Название: Мир напополам

Категория: Авторские истории. Сумеречная Сага
Номер обложки: 87
Жанр: ангст, мистика, альтернатива
Рейтинг: R
Пейринг: Эдвард/Белла
Саммари: Вспышка молнии озарила лицо вампира, и я вскрикнула: в нем не было ничего доброго и человеческого, лишь злобный оскал потерявшего контроль существа. Недоверчиво наклонив голову, Эдвард втянул носом воздух, с выражением плотоядного наслаждения смакуя мой запах. Распахнулись дикие глаза… и полыхнули в зареве грозы кроваво-красным цветом..

---

Мои глаза распахнулись в полной темноте. Чья-то рука, тяжелая и горячая, давила сверху. Было жарко, нечем дышать. Сон это или кошмар наяву – в первые мгновения после пробуждения я не знала. Впрочем, это случалось со мной почти каждую ночь за прошедший год. С той лишь разницей, что сегодняшняя ночь была особенно невыносимой, когда я совершила предательство.

Нет, я не сделала ничего дурного, просто пыталась жить дальше – как он велел. Так почему же мне настолько тошно, что хочется умереть? Земля не разверзлась под ногами, и я не провалилась в ад, но меня охватывал огонь с головы до пят и жег так сильно, что хотелось выть от нестерпимой боли и слез, текущим по щекам.

Я не могла вдохнуть. Не столько от сдавливающей меня мужской ручищи, горячей как печка, сколько от стыда. Я сделала накануне нечто невообразимое, перешла черту, проведенную мной много месяцев назад, стала настоящей клятвопреступницей. И я ненавидела себя за это всеми фибрами истерзанной души. Как будто раньше моя ненависть к себе была меньше? Кого я обманываю! Я ненавидела каждый миг существования с тех пор, как он ушел, и моя жизнь уже не станет прежней, как бы я ни старалась и какие бы глупости не совершала, пытаясь вылечить свой разум от разрушительной душевной пустоты.

Я заполняла ее всем, что попадалось – бессмысленными встречами с друзьями, общающимися со мной только из жалости, чтением книг, которые стали мне неинтересны, и дружбой с Джейкобом, изо всех сил пытающимся вернуть меня к нормальному состоянию. Но я давно умерла изнутри. Напрасно надеялась, что очередной безрассудный поступок принесет положительные плоды. Казалось, стало во сто крат хуже – так паршиво, как в эту минуту, я не чувствовала себя еще никогда…

Джейкоб спал как убитый. Я вылезла из-под его руки, а он даже не пошевелился, не заметив моего исчезновения. Пытаясь подавить отвращение к себе, я взглянула на друга с чувством огромной вины, не представляя, какими дальше будут мои действия. Смогу ли я улыбаться, глядя ему в глаза? Врать про эту ночь, заверяя, что она была прекрасной? Обещать, что и дальше между нами будет нечто подобное?

Я должна была. Должна, должна, должна. Прежде всего, своему отцу, который устал ежедневно быть свидетелем моей непреходящей депрессии. Джейкобу, который посчитает себя использованным, если я не смогу убедить его в обратном. И… тому-кого-нельзя-называть, взявшему с меня обещание, что я буду жить дальше так, словно его никогда не существовало…

Джейкоб выглядел во сне, как счастливый ребенок, смотря десятый сон с улыбкой на губах. А я… Я хотела лишь одного: избежать утреннего разговора по душам, которого просто не вынесу.

«Привет, Белзз… Ну, и как тебе эта ночь, понравилась? Скажи, я был на высоте?»

Он так долго ждал этого момента, так старался. Джейк не виноват в том, что у меня мозги набекрень. Ночь была замечательной, о такой мечтает любая девушка, впервые вступающая в сексуальные отношения: Джейкоб был нежным и терпеливым - в меру своей неопытности, конечно, - и достаточно осторожным, чтобы я не чувствовала себя поутру как мешок помятого картофеля.

И все же я понятия не имела, как отвечать на подобные вопросы после восхода солнца. Что говорить парню, на которого и посмотреть-то стыдно. Любой мой ответ будет неискренним.

«Все в порядке», - натянутая, искусственная улыбка выдаст меня, и Джейк уже не будет счастливым.
«Прости, это было ошибкой», - правда ранит гораздо сильнее лжи, а я никогда не хотела причинить Джейкобу боль. Он спасал меня от самой себя в течение стольких месяцев, и отплатить ему такой жестокостью будет черной неблагодарностью с моей стороны.

Я должна была найти в себе силы любить его хотя бы вполовину того, как он любит меня. Он знал, что я сломанная игрушка и никогда уже не стану полноценной, но это его не останавливало. Он от всей души надеялся залечить мои раны своей заботой и терпением, а еще временем, и я обязана была ради него постараться. Поэтому я оделась, загоняя воспоминания о прикосновениях его рук поглубже, усилием воли убеждая себя, что «так было нужно», и вышла на улицу в непроглядную ночь.

Шел проливной дождь. Темное небо пронизывали всполохи молний, подсвечивая кроны деревьев, но гром уже не достигал земли – гроза ушла далеко. Встав под теплые струи, а подняла вверх лицо, закрыла глаза и позволила летнему ливню смыть с себя горячие прикосновения, и даже воспоминания о запахе мужчины, оставшемся в постели со счастливой улыбкой на устах. Холодная влага остудила мою пылающую кожу, но не могла погасить внутренний, сжигающий дотла огонь.

Я понятия не имела, как жить с этим новым опытом дальше. Почти год прошел после ухода того-кого-нельзя-называть, а я все еще скучала по нему так же сильно, как и в первый день. Иногда боль от того, что он бросил меня, казалась немного притупившейся, иногда по-прежнему нестерпимой. Я научилась жить и с той, и с другой. Нашла способ отвлекаться, на время отодвигать ее на дальний план и запирать в самом потайном ящике. Я даже уступила ухаживаниям Джейкоба в отчаянном стремлении забыть проклятого вампира, забравшего мою душу и сердце и оставившего меня сломанной и пустой.

Все это не помогало. Я продолжала любить его, невзирая на то, что человеческая память все с большим трудом воскрешала его лицо и события, в которых он участвовал. Я помнила каждое мгновение наших коротких отношений, но в чем-то вампир оказался прав – с течением времени эти воспоминания становились все туманнее и слабее. А боль, вместо того чтобы охватывать всю меня целиком, теперь сидела в сердце острым ножом, истязая маленькую, но все еще мучительную и никогда до конца не заживающую точку.

