---

– Увы, мистер Мэйсен! Мне понятны ваши аргументы, но никто из наших братьев во Христе не отправится с вами в это пристанище еретиков, которое они нагло именуют обителью истинной веры.
– И всё же, ваше преосвященство… согласно должностной инструкции подобные инспекции должны обязательно проводиться при участии…
– Если потребуется, я возьму этот грех на себя, господин федеральный инспектор. Думаю, ваше руководство…
Я деликатно прикрыла ладонью сотый по счету зевок. Хотелось есть и спать. Брат уже полчаса вежливо препирался с кругленьким седым аббатом и, в отличие от непробиваемо спокойного святого отца, явно начинал терять терпение. В приемной было душновато, в лучах осеннего солнца плавали пылинки, но я еще минут двадцать назад устала на них любоваться, а больше было не на что. Распятие в центре голой стены пугало своим чрезмерным натурализмом, девственно-чистый стол не желал порадовать глаз даже скромным письменным прибором. Стулья с прямыми высокими спинками словно олицетворяли официальность этой встречи…

Я тяжело вздохнула. Неужели Эдварду до сих пор не ясно, что этот старичок с уютным животиком, выпирающим из-под черной сутаны, и преувеличенно ласковым взглядом выцветших голубых глаз ни за что не пойдет на попятную? И даже не объяснит толком, что же такого ужасного в этой обители еретиков… или юдоли, не помню. Так что выбор невелик – или возвращаться не солоно хлебавши в Фэрбенкс, или ехать дальше, наплевав на инструкцию.
Моему обязательному братцу, конечно, оба варианта совершенно не подходят, но тут уж нашла коса на камень. «Добрый дедушка аббат» не уступит ни дюйма, а кроме монастырской братии в радиусе нескольких сотен миль никаких представителей духовенства не найти. Эдвард рассчитывал на пастора Норт-Пола, но того не ко времени разбил сильнейший прострел. Охая и держась за поясницу, его преподобие кое-как выполняет свои обязанности, но поездка по ухабистым лесным дорогам, конечно же, исключена. Брат даже просить не стал, увидев в каком состоянии находится немолодой священник.

Наши, наверное, уже заждались во дворе обители. Хотя лучше уж сидеть на лавочке и наслаждаться свежим осенним воздухом с изрядной примесью аромата нагретой хвои, чем бороться с дремотой в этой скучной приемной. И зачем только Эд потащил меня с собой к настоятелю? Неужели думал, что святой отец размякнет, увидев, что его отказ может огорчить такое хрупкое и юное существо? Не тут-то было. Вялое благословение при встрече, пара взглядов вскользь… Ни умоляющие глазки кота из «Шрека», ни грустные вибрирующие вздохи не произвели ни малейшего впечатления, аббат уперся, как осел, прости Господи.
Может быть, Эдварду следовало взять с собой Розали? Как-никак известная журналистка, практически телезвезда. Не говоря уже о том, что, в отличие от меня, это шикарная блондинка с ногами «от ушей» и пышной грудью, способная мимолетным взглядом ставить мужчин на колени, а если добавит еще и легкую улыбку… в общем, возможны жертвы. Но брат, видимо, решил, что пожилой католический священник – неподходящая мишень для чар мисс Хейл. Кто знает, кто знает…

Ох, кажется, наконец-то прощаются.
– Надеюсь, вы и ваши коллеги разделите с нами скромную вечернюю трапезу, – с плохо скрываемым облегчением радушно пригласил настоятель. – Кельи для ваших спутниц уже приготовлены, а мужчин, если не возражаете, мы разместим в большой гостевой комнате.
Что буркнул в ответ недовольный Эдвард, я толком не расслышала, но хотелось бы верить, что это было согласие. Действительно, не ехать же через лес на ночь глядя, тем более что до юдоли греха… ой, или как ее там, отсюда добираться чуть ли не пять часов. Пожалуй, не стоит вламываться к еретикам среди ночи – еще побьют спросонок.

Я радостно вскочила, успешно подавив желание шумно возликовать – вряд ли отец настоятель одобрил бы такое поведение, совершенно неуместное в святой обители, пусть даже и со стороны особы, явно не достигшей совершеннолетия. Кстати, обманчивое впечатление – мне уже восемнадцать с половиной, хотя сама знаю, что выгляжу на свой возраст только в полной «боевой раскраске», к которой прибегаю редко и исключительно для придания себе солидности. Кто же в здравом уме и твердой памяти будет тратить время и силы на подчеркивание и без того великоватых глаз, удлинение длинных от природы ресниц и подкрашивание достаточно ярких губ? Уж точно не я.
Последний раз пришлось использовать такой радикальный способ экстренного «повзросления», когда Эдвард оформлял меня своей личной помощницей для участия в инспекции. Хорошо, что у нас разные фамилии, иначе ничего не вышло бы. Зато теперь я, можно сказать, убиваю одним ударом двух зайцев: досрочно прохожу практику по социологии и присматриваю за братом. Второй заяц, надо признаться, гораздо важнее.

Настроения не испортило даже то, что приглашения на завтрак мы не получили – экономно, ничего не скажешь. Ладно, перебьемся сухим пайком, это даже интересно. Вспомню скаутское детство. Так. Неосторожно представила себе Эдварда у костра – и едва избежала позорного поражения в борьбе со смешинкой. Зато прощание с аббатом удалось на пять с плюсом: голова опущена, глазки в пол, книксен поглубже… До свидания, ваше преосвященство! Очень приятно было познакомиться! Благодарю за гостеприимство! Брату оставалось только подтверждающе мычать что-то неразборчивое.

Разумеется, наш хозяйственный проводник уже всё разведал. Особенно точно он выяснил, где трапезная. Еще бы, прокормить такую гору мышц – задача непростая, но Эммет МакКарти с ней успешно справляется и, вероятно, именно поэтому почти всё время пребывает в прекрасном настроении. Серые глаза лучатся весельем, улыбка от уха до уха, ямочки на щеках – любая красотка позавидует, а зачем они, спрашивается, этому атлету с детским взглядом? Ямочки, разумеется, а не красотки. Везет же некоторым. А у меня ну хоть бы одна! Возможно, для этого нужно иметь более упитанные щеки? Надо будет как-нибудь проверить, если вдруг удастся набрать фунтов пять-шесть. Мечты, мечты... Ладно уж, что Господь дал… Ага, вот и печальный итог общения со святым отцом: не хватало ещё начать через слово поминать небеса.

За столом Эдвард отмалчивался. Мисс Хейл, которую у меня второй день не получается называть, как она просит, просто Розали, всячески пыталась его развеселить, попусту растратив весь арсенал сияющих улыбок, светло-карих взглядов искоса, мило прикушенных пухлых губок, небрежно накрученных на изящный пальчик золотистых локонов. Наверное, следовало поговорить с нашей телезвездой заранее, а теперь, после этого сеанса провального флирта, как-то неловко. Придется пока делать вид, что всё в порядке, а мой хмурый старший брат просто уродился таким твердолобым. В любом случае, не рассказывать же самоуверенной блондинке, из-за чего приобретавший мировую известность тридцатилетний доктор медицины, кумир студенток и медсестер, внезапно превратился в федерального инспектора с потухшими глазами. Вспыхнут ли когда-нибудь снова его «изумруды»? Теперь даже фирменная кривоватая улыбка – редкий гость на этой угрюмой физиономии с заострившимися скулами, зато складочка, похоже, обосновалась между бровями навеки.

Я подавила тяжелый вздох. Вот не зря мне не нравилась его благоверная, даже пять лет назад, когда они только решили пожениться, о чем я узнала, угодив по возвращении из летнего лагеря прямо на семейный ужин по поводу помолвки.
Слишком покладистая. Слишком восторженная. Слишком заботливая. Слишком… ну да – и слишком красивая, а что! Не слишком верная, как оказалось. И теперь вытянуть из Эдварда пару слов труднее, чем уговорить вегетарианца съесть отбивную, брат плохо засыпает, а если всё-таки удается уснуть, вскоре просыпается с болезненным криком. Как-то проговорился: во сне он застает Викторию с любовником и убивает ее. Душит голыми руками. Да… его руки… за них у меня отдельный счет к этой лживой рыжей дряни. Из-за нее у Эдварда Мэйсена, бывшей надежды мировой нейрохирургии, уже полгода мелко трясутся пальцы.

Тихий всхлип пришлось по-быстрому замаскировать кашлем. Нашла где задуматься на такую тему, нечего сказать. Эдвард и так мрачнеет, когда случайно ловит мой взгляд. Молча ругая себя на все корки, я быстро доела что-то вроде овощного рагу, залпом выпила большую кружку морса – кажется, черничного – и огляделась, опасаясь нарушить какое-нибудь из гласных или негласных правил монастыря. К счастью, монахи и послушники уже разошлись, поэтому можно было безбоязненно вести себя практически как дома.

Эммет щенячьими глазами смотрел на притихшую Розали. Сопровождающий ее оператор Майк Ньютон раздраженно гонял по тарелке одинокую фасолину. Кажется, я догадываюсь, почему у этого парня второй день плохое настроение. Сегодня утром он даже окрысился из-за чего-то на Розали, но та только пренебрежительно повела плечиком, напоминая, кто из них двоих босс, – и Майк тут же забормотал извинения. Он мне неприятен. Не внешностью, хотя я не люблю женоподобных мужчин, а этого хоть сейчас переодевай в платье: белобрысые кудряшки, мелкие черты круглого лица, бледно-голубые глазки, покатые плечи, слишком маленькие кисти рук. Дополняют картину нежно-розовый румянец и срывающийся на фальцет тенорок, не очень-то подходящий для тридцатилетнего представителя сильного пола. Но больше всего мне не нравится его взгляд – колючий, оценивающий. Только на Розали Майк смотрит совсем по-другому, особенно когда думает, что никто не обращает на него внимания. Сейчас, за общим столом, Ньютон предпочитает изучать собственную тарелку.

Зато еще один участник инспекции, молодой шериф Норт-Пола Джейкоб Блэк, как всегда, весел и доволен жизнью. Перехватив мой взгляд, озорно подмигнул и просиял улыбкой. Я с удовольствием улыбнулась в ответ. Бывают же на свете такие симпатяги! Спокойный, дружелюбный, остроумный. С внешностью, кстати, тоже всё в порядке; уверена, в родном городке у этого коренного американца отбою нет от девчонок, еще бы – высокий, даже выше Эммета и Эдварда, не говоря уже о Майке, мускулистый, но не грузный, а обаятельная белоснежная улыбка «смерть дантистам» чрезвычайно украшает его смуглую физиономию с миндалевидными черными глазами, крупным ртом и чуть широковатым носом. С Джейком интересно – он знает кучу историй и со вкусом их рассказывает, будь то случаи из недолгой пока еще полицейской практики, старинные легенды его родного племени квилетов или армейские байки.


Рано утром довольный, как забытый в кладовке с копченостями кот, Эммет объявил нашей позёвывающей компании, что договорился с келарем и нас всё-таки покормят завтраком. Эдвард только молча кивнул, остальные выразили свою радость более заметным способом.
Вот молодец Эм! На нём вообще держится вся наша инспекция: он и водитель, и гид, и добытчик. Не исключено, конечно, что, если бы в составе группы не было одной длинноногой блондинки, Эммет вел бы себя несколько пассивнее, но Розали с нами, поэтому все без зазрения совести пользуются плодами стараний влюбленного гида и в раздраженном состоянии пребывает только мистер Ньютон. Хотя вкуснейшим блинчикам с десятком сортов сиропов, желе и варенья белобрысый оператор тоже отдал должное – ревность ревностью, а впереди целый день в дороге, причем, как предупредил всезнающий Эммет, никаких кафе или ресторанов не предвидится. И вряд ли стоит ожидать гостеприимства от еретиков, так что когда нам в следующий раз удастся нормально поесть – большой вопрос.

В джип погрузились бодро. Майк сделал попытку устроиться рядом с Розали, но та бесцеремонно скомандовала, чтобы он ехал в патрульном «Форде» с шерифом. Вчера нам и правда было тесновато втроем на заднем сиденье. Эммет просиял, Джейк скривился и предпринял попытку уговорить меня поменяться местами с Ньютоном. Пришлось прикинуться капризным ребенком и отказаться, хотя с Джейком было бы весело. К сожалению, если предоставить Эдварду всю дорогу молчать, забившись в угол, то через пару часов он впадет в черную меланхолию, а это несправедливо по отношению к еретикам. Безусловно, люди, которые не пускают медиков к больным детям, заслуживают наказания, но не настолько жестокого.

Вначале, пользуясь относительно ровной дорогой, я перечитывала информационную справку о той общине, в которую направили с инспекцией нашу группу, и пыталась понять, как можно добиться какого-то взаимопонимания с людьми, считающими, что Бог прогневается, если они будут носить одежду из искусственных волокон, использовать в пищу продукты, купленные в магазине, учить детей хоть чему-нибудь, кроме Священного Писания, письма и арифметики, а также подвергаться любым медицинским обследованиям. Понятно, что о таком ужасе, как профилактические прививки, адепты этой странной секты и слышать не хотят, ведь если не допускать подобного кощунства и тщательно соблюдать все десять Заповедей, то Господь лично явится за праведником и заберет прямиком в райские кущи. Отсюда и название: «Церковь Явления Последнего Дня».

Самые впечатляющие выдержки из справки я зачитывала вслух Эдварду – а заодно и остальным. Эммет хмыкал, мисс Хейл рассеянно кивала, но мне было важно, что брат перестал с отсутствующим видом смотреть на дорогу и даже задал пару уточняющих вопросов. Вскоре, правда, бумаги пришлось отложить – после того, как я чуть не откусила себе кончик языка, когда джип подпрыгнул на особо коварном ухабе. Но к этому времени я уже узнала практически всё, что меня интересовало.

Погода установилась прекрасная, хотя для этих мест конец сентября – уже глубокая осень. Прохладно, зато мало комаров. А вот с дождями, вернее, с их отсутствием, нам просто повезло, сейчас им полагалось бы лить с унылым постоянством.

Всем хорош джип, но для этих дорог, даже в сухую погоду больше смахивающих на бездорожье, больше подошел бы гусеничный вездеход. Еретики забирались в глушь на совесть, чтобы максимально затруднить жизнь себе и тем, кто захочет их злонамеренно поучить, полечить или хотя бы сосчитать – участие в переписях населения тоже считается тяжким грехом. Почему Бог против того, чтобы детей Его занесли в списки граждан Соединенных Штатов – загадка, но в итоге удостоверениями личности осквернены только самые старшие из адептов или те, кто прибились к общине уже взрослыми.

Я старательно отвлекала брата от грустных мыслей, обсуждая с ним, как рациональнее поделить обязанности между членами группы во время предстоящего обследования. Разумеется, всё, что имеет отношение к медицине, по праву отходит к Эдварду. Розали, которой разрешили поехать с нами вовсе не из-за красивых глаз, а исключительно благодаря ее степени бакалавра социологии, покорно забрала себе пункты, касающиеся учета и натурализации. Эммет тут же с жаром предложил свою помощь и получил благосклонное согласие и теплую улыбку в придачу. Ох, боюсь, дурное настроение обеспечено Майку Ньютону надолго.

