По коридорам конвоиры вели Илльеру, вздернув вывернутые за спину руки и заставив опустить голову. Рана ныла. Под ногами монотонно мелькали серые плиты, да болталась в такт шагам сползшая с плеча, растрепавшаяся коса. Не вывернуться и не дотянуться до кинжала в сапоге. Пустые ножны ударялись о голенище. Воплощение слабости и бессилия… Единственное, что успела заметить воительница, — Рихь следом за ней не тащили. Хотя стоит ли этому радоваться — еще вопрос.

В каком-то безликом сером помещении ее обыскали, забрав последний припрятанный клинок, и поволокли вверх по лестнице. Ступени поскрипывали в такт шагам, скрипу вторили доносившиеся откуда-то стоны и крики. Илльера старалась не вслушиваться, чтобы не расстаться с остатками самообладания, хотя отчаяние подступало к горлу приступом удушья.

Но вот скрипнула дверь, и пыльные, мрачные коридоры крепостных казематов тут же сменились на интерьеры, достойные королевского дворца. Молчаливая стража завела Илльеру в комнату командира гарнизона. Ей даже позволили выпрямиться и осмотреться. Красивый, выделанный на заказ аккуратный стол из дорогого дерева, тепло, блеск свечей, озаряющий флаги с гербами, а тяжелая дверь и толстые каменные стены приглушали крики несчастных, которым довелось тут оказаться. Глядя на все это, Илльера невольно вспоминала былую службу, когда в таких роскошных кабинетах бывать по долгу случалось часто. Наверняка именно в таком кабинете ей вынесли смертный приговор… За столом в кресле с изысканной отделкой восседал молодой ухоженный мужчина в идеально чистом военном мундире с хитрым взглядом.

— Готов поспорить, что где-то уже видел вас раньше. Вспомнить бы, — откинулся на спинку незнакомец, жестом отпустив стражу.

— Я бы запомнила кого-то вроде вас, — огрызнулась воительница. Она не видела выхода. Ни единого. Оставалось принять поражение с достоинством.

— Да, я видел вас, — продолжал офицер, как будто и не обратив внимания на озлобленный тон собеседницы. — Вы были на дуэли, неумело сливались с толпой, но ваш взгляд рассказал мне достаточно. Быть может, стоило арестовать вас прямо там, но мне оказалось жутко интересно узнать, чем закончится эта история. Быть может, нам стоит прояснить ситуацию. Я не просто так прибыл сюда из Иридина.

— Мне теперь одна дорога — на виселицу. Так к чему пустые разговоры? — снова огрызнулась Илльера.

— Вздернуть мы всегда успеем, — по губам офицера скользнула холодная усмешка. — Мне же хочется узнать правду. Что вы делали на улицах города в компании принцессы? Зачем ее высочество беглой преступнице? Зачем той, которую разыскивают по всей стране, приходить в логово своих врагов, а не скрываться на окраинах или не бежать прочь?

— У меня остались честь и верность моему королю и моей родине. Вещи, которые неведомы нынешней аристократии, — сквозь зубы процедила воительница. — А в остальном вы правы. Перейдя черту города, я подписала себе приговор.

— Как ваше имя? Меня зовут Арно, — резко сменил тему командир.

— Мое имя не имеет значения.

— А что имеет? Может, жизнь вашего товарища Эрвина?

От этих слов Илльера против воли напряглась, и Арно не мог не заметить этого.

— Вы все заодно, — наконец выдохнула воительница. — Канцлер не оставил бы случайных людей рядом.

— Он всего лишь человек, — усмехнулся Арно. — Вам неведомо очень многое, что происходит как в этих стенах, так и в остальном королевстве. Похвальны ваши стремления, но куда ваши благие дела заведут? Советую подумать об этом на досуге.

Как будто этот досуг еще представится… разве что на ступенях эшафота.

— Что с Винтером? — не в силах унять дрожь в голосе, спросила воительница.

— Расскажите мне сначала о том, зачем вам Рихь, а я потом расскажу об Эрвине, — Арно указал на стул, стоявший напротив стола, и после мгновенного колебания Илльера села, хотя со связанными за спиной руками это оказалось не слишком удобно. — Не вздумайте меня провести, его жизнь сейчас во многом зависит от моих действий.

