2024-5-2

17

0

0

Как только мы вошли в приемную больницы, то услышали громкий голос. – Эдвард, проходимец ты этакий, как можно было забыть о своей тетушке Молли?
Я сразу же оказался в объятиях хрупкой, но только с виду, поверьте мне, женщины.
- Господи, как же ты вырос, Эдвард. И изменился, возмужал, - все эти слова сопровождали тисканья щек, похлопывания по плечу, а в конце еще одними крепкими объятиями. – Вот скажи мне, сорванец, как ты мог забыть о своей тетушке Молли?
- Здравствуй, дорогая, - наконец-то смог вставить я хотя бы слово, наклоняясь поцеловать эту чудесную женщину в щечку. – Вижу, ты до сих пор сохранила свои рыжие кудряшки и такой же огненный характер, - проговорил я, проводя рукой по рыжим волосам, собранным сейчас в пучок на голове.
- Да, милый. Должен же хоть кто-то в нашей семье выглядеть молодым, и это явно не Генри, - произнесла Молли, улыбаясь. Еще раз крепко сжав меня в объятиях, она сказала. – Как же я скучала по тебе, Эдвард. Пять лет это очень долго, особенно в моем возрасте. А что, если бы я не дождалась тебя?
- Что ты, Молли. Ты еще очень молода, у тебя вся жизнь впереди, - я наклонился и поцеловал ее в лоб. Затем услышал позади себя тихий смешок. Да, во всей этой суматохе я почти забыл о Белле. – Молли, я хочу тебе кое-кого представить. Это Белла, моя… - произнес я, поворачивая Молли к Белле, но она не дала мне возможности закончить.
- Твоя невеста, я угадала? – спросила она, пожимая руку Белле. – Вы очень красивая, милая. И вы с Эдвардом прекрасно смотритесь вместе. Что ж, пойдемте посплетничаем, пока у меня перерыв и вы все расскажете мне: когда и как познакомились, а самое главное когда свадьба. – Белла удивленно и смущенно посмотрела на меня, прося помочь ей, ведь Молли, крепко ухватив ее за руку, потащила в свой кабинет. Но я ничего не успел сделать. Через мгновение я услышал громкие звуки сирены приближающейся скорой. Еще через десять секунд я увидел каталку…
Казалось, прошлое решило наконец-то добраться до меня. На каталке лежала женщина тридцати с лишним лет, блондинка, вся в крови, и задыхалась. Шум и гам поднялся в приемной. Но я не мог оторвать глаз от каталки. На ней лежала моя мать… Это был мой оживший кошмар…
- Белла, прости, - пробормотала быстро Молли. – Так, нам нужен врач, везите ее сюда. Быстро, шевелитесь, - раздавала команды она, пока врачи скорой передавали ее нам. – Что значит, нет свободных врачей-хирургов? Как такое может быть? Неужели у всех операции?
Казалось, сейчас я существовал отдельно от всего этого. Я слышал слова Молли, но время как будто замедлило свой бег. Я видел, как кровь сочится из открытой раны на животе женщины, видел, как все чаще поднимается ее грудь, пытаясь доставить к органам как можно больше кислорода, но это у нее не получалось. Моя мать… эта женщина… она умирала…
Я клянусь, больше никто не умрет, если я буду рядом. Я больше никому не позволю умереть у меня на руках.
Отложив бутылку виски на стол в приемной, я, повинуясь инстинкту, выработанным годами врачебной практики, подошел к больной, быстро стал оценивать ее состояние, отдавая приказы и выслушивая слова врачей скорой помощи.
- Больная, 36 лет, дорожная авария. Разрыв селезенки, открытая рана брюшной полости, множественные порезы и кровотечения.
Мой мозг сразу же включился в работу. Казалось, одна часть меня все еще в ступоре смотрит на все это со стороны, переживая свой самый худший кошмар, в то время как другая действовала рефлекторно, выполняя действия, отточенные до автоматизма за время работы. Отдавая приказы насчет лекарств, которые могли бы стабилизировать состояние больной, я встретился глазами с Беллой. Она с беспокойством смотрела на меня, зажав рот ладонью, чтобы не закричать. Не знаю, от страха или вида крови. Затем я услышал слова Молли о том, что у них нет свободного хирурга.