Сколько еще продлятся мои страдания? Я больше не хотела их испытывать – выматывающие день за днем, лишающие дыхания и способности наслаждаться обычным человеческим существованием, которое когда-то казалось мне вполне удовлетворительным. Раньше я вызывала боль внутри себя намеренно, просто чтобы снова ощутить себя живой, – рисковала ради дозы адреналина. Это позволяло мне всколыхнуть воспоминания об Эдварде с такой силой, будто он опять говорит со мной. Я слышала его голос, умоляющий не делать глупостей, и это дарило мне обманчивое и недолговечное ощущение, что он все еще рядом.

Но в конце концов я поняла, что эти действия бессмысленны: чтобы услышать родной голос, приходилось идти на все более опасный риск, а это не могло закончиться ничем хорошим. Я не хотела, чтобы родители переживали мою неизбежную гибель. Потому пришлось отказаться от суицидального поведения, даже если я потеряю возможность слышать призрачный голос любимого.

И все же я совершила ужасную ошибку, согласившись лечь с Джейкобом в постель – оказалось, я все еще не была готова ни к самой близости, ни к ее последствиям. Зачем же я сделала это? Все просто: я не хотела потерять единственного человека, способного меня понимать и столько месяцев терпящего мой испортившийся характер. В последнее время мой славный друг проявлял все большую настойчивость, считая, что это заставит меня забыть первого парня, разбившего сердце. Джейк искренне расстраивался, что я не хочу даже попробовать, заверял, что после секса все станет по-другому, изменится в лучшую сторону. Вечные тучи над Форксом разойдутся, выглянет солнце, и я посмотрю на мир под другим углом, сумею увидеть что-то хорошее в настоящем и отпустить, наконец-то, прошлое.

Он оказался неправ: мое душевное состояние стало гораздо хуже, чем до этого, и я ненавидела себя за то, что причиню другу новую боль. Когда он поймет, что я сожалею о нашей близости, ему станет в тысячу раз больнее.

Мне следовало лучше относиться к нему. Необходимо было сделать что-то, что ослабит угрызения совести и поможет встретить новый день с улыбкой. Я должна была найти способ не обидеть Джейкоба, не могла допустить, чтобы он увидел, как на самом деле мне плохо… Поэтому я не придумала ничего лучше, чем прокатиться на большой скорости по пустынному шоссе и проветрить дурную голову через открытое окно. В надежде, что это поможет.

Ухабистая проселочная дорога от резервации сменилась шоссе, а затем городскими улицами. Дождь хлестал в лобовое стекло, заливал салон и левую сторону моего тела, но я мужественно терпела, истязая себя намеренно, чтобы заглушить вину. Нескоро я поняла, что с помощью холодной воды пытаюсь избавиться от воспоминаний о горячих объятиях парня, которого никогда не желала в сексуальном смысле. Ледяные прикосновения дождя были мне ближе и роднее, даже если пронизывали до костей.

Я не смогла удержаться от искушения съездить к дому Калленов, особенно в такую ночь. Было ли это очередным неудачным прощанием с прошлым или своеобразным извинением за «измену», я не знала. Меня просто тянуло туда с силой, которую невозможно преодолеть. Да я и не хотела. Моим самым отчаянным желанием сейчас было увидеть Эдварда… или то, что от него осталось, даже если это всего лишь пустой дом.

Дорога к месту проживания вампиров заросла неухоженными кустами, ветви хлестали по капоту и зеркалам. Фары выхватывали лишь небольшой участок впереди, и мне пришлось сбросить скорость, чтобы не въехать в дерево на извилистом повороте. Гравий стал грязным, с намокшими прошлогодними листьями и реками бегущей под уклон воды, но мой старый пикап упорно преодолевал все преграды. Но, наверное, срок его давно пришел. Не доехав пары километров до желанной цели, я ощутила, как ровный гул мотора стал подкашливать и глохнуть. Болезненно замигала приборная панель и вместе с очередным всполохом молнии полностью погасла. С громким внутренним криком «нет-нет-нет-нет!» я повернула к обочине и ударила по рулю, когда мертвая машина беспомощно остановилась.

Ну и что мне теперь делать? Дождь лил как из ведра, стояла ночь, и телефона с собой я, разумеется, не захватила, потому что планировала вернуться. Позади осталось много миль пути, которые и по хорошей-то погоде не особенно разгуляешься, и пока Джейкоб сообразит, где искать меня, может пройти довольно много времени. Черт возьми, вот же я влипла… И как мне теперь оправдываться перед ним? Что я здесь делала, зачем отправилась к дому Калленов в ночь, которую он наверняка считает лучшей в жизни? Как смотреть в глаза, признаваясь в постыдной слабости, в неуважении к нашим и без того сложно развивающимся отношениям?

Пока я корила себя, мучаясь безысходностью и виной, дождь немного стих, барабаня по крыше менее интенсивно. В свете молний я могла разглядеть густые струи, движущиеся прочь, разделяющие дорогу надвое ливневой стеной – необычное природное явление, заметное только на открытых пространствах. Рядом с пикапом лужи вздувались от поредевших пузырей, но за стеной дождя почти невозможно было разглядеть деревья на обочине.

Фигура появилась из ниоткуда: словно прошла незамеченной мимо меня и мгновенно оказалась внутри дождя, двигаясь по дороге вверх… Вздрогнув, я резко дернулась вперед, напрягая глаза в безуспешной попытке понять, кто этот странный человек, решивший прогуляться во время буйства стихии, глубокой ночью, да еще и по безлюдной дороге, далекой от населенных мест. Но силуэт уже растаял в струях воды, оставив меня в недоумении.

Пугающая по своей силе надежда полыхнула в груди, края раскрывшейся раны жгуче запульсировали вместе с осознанием, что появиться за мгновение и исчезнуть мог только вампир. Быстрее, чем разум, действовало тело: забыв о проблемах, о Джейкобе и вине, и о каком-либо самосохранении, я выскочила из машины и бросилась в погоню за призраком, ворвавшись в дождь словно обезумевшая фанатка, гонящаяся за объектом своей страсти.

Струи хлестали в лицо и спину, порывы ветра постоянно меняли направление, то ударяя спереди, то ощутимо давая под зад. Я тут же промокла насквозь, особенно ноги, по щиколотку утопающие в текущей грязи. Обняв себя руками, я упрямо шла вперед, в надежде вглядываясь в дорогу во время вспышек молний. И даже если фигура была всего лишь плодом моего воображения, я собиралась добраться до дома Калленов, вломиться внутрь и переждать непогоду там, обсохнуть и согреться.

