Глава 2

Она была рядом. По крайней мере, ты мог видеть её тело: плавные изгибы и бледную кожу, по которой, повинуясь законам времени, плыли полосы лунного света и длинные тени от жалюзи. Стоило ей пошевелиться, как начиналось настоящее цунами, шторм из бликов и мрака. Битва добра и зла на фарфоровой коже. Твой разум казался уничтоженным, пойманным в призрачную ловушку.

- Знаешь, что я сейчас чувствую? – её тихий голос эхом пробежал по твоим венам. Всё ещё одурманенный и одураченный, спелёнатый призрачными картинами, ты не нашёлся с ответом. Его у тебя в принципе не было, и взяться ему было неоткуда. Её вопросы часто ставили тебя в тупик своей непосредственностью и прямотой. Её откровенность переносилась тяжелее, чем замкнутость. У неё не было рамок, не было границ, способных удержать сознание, и этот факт пугал сильнее безумства, мелькавшего порой в карих глазах.

- Будущее становится настоящим, - торжественно прошептала она.
Ты вздрогнул. Она словно бы пророчила тебе большие неприятности. В интонациях её голоса ты, как в строках книги, прочитал о большой беде.



Проснувшись утром и ещё не открыв глаза, ты понял, что её нет рядом. Знал, что справа будет лишь смятая простыня и небрежно отброшенное одеяло. Неприятно кольнуло в сердце. Наверное, ты слишком многое себе позволил, расслабился и погрузился в океан из грёз. Уже вообразил ваши совместные пробуждения и ласковые слова, переплетающиеся с утренним светом и обволакивающие сознание шёлковым полотном. Нет. Она всегда уходила, и тебе не стоило ждать, что прошлая ночь станет исключением, как бы сильно ты того не желал.

Ты уныло поплелся на кухню, желая подбодрить тело порциями никотина и кофеина. Телу как никогда нужна была эта искусственная бодрость, иначе оно грозило рассыпаться на кусочки прямо посреди квартиры.

Белла оказалась на кухне, и нежные розовые отблески рассвета ласкали её полуобнаженное тело – из одежды на ней были лишь маленькие хлопковые трусики и твоя рубашка, скорее соблазнительно выставлявшая девичьи прелести напоказ, нежели хоть что-то скрывающая. Подобно лесной нимфе у стремительного ручья, Белла погружала изящные руки в воду, занимаясь отнюдь не сказочным занятием - мыла посуду. Но даже это простое действие тебя завораживало, заставляло впиваться взглядом в каждый изгиб, в каждое плавное движение упругого тела.

Солнечный свет такой нежный, будто смотришь на него сквозь лепестки розы, постепенно ослабевал, уступая место чистейшему потоку золотого сияния. А ты всё стоял не в силах пошевелиться и разрушить момент, как будто отлитый из стекла – прозрачный и звенящий, застрявший в глубинах души.

Помыв посуду, Белла, танцуя, переместилась к плите. До этого момента ты считал её не вполне реальной, полагая, что ей и незнакомы такие вещи, как уборка или готовка. Тем не менее, она ловко разбила яйца, нарезала помидоры и бекон. А закончив, повинуясь одной ей слышимой мелодии, сделала невероятный пирует и швырнула нож через всю кухню. Наточенный кончик вонзился в календарь на противоположной стене.

«Двадцатое ноября», - успел отстранено заметить ты, прежде чем очнуться от дурмана и сделать несколько шагов.

- Хотела порадовать тебя завтраком в постель, - ничуть не смущаясь, Белла улыбнулась тебе. Для неё метание ножей было делом привычным. И ты давно выяснил прописную истину - она никогда не промахивается.

- Прости, что испортил тебе сюрприз.

- Ничего страшного, встану в другой раз пораньше. Рано или поздно, – она шутливо щёлкнула тебя по кончику носа, - я тебя подкараулю.

- Я думал, сегодня у нас особенный повод.

Ты сказал это просто так, но она хитро улыбнулась и вернулась к плите. Такое с тобой происходило впервые. Любимая девушка готовила тебе завтрак. Невероятное ощущение, и ты плескался в нём как неосторожный купальщик в океане с акулами. Слишком беззаботный, слишком счастливый, от того и ослепший. Яркие лучи утреннего солнца били в глаза, и ты ничего не видел кроме миниатюрной фигурки в чёрной рубашке и белых трусиках. Залитая расплавленным золотом, светящаяся с поблескивающим взглядом Белла поставила на стол две тарелки, сделала изящный поклон - вопреки себе беспечная и игривая. Ты вопросительно посмотрел в её огромные карие глаза, но нашёл там всё тоже озорство и лукавый огонёк. Ты тщетно перебирал в уме всё, что могло бы привести Беллу в подобное расположение духа, но ничего наверняка сказать не смог бы. Она была непростой девушкой, она была сплошной головоломкой, и ты никогда не мог знать каким окажется следующий её шаг, хоть и встречался с ней больше двух лет. Дважды по триста шестьдесят пять дней отделили тебя от того момента, когда абсолютно пустой ты пришёл к ней, но не приблизили к разгадке.

- У Элис было видение, – её голос звенел в унисон с тонкой серебряной ложкой, которой она помешивала кофе в простой белой чашечке. Мелодия металла, ставшего на время миролюбивым, заполнила твоё сознание. Отдавшись звукам, ты плыл в прекрасное будущее – чего не случалось много лет – дар просыпался в глубине души.

- Помнишь Элис?

Ты слегка кивнул. Забыть Элис казалось невозможным, тебе хватило пяти минут на то, чтобы в памяти на десятки лет отпечатался образ серьёзной и немного странной то ли куклы, то ли женщины. Несмотря на модельную внешность, Элис была разумна сверх всякой меры. Ещё одной ее удивительной способностью была возможность предвидеть будущее. Причём, в отличие от других «видящих», Элис не умела предсказать конкретных событий или узнавать даты. Она подобно рыбаку выхватывала отрывочные картины из туманного озера грядущего.

- Да, ее причёска напоминает мне растрёпанный меховой мячик.

- Лучше бы ей этих слов никогда не услышать, – Белла не удержалась и впервые на твоей памяти позволила себе столь фривольный жест - прыснула в сжатый до побелевших костяшек кулак.
- Пожалуйста, не выдавай меня, - ты изо всех сил старался попасть на ту же весёлую волну, что уносила её, но неизвестная тревога уже подкрадывалась к сердцу, мешая отвлечься. Было в этой радостной недосказанности и предчувствии, во всех отношениях доброго сюрприза, нечто пугающее. Как будто беда уже притаилась за границей будущего и ждала лишь подходящей возможности обрушиться на твою беззащитную душонку.

- Элис увидела меня. С ребёнком на руках.

Трудно сказать, сколько прошло минут, прежде чем ты смог понять услышанное, прежде, чем сложил из простейших слов весьма сложный пазл. Белла молча наблюдала за всеми переменами на твоем лице, за всеми чувствами, что отражались в широко распахнутых глазах, и подобно отпечаткам проступали на коже. Пристально, словно ученый, проводящий сложнейший опыт, она препарировала твою душу.

- О Боже, - выдохнул ты. Требовалось значительно больше времени на то, чтобы всё это осознать. На то, чтобы, разогнав волны радости, дать успокоиться взбаламученной поверхности и взглянуть на ситуацию ясным взглядом. Отцовство определённо не было для тебя игрой и чем-то несерьёзным. Это было не слово и не новый статус, дающий возможность гордиться собой и почитать жизнь прожитой не напрасно. Оно было дверью в иную вселенную, правил которой ты ещё не знал, и жить в которой откровенно боялся, имея за спиной весьма неудачный образец собственной семьи. Стоило лишь подумать о детях, и твои родители вставали за спиной немым укором, напоминаем о разбитых надеждах, тенями. Твоих собственных детях, носителях твоих генов и твоей крови. Наследниках - продолжателях тебя самого.

