Название: Пленники ветра

Категория: Сумеречная Сага
Номер обложки: -
Бета:+
Жанр: Romance
Рейтинг: R
Пейринг: Эдвард/Белла
Саммари: Ветер сдувает человеческие жизни, как листья с ветки. Можно поддаться ему и улететь в небытие. А можно сопротивляться – и заслужить счастье.

---

На мокром после дождя асфальте передо мной сидел кот. Черный, огромный, с блестящей в лучах фонаря шерстью. Желтые глаза немигающе смотрели на меня и вводили в подобие транса, из которого вывела только капля, упавшая с дерева прямо за шиворот. Встряхнувшись, я опомнилась и с любопытством посмотрела на роскошную зверюгу.
- Эй, ты чей? – поинтересовалась я, ни секунды не сомневаясь, что кот кому-то принадлежит – не может такой холеный зверь быть бродячим.
- Мя-а-ау, - все, что ответили мне. Ну да, странно было бы ждать от него человеческого голоса. – Мя-я-яяу, - добавил кот уже с другой интонацией, встал и мотнул головой, словно бы приглашая идти за собой.
- Зачем? – удивилась я, внутренне ощущая полный идиотизм нашего диалога. Не дай бог, кто-нибудь еще увидит, разговоров потом не оберешься – библиотекарь Белла Свон совсем сошла с ума от одиночества, уже разговаривает с котами на улицах. Но парковая аллея - еще одна странность! – поражала полным безлюдьем. А ведь по ней сейчас должны бродить одетые в маскарадные костюмы дети и взрослые, пугать прохожих и собирать конфеты в объемные сумки. Ночь Хэллоуина – самое время для веселых проделок.
И появления нечисти.
- Мя-а-ау! – сердито мявкнул кот, повернулся и двинулся вперед, гордо задрав хвост. В спину ударил порыв ветра, словно бы подталкивая пойти за ним. Сама не знаю, что сподвигло меня: или настойчивое предложение, или разыгравшееся любопытство, или происки нечистой силы - но я последовала за котом по аллее, потом еще по одной и дальше, к выходу из парка на улицу, в ту часть города, где мне редко приходилось бывать. Кот несколько раз оборачивался, проверяя, иду ли я за ним, издавал удовлетворенное «Мя-ау» и продолжал путь.
Который закончился у дома. Обычного дома, с лужайкой, гаражом и одним-единственным освещенным окном. И без единого признака праздника – ни тыквы на крыльце, ни пугала с остроконечной шляпой ведьмы на макушке, ни даже подноса с конфетами. Казалось, владелец дома или принципиально игнорирует ночь Хэллоуина, или же вообще забыл, что она началась.
Кот уверенно зашел на крыльцо и сел перед дверью.
- Ты здесь живешь? Постучать, чтобы тебя впустили? – догадалась я. Кот не ответил, молча глядя на меня гипнотизирующими янтарными глазами. – Как хочешь.
Пожав плечами, я поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Никакой реакции. Ни голоса изнутри: «Открывайте, не заперто!» - ни шагов, ни включившегося света.
Я постучала еще раз, погромче. Может быть, там живет милая глуховатая старушка, нежно любящая своего питомца. Или задремала молодая мать у кроватки наконец-то успокоившегося младенца. Жаль, конечно, будить ее, но нельзя же оставлять на улице кота, который хочет домой!
Третий раз мне постучать не удалось. Свет не зажегся, но дверь открылась, и на пороге возник мужчина. Высокий, широкоплечий, с буйными взлохмаченными волосами. В полутьме, со светом, падающим из-за его спины, лица разглядеть не удавалось, но чем-то он мне показался знакомым.
- Вы не видите, что здесь нет конфет? – яростно прорычал он. В испуге я отступила на шаг.
- Простите, мистер, это ваш кот?
- Нет! – так же гневно ответил он и вознамерился закрыть дверь. Кот успел проскользнуть внутрь и удобно расположился на обувной тумбе в прихожей, глядя на нас немигающим взглядом.
- Что все это значит? Заберите свое животное! Мне не нужен кот!
- Вообще-то я считала, что он ваш, - осторожно заметила я. – Он пришел и сел под дверью, как у себя дома.
- У меня нет котов, - резко перебил меня мужчина. – Забирайте его и уходите!
Тучи, весь вечер бродившие в небе, вновь решили оплакать уходящее тепло и скорый приход зимы. Дождь мощным потоком рухнул на город. Я растерянно порылась в сумке. Ну конечно, зонтик остался на работе. Никто же не предполагал, что вместо того, чтобы пойти домой и удобно устроиться в кресле с книжечкой и чашкой чая, я начну бродить по городу, ведомая котом.
Мужчина безошибочно понял мою проблему.
- Я готов подарить вам зонт, только уйдите, пожалуйста, - добавил он просящих ноток в резкий голос. – Хотя нет. Вы потом захотите прийти его отдать, и все повторится. Подождите, я отвезу вас.
Через минуту перед крыльцом стояла серебристая машина. Я не успела опомниться, как оказалась на заднем сиденье, сжимая в руках кота. Он, кстати, не сопротивлялся, улегся на моих коленях и начал урчать в такт заведенному двигателю. Глиссером проносясь по мгновенно появившимся лужам, мужчина в рекордные сроки доставил меня домой, еле дождался, пока я вылезу, и так же быстро уехал.
- Странный он какой-то, - сказала я коту. – А ты, получается, теперь будешь моим? Пока хозяин не найдется.
Зверь презрительно фыркнул, обошел прихожую, обнюхивая все, и, наконец, устроился на стуле, вылизывая лапу.
- И как тебя зовут? – присела я перед ним, заглядывая в янтарные глаза. – Подскажешь?
Кот оторвался от дела и фыркнул.
- Феликс?
- Мя-ау, - утвердительно сообщил зверь и вновь занялся лапой.
- Добро пожаловать, Феликс.