Он появился неожиданно, как умеют только вампиры: внезапно его фигура возникла метрах в двадцати впереди, материализовавшись из воздуха. Мое сердце сжалось, на мгновение совершенно остановилось, и я не могла сделать ни глотка воздуха, потрясенно смотря на любимое лицо с мокрыми, налипшими на лоб волосами. Эдвард… это имя само прозвучало в воспаленном разуме, срывая запрет никогда его не называть. Замерзшую кожу окатил невиданный жар.

Со следующей вспышкой молнии Эдвард переместился. Это выглядело в точности как в фильме ужасов – он внезапно возник прямо передо мной. Чуть повернув голову и закрыв глаза, потянул носом воздух, когда порыв ветра направил мой аромат в его сторону. Я инстинктивно отпрянула, притом что все мое существо хотело кинуться вперед. Какое-то чувство внутри меня панически кричало, что что-то не так.

Вспышка молнии вновь озарила вампира, и я вскрикнула, увидев выражение его лица: в нем не было ничего доброго и человеческого, лишь злобный оскал потерявшего контроль существа. Недоверчиво наклонив голову, Эдвард вновь втянул носом воздух, с выражением плотоядного наслаждения смакуя мой запах, как будто совершенно меня не узнавал. Распахнулись дикие глаза… и полыхнули в зареве грозы кроваво-красным цветом.

Я думала, меня уже трудно чем-либо напугать: я встречалась с хорошими и плохими вампирами, переспала с оборотнем и чуть не погибла от рук ищейки больше года назад, пережила чудовищную депрессию и самоубийственное падение со скалы, каталась на мотоциклах. Меня пытались изнасиловать и убить, ломали кости и запугивали, безжалостно и равнодушно разбили мне сердце. Но то, что я испытала сейчас, было не описать простыми словами… Развернувшись, не глядя под ноги, я бросилась бежать, спотыкаясь и умоляя высшие силы помочь мне выкарабкаться. Я не знала, был ли то свихнувшийся Эдвард или плод моего больного воображения, и не хотела узнавать. Я была готова бежать прямо до города много миль, не разбирая дороги.

Все завершилось предсказуемо: охотящийся вампир вновь возник передо мной, вырос как из-под земли, и я, не успев затормозить, ударилась об него и отлетела, словно мячик для пинг-понга. Упасть на землю мне не позволила стальная рука, сжавшаяся вокруг моего горла и поднявшая меня в воздух. Зубы, казавшиеся сейчас самыми страшными на свете, блестящие то ли от дождя, то ли от яда, метнулись к моей сонной артерии и пронзили ее, и я завизжала изо всех своих жалких человеческих сил, испытывая настолько мощный выброс адреналина от ужаса, какого еще не ловила ни разу в моей короткой, а теперь и внезапно обрывающейся жизни.

- Нет, Эдвард, пожалуйста, не надо! Прошу тебя!..

Это были последние запомнившиеся мгновения. В следующую секунду я была отброшена прочь, плюхнувшись в лужу и жестко ударившись о гравий спиной. Эдвард навис надо мной, то ли собираясь растерзать, то ли выдумывая пытку похуже. Узнать это мне не довелось: мягкой волной меня унесло в спасительное беспамятство…

Где бы я ни очнулась, здесь было тихо и тепло. Первым пришло осознание, что я все еще каким-то чудом жива: я услышала стук собственного сердца и свое размеренное дыхание. Затем добавились приглушенные звуки пения птиц и ощущение пухлого шелкового одеяла, скользящего по моей коже. Только после этого я вспомнила прошлую ночь и содрогнулась от того, чем она закончилась.

Приподнявшись на постели, я поняла, что все мое тело болит, словно из него накануне выколачивали пыль. Но я осталась жива, что было удивительным, учитывая обстоятельства. Мое сердце вновь скукожилось в маленький пульсирующий от боли комочек, стоило мне вспомнить Эдварда. Что с ним произошло? По какой причине он изменил своим привычкам, и его глаза стали алыми, как у настоящих вампиров? Почему он набросился на меня как зверь и чуть не убил? И самый главный вопрос – как он сумел остановиться?

За окном наступил день: сквозь портьеры просачивался солнечный свет. Обстановка в комнате выглядела незнакомой: другой стиль, совершенно чужие предметы мебели, хотя расположение окон и стен говорило в пользу того, что дом принадлежит (или принадлежал) Калленам. Я не слышала, чтобы его сдали в аренду. Но я также и понятия не имела, что Эдвард вернулся – Джейкоб ничего такого мне не сообщал. По договору оборотни уничтожили бы вампира, убивающего людей.

Нахмурившись, я откинула одеяло, чтобы встать, и чуть не закричала от неожиданности – оказалось, что на мне совсем ничего не одето. Пришлось с усилием взять себя в руки: вчера я насквозь промокла, и Эдвард позаботился обо мне так, как посчитал нужным.

Эдвард… произносить его имя становилось все легче, а сердце сжималось уже не от боли, а от предвкушения. Я хотела поскорее увидеть вампира, взглянуть в его глаза, какими бы пугающими они не стали, услышать его историю. Получить ответы на бесчисленные вопросы и надеяться, надеяться, надеяться… даже если надеяться мне не на что. Я была рада возвращению Эдварда, даже если наше общение продлится короткое время. Я была счастлива убедиться, что он существует, и буду ценить любые мгновения, вновь проведенные с ним.

Ноги задрожали от слабости, когда я поднялась. Зайдя в ванную, я критически оценила себя в зеркале: спутанные волосы и помятый вид, но я выглядела гораздо живее, чем вчера: бледные щеки сейчас покрывал румянец воодушевления, а в глазах горела капелька безумия. Под левым ухом я обнаружила пластырь, скрывающий укус, и содрогнулась от этого холодящего кровь воспоминания. Чуть ниже на шее темнели продолговатые синяки – отпечатки пальцев Эдварда, и я с нежностью погладила их, внутренне обозвав себя чокнутой за это и тут же улыбнувшись. На спине, которой я ударилась о землю, следов не осталось.

Не найдя расчески, я пальцами пригладила волосы, а затем оделась в лежащие на стуле вещи – это была мужская рубашка и домашние шорты, которые пришлось затянуть на талии с помощью веревочки.

Не слишком довольная своей потрепанной внешностью, я все же рискнула спуститься на первый этаж, где меня ждал Эдвард, сидящий в кресле. Как ни старался принять расслабленный вид, у него не получалось скрыть колоссальное напряжение, проявляющееся в сжатых до белизны кулаках и мрачном взгляде исподлобья. Он наклонился вперед, немигающими глазами следя за моими движениями, словно коршун за добычей, и переплел пальцы, пытаясь удержать себя в рамках благоразумия. Но, несмотря на вчерашнее нападение, я верила в то, что не умру – Эдвард и прежде недооценивал свою волю.

