокированные взгляды троих мужчин. Конечно, они бросились меня спасать. Джозеф на правах доктора несколько раз ударил меня по щекам, приводя в чувство.

- Белла! Изабелла, мать твою, что ты устроила!? - испуганно кричал крестный, стоило мне только разлепить веки.
- Мм? Что? – обморочное состояние было слишком коротким, чтобы я потеряла ориентацию в пространстве.
- Что болит? Тошнит? Мутит? – перечислял Джозеф.
- Нет, - зажмурилась я, попытавшись сесть, - или да, - у меня вырвался стон из-за пульсирующей боли в голове. – Голова сейчас расколется на две половинки.
- Ты что здесь устроила?! – повторившись, взревел Джозеф. – Что у вас тут было?
- Мы просто проводили ритуал, - вклинился Алекс, отвечая за меня и помогая мне встать. – Точно так же, как и остальные.
- Только вот у остальных не было огненного кольца высотой в пятиэтажный дом! – не успокаивался Брандермайер. – Как ты это сделала? Я разговаривал с Мари после прошлого Самайна. Ничего подобного не происходило!
- Ну, в прошлый Самайн главой рода и была не я, - скривилась я ему в ответ, - уж простите, что оказалась слишком сильна и смогла вас впечатлить.
- Ты хочешь сказать, что не экспериментировала? – недоверчиво спросил Джозеф, отходя от нас на шаг, стоило мне принять вертикальное положение.
- Ни секунды. Просто у меня получилось немного глубже зайти в этот раз. Я видела мир душ.
- Невозможно… - уставился на меня крестный.
- И слышала их, - кивнула я ему, - я приняла их.
- Ты понимаешь, что это значит? – уставился на меня Джозеф.
- Я ничего не понимаю, - встрял брат, переводя свой взгляд от меня к мужчине.
- Это значит, что Алекс и я приняли наш род, а не они приняли нас. Это значит, что я и брат контролируем силу нашей семьи.
- Я думал, только Мари может быть такой сумасшедшей, но нет, - покачал он головой, - ты вся в нее. Осмелилась войти туда, откуда можно и не вернуться.

Я лишь хмыкнула и перевела взгляд на Раймонса, стоявшего чуть позади Брандермайера. Он в молчании рассматривал свои руки, не сводя с них взгляд.

- Джонатан? – спросила я. – Ты как?
- Я… В шоке, - вымолвил он, спустя пару секунд и поднял свои ладони, желая показать.

Их окружало то же зеленое свечение, которое расходилось от меня во время обряда.

- Видимо, это моя магия, - кивнула я.
- Словами передать не могу, как сильно меня накрыло. Я будто бы…
- Под наркотой? – Алекс окинул мужчину оценивающим взглядом.
- Ага, под героином, - кивнул Джон, а затем с глупой, бездумной улыбкой взглянул на меня, - ты лучший сорт, Белла.

Я лишь обессиленно выдохнула и закатила глаза.

Следующий день я законно отсыпалась, пропуская все пробежки, тренировки и школу. Спала я до обеда, и хотелось бы крепким сном, но нет. Темный образ, от которого расходились красные волны энергии, присутствовал практически в каждой моей мысли. Только теперь чувство потерянности в моих кошмарах сменилось на ожидание. Я чего-то ждала в своих снах, сама не знаю, чего. Но стойкое ощущение, что что-то грядет, не отпускало меня всю ночь и весь день.

Еще мне снилась Мари и Алекс. Обычно они стояли рядом со мной, но стоило темному образу приблизиться, как Мари растворялась в дымке, а Алекс исчезал в накатывающей темноте.

Снова и снова. Кошмар за кошмаром.

Проснувшись уже к двенадцати, я больше не решилась проваливаться в сон, хотя все мое тело жаждало обычной, человеческой комы. Поспать бы пару дней под капельницей с витаминами и, может быть, антидепрессантами.

Увы, в Форксе такие услуги не предлагались.

Я решила лежать в кровати столько, сколько смогу, не привлекая к себе внимания других постояльцев моего дома. К сожалению, получилось недолго. Стоило мне дочитать те самые пресловутые двадцать четыре страницы из учебника, как в мою комнату вошел Джозеф.

- Проснулась? Отлично, - коротко сказал он. – Беллз, ты не могла бы в магазин съездить? У нас с едой напряженно что-то. И Джонатана взять с собой.
- А ты не можешь? И зачем Джонатана?
- Мне нужен час-полтора тишины. Буду консультировать врачей из Уганды по скайпу. А зная вас и видео-консультации, что-то обязательно будет мешать. Пожалуйста, сгоняйте в магазин.
- Ладно, - пожала плечами я.

Лениво пролистав оставшиеся страницы, я дошла до титульника, вновь остановившись взглядом на обведенном в желтое и голубое облака названии, и захлопнула книгу. Нового я ничего не почерпнула из нее, даже перечитав нужную нам тринадцатую главу трижды. Но все же то неприятное чувство, что я что-то упускаю, не покидало меня.

Джонатан выглядел еще хуже меня. Заспанный, в своей серой фланелевой рубашке и теплой флисовой кофте, с запутавшимися волосами и еще больше отросшей бородой, он выглядел так, будто бы очнулся после недельного запоя.

- Выглядишь дерьмово.
- Чувствую я себя также, - измученно выдохнул он на мое замечание, протирая глаза. – Ощущение, что вчера я не в лесу полночи проторчал, а на студенческой вечеринке, где меня окунули в чан с текилой.
- Даже спрашивать не буду, откуда такие ассоциации.

В магазине мы разделились: я заваливала тележку молочными продуктами, а Джонатан ушел за упаковками газировок, и судя по всему, застрял под их завалами. Я уже дошла до прилавка с консервами, по ходу поздоровавшись со всеми знакомыми мне людьми.

Обычно в Форксе все жители довольно дружелюбно друг другу относятся, за исключением некоторых старых историй. Всем было известно, что наш аптекарь мистер Найджел ни за что не пойдет стричься в салон Стэнли, потому что сестра матери чей-то там кузины по какой-то там троюродной линии сбежала из-под венца на свадьбе то ли отца Найджела, то ли его дяди. Также владелец местного книжного не разговаривал с библиотекаршей нашей школы. Ходит слух, что та разбила ему сердце выйдя замуж за учителя по английской литературе. Настоящая драма, влюбленные Шекспира не могут дать тот же накал страстей, что и драка двух пятидесятилетних мужчин на автозаправке.