Судя по мечтательному выражению лица, отражающегося в зеркале заднего вида, Эм уже представлял себе все преимущества совместной работы с прекрасной мисс Хейл, но Эдвард слегка подпортил ему удовольствие, напомнив, что в нашей группе мистер МакКарти официально является отнюдь не водителем и грузчиком, а потому отвечает за свой список вопросов, относящихся к сельскому хозяйству, охоте, рыболовству, ремеслам и торговле.
Лицо Эма вытянулось, но долго унывать он не умеет совершенно, поэтому буквально пара милых улыбок Розали – и дело в шляпе: глаза здоровяка сияют, пальцы отбивают на руле ритм шлягера, мелодию которого не очень точно, зато задорно насвистывают губы. Даже мой вечно угрюмый брат к концу песни начал покачивать в такт головой. Конечно, его оживления хватило всего на минуту-другую, но я была начеку и тут же подкинула ему каверзный вопрос насчет собственной доли работы: понятно, что мне остается грех образования, а вот как добиться, чтобы меня саму не приняли за ребенка?

Эд старательно искал решение этой проблемы, а я ликовала, как всегда, когда удавалось достаточно долго не позволять брату погрузиться в мрачные раздумья. Наконец он пожал плечами и объявил, что придется действовать по обстановке.
– А в крайнем случае добавлю твои вопросы к своему «детскому» списку. Если, конечно, у нас вообще что-нибудь получится, – равнодушно добавил брат. – Старейшины ведь могут просто-напросто уклониться от общения.
Я возмутилась:
– С нами же шериф! Как-никак, представитель власти.
– А что шериф? – вмешался Эммет. – Не стрелять же в них. Запрутся в домах – вот и вся инспекция. Местные-то сколько раз уже к ним ездили, ничего толкового не добились. Или вообще только их глава выйдет, а остальные попрячутся, или вроде соглашаются, что ни скажи, обещают всё подряд, вот только детей даже не показывают и обещаний своих никогда не выполняют – грех вранья им, видать, Господь прощает.
– Не вообще вранья, а вранья безбожникам, – важно поправила я. – Это, если хочешь знать, вообще грехом не считается.

Через три часа мы остановились на привал. Эдвард помог мне выбраться из джипа, аккуратно поставил на землю и легонько щелкнул по носу. Скорее всего, машинально, по давно укоренившейся привычке, но у меня от этого полузабытого жеста встал комок в горле. В лес я кинулась со всех ног, и кто-нибудь из наших наверняка решил, что у личной помощницы федерального инспектора схватило живот. Зайдя подальше, я остановилась и позорно заревела. Слёзы лились и лились, а успокоиться никак не получалось.
Верните мне моего брата! Того, прежнего, снисходительно-ласкового, временами насмешливого, который надолго замыкался лишь в редких случаях, когда у него умирали пациенты, – а теперь чуть ли не постоянно пребывает в таком состоянии. Не хочу исподтишка следить за ним, панически боясь, что в какой-то момент он сдастся и попробует свести счеты с жизнью. Не хочу относиться к нему, как к несмышленому ребенку, ведь еще совсем недавно брат был для меня непререкаемым авторитетом и образцом для подражания. Это он нянчил меня с раннего детства, не стесняясь друзей-подростков и не отлынивая, повсюду таскал за собой, когда маме было некогда. Потом учил играть в шахматы и объяснял, как решать уравнения. Провожал на вечеринки и отваживал назойливых поклонников.

Я так самозабвенно плакала, что не сразу отреагировала, услышав, как под чьей-то ногой громко хрустнула ветка. Мисс Хейл. То есть Розали. Хлюпнув носом, я начала сердито вытирать лицо мокрым платком.
– Элис? Что случилось? – обеспокоенно спросила она, торопливо подходя ко мне.
Я молча покачала головой, но журналистка не унималась:
– У тебя что-нибудь болит? Тебе нехорошо?
Выдумать причину слёз было бы несложно, но почему-то сама собой сказалась правда:
– Я устала.
Розали понимающе кивнула:
– Да, эта дорога выматывает. Потерпи. Эммет сказал, ехать осталось часа полтора.
Мне бы промолчать, но какой-то клапан уже, как видно, сорвало, и я хрипло объяснила:
– Я не из-за дороги. Эдвард… просто не могу видеть его таким.

К моему удивлению, Розали вздохнула и обняла меня за плечи:
– Держись. Мне тоже трудно делать вид, что я ничего не замечаю. Я ведь знала твоего брата раньше. Вела передачу с его участием. Восходящее светило, уникум, волшебные руки… А позавчера в аэропорту едва узнала – подумала, однофамилец. По своим каналам выяснила, что произошло. Стерва… Но знаешь что? Я просто уверена, что он придет в себя. И в профессию вернется.
– Я тоже. Тоже в это верю. А вот Эдвард, похоже, нет.
Розали тряхнула головой:
– Как бы долго ни длилась ночь, рассвет всё равно настанет – я убедилась в этом на собственном опыте. Так что погуляй немножко, успокойся, а потом поднимай свой хорошенький носик повыше – и к брату. Ты умница, а что устала – это бывает. Это пройдет.

У меня получилось улыбнуться ей в ответ. Я побрела по тропинке, размышляя о том, что внешность иногда обманчива. Вот ведь – типичная блондинка, и тем не менее умная, понимающая. Не зря Эммет на Розали запал. Повезет парню, если он ей тоже приглянется, а очень похоже на то. Только бы Ньютон в раздражении не начудил чего-нибудь, не нравится мне, как он смотрит на свою начальницу.
На обратном пути я встретила Джейкоба, который окончательно подправил мне настроение, рассказав пару историй из жизни новобранцев. Оказывается, наш доблестный шериф служил в Ираке, даже был ранен – упомянул об этом вскользь, просто к слову пришлось. Из леса мы вышли вместе, дружно покатываясь со смеху.

Перекусив, снова расселись по машинам. Эммет завел двигатель и мягко тронул с места солидно заурчавший джип, но почти сразу затормозил. Я испуганно ойкнула, поскольку еще не успела застегнуть на себе головоломную систему ремней безопасности и чуть не ткнулась носом в спинку переднего сиденья. Эм виновато чертыхнулся и выскочил из машины.
Оказалось, что забарахлил мотор патрульного «Форда». Джейк тут же с видом опытного автомеханика полез под капот. К моему изумлению, через пару секунд к шерифу присоединилась Розали. Заметив мой ошарашенный взгляд, девушка залихватски подмигнула. Эммет ревниво покосился на Джейкоба и тоже заглянул в моторный отсек, но вскоре отошел, озадаченно потирая затылок. Эдвард и пытаться не стал. Я молча улыбнулась: об автомобилях брату, как и мне, известно только, что нужно время от времени доливать жидкость в бачок омывателя, а в случае любой неисправности звонить по телефону, указанному на визитке страховой компании. И, упаси Боже, ничего не трогать!

Ньютон тоже не проявил интереса к поломке – вероятно, трезво оценивал свои возможности. Оба «специалиста», правда, ничем не смогли нас порадовать. Синхронно покачали головами и выдали диагноз: неисправность не смертельная, но требует ремонта в условиях автомастерской, а до этого злополучному «Форду» придется часто останавливаться, чтобы дать остыть мотору, то есть вместо полутора часов на дорогу до общины уйдет минимум часа три. К тому же вначале нужно немного пошаманить с бортовым компьютером, иначе тот просто не позволит автомобилю двинуться с места, что, собственно и произошло, когда Джейк сел за руль.

Все посмотрели на Эдварда. Он слегка смутился, но ухватив себя за переносицу, словно массируя след от очков, уточнил:
– И где находится ближайшая автомастерская?
– У нас в Норт-Поле, – расстроенно признался шериф.
Брат присвистнул и запустил пальцы в свою рыжеватую шевелюру, всегда имевшую такой вид, словно ее владелец только что встал с постели после бурно проведенной ночи. Впрочем, Эдварду идет даже вечный беспорядок на голове. Если что и портит моего брата, так это глубокая морщинка между бровями и плотно сжатые губы.
– А если мы оставим «Форд» здесь и все поедем на джипе? – размышлял вслух Эдвард. – Тесновато, конечно, но возможно. Потом пришлем механиков.
Джейк вздохнул:
– Не хотелось бы оставлять. Машина казенная, почти что новая… А в этих местах, бывает, медведи шалят. Могут так изуродовать – мама не горюй!
– У меня трос есть, – озабоченно предложил Эммет. – Старый, правда.
– Вот и у меня старый, – совсем загрустил шериф. – Пара рывков на этих ухабах – и поминай как звали. Еще и повредит что-нибудь, если отскочит. Нет уж, лучше я сам как-нибудь.
Эдвард вдруг спохватился:
– Джейк, как хочешь, но ты должен ехать с основной группой. Нас ведь без представителя местной власти даже за ворота не пустят.
– Ты прав, – неохотно согласился шериф. – Но кто тогда пригонит «Форд»?

– Я в неисправной машине не поеду! – визгливо заявил вдруг Ньютон. – И потом, для качественной видеосъёмки нужно нормальное дневное освещение, а пока «Форд» доберется, уже стемнеет.
Блэк пожал плечами:
– Это дело сугубо добровольное Тем более что будет не очень комфортно – придется ехать с включенным на полную мощность обогревателем. Не сажать же пассажира в «собачий ящик».
Розали уничтожающе посмотрела на своего оператора и выпятила подбородок:
– Насколько понимаю, выбирать не из кого. Значит, едем мы с Эмметом. Он хорошо знает дорогу, а я в автомобилях разбираюсь, в отличие от некоторых. Если что – вдвоем справимся.
Эм энергично кивнул, а Ньютон, поняв свою промашку, попытался переубедить Розали:
– Тебе нужно быть в кадре. Не могу же я один…
– Прекрасно можешь, – насмешливо отозвалась она. – Всё отснимешь, потом подошьем текст. А репортаж и какие-то мелочи – утром, перед отъездом. Всё равно ведь там ночевать, если я правильно понимаю.

Физиономия оператора внезапно пошла красными пятнами.
– Ты просто издеваешься! – заорал он так, что я подпрыгнула от неожиданности. – Лишь бы остаться с первым попавшимся мужиком! Работу я за тебя делать буду, а слава опять вся тебе?
Все молчали – вероятно, как и я, ошарашенные воплями оператора. Слышалось лишь сиплое дыхание Ньютона.
– Слушай, ты, ошибка природы, – медленно начал первым пришедший в себя Эммет. – Немедленно извинись перед мисс Хейл и полезай в джип, пока я добрый. – Потемневшее лицо нашего проводника добрым отнюдь не казалось, серые глаза метали молнии. На месте Майка любой поспешил бы выполнить эти скромные требования и забиться в самый дальний угол.

Но закусивший удила Ньютон, похоже, потерял способность прислушиваться к голосу разума. Оттеснив остолбеневшего шерифа, он попытался обойти Эммета, чтобы оказаться поближе к Розали.
– Быстро садись в джип, без тебя разберутся! – взвизгнул он. – Или… я… на тебя докладную напишу! Вылетишь с канала, глазом моргнуть не успеешь…
Судя по тому, как окаменело лицо мисс Хейл, угрозы оператора не были пустым звуком.
– Пиши. Пиши что хочешь. Мне наплевать… – ответила она, направляясь к полицейскому автомобилю.
– Ублюдок! – с ненавистью бросил Эммет и, отшвырнув с дороги оператора, решительно зашагал за Розали. Обменявшись с ней несколькими фразами, он аккуратно захлопнул за ней дверцу и повернулся к Ньютону.
– В машину, ты, мразь. И благодари мисс Хейл за то, что она попросила тебя не трогать. С каким наслаждением я бы сейчас… – не договорив, здоровяк развернулся и полез в джип за своим плотно набитым рюкзаком и элегантной дорожной сумкой Розали.

Ну что сказать? Я бы тоже с наслаждением… Но у Эма явно получилось бы лучше. С трудом подавив желание высказаться, я забралась на свое обычное место на заднем сиденье и начала возиться с непослушным замком ремня безопасности. Забившегося в угол оператора – теперь уже не краснолицего, а серовато-бледного – старалась просто не замечать.

Шериф сел за руль джипа, а Эммет, стоя у приоткрытой дверцы, принялся объяснять:
– Отсюда дорога плохая, зато практически прямая. Один раз только придется свернуть налево из-за болота, но там не ошибетесь, дерево лежит поваленное с вырезанным знаком объезда. Это в позапрошлом году местная инспекция чуть в самую топь не угодила в потемках. В общем, удачи! А мы постараемся мотор не добить и до темноты добраться до места – пообещал он и направился к «Форду».
Джейк, не теряя времени, повернул ключ в замке зажигания. Эдвард спросил:
– Может, хочешь пересесть вперед, сестричка-невеличка?
От старого прозвища горло снова как по команде сжалось, и я лишь молча мотнула головой, чтобы голос не подвёл. Брат неуверенно улыбнулся и сел рядом с шерифом.


Эммет не обманул: через полтора часа, когда солнце еще было довольно высоко, джип взобрался на холм, с которого открывался чудесный вид на небольшую деревню, расположившуюся на склоне следующей возвышенности. Еретики выбрали место для своей общины с толком. Смешанный лес, речка с пологими берегами, широкие луга…
– Притормози-ка, – вдруг встревоженно попросил шерифа Эдвард. Потом вышел из машины и огляделся. Мы с Джейком тоже выбрались наружу. Я с удовольствием вдыхала прохладный чистый воздух и бездумно щурилась, глядя на бегущие по небу легкие облака.

Ньютон остался в машине. После той своей истерики он вообще рта ни разу не открыл и старательно делал вид, что дремлет. А может, и правда уснул от расстроенных чувств. Мне это тоже всегда помогало, особенно если чувства были расстроены не так уж сильно. Когда завалила тест по тригонометрии, помогло. А когда случайно узнала, что мама и папа мне не родные – нет, не помогло. Вот ни капельки. Да и не уснуть было, честно говоря. Только после разговора с Эдвардом, который первым понял, что со мной творится, немножко полегчало. Но зато потом совесть замучила за всё сразу: за неблагодарность (мама с папой любят меня, беспокоятся, а я…), за зависть (пока не вспомнила, что родного Эдварда распекают куда чаще, чем меня, чуть не позеленела), за трусость (нет бы сразу пойти и поговорить откровенно с родителями, а я три ночи проплакала, пока брат за ручку не отвел), за лицемерие (заявила, что считаю папу с мамой своими единственными родителями, а сама тут же решила обязательно выяснить, чья я на самом деле дочь)… ну и так далее. И снова брат помог – убедил на исторических примерах во всеобщем несовершенстве человеческой природы, а то мне тогда, в одиннадцать лет, постоянно казалось, что я просто недостаточно стараюсь.