Воительница подавила порыв снова надерзить и медленно, подбирая слова, заговорила. Рассказать пришлось обо всем, что произошло после дуэли. Не хотела она этого делать, отчаянно не хотела. Но страх за судьбу верного друга оказался сильнее. Арно слушал ее, не перебивая, лишь изредка ухмылялся, а иногда и вовсе принимал очень серьезный и задумчивый вид.

— Считаете Воларэ более достойным претендентом, раз взялись помогать ему? — наконец поинтересовался он.

— Выбора у меня не было, — глядя в глаза офицера, произнесла Илльера. — К тому же, он всегда казался мне честным, хотя и не безгрешным человеком.

— Как это на него похоже, — хмыкнул Арно. — Весьма занимательная история. Что до Винтера — я позабочусь о его безопасности до суда. Большего сделать я не в силах.

— А теперь повесите? — спросила воительница. Едва ли в условиях нарастающего хаоса на нее станут тратить время судьи…

— Всему свое время, — хитро улыбнулся Арно и крикнул охрану. Когда двое солдат возникли на пороге кабинета, офицер приказал сопроводить арестованную в камеру. Значит, небольшая отсрочка все же будет… Если бы дали желание перед казнью — попросила бы она дать ей убедиться, что Рихь жива и невредима? Или — увидеться с Эрвином напоследок? Он ведь тоже наверняка здесь… Размышлять об этом предстояло в темноте и одиночестве.

Камера была лишена любых удобств — холодный пол и свалявшееся подгнившее от сырости сено, что должно заменить постель, да железная цепь, свисающая со стены, для усмирения особенно буйных пленников. Втолкнув ее через порог, конвоир резанул ножом по веревке, освобождая руки. Какое милосердие… Арно распорядился? Кровь вернулась в жилы, принеся тепло и покалывающую боль. Ощущение жизни. Острота обреченности.

Воительница удрученно склонилась над сеном и осторожно прилегла. Но стоило ей сделать это, что-то твердое вонзилось в уставшую спину. Илльера вскочила от резкой боли и принялась расшвыривать сено в стороны, разыскивая инородный предмет. Вскоре у нее в руках оказался короткий, изрядно проржавевший, но все еще достаточно острый кинжал. Он мог попасть сюда не иначе как чудом, но сейчас Илльере было не до подобных мыслей. Спровоцировать стражника за дверью оказалось не сложно. Пара дерзких и грубых фраз в его сторону и вот он, уверенный в своей силе, сам открывает решетку, планируя жестоко наказать дерзкую преступницу, а еще через пару мгновений уже захлебывается кровью, сползая по стене на то самое сено. Едва ли в этих застенках сейчас много часовых — почти все должны быть заняты патрулированием города. В Ириталле с каждым днем после смерти короля становилось все неспокойнее. А теперь и резня, учиненная Аубрелем… Осталось разыскать Рихь и довершить начатое.

Прижав к груди заветный кинжал, крадучись, Илльера поднималась из подвалов наверх, к офицерским комнатам. Арно не производил впечатление человека, способного посадить наследницу престола в застенок. Значит, искать ее следует там, где условия хоть немного пригодны для жизни. Снова терзали слух крики — то ли кого-то допрашивали, то ли заключенные сходили с ума в темноте и одиночестве. Но с каждым шагом дышалось легче. А вот солдат она заметила всего дважды. И оба раза удавалось замереть в тени и не привлечь к себе внимания.

Не было дежурных и у дверей в кабинет. Илльера помедлила мгновение. Если за дверью враг — сил драться осталось совсем немного. Но придется рискнуть, раз судьба решила дать ей такой невообразимый шанс. Дверь открылась без малейшего усилия — и никто не встретил ее ударом клинка. Кабинет по-прежнему освещало теплое сияние свечей. А у стола сидела Рихь. Арно в комнате не было.

— Где он?.. — почти неосознанно начала Илльера, мало понимая, что говорит.