Со мной обычно все вели себя крайне радушно, постоянно спрашивая мнение о Форксе и заводя разговоры о погоде. В моем нынешнем подавленном состоянии собеседником я была так себе, но это не мешало местным домохозяйкам, нет-нет, да и спросить меня о чем-нибудь. От их улыбок меня немного подташнивало, а лицемерие было таким плотным, что немного мутнело в глазах. Но сегодня… Сегодня вокруг меня царила атмосфера отчужденности и враждебности. Я бы даже не заметила, если бы в момент выбора консервированной кукурузы не услышала разговор двух дам в следующем ряду.

- Ты видела? Что за наглость… Она с ним даже в магазин приехала. Совсем сошла с ума, связаться с каким-то бездомным.
- Ты про Изабеллу Свон?
- Да, она не в своем уме из-за этого мальчика, Каллена, который ее бросил, - голос женщины казался немного жабьим.

Банка кукурузы вывалилась из моих рук и беззвучно упала в тележку, набитую продуктами.

- Да, говорят там была какая-то ужасная история. Они чуть не убили младшего племянника Доктора Честер, а Изабелла даже с полицией не разговаривала, - в голосе другой женщины скользила скука и усталость, но затем она встрепенулась. - Мой Грег сказал, что Каллены непонятно как смогли убедить нашего шерифа принять все факты.
- Сначала ходила как труп, потом стала жить с этим взрослым мужиком.
- Он, вроде как, ее крестный.
- Летиция, дорогая, ты, правда в это веришь? Я вот недавно смотрела документальный фильм про нимфоманок. Говорят, что они сходят с ума после того, как их бросает мужчина. И «это» становится единственным их желанием.

Позади меня раздался тяжелый мужской шаг.

- За вашим Perrier на склад ходили, пришлось жда…
- Ш-ш! – шикнула я на Раймонса, и тот встал как вкопанный.

Две дамочки и не думали завершать свой разговор.

- Я думаю, ты преувеличиваешь… - отозвалась вторая, скучающая и менее враждебно ко мне настроенная женщина.
- Да? Молодая девчонка живет под одной крышей с тремя мужчинами! Ты знаешь, какие у богатых причуды, они все помешаны или на наркотиках, или на «этом», - женщина особенно ехидно выделила голосом слово «этом». – Еще и ее брат бросил Хейли Ньютон. Уверена, она соблазнила и его. Чем эти четверо могут заниматься под одной крышей? Я уже запретила Трейси и Джеку общаться со Свонами, и тебе советую.
- Я, конечно, поговорю с Тайлером, но все же думаю, что ты преувеличиваешь. Всему есть объяснение.
- Она сумасшедшая, Летиция, - не успокаивалась жаба. – Су-ма-сшед-ша-я. Нимфоманка. Кто знает, какими болезнями наградил ее этот бездомный. Ах, возьму-ка я эти спагетти…

Джонатан дернулся назад со словами: «Вот же суки!», но я остановила его, помотав головой.

- Поехали отсюда.

Джозеф встретил нас на крыльце дома, недовольный и угрюмый.

- Пакеты в багажнике, - кивнула ему я и, задев его плечом, прошагала на кухню.

Хотелось поорать. И помыться. То ведро грязи и сплетен, которые на меня вылились в магазине, я была готова отскабливать от кожи железной мочалкой. «Гадство» так и вертелось на языке, не желая сплевываться. Первый раз я захотела выпить чего-то крепкого, лишь бы горечь от алкоголя смогла сжечь это ужасное послевкусие унижения. Мне нужен был виски, но в три часа дня я решилась лишь на кофе.

- Что-то случилось, Беллз? – спросил Джозеф, занося пакеты на кухню.

Я молчала, заправляя кофемашину горячей водой. Резкими движениями я засыпала в верхний отсек зерна и захлопнула крышку. Таким же резким движением я вычистила забитый короб с кофейным жмыхом. И когда я громко ткнула на кнопочку с рисунком одной чашки, то раздался резкий «Бах!». Аппарат затрясся, послышались звуки электрического замыкания, а по железной поверхности для чашек прошел видимый голубой разряд.

- Блять! – взревела я. – Гребаная херня!

Я без задней мысли подняла ладонь и чуть было не ударила ею по аппарату, как крепкие руки крестного оттянули меня от столешницы и сжали в объятиях.

- Тише-тише-тише, - шептал он, все еще удерживая меня в хватке. – Что такое? Что случилось?

Я с силой сжимала челюсти, пряча голову на груди крестного. Как бы мне хотелось, чтобы сейчас мне было шесть, и я плакалась Джозефу в плечо из-за того, что меня наругали родители. Но нет, мне восемнадцать, и я истерю из-за слухов о моих извращениях с крестным и с братом. И с бездомным.

Который, кстати, томился в дверях на кухне, не зная, куда себя деть.

- Ты бы меня не душил так, Джо, - пробубнила я ему в плечо, - а то решат, что у нас тут ко всему прочему еще и БДСМ практикуется.
- Что? – не понял крестный, выпуская меня из хватки.
- Ничего, - глухо отозвалась я. – В магазин съездили, последние новости Форкса узнали. Ты вот в курсе, что живешь с нимфоманкой, которая соблазнила брата и подцепила ЗППП от бездомного?
- Чего? – Джозеф непонимающе посмотрел сначала на меня, а затем на Раймонса.
- В магазине две какие-то женщины обсуждали Беллу и…
- И? – все еще не осознав, протянул крестный.
- И тот факт, что я живу под одной крышей с тремя мужчинами, - отрезала я.

Джозеф сначала не понял. А потом как понял… Вместе с его пониманием, на нашей кухне сначала задымился, а затем и загорелся чайник. По уже отработанной схеме, он был потушен огнетушителем, всегда хранившемся у нас под раковиной.