– Ни души. Неужели кто-то предупредил? – разочарованно протянул Джейк.
Я оторвалась от созерцания облаков и тоже начала озираться. Действительно, вокруг было безлюдно… и бессобачно… бескоровно… безлошадно… Учитывая разгар дня и хорошую погоду, пустынный пейзаж выглядел довольно странно. Мужчин, видимо, насторожило именно это.
Эдвард покачал головой:
– Нет, тут что-то другое. Наша инспекция далеко не первая, и мы ведь не арестовывать их приехали, это им прекрасно известно.
Джейк почесал в затылке:
– А куда же они тогда подевались? И почему?
– В любом случае нужно действовать осторожно, – задумчиво сказал Эдвард. – Не исключена какая-нибудь эпидемия…
– Или теракт, – подхватил шериф, положив ладонь на кобуру с табельным оружием и оглядывая окрестности с профессиональной подозрительностью.

Я вздрогнула, живо представив себе вначале безжизненные тела местных жителей и их домашних питомцев, неподвижные коровьи туши, а потом тех же людей, только живых, запертых в каком-нибудь подвале вооруженными до зубов налетчиками в масках… Но окончательно испугаться не успела, потому что Джейк с явным облегчением в голосе воскликнул:
– Одного вижу! Одет как местный житель, безоружный, идет к нам от леса. Нет, не там, левее, – показал он, заметив, что Эдвард смотрит не в ту сторону.
Вот это зрение у шерифа! Настоящий индеец. Этот, как его, Соколиный глаз! Или тот как раз не был индейцем, не помню. Но наш квилет всё равно круче – не только заметил человека чуть ли не за милю, но и сумел увидеть, что он безоружен. Я с любопытством и непонятным мне самой нетерпением вглядывалась в медленно приближающегося еретика, а шериф, словно почувствовав мое настроение, тут же предложил:
– Пошли навстречу!

И то правда – какой смысл стоять истуканами на вершине холма, когда можно ускорить события и заодно размять ноги? Радуясь, что на мне удобные кроссовки, а не какие-нибудь дурацкие туфли на каблуках, я крикнула: «Догоняй, большой брат!» – и весело поскакала под горку. Сзади протестующе заворчали, но уже через десяток шагов меня догнал длинноногий Джейкоб, а вслед за ним – тщетно пытающийся сохранить на бегу солидность Эдвард.

В ушах свистел ветер, фигура идущего навстречу быстро приближалась. Уже даже я видела, что это стройный светловолосый мужчина с непокрытой головой. Вроде бы довольно молодой. Он что-то крикнул издали, но слов было не разобрать. Потом, продолжая кричать, перешел на бег, и мне показалось это странным – судя по тому, что я узнала об адептах этой общины, он должен был скорее удирать от нас, чем так торопиться навстречу. Но, озабоченная тем, чтобы не споткнуться о какой-нибудь камень, я не обратила особого внимания на это несоответствие.

А зря. Незнакомец вдруг замолчал, остановился, безнадежно махнул рукой и продолжил путь уже не спеша. У меня тоже почему-то прошла эйфория от бега-полёта с холма, я запоздало сообразила, что этот безумный спуск плохо сочетается с образом официального лица, которым я сейчас являюсь. Надеясь, что удар по моему имиджу был не смертельным, я зашагала медленнее. Эдвард и шериф шли рядом со мной и наверняка, как и я, с любопытством разглядывали приближающегося мужчину. Действительно, довольно молодой, на вид не старше тридцати пяти, европейского типа, высокий, длинные светлые волосы забраны в низкий хвост, цвет глаз против солнца не рассмотреть, но вроде бы тоже светлые – серые или голубые. Военную или спортивную выправку не могло скрыть даже мешковатое одеяние, состоявшее из широкой и длинной серой рубахи навыпуск и бесформенных штанов. Я редко чувствую симпатию с первого взгляда, но этот еретик оказался как раз таким исключительным случаем.

Мы не сговариваясь остановились, встречающий тоже застыл на месте в нескольких ярдах от нас.
– Здравствуйте, – неуверенно поприветствовал его Эдвард. – Мы представители администрации штата Аляска, прибыли с инспекцией. Хотели бы поговорить с вашими старейшинами.
Горький смешок, похоже, озадачил не только меня. Незнакомец покачал головой и медленно заговорил. Вот уж не думала, что в этой общине есть иммигранты, а судя по акценту, с которым произносил слова наш визави, это именно так. Жаль, если предоставленная нам информация содержит много подобных неточностей.
– Поговорить? – переспросил мужчина. И иронично ухмыльнулся: – Поговорить здесь можно только со мной. Дир Чарли без сознания, а нэсса Белла должна прийти на закате, после вечерней дойки. Впрочем, если она заметила ваш аф-фтомобиль, – с усилием выговорил он, – то может прибежать в любую минуту, но в пузырь она не входит. Почему вы не остановились, я ведь кричал? – в приятном чистом голосе еретика прозвучал явный укор.
Наверняка у нас троих был одинаково ошарашенный вид, потому что незнакомец замолчал и беспомощно развел руками.

– Я федеральный инспектор Мэйсен, Эдвард Мэйсен, доктор медицины, – предпринял еще одну попытку брат. – Это шериф города Норт-Пол Джейкоб Блэк и инспектор мисс Брэндон.
– Элис, – тихо пискнула я. Почему-то неприятно было думать, что этот симпатичный еретик будет называть меня «мисс Брэндон».
Блондин отвесил церемонный поклон:
– Прошу прощения, я не представился. Каспаа́р Эвви́тлок. Нэр, лишенный имени. Но вы можете называть меня Джаспером Уитлоком, как нэсса Белла.
Ух ты! Какие титулы у них тут в ходу! И ведь об этом в информационной справке тоже ни гу-гу, вот и попробуй подготовься к инспекции при таких условиях.

Видимо, догадавшись, что от нас с братом ничего толкового не дождешься, в разговор вступил практичный шериф:
– Где нам найти главу общины или кого-нибудь из старейшин, кто может устроить на ночлег группу из шести человек?
Снова тот же саркастический смешок:
– Не уверен, что это возможно.
Джейкоб потряс головой, словно пытаясь таким нехитрым способом привести в порядок мысли:
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, – безукоризненно вежливо, но с явной иронией объяснил мистер… или как его там, нэр? Уитлок, – что три дня назад община практически в полном составе покинула деревню и скрылась в неизвестном направлении. Я говорю «неизвестном», – предупредительно уточнил он, не дожидаясь новых вопросов, – потому, что нэсса Белла не следопыт, а я не могу выйти за пределы этого пузыря. Как и дир Чарли, хотя сейчас это не имеет значения, поскольку он без сознания.

Удивительное дело – почти каждое слово по отдельности вроде бы понятно, а общий смысл как-то не дается. Община скрылась? Все двести с лишним человек? С чего бы это? Скоро зима, а у них детишки, да и стадо… Я представила себе это «великое переселение», и стало жутко. Должно было случиться что-то невероятное, чтобы еретики вот так сорвались с места.
Теперь наконец-то «отмер» Эдвард:
– Я не всё понял, – признался он, вцепившись в переносицу. – Но, возможно, вы в курсе, почему старейшины решили экстренно сменить место проживания?
– В курсе? – недоумевающе переспросил Уитлок. – А, это жаргонизм? Но да, причину мне любезно сообщила нэсса Белла. Глава общины, ада́р Джордж, объявил местность осквернённой, и старейшины единогласно решили «вверить себя руце Господа и двинуться на поиски новой благословенной юдоли». – Похоже, это была дословная цитата. – Очевидно, новую юдоль удастся найти достаточно легко, поскольку, по словам нэссы Беллы, община располагает несколькими запасными убежищами. Они были приготовлены на случай гонений, но пригодились только теперь. Местонахождение убежищ нэссе неизвестно.

Я поймала себя на том, что заворожённо киваю в такт плавной речи еретика. У шерифа тоже подозрительно остекленели глаза. Сохранил самообладание только Эдвард, и я почувствовала законную гордость за брата.
– А преподобный адар… ммм… отец Джордж как-то мотивировал свой диагноз… эээ… вердикт?
Блондин кивнул:
– Безусловно. Местность считается оскверненной из-за появления на ней эмиссара сил зла.
– И где же этот эмиссар? – недоверчиво осведомился шериф, а брат тем временем явно пытался осмыслить неожиданный ответ.
– Перед вами, – Уитлок только что каблуками не щелкнул, вставая навытяжку. Точно, военный.

Я вдруг развеселилась. Значит, перед нами даже не еретик? Поднимай выше, эмиссар сил зла. Не дьявол, конечно, но всё равно нечистая сила. Хм… интересно, с чего бы это преподобного так переклинило? В справке написано, что, если не считать приверженности бредовой идее «последнего дня», отец Джордж – лишенный сана католический священник, который основал свою секту больше двух десятилетий назад, – человек вполне здравомыслящий и хозяйственный. Собственно, это и так ясно, ведь иначе община просто не смогла бы существовать в суровых местных условиях, еретики разбежались бы или вымерли, а у них, наоборот, отмечается даже значительный прирост населения – разумеется, если можно верить весьма приблизительным данным, раздобытым предыдущими инспекциями.

– Так… – Джейкоб продолжал сверлить взглядом Нечистого, а тот невозмутимо ждал следующего вопроса. – Ну хорошо, допустим, отец Джордж спятил, старейшины по привычке послушались, но ведь какие-то основания объявить вас эээ… эмиссаром всё-таки были?
– Безусловно, – лаконично подтвердил Уитлок.
Разъяснений не последовало, и в разговор снова включился Эдвард:
– В первую очередь меня интересуют два обстоятельства: насколько я понял, одна из адепток не последовала за всеми и осталась в деревне. Почему? И еще: вы упомянули о каком-то человеке без сознания. Кто он и какова причина его состояния?
Нечистый кивнул:
– На самом деле эти обстоятельства тесно связаны, – приступил он к неторопливым объяснениям. Мне всё больше нравился его голос – мягкий, проникновенный, с богатыми модуляциями. Хотя чувствовалось, что болтуном нового знакомого не назовешь. – Дело в том, что дир Чарли получил травму, возвращаясь с охоты. Возможно, если бы он не попал в пузырь, в общине смогли бы оказать ему более квалифицированную помощь, но он попал, и мне, несмотря на все усилия, удается лишь поддерживать в нем жизнь. Кажется, вы отрекомендовались энвинъятар… э… лекарем. Вы не откажетесь взглянуть на раненого? – блондин махнул рукой в сторону неприметной хижины у края леса, похожей на домик пастухов или сторожку.

– Да-да, конечно, продолжайте, – нетерпеливо отозвался мой брат. – Что насчет адептки?
– Дир Чарли Свон – единственный родственник нэссы Беллы Свон, а она, в свою очередь, его единственная внучка. Поэтому, несмотря на все увещевания адара Джорджа, нэсса отказалась присоединиться к единоверцам и заявила, что останется в деревне до излечения своего деда или… до иного исхода, – с явной неохотой добавил Нечистый.
Сейчас, когда речь пошла о простых житейских вещах, шериф определённо почувствовал себя в своей стихии и решительно вмешался:
– Значит, так. Эд, ты идешь с мистером Эмисс… эээ… с мистером Уитлоком к больному. Всё, что тебя еще интересует, обсудите по дороге. А мы с Элис… то есть с мисс Брэндон, поднимемся к джипу и займемся обедом. А то уже живот подвело, честно говоря, – Джейк развернулся и протянул мне руку, но в этот момент Нечистый снова заговорил:
– Жип… это ваш аф-фтомобиль? – и продолжил с некоторым сожалением в голосе: – Тогда вы к нему не подниметесь. Пузырь проницаем лишь для неживых предметов. Живые существа могут только войти, и вы вошли… вернее, вбежали, хотя я пытался вас предостеречь.

– Пузырь? Постой, ты о чем? Куда мы вбежали? – озадаченно переспросил шериф.
Нэр Уитлок тяжело вздохнул, сделал несколько шагов вверх по холму, в ту сторону, откуда мы явились, и выставил перед собой руки ладонями вперед, словно пытался столкнуть прозрачную стену.
– И что означает вся эта пантомима? – сердито пробормотал Джейкоб и направился к Нечистому. Пытаясь обойти его, он с размаху врезался плечом в невидимую преграду и едва удержался на ногах

Немую сцену прервал капризный голос Майка Ньютона:
– Ну где вы там застряли? Солнце скоро сядет, я же не…
Ответом ему был дружный вопль:
– Стоять!!!

Костер пришлось разжечь на самой границе Пузыря – так наивно, но метко назвала этот невидимый и тем не менее непрошибаемый купол Белла, – и сейчас сытый и слегка осоловевший после ужина с бутылочкой пива Ньютон сидел в одиночестве с внешней стороны Барьера, лениво поглядывая на нас, пленников Пузыря. Солнце уже почти скрылось за лесом, но мы всё успели: приготовить ужин, поставить палатку, с наслаждением умыться у невозможно прозрачного ручья, часть которого, к счастью, попала под Пузырь.

Пузырь… Разумеется, мысли всё еще вставали дыбом и метались как бешеные, но с очевидным уже перестал спорить даже упрямец шериф, рациональный разум которого поначалу отказывался воспринимать самые незыблемые доказательства того, что преграда может быть вот такой – абсолютно прозрачной и в то же время неприступной, хотя от ветра, например, она совершенно не защищала. Мы с Нечистым снисходительно, как родители на своего юного неслуха, смотрели, как Джейк, пытаясь обмануть эту огромную клетку, залезал на самую высокую ель и пробовал проползти под Барьером по дну ручья, а потом смущенно счищал смолу с форменных брюк и выстукивал зубами дробь у костра. Мне-то хватило пары столкновений с этой невидимой пружинящей преградой, непреклонно отталкивающей обратно в Пузырь всё живое и легко пропускающей в любом направлении неодушевленные предметы.

Ньютон почему-то сразу поверил в реальность Пузыря и для начала наотрез отказался приближаться к Барьеру, чтобы случайно не угодить внутрь. К сожалению, без него мы не могли добраться до оставшихся в джипе вещей, поэтому едва не охрипли, уговаривая оператора подогнать машину поближе и закинуть к нам сюда всё необходимое. На этого отъявленного смельчака не подействовало даже упоминание о реальном шансе снять сенсационный репортаж. Хорошо, что та же трусость, которая не подпускала Майка к Пузырю, мешала ему просто сесть за руль джипа и уехать, бросив нас. Видимо, даже в таком состоянии Ньютон понимал, что по возвращении в цивилизацию не сможет объяснить наше отсутствие.
Положение спасла только чрезвычайно вовремя появившаяся Белла – милая немногословная девушка лет восемнадцати на вид, в длинном тёмно-сером платье из такой же ткани, что и рубаха Нечистого, невысокая (хотя, конечно же, выше меня), не по-деревенски хрупкая, с убранными под синюю косынку каштановыми волосами, красивыми карими глазами, чуть вздернутым носиком и аристократично матовой кожей, что тоже удивительно, учитывая, сколько времени ей приходится проводить под солнцем.