На полпути я застыла, чтобы перевести дух. Несмотря на абсолютно необузданный и устрашающий вид, Эдвард вызывал во мне только позитивные эмоции, заставлявшие задохнуться от восхищения. Вампир был великолепен, как и всегда: растрепанные бронзовые волосы, благородные черты лица, широкие плечи, обтянутые светлым пуловером. Я сделала несколько судорожных вздохов, чтобы не потерять сознание от волнения. Мое сердце трепетало как птичка в клетке, но это не был страх, даже если у Эдварда все еще были алые глаза.

- Привет, - хрипло шепнула я, призывая все свое слабое человеческое самообладание для разговора, который, к моему облегчению, планировался. Эдвард не убежал, хотя мог, не бросил меня без объяснения, зачем вернулся в Форкс. Он ждал моего пробуждения, и эта мысль согрела сердце.

Он лишь кивнул, не размыкая губ. Я с удивлением осознала, что он с трудом сдерживается. Это было странно, ведь мы, казалось, давно преодолели этот сложный этап, когда он не мог противиться соблазну выпить меня, но я все равно не испытывала страха, - если бы Эдвард хотел убить меня, сделал бы это еще вчера, когда моя кровь оказалась на его острых зубах.

Невольно моя рука поднялась, и пальцы коснулись пластыря, ощупывая болезненное место. Глаза вампира плотоядно сверкнули в ответ на этот жест и тут же мучительно закрылись на несколько секунд, а на скулах заходили желваки.

- Все в порядке, я выживу, - поторопилась я утешить угрызения совести вампира, пока он не надумал исчезнуть в неизвестном направлении, «чтобы защитить меня».

Взгляд, которым меня одарил Эдвард, содержал в себе смесь шока и глубокого недоверия.

- Я знаю: ты не хотел. И не сержусь. Ты смог остановиться – это главное.

Его голова немного склонилась набок, будто он оценивал степень моего сумасшествия в процентном эквиваленте.

Я улыбнулась, припомнив подобный диалог в прошлом, и, пройдя вперед, присела в кресло напротив Эдварда, чувствуя, как адреналин будоражит кровь, а надежда, что наше общение продлится хоть какое-то время, крепнет. Я не могла и не хотела сейчас думать ни о причинах, ни о последствиях. Даже о Джейкобе, который наверняка места себе не находит, а если узнает, что Эдвард вернулся красноглазым, примчится сюда со всей сворой.

- Ну, что ты делаешь в Форксе? – набрала я полную грудь воздуха, зеркальным жестом сцепляя пальцы перед собой, не зная, куда деть дрожащие руки.
- Откуда ты знаешь мое имя? – ответил он вопросом на вопрос, произнеся фразу сквозь предельно сжатые зубы.

Я была обескуражена, даже потрясла головой, решив, что мне послышалось.
- Я… в недоумении, - развела я руками, ожидая каких-либо разъяснений.
- Ты знаешь, кто я.
Он утверждал, а не спрашивал, поэтому я просто кивнула.
- Скажи это. Громко.
- Вампир, - тихо прошелестела я, не понимая, что вообще происходит.

Он потрясенно всплеснул руками и откинулся на спинку кресла, озадаченно потирая подбородок, хмурясь и не сводя с меня пристального взгляда. Так смотрят ученые на формулу, которую никак не могут решить. У меня возникло острое чувство дежавю – так смотрел на меня Эдвард впервые, когда не мог прочитать мои мысли, - только на сей раз его поведение было необъяснимым.

- Ты ведешь себя так, будто мы хорошо знакомы, - заметил он, удивляя меня все сильнее. Словно это был и не Эдвард вовсе. Или все, что со мной приключилось с момента переезда в Форкс, вообще мне привиделось?

Я озадаченно уткнула взор в пол, представляя различные варианты моих новых галлюцинаций: меня все-таки сбил фургон и с тех пор я лежу в коме; не было никаких отношений с Эдвардом, как и расставания. Джеймс похитил меня, и от потери крови в моем мозгу произошли необратимые изменения, или я сошла с ума от пережитого ужаса и нахожусь в психиатрической клинике. Эдвард бросил меня, и я медленно замерзаю в лесу, а все остальное – лишь мои мечты, приятные несуществующие картины в умирающем воображении. Ничто из этого не могло быть настолько реалистичным, как прожитый последний год в аду, и Эдвард, сидящий прямо передо мной.

- Ты пугаешь меня, - пробормотала я, чувствуя, что почти готова расплакаться. Меня не страшил вампир, но мысль о том, что все это происходит в нереальности, или что Эдварда я никогда раньше не знала, приводила в непередаваемый ужас.
Эдвард дернул подбородком, словно я впервые сказала то, чего он ожидал.
- Наконец-то нормальная реакция.

От его фразы меня бросило в жар: сколько раз он уже говорил мне подобное раньше? Раньше, которого не существовало… Эдвард обещал, что моя память как сито и я забуду его, но вместо этого вычеркнул меня из своей жизни сам. Как бы это ни было невероятно.

- Я ненормальная… - прошептала я сквозь комок в горле, не поднимая глаз.
- Я заметил, - резюмировал вампир осуждающе.

- Неужели я все это придумала? – бормотала я себе под нос, покачивая головой и зло вытирая слезы. Я боялась смотреть вперед, только вниз. И сама себе ответила: - Нет, этого не может быть, я в здравом уме, я все понимаю и чувствую! Я не сошла с ума, и ты все еще существуешь. Ты знаешь меня. Ты любил меня!

Эдвард встрепенулся, вновь сменив позу на наклонившуюся вперед, и когда я невольно взглянула на него, то была поражена ошеломленным выражением его лица.

- Прости, - горько выдавила я тяжелый комок, - я не понимаю, что происходит.

- Происходит вот что: ты появилась на дороге и звала меня. Ты знала, как меня зовут, но я никогда не называл тебе своего имени, никогда с тобой не разговаривал до сегодняшнего дня. Когда ветер принес мне твой… запах, - Эдвард с трудом выталкивал из себя слова, - я бросился, чтобы немедленно убить тебя, и сделал бы это, без сомнений…

Он замолчал, задумчиво разглядывая меня и собираясь с мужеством, чтобы продолжить свою тираду, сделав еще один вдох, вызывающий в его горле невыносимую боль, - я это понимала.