- Какого черта этим людишкам нормально не живется?! – не унимался крестный.
- Всем привет, – вошел в дом Алекс, и его легкая улыбка сразу же сникла от картины нервной меня, Джозефа, Джонатана с пакетами в руках и чайника в пене. – А что тут произошло?
- Обсуждаем последние сплетни, - буркнула я, скидывая чайник и всю грязь от короткого пожара со столешницы в мусорный пакет.
- Какие? И Беллз, ты в курсе, что у тебя багажник открыт?
- Да, я сейчас принесу оставшиеся пакеты, - ретировался Раймонс.
- Так, что за сплетни? Про кого?
- Про меня. Про тебя. Про Джозефа и даже про Джонатана.
- Это те, где ты соблазнила меня, или те, где мы устраиваем оргию на четверых? – злобно и ехидно парировал Алекс.
- Ты знал?
- Ну, сегодня услышал парочку интересных, - ухмыльнулся он, хрустнув пальцами – Кстати, кого-то из вас вызывают к директору.
- Что? Почему? – хором спросили я и Джо.
- Ну, неужели вы думали, что я посмеюсь над слухом, что моя сестра сумасшедшая? – от прищуренного взгляда Алекс по моей спине пошли мурашки. – В целом, ничего серьезного. Джек Купер упал на парковке и нечаянно сломал руку.
- Нечаянно? – сглотнула я.
- Нечаянно, - кивнул Алекс. – Кроме как от этого идиота я больше ни от кого ничего подобного не слышал, и уверен, не услышу.
- Алекс, так нельзя, мы говорили о контроле, - покачал головой Джозеф.
- Я прекрасно себя контролировал, - сухо улыбнулся брат, - и впредь буду себя также прекрасно контролировать.
- Это не поможет, не избавит нас от этих гадких слухов, лишь добавит новых, - зажмурилась я.
- Зато может помочь мой переезд, - вставил вернувшийся Раймонс.
- Не глупи, - отмахнулась я, - ты нам не мешаешь.
- Мешаю и прекрасно это понимаю, - выдохнул он, поставив последние коробки с газировкой на пол. – Я уже вчера смотрел аренду поблизости. И хоть в Форксе ничего нет, но вот в соседнем городке по дороге в Такому есть пара домов. Завтра встречаюсь с хозяином. И может быть, уже завтра и съеду.

Я была готова возразить, но кивок Джозефа и протянутая рука Алекса убили все мои возможные аргументы.

Раймонс действительно съехал в четверг, заселившись в соседнем к Форксу городке в часе езды от нас. В пятницу он не приезжал, но зато приехал в субботу. В новых джинсах, которые подходили ему по размеру. И с криво подстриженной бородой. Можно сказать, стал на десять процентов меньше походить на бездомного. Слухи в школе не распространились, а посещение директорского кабинета ограничилось новыми договоренностями между директором и Алексом. Ни один, ни второй в них не поверили.

Мы продолжили наши исследования по вопросу румынских заклятий. Джозеф нашел человека, который смог обеспечить нам электронный читательский билет в библиотеку Йеля за приличную сумму, так что теперь мы шерстили все возможные труды по фольклору Восточной Европы средних веков, а также читали те экземпляры колдовских книг, которые попали в университетскую библиотеку. Крестный также тащил нас в лес на занятия магией, только теперь побаивался просить меня показать свою силу. А после леса в дополнение к историческому исследованию меня ожидали полтора часа занятий алгеброй с Раймонсом. В благодарность, так сказать, за помощь.

Я все еще хотела в кому. Или напиться.

Поздним вечером воскресенья за кухонным столом остались только я и Джон. Крестный и Алекс смотрели старый матч Янки против Ред Сокс 1993 года. Скорее всего, уже храпели в гостиной.

- Я все хотела тебя спросить, - отозвалась я, закрывая свой ноутбук.
- Да, слушаю, - кивнул он, не отводя взгляд от своего планшета.
- Как ты смог тогда отследить меня в Порт-Анджелесе, если у тебя нет магии? – картинки того вечера я бы с радостью забыла, но несостыковка меня раздражала.
- Я иногда могу вытягивать энергию из магических предметов, - все еще не отвлекаясь от экрана, отвечал мужчина. – Если предмет был наделен магией достаточно сильной ведьмой, то это позволит мне подцепить немного из него сил.
- И что тогда помогло тебе?
- Амулет моей бабки, она носила его, не снимая, всю свою жизнь, - вздохнув, Джон все-таки оторвал свой взгляд от гаджета. - Я редко им пользовался, но в тот момент понял, что другого шанса у меня не будет.
- Он все еще с тобой? Амулет?
- Нет, рассыпался в пыль, стоило наложить заклятия поиска.
- Мне жаль, - поджала я губы, на что Джон слабо улыбнулся.
- А мне нет. Это позволило мне найти тебя. Дало шанс.

Серо-зеленые глаза зацепили мой взгляд, отчего на пару секунд я замерла. Сердце продолжало биться в своем ритме, но почему-то его звук показался громче, чем обычно. Сбросив наваждение, я отвернулась обратно к закрытому ноутбуку. Джон, потупив взгляд, тоже вернулся к своему экрану.

Открыв лэптоп, я задумчиво побарабанила пальцами по столу, совершенно не понимая, что дальше искать. Еще один справочник по диалектам языков Валахии? Трансильванский разговорник? Легенды о Дракуле?

Вновь взяв уже немного затасканный нами томик 1975 года, я открыла титульный лист. Доктор Ричард Мартин Стир и доктор Кларенс Митчел.
Безо всякого энтузиазма я вбила первое имя в поисковик. И Библиотека Йельского университета выдала мне семнадцать страниц с работами данного автора.

- Потрясающе, - выдохнула я. – Прочту их лет за десять.
- Что? – отозвался Джон.
- Я попробовала вбить одного из авторов этого учебника, - кивнула я на книгу, - так наш Доктор Стир любил писать.
- Отсей по фильтрам все работы, где он выступал редактором, - посоветовал Джонатан.

Семь страниц. Семь страниц с работами лишь одного доктора наук.
«Влияние культур югославских народов…», «Становление философской мысли Западных Балкан…», «Любовь и ненависть в поэзии раннесредневековой…», «Роль народного промысла народов западных Балкан…», «Пять столетий исламского влияния…».

Бред. Семь страниц работ семидесятых и восьмидесятых по темам, совершенно не связанным с магией. Доктор Стир для нас был бесполезен, да простит нас кафедра истории Восточной Европы.

- Доктор Кларенс Митчел, - бубнила я про себя, вбивая имя в поисковик, - период с семидесятых по девяностые. Так, автор и соавтор. Ну, поехали, - кликнула я на стрелочку. – Черт…

«История возникновения проклятий, 1973 год, д-р Джозеф Вазовски, д-р Кларенс Митчел, 323 с. Научный сборник включает в себя несколько статей авторов, посвященных возникновению легенд народов центральной Европы в период раннего средневековья».

- Что-то нашла? – подскочил Раймонс и уставился мне в монитор.
- Да.
- Книга о проклятиях? И все? Мы уже парочку подобных прочитали.
- Нет, эта особенная.

Без лишних слов я вышла из кухни и поднялась наверх, проходя мимо сопящих Алекса и Джозефа. В комнате меня встретил привычный бардак, однако это не остановило меня навести еще больший. Я вытаскивала все книги с полок, скидывая их на пол, вытрясала все ящики своего стола, сваливала одежду в кучу из своего шкафа, выкидывала мелочевку из тумбочек, пока не нашла в дальнем стеллаже у окна один маленький потрепанный томик, от которого легким, чуть заметным при касании шлейфом веяло магической энергией.