«Нэсса Белла», как чопорно именовал ее «эмиссар зла», сразу уловила суть проблемы и, пользуясь какими-то своими приметами, обозначила границу Пузыря разноцветными камешками. Потом объяснила Майку, почтительно называя его мистером Ньютоном, что на склоне выше линии камней ему ровным счетом ничто не угрожает. И что она с удовольствием поможет ему передать вещи за Барьер, но вот водить машину не умеет, поэтому вся надежда на него. Белла умоляюще посмотрела на Майка снизу вверх, прикусив губу белоснежными зубками – и он вдруг расправил плечи, выпятил грудь и заявил, что, разумеется, окажет содействие юной леди, ведь он мужчина. Вспомнил, слава тебе, Господи!

И вот теперь «мужчина» сидел у костра, клевал носом и ждал, когда Белла вернется с вечерней дойки пары коз, оставленных ей сбежавшими единоверцами.

Вся эта суета обошлась без участия Эдварда, который пока так и не вышел из сторожки, где лежит раненый дедушка Беллы. Судя по тому, как мой братец загонял Нечистого, который бегал с дровами, тазами, тряпками, а потом примчался со всех ног за нашей аптечкой, о мрачной задумчивости пока и речи не идет. Кажется, Эдвард наконец-то почувствовал себя по-настоящему нужным. В один из визитов к костру «эмиссар зла» тихо осведомился у нас с Джейком о значении слов «субдуральная гематома», и я поняла, что брат получил в лице мистера Свона то, чего ему так не хватало в последние месяцы, – профильного пациента. Можно считать, повезло обоим. И мне заодно – в кои-то веки я не боялась, что у Эдварда окончательно пропадет и так еле теплившееся желание жить, а спокойно сидела у костра, дожидаясь, когда Нечистый наконец-то объяснит нам, чем конкретно ухитрился до такой степени напугать еретиков. Неплохо бы еще хоть в общих чертах понять природу аномалии, внутри которой мы внезапно оказались, но я сильно сомневалась, что для этого хватит моих скромных знаний в области точных и естественных наук.

Уже в сумерках пришла Белла с двумя бидонами козьего молока. Джейк отнес один из них в сторожку, а вернувшись, объявил, что, хотя раненый еще не очнулся, но Эдвард уверен в благополучном исходе и вскоре сам всё объяснит родственнице пациента. Белла прослезилась от радости и собралась было ждать прямо здесь, у костра, однако тут заканючил Майк. Поняв с пятое на десятое, что случилось с общиной, он сделал резонный вывод: совсем рядом множество пустых домов, а значит, ему вовсе не обязательно ночью ютиться в джипе, если можно разместиться с удобствами. Было видно, что Белле не хочется уходить, не узнав от Эдварда о состоянии дедушки, но после короткого колебания она всё-таки согласилась отвести Ньютона в деревню и показать, какой дом лучше всего подойдет для ночевки.

Вскоре после их ухода у костра появился Нечистый. Устало присел на толстое полено и засмотрелся на огонь. Неугомонный шериф к этому моменту уже снова отправился искать несуществующую брешь в Барьере.
Вопросов было множество, но начала я с самого невинного:
– Мистер Уитлок, а почему вы добавляете к именам какие-то странные слова? Дир, нэсса, нэр, если я правильно выговариваю. Так принято в общине?
Мне показалось, что глаза Нечистого вспыхнули, но, видимо, в них просто отразилось пламя костра. Кстати, пока было светло, я всё-таки рассмотрела: глаза у «эмиссара зла» голубые, как небо в июле, что особенно красиво по контрасту с темными бровями и ресницами, необычными для блондина.
Поворошив прутиком угли, он ответил:
– Нет, так принято у меня на родине. Дир – вежливое обращение к немолодому семейному простолюдину. Нэсса – молодая девушка… не дворянка. Нэр… впрочем, это уже не имеет значения.

– Но мне же интересно! – а еще очень интересно, откуда это в моем голосе такие капризные нотки, совершенно мне не свойственные.
– Не могу отказать юной красавице. – О, кажется кто-то флиртует. Приятно. А улыбка Нечистому идет, хотя он и так очень даже ничего. – Нэр – приставка к имени дворянина из военного клана. В переводе с эдэллен… со староэльфийского – мечник. Но, поскольку, как я уже сообщил, меня лишили права носить родовое имя и изгнали из семьи, это действительно не имеет значения. У нас… в Ардарии ко мне обращались бы не слишком почтительно: этелерро, ун-гарон. Ну, это что-то вроде «изгнанник», «бывший лорд». Поэтому предпочитаю обходиться совсем без приставки, раз уж ваши обычаи это позволяют.
– В Ардарии? – переспросила я, поняв, что это название ровным счетом ничего мне не говорит.
Нечистый вздохнул:
– Это страна. Только не здесь.
Ну ясное дело, не здесь. Все штаты и островные территории США я могу перечислить без запинки даже спросонок. Раньше мне казалось, что и с картой мира я знакома неплохо. Так где же притаилась эта Ардария? Спросить? Или обидится?
Внезапно меня словно кипятком ошпарило: в переводе с какого? Со староэльфийского? Это где же он в ходу, извиняюсь, кроме книжек Толкиена?
Бывший нэр Уитлок смотрел на меня с понимающей улыбкой. В глазах его переливалось пламя костра. Костер, правда, уже почти догорел, и темно-красные, подернутые пеплом угли вряд ли могли отражаться в глазах такими синими сполохами, но меня сейчас волновало не это. Облизнув пересохшие губы, я нервно поинтересовалась:
– У вас говорят на староэльфийском?
Нечистый хихикнул – моя реакция его определенно веселила:
– Нет конечно. На нем уже пару тысячелетий никто не говорит. Но традиционные титулы, обращения и кое-какие понятия до сих пор сохранились во всеобщем языке. Ну и заклинания у магов обычно тоже на староэльфийском.

Так. Похоже, каждый мой вопрос, а вернее, каждый новый ответ запутывает всё еще сильнее. Может быть, это просто сон? Я осторожно царапнула ногтем кожу на тыльной стороне руки. Щипать не стану – и так ясно, что будет больно. «Эмиссар зла» неторопливо сгребал прутиком угли в горку. Из-под полуопущенных век исходило слабое голубое свечение. Разумеется, это мне просто кажется. И всё-таки, если я не сплю и не схожу с ума, с Нечистым что-то нечисто.
Глубоко подышав, чтобы вернуть себе ясность мыслей (увы, не помогло), я решилась продолжить:
– Вы сказали «у магов»? Я не ослышалась?
– Нет, не ослышались, – терпеливо подтвердил бывший лорд. – И я не оговорился. Мне заранее было известно, что у вас здесь практически нет магов – по объективным причинам. Ну а у нас, наоборот, трудно найти человека, который не обладал бы хоть крошечным даром.
– У вас в Ардарии? – слабым голосом переспросила я.
– У нас на Терриане, – уточнил Нечистый, сочувственно глядя на меня.

Я закашлялась, а вынырнувший из темноты Эдвард сварливо уличил меня:
– Опять ходишь вечером в расстегнутой куртке? Вот и результат.
– Нэсса просто поперхнулась, – объяснил Уитлок. – Такое случается от неожиданности, – и тут же спросил: – Как там дир Чарли? Ему лучше?
– Сейчас уже просто спит, – с плохо скрытым ликованием ответил брат. – Но с внучкой сможет побеседовать самое раннее завтра утром, еще очень слаб, глаза открыть – и то проблема. Еще бы – двойной перелом предплечья, закрытая черепно-мозговая травма, да и не молоденький… – Эдвард жадно опустошил поданную мной кружку с теплым чаем. – Однако поверхностные раны уже почти затянулись. Вы что-то применяли, мистер Уитлок?
– Джаспер, если можно, – попросил Нечистый, и Эдвард кивнул, с извиняющимся видом приложив руку к груди. – Да, у меня были с собой кое-какие лайве… бальзамы. Правда, укусы плохо поддаются лечению, но диру Чарли повезло, что волки догнали его только на краю леса, в нескольких... эээ… шагах от хижины, поэтому я начал лечение почти сразу. И вначале даже надеялся, что справлюсь, но я же не целитель, поэтому не обратил внимания на ушибленную голову. Хотя даже если бы и обратил… повторяю, я не целитель, так что ничем не сумел бы помочь. К моменту вашего появления дир Чарли был без сознания уже сутки.
– А волки? – затаив дыхание, спросила я.
Нечистый гордо выпрямился:
– Двух зарубил, остальные убежали.
Я недоверчиво выдохнула:
– Топором?
– Ну почему же топором? – теперь уже настала очередь бывшего лорда удивленно округлять мерцающие голубым светом глаза. – Мечом.

«Ого, парню, кажется, стоит поменьше читать фэнтези. А может быть, он из этих, из реконструкторов? Ну, которые восстанавливают всякие исторические события… И меч у него действительно есть? – подумала я. – Тогда где же он его прячет?»
Словно в ответ на мой вопрос Нечистый вытянул правую руку, и из рукава свободной рубахи ему в ладонь скользнул продолговатый предмет, немного похожий по форме на небольшой фонарик, а в следующее мгновение из сжатой руки с тихим металлическим свистом выдвинулся широкий длинный клинок. По его поверхности скользнули голубоватые сполохи, похожие на вязь незнакомой письменности. Нечистый благоговейно провел по мечу пальцами и выдохнул: «Садрон». Потом, виновато покосившись на меня, перевел: «Верный».
– Ух ты… – произнесла я весьма глубокомысленно и потянулась убедиться в материальности реквизита. Но, едва коснувшись горячего металла, вдруг с потрясающей отчетливостью увидела искаженное гримасой ярости лицо нэра Уитлока, занесенный надо мной сияющий клинок. Вот только смотрела я на бывшего лорда снизу, словно стояла перед ним на коленях. Я зарычала, бросилась вперед и вверх, и… внезапно все пропало. Я усиленно моргала, пытаясь отделить видение от реальности – лицо Джаспера, правда, совсем не злое, а встревоженное, было в считанных дюймах от моего собственного.
– Нэсса, простите, мне не следовало… – А где же меч? И почему Эдвард продолжает прихлебывать свой чай, глядя на угли, как будто ровным счетом ничего не видел?

Ох, похоже, снова шутки моего неуёмного воображения. В последнее время такое иногда случается – представляю что-то, возможно, даже не существующее на самом деле, с такой потрясающей реалистичностью, что сама подчас с трудом отличаю правду от вымысла. С такой фантазией надо, наверное, попробовать книжки писать или мультики рисовать… Эдвард, которому я рассказала как-то о странных «картинках», заподозрил у меня аневризму или даже опухоль мозга и настоял на обследовании, но оно ровным счетом ничего тревожного не выявило. И все-таки не стоит брату знать, что «картинки» опять повторились, да еще такие жуткие – у него и без меня проблем хватает…
– Ничего, все в порядке, просто день был слишком долгий, – пробормотала я и снова закашлялась. Эдвард, хмыкнув, похлопал меня по спине.
– Ты уж как-нибудь осторожнее дыши, что ли, – посоветовал он. – А то я слишком устал, чтобы на тебе прием Хаймлиха проводить, хоть ты и легкая, как цыпленок.

С каким наслаждением, моментально забыв и про меч, и про волков, и даже про таинственную Ардарию, где маги составляют заклинания на староэльфийском языке, я слушала эти снисходительные интонации, этот и в самом деле усталый, но энергичный голос моего Эдварда, моего сверх-опекающего любимого брата. Кружка в его руке слегка подрагивала, но это ничего не значило. Он справится! Он уже справляется. А нейрохирургия… У меня вдруг появилась твердая уверенность в том, что Эдвард найдет способ самореализации, даже если тремор не исчезнет.
«Как обрадуются папа и мама!» – подумала я, предвкушая триумфальное возвращение домой, но тут же вспомнила, что как раз с этим у нас проблемы. И очень серьезные. Почему-то только сейчас нахлынуло осознание того, что мы заперты в непонятном Пузыре на краю света. Конечно, унывать рано, Пузырь пока не сделал нам ничего плохого, а с учетом занимаемой им территории, в этой просторной клетке можно устроиться довольно комфортно, но, во-первых, неизвестно, что будет дальше, а во-вторых, не хотелось бы провести здесь остаток жизни.
На этом месте я себя решительно одернула. Ну что за ерунда! Даже если бы снаружи остался только никчемный Ньютон, у нас всё равно была бы возможность дать о себе знать, а ведь есть еще Розали и Эммет. Скоро они приедут, мы всё обсудим, отправим гонца в монастырь – ближайшее место, откуда можно связаться с властями… Понаедут ученые, инженеры. Ну, побудем немножко объектом исследований, это не смертельно, зато…

Мои раздумья оборвались буквально на полумысли: со стороны деревни донесся пронзительный женский вопль.
– Белла! – выдохнул Джаспер и кинулся на крик, но был отброшен Барьером.

Мы с Эдвардом, Джаспер и выбежавший из темноты Джейк беспомощно толпились у границы Пузыря, не зная, что можно сделать. Крик не повторялся, вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая только журчанием ручья.
Шериф включил фонарик и повёл лучом по направлению к деревне. Ярдах в ста светлое пятнышко стало расплывчатым, не открыв нам ничего нового: трава, кусты, небольшие валуны, собранные в кучи трудолюбивыми еретиками, джип с запотевшими от росы стеклами…

Приближающиеся рыдания лично я восприняла с облегчением: жива! А вскоре Белла показалась на границе досягаемости света полицейского фонарика – бежала, сильно припадая на левую ногу, задыхаясь и причитая сквозь слёзы. Не знаю, забыла ли она о Барьере или просто не могла в такой момент оставаться в одиночестве, но проскочила его, даже не приостановившись, и бросилась в объятия первого, кто оказался у нее на пути. Моего брата. Надо отдать Эдварду должное, он действовал быстро – тут же скинул куртку, укутал девушку, пряча разорванный почти до талии ворот длинного платья, обнял, прижал к себе…

Расспросы были бы лишними, главное все поняли без слов: Ньютон. Напуганный, сбитый с толку, раздраженный, решивший почему-то, что деревенская безответная простушка будет рада-радешенька любым знакам внимания от прибывшего из цивилизованного мира члена инспекционной группы. Полез с поцелуями, слабые попытки сопротивления только еще больше раздразнили его, а поняв, что девушка не покорится, этот мерзавец окончательно обозлился – и перешел черту, на которой раньше его удерживала осмотрительность.