— Он ушел, — увидев воительницу, Рихь торопливо встала и шагнула ей навстречу. — Он сказал, что вы скоро придете сюда. И еще просил отдать вам эту записку.

Илльера застыла. Сказал, что скоро приду — знал. Чудо наконец вписалось в рамки действительности. Он знал. Только зачем высокородному аристократу ввязываться в это? Свернутая бумага не была запечатана. Илльера взяла ее и медленно развернула. Аккуратный почерк, всего несколько строк. Ни одного имени, ни подписи. Осторожность в самый раз для заговорщика. А слова… слова вселили надежду, пусть глупую и мимолетную. Но Илльера уже не могла от нее отказаться. Поперек стола лежало оружие.

— Мы уходим, — все еще не отводя глаз от записки, произнесла Илльера и вернула меч на привычное место. — Вы в порядке?

Рихь растерянно кивнула. За сегодняшний вечер произошло столько всего, что принцесса уже, кажется, даже удивляться устала. Илльера поднесла бумагу к огоньку свечи и бросила на металлический поднос для писем. Пусть обращается в пепел. Ей пора.

За дверью по-прежнему никого не было. Пуст оказался и спуск на первый этаж по боковой лестнице, как писал Арно. Но Илльера миновала первый этаж и пошла еще ниже. Рядом послышались голоса. Воительница метнулась к стене, дернув за собой и Рихь. В паре шагов впереди коридор пересекли двое солдат. Увлеченные беседой, по сторонам они не смотрели и затаившихся в тени женщин не заметили. Илльера перевела дух. А потом подошла к повороту, глянула и, убедившись, что больше никого рядом нет, указала Рихь на нишу в стене.

— Стойте тут и ждите. Я вернусь очень скоро.

Прежде, чем Рихь успела возразить, Илльера свернула в низкий сводчатый зал. По одной стене через равные промежутки виднелись решетчатые двери. Воительница подошла к третьей и всмотрелась в темноту.

— Эрвин, — позвала она негромко. — Эрвин!

Послышались шаги — и у решетки остановился Винтер. Бледный и осунувшийся.

— Как ты тут оказалась? — голос Беркута прозвучал хрипловато.

— Долгая история, — Илльера прижалась к решетке лбом. Глаза в глаза. — Эрвин, будет суд. Аубрель обвинит тебя в измене и потребует казнить. Если только не получится доказать, что тогда в Иридине ты сказал правду.

— Я в самом деле сказал правду, — горько усмехнулся Беркут и коснулся кончиками пальцев ее щеки. Пальцы были холодны как лед. — Но доказательства слишком далеко.

— Я верю каждому твоему слову. Просто скажи, где они, — Илльера просунула руку между прутьями. — Я привезу.

— Они далеко. В поместье моей матери. Именно об этих бумагах Марлин написала мне в предсмертной записке. Это их я нашел, когда мы завернули туда. Из-за них мы потеряли Криса, — их ладони встретились, пальцы переплелись в ускользающем рукопожатии. — Шкатулка в тайнике за камином с драконом. Чтоб открыть, надави на инкрустацию.

— Я сделаю, — лихорадочный, торопливый шепот, потому что времени Арно отвел совсем немного. — Я не дам им убить тебя!

Руки разомкнулись. Илльера усилием воли заставила себя отступить. Эрвин сделал то же самое. Не оглядываясь, воительница почти бегом вернулась в коридор. Рихь, застыв словно статуя, стояла на прежнем месте, не шевелясь. Увидев Илльеру, она с явным облегчением выдохнула.

— Что там было?

— Просто еще одно дело, — голос больше не дрожал, хотя усилий это стоило немалых. — А теперь самое время уходить.

Выбраться из тюрьмы удалось без приключений. Коридоры словно вымерли, голоса часовых раздавались откуда-то со стороны. И даже калитка в воротах была просто прикрыта и не заперта. Арно выполнил обещание. Оставалось надеяться, что сможет выполнить и остальные и не позволит произойти несчастному случаю в камере.