Книга, которую я купила больше полугода назад в эзотерическом магазинчике Порт-Анджелеса, чуть не снеся целый стеллаж.


Я так и не открыла ее с момента покупки. Сначала было некогда, затем не надобно, а в конечном счете, я про нее забыла. Но вот сейчас же я о ней вспомнила, стоило увидеть ее название в списке Йельской библиотеки.

Открыв книгу на оглавлении, я застыла. За первыми главами о влиянии древнеримского, древнегреческого культов на развитие мистического фольклора Европы, шли следующие главы:

«Глава третья. Италия и Румыния как прародина легенд о вампирах и демонах».
«Глава четвертая. Самайн или Хеллоуин как развитие ритуалов связывания родов галльских народов».
…
«Глава девять. Мистическая символика, не закрепившаяся в фольклоре».

Раймонс застал меня сидевшей на полу в окружении того истеричного хаоса, который я устроила, и нервно перелистывающей страницы маленького темно-коричневого томика.

- Белла?
- Это маг, - прошептала я, скользя наискось по тексту.
- Кто? – сощурился Джонатан, переступая через разбросанные книги.
- Доктор Кларенс Митчел, - закрыв томик, я передала его в руки Джону. – Чувствуешь? Магия. Я сразу ее почувствовала. Посмотри на названия глав. Такое может знать только один из нас.
- Черт, - прошептал Раймонс, запуская руку в свои волосы и падая рядом со мной на пол. – Это… Это так просто. Нам надо найти этого Митчела и узнать все, что он знает.
- Если этот Митчел еще жив, - резонно отметила я.
- Надо обратиться в архив, - нахмурился Раймонс. – Интернет вряд ли что-то нам даст о докторе по истории языков из семидесятых.

Раймонс уехал минут через тридцать после того, как помог мне вернуть все книги обратно на полки. В понедельник после школы мы рассказали о том, что обнаружили. И о новом плане действий. Если уж был человек, который мог знать о румынских заклятиях больше нас и при этом был магом, то нам надо было его найти. Алекс хоть и занялся поисками в интернете, но результатов они не дали. Даже фотографий не было, не говоря уже о биографии. И в списках выпускников университетов Лиги Плюща такого имени не значилось. Тогда было принято решение на выходных поехать в центральный архив штата Вашингтон в Олимпию, как и предполагал Раймонс.

- И раз уж мы решили гнать в Олимпию, то придется заехать и в Сиэтл, - огорошил нас Джозеф в четверг.
- Зачем? – отозвался Алекс, отвлекаясь от домашнего задания.

На этот вопрос крестный многозначительно стянул футболку и развернулся к нам спиной.

- Мышцы супер, спина как у стероидного юнца, - шутил Алекс. – Такие в Сиэтле делают?
- Татуировку в Сиэтле делают, - грозно ответил Джозеф.

Тогда-то я и обратила внимание на небольшую татуировку на левой лопатке крестного. Выбитый текст на хинди аккуратно уместился в небольшой прямоугольник. Похожую татуировку многие видели у Анджелины Джоли, которую та сделала в каком-то храме то ли в Бангладеш, то ли в Тайване.

- Спасибо, откажусь, - буркнула я. – Ты вообще помнишь, как я отношусь к иголкам?
- Это не предложение, - спокойно продолжил крестный, натягивая одежду обратно, - а необходимость. Каждый взрослый маг должен защитить свое тело.
- Какая глупость, - нахмурилась я. – У Мари не было такой татуировки, у Синтии тоже.
- Все у них было, - устало протянул Джозеф, - просто Мари скрывала ее иллюзией, а Синтия давно при тебе раздетая ходила?
- Джозеф прав, у всех они есть, - вставил Джон, похлопав себя по плечу. – Моя правда на древнегреческом, но она есть. Набил в двадцать три, точнее, меня заставили ее набить.
- И что они дают? – не унималась я, ощущая, как волна паники разрастается во мне. – Кроме варианта заражения крови?
- Защиту твоего тело от подселения, - хмыкнул Брандермайер. – Ты же знаешь, сколько всякой нечисти живет на этом свете? Один злобный дух, ворвавшийся в тело такой сильной ведьмы, как ты, и все – миру конец.
- Очень смешно, - скривилась я. – И почему в Сиэтле? Разве нет тату-салонов в Олимпии?
- Тату-салонов? – на лице крестного вскочила одна бровь. – Думаешь, для защитной татуировки можно принести эскизик и набить вместе с бабочкой на пояснице?
- Я не...
- Забудь, - отмахнулся Джо. – В Сиэтле живет мой старый друг, который может набить магическую татуировку. Я ему позвонил, он и его дочь будут ждать тебя и Алекса в четыре часа дня у себя.
- Класс, - тихо протянул Алекс, до этого не произнесший ни слова. – Так я не понял, бабочку набить мы сможем?


Мы стояли у стеклянной двери салона красоты в пригороде Сиэтла, который, судя по вывеске, мог предложить полный спектр услуг как для мужчин, так и для женщин. Для женщин, гласила табличка, услуги предоставлялись в отдельном помещении. Все надписи на двери дублировались сначала на неизвестном мне языке с латинским алфавитом, а затем арабской вязью.

Уставшие, невыспавшиеся, утомленные долгой дорогой и бюрократией государственного учреждения, мы изо всех сил старались не вцепиться друг в друга в такой ситуации. За рулем всю дорогу был Алекс, который недовольно смотрел на зевающего Джозефа и жмурившегося от внезапного яркого солнца Джонатана.

- Так, на каком языке будут наши защитные заклятия? – постаравшись звучать как можно мягче, спросила я.
- На персидском времен Омар Хайама, - отозвался Джозеф, вновь широко зевая.
- А ты не думал, что у нас могут возникнуть проблемы с прохождением таможни? – прошипела я.
- ФБР лучше подселенца, - невозмутимо отозвался Джо, а затем уже радостно воскликнул. – Али!

Из глубины парикмахерской к нам спешил низкий мужчина неопределенного возраста от пятидесяти до семидесяти с полностью лысой головой, но густыми черными с проседью усами. На нем была чистая, выглаженная фисташковая рубашка, заправленная в серые брюки высокой посадки. Распахнув входную дверь, он вышел на улицу и раскинул руки, в правой ладони держа короткие черные четки. Голос у него был высокий, радушный, звонкий и с очень ярким акцентом среднего Востока. От него слабым фоном расходились магические силы.