- Молли… Молли, - позвал ее я. – Молли, - на этот раз я почти кричал. Она наконец-то повернулась ко мне. – Я сам проведу операцию, приготовь все необходимое.
- Эдвард, ты уверен? Сегодня не тот день, когда ты можешь работать, - она с беспокойством посмотрела на меня
- Молли, у меня нет выбора. На кону ее жизнь. Я и мои проблемы могут подождать, - ответил я.
- Хорошо, - согласилась Молли. – Везите ее в первую операционную и подготовьте больную.
Как только больную увезли, я хотел последовать за ней, но Молли схватила меня за руку. – Эдвард, скажи мне честно, ты действительно ничего сегодня не пил? Я не могу рисковать жизнью пациентки?
- Я ничего не пил сегодня, - почти по слогам произнес я. Вырвав свою руку, я отправился спасать жизнь женщине, которая была так похожа на мою мать. Я знал, что это будет очень длинная, сложная операция. Но я должен спасти ее жизнь. Я не позволю еще чей-то матери умереть в Рождество. Не на моих руках.

Все шло так хорошо. Молли оказалась миниатюрной хрупкой женщиной с рыжими волосами. Она сжимала Эдварда в крепких объятиях, хотя он был в полтора раза выше ее. Это казалось таким забавным.
Когда она назвала меня невестой Эдварда, я смутилась. Я посмотрела на него, прося помощи, но в тот же момент все пошло не так. Звук сирены, крик медперсонала, врачей скорой помощи. И остекленевшие глаза Эдварда, в которых можно было увидеть боль и страх. Я никогда не видела его таким. Он, не отрываясь, смотрел на больную. Она была вся в крови, из последних сил цепляясь за свою жизнь. Через несколько секунд Эдвард, казалось, очнулся и бросился к ней. Внимательно осматривая больную, он продолжал выслушивать слова врачей скорой. Когда ему все стало известно, сразу же стал отдавать приказы. Сейчас он совсем не был похож на того Эдварда, которого я знала. Сейчас он был тем сосредоточенным доктором Мейсеном, которого я встретила в аэропорту Чикаго.
Зажав рот рукой, чтобы не закричать от страха и ужаса всего происходящего, я смотрела с беспокойством на спор Молли с Эдвардом. О чем они? Почему она рискует жизнью больной, если позволит Эдварду оперировать ее? Почему он должен был пить сегодня?
Через несколько минут гам в приемной утих, и я осталась одна. Эдвард пошел за медсестрой готовиться к операции. Молли стояла, все еще взволнованно смотря ему в след. Крепко зажмурившись, она утерла слезу, которая скатилась по ее щеке.
- Что ж, Белла, пойдем попьем чаю, пока Эдвард оперирует. Эта операция затянется на несколько часов, если больная конечно выживет.
- Но… - я хотела возразить, но Молли не дала.
- Белла, ты будешь нужна Эдварду, когда он закончит операцию. Не знаю, что между вами происходит, но ты первая девушка, которую он привел сюда. А это значит, что ты много для него значишь.
- Почему я буду нужна ему? – спросила я, останавливаясь, чтобы подхватить пакет с подарком, который уронила на пол, когда все это началось, и бутылку виски. Подарки, про которые все забыли.
- Женщина на каталке… Она очень похожа на его мать, - ответила Молли, но, посмотрев на меня, решила продолжить. – Ты ведь ничего не знаешь о его семье, ведь так? – после того, как я согласно кивнула головой, она продолжила. – Его родители погибли 24 декабря. В автокатастрофе. Эдвард был рядом с ними и видел, как они умирали. В ту ночь он не смог им помочь. И если он не сможет спасти жизнь этой женщине, ему будет нужна твоя поддержка.
