Прижавшись спиной к стене и подтянув колени к груди, я забилась в угол, словно попавший в ловушку зверь. Мне хочется плакать и одновременно смеяться, когда я смотрю на огромное количество разбросанных вокруг меня денег.
Стоит задуматься, почему рынок экскорт-услуг так развит и популярен. Чтобы заработать такую сумму, со средней зарплатой менеджера в Сиэтле мне бы определённо понадобилось больше, чем несколько лет.
Я в очередной раз ловлю себя на мысли, что ищу себе оправдания.
Но разве оно тебе нужно, когда на кону жизнь самого родного человека?
Опустив голову на колени и закрыв глаза, я вспоминаю события прошлой ночи так, как будто смотрю фильм, и всё это происходит не со мной.
Чувствуя моё сомнение, он дотронулся до моей щеки, в ответ на что я прильнула ближе, ища в его прикосновениях скрытый смысл.
Робкое «да» тихо соскользнуло с моих губ, но он услышал, и его глаза, до этого сохранявшие игривый настрой, мгновенно стали серьёзными. Он убрал руки от моего лица, разрывая тот несостоявшийся вид связи, которую я так и не смогла нащупать.
Мне вдруг захотелось закричать, что это шутка, и уйти, потому что стоило ему едва получить моё согласие, как он стремительно изменился. На мгновение мне даже показалось, что сейчас он достанет стопку документов из своего кармана и попросит меня расписаться, будто заключая важный контракт, настолько сосредоточенным стало его лицо.
Конечно, ничего такого он не сделал. Он улыбнулся, но если до этого его улыбка вызывала во мне нечто похожее на восхищение, то теперь это был звериный оскал.
Он схватил меня за руку, задержавшись лишь на мгновение, чтобы что-то сказать бармену на итальянском, а после потащил меня к выходу. Толпа расступалась перед нами, словно Красное море перед Моисеем, и Моисеем в нашем случае был именно незнакомец, а сравнивать себя с израильским народом даже на пьяную голову я не решилась.
Тёплый воздух побережья окутал меня, когда мы остановились на парковке рядом с клубом, принося в мысли ясность. Я подняла голову, чтобы посмотреть на своего будущего любовника. Наша разница в росте меня удивила, потому что, сидя у бара, я не придавала этому значения. Несмотря на то, что я была на каблуках, он всё равно оставался значительно выше меня. И намного сильнее, потому что место чуть выше локтя, где он вцепился в меня, нестерпимо горело от жёсткой хватки, но я боялась сказать ему об этом.
Через минуту рядом с нами остановилась огромная машина, что меня напугало. Внутри салона он меня отпустил, и я мгновенно отодвинулась от него, но он не обратил на это ни малейшего внимания, тотчас забыв обо мне. Откинув голову на сидение, он закрыл глаза, опустив на колени расслабленные руки. Насколько же он биполярен? В один момент он похож на льва, который готовится схватить свою жертву, настолько страстным он был, но в следующее мгновение это уже непоколебимый Эверест, вершину которого сковали вековые льды.
Я отвернулась к окну, понимая, что постоянно анализирую незнакомца, которому от меня, по сути, нужно только одно. Я не знала, куда везёт нас молчаливый водитель, возможно, в какой-нибудь отель, но мы отдалялись от центра города всё дальше и дальше. Горы, море, старинная архитектура. Всё это казалось далёким, но в то же время знакомым.
Машина остановилась перед воротами небольшой виллы. Но осмотреться мне не дали. Снова какие-то слова на итальянском, только теперь брошенные водителю, снова цепкая хватка, и резкие движения.
Незнакомец не включает свет, из чего я делаю вывод, что он здесь живёт, потому что легко ориентируется в темноте. На втором этаже он открывает дверь, и за ней оказывается спальня, если это можно так называть, потому что за исключением огромной кровати, занимающей почти половину пространства, в комнате абсолютно пусто.
С того момента, как я дала своё согласие, он не сказал мне ни слова, поэтому, когда он поворачивается ко мне, я жду каких-нибудь объяснений, но он просто молча разглядывает моё лицо. Спустя несколько мгновений разворачивается к двери и бросает на ходу:
- У тебя десять минут. Приведи себя в порядок.
Он выходит, а я ещё пару минут стою истуканом, совершенно не понимая этого мужчину.
В ванной комнате, дверь в которую я нахожу тут же, в спальне, я снимаю каблуки и клянусь себе, что больше никогда к ним не прикоснусь, избавляюсь от платья и остаюсь совершенно беззащитной в одних чёрных трусиках. В отражении зеркала я замечаю, что мой макияж буквально потёк, и с удовольствием умываюсь, за неимением специальных средств используя мыло, которое тут же, несмотря на свою очевидную дороговизну, всё же стягивает кожу, но сейчас это меня не так уж и волнует. Я окончательно расслабляюсь под тёплыми струями душа, просто пуская всё на самотёк. Отцу не придётся, мучаясь, ждать конца лета, ему сделают операцию, Джейкоб с Леей присмотрят за тем, чтобы он начал курс восстановления, и, возможно, к тому моменту, как я вернусь, отец сможет встретить меня уже лично.
Вода уносит в сток все мои последние сомнения, и я заставляю своё сознание отключиться хотя бы на эту ночь. В ванной я не нахожу ни полотенца, ни банного халата, но в общем-то это уже неважно. Я в последний раз смотрю на себя в зеркало и снимаю заколку, и волосы тут же разлетаются по спине упругой волной.