- Мой дорогой друг! Жозеф!

Они обнялись, словно старые друзья, хлопая друг другу по спине. Али даже приподнял Джозефа, который возвышался над ним на две головы.

- Сколько лет? Пять? Семь? – продолжал Али, схватив лицо Джозефа в свои ладони и расцеловав его в обе щеки. – Я думал, ты уже умер!
- А я думал, ты уже спился! – рассмеялся ему в ответ Брандермайер.
- Так, это твои балбесы? Кхм, - прочистил он горло, - сильные балбесы.
- Теперь я понимаю, почему он его друг, - прошептал мне брат на ухо.
- Да, Белла и Алекс, мои крестники. А это Джонатан Раймонс, наш знакомый. Мы вместе занимаемся одним делом. Впрочем, я потом тебе все расскажу.
- Да-да, приятно, - закивал Али. – Что ж, проходите.

Али открыл дверь и пропустил нас вперед на входе в свою парикмахерскую. В небольшой комнате стоял запах специй, кофе и магии. Да, запах магии. Спертый и концентрированный, слишком сладкий, но едкий, как от хлорки.

- Амина! – прокричал он, стоило двери закрыться. – Я займусь Алексом, а Белла будет в надежных руках моей дочери Амины, - затем он обратился ко мне. – Моя жена тоже наверху, заваривает нам чай. Можете быть спокойной, вам туда, - Али показал на лестницу, ведущую на второй этаж, - ни один мужчина не войдет. Не то, что мужчина, ни одно зло туда не проникнет. Моя работа, - самодовольно ухмыльнулся Али.

Я присмотрелась к лестнице, и только сейчас заметила, что все ее ступеньки были расписаны арабской вязью, а на балясинах красовались пара сотен амулетов «Глаз Фатимы». Уверена, открой я свой ведьмовской глаз, эта лестница горела бы ярче прожектора на Эмпайр Стейт Билдинг.

- А вдруг я – зло? – невинно спросил Алекс, стоявший позади меня.
- Тогда ты бы не смог войти внутрь, - уже менее радушно ответил Али. – Амина!
- Иду! – раздался сверху громкий, звонкий и чистый английский.

Если быть честной самой с собой, то я ожидала увидеть кого-то в длинной черной абайе, в хиджабе, закрывающем всю голову кроме овала лица и с подносом чая в руках. Но из-за поворота лестницы к нам сбежала девушка лет двадцати пяти в черных джинсах, черной свободной футболке с накинутой на тело длинной серой рубашкой, обшитой разными вставками по типу шевронов в стиле милитари. На голову девушки был надет ярко-фиолетовый платок, закрученный наподобие чалмы. Она сбежала вниз, чмокнула отца в его лысину и встала рядом с ним, окинув нас всех сканирующим взглядом. От нее веяло сильной магией.

- Амина, проводи нашу гостью наверх, пожалуйста. Комплекс услуг номер один, дорогая, точно нужен, а дальше ты сама разберешься, - широко улыбаясь, Али выловил взгляд своей дочери, на что она медленно кивнула, нахмурившись. – А вы молодой человек, - обратился Али к Алексу, - идете со мной во-он в ту комнатку.
- Пойдем, - обратилась ко мне девушка, - у нас много работы.

Я двинулась за ней по лестнице, а Али продолжил раздавать указания в своей пустой парикмахерской.
- Хасан! Мехмед! – позвал он, и из коморки вышло два молодых накаченных парня. – Приведите этих мужчин в порядок. Сколько тебе лет, Жонатан? Сорок? Нельзя-нельзя так выглядеть.
- Мне тридцать один, - послышался голос Раймонса, когда я почти дошла до двери на второй этаж.
- Тем более, сейчас мы сделаем…

Амина распахнула расписанную по наличникам арабской вязью белую деревянную дверь, и мне открылась комната, почти ничем не отличавшаяся от нижней. Такие же старые парикмахерские стулья, пластиковые стеллажи на колесиках, расчески, ножницы, лаки для волос на небольших полках перед высокими зеркалами. Обычная старая парикмахерская.

Амина крикнула что-то на языке, похожем на арабский, и слева из закрытой комнаты ей прокричали в ответ.

- Белла, верно? – обратилась она ко мне, скидывая рубашку и снимая платок с головы.
- Да. Амина, верно?

Девушка была красивой. Ее тяжелые и довольно объемные бедра были обтянуты черной джинсой, а свободная футболка скрывала полную большую грудь. Длинные кудрявые черные волосы обрамляли графичное, прямоугольное лицо с прямым носом и пухлыми губами. Цвет ее кожи был золотисто-песочным, будто бы с легким загаром, а карие глаза обрамляли пушистые длинные ресницы. Мое внимание привлекла ее рука, буквально до кисти забитая одной сплошной татуировкой – надписью арабской вязью.

- Верно, - усмехнулась она. – Буду тебя сегодня бить, - рассмеялась она. – Проходи вон в ту комнату, я подготовлюсь и подойду.

Войдя в комнату, на которую мне указали, я увидела длинную кушетку, стол с двумя стульями, несколько ламп, полки с различными жидкостями и тату-машинками. Воздух в этой комнате был наполнен энергией еще сильнее, чем внизу.
- Белла, верно? – раздался позади меня мягкий голос с восточным акцентом.

Обернувшись, я увидела женщину в длинном голубом платье. У нее тоже были длинные кудрявые волосы, но рост был меньше, чем у Амины, а на лице виднелось уже много морщин. От нее не исходило ни капли магической энергии. Простая женщина.

- Я Рабия, мать Амины и жена Али, - улыбнулась мне женщина. – Вот чай. Ты присаживайся, дорогая. Амина подойдет через пару минут.

Затем она вышла из комнаты, и я услышала, что женщины переговариваются на все том же языке.
Я подождала еще пять минут, когда наконец ко мне вошла Амина.

- Так, татуировки уже делала? Нет? Что ж, процесс займет часа два. Будет больно, так как бьем на кости, - она уселась на стул на колесиках и подкатила к моей кушетке. – Иглы и весь аппарат подготовлен, все стерилизовано. Если что, я профессиональная медсестра. Кровь обещаю, - зловеще улыбнулась она.

Ох, зря она это сказала. Боли я не боялась, как минимум физической. Но вот кровь и иголки…
Никогда в жизни не хотела татуировку. НИКОГДА. И была уверена, что никогда ее и не набью. От мысли, что меня будут протыкать иголками два часа подряд, леденели руки.