За вечер я успела дать несколько сообщений в соцсети о найденном животном, но никто не отозвался: ни рыдающая девочка, ни глуховатая старушка, ни молодая мать. Конечно, в ночь Хэллоуина они могли и не просматривать посты, но что-то подсказывало: Феликс теперь будет жить у меня.
Следующим вечером я шла домой, нагруженная пакетами с кошачьим кормом, наполнителем, лотком и прочими принадлежностями для домашних любимцев. Тяжесть и объем покупок в совокупности с моросящим дождем заслоняли поле зрения, поэтому о серебристую машину, стоявшую перед домом, я буквально споткнулась.
- Позвольте я помогу! – Ее владелец возник передо мной, как чертик из коробочки, и, не дожидаясь разрешения, отобрал у меня самые тяжелые пакеты. Я терялась в догадках: почему он здесь? Вчера мы расстались, и не думая о новой встрече. Его тон в разговоре отбивал всякое желание продолжать знакомство, которое, по сути, еще и не начиналось. Разве что он желает вчинить мне иск за, к примеру, испорченную котом вещь?
- Спасибо, - коротко и сухо проговорила я, опуская на пол оставшиеся покупки, и улыбнулась вышедшему меня поприветствовать коту. – Привет, Феликс.
- Это все-таки ваш кот? – с неодобрением поинтересовался мужчина.
- Вы же не признали его. Я не могла бросить такого роскошного зверя на улице и забрала его домой. Может быть, еще найдется владелец, - ледяным тоном пояснила я, все еще теряясь в догадках – почему он приехал?
- Кажется, разговор вновь зашел не туда, - мягко улыбнулся мужчина. – И виноват опять я. Прошу прощения, мисс…
- Свон. Белла Свон.
- А меня зовут Эдвард. Наверное, вы не понимаете, с какой целью я приехал? Ничего криминального, уверяю. Я просто хотел извиниться за свое поведение вчера. Оно было непростительным.
Мы каким-то образом успели переместиться вперед, в холл, где горел неяркий свет, и я наконец-то смогла рассмотреть незнакомца. Четкие узнаваемые черты лица, привычно растрепанные волосы странного бронзового цвета, зеленые глаза…
- Боже милостивый, - только и смогла проговорить я. Только сегодня мои руки ставили на полку томик с фотографией моего гостя на обложке. Надо же, передо мной стоит и извиняется автор бестселлера этого лета! – Эдвард Каллен!
- Мейсен, - устало и привычно поправил он. – Каллен – мой творческий псевдоним. И если вы узнали меня, Белла, то мне будет проще объясниться. Я приехал сюда в поисках тишины, чтобы работать над новым романом. Мне обещали, что в этом городе никто не побеспокоит меня, и, в принципе, так оно и было… До вчерашнего вечера. Все время приходили дети с требованием конфет, а я не позаботился запастись ими, и вчера мне никак не давалась одна сцена, и ваше появление…
- Стало последней каплей, - понимающе кивнула я. Камень свалился с души. Никакого иска не будет, и про вчерашние события можно смело забыть, ну или записать их в раздел «Мои встречи со знаменитостями».
- Вот, - с извинением проговорил мистер Мейсен, протягивая мне бутылку вина. – В качестве компенсации за оскорбление. Надеюсь, вы простите меня?
- Прощу, но при одном условии, - удивляясь сама себе, заявила я, забирая бутылку. – Если вы разопьете ее со мной. У меня еще остался тыквенный пирог и ребрышки. Одной, и даже с помощью Феликса, мне их не съесть.
- Согласен, - как-то очень быстро кивнул гость. – Но тоже должен поставить условие - вы не будете расспрашивать меня про новый роман. Я никогда никому не рассказываю про книгу, которая еще не написана.
- Договорились.

