Она долго бродила по небольшому городку, с интересом рассматривая проходящих мимо людей, ловила свое отражение в витринах, иногда заходила внутрь и совершала покупки. С утра Эдвард бросил ей несколько купюр на столик, коротко пояснив: «Наслаждайся шоппингом, кажется, всем женщинам это по душе» и ушел. Шоппинг она не любила, но с поразительным упорством посещала магазины, всегда выбирая самые соблазнительные наряды. В конце концов, в ее руках оказалось несколько пакетов, в которых лежали аккуратно сложенные заботливыми продавщицами платья.

В список ее нелюбви входило множество вещей, если бы девушка надумала их перечислить, то на это ушел бы весь вечер. Но через свои чувства она научилась переступать, если того требовали условия, обойти, если вынуждали обстоятельства. И главное, не оглядываться назад. Например, она не любила тишину, которая ей казалось давила на уши изнутри, но это не значило, что ей доставило бы неудобство просидеть тихо несколько часов. Она не любила темноту, дождь, осень, весну. Не любила своего имени и когда ее по нему называют, не любила, когда кто бы то ни было, нарушает ее личное пространство. Не любила машины и быструю езду, большое количество народа, громкую музыку и горячий кофе. И так бесконечно. Но в отличие от других, Белла стремилась к своим антипатиям. Из них она, словно черпала силы, проверяла на прочность свою натуру, брала измором собственный внутренний мир, будто доказывая, что все в этой жизни можно пережить, не смотря на препятствия.

В номере она быстро переоделась в купленную одежду и досконально себя осмотрела, повертелась в разные стороны, поправила тонкие бретельки платья, задрала немного подол. Критично оглядела свои ноги и только потом повернулась к Эдварду.

- Как я выгляжу?
- Как шлюха, - коротко бросил он и отвернулся.

Она равнодушно пожала плечами и расправила материал на груди, сделав декольте еще более глубоким. Позже, в баре или клубе, чьи-то руки, проникнут под платье и начнут ласкать ее кожу. Она будет улыбаться, смеяться, запрокидывать голову, в общем, делать вид, что она безумно возбуждена. Она будет танцевать, к ее плечам, шеи, бедрам прикоснутся немыслимое количество раз, те же руки или уже другие. Ей давно все равно, девушка даже не обратит внимания. У нее, как у робота, есть своя программа, которую нужно выполнять, не зависимо от обстоятельств. Четко слаженная и отработанная схема, созданная ею же, не терпящая изменений и поправок.

- Ты готова? – холодно спросил Эдвард, нетерпеливо крутя в руках ключи от машины.

- А ты, что не видишь? – огрызнулась она, подкрашивая губы блеском. Доведя кисточкой до уголка рта, Белла еще несколько секунд на себя посмотрела, и резко развернувшись, пошла на выход.

Он усмехнулся, провожая ее взглядом. Короткое платье почти не скрывало стройные ноги, а изящные туфли подчеркивали тонкие щиколотки. Встреть он ее в таком виде на улице, он бы тоже не прошел мимо. Ей поразительно удавалось перевоплощение из серой неприметной мышки, какой она была большое количество времени, в соблазнительную женщину с горящим взглядом. Встреть он ее так на улице, он бы не упустил возможности насладиться ее телом, а потом и кровью, если бы… Если бы он не успел узнать ее.

Они никогда не появлялись в баре вместе, Белла всегда заходила одна. Он держался в стороне, наблюдая из зрительного зала за сценой, на которой разворачивалось незабываемое действие. Это действие завораживало даже его пресыщенное воображение. Глядя на мимику лица, движения, вампир пытался отыскать в ней фальшь, но никогда, никогда она не допускала ни единого неосторожного жеста, по которому можно было бы разгадать ее. Белла исполняла свою партию идеально, как по нотам, разыгрывая отведенную для нее роль.
С ней действительно не возникало никаких проблем, девушка отлично выполняла условия их договора, никогда не жаловалась, ничего не просила и не позволяла себе слез. И хоть ее настроение извивалось, подобно причудливой кривой, она умело держала себя в руках. На грани. Давно на какой-то грани, которую ей никак не удавалось переступить.

Вернувшись в номер, Белла неуверенно застыла на пороге, будто мгновенно забыв, что она здесь делает и зачем пришла. Эдвард чуть подтолкнул ее в спину, от чего она сделала шаг и снова замерла.

- Что с тобой? – спросил он, обходя ее.