- У меня страх крови и всего тонкого и колющего, - прохрипела я, отворачиваясь от подготавливаемого аппарата.
- Ох, - выдохнула Амина. – Ну, что я могу сказать. Ложись на живот и старайся думать о котиках. Никуда тебе от этого не деться, - сочувственно протянула она. – Быстрее начнем, быстрее закончим. Будешь умницей, дам тебе леденец.

Это было пыткой. Как в здравом уме люди соглашаются на такое? Два часа мучений без остановки. Первые тридцать минут я еще держалась, сохраняя тишину, но затем Амина двинулась чуть ниже, и меня прорвало.

- Тайм-аут! Мне нужен таймаут! – выкрикнула я, чуть ли не подскакивая на кушетке.

Амина резко убрала от моей спины руки и выключила машинку.

- Ты молодец, - одобряюще потрепала она меня по плечу. – Все идет по плану. Кожа у тебя очень тонкая, благородная, поэтому так больно.
- Я так рада своему благородству, - провыла я. – Можно мне леденец?
- Авансом? Нет-нет, мы иранцы и работаем только по стопроцентной оплате. Но согласна на торг.
- И что ставим на торг?
- Будет легче, если будем болтать. Это может отвлекать тебя от ощущений.
- Болтать я обожаю ровно также, как и иголки, - устало выдохнула я, качая головой.
- Терпи и думай о котиках, - усмехнулась она. – Ладно ложись, продолжаем.

Через пять минут я снова начала забываться от боли, но Амина резко выдернула меня из забытия разговором.

- Так твой парень в курсе, что ты решилась на татуировку? – легким будничным тоном спросила она громко.
- У меня сейчас нет парня, - глухо отозвалась я и не сдержала стон. Странно, из-за физической боли я не могла сосредоточиться на душевной. – Он кинул меня три месяца назад.
- Да? Мама сказала, что твое сердце занято и от него идет нить, - хмыкнула Амина.
- Что? Я думала, она просто человек.
- Мама – прирожденный эмпат. Видит чувства и может на них влиять. Это ее единственная магия, и ощутить ее невозможно. А сейчас сделай глубокий вдох…
- Ааа, - громко выдохнула я. – Тогда она, - шипела я сквозь зубы, - должна была понять, что мое сердце разбито и не подлежит восстановлению.
- Она сказала, что видит связь, а это значит, что у тебя еще есть все шансы на восстановление сердца.
- Очень сомневаюсь, - выплюнула я, а затем замычала, так как игла проходила аккурат по кости. – Меня кинули запиской и свалили в закат.
- Без причины? – ахнула Амина. – В таких случаях, я начинаю любить договорные браки.
- Правда?
- Нет, - спустя пару секунд раздумий ответила Амина, а потом рассмеялась. – Это все еще дерьмо. Но если серьезно, то к моему неудовольствию это признавать, но моя мама всегда права.
- Не спорю, нить, может быть, есть и сердце занято. Только вот человека, который его занял, нет.
- Если нить тянется, значит она к чему-то или к кому-то привязана. А это говорит лишь о том, что с другой стороны кто-то привязан к тебе. И снова, делай глубокие вдохи и протяжные выдохи.

Я зарычала в подушку, проигнорировав наставления Амины. Из глаз брызнули слезы, а от боли в лопатке, раздававшейся по всей спине и отдающей в шею, хотелось выть, а не дышать.

- Белла, расслабься, а то кожа начинает дубеть, - грубо прикрикнула на меня Амина. – Ладно, черт с тобой…

И тогда она прошептала какую-то длинную связку из нескольких предложений на , как я позже поняла, фарси. Боль начала отступать, а затем совсем исчезла.

- Почему ты раньше так не сделала? – взвизгнула я.
- Не слишком радуйся, это ненадолго, - угрюмо отрезала она. – Минут через десять боль вернется, и будет ощущаться еще сильнее, так как ты от нее отвыкнешь. Я постараюсь ускориться.

Мы замолчали, я совершенно ничего не чувствовала на своей спине еще минут десять-пятнадцать. Лишь жужжание машинки свидетельствовало о том, что мне действительно набивают татуировку. Но Амина была права, когда боль вернулась, она стала совсем невыносимой.

- Я заканчиваю, мне нужно еще минут двадцать. Тебе надо терпеть, поняла? – голос Амины звучал будто бы из-за плотной завесы, на ее вопрос я смогла лишь коротко угукнуть.

Когда же до конца заявленного времени осталось десять минут, я сквозь пелену от боли и напряжения услышала тихий шёпот на фарси. С каждым словом, произносимым девушкой, мою спину будто бы пробивал слабый электрический ток в каждой клеточке нанесенной татуировки.

Амина отложила машинку с краской в сторону, взяла меня за плечо и громким голосом продолжила зачитывать наговор над моей спиной. Ощущение электрического тока сменилось, теперь мою спину прожигал огонь. Словно мне на лопатку положили раскаленную кочергу или выжигали клеймо. Я не выдержала и заорала в подушку, а Амина лишь еще крепче сжала мое плечо.

- … Akba-ur, - прошептала Амина и замолчала.

Боль ушла. Совсем.

- Ты молодец, - сказала Амина, помогая мне встать, - выдержать такое и не отключиться. Половина мужчин лежат в обмороке уже на тридцатой минуте, а ты держалась до конца.

О да, я была молодцом. Липкая от пота, трясущаяся от боли и с мутными глазами, которые не могли никак сфокусироваться на образе девушки.

- И что теперь? Пеленки, мази и не мыться неделю?
- Я тебе ведьма или как? – улыбнулась девушка. - Сегодня немного почешется и сохранится краснота, а больше никаких проблем быть не должно.

Это была первая радостная новость за весь день.

- Амина? Вы закончили? – раздался голос Рабии.
- Да! – крикнула девушка.
- Отлично, - женщина зашла в кабинет, - потому что паренек оказался ведьмаком. Твой отец сказал, что ему нужно еще часа полтора, если не два. Парень валяется в отключке, - смеялась женщина. – Как ты, дорогая? – обратилась она ко мне.
- О, Белла у нас боец! – перебила меня Амина. – Продержалась до конца, пошумела немного, конечно, но в рамках приличия. Мы даже закончили раньше, чем я рассчитывала. Держи леденец.
- Правда? Это редкий случай у нас, - улыбалась мне Рабия.
- Меня не так легко вырубить, - усмехнулась я, закидывая леденец в рот.
- Мама, - теперь уже хитро улыбнулась Амина Рабие, - у Беллы случился ужасный разрыв в отношениях, а у нас с тобой есть прекрасный рецепт в таких случаях.
- Ох, дорогая, какой ужас! – сочувственно протянула женщина. – Действительно, у нас есть рецепт. Пойдем, дорогая. Поможем залечить твое сердце.
- И что это за рецепт? Чай или зелье?
- Короткая стрижка и блонд, - подтолкнула меня Амина в кресло.
- Что? Нет! – возмутилась я.
- Белла, доверься нам, - подмигнула мне Амина. – Если не понравится, то все сможем все исправить.
- И как вы хотите вывести меня в блонд из натурального темного? – с недоверием спросила я. – И уж тем более, все исправить?
- Дорогая, - обратилась ко мне Рабия, надевая парикмахерский фартук, - так все-таки, ведьмы мы или кто?