Свечи на столе почти догорели. Вино закончилось. Мы сидели в креслах перед камином, грея в руках бокалы с коньяком, который каким-то чудом нашелся у меня на полке, и говорили. Говорили обо всем, как-то незаметно для самих себя перейдя на «ты». О погоде, о котах и собаках, машинах, новых книгах и букинистических реликтах, бейсболе, музыке и звуках осени. Пел за окном ветер, стучали в окно ветки старой яблони, урчал свернувшийся у меня в ногах Феликс, и очень хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.
Но Эдвард посмотрел на часы и неохотно встал.
- Потрясающий пирог, Белла. И я говорю это не потому, что последние недели питался только пиццей и супом из банок. Это просто пиршество богов.
- Подожди, там, кажется, еще что-то оставалось! – спохватилась я. – Возьми с собой. А вообще…
Нет, по собственной воле я не могла сама такое сказать. Но кто-то словно бы дернул меня за язык, и с него слетело:
- Переезжай жить ко мне. Дом слишком большой для меня одной, и покой тебе гарантирован. Как и хорошее питание.
Эдвард явно хотел что-то сказать, открыл рот и закрыл его. Осознав собственные слова, я покраснела до багровости, поспешно запаковала остатки пирога и сунула их в руки гостю.
- Спасибо, - все еще не придя в себя, отозвался он. – Белла, я… подумаю над твоим предложением, ладно?
- Я предлагаю только жилье и еду, - кляня себя за глупость, быстро пояснила я. – Как пансион. Небольшая прибавка к жалованью библиотекаря мне не помешает.
- Да, я понял. До встречи, Белла.
Дверь закрылась, я рухнула на пол и сжала ладонями пылающие щеки. Господи боже, что Эдвард обо мне подумает? Кем он меня посчитает?
Феликс подошел и ткнулся мордой мне в руки.
- Мрр-ря, - успокаивающе сообщил он. Я рассеянно погладила его, не переставая думать о своем глупом поступке.
И завтра он казался не менее идиотским. Ровно до той поры, когда в мою дверь постучали, и на пороге появился Эдвард, держа в руках пустую тарелку из-под пирога.
- Я заехал вернуть, - неловко пояснил он.
- Да, конечно, - не менее смущенно ответила я, забирая посудину и ожидая, что он сейчас попрощается и уедет.
- Белла, я… Я обдумал твое предложение. Честно говоря, оно было несколько неожиданным…
- Для меня тоже, - пробормотала я.
- И вначале хотел отказаться, но потом, доев пирог и посмотрев на груду коробок из-под пиццы… Мисс Свон, не возьмете ли к себе постояльца? Обещаю вести себя прилично, не водить к себе знакомых и вовремя вносить плату.