- А что конкретно она видела? – ты попытался выиграть время.

- Больничный коридор и ребёнка у меня на руках. По словам Элис, лицо у меня было такое, что сомнений не оставалось – это мой ребёнок. Впрочем, я не удивлена, я давно хотела детей.

- Детей?

- Ты же не думаешь, что мы остановимся на одном? – Белла наконец-то достала ложечку из чашки и пристально осматривала серебряную вязь на черенке, на лице её продолжала играть улыбка, столь сложная, что понять какие она выражает чувства ты не смог.

- Почему ты так уверена… во мне…. И в том, что…. это я? – задать прямой вопрос смелости у тебя не хватило.

- Ты тот, кого я искала, – ответ Беллы оказался простым, но в нём было столько силы и веры, что дальнейшие сомнения казались глупыми и ненужными.

Она не давила на тебя, не заманивала в свои сети, но как будто некий голос свыше шепнул ей, что ты рано или поздно сам к ней придёшь, и что ты тот, кто составит её счастье. И потом, это же была Белла, девушка, которая никогда не ошибалась, которой было подвластно столь многое, что иногда её стоило опасаться. И уж, конечно, если она потратила на тебя два года, надо думать, сделала это не без причины столь же верной, как и виденье Элис. Предопределенность медленно – капля за каплей – выдавливала из твоей души опасения и страх. Словно бы за тебя была судьба, повернувшаяся в конечном итоге светлой стороной. На миг тебе показалось, что ничто не может изменить столь прекрасного будущего.



Белла ушла на приём к врачу. Считая рождение детей сугубо женским занятиям, она и мысли не допускала о том, чтобы ты принимал в этом участие. Впрочем, на ночные пробежки до магазина за самыми невероятными продуктами это правило не распространялось. Как и на выбор цвета краски для стен детской, выбора кроватки, покупки одежды и игрушек. Но больница - это табу. Тебе пришлось записать этот странный каприз в список к остальным и объяснять его гормональными всплесками. Что может быть более непредсказуемым, чем беременная влюблённая женщина? Наверное, ничего. Не в этой вселенной.

Поэтому свободные – ты предпочитал называть их пустыми – часы ты проводил за роялем. Дар проснулся, но ты так и не решился вновь к нему хотя бы прикоснуться. Просто чувствовал растущий в груди пульсирующий горячий сгусток, но боялся дать волю ему и себе. Медлил и чего-то ждал. То ли сигнала к действию, то ли знака свыше. В тебе всегда таилась трусость, страх сделать ошибку. Страх, который в прошлом не уберёг тебя от реальных ошибок и их плачевных последствий, но который, тем не менее, невозможно было уничтожить.

Появление Элис если и не застало тебя врасплох, то точно уж не было ожидаемым событием. Ты мгновенно почувствовал повисшее в воздухе напряжение, и, ещё до того, как были произнесены слова приветствия, ясно осознал - ей что-то от тебя нужно. Но Элис либо считала, что ты глупый простак, либо полагала себя более крутым игроком на поле изворотливости. Как бы ни была хитра эта миниатюрная брюнеточка, ты видел истинные мотивы её поступков, и ещё ни одна её уловка не смогла обмануть тебя. Единственным человеком, душу и мысли которого ты не читал как книгу, оставалась Белла - чтобы она ни сделала, ты не мог сказать зачем она так поступает и как намерена действовать дальше.

- Привет, Эдвард. А где Белла? - каждый жест Элис, каждая морщинка на её ухоженном лощеном лице кричали, что она заскочила в гости к одной из своих подопечных. Не к тебе. Ты сделал вид, что поверил во всю эту комедию, посторонился, пропуская.

- Она гуляет, - сообщать кому бы то ни было, даже Элис, о беременности Беллы ты не собирался, полагая, что подобные вещи не должны происходить вот так между делом. Это ведь не парочка общих фраз о погоде. Наверное, ты хотел устроить небольшое торжество, позвать друзей... До тех пор, пока не вспоминал, что друзей у вас нет и приглашать никого не придется. И тот факт, что Элис всё уже «видела» мало что мог изменить – она не знала точно, а ты не пожелал сдёргивать последний покров тайны, продолжая прятать душу за этой тонкой преградой.

- Я бы её подождала.

- Да, конечно, проходи. Будешь кофе?

- Черный, пожалуйста.

На другой ответ ты не рассчитывал. Белла часто рассказывала об этой аномальной страсти своего куратора к не менее странному напитку. «Он должен быть черным, как пустота вселенной», - это были слова Беллы, сказанные про кофе Элис. Ни сахара, ни тем более сливок. Чистейший яд в чашке, отрава цвета земли.

- Как у вас дела?

Элис задала простой вопрос, и было только два обстоятельства, которые тебя настораживали. Элис не задавала праздных вопросов, и наверняка она и сама знала, как у вас обстоят дела. В этом смысле Контора мало чем уступала Организации, и все причастные прочно сидели на крючке. О тайне частной жизни оставалось лишь мечтать.

- Элис, ты о чём-то хотела поговорить?

Ты это чувствовал. Она была переполнена невысказанными словами, её невидимые стремления плыли по воздуху, как водоросли. Ты точно знал, поговорить Элис хочет - не с Беллой, а с тобой. И жаждала она не банального светского трёпа.

Отступившая тоска вновь сжала твоё израненное сердце. От неожиданной боли ты чуть не вскрикнул, но сдержался. Элис меланхолично пила кофе, на аккуратном личике проступала скука, но ты ощущал, как нарастают внутри кукольного тельца отчаянье и тревога. И эти порождённые самой тьмой чувства сводили тебя с ума так же сильно, как и саму Элис.

- На самом деле, я хотела убедиться, сбылось ли моё видение.

- Гм. И что, ты каждый раз спрашиваешь у... участников своих видений - сбылось или нет?

- Мои видения... я не вижу чёткую картинку. Это как водоворот, море красок, да ещё и в густом тумане. Мне приходится концентрироваться на каждой детали, вытягивать каждый фрагмент из мутных глубин. И так сотни раз. Как мозаику из кусочков собираешь. Поэтому мои видения не всегда именно такие как... Нет, они такие, но я не так на них смотрю, понимаешь? Вопрос интерпретации. Если есть возможность, я стараюсь сравнивать свои видения и реальность, это помогает совершенствовать дар.
Ты смотрел на ухоженные тонкие пальчики, играющие с кофейной ложечкой, на маленькие ноготки, покрытые бледным розовым лаком, и думал, зачем нужна Элис глупая ложь. Может быть, она, в самом деле, проделывала подобные эксперименты с обычными людьми, но только не в тот раз, не с Беллой. Она явно что-то скрывала, не решаясь ни уйти, ни сказать правду. Она просто сидела перед тобой на разваливающемся от старости стуле и пудрила мозги. Не касайся происходящее тебя лично, ты бы с радостью понаблюдал за муками Элис. Ты не сильно её любил. Она умела быть милой, но её добродушие было таким же искусственным, как цветы на кладбищенских венках, и не привлекало тебя ни капли. К тому же из-за непригодности собственного дара, Элис не могла работать «на улицах», поэтому и занималась административными вопросами и являлась одним из кураторов Конторы. В её обязанности входило обучать новеньких девочек, помогать им развивать способности и вбивать в детские головы любовь к новой «семье» - делать послушных адептов. Последнее обстоятельство нравилось тебе меньше всего. Ты наконец-то понял, что любовь не должна вытекать из приказа, так же, как не должна она произрастать из чувства долга и просто потому, что так принято. Любовь нужно было выстрадать, добиться, вырастить. За ней нужно было отправиться в дальний путь и либо вернуться обратно самым счастливым человеком, либо постичь величайшее разочарование. Элис учила маленьких девочек принимать искусственное чувство за настоящее. Элис была даже не Злом, Элис была хуже Зла, потому что и Добро, и Зло - понятия абсолютные и лишенные какой бы то ни было доли лжи. А вот Элис состояла из сплошных увёрток, приёмчиков и словоблудия.