Спустя два часа я спустилась вниз и застала три пары широко раскрытых глаз, рассматривающих меня.

- Привыкайте, - хмыкнула я.
- Твои волосы, - начал Алекс, - они… короткие? И светлые?
- Бинго! – усталый смешок вырвался из моего рта. – Как тебе?
- Круто! – коротко отозвался брат, рассматривая меня.

На самом деле, реакция у меня была примерно такая же, как и у брата, когда меня развернули лицом к зеркалу. На меня смотрела не я, а девушка с чистейшим платиновым блондом, темными корнями и короткой стрижкой длиной до середины шеи. Черт, я выглядела дико и по-бунтарски. И мне шло.

- А вам как? – повернулась я к крестному и Раймонсу, и тут уже сама застыла в шоке.

Они оба выглядели… ухоженно. Джозефу подравняли его и так короткие волосы, начисто выбрили лицо и, кажется, подщипали густые брови. А Джонатан…
Я его не узнала.

Темные, почти что черные волосы были оформлены в одну из ныне модных стрижек, с коротко выбритыми областями у ушей и висков, и оставленными длинными у лба и на макушке. Они были уложены гелем на левую сторону. Его кривая борода, которую он сам подрезал ножницами, теперь была выравнена до состояния щетины.
Четкие, геометричные линии отделяли эту щетины прямым углом от гладких, начисто выбритых щек, показывая квадратную челюсть и высокие скулы. Его кожа посветлела, а под глазами немного ушли синяки.

Черт, он помолодел лет на пять или семь. И стал выглядеть… хорошо.

- Тебе идет, - отозвался Раймонс с легкой улыбкой.
- Спасибо, - кивнула я и почувствовала, как легкий румянец появился на моих щеках. – Тебе тоже…

Али хлопнул в ладоши. От резкого и громкого звука я и Джонатан дернулись. Мужчина радостно позвал всех к себе домой в гости.

- Мой старший сын уже жарит для нас кебаб, а жена среднего сына привезет салаты.
- А может…? – тихо спросила я Джозефа, окинув его взглядом полным надеждой избежать еще нескольких часов бодрствования.
- Неа, - обреченно помотал он головой, - нам не избежать их гостеприимства. По крайней мере, если хотим остаться друзьями.
- А мы хотим…
- Конечно, у меня больше нет знакомых - настоящих магов-защитников в штате Вашингтон.

Мы все переместились в дом семьи Али Бехзади, который располагался ниже на той же улице. Небольшой двухэтажный коттедж на три спальни с маленьким задним двориком и двумя ваннами оказался до жути вместительным. Так как на улице была уже середина ноября, все разместились в гостиной дома Бехзади, а размещаться там было много кому: два старших сына господина Али, их жены, несколько детей и младенец, сосед из дома напротив, тоже иранского происхождения, его жена и его старший сын, которому только исполнилось восемнадцать, Рабия, Амина и мы – четыре гостя.

Ужин проходил очень громко, пьяно и весело. Али и Джозеф рассказывали много историй о своих совместных делах в двухтысячных, а старшие сыновья делились своими. Алекс уснул в кресле, вымотанный тяжелым днем, совсем не замечая, как по нему то и дело переползали чьи-то дети. Я выдержала в гостиной часа полтора, а затем ушла на кухню предложить свою помощь Амине и Рабие.

- Спасибо, дорогая. Но возвращайся к столу, мы тут справимся, - улыбалась Рабия, чуть ли не выталкивая меня из кухни.
- Или предложи свою помощь кому-то еще, - хитро ухмыльнулась Амина, указав на дверь, ведущую на задний дворик.

В глубине голого участка за старым деревянным столом с прикрепленными к нему лавками сидел Джонатан. Он курил сигарету, стряхивая пепел в старую грязную пепельницу, и невидящим взором смотрел куда-то в белесый забор.

- Сбежал? – спросила я, присаживаясь рядом с ним и вытаскивая сигарету из оставленной на столешнице пачки.
- Сбежала? – вторил он мне, предлагая зажигалку. – Почему?

Я затянулась, запуская едкий дым отвратительных дешевых сигарет себе в легкие.

- Слишком много радостных криков и детей, - выдыхая клубки дыма, продолжила я. – А ты почему?
- Слишком много алкоголя, - прохрипел он.

Я удивленно вскинула брови, затягиваясь еще раз. Джонатан вытащил из кармана и положил передо мной круглую железную монету размером с жетон казино. На ней была выбита цифра шесть.

- Идет восьмой месяц трезвости, - прошептал Джон. – Эту получил 6 октября.

Затушив почти что целую сигарету в старую пепельницу, я взяла в руки медаль, которая оказалась тяжелее, чем выглядела.

- Ты…
- Алкоголик? Да, - выдохнул Раймонс, - первое, чему учат, так это признавать свою проблему.

Я молчала, не зная, что еще ему ответить. Передав Джонатану его жетон, я сложила руки в замок и отвела взгляд, будучи уверенной, что он захочет продолжить говорить.