Белла уже сидела в объятиях Джаспера, а мой брат, опустившись на колени, рассматривал ее лодыжку. Шериф обеспечивал освещение пострадавшего сустава.
Насколько можно было разобрать прерывающуюся рыданиями речь девушки, она понятия не имела, как ей удалось сбежать. К счастью, под руку подвернулся стоявший на тумбочке подсвечник, но удар вышел неловким и, кажется, всего лишь по плечу. Не ожидавший от своей жертвы такого отчаянного сопротивления, Ньютон всё же ослабил хватку, Белла вырвалась и побежала. Этот негодяй погнался за ней – еще бы, зачем ему огласка. Видимо, надеялся поймать и уговорить не поднимать шума, хотя намерения могли быть и более зловещими. Я где-то читала, что из таких трусливых слизняков получаются самые жестокие преступники.

Рыдания наконец перешли в редкие всхлипывания, Белла начинала приходить в себя. Она жалобно пробормотала, что совсем потеряла голову от страха и, забежав в Пузырь, оставила нас без молока.
– И козы, как же они теперь?!
– А ты их заперла? – тоном опытного козовода спросил шериф.
Белла с надеждой уставилась на Джейка:
– Н-нет… только привязала.
– Ну и не беспокойся, пережуют веревку и явятся, когда сильно припрет.
Эдвард и Нечистый воззрились на шерифа с неподдельным уважением. Я тоже. Мне как-то в голову не пришло, что козы не джип и вполне способны сами о себе позаботиться, если у них не отнять такую возможность, заперев в хлеву.

Оставалось непонятным, куда делся Ньютон, но уже через пару минут всё разъяснилось: с натужным ревом на холм со стороны деревни въехал знакомый «Форд». Машина остановилась бок о бок с джипом, и мы вздохнули с облегчением, поняв, что новых узников Пузырь не получит. Из «Форда» вышла Розали, потом Эммет, который басовито спросил:
– Тут у нас в отсеке для арестованных один общий знакомый, пойманный с поличным. Куда его?
– Надеюсь, в наручниках? – осведомился шериф.
– А то! – гордо подтвердил здоровяк.
– Тогда пусть сидит в «собачьем ящике», привыкает. Но и вы пока возле машин побудьте. У нас тут проблема.
Оказалось, что Белле очень повезло: слегка заплутавший «Форд» въехал в деревню как раз вовремя, чтобы Эммет и Розали успели увидеть убегающую девушку в порванном платье и преследующего ее оператора. Дальше всё было понятно без объяснений.

Эдвард сжато изложил прибывшим необходимый минимум сведений о Пузыре и исчезнувшей общине. По ироничной ухмылке Эммета было ясно без слов, что только субординация мешает ему уличить рассказчика в наглом вранье. Еще бы: требовалось поверить, что мы не можем выйти из-за преграды, которую даже нащупать снаружи нельзя. Если бы не всхлипывающая Белла, трудно было бы убедить здоровяка, что это не заготовленный нами от скуки изощренный розыгрыш. А сколько времени пришлось уговаривать этого скептика не входить в Пузырь, чтобы лично убедиться! Если бы не Розали, сидеть бы Эммету с нами внутри. Просто шериф Блэк номер два.
Розали охала и ахала, наверняка уже представляя себе будущий репортаж. Да уж, сенсация, можно сказать, сама нашла телезвезду. При этом телезвезда, в отличие от нас, не заперта в Пузыре, значит, ничто не помешает ей наслаждаться заслуженными лаврами. А Эммет, поверив наконец в реальность Пузыря, почему-то загрустил. Возможно, подумал, что, прославившись, журналистка в два счета забудет скромного муниципального служащего из какого-то медвежьего угла. Да… похоже, у него всё серьезно. Впрочем, раскрасневшаяся от открывающихся перспектив Розали то и дело поглядывала на опечаленного здоровяка. Кто знает, может быть, Эм зря ударился в пессимизм.

Над лесом взошла полная луна. Сквозь Пузырь она казалась слегка зеленоватой. Зато теперь любому упертому шерифу легко было убедиться, не лазая по деревьям, что Барьер не заканчивается где-то на большой высоте, а образует что-то вроде купола. Пузырь и есть, права Белла.

Я украдкой покосилась на Джаспера. Вид у бывшего лорда был довольно-таки замученный. Мне вдруг стало совестно: ввалились к человеку, галдим, суетимся, с вопросами пристаем… Конечно, всё равно ужасно хотелось продолжить выяснение, ведь до сих пор совершенно непонятно, откуда он такой взялся и чем сумел так напугать еретиков. Но мысли почему-то потекли всё спокойнее, вопросы стали казаться не такими уж важными, нахлынула накопившаяся за этот долгий день усталость…
Глядя на синие отблески костра в глазах нэра Уитлока, я вдруг вспомнила его воображаемый меч. Удивительно, но даже в боевом запале этот невероятный человек показался мне потрясающе красивым. Почему-то не возникало сомнений, что он, такой чужой и странный, способен защитить от любой опасности, как будто привидевшийся мне волшебный меч был у Нечистого и в самом деле. Бывший лорд посмотрел в мою сторону, и губы его едва заметно дрогнули. Я смущенно отвела взгляд, надеясь, что в темноте нэр не заметил предательского румянца, которым полыхало мое лицо.

В конце концов я обнаружила, что сижу, бездумно уставившись на тихо тлеющие угли, и вот-вот усну прямо здесь, не добравшись до палатки. Остальных, судя по их умиротворенным лицам, ожидала та же участь. Усилием воли стряхнув сонливость, я встала и объявила:
– Уважаемые непрошеные гости, предлагаю отложить заседание Инквизиции до утра, как и составление плана мероприятий, а то что-то очень в сон клонит.
Наша группа на удивление единодушно ответствовала, что да, неплохо бы и самим отдохнуть, и принимающую сторону пожалеть. Успевшие проголодаться предприняли набег на импровизированный продовольственный склад. Как выяснилось, хозяйственный Эммет прихватил с собой в «Форд» еще один солидный пакет с сухим пайком, так что голодная смерть в ближайшее время не грозила ни пленникам Пузыря, ни тем, кто остался снаружи. А перекидывать друг другу галеты сквозь Барьер было даже весело.
После этого импровизированного ужина Нечистый повел успокоившуюся, но еще прихрамывающую Беллу в сторожку, к дедушке, а остальные начали располагаться на ночлег. Уж не знаю, удобно ли было Ньютону в его «собачьем ящике», но мы с Эдвардом и шерифом втроем неплохо устроились в палатке, а Эммет и Розали сказали, что переночуют в джипе, в пустой деревне им будет жутко.
Несмотря на усталость, что-то мешало мне уснуть. Или, правильнее сказать, кто-то. Я никак не могла отвлечься от мыслей о Джаспере. Кто он? Почему так странно говорит? Сумасшедший, живущий в иллюзорном мире? Но у него глаза светятся… или мне показалось? И Пузырь – разве можно найти более объективное доказательство того, что никто из нас не бредит… в том числе и Нечистый? «Нечистый… – сквозь подступающую сонливость я почувствовала, что улыбаюсь. – Ну какой же он Нечистый? С таким-то взглядом. Но почему-то приятно называть его так про себя… И представлять… тоже приятно…»

Разбудили меня странные ощущения – палатка ходила ходуном, а ее прорезиненное дно ритмично подергивалось. За нейлоновой стенкой раздавалось отчетливое чавканье. Спросонок я даже испугалась, особенно когда обнаружила, что ни Джейкоба, ни Эдварда рядом уже нет. Опасливо приоткрыв вход, застегнутый на «молнию», я выглянула – и тут же с облегчением рассмеялась. Белоснежная козочка с забавными коротенькими ушками, уже вытащила из земли колышек и теперь методично жевала растяжку, мотая безрогой головой. Вторая – полная копия потревожившей мой сон белянки – усердно чесалась о деревце, к которому была привязана палатка. Вот и причина странного поведения нашего матерчатого домика. Мое появление заставило четвероногих хулиганок приостановиться, однако уже через пару секунд они преспокойно возобновили свои занятия. А Джейк-то был совершенно прав – козы поняли, что их счастье в их собственных… хм… копытцах, и явились за своей хозяйкой.

Утро выдалось прохладное, но ясное. Похоже, природа решила побаловать нас еще одним днем без дождя, и это не могло не радовать. У костра уже хозяйничал Джейкоб, а Эммет, стоя снаружи от Барьера, щедро снабжал шерифа ценными указаниями, от которых тот, как правило, беззлобно отмахивался.
– Джейк, а куда Эдвард подевался? – спросила я, выйдя из палатки и всласть потянувшись.
Шериф разогнулся, потер поясницу и обстоятельно ответил:
– Да он уже часа три как встал. Проверил пациента, принес хвороста для костра, а теперь с Джаспером беседует. Вон там, у ручья. Кстати, передай им, что завтрак готов. А ты, Эм, чем здесь отсвечивать, лучше бы свою красавицу разбудил, ведь самое интересное проспит. Да и злодея надо бы выгулять, а кроме тебя некому. Короче, займись делом, а я уж тут как-нибудь сам.
От котелка, над которым колдовал Джейкоб, пахло очень аппетитно. Я принюхалась, а «шеф-повар» хохотнул:
– Овсянка на козьем молоке. А на второе – малиновый чай. Белла подсказала. И вкусно, и полезно, а уж цвет – лучше, чем у настоящего, сама увидишь. Так что давай бегом по своим делам и за этими переговорщиками. К тому времени, глядишь, и остальные подтянутся.

После завтрака мы вымыли посуду и снова собрались у костра. За исключением Ньютона, разумеется. Ему Эммет с брезгливым видом отнес миску каши и бутылку минералки, а вернувшись, сразу обнял за плечи Розали, словно хотел перебить неприятные ощущения. Белла, которая поела быстрее всех, уже давно ушла к дедушке.

Мне не терпелось расспросить Нечистого, но вначале мы решали организационные проблемы: Эммету и Розали нельзя было входить в Пузырь, а значит, мы не могли отойти от Барьера. Но Эдварду нужно было находиться поближе к пациенту, к тому же Чарли и Белла тоже имели полное право знать, что происходит, да и их участие в обсуждении могло оказаться полезным. Нечистый предложил переместить «дира Чарли» к костру, и Эдвард, поколебавшись, согласился.
Я быстренько соорудила замечательную лежанку, использовав все три пуховых спальных мешка. Остальные тем временем сходили за раненым и принесли его на чем-то вроде самодельного гамака, сплетенного из грубых веревок. Я впервые увидела деда Беллы и удивилась, не обнаружив у этого пожилого, но еще крепкого мужчины с забинтованной головой, одетого точно так же, как Нечистый, ни малейшего внешнего сходства с внучкой. Разве что масть – он тоже был кареглазым, а до того, как поседел, вероятно, и темноволосым. В общем, с тем же успехом дедушка Свон мог бы претендовать и на родство со мной. Наверное, Белла пошла в родственников по другой линии.
Вид у «дира Чарли» был несколько пришибленным, то ли из-за ранения, то ли из-за вынужденного тесного общения с безбожниками. Он коротко поздоровался, осторожно улегся на спальные мешки, стараясь не потревожить сломанную руку, и только молча кивал, когда Эдвард по очереди представлял ему присутствующих. Белла, по-прежнему одетая в куртку моего брата, устроилась в ногах у деда и заботливо укрыла его принесенным из сторожки одеялом.

У меня накопилось столько вопросов, что я даже не знала, с какого начать. Но Эдвард сразу же заявил, что после двухчасовой беседы с нэром Эввитлоком, как он подчеркнуто назвал Нечистого, готов изложить нам краткую версию случившегося, а вот на оставшиеся после этого вопросы нэр ответит лично.
Легкое разочарование стало неожиданностью даже для меня самой. Неужели мне так важно было услышать эту историю от самого бывшего лорда? Или просто хотелось послушать его неспешную речь, приятный чистый голос, не всегда правильно, но очень старательно выговаривающий слова?
Пришлось молча отругать себя за черствость: и Нечистому вряд ли так уж понравилось бы второй раз за утро повторять одно и то же, и радоваться надо, что Эдвард охотно взял инициативу на себя, а значит, находится в достаточно бодром состоянии духа. Пока читала себе нотации, чуть не пропустила первые фразы брата, но вовремя спохватилась, поэтому ахнула вместе со всеми, услышав:
– Пузырь, в котором мы находимся, образовался из-за нэра Уитлока.
Означенный нэр виновато потупился, а Эдвард продолжил:
– Разумеется, это произошло неумышленно. Раньше он ни с чем подобным не сталкивался и сам был озадачен, поняв, что не может проникнуть за Барьер.
Эдвард сделал крошечную паузу, потом решительно тряхнул головой:
– Думаю, самое главное, что следует знать всем: нэр Уитлок не землянин.

Если брат хотел ошарашить слушателей, у него это получилось. Вскочили все, кроме Нечистого и меня. Чарли тоже остался на месте, но исключительно «по техническим причинам», судя по тому, как он дернулся, услышав слова Эдварда. Но я почему-то даже не слишком удивилась. Эта информация, словно потерянный пазл, вдруг легла на свое место и сразу связала воедино и меч, и староэльфийский язык, и загадочную страну Ардарию.
– А кто же он? – недоверчиво переспросил шериф, машинально передвигая на живот кобуру.
– Иномирянин, – как-то неуверенно соорудил определение мой брат. – В общем, пришелец из параллельного мира. И его пришествие сопровождалось, к сожалению, настолько яркими аудиовизуальными эффектами, что привело преподобного Эвансона, главу здешней общины, к выводу о прибытии на Землю посланца Преисподней.

В общем-то, преподобного можно понять. Спасибо еще, что практичность одержала в нем верх над суевериями и, поскольку «эмиссар сил зла» не проявлял явной агрессивности, отец Джордж распорядился, чтобы адепты тщательно собрались в дорогу. Как раз в разгар этих сборов вернулся с охоты Чарли Свон – и, спасаясь от волков, угодил прямёхонько в лапы нечистой силы.
Наверное, даже хорошо, что еретики были основательно напуганы и по горло заняты подготовкой к эвакуации, иначе сейчас в Пузыре кроме иномирянина была бы заперта толпа разъяренных адептов с дрекольем, а положение пришельца оказалось бы совсем незавидным. Короче, смельчаков не нашлось, и, как Белла ни умоляла, никто выручать единоверца не отправился. Может быть, еще и поэтому обиженная на друзей и соседей девушка не согласилась уйти на новое место жительства вместе со всеми.

Эдвард продолжал, а все слушали, раскрыв рты от изумления. Могу даже предположить, что некоторые слегка усомнились в душевном здравии моего брата, невозмутимо излагавшего то, что просто не может уместиться в нормальной среднестатистической голове?
Оказывается, здесь, на Аляске, проходит Грань, разделяющая нашу Землю и параллельный мир, который его обитатели называют Террианом – разумеется, в нашем несовершенном произношении, а сам нэр, поправляя Эдварда, выговорил это слово с мягким придыханием после первой «р».
То есть Грань-то есть везде, но тут она наименее прочна.
В отличие от Земли, бедной источниками маны – недоступной моему уму магической субстанции, – Терриан этой маной буквально пропитан, поэтому среди «параллельцев» очень много довольно сильных магов, а на бытовом уровне магией владеют вообще практически все, причем чуть ли не с детства. Из-за этого основного различия цивилизации Земли и Терриана движутся в разных направлениях. Грубо говоря, если у нас развивается техника, то за Гранью тысячелетиями совершенствуют магические искусства.