- Белла рассказывала тебе о моём видении?

- Да, – ты коротко кивнул, не желая вдаваться в подробности и погружаться в столь волнующую тему. По крайней мере, ты не хотел бы проделывать всё без поддержки Беллы. Тебе казалось, что звучанием своего голоса ты ясно дал понять Элис какова твоя позиция.

Сделав пару крохотных глотков чёрной отравы, Элис улыбнулась и продолжила как ни в чем не бывало:

- Замечательное событие, радостное, - голос её не дрогнул, не прервался, но в твоей голове появилась чёткая картинка того, как мутный и стремительный поток налетает на огромный чёрный камень, огибает его и струится дальше.

- Элис, ты не договариваешь. О чём ты не рассказала Белле? – устав от глупых и казавшихся тебе детскими игр с взрослыми замашками, ты спросил прямо и попытался так же прямо взглянуть Элис в глаза, но натолкнулся лишь на неприступную стену.

- О чём, по-твоему, я могу не договаривать?

- Откуда мне знать! Элис, черт тебя дери, скажи правду!

Угнетавшая тебя последние недели и месяцы тревога, превратившись в огромный ледяной ком, взорвалась внутри, разнося вдребезги и твоё наигранное радушие, и твоё хлипкое спокойствие. Ты чувствовал, как из человека превращаешься в первобытного скота, одержимого какими-то древними инстинктами и жаждой крови.

Элис отнеслась к вспышке твоего гнева спокойно - аккуратно поставила пустую чашечку на стол, сложила руки под подбородком. Она намеревалась и дальше играть в большую шишку из Конторы. Тебе было плевать. Плохо соображая, но на удивление хорошо двигаясь, ты подскочил к Элис и принялся трясти её, как мешок с попкорном, пытаясь вышибить хотя бы каплю правды. Увы, силы быстро покинули тебя. Опустошенный, с трясущимися руками ты рухнул на стул. Ты хотел и завыть, и уничтожить весь этот поганый мир, созданный для одного – для манипуляций, мир похожий на театр. Бессильная болезненная, похожая на побеги ядовитого плюща злость душила.

- Что ж, я сама виновата, - Элис всё с тем же поразительным спокойствием растирала шею. – Ты сам-то хоть знаешь, каков твой настоящий дар?

- Я ничего не хочу больше слышать про эту херь. Меня это достало. Могу я жить как нормальный человек? Без заморочек и чужого надзора.

- Не можешь.

Элис подошла ближе и положила свои изящные ладони тебе на плечи. Наверное, думала, что ты ведешь себя как ребёнок и тебя нужно успокоить.

- Я больше не могу. Каждый день… – голос твой оборвался, как рвутся туго натянутые тонкие нити. Да ты и сам не знал, что хочешь сказать. Каждый твой день явно походил на предыдущий и каждый не нёс особого смысла. Всё, что было у тебя, умещалось в одном имени – Белла. Она была словно стена, за которой тебя поджидали пустота и горе. И больше в твоих днях, в твоей жизни не было ничего.

- Послушай, Эдвард, тебе нужно развивать дар.

Ты со злостью отбросил руки Элис, и их движение было похоже на взмах крыльев огромной птицы – красивые тонкие руки безвольными плетьми повисли вдоль туловища. Но в своём стремлении видеть конечную цель и стремиться к ней одной Элис очень походила на Денали, поэтому ничто не могло заставить девушку сменить тему разговора и отказаться от честолюбивых замыслов. – Твой дар видеть людей. Только поэтому ты пишешь музыку. Считай, что это побочный результат.

- Всё, чем я занимался столько лет, побочный результат? Для этого я жил - для побочного результата?
- Ты не виноват. Виноват твой куратор, – Элис вздохнула. - Это его задача - распознать истинный дар и многочисленные ложные отблески. Понимаешь? Ты мог бы стать актёром, мог бы стать живым детектором лжи, у тебя сотни применений. Но всё это шелуха. Все это может быть доступно тебе, но не является сутью.

- Не понимаю, – на самом деле ты хотел бы сказать «не хочу понимать», но не сказал, не желая добавлять и без того непростому разговору излишнего драматизма.

- Ты так хорошо пишешь музыку только потому, что чувствуешь людей, их скрытые мысли, их настроение. Музыка и твой ключ, и твой инструмент воздействия, но не единственный. Знаешь, Эдвард, я бы стала твоим куратором.

- Знаешь, Элис, я слишком стар для подобного.

- Белла тоже попала к нам далеко не ребёнком, – Элис пожала плечами и отошла к окну. - Ей было семнадцать, а стандартный курс начинается с трёх лет. Но всё прошло удачно, так что возраст - не такое страшное препятствие. Преодолимое затруднение. К тому же ты знаешь азы, нужно только тебя подкорректировать.

Тебя буквально передернуло от этих слов, ты почувствовал себя какой-то недоделанной игрушкой, текстом с ошибками или бруском дерева, который неправильно обстругали.

- А какой дар у Беллы? – желая избавиться от омерзительного чувства внутри и заодно извлечь из пафосной речи Элис пользу, спросил ты. Эта информация не была так уж важна и не могла повлиять на твоё отношение к Белле и даже не могла приподнять ту завесу тайны, за которой любимая девушка от тебя скрывалась. Тебе просто стало интересно.

- Белла? – Элис хитро посмотрела на тебя. - Она наглядный пример того, как много зависит от куратора. Я больше чем уверена, не попади Белла в мои руки, её дар был бы растрачен впустую. – Элис сделала паузу. – Ещё кофе?

Ты без особо желания приготовил новую порцию чёрной отравы и поставил чашку перед Элис. Себе ты налил стакан холодной воды. И вы вновь уселись друг напротив друга, так будто ничего и не было и можно спокойно продолжать прерванный разговор.

- Белла, как и многие из моих подопечных, видела будущее. Даты, события. Когда я начала с Беллой заниматься, её дар не позволял ей заглянуть вперёд дальше, чем на год или два – довольно слабый результат.

- Почему же она не пользуется своим даром?

- Как раз им она и пользуется. Её дар имеет совершенно иную природу, чем у всех остальных «одаренных». Белла… Это трудно объяснить человеку не знающему. В то время, как остальные девочки, наделённые даром предвиденья, стоят на берегу реки времени, Белла умеет заходить в саму реку. Она умеет двигаться сквозь поток, а не просто выхватывать из него фрагменты.

- Она что, может перемещаться во времени?

- В точку, – Элис улыбнулась, поощряя твою сообразительность, так, словно ты уже стал её учеником, и она преподносила тебе первый урок. – Именно поэтому ты не мог её найти. Потому что она всегда на несколько мгновений была впереди. Но, как видишь, иногда достаточно и секунды, чтобы сбежать. И если бы не твоё чутье, ты бы и близко к ней не подобрался.

- Что толку, если я вынужден был ходить кругами.

- Женщины, даже самые неприступные, любят, когда их столь яростно добиваются.