Я глубоко вздохнула, пытаясь прогнать из своей головы видение маленького Эдварда, на чьих руках умирала мать. Зажмурив глаза, я попыталась отстраниться от всего. – Пошли, выпьем чаю и я расскажу тебе об Эдварде. Тебе ведь интересно? – предложила Молли.
- Да, - я позволила ей увлечь себя в кабинет. Поставив перед нами по кружке крепкого английского чая и домашний пирог с яблоками, она вопросительно посмотрела на меня.
- Что? – спросила я.
- Что у вас с Эдвардом? – вопросом на вопрос ответила она.
- Не знаю. Мы познакомились с ним три дня назад в аэропорту, - ответила я, но Молли только вопросительно вскинула бровь, ожидая продолжения. Я вздохнула. - Когда мы прилетели в Лондон, оказалось, что мне негде остановиться. Так что Эдвард предложил мне свой номер, а сам отправился домой. Вот так мы и познакомились.
- А дальше? Что было дальше? Сейчас ты как будто говоришь о том Эдварде, которого я знала четырнадцать лет назад, а не о том холодном замкнутом мужчине, который приехал сюда после интернатуры в Штатах.
- Если честно, я не знаю того Эдварда. Никогда таким его не видела, - ответила я. Молли с еще большим интересом посмотрела на меня, побуждая меня продолжить. – На следующий день он вызвался показать мне Лондон, затем узнав, что я никогда не была ни на одном нормальном свидании, пригласил меня в театр. Это был самый лучший вечер в моей жизни, - я почувствовала, как мечтательная улыбка появилась на моем лице. Пытаясь скрыть ее от Молли, я отпила глоток чая. Но было поздно, она увидела.
- Ты любишь его, верно? – спросила она, хотя уже и знала ответ. – Что ж, это хорошо. Ему нужен кто-то, кто будет любить его за то, кто он есть, а не за его деньги и положение. Ты именно та девушка. Чистая душа, которая сможет залечить его раны, исцелить сердце.
Несколько минут мы сидели в тишине, размышляя каждая о своем. Я думала о словах Молли и хотела узнать больше.
- Молли?
- Да? - посмотрела она на меня.
- Вы обещали рассказать мне об Эдварде, - умоляющим взглядом посмотрела я на нее.
- Должно быть, я разочарую тебя, ведь могу рассказать только о жизни Эдварда до восемнадцати лет. Потом он уехал и стал очень редко приезжать домой.
- Почему? – неподдельный интерес сверкал в моих глазах.
- Я познакомилась с родителями Эдварда, когда мне было девятнадцать. Мы вместе с его матерью учились в одном колледже, она тоже была врачом. Мы быстро подружились. С Элизабет вообще сложно было не дружить. Она была насколько открытым человеком, что все тянулись к ней. На последнем курсе я уговорила ее отправиться со мной на конференцию. На ней должен был выступать американский доктор, но большинство наших студенток хотели пойти не сколько послушать его лекцию, как посмотреть на него самого. Он был очень красив. Через несколько дней мы опять встретились. Мой муж, Генри, вы с ним знакомы, был другом Эдварда, отца нашего Эдварда. Генри пригласил меня с Лиз на ужин. Как же мы были удивлены, когда увидели, что Генри также пригласил на ужин еще и своего друга, который оказался нашим красавчиком-доктором Эдвардом Мейсеном. В тот вечер Лиз и Эдвард не могли оторвать глаз друг от друга. Через неделю Эдвард уехал в штаты, а Лиз осталась в Лондоне. Но она ждала его, и он вернулся. Через месяц мы гуляли на их свадьбе. Еще через три Лиз сказала, что беременна. В тот же день Эдвард поклялся, что сделает ее самой счастливой женщиной в мире. Он построил для нее эту больницу. Эдвард рос вместе с ней. Вместе с мужем Лиз разрабатывала макеты больницы, искала для нее самое лучшее место. Затем беременная контролировала процесс строительства, если, конечно же, Эдвард не успевал увести ее и уложить в постель. Эдвард был первым больным в этой больнице, он родился здесь, открыв ее. Вся его жизнь была связана с ней. Все свое детство он провел среди врачей и больных, играл не с машинками и пистолетами, а со шприцами и хирургическими инструментами, конечно же, игрушечными. Он жил больницей и хотел стать врачом. Но потом повзрослел, и его мечты изменились. - Молли замолчала, потягивая почти остывший чай. – В семнадцать лет, когда они возвращались от бабушки, их машина перевернулась. Отец Эдварда погиб на месте, а мать умирала у него на руках. Эдвард был ребенком, он не знал, как помочь ей. Но он пытался… и не смог. После этого он больше никогда не заходил сюда. Это был их второй дом, детище его родителей. Но после их смерти он больше не мог сюда приходить. Не мог оставаться в Лондоне, поэтому и уехал в Штаты. Через три года мы узнали, что он поступил в медицинский и стал лучшим студентом на курсе. Он спасает жизни людей, но своей не дорожит.