Закутав принцессу в плащ, Илльера повела ее по темным улицам. Ночь была уже настолько глубокой, что даже драки в подворотнях прекратились. Скоро рассвет. Остановившись на перекрестке, Илльера на мгновение ощутила прикосновение весеннего ветерка. Он напомнил о стаявших снегах, первой траве, высвободившейся из-подо льда реке. О надежде на возрождение. Воительница глубоко вдохнула и чуть улыбнулась. Бой еще не кончен. Она не сдастся. Никогда.

Постоялый двор у самых ворот смог обеспечить двум путницам крышу над головой и пару часов сна на лавке в общем зале. Свободных комнат на втором этаже уже не было, но Илльера прозрачно намекнула Рихи, что для королевского норова снова не время и не место. Принцесса, потрясенная и даже испуганная последними событиями, почти не возмущалась. И остаток ночи прошел спокойно. Утром ранние посетители завтракали, обсуждая последние новости. Какой-то заезжий ювелир сетовал, что накануне не смог отдать заказ дворянину, потому что его дом оказался заперт, а окна затянуты траурными полотнами. Мальчишка-разносчик рассказал, что видел лужи крови и мертвеца по дороге к мяснику. Тревога витала в воздухе. Рихь слушала, плотнее кутаясь в плащ — словно он мог закрыть ее от нарастающей волны бедствий. Илльера мрачнела с каждым словом.

Наконец, поев, обе женщины покинули заведение. Воительница не скрывала оружие, что должно было предупредить возможных искателей легкой наживы. Три года назад о таком в столице задумываться не приходилось вовсе…

Долгий путь по переулкам, чтобы не привлекать к себе внимание на главных улицах, и вот городская площадь. Ворота королевского дворца были закрыты, по обе стороны замерли часовые при оружии. А вот дворец канцлера и штаб казались оживленными сверх меры. Подойдя к воротам штаба, Илльера несколько мгновений всматривалась в лица солдат, стараясь узнать прежних товарищей по оружию. Но первым, кого она узнала, оказался Генрих. Они встретились взглядами, затем Илльера заговорила:

— Капитан здесь? Передай ему, я выполнила наш уговор.

Генрих махнул рукой дозорным, чтобы они пропустили обеих во двор, и шепнул что-то пажу. Затем повел Илльеру и Рихь внутрь. Штаб не сверкал роскошью, здесь не было зеркал в позолоченных рамах и декоративных ваз из малахита. Но строгие очертания требовали уважения и собранности. На стенах висели картины битв прошлого и бесчисленное оружие. Принцесса рассматривала интерьер с любопытством — в штабе гвардии ей бывать не доводилось. Воларэ вошел без стука, и Илльера заметила, что вид у капитана еще более усталый, чем накануне.

— Приветствую, ваше высочество, — галантный поклон и быстрый взгляд на воительницу. — Ты снова смогла удивить меня, Эрсель. Трудно пришлось?

— На войне как на войне, — отозвалась Илльера. — Я сделала то, что вы просили. Теперь ваш черед сдержать слово.

Воларэ повернулся к Генриху, ждавшему в дверях.

— Возьмите карету и четырех бойцов, проводите ее высочество в мой особняк, — капитан снова чуть поклонился принцессе. — Там вы будете в полной безопасности. Комнаты для вас уже готовы. Клянусь вам, что скоро все закончится.

Рихь ответила благосклонной улыбкой и, кивнув на прощание Илльере, вышла за Генрихом. Дверь осталась приоткрытой — из-за нее продолжали доносится голоса и бряцание оружие, звуки готового к бою войска…

— Ну что ж, Эрсель. Я в самом деле не ожидал, что ты справишься так быстро, — Воларэ скрестил руки на груди. — Свое слово я сдержу, не сомневайся.

Дверь снова распахнулась — и в комнату вошли Бернт, Альбер, Гай и незнакомый гвардеец. С обнаженными мечами.

— Я сказал, что каждый получит по заслугам. Ты изменница, Эрсель. Ты нарушила приказ и предала гвардию… — гвардейцы уже были рядом. — Ты арестована. Твою судьбу решит суд. Не сопротивляйся, иначе умрешь.