- Ничего, - растягивая слова, выговорила она, но не пошевелилась. Прижавшись плечом к косяку, девушка пустым взглядом смотрела вперед, но как будто ничего не видела перед собой. – Просто устала.

Он обернулся и в два шага оказался рядом. Она никак не отреагировала, только чуть наклонила голову, когда он схватил ее за шею и прижал к стене.

- Устала, говоришь? - с тихой угрозой произнес он, - Или я чего-то не понял? Улыбнись, у тебя всегда должно быть хорошее настроение.

- Отпусти, - процедила она, с шумом вдыхая кислород. Девушка сжала запястье Эдварда, пытаясь высвободиться. - Или закричу.

- Начинай, - усмехнулся он, еще сильнее сжимая пальцы. - Я хочу видеть твою улыбку.

Перед глазами заплясали черные круги, настолько четкие, что она видела каждую объемную грань. Сознание вырывалось из под контроля, медленно проваливаясь в бездонную пустоту. Черты лица Эдварда начали расплываться, мышцы гортани активно сокращались в бесполезных попытках сделать глоток воздуха.

- Улыбайся! - его голос перестал быть мягким и бархатным, наполняясь железными интонациями, но каждый последующий звук становился все менее понятным для ее слуха. Эдвард встряхнул Беллу, от чего она ударилось спиной о дверь. Наконец, ее губы растянулись в слабой улыбке, больше похожей на оскал, и тут же хватка его пальцев ослабла.

- Вот так хорошо, - кивнул он. - Тебе так больше идет. Может быть, хочешь уйти?

- Нет, - она покачала головой. Ее ответ резкий и, даже не смотря на нехватку кислорода, громкий. Без промедления. Без сомнений.

Эдвард отпустил ее и уже ласково провел ладонью по щеке, насмешливо поцеловав в висок. На зло. Прекрасно зная, что ей это не нравится.

- Запомни, я тебя не держу, - прошипел он. - Не обижаешься?

Его забавляло вытягивать из нее слова, хотя она всем своим видом показывала, что ей абсолютно не хочется говорить. Он гадал, каким будет ее следующий шаг, куда пойдет, что сделает и что скажет. Это было игрой. Если бы у него был напарник, он бы с удовольствием сделал ставки.

Позже она запрется в ванне и просидит там до утра. Он будет слышать только стук ее сердца, бешено заходящегося сердца, смешанным с шумом воды. Глухие удары, бьющие по ушам и вызывающие дурноту.

Под утро он все-таки решит проверить все ли с ней в порядке, выломает дверь и увидит ее сидящей на полу.
- Ты не можешь здесь и дальше сидеть.
- Почему?
- Поспи. Все пройдет.

На короткое мгновение их взгляды встретятся, но ее безучастное выражение останется прежним. Будто она смотрит мимо него.

- И ты хочешь, чтобы я тебе поверила? - одними губами прошепчет она. - Ничего не пройдет. Оставь меня в покое, со мной все в порядке.

Спокойная. Тихая. Чуть усталая. С горящими карими глазами, распущенными темными волосами, немного бледная.

- Улыбнись, - прикажет он, и Белла послушно улыбнется, откинув голову назад.

После этого случая она, словно в полной мере осознала свое место, приняла условия игры и перестала пытаться что-то изменить.

Чтобы избежать неприятностей, она исправно звонила домой, разговаривала с отцом, тихо, размеренно, не повышая голоса. Он уговаривал ее вернуться домой, она отвечала мягко, но с твердой уверенностью, повторяя, что с ней все в порядке. Вот так просто.

Теперь в порядке она была всегда и для всех, будто эти слова намертво приклеились к ее языку и при любом удобном случае она их без труда произносила.

Белла сидела в машине и, подтянув под себя ноги, с интересом рассматривала проносящиеся мимо пейзажи.

- Ты никогда не рассказывал о себе, - произнесла она, прикуривая сигарету и продолжая смотреть в окно, будто разговаривая сама с собой. – Кто ты, откуда, как стал таким. Я почти ничего о тебе не знаю.

- Ты поздновато спохватилась, - Эдвард улыбнулся своей привычной холодной улыбкой, словно подчеркивая, что не собирается переходить на новый уровень отношений, и уж тем более открывать перед ней душу. – Оставайся там, где ты есть и не пытайся стать хоть на шаг ближе.