Но я что-то увлеклась. Наличие параллельного мира, конечно, потрясло всех, однако то, что рассказал Эдвард дальше, было еще интереснее. Грань совершенно непроницаема для нас, землян, поскольку магией мы не владеем, а техническими способами ни разрушить эту невидимую межмирную перегородку, ни хотя бы проделать в ней отверстие невозможно. Услышав это, я приуныла, потому что, судя по всему, Барьер, не выпускающий нас из Пузыря, – близкий родственник Грани.
Получается, вытащить нас отсюда с использованием достижений земной цивилизации не удастся? Хотя я усомнилась в том, что Нечистый так уж хорошо осведомлен о возможностях нашей техники, но очень быстро и сама поняла, что наличие в Пузыре живых существ, которым желательно сохранить жизнь и здоровье, серьезно эти самые возможности ограничивает. Ну, например, шарахнуть по Барьеру ядерным зарядом наверняка будет признано плохой идеей даже нашими военными. Во всяком случае, очень на это надеюсь.
В общем, проникнуть на Терриан с Земли никак нельзя, а вот оттуда к нам нелегко, но всё-таки можно – с помощью магии. Просто «параллельцам» это было совершенно ни к чему, учитывая несовместимость наших цивилизаций, в которой обитатели Терриана убедились во время пары удачных экспедиций за Грань. По добытым разведчиками сведениям был сделан вывод о бесперспективности дальнейших исследований в этом направлении. Да и не больно-то хотелось воспринимавшим магию как что-то необходимое и естественное террианам... террианцам?.. осваивать наше «безмагическое пространство».

И только пару десятилетий назад о Земле вдруг вспомнили. Какой-то знаменитый прорицатель предсказал скорое появление на свет девочки, которой суждено запустить цепь событий, неотвратимо ведущих Терриан к гибели. Пророчество было необычайно точным: указывались день и час рождения рокового младенца, примерное место (столица Империи, в которую входит та самая Ардария, о которой упоминал Нечистый) и даже имя. Единственное, о чем в предсказании умалчивалось, – как можно избежать катастрофы.

К ужасу имперского Совета магов, именно в предсказанный день и час появилась на свет дочь у супруги наследника трона. Оставалась надежда, что верховное божество наречет новорожденную другим именем, но в храме цепь совпадений продолжилась. Сомнений не осталось. Маги не знали, как можно обойти страшное предсказание, и всё-таки убийство младенца, да еще такого высокого происхождения, казалось всем осведомленным лицам немыслимым. Большинство проголосовало за то, чтобы в ближайшие несколько лет просто следить за развитием ребенка, одновременно отыскивая способ обойти пророчество. Однако оставшиеся в меньшинстве сторонники решительных действий целый год вынашивали план бескровного устранения угрозы, вычисляя необходимые для этого условия – и у них получилось.

Кто-то выдвинул гипотезу, что, находясь в мире, лишенном магии, младенец не сможет причинить вреда ни этому миру, ни Терриану. Осталось только переправить принцессу за Грань. Ученые маги вычислили момент, когда межмировой барьер особенно истончится, и примерное количество энергии, необходимое для временного подавления активности Грани. Труднее всего оказалось отыскать террианина, которому можно поручить доставку погруженной в наведенный сон девочки за Грань. Нужен был человек с нейтральной аурой, то есть начисто лишенный магического дара, а для Терриана это редчайшее исключение.
Кроме того, выполнение такого рода задания нельзя было доверить любому неодаренному – уж очень велик был риск того, что посланец просто бросит корзинку с ребенком где попало, лишь бы успеть вернуться в свой мир до закрытия прохода, а заговорщики не желали зла маленькой принцессе. Магическая клятва, которая решила бы эту проблему на Терриане, на Земле мгновенно потеряла бы силу, поэтому благородный нэр Каспаар Эввитлок, не имевший никаких магических способностей, кроме дара эмпатии, почти не влияющего на активность ауры, человек, слову которого можно было абсолютно доверять, оказался практически единственным кандидатом.

Его пришлось долго убеждать, но в конце концов нэр согласился, что если перемещение за Грань одного ребенка может спасти миллионы других детей и взрослых, то жертву вряд ли можно назвать чрезмерной. Готов он был и к последствиям своего поступка, которые не замедлили последовать: маги, обеспечивающие переход, полностью выложились и не смогли оказать сопротивление «группе захвата», прибывшей на место возмущения магического поля. Всех участников заговора арестовали, в том числе, разумеется, и непосредственного исполнителя, вернувшегося из-за Грани. Состоявшийся вскоре суд не разочаровал ни безутешных родителей, ни разгневанную общественность: все преступники были приговорены к смертной казни.

Голос Эдварда на этом месте дрогнул, и я его понимаю – мне тоже стало не по себе, когда слова «смертная казнь» стали вдруг не абстракцией, а очень конкретным понятием, относящимся к человеку, который сейчас скромно помалкивал, сидя рядом со мной на сухом стволе у почти погасшего костра. Сердце мое сжалось от боли за Джаспера. В то же мгновение перед глазами возник полутемный каменный мешок – тюремная камера, заполненная изможденными людьми. Уставшие от ожидания смерти, они с надеждой поднимают голову, услышав скрежет ключа в замочной скважине. И всё же с облегчением выдыхают, если уводят кого-то другого – значит, впереди еще несколько минут мучительной жизни. Выходит всегда только один – чтобы уже никогда не вернуться. Он тяжело переставляет закованные в кандалы ноги… оглянувшись на пороге камеры, пытается улыбнуться, чтобы ободрить остальных, но получается болезненная гримаса… Бедные, ведь они же спасали свой мир!
Нэр Уитлок смущенно кашлянул, и картинка пропала. Я осторожно перевела дыхание в надежде, что никто не заметил слёз у меня в глазах.

Отвлечься помогло острое любопытство – хотелось поскорее узнать, как связаны описанные давние события с тем, что происходит с нами сейчас. Эдвард тем временем продолжал свой пересказ.

Непосредственный виновник, лишенный родового имени и изгнанный из семьи, ждал казни в тюремной камере, но ожидание явно затягивалось, и вскоре стала ясна причина: девочку, оказавшуюся за Гранью, теперь необходимо было вернуть. Прорицатель, который предсказал наступление конца света по вине этого ребенка, перед смертью признался, что его силой заставили исказить пророчество в интересах какого-то незаконного претендента на трон. На самом деле девочке, о которой говорилось в предсказании, суждено, наоборот, спасти мир от череды междоусобиц и раздоров, ведущей к краху. И укрепить власть правящей династии, что немаловажно.

Естественно, за Грань снова решили отправить Каспаара Эввитлока (ну и имечко… измененное Беллой на местный лад произношение действительно гораздо привычнее уху). Подходящего момента пришлось ждать долгие годы. Во второй экспедиции участвовали лучшие маги Империи, но на сей раз всё почему-то пошло не так. Возможно, причиной стало то, что проход открыли всего на несколько секунд – ведь возвращаться бывшему лорду предстояло только после обнаружения ребенка, поэтому нерационально было тратить силы магов на создание полноценного межмирного перехода, и они ограничились созданием пространственной щели, которая захлопнулась сразу же, как только увешанный амулетами приговоренный шагнул за Грань.

– Ослепительная вспышка и грохот уже сами по себе явились для нэра Эввитлока неприятным сюрпризом. А уж когда через пару сотен ярдов он наткнулся на Барьер, всякие сомнения исчезли: миссия потерпела неудачу, – сказав это, Эдвард кивнул Нечистому, словно давая понять, что теперь его очередь. Бывший лорд тоже склонил голову, то ли благодаря моего брата за сжатое изложение довольно-таки непростой истории, то ли подтверждая, что всё рассказанное – чистая правда. Как красиво двигается этот «иномирянин», просто глаз не отвести. И не скажешь, что столько лет провел в тюрьме.

Я ожидала, что наши сразу забросают Джаспера вопросами, но пару минут все, похоже, только пытались прийти в себя и собраться с мыслями. Поэтому мой вопрос оказался первым:
– А вернуться ты пробовал?
Почему-то это прозвучало совсем по-детски, и я почувствовала, как краснею под внимательным взглядом бывшего лорда. Кстати, сейчас, при дневном свете, глаза у него были самые обычные, голубые. Красивые, правда, но ничуть не странные. Зато вблизи удалось рассмотреть, что лицо его покрывает сеточка шрамов – как будто рядом с ним давным-давно взорвался пороховой заряд. Лишнее напоминание о том, что нэр только выглядит молодо, а за плечами у него долгая и непростая жизнь.
– Нет, не пробовал, – в свойственной ему обстоятельной манере начал отвечать Джаспер. – И даже еще не связывался с сопровождающими магами. Наута… э… особого амулета надолго не хватит, а здесь его не зарядить, даже если бы я умел. Обстановка же с самого начала была неясной – люди паниковали, суетились… кажется, проводили какие-то обряды.

– Святой отец хотел изгнать дьявола, – тихо объяснила Белла. – Но ничего не вышло, вот тогда он и объявил нашу землю оскверненной.
Бывший лорд кивнул:
– Да, помню. К тому моменту я уже освоил ваш язык с помощью специального артефакта. Но тут как раз появился дир Чарли… и мне на некоторое время стало не до собственных проблем. А там и вы приехали, – он виновато развел руками, словно извиняясь за то, что до сих пор не принял всех надлежащих мер.

Дальше вопросы посыпались, как из рога изобилия. Мужчин, разумеется, в первую очередь интересовала техническая сторона дела: чем объясняет иномирянин образование Пузыря и каким образом планирует из него выбираться? Где и по каким приметам он собирается искать свою принцессу и возвращать ее на Терриан? Нас с Розали больше волновало всё, что связано с ребенком, оставленным на Земле двадцать лет назад. «Семнадцать», – тихо уточнил Джаспер. Ну, семнадцать. Откуда ему вообще известно, что девочка осталась в живых?

Выслушав всех, нэр Уитлок начал отвечать. Пузырь он считает чем-то вроде участка искривленного пространства, который оказался одновременно в двух мирах. По этой теории, которая показалась мне довольно логичной, Грань не терпит асимметрии – если кто-то проник через нее из одного мира в другой, то примерно такое же существо должно пройти во встречном направлении, чтобы сохранить равновесие миров. В прошлый раз нэр был на Земле при «открытых дверях», ведь маги всё это время поддерживали проход, чтобы дать своему посланцу возможность вернуться. Таким образом, если отправить за Грань кого-то из землян – не навсегда, только до возвращения Джаспера с принцессой, – то Барьер с большой вероятностью просто исчезнет и пленники Пузыря окажутся на свободе.

Что касается примет, по которым можно найти принцессу, они есть, и очень надежные. Во-первых, магически данное имя должно было сохраниться у девочки и на Земле, пусть даже в несколько измененном виде. Во-вторых, вскоре после совершеннолетия ее дар должен раскрыться, хотя, конечно, не в такой мере, как на Терриане, и один из амулетов, выданных магами Джасперу, обязательно сработает. Нет, он не разрядится, поскольку работает пассивно, почти не расходуя магическую энергию.
Да, нэр совершенно уверен, что принцесса жива: это подтверждает специально настроенный на нее артефакт, бережно сохраняемый родителями девочки – теперь уже коронованными правителями Империи. Кроме того, нэр никогда не оставил бы малышку в чужом мире, не убедившись, что с ней всё будет благополучно. В тот раз, семнадцать лет назад, поздним вечером, он углубился на территорию Земли примерно на милю и увидел палаточный лагерь на берегу реки. Специальным зельем разбудил девочку от магического сна, поставил корзину с хнычущей крохой у самой большой палатки и спрятался поблизости. Не прошло и минуты, как из палатки кто-то вышел, и нэр услышал, как над ребенком воркуют два голоса – женский и мужской. Дождался, пока корзину заберут в палатку, и только после этого ушел.

Последние слова бывшего лорда почему-то меня обеспокоили. Словно я услышала что-то смутно знакомое. Палатка, корзина… Я уже открыла рот, чтобы спросить, но меня опередили:
– А какое имя дали вашей принцессе в храме? – хрипло спросил Чарли. Его глаза лихорадочно блестели, словно от высокой температуры. Эдварду, похоже, пришла в голову та же мысль, и он приложил ладонь ко лбу раненого охотника, потом пожал плечами и с облегчением вздохнул. Значит, жара нет, беспокоиться не о чем.

Джаспер кивнул:
– Имя редкое, древнее, в Империи почти не встречается. Это в свое время значительно облегчило задачу магам, ведь иначе пришлось бы проверить множество девочек, родившихся в этот день и час в трехмиллионной столице.
– И какое же? – мне не терпелось услышать ответ, но по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с любопытством, скорее уж со страхом, причину которого я никак не могла понять.
Террианин торжественно произнес:
– Маа́риэ.

Секундное молчание – и земляне дружно расхохотались. Нэр обвел смеющуюся компанию удивленным взглядом. Впрочем, некоторые оставались серьезными: Чарли казался даже напуганным, Эдвард задумчиво грыз травинку, уставившись в пространство. Я почему-то тоже не смеялась, хотя прекрасно понимала, что так насмешило остальных: может быть, на Терриане имя Мария страшно редкое, но на Земле бывшего лорда, похоже, ждет неприятный сюрприз.

Шериф, первым взявший себя в руки, быстро объяснил Джасперу причину всеобщего неуместного веселья, но тот лишь спокойно улыбнулся. Боже, какая у него улыбка! Жаль, что появляется она на лице иномирянина нечасто.
– Безусловно, это создаст некоторые сложности, но имя, данное жрецами, остается на теле ребенка в виде крошечной рунной татуировки, так что есть способ избежать ошибки. Кстати, имя очень хорошее, хоть и почти забытое: в зависимости от прочтения означает «рука Солнца» или «доброе предзнаменование». Жаль, магов в свое время не насторожило явное несовпадение пророчества и смысла имени.

Не знаю, почему, но я не сказала, что тоже в какой-то мере тёзка их принцессы. Впрочем, я и сама об этом вспоминаю довольно редко, поскольку у нас дома грозное «Мэри Элис!» звучит только в случае какого-нибудь серьезного моего проступка. Зато Белла, мило смущаясь и краснея, призналась, что ее второе имя Мария. Белла Мария Свон. Чарли протестующе заворчал, но под взглядом Нечистого довольно неуклюже притворился, что дремлет.