- Я добивался ответов, - попытался возразить ты, уже поняв, что врёшь, и что Элис твоя жалкая ложь не обманет.

- Ответы ты мог бы поискать в другом месте, сам знаешь, – Элис бросила хищный стремительный взгляд на часы. – Подумай над моим предложением и скажи Белле, что я заходила.

Ты хотел проводить Элис, но она остановила тебя, а потом, обернувшись на пороге кухни, словно сквозь силу добавила:

- В моём виденье была дата – двадцатое ноября.

После ухода Элис, ты вернулся к роялю, но в голове уже бродили обрывки мыслей, похожие на клочья чёрного тумана. Сосредоточиться на чём-либо, кроме этого странного визита, не поучалось. Переполненный злостью на собственную тупость и бессилие, ты схватился руками за голову. Однако никто кроме самой Элис не мог бы тебе объяснить, зачем она приходила и что на самом деле хотела сказать и не поделилась. Из трясины страхов и догадок тебя вырвал тихий шорох ключа в замочной скважине. За несколько секунд до того, как Белла вошла в комнату, ты попытался привести в порядок и мысли и взъерошенные волосы. Ничего у тебя не получилось, и ты ясно понимал, что от Беллы не укрылось твоё подавленное настроение. Не зная, куда девать глаза и что вообще делать, ты честно признался:

- Элис приходила, но я не знаю, что ей было нужно.

- Элис? – В голосе Беллы зазвучало неподдельное удивление, давшее тебе лишнюю возможность убедиться в обоснованности собственных тревожных догадок. Должно было случиться нечто плохое, и, коль скоро Элис даже не стала вдаваться в подробности, ничего поделать было нельзя. Она пожалела вас, как жалеют цветок, который всё равно умрёт, но который может ещё несколько дней цвести. Элис была мудрым садовником.

А потом Белла достала из сумочки чёрно-белый снимок УЗИ. И этот снимок, как самое великое откровение, заполнил собой всё свободное пространство комнаты, вымыл мощным потоком света из твоей души мрак. Трясущейся рукой ты прикоснулся к прохладной поверхности, осторожно, словно касаясь живого человека, проводя пальцами по линиям, в которых уже можно было узнать зарождающегося человека. Маленькая головка, ручка. Ты сам не заметил, когда начал плакать и осознал это лишь, когда Белла стёрла лёгким касанием горячей ладони слезы с твоей щеки. Тяжёлые прозрачные капли одна за одной безостановочно срывались с её ресниц, аккуратный носик покраснел, лицо пошло пятнами, но не было в мире лица прекрасней этого. Любимая. Женщина. Богиня. Мать.

И в тот момент, переполненный светом и любовью, едва различая окружающую действительность от застилавших взгляд радужных разводов, ты вновь бросился к роялю. Пальцы, как и много лет назад, двигались безошибочно, без малейшей подсказки со стороны рассудка. Музыка текла из сердца, сочилась из его открытых ран, зарастающих и перестающих ненадолго кровоточить. К тому моменту, как остановился, ты чувствовал себя полностью исцеленным, а обновленный дар - светлый, как маленькое солнце – жарко горел в груди.

- А ведь и правда, вся моя жизнь до этого была побочным результатом, - выдохнул ты.
Белла подошла и молча обняла тебя за плечи, сжимая в правой руке телефон с включенной функцией записи звука.



Не смотря на все твои уговоры и жалкие мольбы, Белла продолжа самостоятельно водить машину. Тебе оставалось надеяться, что пройдёт ещё пара недель, и она просто не сможет протиснуться на водительское сиденье, однако каждый день твои надежды разбивались с той же неотвратимостью, что и падающий с крыши стеклянный бокал. Проявляя чудеса изворотливости, Белла садилась за руль. Конечно, с твоей стороны было бы глупо беспокоиться из-за подобной ерунды, но в тебе говорили слепой ужас и паника. Тебе даже представить было невыносимо больно тот день, когда с Беллой или ребенком что-нибудь произойдёт. Ты в мыслях не мог этого перенести и уж тем более не знал, что станешь делать, случись нечто подобное в реальности.

Белла опять уехала, а ты, как потерянный атом средь комического хаоса, свободно перемещался по комнатам. Ходил из угла в угол, не находя сил даже на то, чтобы сосредоточиться на конкретной мысли.

В последнее время тебя всё чаще мучили дневные кошмары, ставшие продолжением ночных тревог. Успокоиться ты мог, лишь прослушав запись, ту самую, что сделала Белла на свой телефон, в день, когда, разбив прутья незримой клетки, проснулся дар. Музыка помогала изгнать из головы страшные образы и успокоительным бальзамом лилась на встревоженное сердце.

Ты привычно схватил телефон, взмахнув им как волшебной палочкой, нажал на «Play», посылая команду электронной начинке начать воспроизведение. Мысленно ты уже сказал себе – сейчас все будет хорошо. Исцеляющая мелодия медленным ленивым потоком раздавалась из динамиков, делая этот изумительный тёплый ноябрьский день ещё ярче и прекраснее. Она текла, как расплавленное золото, смешиваясь с лучами солнца, пробивавшими лёгкую ткань занавесок и заполняя прозрачный, словно стекло, воздух мерцающим сиянием. Музыка обволакивала оголенные нервы, размягчала, ослабляла натяжение. Бархатистые волны легко покачивали в своих ласковых невидимых руках усталое сознание. Ты чувствовал себя замученным путником, что сотню лет брёл по мёртвой пустыне и, наконец, добрался до оазиса. И пусть конец пути был за подернутой знойным маревом чертой горизонта, теперь ты знал - у тебя найдутся силы идти дальше.

Вспоминая тот день, ты не смог бы сказать, что раньше зацепило тебя, проходя раскаленным лезвием по сердцу, превратившемуся в талое масло: выбивающиеся из стройной композиции ноты, не замеченные раньше, или же случайно брошенный взгляд на календарь. Ржавым кривым гвоздём возилось в мозг число - двадцатое ноября. Подобно слепцу ты подбежал к глянцевому листку со столбцами цифр и изображением склоненного над ручьём дерева, обвитого гирляндами золотых и багровых листьев, и стал водить пальцами по гладкой поверхности. Виденье Элис.

Как это часто бывает, счастье сияющей завесой застилало взгляд, заставляя видеть только то, что было близко. Если ты и заглядывал в будущее, то, непременно, лишь для того, чтобы насладиться картинами счастливой семейной жизни вместе с Беллой, чтобы мысленно прижать к груди вашего ещё не рожденного ребёнка. Ты представлял, как вы вместе будете гулять в парке у дома, вместе собираться вечером за одним столом. Потом ты бы стал отводить ребёнка в школу, помогать с уроками, пытаясь решать задачи, которые никогда толком решать не умел. Но ты бы просто был рядом, чтобы твои дети чувствовали постоянную поддержку и искреннее желание помогать и быть полезным. Чтобы они не стали одинокими и озлобленными. Чтобы не убежали из дома из-за глупых обид и не провели в пустых поисках полжизни. В твоих мечтах Белла бросала Контору. В твоих мечтах не было места её способностям. В твоих мечтах не мелькала вездесущая тень Элис. Это были очень абстрактные мечты - как картинка идеального мира, к которому ты стремился, но знал, что не сумеешь дотянуться и вряд ли сможешь даже прикоснуться.