Однако девушка сделала вид, что не заметила его неприязни в голосе и продолжила:

- Я даже не думала об этом, - бесстрастно ответила она, чуть заметно пожав плечами, и все так же не поворачиваясь. – Просто мне иногда интересно, чем тебе не угодил весь мир.

- Есть мир, а есть я, это две разные вещи совершенно друг с другом не взаимосвязанные. Так же как есть ты и я, и мы тоже существуем отдельно, хоть и проводим вместе время. Когда не являешься частью чего-то, то это никак не может на тебя влиять.

Девушка приоткрыла окно, и стряхнула пепел, тщательно обдумывая его слова.

- Тебе это нравится?
- Мне так удобно.
- Похоже на формулу одиночества.
- Или свободы, - поправил он.

Белла замолчала, с удовольствием играя в уме его словами, крутила их, словно кубики, прикладывая разными гранями друг к другу. Ей определенно нравилась его позиция, но если Эдвард мог позволить себе послать весь мир к чертям, то ей для этого требовалась посторонняя помощь.

- Я тоже так хочу, - после минутного молчания неуверенно произнесла она и повернулась к нему лицом. Эдвард посмотрел ей в глаза и усмехнулся. Его тонкие черты лица исказились в язвительном пренебрежении.

- У тебя так не получится. Ты слишком зависима. Хотя бы от меня. Если я захочу, то остановлю машину и высажу тебя прямо здесь, посреди дороги, и ты останешься одна, потом ты будешь зависеть от встречной попутки, от сговорчивости водителя, и так далее. Нет предела человеческой зависимости от этого мира.

Но чем больше он говорил, тем сильнее она убеждалась, что нужно разорвать этот порочный круг. Ведь нет ничего лучше, чем жить для себя, она давно забыла, что это такое. Что такое ни о чем не думать и делать, что хочется.

- Ты мог бы обратить меня, - тихо произнесла девушка, надеясь, что ее голос звучит твердо и уверенно. По ее лицу было понятно, что она не раз думала о такой возможности, просто ждала подходящего момента, чтобы озвучить.

- Нет, - грубо бросил он, даже не дав ей договорить фразы. Его «нет» острое, как бритва, вспороло пространство, убив все остальные звуки. Эдвард резко нажал на тормоза, и как только машина, визжа шинами, остановилась, повернулся к ней. Взгляд алых глаз опалил огнем ненависти. – Еще раз об этом заговоришь, и совместные путешествия кончатся.

Белла несколько секунд молчала, стиснув зубы, чуть отодвинулась от него и настойчиво проговорила:

- Почему? Если ты это сделаешь, обещаю, ты никогда больше обо мне не услышишь. Я исчезну, испарюсь из твоей жизни.

- Еще слово, и ты испаришься из моей жизни немедленно, - выдохнув, прошипел он.

- Может быть, ты боишься? – иронично протянула она, с видом человека, которому нечего терять, и который бросается в марево своей убежденности, не оглядываясь назад. – Да? Боишься?

Эдвард одним незаметным движением схватил ее за руку и притянул к себе. Его ладони быстро проникли ей под рубашку, лаская обнаженную кожу. Она заверещала, пытаясь вырваться, безрезультатно отталкивая его руки.

- Не нравится? – зарычал он, наклоняясь к ее уху.
- Нет! Отпусти! Не трогай, - задыхаясь, отчеканила она.

- Может быть, ты хочешь провести с этим вечность? - не обращая внимания на ее попытки отстраниться, продолжил он. – Что ты будешь делать? Думаешь, избавишься от своих демонов, став вампиром? Или ты от них в таком восторге, что не готова расстаться?

Он отпустил ее так же быстро, как и привлек. Она прижалась к самой двери и спрятала лицо в ладонях. Тяжело дыша, и чуть покачиваясь из стороны в сторону, девушка глухо произнесла:

- Нет.

Эдвард спокойно тронулся и, набирая скорость, поехал по дороге.

- Ничего не изменится в твоем мире, – ровно заметил он, будто ничего не произошло. – Не выбирай того, что причинит тебе еще большую боль.

- Когда мне понадобится совет или сострадание, я обязательно к тебе обращусь, - холодно отозвалась она и поежилась.

- Можешь ко мне вообще не обращаться, - усмехнулся он, смотря на дорогу. – Не много потеряю.

- А я тем более, - фыркнула она и отвернулась. Через десять минут Белла уже спокойно сидела в своем прежнем положении, полностью совладав с собой, и невозмутимо курила. В ее мире эмоциям не было места, и это действительно то, что никогда не изменится.