- Но?.. – подтолкнула я его закончить, желая узнать причину, сохранившую мне жизнь.
- Ты назвала меня по имени, - выдавил вампир недоверчиво.
- И тогда ты смог остановиться?
- Мне слишком сильно хотелось получить ответы, - признал он ворчливо, - и я отбросил тебя в сторону.

- Как вышло, что… - я с удивлением коснулась пальцами пластыря, и Эдвард прекрасно понял, о чем я, хотя и не мог прочесть мои мысли.
- Почему ты не обратилась? – он пожал плечами, выглядя озадаченно и слегка смущенно. – Наверное, я случайно высосал яд, пока боролся с собой. Вначале вынул зубы, но далеко не сразу сумел оторваться…

- Спасибо, что не убил…
- Не благодари, - прорычал он настолько устрашающе, что почти сумел напугать, и я съежилась под его тяжелым взглядом, вжав голову в плечи. – Я все еще собираюсь сделать это… когда мы договорим.

Вся кровь отлила у меня от лица от такой шокирующей откровенности. Я долго разглядывала своего опасного красноглазого собеседника, но в выражении его лица не было ни жалости, ни лжи, ни сомнений. Это был не Эдвард. Не тот Эдвард, которого я знала. Этот был зверем, не знавшим сострадания к еде.

- Значит, у меня есть еще немного времени, - цинично пошутила я, и не думая расстраиваться. Если цена за шанс побыть рядом с Эдвардом – моя жизнь, значит, придется заплатить. Но я ни за что не хотела бы отмотать время вспять и очнуться в машине, узнав, что все случившееся мне лишь приснилось.

- Ты очень странная, - склонил Эдвард голову в искреннем удивлении.
- Я знаю, - вздохнула я, поникнув в плечах.
- А знаешь, что еще более странно? – пробормотал он.
Я покачала головой.
- Пока ты спала, я прошелся по твоему следу, чтобы узнать, откуда ты взялась, но он оборвался, будто ты не шла пешком и даже не ехала на машине, а спустилась с неба.

- Там должен стоять мой пикап, - мои брови взлетели вверх, такой новости я не ожидала. Даже если Джейкоб нашел мой шевроле, он не унес бы его на руках, и от колес остался бы какой-никакой след, особенно для обоняния вампира. Не говоря уж о том, что Джейк уже был бы здесь и ломился бы в двери этого дома.
- Нет там никакого пикапа, - рассердился Эдвард, словно я нагло вру. – Твои следы начинаются посередине дороги, будто ты возникла прямо из воздуха.

Я вспомнила, что накануне и Эдвард материализовался в струях дождя, но не придумала этому внятного объяснения.

- Твоя очередь, - поставил точку он, проявляя нетерпение. - Ты расскажешь мне, откуда знаешь меня?

Я кивнула, вновь сцепляя пальцы на коленях и опуская взгляд.
- Моя история сильно отличается от твоей. Впервые мы встретились полтора года назад, когда я переехала в Форкс. Ты тоже не так давно перебрался сюда и жил здесь со своей семьей.

- Семьей? – перебил Эдвард, напрягшийся как струна и весь выражающий крайнее раздражение – от его диковатого выражения мне раз за разом становилось не по себе.
- Да, - удивилась я его реакции. – Разве ты живешь здесь не с Карлайлом и остальными?
- Кто такой Карлайл?

Я резко втянула в себя воздух: меня пронзила дрожь.
- Карлайл, Эсми – твои родители. Элис, Джаспер, Эммет и Розали – браться и сестры, - растерялась я.
Эдвард вновь посмотрел на меня как на ненормальную.
- Я никого из них не знаю. Моих родителей звали Элизабет и Эдвард Мейсен, и они умерли почти сто лет назад.

- Да, конечно, - смиренно согласилась я, вытирая со лба холодный пот, до того все это было жутковато. – Но в моей истории у тебя были приемные родители и приемные братья и сестры, и вы все были очень дружной семьей вампиров, путешествующих вместе по стране.

- Продолжай, - подбодрил Эдвард, когда я замолчала, и уселся в кресло поудобнее, откинувшись назад и уперев подбородок в кулак. И, несмотря на алые глаза и хищные, абсолютно не человеческие повадки, он по-прежнему притягивал меня, как магнит, наполняя голову несбыточными мечтами.

- Вы все ходили в школу, как обычные люди. Там мы и встретились…

Я рассказывала и рассказывала, а он внимательно слушал. Иногда задавал уточняющие вопросы, иногда злился и спорил, что такого не могло быть. Особенно его заинтересовала часть о Карлайле и человечном образе жизни, которому он научил своих приемных детей, а при упоминании крови животных одна сторона рта Эдварда дернулась, будто он хотел скептически скривиться либо снисходительно улыбнуться. Такой Эдвард был мне непривычен. Но все равно привлекателен.

Невозможность услышать мои мысли не явилась для него неожиданностью, он лишь уточнил, есть ли способ взломать защиту, но я не знала. При упоминании об оборотнях глаза вампира сузились, а взгляд стал задумчивым, и я поняла, что он, живя совсем рядом с ними, даже не слышал о них. Это было странно, ведь стая постоянно патрулировала территорию не только своей резервации, но и вокруг города – они не могли ни разу за несколько месяцев не столкнуться со следом вампира.

Когда я дошла до части с расставанием, мне стало трудно говорить: опустив глаза, я мямлила, не находя слов разочарования в себе. Да, я была слишком слабой и некрасивой, чтобы составить пару вампиру, и очень жалкой, потому что не смогла выбросить его из головы за целый год. Но я понимала, причем с самой первой встречи, что недостаточно хороша для него, и что рано или поздно все именно этим закончится.

- А он не задумывался о том, чтобы обратить тебя?
Вопрос застал меня врасплох, и я удивленно вскинула голову. Тут же вспомнились все споры на эту тему, мое отчаянное желание стать таким как он, и его решительное возражение.
- Ты… Он ненавидел свою бессмертную жизнь и не хотел мне такой судьбы – так он говорил. На самом деле, я думаю, он просто не считал меня достойной. Он сообщил мне это, когда уходил. «В моем мире тебе не место, ты не нужна мне там», - сказал он.

Эдвард кивнул, будто я подтвердила какие-то его предположения, и я невольно сжала пальцами рубашку на груди, пытаясь сдержать боль, рвущуюся из раскрывшейся раны. Он не опроверг мои слова, и это значило, что этот Эдвард считает точно так же.