Ты так настойчиво избегал допускать в свой сахарный вымышленный мирок суровую реальность, что ни разу всерьез не задумался о странном визите Элис и вашем разговоре. Они казались ещё более эфемерными, чем твои фантазии. Но, как и брошенное в землю зерно, которое до поры до времени не видно, но которое не умирает, несчастье пробилось к свету и выпустило первые хрупкие листочки. День пришёл, а ты ведь даже не знал, что должно было случиться. Разрозненные мысли, как детали с сорванной резьбой, не желали соединяться в цельную конструкцию.

Понимая, что не можешь себе позволить роскошь безумной паники, ты сел, закрыл глаза, делая один глубокий вдох и задерживая дыхание, насколько хватит сил. Тебе нужно было вышвырнуть из головы абсолютно всё, освобождая место для логических построений. Неприятно кольнула саднящий мозг мысль, что здесь не помешал бы отточенный и безжалостный ум Тани Денали, с одинаковой легкостью разрубающий в клочья наивные надежды и гордиевы узлы сомнений. С другой стороны, у тебя были свои преимущества, и главное из них - твоя любовь к Свон. И пусть катится к чертям тот, кто назвал это сильное чувство слабостью.

Первое, о чём ты подумал, едва улеглась чехарда в голове, это о Белле с ребёнком на руках. Элис видела их в больнице. Поглощенный радостной новостью, ты как-то ни разу не задумался, что в ноябре Белле рожать было рано. Возможно, злую шутку сыграл тот факт, что виденье у Элис случилось намного раньше, чем Белла реально забеременела. Получалось, что для тебя Белла стала матерью ребёнка на несколько месяцев раньше. Ты привык считать именно тот день отправной точкой. В этом была главная ошибка, главный парадокс всех умопостроений. Знание о событии превратилось в само событие, смешав карты и смазав картину действительности.

Вскочив с кресла, ты бросился к двери. Забыв набросить пальто и переобуться, схватив только пистолет, выскочил на улицу, врываясь в спокойствие поздней осени и разбивая чистоту утра своими суетливыми движениями. Дрожащими руками завёл машину и, мало заботясь о двигателе и покрышках, резко рванул с места. Тебе казалось, что старая «тойота», возмущенная диким обращением, рвётся из рук, но, возможно, она просто не успевала за твоими резкими и хаотичными действиями. Когда машина внезапно заглохла, ты не стал тратить время на то, чтобы её реанимировать или вызвать службу техпомощи. Подгоняемый безотчетным ужасом и стойким чувством, что уже опаздываешь, ты выбрался на дорогу и кинулся наперерез потоку встречных машин. Из первого же затормозившего авто ты вышвырнул высунувшегося в окно возмущенного водителя. И пока тот пытался понять, что происходит, глупо разевал рот и заламывал руки, ты сел за руль и, резко развернувшись, уехал.

Происходящее было тебе хорошо знакомо. Ты снова пытался исправить непоправимое в последний момент, упустив милостиво данное судьбой время и не поняв её подсказок ранее. Но ты не хотел этого повторения, не хотел вновь погружаться на дно океана боли и восстанавливать душу, выращивая её из последней живой частички. К тому же больше тебе цепляться точно было не за что. Белла стала твоим крайним рубежом, и ты готов был его защищать до последней капли крови, отдать всё, лишь бы только с ней ничего плохого не случилось.

Ты вспоминал её глаза, похожие на черные омуты в моменты, когда Беллу настигало безумие - побочное проявление дара. В такие периоды она могла совершить что угодно - ни один поступок не казался ей запретным. Ледяной волной накрывала мысль о том, что, может быть, именно сейчас эти глаза закрываются в последний раз, и ни тебе, ни кому другому больше не увидеть заточённого в них света и беснующейся в глубинах тьмы.

Рискуя попасть в аварию, ты бесконечно и с монотонным упорством, как сумасшедший, набирал номер Беллы. Сотни раз, тысячи суетливых движений - всё для того, чтобы услышать безразлично звучащее «абонент не доступен».

Оставалась последняя надежда – Элис. Человек, которого ты хотел бы видеть меньше всего и единственная, кто имел реальную возможность помочь. Но встретиться с куратором Беллы было не так-то просто - не достаточно было позвонить или через секретаря назначить место встречи. И если бы не особые обстоятельства, под которыми в Конторе понималась беременность Беллы, тебе бы никогда не узнать всей процедуры, больше похожей на процедуру вызова джина или древний тёмный обряд – та же регламентированная последовательность действий, имеющая хоть какое-то значение лишь для посвященных. Тебе уступили - без особого желания Элис лично проинструктировала тебя и приказала связываться с ней лишь в крайнем случае, скажем, когда небо решится упасть на землю, но не раньше. Что ж, твоё небо и в самом деле готово было рухнуть и разбиться вдребезги, ты уже видел первые трещины на его гладком бирюзовом куполе и слышал леденящий душу треск. Крайний случай наступил, в угнанной машине ты несся к пропасти.

Первое, что ты должен был сделать - это выйти на связного и послать сигнал, сообщающий о необходимости встречи. Сигналом служила кодовая фраза – отрывок из одного старого всеми забытого стихотворения какого-то малоизвестного типа, связным – лысоватый и слеповатый старичок-продавец в книжной лавке. Такой же ветхий и пропахший пылью, как и весь его товар. Вряд ли он знал, зачем передает по эстафете твоё сообщение дальше таким же слепым исполнителям. Одно из звеньев цепи, соприкасающееся лишь с двумя своими соседями и понятия не имеющее о назначении всей конструкции – принцип, который так любила Контора.

Дальше наступал самый простой и одновременно самый сложный этап – ожидание в условном месте. Чувствуя себя брошенным в стремительный поток камнем, ты беспокойно переминался с ноги на ногу – вокруг всё двигалось, а ты словно замер на месте. Порывисто вдыхая и выдыхая, ты мечтал, чтобы тебе поскорее сообщили дальнейшие инструкции. В душе бушевал ураган, вызванный к жизни мрачными и жуткими предчувствиями. Но никто не появлялся, только заблудившийся полупьяный турист спросил, как ему найти нужную улицу. День хоть и был тёплым, но осень есть осень, и после полудня начал дуть порывистый северный ветер. Без верхней одежды становилось холодно, руки медленно превращались в ледяные наросты на теле. Ты даже пожалел о машине, которую после недолгих раздумий все же решился бросить, не желая нарываться на неприятности с полицией или загреметь в участок. Пытаясь отогреть онемевшие пальцы, ты сунул их в карманы брюк, и тут же острый бумажный угол, словно притаившийся хищник, кольнул одеревеневшую и почти потерявшую чувствительность кожу, а мозг тронуло вдвойне омерзительное чувство, возникшее от хождения по кругу. История, сделав полный оборот, возвращалась на исходные позиции, готовясь швырнуть тебя на старт новой изматывающей гонки за спокойствием и счастливой жизнью. И всё это после того, как ты расслабился и разучился бегать - слишком много отпил из чаши радости, так что закружилась голова и ослабли ноги.

Дрожа и перестав дышать, ты достал из кармана картонный прямоугольник. На кремовой поверхности был отпечатан незнакомый адрес. В какой-то момент ты испытал облегчение от того, что приблизился ещё на один маленький шаг к Элис, но тут же воспоминания об истекающем времени охватили тело стальными тисками, вновь лишая почвы под ногами и ориентации в пространстве.