Эдвард занял дальнюю спальню на втором этаже. Через два дня мне казалось, что он всегда жил здесь. Днем он писал – а я работала. Вечером мы вместе ужинали, и он либо уходил к себе творить дальше, либо мы садились у камина и разговаривали, а кот громко урчал, создавая уют и умиротворенность. Эдвард, как и предупреждал, ни слова не говорил про свой новый роман, но и без того у нас находились темы для мирной беседы. Я узнала про его семью – родителей, брата и сестру, живущих на другом конце страны. Мне пришлось рассказать про развод родителей и смерть мамы три года назад.
- И ты совсем одна? – с сочувствием спросил Эдвард. Я пожала плечами и перевела разговор на другую тему.
Мы находили у нас общие черты и то, что нас разделяло. Нам нравилась одна и та же музыка, но я терпеть не могла современное искусство, а Эдвард что-то находил в нем. Мы любили раннюю осень, листопад, яркие краски – и обоим не нравился коматозный сон природы в ноябре.
- Какие книги тебе нравятся?
- Твоя.
- Так нечестно. Я же могу и спросить, почему?
- А я могу объяснить. Твой герой… он не склонится ни перед чем. Неважно, сколько на него свалится проблем – он все равно выстоит. Как скала. Нет, не так. Как гибкое дерево. Склонится под натиском бури, и вновь выпрямится. А в…
Я оборвала себя – нельзя спрашивать про новую книгу. Я обещала.
- Что, Белла?
- А вот мне интересно, каких поэтов ты… даже не любишь, а вообще знаешь?
- Ты считаешь, что я не могу любить поэзию? – притворно возмутился Эдвард, но его зеленые глаза при этом весело сияли.

В конце ноября я несколько дней почти не видела его. Он запирался в своей комнате, выходя из нее только поужинать, бесконечно пил кофе и, кажется, почти не спал. Меня беспокоил его усталый вид, покрасневшие глаза и круги под ними. Я держалась до выходных, честно выполняя роль хозяйки пансиона, которой не положено волноваться за своих постояльцев. Но субботним утром, закусив губу, постучала и вошла в спальню Эдварда, не дождавшись разрешения.
- Белла, я же просил! – рявкнул он, не оборачиваясь. Если бы он действительно работал – я бы извинилась и ушла, потом долго переживая из-за своей бесцеремонности. Но на экране ноутбука мельтешила только спираль экранной заставки, а сам Эдвард пустым взглядом смотрел в потолок, запрокинув руки за голову.
- Идем.
- Куда?
- Тебе нужно отвлечься.
- Белла, ты не понимаешь…
- Идем.
Я привезла его на свое любимое место – берег озера в нескольких милях от города. Летом здесь обычно людно – загорают на берегу взрослые, брызгаются водой и купаются дети, собирается кучками молодежь – но сейчас, на исходе осени, по кромке воды бродили только мы. Свежий воздух, шум ветра, мельчайшие брызги ледяной воды привели Эдварда в состояние равновесия. А чашка кофе и бутерброд, насильно всунутые в руки, и вообще вернули ему почти прежний вид и настроение.
Мы сидели на пледе, практически соприкасаясь плечами, и смотрели на унылый осенний пейзаж. Прежде зеленая трава пожухла и прижалась к земле. Яркие краски поблекли, заменившись серыми, черными, коричневыми – красками увядания и смерти. Деревья, растерявшие свой багряный и золотой наряд, засыпали, готовясь к длинной зиме. Ветер срывал с ветвей последние листья и нес их по воздуху, то опуская к поверхности озера, то вновь забрасывая ввысь.
- Пленники ветра, - проговорил вслух Эдвард.
- Что?
- Пленники ветра, - повторил он. – Смотри, Белла. Листья ничего не могут сделать с ветром. Он играет с ними как хочет, словно кот с мышкой, но в итоге их все равно ждет одно – смерть. Ветру наскучит безвольная покорность, и он забросит свои игрушки – в яму, на мусорную кучу, под упавшее дерево – все равно куда, где они и умрут. Никто не знал об их существовании, никто и не узнает.