- Я тогда уехал не к тетке, - прошептал он.
- В ту ночь?
- Двадцать второго декабря, - кивнул он. – Джеки просила меня остаться, умоляла не уезжать. У нее была потрясающая интуиция, но тогда я ее проигнорировал. Она знала о моей проблеме, но для нее она осталась далеко в прошлом, так как я скрывал ее несколько лет. Говорил, что уезжаю на рыбалку, к друзьям, в горы, а сам запирался в каком-нибудь старом мотеле с парочкой бутылок виски. Вот и тогда, я уехал от Чикаго в сторону дома моей двоюродной тетки, остановился в паршивом мотеле дальнобойщиков и пил дешевый Джим Бим. Пил до потери памяти, как делал это обычно. Раз в месяц… Раз в месяц мне надо было забыться, отключиться и ничего не вспоминать…

Я слушала его исповедь молча, не кивая и не поддакивая. Так слушают монолог в театре, проникаясь болью актера, но не перенимая ее на себя. Он рассказывал свою историю, как начал пить будучи подростком после жестокой драки, когда его избила до полусмерти толпа парней постарше. Как это стало проблемой в его студенческие годы, и как Джеки, которую он встретил на втором году магистратуры, помогла ему выбраться из западни. Ей так казалось, что она помогла ему. Он стал скрываться, прятать бутылки из-под виски в машине, хранить ментоловые конфетки во всех карманах курток и джинсов. Когда родилась его Одри, он впервые решил больше не пить. Продержался больше полугода, а затем Жаклин нашла его пьяным, спящим в кроватке дочери, когда маленькая Одри ползала без присмотра по ковролину детской. Жена ушла, но вернулась под клятвенные обещания Джона никогда больше не пить.

Тогда он стал скрываться. Он действительно уезжал с друзьями в поход, но вот только ему могло резко стать плохо перед выходом, и он оставался в гостинице на пару дней один, пока его соратники уходили в горы. Также он ездил на рыбалку, к родственникам, старой тетке. Он искусно врал, и никто никогда не ловил его на лжи.

- Но тогда… Если бы я остался… Если бы послушал ее… Всего один день, один чертов день, и нас бы не разлучили.

Эти слова тупой болью раздались в моей груди.
О, я знала цену одного дня. Я чертовски хорошо ее знала. И я сама заплатила ее. Может, моя цена была не такой трагичной, как у Раймонса, но от этого она была не менее значимой.

- Меня тогда подозревали, - продолжил он, - полиция и ФБР. Но затем я рассказал им правду, они проверили камеры и все сомнения отпали. Я был беспробудно пьян, пока мою жену и дочь убивали. Пока шло расследование, я еще держался, но стоило полиции захлопнуть папку с делом и сказать, что оно безнадежное, так я пропал. Месяца полтора не помню вообще. А затем…
- Увидел новость про убийство девочки в Порт-Анджелесе?
- Линдси Мэннинг, - кивнул он. – Меня тогда как током прошибло, протрезвел моментально. Понял, что должен поймать его. Рассказал об этом тете, и она отвела меня в группу. Мне помогли, сказали найти цель, но она у меня была. Тогда я стал искать тебя. И нашел. Ты мне очень помогла, Белла. Не только с делом, но и с… попыткой остаться человеком.

Он замолчал, ожидая моих слов. Я же не знала, что и сказать. Поддержать его? Как поддержать отца, потерявшего свою семью? Открыться ему? Могла ли я?

- Его брат чуть не убил Алекса, - тихо выдохнула я. – Это была случайность: вспышка гнева, неудачное падение и много стекла. Алекс умер, и об этом сказал мне Эдвард.
- Умер? Как?
- Мозг не реагировал, сердце не билось слишком долго, - я достала еще одну сигарету Ротманс и прикурила ее. – Я прогнала его и всю его семью в гневе, но на удивление, они ушли, оставив после себя лишь одну записку.
- Это ужасно, но…
- Моя магия приняла его, - отрезала я. – Мой род вынужден был принять его. Мое сердце, моя суть... Он моя половина, и это уже не отменить. Он тоже не был обычным человеком, от этого все становится еще труднее.
- Как это?
- Не могу объяснить, но… Физически и магически я становлюсь сильнее, я знаю, но вот морально… Я дышать без него не могу. Я рассыпаюсь. Становится легче играть свою роль, я уже могу даже улыбнуться и совсем скоро смогу пошутить, но вот эта дыра… Не зарастает. Будто бы я себя похоронила, даже объяснить не могу, почему это так больно.
- Никто и не поймет, - покачал Джонатан головой, а затем вытащил из моих пальцев горевшую сигарету и кинул ее в пепельницу. – Белла, - он повернул меня к себе, выловив мой взгляд, - это ужасная правда, но это правда. Легче не станет, ты просто научишься с этим жить. И тебе тоже нужна цель, как была нужна мне…

Внезапно я поняла, что сижу слишком близко к нему. Между нашими лицами всего несколько сантиметров. В воздухе витал неприятный запах табака, а ясная солнечная погода к вечеру совсем испортилась, становясь привычной для ноября промозглой и ветренной. Я задрожала.

Джонатан же сначала не понял моего ступора, а затем отвел взгляд от моих глаз и переместил его на губы. Сердце вновь было спокойно, но отчего-то стучало громче обычного.

Серо-зеленые глаза вновь поймали меня.

Секунда.

Всего секунду длилось легкое прикосновение его губ, ощущалось слабое покалывание от щетины.

- Белла? – раздался голос Алекса из дома. – Джонатан?

Мы ошарашенно отпрянули друг от друга. На нервах я вскочила со скамьи.

- А вот вы где, - облегченно выдохнул брат. – Нам пора ехать, Джо лежит в отключке на столе вместе с мистером Бехзади.

До Форкса мы ехали в тишине. Я была за рулем, Алекс сидел на переднем пассажирском сидении и управлял музыкой. Джозеф крепко спал и храпел на заднем сидении, а Джонатан смотрел в окно, изредка бросая взгляд в мое зеркало заднего вида.

Когда же мы приехали к нашему дому, Алекс вытащил Джозефа из машины и, закинув его руку к себе на плечо, повел полубессознательного взрослого в дом. Джонатан остался стоять рядом, пока я закрывала машину.

- Белла, прости, - тихо протянул он. – Я не должен был этого делать.
- Не должен был, - отрезала я. – И впредь не сделаешь.
- Да, конечно. Если ты захочешь, я больше не приеду и не попрошу вас о помощи.
- Не глупи, Раймонс, - грубо рыкнула я, - я обещала тебе помочь, значит, я помогу. И этот поцелуй не заберет мои слова обратно. Если ты больше не сделаешь глупость.
- Не сделаю, обещаю, - кивнул Джон и ушел обратно к своей машине.

Он быстро уехал с моего двора. Я бы хотела еще пару минут постоять в одиночестве, перед тем как войти в дом, но и тут мне это не удалось.

- Белла, - осторожно позвал меня Алекс. – У нас гость.
- Что? Кто мог заявиться в такое время?

Этот день казался бесконечным. Для человека, который встал в субботу в пять утра, я слишком долго бодрствовала. На часах была половина второго ночи.

- Привет, красавица, - прозвучал низкий музыкальный баритон.

Стоило мне зайти на крыльцо, как я увидела огромную гору мышц, стоявшую в моем коридоре.

- Эммет? Какого…