Целью, указанной на карточке, оказался небольшой ресторанчик. Довольно уютный, с панорамными окнами, через которые можно было увидеть причал и полюбоваться рябью на водной глади залива. Элис сидела за столиком и пила кофе, когда ты, стараясь сдерживать разошедшиеся нервы, переступил порог. Уверенная и спокойная, в строгом кашемировом костюме винного цвета, Элис могла показаться центром, вокруг которого вращается мир. Её по-прежнему окружала невидимой сферой аура власти и величия. Однако люди старались держаться от Элис подальше - все соседние столики оказались не заняты, впрочем, это могло быть результатом вмешательства двух парней с физическими данными победителей боёв без правил, зависающих у стойки и цепкими взглядами сканирующих посетителей кафе. На тебя они едва взглянули, и ты понял, что для Конторы давно перестал быть неизвестной величиной - изучен от корки до корки и не представляешь опасности.

- Элис, давай обойдемся без твоих игр, - не говоря ей «привет» и камнем упав на стул, прохрипел ты. На лишние слова и объяснения времени не оставалось. К тому же Элис была не из тех, кто этого не понимает, просто у нее могла оказаться своя цель и своя стратегия.

- Жизнь - игра, что поделаешь, - она пожала плечами и сделала новый глоток кофе.

- Ты знаешь, какой сегодня день? - слова становились всё тяжелее и холоднее, их окончания намертво примерзали к небу, тебе было не так-то просто говорить, тем более, говорить с таким равнодушным истуканом, каким была куратор Беллы.

- Я знаю. И чего ты ждёшь от меня? – её последние слова прозвучали как укор, так, словно ты просил о поддержке не человека, а вымаливал помощь у самой судьбы, и Элис давала тебе понять, что высшие силы в проблемы простых смертных не любят вмешиваться, находя их скучными и бессмысленными.

- Это все из-за видения, – твои ответные слова прозвучали как обвинение, но по сути это была всё та же жалкая просьба.

Элис молчала, и тогда ты задал главный вопрос, тупым ножом пронзивший в сердце:

- Ты знала, что случится трагедия?

- Нет. Не сразу, - Элис сделала паузу, её аккуратные ноготки отстукивали мелодию. - Но когда Белла забеременела, я стала догадываться. Мы, женщины, лучше считаем.

- Я могу понять то, что ты не рассказала ей, не желая расстраивать, но почему ты и меня держала в неведенье?

- Потому что в ином нет особого смысла - ничего не исправить. В какой-то момент я решила, что, может быть, стоит предупредить тебя, но не стала говорить прямо, рассудив, что, если захочешь, ты и сам сможешь сопоставить факты и сделать выводы. Ну а если даже нет, то у тебя просто будет больше счастливых, ничем не омраченных, минут счастья.

- Как трогательно. Давно ли ты заботишься о моём счастье?

- О твоём. И о счастье Беллы. Она ведь моя подопечная, и я всегда её выделяла среди прочих девочек. Пойми, Эдвард, иногда неведение - благо, большинство людей так и живут, даже не подозревая, что ждёт их в будущем. Мир превратился бы в сумасшедший дом, если бы все люди жили с занесенных над головами дамокловыми мечами ещё не случившихся несчастий.

Ты мало слушал Элис, тебе не нужны были пустые рассуждения и выверенные оправдания. Тебе нужно было руководство к действию. Но чем дальше, тем больше ты понимал, что никакого руководства не будет по той простой причине, что их не существует в природе.

- Почему ничего нельзя сделать? - от собственного вопроса тебе хотелось завыть раненным зверем, столько в этих нескольких словах уместилось безвыходности и мольбы. Ты понял, что, сколько бы усилий не прилагал и сколь горячо бы не надеялся, судьбу одолеть невозможно. Этот бой не выиграть, можно лишь смягчить боль от поражения, подготовив себя к нему заранее.

- То, что я видела, произойдёт в любом случае. Я могу ошибиться с интерпретацией, но само событие не предотвратить.

- Я должен это исправить, - ты с трудом сдерживал раздирающий грудь крик. - Но я даже не знаю где Белла, её телефон не отвечает.

- Ты разве не слышал, о чём я только что говорила? Ничего не исправишь.

- Куда она должна была поехать? – игнорируя первые предостерегающие ледяные нотки в голосе собеседницы, ты проявил настойчивость. - Скажи мне или я вынужден буду пойти на крайние меры.
Элис лишь усмехнулась в ответ. Её взгляд как бы случайно скользнул в тот угол, где скучали мордовороты, но сухой щелчок взводимого курка мгновенно разбил показное веселье.

- Глупый, чего ты добьешься?

- Куда. Она. Должна. Была. Поехать.

- Контора тебя в порошок сотрёт, если ты только попытаешься причинить мне вред.
Слова Элис были холодны, как укрытые снегом вершины гор, но в стальных глазах шальной искрой мелькнул страх - она знала, на что способны слетевшие с катушек типы.

- Мне плевать на Контору и на все их способы меня убить или покалечить. Если с Беллой и ребёнком что-то случиться, я сам себя убью. Без них мне не стоит и жить.

- Да иди ты к чертям.

Изображая на лице презрительную гримасу, Элис назвала тебе адрес. Рисковать жизнью из-за подобной глупости она явно не собиралась. Никто лучше этой женщины с калькулятором вместо сердца не умел взвешивать убытки и прибыль. И от того, что ты, выставив себя конченным идиотом, будешь сражаться с роком, мотаясь по городу без плана и союзников, Конторе явно никаких проблем не сулило.

Напоследок ты потребовал у Элис ключи от машины. С улыбкой, больше подходящей заботливой мамаше, наблюдающей за своим бестолковым ребенком, Элис протянула тебе связку. Буквально вырвав холодный металл из тонких, обтянутых пергаментной кожей пальцев, ты выскочил из ресторана под тугие струи дождя. Оглядев улицу, ты сразу же понял, что принадлежать Элис может лишь красный «мазератти» с тонированными стёклами и литыми дисками. Впрочем, единственное, что лично тебе понравилось в этой машине - это её скорость. Для того, чтобы выбраться из нагромождения городских улиц тебе потребовалась меньше десяти минут – первая приятная новость за весь день.
Оказавшись на загородной трассе, ты постарался выжить из движка максимум, заставляя стрелку спидометра всю дорогу судорожно трепыхаться у края шкалы. Мир за стеклом слился в размытую блеклую полосу. Лапы теней в бессильной ярости скребли по капоту, не в силах ухватить машину за гладкие бока - она ускользала прежде, чем их скрученные пальцы успевали сжаться.



У названного Элис дома ты остановился, пытаясь сквозь плотную пелену дождя различить припаркованную поблизости машину Беллы. Но рядом не было ни машин, ни людей. И сам дом казался ветхим и давно брошенным. Подбежав ближе, ты смог заметить покосившиеся рамы и несколько разбитых стекол в окнах первого этажа. На прогнившем крыльце были разбросаны осколки глиняного горшка и комья земли, на которые сквозь дырявый навес падали капли дождя. Еще в углу веранды ты заметил разломанное кресло и покосившийся столик с прогнившей ножкой. Зачем Белла приехала сюда, что могло ей понадобиться в разрушающемся доме?

Замок на входной двери был давно выломан, и ты без труда попал внутрь. Внутри дом казался еще более унылым, чем снаружи. Кругом валялся мусор: обрывки газет, сигаретные окурки, пустые шприцы и гниющие листья, чей аромат отдавал сладкой гнилью. Скудный свет струился через покрытые пылью и разводами окна, заставляя тебя постоянно натыкался на покалеченную в сражениях со временем мебель и замирать на несколько минут, прислушиваясь и ожидая появления хозяев или Беллы. Но в недрах дома, кроме хрипов твоего рваного дыхания и несмелого шуршания листвы, не рождалось ни одного звука. Казалось, что внутри вольно разгуливаешь лишь ты и скучающий ветер.