«Этот» Эдвард? Как быстро я ему поверила, отделила одного от другого, словно это были совершенно разные вампиры. Я все еще не понимала, что произошло, почему Эдварда два, а дом Калленов настолько непохож на прежний. Догадки крутились, но все они были из области фантастики, и, несмотря на обилие сверхъестественного в моей жизни, я не готова была сразу в них поверить. Скорее, я думала о том, что моему Эдварду кто-то стер память. Ну, или я сошла с ума и выдумала последние полтора года своей жизни, в которой мы с Эдвардом встретились и даже побыли вместе – а на самом деле всего этого не произошло.

Наступила продолжительная тишина, во время которой каждый из нас думал о чем-то своем. Я боялась нарушить ее первой, ожидая вопросов, но Эдвард молчал. Он узнал все, что хотел?

- Ну и? – неопределенность была невыносимой. – Что будет дальше?

Эдвард поднял на меня нечитаемый взгляд: в нем не было ни капли сочувствия, но отсутствовала и злоба. Глаза были черными, свидетельствуя о том, что мой запах все еще пробуждает в нем зверский голод, но он не спешил ему уступать, и этим он очень похож был на себя прежнего, даже если причины сомнений были другие.

- Я должен убить тебя, - обыденно сообщил он, но уже без твердой уверенности. Так говорят о деле, которое не хочется, но необходимо выполнить. – Ты знаешь о вампирах, тебя нельзя оставлять в живых.

- Я полтора года хранила этот секрет и впредь не собираюсь никому его выбалтывать, - напомнила я обиженно. – В чем проблема?

В его взоре мне впервые за весь разговор почудилось колебание.

- Ты не хочешь меня убивать, - шепнула я, убежденная в своей правоте. Я помнила, с какой алчностью смотрел на меня Джеймс, как он наслаждался, ломая мне кости. В Эдварде, несмотря на очевидную жажду моей крови, не было и крупицы той жестокости. По какой-то причине ему претила моя смерть, и я была благодарна шансу на выживание, что бы это ни значило.

- Откуда такая уверенность? – произнес он холодно и мрачно, но из его интонации давно исчезло то первое равнодушие – с тех пор, как мы начали говорить. Он больше не видел во мне просто еду. Я стала для него собеседником, личностью, живым человеком, обладающим сведениями, о которых он раньше не слышал. И даже если он узнал уже все, что ему было интересно, он уже не мог смотреть на меня только как на сосуд с кровью или на свидетеля тайны, которого необходимо убрать.

- Ты мог давно убить меня. Но ты все еще сидишь, - примирительно улыбнулась я и смущенно закусила губу.

Он наклонил голову вбок в абсолютно нечеловеческом, хищном жесте, и я удивилась неожиданной перемене его настроения. Я подумала, что он решил доказать мне мою ошибку, но не успела ничего произнести – внезапно все его мышцы сократились, а из-под пальцев посыпались деревянные щепки сломанных подлокотников кресла. И только тогда я почувствовала на своем языке привкус крови.

- Ой…

Он вскочил, и я вскочила, перепуганная до полусмерти. Мое сердце забилось как скоростной паровоз, мысли улетучились, остался лишь голый инстинкт самосохранения. Эдвард прошипел что-то нечленораздельное и медленно сделал шаг ко мне с диким, нечеловеческим выражением, непрерывно глядя на мои губы, которые я тщетно пыталась плотно сомкнуть.

- Прости… - пискнула я виновато и обо что-то споткнулась, едва не опрокинувшись на спину.
- О чем ты только думала, - низко прорычал вампир, ступая за мной по пятам.

Вся кровь отлила от моего лица и устремилась к конечностям, когда он молниеносно сократил расстояние вдвое и оказался слишком близко, нависая как неумолимая гора, заставляя меня задыхаться от ужаса.

- Прости, - зачем-то снова извинилась я, развернулась и что было сил бросилась к входной двери. Разумеется, она оказалась заперта. Я напрасно дергала и толкала ее. Позади раздался ужасающий хруст – это Эдвард сломал дверной косяк, в который вцепился. Надо отдать ему должное – он пытался сдержать себя. Хотя в этом не было никакого смысла, если он все равно собирался убить меня. Зачем сопротивляться?

Его фигура мрачной тенью неудержимо наступала, и я, не оглядываясь, бросилась вверх по лестнице. Но есть ли шанс у человека сбежать от вампира? Ледяные пальцы обхватили меня за лодыжку и дернули вниз. Завизжав, я попыталась лягнуть Эдварда другой ногой, но это было все равно что пинать камень.

- Не трогай меня! – мой голос прозвучал уверенно и дерзко, даже злобно. Да, я была не только напугана – я злилась! Я была в ярости оттого, что Эдвард может меня убить, я любила его и всегда доверяла, и моя боль оттого, насколько он изменился, была слишком невыносимой, чтобы просто смириться с неизбежностью наступления смерти. Кто-то должен был остановить его и вразумить! Напомнить, что он не чудовище, не убийца!

Эдвард удивленно хохотнул, будто не верил, что я способна ему приказывать, но это лишь взбесило меня сильнее. В момент, когда он подтягивал меня к себе, я развернулась и от души влепила ему смачную пощечину. Отбила руку до онемения, но зато почувствовала себя полностью удовлетворенной. Сработало: пальцы разжались, и я оказалась свободна. Отползла назад, вскочила и побежала прочь, перескакивая через две ступеньки.

На самом верху меня будто сбил таран: воздух покинул легкие, в глазах заплясали звезды. Я мгновенно оказалась лежащей спиной на большой двуспальной кровати, а чертов вампир сидел на мне, прижимая всем своим весом и не давая возможности пошевелиться. Шею пронзила короткая боль – это Эдвард безжалостно сорвал с нее пластырь. Но это оказались только цветочки: самое страшное случилось потом, когда его ожесточенное лицо стремительно опустилось, и острые зубы рассекли плоть, вырвав мой жалобный и мучительный вскрик.

- Не надо, - молила я, отчаянно колотя его руками и ногами, обезумевшая от неподдельного ужаса. В мое горло будто вонзилась тысяча иголок, парализуя болью. И я знала, что это такое – это был яд.

Увы, у меня не будет шанса обратиться в подобное чудовище. Он не хотел изменять меня ни тогда, ни сейчас. Меня просто выпьют до дна.

- Прошу, не убивай меня, - устало прохрипела я из последних оставшихся сил. Закрыв глаза, обняла вампира за шею руками и запустила пальцы в его мягкие волосы, пытаясь отвлечься от страха и боли и сконцентрироваться перед смертью на чем-то хорошем. На том Эдварде, любовь к которому так и не прошла, несмотря ни на что. – Остановись… Ты не такой… - И медленно уплыла в глубокое, беспросветное беспамятство.