Перед глазами вдруг промелькнули лица – мужское и женское. Уверена, что никогда их раньше не видела, но сейчас могла бы описать до мельчайшей черточки, хотя изображение оставалось перед внутренним взором всего пару мгновений. Может, я и вовсе не обратила бы внимания на эти незнакомые лица, если бы не необычные украшения вроде ажурных металлических обручей с крупными самоцветами, свисающими на лоб на цепочке, почти одинаковые, только у мужчины и обруч, и цепочка были более массивными. Откуда-то выплыло слово «фероньерка», но в ювелирной терминологии я не сильна, не люблю эти побрякушки, у меня даже уши не проколоты…

Тем временем все примолкли, видимо, раздумывая, что можно сделать в такой ситуации. Розали нерешительно предложила:
– Может быть, есть смысл нам с Эмом съездить в ближайший город или хотя бы в монастырь – оттуда можно связаться с властями?
– Только не это! – запротестовал Джаспер, внезапно растеряв всю аристократическую невозмутимость. – Если сюда пришлют войска или ти́рме… полицию, меня наверняка лишат свободы передвижения… будут допрашивать… исследовать, не приведи Ро́дон! – бедняга, у него даже акцент усилился. И кто такой Родон, интересно? Не иначе как то самое верховное божество, о котором упоминал Эдвард, пересказывая историю нэра.

Шериф весело хмыкнул и, наверное, чтобы разрядить обстановку, сообщил встревоженному нэру, что полиция некоторым образом уже здесь, а Розали смутилась и горячо заверила, что не собирается мешать поискам террианской принцессы. Но журналистка есть журналистка – обворожительно улыбаясь, она тут же выпросила у иномирянина разрешение снять о нем небольшой репортаж.
– Я опубликую его только после вашего отбытия обратно, – умоляющий взгляд тоже очень хорошо удался нашей телезвезде, и нэр, разумеется, не устоял.
– Только небольшой, – неохотно согласился он, а Розали с явным сожалением вздохнула:
– На большой у камеры и заряда не хватит. Как-то мы совсем упустили из виду, что здесь даже электричества нет. Можно было бы использовать аккумуляторы автомобилей, но у меня нет шнура с нужным разъемом, так что да, небольшой. Просто видеоподтверждение того, что мы это не выдумали. Ну а интервью с очевидцами и прочее – это уж и вовсе потом...
Видно было, что идея полностью захватила журналистку, и нэр уже чуть ли не жалеет, что не смог отказать. Я с трудом подавила улыбку. Надо будет сказать Розали, чтобы попыталась заснять, как у бывшего лорда светятся в темноте глаза. Только ведь всё равно многие решат, что это какой-нибудь компьютерный трюк.

Практичный шериф первым заговорил о главном:
– Сенсация – дело десятое, нам бы решить, как будем выбираться из этого чу́дного местечка. Ты вот говоришь, что надо за Грань кого-то отсюда отправить. Ладно. У нас и кандидат подходящий в «собачьем ящике» заперт, так что с этим проблем никаких. Вот только почему ты думаешь, что Грань его пропустит?
Джаспер пожал плечами:
– Просто так наверняка не пропустит. Грань не обладает разумом, она просто призвана сохранять целостность мира и вселенское равновесие.
– И как же быть? – не отставал Блэк.
– Я воспользуюсь амулетом для связи с итрон… с магами, они откроют проход, мы отправим туда вашего… кандидата, – с отвращением выговорил нэр, – и будем ждать результата. Если я не ошибся, он последует немедленно. Только, боюсь, снова с этими… с эффектами.

Мужчины принялись обсуждать подробности предстоящей операции. Я слушала невнимательно, преодолевая нарастающее беспокойство.

Я помню себя примерно лет с трех, поэтому и думала, что прихожусь родной дочерью Карлайлу и Эсме Калленам. Но сейчас вдруг откуда-то начали выплывать явно более ранние воспоминания. Вот я пытаюсь дотянуться до лица Карлайла, а он, улыбаясь, что-то говорит. Я сосредоточилась и вспомнила точно: «Не ада́а, малышка, а папа, па-па».
Ада́а? А как Нечистый несколько раз назвал отца Джорджа? Ада́р! Боже мой, адар! Дети часто картавят, и я вполне могла не выговаривать звук «р». А вместо «мама» я даже в три года изредка говорила «на́на», хотя уже знала, что это неправильно.
С замиранием сердца я дождалась паузы в разговоре и, стараясь говорить беспечно, спросила Джаспера:
– А как на твоем языке будет «папа и мама»?
Явно продолжая напряженно размышлять о чем-то другом, бывший лорд не задумываясь ответил:
– Ада́ а на́на.

Взгляд Эдварда сказал мне всё. Меня бросило в дрожь. Он кивнул, предлагая отойти в сторонку, и я с трудом поднялась на ноги. За палаткой брат обнял меня, прижал к себе, отрывая от земли, а я беззвучно всхлипывала, уткнувшись в толстый свитер, который он надел вместо отданной Белле куртки. Потом набралась храбрости:
– Ты тоже думаешь, что это возможно, да?
– Хуже, – мрачно ответил он. – Я знаю точно. У тебя татуировка под волосами за левым ухом. Я всегда считал ее родимым пятном.
Эдвард поставил меня на землю, прижался щекой к моей макушке, и мы стояли так, обнявшись, пока я не почувствовала, что успокаиваюсь. Брат тоже понял это – не потому, что врач, а потому, что между нами, сколько я себя помню, существовала эта связь. Он ощущал мою боль, я знала, когда плохо ему, а уж как здорово было вместе радоваться, если с кем-то из нас происходило что-нибудь хорошее!

– Думаешь, это правда – про предсказание… и вообще?
Эдвард промолчал – догадался, что ответ мне не нужен. Я и в самом деле почему-то сразу поверила. У меня не было ни малейших сомнений в честности Каспаара Эввитлока, бывшего лорда, изгнанника, лишенного имени.
– А знаешь, у него глаза в темноте светятся… – не хотелось возвращаться к костру, не хотелось ничего решать.
Брат вздохнул:
– У тебя тоже.
Я ахнула, отстраняясь:
– Не может быть!
– Светятся. Только не голубым, как у него, а сиреневым, и совсем слабо. Это началось только здесь, в Пузыре, раньше такого не было, – предвосхитил он мой вопрос и сразу продолжил: – Знаешь, я думаю, твои видения… ну, которые ты называешь картинками – возможно, это первые проблески дара.
– Но ведь артефакт нэра меня не чувствует, – я жалобно заглянула в глаза брату.
Эдвард хмуро ответил:
– Кто его знает. Может, просто выключен. Ты сама прикинь, велика ли вероятность, что нужную нэру девушку судьба занесёт прямо в Пузырь?
– Один шанс на миллион… или еще меньше, – послушно прикинула я.
– Вот и он так же считает. А тогда незачем зря разряжать, ведь ты же слышала, у нас тут маны кот наплакал… – на последнем слове голос Эдварда сорвался. Он вдруг снова судорожно прижал меня к себе, стиснул в объятиях. – Нет, не могу. Не отпущу. Просто не представляю, как буду без тебя… А родители вообще с ума сойдут! И не поверят ни за что. Хотя… о чем это я? Они-то знают, где тебя нашли. Эх… – с тоской протянул он, – даже связи здесь нет, ни позвонить, ни посоветоваться… ни попрощаться.

Я представила себе этот ужас и чуть не взвыла, но потом всё-таки взяла себя в руки.
– Погоди, большой брат, а что мы, собственно, разнюнились? Ведь Нечист… э… Джаспер собирался долго и упорно меня искать, правильно? То есть никто там, за Гранью, не ждет, что он в ближайшее время явится обратно вместе со мной. А значит, ничего страшного не случится, если я спокойно улечу домой, объясню всё родителям, а потом вернусь сюда, – я говорила, а внутри нарастало странное чувство, что ничего этого не будет, а еще почему-то – что всё идет правильно. Что это? Мой «недоразвитый» дар или влияние Нечистого? И, кстати, не его ли иномирских рук дело, что вчера мы преспокойно отправились спать, так и не задав рвущихся с языка вопросов?

Эдвард так долго молчал, что мне стало тревожно – впервые в жизни я даже не догадывалась, о чем он так усиленно размышляет.
– Вряд ли так будет легче, – глухо и медленно сказал брат. – И тебе, и маме с отцом. Но мне вдруг пришло в голову… не знаю… только не сочти, что у меня паранойя, – дальше он говорил быстро и очень тихо, наклонившись к моему уху: – Этот нэр, он, конечно, не врёт, а как насчет тех магов, которые ждут за Гранью? И их начальства? Откуда нам знать их планы? Вдруг сказочку о раскаявшемся прорицателе сочинили специально для нашего друга-террианина, а на самом деле им просто нужно довести дело до конца – ну, мало ли какие могут быть причины?..

Я подумала.
– Ты прав, братик. В том смысле, что это ничуть не легче – сказать всё родителям, глядя им в глаза. Поэтому велико искушение переложить прощание на твои широкие плечи. Но остальное, похоже, действительно паранойя. То есть, разумеется, определенный риск существует – наверняка найдется немало недовольных «воскрешением» наследницы, – меня вдруг бросило в жар от собственных слов, ведь я впервые подумала о себе как о принцессе. – Но подумай сам: для чего тратить столько усилий на возвращение меня из-за Грани, чтобы убить? Разве не проще оставить здесь, поскольку для всех на Терриане я всё равно что умерла?

Эдвард упрямо качнул головой:
– Ты заблуждаешься. Они могут рассуждать так: если это в принципе возможно, значит, есть шанс, что тебя сумеет найти и вернуть кто-нибудь другой, враждебный правящей династии. И цели у защитников трона могут быть даже благородными – в их представлении, разумеется. Скажем, не позволить стремящимся к власти заговорщикам завладеть потенциальной марионеткой, имеющей права на престол.
Логика в его словах была, но уж очень не хотелось верить в такой печальный расклад.
– А давай поговорим с Джаспером? – предложила я. Он ведь лучше знает, что у них там творится. Вопреки всякой логике, я доверяла Нечистому больше, чем кому бы то ни было.
– Хорошо, но только не сейчас, – Эдвард легонько поцеловал меня в макушку. – Вначале решим вопрос с Пузырем. Пока мы не найдем способ снять Барьер, мы в ловушке и, боюсь, у тебя просто нет выбора, сестричка.

Мы вернулись к костру как раз вовремя – все без малейшего сочувствия наблюдали за Ньютоном, которого легко, словно перышко, транспортировал к Барьеру сосредоточенно-серьезный Эммет. Следом, злорадно улыбаясь, шла Розали с видеокамерой в руках. Оператор успевал только безвольно переставлять ноги. Оказавшись внутри Пузыря, мерзавец завыл и сел прямо на траву, обхватив голову руками.

– Смотри не обделайся, – брезгливо предупредил шериф. – Опозоришь родной мир за бугром… э… за Гранью, а запасных штанов у нас для тебя нет. Белла, – повернулся Джейк к девушке, – хочешь, врежь от души этому подонку, я его подержу.
Белла в ужасе мотнула головой и попятилась к Эдварду. Тот с готовностью обнял ее за плечи свободной от меня рукой.
– Я бы врезал, – хрипло сказал Чарли, приподнимаясь на здоровом локте и с ненавистью глядя на несостоявшегося насильника. Ньютон съежился еще сильнее, хотя это казалось невозможным.
Шериф несолидно хихикнул:
– Да тут все бы врезали, но это уже самосуд, а я всё-таки представитель закона. Так что потерпевшей можно, а остальных попрошу воздержаться.

– Эд, Элис, зря вы ушли, – посетовал Эммет. – Самое же интересное пропустили. Джас со своей группой поддержки общался… по волшебному мобильнику. Ну и язык! В колледже со мной в одной комнате финн жил, так он немножко похоже говорил, когда при мне домой звонил, предков с Рождеством поздравить. Короче, столковались они. Минут через десять те окно приготовят, прямо за сторожкой, – деловито закончил здоровяк, а шериф одной левой поднял с земли за шиворот явно настроившегося на основательную истерику Ньютона.

Переход за грань оказался совершенно не зрелищным. Маленький синий диск на ладони Джаспера тускло засветился, нэр кивнул шерифу, тот без всякого почтения пихнул в спину оператора. Несколько неверных шагов под горку – и Ньютон пропал, будто его и не было. Я представила себе, что скоро вот так же исчезну для всех, кто останется здесь, и чуть не заплакала. Несколько слезинок удержать всё-таки не удалось, но на меня в этот момент никто не смотрел и объяснять, почему это мне вздумалось оплакивать судьбу такого ничтожества, не пришлось. А тревога и страх вдруг улеглись, и я с подозрением покосилась на бывшего лорда, однако тот был занят разговором с Эдвардом и даже не смотрел в мою сторону.

Барьер испарился и вовсе незаметно – просто вдруг обнаружилось, что можно беспрепятственно обойти вокруг костра, приблизиться к джипу… Все шумно радовались, не особенно разочарованные отсутствием ожидавшихся «аудиовизуальных эффектов». Розали непрерывно снимала, жалуясь на быстро садящийся аккумулятор. Эммет хватал в охапку всех по очереди, словно мы вернулись из космического полёта, даже бывшему лорду досталась порция медвежьих объятий. Кстати, судя по тому, как крякнул наш здоровяк, нэра природа-матушка силёнками тоже не обделила. Один Чарли в силу объективных причин остался в стороне от всеобщего ликования.

Мы свернули палатку и, собрав вещи, перешли поближе к джипу, суеверно опасаясь, что Барьер вдруг возникнет так же незаметно, как пропал. С аппетитом перекусили и продолжили обсуждение дальнейших действий. На мелочи типа неисправного «Форда» решили не отвлекаться. Заговорили было о поисках сбежавшей общины, но тут вдруг подал голос Чарли:
– Если это из-за нас с внучкой, то не нужно, спасибо. Нас всё равно не примут обратно. Устроимся где-нибудь, только с лечением поспособствуйте, если можно.

Эдвард встрепенулся:
– Конечно! Не волнуйтесь, у окружной администрации в Фербэнксе есть средства для подобных случаев.
– А наша телекомпания хорошо заплатит за подробное интервью, – добавила Розали, только что закончившая съемки покинутой еретиками деревни.
Чарли кивнул, потом внезапно нахмурился:
– Я тут… это… сказать хотел… Как-то неспокойно на сердце. Вы мне жизнь спасли, иначе, может, и утаил бы. Короче, Белла у нас приемная. Мы этого от нее не скрывали. Сын-то мой и женат никогда не был, не то что…
Я беззвучно ахнула. Неужели бывают такие совпадения? Нэр явно насторожился.
– Расскажите, – мягко попросил Эдвард, искоса взглянув на меня.