Не спеша, ты тщательно осмотрел все три комнаты первого этажа, но ни в одной не нашёл признаков недавнего присутствия людей. Все вещи находились там, где их бросили съехавшие в спешке хозяева, в раковине даже валялось несколько немытых тарелок, покрытых островками пушистой плесени и окаменелостями присохшей еды. Судя по всему, здесь обитала семья с двумя детьми. На холодильнике до сих пор висели выцветшие от времени рисунки с четырьмя человечками, держащимися за руки и с улыбчивым кругляшом солнышка, пририсованным в правом углу.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, ты наконец-то смог различить едва уловимый шорох, словно кто-то неподалеку выдвигал и задвигал ящики. В отдалении рассерженным великаном рыкнул гром, и, спустя пару мгновений, ливень обрушился на ветхий домик с удвоенной силой, стремясь вбить эту рассыпающуюся от старости частицу мрака в землю. Сквозь усилившийся шум капель по жестяной крыше ты уже не мог ничего расслышать.

Осознавая, что каждая минута промедления может разорвать тебе сердце, ты, не скрываясь, рванулся вверх по перекошенным ступенькам. В первой же комнате за рассохшимся от времени и облезающим струпьями краски столом, сидела Белла. Тебя она заметила не сразу, поскольку продолжала увлеченно шарить рукой в выдвинутом ящике. Ничего не найдя, она откинулась на спинку стула, устало вздохнув, и замечая тебя. Она не выглядела преступницей, пойманной с поличным, она выглядела глубоко разочарованной, так, словно бы ты на её глазах принялся без видимой причины полосовать себя ножом. И ты понял, что она хотела бы уберечь тебя от того дома, скрывающего какую-то часть её прошлой жизни и не имеющего никакого отношения к тебе.

- Белла, - кидаясь к ней и обнимая за сотрясающиеся в рыданьях плечи, прошептал ты. Всё то время, что гремел гром и вспыхивали молнии, ты прижимал её к себе и пытался успокоить, говоря бессмысленные глупости и легонько поглаживая по спине.

- Прости меня, - всё ещё уткнувшись в твоё плечо и всхлипывая, пробормотала Белла.

- Если ты не хочешь, можешь ничего мне не объяснять. Я знаю, что меня это не касается, но ты не должна была ехать в такое место одна.

- Эдвард, ты не понимаешь, – под опухшими веками горели хорошо знакомым безумием карие глаза.

- Нет, Белла. Не нужно… Ты помнишь виденье Элис?

- Что? Причем здесь это? – она хлюпнула носом и слегка отстранилась.

- Она не сказала тебе… Число в её видении…

Белла закусила губу, пытаясь понять, о чём ты ей бессвязно бормочешь, но тебя настолько переполняли мысли и чувства, что ты вряд ли смог бы связно перечислить даже буквы алфавита. Сначала твоя душа побывала в шторме отчаянья, а теперь буквально захлебывалась в океане облегчения. Всё, чего ты сейчас хотел - это привезти Беллу домой, укрыть её тёплым пледом и принести травяного чая в огромной кружке. Вместо этого ты вынужден был искать подходящие слова и удерживать ослабевшее и замерзшее тело от падения – тебя трясло уже не от ужаса, а от пронизывающего сквозняка.

- Двадцатое ноября. Элис видела тебя с ребёнком на руках. Но ведь ещё слишком рано, – ты спешил и путался в словах, как преступник на суде, не продумавший алиби.

- Ты же понимаешь, что если…

Ты захлебнулся, споткнулся на полуслове, потому что в голове подобно урагану уже закручивались в тугую спираль страшные картинки будущего. Загнанное и уставшее сердце снова забилось в бешенном ритме, и каждый его удар отдавался глухой болью в груди.

Белла испуганно посмотрела на свой выпирающий живот, инстинктивно стремясь прикрыть его руками и защитить ребёнка.

- Ничего не случится, – голос её звучал уверенно, но за уверенностью явственно проглядывала истерика.

- Пойдем отсюда. Мне кажется, что сам дом несёт в себе угрозу.

Ты помог Белле встать, но в последний момент она передумала и застыла на месте.

- Я должна найти одну вещь, – сделав глубокий вдох и преодолевая какое-то невидимое тебе, но огромное сопротивление, она продолжила. - Эдвард, это дом моих родителей. Здесь мы жили до смерти сестры.

- У тебя была сестра? – ты явно не был готов к новым ужасным открытиям и тупо спрашивал себя, сколько ещё готов пережить прежде, чем перегруженный мозг уйдёт в отключку, не в силах переваривать нескончаемый вязкий поток мучений и страданий. С другой стороны, Белле приходилось ещё тяжелее, чем тебе, и меньшее, что ты мог для неё сделать – выслушать и взять часть боли себе.

- Она умерла, когда ей было пятнадцать. Случайно оступилась и упала с лестницы.
Белла снова уронила лицо в ладони, и пыльный застоявшийся воздух наполнили звуки сдерживаемых рыданий.

- Детьми мы были с ней очень дружны, вместе играли, вместе шутили, у нас не было секретов. Но поскольку сестра была старше меня на два года, то со временем стала отдаляться, считала себя взрослой, которой не пристало возиться с малявками. Меня очень сильно ранили её заносчивость и злые шутки – от близких людей такого не ждёшь. В итоге, использовав все методы и испытав все унижения в попытках вернуть нашу дружбу, я обиделась, и мы стали почти врагами, – Белла судорожно вдохнула. - А потом она умерла.

- Белла, но ты не виновата, – разумеется, ты понимал, что убеждать её в этом глупо, и вряд ли твоё утверждение смогло бы в один миг стереть те годы, что Белла провела в муках совести. Одно предложение против миллионов раз прокрученной в уме фразы «мне стоило быть к ней добрее, это и моя вина» явно проигрывало, и у тебя не было средств преломить ситуацию. Ничего кроме безграничной любви - но для любви требовалось время, а горе разило наповал и молниеносно.

- Я приехала сюда в надежде найти её дневник, – Белла попыталась вытереть слезящиеся глаза. – Я знаю, это эгоистично, но мне было бы легче узнать, что она не держала на меня зла. Я просто чудовище, которое ждёт отпущения грехов от мертвеца.

- Но почему сейчас?

- Да потому что я ей посоветовала, - появляясь из темноты, ответила тебе Элис. Тут же в комнату бесшумными тенями влились и амбалы. Не совершив ни одного лишено движения, они скрутили тебе руки и отобрали пистолет. Кажется, ты стал понимать, почему они не обыскали тебя раньше, почему Элис довольно легко рассталась с машиной. По неизвестной тебе причине куратор Беллы заманила вас двоих, как малых детей, в ловушку. Белле она пообещала избавление от душевной боли и прощение сестры, а тебе саму Беллу и вашего ребёнка.

- Думаю, вы уже многое поняли, - Элис щёлкнула зажигалкой. Огненный светлячок выхватил из сгущающихся сумерек её спокойное лицо с идеально нанесёнными тенями и яркой губной помадой. Как и раньше, она походила бы на куклу или на картинку из глянцевого журнала, если бы не растрёпанные волосы и тусклый блеск глаз, напоминающий лезвие ножа.

- Ты меня обманула, - чувствуя себя актером в чужой постановке, ты, тем не менее, не смог удержаться и не прокричать банальных и пустых обвинений.

- Было полезно сбить с тебя спесь, мистер «я вижу всех насквозь».