Когда я очнулась, то все еще была жива. За окном уже наступала ночь – значит, я пробыла в отключке весь день. В доме было подозрительно тихо. Мое сердце билось слабо и как-то надрывно, словно из последних сил. С трудом оторвав голову от твердой и неудобной поверхности, я на несколько секунд застыла, борясь с головокружением. И только затем осознала, когда попыталась поднять руку, чтобы убрать волосы с лица, что мои запястья крепко пристегнуты ремнями к ручкам стула.

Я вскрикнула, дернувшись изо всех сил, пытаясь освободиться. Чертов вампир привязал меня, чтобы я не пыталась сбежать! Или лишь для того, чтобы я не сопротивлялась, когда он будет попивать мою кровь?

Так просто сдаваться я не собиралась. К счастью для меня, он побоялся привязывать меня туго, а мои кисти были достаточно тощими, чтобы вытащить руки из пут. Я дергала и тянула, пока кожа не вспотела и руки не выскользнули с минимальными потерями – лишь с неприятным ощущением на коже.

Было темно, но я всегда носила в кармане фонарик – в резервации освещение никакое, и с моей координацией в темноте я давно переломала бы себе все ноги. Луч света выхватил картину, достойную декораций фильма ужасов: постель была смята и перепачкана кляксами высохшей крови. Сухая корка ощущалась и на моей несчастной шее, которая болела так, будто с нее содрали всю кожу.

Заглянув в ванную, я ужаснулась из-за своего внешнего вида: под глазами пролегли темные болезненные круги, рубашка была разорвана до пояса, а от уха до плеча кожа была покрыта багровыми подтеками, под которыми расползался огромный некрасивый синяк. Что ж, Эдвард опять умудрился оставить меня в живых по непонятной причине. Но на сей раз я уже была не уверена, что хочу ее знать. Во мне кипел гнев – насколько это позволяла одуряющая слабость. Должно быть, я оказалась на волосок от смерти, и это здорово очищало голову от романтических иллюзий насчет моей любви.

Я быстро смыла кровь и обвязала шею куском простыни наподобие шарфа. Как путник в пустыне, прильнула к крану и выпила, наверное, литра два – так сильна была жажда. В шкафу я обнаружила мужские вещи и переоделась в чистое и целое. И только потом стала думать, что дальше делать. Болтать с Эдвардом по душам, сидя в разломанных креслах, уже не хотелось…

Как мне поступить, что решить? Не прятаться же в комнате, пока вампир проголодается? Я осторожно спустилась по лестнице, постоянно ожидая нападения, но дом выглядел пустым и мертвым. Пол в гостиной усеян щепками, дверь на улицу настежь открыта, сорванная с петель. Эдвард был не в лучшем настроении, покидая это место столь поспешно и неаккуратно. Вероятно, он старался ради меня, об этом свидетельствовал и тот факт, что я все еще оставалась человеком – значит, хотя бы отчасти он контролировал себя. Но именно поэтому оправдывать его на этот раз у меня не было желания – мой Эдвард ни за что не уступил бы животным инстинктам.

В следующий момент я уже бежала через лес, стремясь оказаться как можно дальше и добраться до своего дома раньше, чем Эдвард вернется. Дорога шла под уклон, это сохраняло мне силы, которых осталось так мало. Мне нужен был только мой пикап, с ним станет гораздо проще. Я лишь надеялась, что Эдвард ушел достаточно далеко и надолго, и у меня хватит времени, чтобы дать знать и папе, и Джейкобу, что я не исчезла бесследно.

Дорога виляла по чащобе много миль. Я больше не могла бежать, но упорно шла по ухабам и выбоинам, по подсохшему после дождя дорожному полотну, покачиваясь от слабости и подволакивая ноги. Казалось, мой пикап должен был давно попасться мне на пути, и я даже узнала тот самый поворот, но машины там не было. Эдвард не солгал, хотя это и выглядело настоящей чертовщиной.

Мне пока везло: Эдвард не преследовал меня, занятый своими вампирскими делами, о которых я теперь знать не хотела, мечтая лишь о том, чтобы обнять отца и принять душ. Но чем ближе я оказывалась к городу, тем сильнее волновалась за Джейкоба: куда он пропал, почему не пришел за мной, и если я его встречу, то что скажу. Несмотря на то, как Эдвард со мной поступил, я не хотела, чтобы оборотни узнали о нем и – даже слово это произносить язык не поворачивался – уничтожили. А как еще они поступят, увидев мою шею?

Вот и мой дом, замаячил среди кустов: я плелась вдоль шоссе, провожая усталыми глазами редко проезжающие машины. Я свернула на нашу подъездную дорожку и прошла мимо полицейского крузера. В окнах кухни и гостиной горел свет, но с заднего двора раздавались удары топора – Чарли рубил дрова для растопки камина. А может, просто скидывал таким образом накопившееся напряжение, связанное с поисками пропавшей дочери.

Еле переводя дух, я прошла по знакомой тропке между кустами шиповника, удивляясь тому, насколько они запущены – когда я была здесь позавчера, они были острижены на полметра ниже. Запутавшись ногами в неухоженной траве, я чуть не упала, но наконец-то добралась до лужайки, где посередине стоял старый еловый пень, на котором Чарли колол дрова. Его спина была болезненно сгорбленной, в ударах чувствовалась безысходность, и мне стало ужасно жаль отца за то, что ему снова пришлось пережить мое нелепое исчезновение, как тогда, когда я внезапно «уехала к маме», а на деле скрывалась от Джеймса. Но тогда он хотя бы знал, что я жива…

- Пап?..
Он застыл, но не повернулся. Топор замер в его руках.
- Пап, я в порядке… - пробормотала я, пытаясь не упасть – ноги и руки дрожали как у эпилептика, мне необходимо было поесть и прилечь.
Он повернулся медленно. Выражение его лица было странным: он шокированно уставился на меня с открытым ртом. Не радостно, не удивленно, а в ужасе.

Это заняло всего какую-то секунду. Я не успела ничего больше сказать: на мое лицо легла твердая холодная ладонь, и мой отец, мой родной дом стремительно исчезли в отдалении. Я оказалась в темноте, где-то посреди леса, резко брошенная без опоры и поддержки, и едва не упала, зацепившись руками за какие-то ветки. Светила полная луна, и только она позволила мне разглядеть, что передо мной нервно вышагивает Эдвард. Туда-сюда, периодически запуская руку в и так взъерошенные волосы, он явно злился, и негодование его выражалось в угрожающем шипении, будто он и хотел что-то высказать мне, да не мог подобрать слов.