- Ты неправ.
- Почему? – повернулся ко мне Эдвард.
Вместо ответа я встала и подошла к большому дубу, на ветке которого трепыхался последний листок.
- Он сопротивлялся сколько мог, и о нем узнали, по крайней мере, мы.
Я сорвала листик и показала Эдварду.
- А теперь он станет закладкой и будет долго лежать между страницами книги. Когда-нибудь ее откроют мои дети, а потом – внуки, и я расскажу им сказку о маленьком, но очень храбром листике, который смог вырваться из плена ветра.
- Тогда держи еще вот это.
Эдвард, нагнувшись, подобрал желудь и протянул мне.
- Посади его, и у тебя вырастет дерево с множеством храбрых листьев.
Я небрежно сунула его в карман, улыбнувшись.
- Ветер не сможет их сорвать, и всю зиму они будут шуршать и шелестеть у меня под окнами, создавая неповторимый шумовой эффект. Моим внукам это понравится.
- Да.
Очередной порыв ветра хлестнул по глазам, я слишком резко отвернулась и уткнулась лицом в куртку Эдварда. Он обнял меня, не давая упасть, и прижал к себе. Незнакомое ощущение мужских ладоней на спине вызвало внутри странное томление. Я почти в трансе подняла голову, встречаясь с потемневшими, с загадочным огоньком внутри зелеными глазами… и напряглась как струна, когда губы Эдварда коснулись моих. Руки сами собой легли на широкие плечи, сжимая скользкую кожу куртки. Глаза закрылись…
- Я все понял.
Эдвард отстранился так быстро, что я не сразу поняла – поцелуй закончился.
- Белла, ты чудо. Но мы должны ехать. Я понял, в чем проблема.
- Хорошо. Как скажешь.
Мы быстро собрали вещи, Эдвард выгнал меня из-за руля и в кратчайшее время доехал до нашего – моего – дома. Он пулей взлетел по лестнице, заперся в спальне на ключ – видимо, чтобы никто не смог помешать, - и мы с Феликсом остались одни. Я занялась привычными вещами – уборка, готовка, кормление и поглаживание кота, но мысли мои были явно не здесь, а там, на берегу лесного озера.
Ужинали мы тоже вдвоем с Феликсом. Эдвард так и не спустился, а тревожить его мне не хотелось. Давно стемнело, опять зарядил скучный осенний дождь, и в доме стало зябко и сыро. Я устроилась в кресле перед камином, закутавшись в плед, поставила рядом чашку глинтвейна, взяла на колени кота и смотрела на танец языков пламени, под негромкое мурлыкание пытаясь не думать о том, как мне понравилось прижиматься к Эдварду и чувствовать на себе его губы.
- Ты чудо.
С недовольным мявом Феликс свалился на пол. Я порывисто встала, повернувшись к Эдварду.
- Ты чудо, - повторил он, обнимая мое лицо обеими ладонями. – Я несколько дней мучился над одной сценой. И только там, на озере, понял, что прав не я, а Стен.
- Кто это?
- Это мой герой, - улыбнулся Эдвард. – Понимаешь, иногда мои персонажи ведут себя как хотят и настаивают, что их видение проблемы более правильное. Я сопротивлялся как мог, но внезапно понял, что неправ. Стен будет держаться до конца, как бы ураганный ветер не трепал его. И все получилось.
- Хорошо, - светло улыбнулась я. – Ты, наверное, голоден? Я сейчас разогрею.
- Подожди. – Эдвард не отпускал меня. – Там, на озере… Мне же не привиделось это?..
- Смотря о чем ты говоришь, - осторожно ответила я, чувствуя, как слабеют ноги и начинает кружиться голова.
Его губы медленно и осторожно коснулись моих.
- Вот это…
- Нет.
- Но я плохо помню…
- Тогда повтори…
Я потерялась в ощущениях, завладевших моим телом. Эдвард прижимал меня к себе, мои руки цеплялись за его плечи, губы пробовали друг друга на вкус, а воздух в легких неумолимо заканчивался. Мы вынуждены были прекратить поцелуй, но и после него Эдвард продолжал перебирать пальцами мои волосы, а я уткнулась головой в его плечо.