Что ж, в этом она оказалась права. Ты считал себя круче Элис и полагал, будто смог без особых трудностей её раскусить, разглядев под масками и слоями лжи истинное лицо. Но у Элис не было истинного лица, зато оказалось достаточно ума и жизненного опыта. И это она обвела тебя вокруг пальца, используя твою главную боевую точку - Беллу. Придумала видение, подбросила дату и подобно пауку, дремлющему в центре паутины, приготовилась ждать. Она знала, что рано или поздно, даже до такого слепца как ты, дойдёт вся жуткая суть послания, и ты, отупевший от страха, и всё ещё не забывший трагедии со своими родителями, бросишься спасать любимую. Не трудно было предположить, что первым делом ты кинешься к самой Элис, и уж она проследит за тем, чтобы ты ещё более взвинченный и испуганный поехал куда нужно и отработал её коварный план от и до.

- Зачем? – подала, наконец, голос шокированная Белла. Разглядеть её ты не мог – очерченный последними лучами солнца силуэт едва угадывался на фоне светлого прямоугольника окна, лицо было в тени, но ты явно ощущал, сколь сильно она подавлена и дезориентирована внезапным появлением своего куратора.

- У меня было видение, но совсем другого рода, - Элис резко развернулась на каблуках, так что застонали старые доски пола. – Пришлось предпринять меры.

- Я не понимаю, - вырываться из профессиональной хватки церберов Элис ты не мечтал. Всё, что тебе оставалось - это швырять в её адрес гневные слова и полные ненависти взгляды, но даже их у тебя не находилось в достаточном количестве. – Ты же сказала, что предвиденного нельзя изменить.

- Можно, тем более, если знаешь как.

- Что именно ты видела?

- Я видела, что родив ребенка, ты потеряешь дар. Возможно, это звучит ужасно, но Контора не может позволить себе подобного.

Слова Элис были настолько дикими, что твой измученный мозг принял их за шутку, и ты засмеялся. То, что говорила куратор Беллы, не могло быть правдой. Ни один человек в мире ни за какие блага, ни за какие выгоды, приносимые даром, не решился бы убить ребёнка. Всё это должно оказаться шуткой и розыгрышем, думал ты.

- Конечно, я рассчитывала, что вид дома и воспоминания о сестре могут сами по себе спровоцировать выкидыш, но раз нет, то я приготовила запасной план, - теперь Элис обращалась только к Белле, оставив тебя безжизненной тряпкой болтаться в руках охранников. - Выпей это, через час у тебя начнутся преждевременные роды. Конечно, я вызову врачей, но вряд ли им удастся быстро добраться до этого захолустья. К тому же ребенок всё равно умрёт ещё в утробе. Но не беспокойся, лично тебе ничего не грозит, я об этом позабочусь.

Элис извлекла из внутреннего кармана пиджака флакон, в котором, судя по шороху, перекатывалось с десяток таблеток.

- Ты с ума сошла, - отталкивая руку Элис с пузырьком, прошипела Белла. - Я скорее пальцы себе отгрызу, чем это выпью.

Как бы ты ни был подавлен, но в мозгу тут же всплыли картинки из передач про диких животных, те, где самка до последнего вздоха защищает своих детёнышей. Белла вела себя, как рассерженная львица, в её голосе звенели истинное бешенство, готовность идти до конца и не подчиняться воле куратора.

- Если не выпьешь, Эдварда убьют, - спокойно парировала Элис.

- Мне все равно, - крикнул ты.

- Подумай хорошо. После того, как на твоих глазах я начну медленно убивать этого ублюдка, - Элис выкинула изящную руку с дотлевающей сигаретой в твою сторону, - у тебя, скорее всего, и так случится выкидыш. Белла, я тебе всегда симпатизировала, поэтому даю сделать выбор, даю шанс сохранить жизнь Эдварду. Но сохранить жизнь твоему ребёнку я не могу. Он должен умереть.
Слова Элис породили странную тишину, словно бы миллионы минут молчания спрессовали и засунули в пространство, ограниченное обшарпанными стенами комнаты. Ты задыхался в этой душащей пустоте, но и сказать ничего не мог. Ты не хотел, чтобы вас с Элис связывала даже тонкая и невидимая ниточка из слов, ты предпочел бы держаться от этого чудовища как можно дальше и не иметь с ней никаких контактов. Остальные так же не решались шевельнуться или что-то говорить.

- Для всех это будет выглядеть как несчастный случай, – первой ожила Элис, вновь поворачиваясь к Белле. – Скажешь, что попросила Эдварда отвезти тебя в старый дом родителей, потом объяснишь, что разволновалась ...

- Да пошла ты, сука, - крикнула Белла, перебивая Элис. Та лишь хмыкнула и отбросила окурок. В этот момент вокруг Элис вспыхнул огненный круг. Столбы яркого оранжевого пламени взметнулись до потолка, подобно раскрывающимся полотнищам ткани в восходящем воздушном потоке. Элис испуганно вскрикнула. Ты и державшие тебя амбалы были ослеплены и теперь пытались придти в себя и вернуть зрение. Почти наступившая ночь в одно мгновенье сменилась ярким полднем. Из-под зажмуренных век водопадами текли слезы. Ты услышал два глухих хлопка, но увидеть, что конкретно произошло смог лишь спустя минуту. Всё ещё щурясь от яркого свечения пламени, ты осмотрел трупы амбалов и остатки их мозгов на пыльном полу. В руках у Беллы покачивался «Магнум» сорок пятого калибра.

- Элис, ты не учла одного, - Белла говорила тихо, но каждое её слово было отчетливо слышно, не смотря на треск и гудение огня. – Ты не самая умная, а я не твоя слепая марионетка.
Элис, охваченная пламенем, стонала и извивалась. И это было последнее, что ты увидел, выходя из комнаты. Ты ещё несколько раз оборачивался, но смог различить лишь жадные языки пожара, словно принадлежащие сторукому чудовищу, пожирающему всё на свете.



- Мне сразу показались подозрительными неуместные воспоминания Элис о моей сестре. Она как будто случайно вставляла в разговоре намеки, давала понять, что мне стоит поискать некоторые ответы в прошлом, говорила, что, возможно, я преувеличиваю свою вину. Потом ей вроде бы внезапно пришла в голову мысль про дневник, ведь многие подростки ведут дневники - что если и у моей сестры был свой. А ведь дневник - это ключ ко многим замкам. А потом Элис дала мне выходной именно двадцатого ноября. Тут уж мне стало ясно, что она что-то замышляет. Самое трудное было не выдать себя и не проколоться на пустяках. Я притворилась, будто принимаю её заботу и участие за чистую монету, а сама решила перед поездкой провести кое-какие приготовления. Забежала в лабораторию – там как раз дежурил Джейкоб - и захватила канистру «Феникса». Разработка Конторы. Эта штука ещё более огнеопасна, чем бензин, вспыхивает даже при большой влажности и от малейшей искры, но не имеет характерного запаха.

- Джейкоб? – после всего произошедшего, как ни странно, у тебя нашлись силы на ревность.

- Я знаю, что повела себя не лучшим образом, пользуясь его влюбленностью, но на кону ведь стояло не только наше счастье, но, возможно, и моя жизнь, – поняв, что ты осуждаешь не столько её безнравственный поступок, сколько существование самого Джейкоба, Белла вяло провела рукой по векам. – Эдвард, я люблю только тебя.

- И я тоже люблю только тебя.

Сидя в машине в десятках километрах от догорающего дома, ты всё не мог представить, как вам жить дальше и даже не пытался. Просто смотрел на заплаканное, уставшее лицо Беллы и глупо улыбался. А она, как озорная девчонка, так же глупо хихикала в ответ, утирая хлюпающий нос. Наконец-то страшный день закончился, и на твоём треснувшем небосклоне запоздало всходило пока ещё блеклое солнце счастья.

Автор: Bad_Day_48; бета: seed