Стараясь придать себе невозмутимый вид, я выхожу в спальню и вижу его сидящим на кровати, где он что-то листает в телефоне. Кроме серых пижамных штанов на нём ничего нет. Если я уже решилась, что проведу эту ночь с этим мужчиной, то позволю себе всласть насладиться его великолепием.
Но мой незнакомец не статуя Давида и не навеки застывшая красота. Он поднимает голову, убирает свой телефон в сторону и, откинувшись на локти, прожигает меня своими зелёными глазами, напоминающими мне леса Форкса.
Я знаю, что красива, и мне не нужны подтверждения, ведь у меня нет комплексов, но под его пылающим взглядом я чувствую себя ещё в тысячи раз прекрасней, потому что вижу, что желанна.
Всю ночь он играет на мне, словно я музыкальный инструмент, выводя сложнейшие по звучанию композиции из моих стонов, вздохов и звуков прибоя за окнами. Я засыпаю на рассвете, когда стены спальни окрашиваются в нежнейший оранжевый цвет, совершенно опустошённая.
Проснулась я от тихого стука в дверь. Растерянно оглядевшись и не найдя следов присутствия незнакомца, завернулась в простыню и открыла дверь.
- Синьора, - ко мне обращается женщина лет сорока с сильным акцентом в форме, похожей на ту, что я ношу в отеле. - Вас просили разбудить, - её взгляд ничего не выражает, и меня это радует. - Можете собраться. Водитель ждёт вас внизу.
Застёгивая платье, я смотрю на своё отражение, ища в себе изменения, но, кроме следов секса в виде засосов, укусов и синяков, ничего не вижу. Собравшись в рекордно короткие сроки, я смотрю на кровать в последний раз и с какой-то необъяснимой ненавистью скидываю простынь со «следами» своего позора на пол.
У подножия лестницы меня ждёт та же женщина. В руках у неё стакан воды, а на раскрытой ладони две таблетки. Видимо, обезболивающие. Я отрицательно качаю головой, но с благодарностью принимаю стакан, но, видимо, её это не устраивает, и она пытается отдать мне таблетки.
- Contraccettivo, - мне становится душно. Не нужно знать итальянский, чтобы понять, что она сказала.
Дрожащими руками я закидываю таблетки в рот и проглатываю, испытывая чувства унижения и благодарности одновременно.
После того, как я отдаю ей стакан, она протягивает мне чёрный пакет без каких-либо опознавательных знаков.
И я точно знаю, что там.
Из омута воспоминаний меня вырывает женский крик:
- Что за чёрт, Белла?
В глазах Элис удивление, страх и неверие. Возможно, она тоже никогда не видела столько денег.
- Где ты была? Я искала тебя, но так и не смогла выяснить, куда ты делась!
- Ты спрашивала у бармена?
- Конечно! Но он сказал, что не видел тебя, хотя я описала тебя довольно-таки точно!
Я начинаю собирать деньги, и спустя пару минут, когда они исчезают из поля зрения, мыслить становится легче.
- Я не крала, не думай. Мне их «подарили».
Элис молчит, и я чувствую, как её юркий взгляд скользит по моим ногам, рукам и шее, и мне хочется прикрыться, но я упрямо смотрю на неё, не собираясь перед ней отчитываться. Но в её глазах я не нахожу ни отвращения, ни презрения. Только всепоглощающий страх.
- Как? Как он выглядел?
- Это важно?
- Белла, - Элис подходит ко мне и начинает гладить по голове, - прости меня! Если бы я знала, что так получится, я бы никогда не оставила тебя там одну… Просто я так долго ждала этого вечера, что голова пошла кругом…
- За что ты просишь прощения, Элис?
- Как он выглядел?
- Это так важно?
- Вчера там было много ricco (прим. авт.: богатые люди), Белла, но не каждый расстанется с такой суммой.
- Тёмные волосы, - жмурюсь я, вспоминая их мягкость, - зелёные глаза, такие, что больно, - дрожь проходит по позвоночнику, когда я вспоминаю его взгляд, - и татуировки на руках, много…
Элис качает головой и с жалостью смотрит на меня, отчего мне становится страшно.
- Что? Я не спрашивала, как его зовут. Мне было всё равно. Не смотри на меня так. Ты знаешь мою ситуацию.
- И как ты объяснишь своему отцу, когда он спросит, откуда у тебя деньги спустя две недели в Италии?
- Скажу, что договорилась с управлением отеля, и они согласились предоставить мне заработную плату авансом. Кстати, мне нужно, чтобы ты отвела меня в банк и объяснила, что мне нужно.
Элис жмётся ко мне и обнимает за шею, и её слёзы бегут по моим плечам и груди. Она пугает меня.
- Он преступник, Белла. Подонок, - её слова в совокупности с горячим дыханием проникают мне под кожу. - Его зовут Эдвард, и он плохой человек, - она отстраняется от меня и доверчиво смотрит в мои глаза. - Пообещай, что больше к нему не подойдёшь.
Эдвард… Я замечаю, что незнакомцу подходит это имя.
- Белла?
- Вряд ли я ещё когда-нибудь пересекусь с этим человеком, Элис, - я сглатываю образовавшийся в горле комок из стыда и горечи. - Всё, что я могла отдать, он взял. Для меня он так и останется незнакомцем без имени, профессии и места в моей жизни.