Рождество мы встретили вместе. В прямом смысле – проснувшись на одной постели, не разжимая объятий.
Этому предшествовало многое.
И долгие прогулки по осеннему городу, когда позволяла погода, а лужи после дождя по глубине не превышали щиколотку.
И вечерние посиделки у камина, взявшись за руки в уютном молчании.
И затяжные поцелуи, томительные и мучительные.
И недовольное ворчание Феликса, уставшего молча смотреть и давить на совесть двух обнявшихся людей.
И украшение елки в гостиной, сопровождающееся смехом и рассматриванием старинных, доставшихся еще от бабушки игрушек.
И выкладывание под нее тщательно упакованных подарков – мне, Эдварду и Феликсу.
И давно остывшая индейка, забытая на столе.
И объевшийся кот возле нее.
И порыв страсти, от которого мутится сознание, а телом завладевают инстинкты.
И тихие стоны, и шепот, и ласки, горячащие кожу.
И крик удовольствия, который невозможно приглушить. Да никто и не пытается это делать.
И в конце – усталые утомленные тела, стиснувшие друг друга в объятиях.

На день Святого Валентина я подарила Эдварду шоколад в красной бархатной коробке в виде сердца. Он преподнес мне значительно более ценный подарок – первую часть романа. Два дня я читала ее, отрываясь только на самые нужные дела, а потом ввалилась в его – нашу – спальню и заявила:
- Мне нравится. Вот только…
И перечислила то, что, по моему мнению, следовало бы исправить. К третьему пункту у Эдварда пропала улыбка. К пятому – он нахмурился. К десятому – кажется, пожалел, что дал мне прочитать. А потом начал спорить.
Нет, до драки не дошло. И до серьезной ссоры – тоже. И из спальни он не ушел, хлопнув дверью, хотя, кажется, намеревался. Я вовремя отступила, но Эдвард взлохматил руками волосы и сказал, что подумает.
Он исправил и то, что предложила я. И то, что потребовалось в результате внесенных изменений. И продолжал писать дальше.
А в промежутке между его творчеством, моей работой и домашними делами мы любили друг друга. Самозабвенно, страстно, отдавая себя и принимая другого. Иногда я просыпалась ночью, потому что чувствовала одиночество, вставала и шла варить кофе, уже по опыту зная – Эдварду пришла нужная мысль, которую он так долго искал. Он рассеянно отхлебывал, быстро целовал и никогда не говорил, что хочет остаться один.
Я уходила сама, плотно закрывая за собой дверь, и забиралась в постель, как-то слишком остро ощущая нехватку кого-то рядом. Вернее, точно зная, кого именно, и кот не мог послужить его заменой.

В первый день лета книга была закончена. Черновой вариант, который еще долго предстояло править и обсуждать, но львиная часть работы уже завершилась.
Эдвард купил бутылку вина отметить событие. Я приготовила роскошный ужин. Мы оба радовались. По крайней мере, внешне.
На моей душе возник и укреплялся с каждым днем тяжелый камень, придававший всему происходящему горький вкус. Эдвард пробудет в моем доме… сколько? Неделю, две, три? Даже если четыре – он все равно уедет. Этот город родной для меня, а не для него. Где-то там, далеко, живет его семья, стоит дом, в котором он живет постоянно, а не временно, сбежав в поисках тишины и покоя.
Скромная библиотекарша не имеет никакого отношения к автору бестселлера. Разве что удостоится короткой надписи в конце книги: «Признателен Белле Свон за неоценимую помощь в написании романа». Может, даже «Глубоко признателен».
Эдвард Каллен уйдет в мое прошлое, в раздел… Нет, не «Мои встречи со знаменитостями». В самый глубокий и тайный, где прячутся мои надежды и чаяния. В раздел «Мужчина, которого я люблю». Но он никогда не узнает об этом.
Еще целых четыре недели мы спорили, ругались и мирились, обсуждая поведение героев. Четыре недели. Двадцать восемь дней, во время которых мое сердце училось жить без Эдварда. Обматывалось прочной завесой, не пропускающей наружу ничего, кроме сияющих фальшивым весельем глаз. Скрывало все то, что не стоило знать мужчине, в которого я влюбилась, но, к сожалению, безответно, и вряд ли когда-нибудь это положение могло измениться.

Наступил день его отъезда.
Эдвард собирал вещи, возбужденно пересказывая только что состоявшуюся беседу с литературным агентом. По его словам, издательства готовы драться за новую книгу Каллена, и она обязательно станет бестселлером. Я улыбалась, кивала и вставляла нужные междометия в льющийся беспрерывным потоком монолог. Эдвард ни разу не заикнулся о новой нашей встрече. Не пообещал приехать или хотя бы позвонить. Не говорил о будущем, включающем и меня как часть его жизни.
Этого следовало ожидать, и я не расстраивалась, заранее настроившись на подобный финал. Почти не расстраивалась. Слезы неумолимо подкатывали к глазам, но я силой загоняла их назад, надев на лицо маску доброжелательности и спокойствия.
- Белла?!
Эдвард, застегнув молнию на сумке, повернулся ко мне. Сердце сжалось. А может быть, я неправа? И сейчас он…
- Ты даже не представляешь, как помогла мне, - с обаятельной улыбкой он наклонился ко мне. – Спасибо. Ты чудо.
- Ну почему же, представляю, - смогла выдавить я, улыбнувшись в ответ.
Он потянулся к моим губам.
Поцелуй. Последний. Самый сладкий и самый горький. И очень, очень короткий.
- Прости, я уже опаздываю на самолет.
Стук шагов по лестнице, хлопок двери – и все.
Я не буду плакать. Не буду. Ничего не произошло. В моей жизни появился мужчина, который не намеревался там остаться, и исчез из нее, как и планировалось.
Я не буду переживать из-за того, чего не могла изменить с самого начала.
Но почему же тогда слезы текут по лицу, а Феликс встревоженно тычется мордой мне в руки?