- Вы о поездках в горячие точки? – спросила я, заваривая Молли новый чай.
- Да. Ему не дорога жизнь, поэтому он бросается под пули, спасая других. И ему это удается.
Молли замолчала, но мне и этого было достаточно. Через четыре часа я больше не могла усидеть на одном месте. Я встала и отправилась бродить по больнице. Ноги привели меня к операционной. Я присела и стала дожидаться Эдварда.
В шесть он вышел и тяжело опустился на диван рядом со мной. Положив руки на колени, он наклонился и обхватил ими голову. Я хотела притронуться к нему, снять его усталость. Но боялась, что он отвергнет меня, посчитав это жалостью. Так что я могла только одно – смотреть на него, быть рядом, если понадоблюсь. Через несколько минут я наконец-то набралась смелости задать вопрос, который тревожил меня.
- Эдвард, как все прошло? – спросила я.
Несколько мгновений он молчал и я уже начала думать, что не получу ответа.

Это была одна из самых тяжелых операций в моей жизни. Я боролся одновременно и с кошмарами своего прошлого, и за жизнь больной. Несколько раз я почти терял ее, но нам удавалось стабилизировать ее состояние. Операция продлилась пять часов, и, закончив ее, я опустился на первый увиденный диван, обхватив голову руками.
Даже не смотря по сторонам, я знал, что Белла рядом со мной. Я это почувствовал, казалось, мои тело и душа сами тянулись к ней. Мне хотелось, чтобы она прикоснулась ко мне. Чтобы была рядом.
- Эдвард, как все прошло? – спросила она.
Я задумался? А ведь действительно, все закончилось.
- Хорошо, - тяжело вздохнув, ответил я. – Больная выкарабкалась и, надеюсь, будет жить.
Я провел рукой по волосам, поднимая глаза и смотря на Беллу.
- А ты как? Прости, что бросил тебя, - с извинением улыбнулся я.
- Все в порядке. Молли была со мной, так что я не скучала, - ответила она, слегка улыбнувшись в ответ, и поднялась с дивана. – Уже поздно, мне пора ехать домой. А тебе нужно отдохнуть, - я начал подниматься, но она остановила меня. – Не надо, я возьму такси. Тебе нужно отдохнуть после операции, ты очень устал. К тому же, я знаю, что ты хотел провести эти выходные в одиночестве. А я тебе все время мешаю. Так что сегодня я отправлюсь в свою гостиницу и оставлю тебя в покое. Отдохни.
Она хотела уйти, но я схватил ее за руку, я не мог и не хотел сейчас отпускать ее. – Белла, останься…. со мной.
- Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой? На Рождество?
Нет, я не это имел в виду. Я хотел, чтобы она осталась со мной, в моем сердце, в моей душе, в моем доме. Я не хотел отпускать ее от себя. Я понимал, что уже не смогу позволить ей уйти от меня. Но если сейчас она готова остаться только на Рождество, я согласен и на это.
- Да. Останься со мной на Рождество.