Оказывается, сын Чарли, Джошуа Свон, нашел девочку в лесу семнадцать лет назад. Малышка сидела в траве и плакала, а на пеньке стояла большая корзина, к ручке которой была привязана тонкая серебристая пластинка размером чуть больше доллара, с выгравированной надписью на неизвестном языке. Прочитать ее не сумел даже его преподобие отец Джордж, глава общины. Пластинку его преподобие забрал себе вместе с корзиной, пообещав связаться с братьями по вере и выяснить, не бесовские ли это письмена, а девочку благословил оставить в семье Свонов, тем более что младший как раз подумывал жениться. Больше отец Джордж о серебряной штуковине не вспоминал, а Своны, прикипевшие к малышке, не спрашивали, чтобы не будить лихо.

При крещении девочке дали имя Изабелла Мария – в честь святой, в день которой ее нашли, и пречистой Девы Марии. Джошуа так и не женился – суженая предпочла другого, – а пять лет назад погиб на охоте, не справившись со здоровенным секачом. С тех пор дед и внучка жили вдвоем.

Пока Чарли рассказывал, неумело подбирая слова, бывший лорд глаз не сводил со смущенной таким вниманием Беллы. Когда Свон замолчал, явно утомленный собственной непривычной разговорчивостью, Джаспер заявил, что корзина по описанию похожа на ту, в которой он нес принцессу, серебряная пластинка тоже была – простенький талисман на удачу, относящийся не к девочке, а как раз к корзине – мастера на Терриане частенько снабжают свою продукцию ярлыками с заговором на прочность или от кражи. Нэр подтвердил, что находит в Белле даже определенное внешнее сходство с царствующей четой, но, к сожалению, не ощущает в девушке никаких магических способностей.

– Может быть, просто еще не раскрылись, – с надеждой сказал он. Чувствовалось, что его очень устроило бы, если бы принцессой оказалась Белла. Вряд ли бывшему лорду улыбалось искать свою пропажу по всему континенту… а то и по всей Земле, ведь теоретически приемные родители могли оказаться и иностранцами, мало ли их посещает Аляску в туристический сезон.

Со мной творилось что-то непонятное – вроде бы ничего не изменилось, а во мне нарастало ощущение, что мой дом не здесь. Неужели это из-за нескольких секунд, которые я провела рядом с открывшимся проходом в параллельный мир? Разве могла за такое короткое время установиться какая-то странная связь с Террианом? Но другого объяснения я не находила.

Нэр выспрашивал у Чарли, что еще лежало в корзинке и не лепетала ли малышка какие-нибудь странные слова, а Белла с ужасом поглядывала то на деда, то почему-то на Эдварда. Или считала его главным в нашей группе, или… Хм, а что, братец у меня очень даже ничего, особенно когда не хандрит, а занят делом. А если вспомнить, что он спас дедушку Беллы, успокаивал ее после нападения Ньютона, лечил поврежденный голеностоп… Да, не удивлюсь, если окажется, что юная адептка влюблена.

А вдруг и правда принцесса вовсе не я, а Белла? Я с изумлением почувствовала, что при этой мысли меня охватывает вовсе не радость, а отчетливое разочарование. Ну-ка, Мэри Элис, может быть, пора признаться хотя бы самой себе, что симпатичный бывший лорд, он же приговоренный преступник, нравится тебе гораздо больше, чем любой другой из когда-либо встреченных тобой мужчин? И тебе горько думать, что он уйдет за Грань, в странно притягательный «иной мир», прихватив Беллу, а ты останешься лишь с воспоминаниями. О его красивой медленной улыбке, о ласковом прищуре небесно-голубых глаз, загадочно мерцавших в темноте, об аристократическом развороте широких плеч, о безупречной вежливости и бесконечном терпении, даже об акценте и незнакомых словах, которые он иногда использовал… Он уйдет, а ты так и не узнаешь, мягкие или жесткие у него волосы, холодные или горячие руки… и губы.

Боже мой, о чем я только думаю! Я вдруг обнаружила, что смотрю как раз на губы Джаспера, а он прекрасно это видит. Ох, вот ведь Нечистый! Поспешно отвернувшись, я дернула за рукав брата:
– Давай отзовем нэра в сторонку и поговорим.
– Сейчас-сейчас, – рассеянно отозвался Эдвард и снова принялся что-то тихо втолковывать Белле. А ведь он, кажется, тоже не остался равнодушным к внучке своего пациента. Ох, вот здорово было бы! Брату сейчас совершенно необходимо, чтобы кто-то отвлек его от грызущих воспоминаний. И моя интуиция подсказывает, что стеснительная и чуть неуклюжая северянка с чистым взглядом карих глаз вполне на это способна, несмотря на вопиющую разницу в возрасте и мировоззрении. А если я всё-таки ошибаюсь, Эдварду полезно будет даже просто опекать молоденькую наивную девушку. Я поймала себя на том, что, зажмурившись, сжимаю ладони в молитвенном жесте. Открыла глаза и огляделась – вроде никто не обратил внимания.

– Давайте поступим так, – заговорил Эдвард, напоследок ободряюще сжав плечо Беллы. – Одним рейсом нам всё равно не уехать, поэтому сейчас мы отправим в монастырь Чарли и Беллу, с ними поедут Эммет, мисс Хейл и шериф Блэк. Шериф проследит, чтобы мистеру Свону была оказана медицинская помощь, сопроводительную записку я ему сейчас же напишу, а Эммет отдохнет, заправит джип под пробку, возьмет в монастырском гараже пару канистр с бензином и надежный трос и вернется за нами… скажем, завтра к вечеру, – брат на секунду задумался, потом озабоченно охнул: – Про коз-то я совсем забыл! Белла, ну что же ты молчишь? – повернулся он к девушке. – Вещи ваши мы доставим, а с этими белыми бандитками как быть? Значит, тогда необходим еще грузовичок для перевозки животных, в монастыре наверняка такой есть… или им известно, где его раздобыть.

Да уж, на радостях, узнав, что у «пристанища еретиков» такие неприятности, его преосвященство наверняка сразу же сменит гнев на милость. И нам поможет, и всячески обласкает двух отколовшихся от общины адептов, чтобы они, как говорится в рекламных слоганах, «почувствовали разницу».

Сборы не заняли много времени, потому что палатку и почти все припасы оставили нам. Дольше всего устраивали в джипе Чарли, но через полчаса мы уже помахали с вершины холма вслед пыльному хвосту, поднятому джипом, и вернулись к костру.

Спускаясь по склону вслед за Джаспером, мы с братом переглянулись, и Эдвард кивнул – догадался, что я прошу его взять разговор на себя. Однако всё пошло не по плану. Не доходя пары шагов до костра, нэр обернулся и пристально посмотрел на меня:
– Аранель Маариэ, – почтительно произнес он и, прижав к груди ладонь, поклонился.

Меня бросило в жар, потом в холод. Дыхание перехватило. Никогда в жизни у меня не было приступов паники, но, похоже, когда-то надо и начинать. Эдвард, который тоже вначале на секунду-другую замер от неожиданности, понял, что со мной творится, и немедленно оказал первую помощь – обнял и начал гладить по спине.
– Дыши, сестренка, – приговаривал он. – Главное – дыши, а там разберемся.

Сквозь набат в ушах я слышала покаянное бормотание Нечистого и укоризненные реплики Эдварда, но не могла разобрать ни слова. Наконец мне удалось продышаться, и я обнаружила, что сижу на сложенном спальном мешке с кружкой малинового чая в руках. Этот волшебный напиток из веточек и листьев малины понравился всем, и Белла перед отъездом приготовила целый огромный термос горячего красноватого настоя. Машинально отхлебнув из кружки, я жалобно уставилась на бывшего лорда. Он виновато улыбнулся:
– Прошу прощения, аранель, ваш дар ввел меня в заблуждение, я полагал, что вы давно уже все поняли и только не хотели расстраивать своих друзей трудным прощанием.
– Что такое «аранель»? – слабо поинтересовалась я.
– Принцесса. Правда, вежливее было бы обратиться «ам таур» – ваше высочество, но я далек от придворной жизни… особенно в последние семнадцать лет, – нэр усмехнулся собственной невеселой шутке. – Впрочем, сам виноват, – уже серьезно закончил он.
– А ты уверен? – спросила я дрожащим голосом.
– В том, что сам виноват? – иронично изогнул бровь бывший лорд. – Целиком и полностью. К тому же со мной там неплохо обращались. Неприятно было только… впрочем, я отвлекся, извините.

Я догадалась, о чем он недоговаривает. Да уж, много лет каждое утро ждать, не придут ли за тобой, чтобы отвести на казнь… Пожалуй, «неприятно» – это еще очень слабо сказано.
– Нет, я хотела спросить: ты уверен, что не ошибаешься?
– Абсолютно, – серьезно ответил Джаспер. – Ваш дар я почувствовал даже без артефакта, а это значит, что он необычайно силен. Но на всякий случай… – он полез за пазуху и, достав целую пригоршню каких-то странных предметов, висящих на цепочках, выбрал из них штуковину, похожую на небольшую подкову… или старинный камертон. Направил в мою сторону – и «камертон» замерцал сиреневыми искрами. – Да, как я и думал. Дар ясновидения, именно он передается в императорской семье из поколения в поколение. У вас ведь уже бывали видения?

Я покосилась на Эдварда и призналась:
– Не то чтобы видения, но какие-то странные картинки. Вот и сегодня было… но я не знаю этих людей.
– Какие они? – с жаром спросил нэр. – Можете описать?
Я пожала плечами:
– Ну… мужчина лет сорока – сорока пяти на вид, темноволосый, глаза тоже темные, а женщина помоложе, блондинка вроде нашей Розали, с родинкой на правой… нет, на левой щеке. Во что одеты, не заметила, но вот украшения у них… знаете, что-то вроде обруча, а с него на лоб свисает двойная витая цепочка…
– С камнем? – не выдержал Джаспер.
– С камнем. Я, конечно, не разбираюсь, но у них обоих какие-то синие прозрачные самоцветы, только у мужчины камень больше и темнее, но у него и обруч пошире, помассивнее, а у женщины цвет камня ближе к голубому, а обруч очень изящный, ажурный.

Бывший лорд потрясенно вздохнул:
– Это ваши родители, ам таур. Вы только что описали знаки императорской власти, которые были на них, когда они напутствовали нашу… экспедицию.
– Только без титулов, пожалуйста, – машинально попросила я. – И лучше вообще просто Элис. А то ведь я тоже могу припомнить, как к тебе правильно обращаться.
– Эл-лис, – певуче протянул Джаспер. Потом, словно спохватившись, выпрямился. – Хорошо, без титулов и по имени. Здесь, наверное, еще можно.
– А как же Белла? – вспомнила я.
– Видимо, просто совпадение. Вероятнее всего, принявшие тебя в семью люди оставили корзину на месте палаточного лагеря… или где-нибудь еще. А кто-то другой подобрал и использовал. Вряд ли сейчас можно выяснить, кто именно и какова судьба настоящих родителей нэссы Беллы. Однако она не подходит по главному признаку – у нее отсутствуют даже зачатки дара. Если бы я не обнаружил твои способности, то какое-то время мог бы еще сомневаться… ждать. Но я абсолютно уверен.

Эдвард наконец-то заговорил, и я тихонько вздохнула с облегчением:
– Джаспер, у нас с сестрой есть к тебе вопросы. И один из них очень важный: ты можешь поручиться, что тебя снова не используют втемную? Что возвращение Элис организовано не для того, чтобы окончательно избавиться от единственной наследницы?
Лицо бывшего лорда осталось спокойным, это обнадеживало.
– Если бы я в первый раз не допустил роковую ошибку, – начал он, – то, возможно, сейчас не был бы готов к этому вопросу. Но у нас говорят: «Кто обжегся декоктом, на микстуру дует». – Я хихикнула, но в ответ на недоумевающий взгляд Джаспера махнула рукой, чтобы он продолжал. – Тогда, семнадцать лет назад, меня подвело то, что все, с кем я имел дело, говорили чистую правду. И я поверил, не дошел до самого верха, не потребовал встречи с апаквет… с прорицателем. В этот раз всё было по-другому. И я совершенно уверен – сейчас аранель ничто не угрожает. И возвратить ее пытаются не для того, чтобы уничтожить. Просто уже появились некоторые опасные признаки… и маги в один голос твердят, что нужно исполнить предначертанное.

– И что же это? – настороженно поинтересовался Эдвард.

– В пророчестве говорилось, что второй дар принцессы проявится после того, как она даст жизнь своему ребенку. Поэтому аранель должна будет вскоре выбрать себе спутника жизни. Кстати, ты ошибся, назвав Элис единственной наследницей. Она даже не первая. По закону о престолонаследии трон занимает старший из прямых потомков Императора, а у аранель Маариэ двое старших братьев. И еще младшая сестра, ей сейчас двенадцать. Так что никто не стал бы прикладывать столько усилий, чтобы убить одну из четверых. К тому же правящая чета достаточно молода, чтобы произвести на свет еще одного или нескольких детей. Целью заговорщиков в тот раз было не позволить сбыться пророчеству.

Мы с Эдвардом успокоенно переглянулись. У меня, правда, уже появилась сотня-другая вопросов по поводу «выбора спутника жизни», но с этим можно было разобраться потом. Сейчас важнее было другое.
– А я смогу хоть иногда возвращаться сюда, чтобы увидеться с… с родителями?
Бывший лорд ответил без промедления – наверное, уже и сам обдумывал эту возможность или был проинструктирован заранее:
– С подобающей охраной и магической поддержкой – почему бы и нет? Желания членов императорской семьи выполняются беспрекословно, а эти визиты могут оказаться полезными Терриану – кто знает, может быть, именно так и осуществится пророчество? Твой дар, окончательно раскрывшись, убережет тебя от неверных шагов. Правда, проход через Грань пока можно открывать только в определенные редкие моменты, но магическая наука не стоит на месте…

– А что ждет тебя по возвращении? – нетерпеливо перебила я его и замерла в напряженном ожидании.
Нечистый молчал, явно изумленный ходом моих мыслей. Потом сдержанно ответил:
– Приговор не отменён, так что в худшем случае – прекращение жизни.
– Это так изящно у вас смертная казнь называется? – сердито поинтересовалась я, чувствуя, как в горле встает колючий комок.
Джаспер улыбнулся:
– Не все ее виды. Только относительно безболезненные.
– А в лучшем?
– В лучшем – почетное изгнание с возвращением имени и выплатой денежного содержания.

Задавать следующий вопрос было ужасно неловко, я почувствовала, что заранее краснею, но всё-таки спросила:
– А ты будешь иметь право принять участие в этом «выборе спутника жизни»?

Ой, оказывается, терриане тоже умеют краснеть. Ну, розоветь, по крайней мере. И голос дрогнул, но всё же, всё же…
– В худшем случае – нет.
– А в лучшем? – повторила я упрямо.
Бывший лорд пожал плечами, уже взяв себя в руки:
– Как любой лайн… прости… любой свободный житель государств, входящих в Империю. А почему тебя это интересует? – он снова порозовел.

– Потому что я, кажется, уже выбрала, – шепотом ответила я.

Надо же, а глаза у Нечистого светятся не только в темноте.

---

Автор: O_Q
Бета: Marishelь
Гамма: partridge