- Феликс, прекрати! – возмутилась я, отбирая у кота небольшую тыкву, только что красиво установленную на крыльце. – И сюда не лезь, ты же усы опалишь себе! И вообще, иди домой!
Кот вывернулся из-под моей руки, выгнул спину и зашипел. Я так и застыла с тыквой в руке. К моему дому заворачивала очень знакомая машина серебристого цвета. Она встала ровно в том же самом месте, где и всегда, и из нее вышел высокий мужчина.
- Эдвард?!
- Белла, привет, дорогая.
Он вынул тыкву из моих рук и прижался к губам с поцелуем, быстрым и сладостным. Я с трудом отходила от шока.
- Что ты здесь делаешь?
- Вернулся, как и обещал. Книга в печати, первый экземпляр уже готов, и я хотел показать его моему соавтору.
Книга. Да. Кажется, он и вправду говорил что-то о том, что мне обязательно достанется томик. Понемногу все вставало на свои места.
- Белла? – насторожился Эдвард, вглядываясь в мое лицо. – Ты не рада меня видеть?
- Рада, конечно, - через силу улыбнулась я, понимая, что мне вновь придется лечить разбитое сердце. – Проходи. Только я никого не ждала. Но твой любимый пирог стоит в духовке.
- Белла, что происходит?
- Ничего. С чего ты взял?
- Я… да чтоб его! У вас все та же мерзопакостная погода?
Эдвард втащил меня в дом, прячась от очередного залпа дождя из нависших над городом туч.
- Ты же знал, куда едешь, - заметила я, стаскивая с себя куртку.
- Мне казалось, что знал, - сухо проговорил он и вытащил меня в гостиную, включив в ней свет. – Я считал, что меня ждут. Особенно сегодня, в первую годовщину нашей встречи.
Я успела отвернуться, чтобы он не заметил блеснувшие на глазах слезы. Конечно, Хэллоуин всегда будет ассоциироваться у меня не с праздником нечистой силы, а с черным котом и мужчиной, отказавшимся признавать его своим. Я только запрещала себе думать об этом, чтобы не вспоминать вызывающие слезы моменты счастья.
- Подожди… - медленно проговорил Эдвард, обнимая меня за плечи. – Ты считала, что я больше не вернусь.
- Да, - выдохнула я.
- Что я уехал и навсегда забыл про тебя?
- Да.
- Что я не люблю тебя?
В его голосе звучала такая горечь и удивление, что я почувствовала необходимость оправдаться.
- Ты ни разу не написал и не позвонил мне за это время.
- Ты тоже.
- Ты ни разу не намекнул на возможность нашей встречи.
- Вообще-то говорил. – Эдвард достал из кармана книжку и помахал ею в воздухе.
- Это не совсем то… Эдвард, ты же понимаешь, насколько мы разные – ты, известный всей стране автор, и я, одинокая библиотекарша из забытого богом городка?
- Открывай. – Он сунул мне в руки книжку. – Открывай и читай первую фразу.
- Я и так ее помню.
- Этой ты не видела. Читай.
Дрожащими руками я провела пальцами по вытесненному названию: «Пленники ветра».
- Читай, Белла.
Первое, на что я наткнулась внутри – на посвящение.

Белле
Женщине, которая внезапно вошла в мою жизнь
И которую я не намерен из нее выпускать

Книжка рухнула на пол. Я растерянно смотрела на Эдварда, прикусив губу и боясь поверить в то, что это все правда.
- Белла, - выдохнул он, притягивая меня к себе. – Ты же сама столько раз говорила мне о необходимости держаться за свое и поддалась первому же порыву ветра.
Я пристыженно молчала, уткнувшись носом в его плечо.
- Придется мне попросить дуб научить тебя стойкости.
Мы оба перевели взгляд на окно, где в керамическом горшке тянулся к свету молодой дубок.
- А потом расскажем об этом нашим внукам?
- Именно так.