- Какого! Черта! – требовательно воскликнула я вне себя от ярости. – Тебе недостаточно того, что ты пил мою кровь?! Я знаю, что ты другой – не тот, с которым я встретилась полтора года назад! Но мы уже выяснили, что я умею хранить секреты! Тогда почему же ты не отпускаешь меня домой?! Мой отец будет искать меня! Он и так пережил слишком многое! Я должна вернуться! - Я высказалась, и мне стало легче. Но Эдвард не внял моим мольбам, лишь замер и смотрел круглыми глазами, пока я кричала.

- Нет, не должна… - хрипло ответил он на пределе слышимости, выглядя необъяснимо растерянным, что с трудом сочеталось в моем понимании с его очевидным бешенством. Опять провел рукой по волосам. Тяжело вздохнул. И вдруг подхватил меня на руки. Небрежно, но вовсе не грубо, даже вроде как бережно.

Я взвизгнула, от неожиданности обняв его за шею, но при этом колотя ногами воздух, чтобы выразить свое возмущение. А мы уже летели. Сквозь ночной лес, сливающийся в мутное пятно. Ветер растрепал мои волосы и они забились в рот. Холодные потоки заставили меня прижаться к вампиру всем телом, хотя это и было лишено логики – Эдвард был таким же холодным, если не сильнее. Размеренное движение оказало на меня влияние помимо моей воли: я закрыла глаза и положила голову вампиру на плечо, вдыхая чертовски знакомый, восхитительный запах и наслаждаясь приятным мгновением утраченного когда-то счастья, испорченного теперь силами, совершенно непонятными и неизвестными.

Хорошее слишком быстро закончилось. Внезапно меня поставили на ноги. Схватили под локоть, когда я покачнулась. Я осмотрелась, ничего не понимая: мы были на кладбище, стояли посреди могил. Какого лешего?

- Зачем мы здесь? – нахмурилась я сердито.
- Ты хотела знать, почему я не могу отпустить тебя, - кивнул он на одну из надгробных плит, и я настороженно приблизилась к ней, попутно доставая из кармана фонарик. Луч осветил надпись, и мой рот распахнулся в глубоком непонимании происходящего.

- О боже, - пробормотала я, опускаясь на колени перед плитой и в неверии трогая цифры и буквы дрожащими пальцами. – Это еще что такое?..
- Это ты, - тихо прошептал Эдвард за моей спиной.
- Я умерла?! – обернувшись, я взглянула на него в потрясении, думая только о том, что это чья-то неумная и жестокая шутка.
- Я убил тебя четыре месяца назад.
- Ты убил меня?! – одна новость звучала хуже другой, я была сбита с толку до такой степени, что в голове не рождалось никаких здравых идей. Меня охватила безмолвная, одинокая беспомощность. Словно я мертва наяву. Словно я просто призрак, путешествующий по выдуманным мирам, рожденным моим угасающим разумом, покоящимся в этой могиле.

Эдвард мрачно кивнул, и я сглотнула горький комок осознания собственной смерти, но все равно мало что понимала в происходящем.

- Этого не может быть, я же здесь, - сопротивлялась моя душа.
- Я тоже так подумал, - признался Эдвард зловещим шепотом, - поэтому сразу пришел сюда, пока ты спала.

Я обратила внимание, что земля над могилой выглядит свежей, и в шоке открыла рот.

- Твое тело все еще там, - продолжил он нагнетать, и я невольно отдернула руки от камня, избегая прикосновения. Пальцы дрожали, и я смотрела на них, пытаясь упорядочить сумбурный клубок мыслей в голове.

- Тогда кто же я? – возник закономерный вопрос. Я не жива, не мертва, не призрак. Вроде бы человек, но другая я покоюсь в земле.
Каким-то образом шепот Эдварда стал еще более зловещим и низким:
- Я подумал, что ты каким-то образом воскресла, чтобы мстить мне за причиненное зло – этакая ирония судьбы. Ты – мое наказание за то, что я не смог сдержаться.

Медленно повернув голову, я уставилась на Эдварда в изумлении: не ожидала, что он будет корить себя за мою смерть. Все, что произошло до этого, свидетельствовало о том, что Эдвард обыкновенный вампир, без жалости и угрызений совести. Теперь я засомневалась в этом.

- Если я – наказание для тебя, тогда кто ты для меня? – озадачилась я продолжением.
Лицо Эдварда стало ожесточенным и недоверчивым.
- Понятия не имею, чем ты заслужила второй шанс на смерть от моих зубов. Разве что ты сама кого-то убила?

Я снова посмотрела на него в потрясении, не ожидая такого знакомого самокопания, настолько похожего на моего Эдварда. Он почти в точности повторил то, что сказал мне полтора года назад, когда наши отношения только зарождались, и он переживал, что ненарочно убьет меня. Даже шутка была той же самой.

- Может, это второй шанс для тебя – на этот раз не убить меня? – сделала я еще одно предположение, кажущееся логичным для Эдварда.
Его лицо разгладилось и на мгновение посветлело, но снова стало мрачным.
- Может быть…

- Итак, я умерла, - вновь вернула я внимание к своей могиле, не зная, что же мне делать дальше. В свой дом я пойти не могла – Чарли считает меня погибшей. Джейкоб в этой новой версии мира исчез, будто никогда не существовал. Я не знала, кто я, как сюда попала и куда идти. Я была в тупике. – И что теперь?
- Для начала предлагаю вернуться домой, - голос Эдварда вдруг стал удивительно теплым и сочувственным, больше не злым и не равнодушным, пробуждая на моей коже тысячи сладких мурашек.
- «Домой», - повторила я, перекатывая слово на языке и наслаждаясь его приятным звучанием. – Кажется, у меня теперь и дома-то никакого нет, кроме твоего.

Я посмотрела на Эдварда вопросительно, и он протянул мне ладонь.
- Позволишь отнести тебя на руках?
Поднявшись с помощью опоры, я не переставала удивляться.
- Раньше ты не спрашивал.
Подхватив меня под плечи и колени, вампир развернулся и плавно помчался в сторону леса, наращивая скорость. Мои глаза при этом смотрели на него, его – вперед, но иногда встречались с моим взглядом.
- Может, настало время, - пробормотал он в ответ.

Я улыбнулась, все больше и больше узнавая в нем черты своего Эдварда, и положила голову ему на плечо, обняв за шею и ласково поглаживая кожу, перебирая волосы на затылке. Не могла остановить себя, ведь моя мечта сбылась, пусть и немного странным образом. Не знаю, являлась ли я наказанием для Эдварда, но он точно был наградой для меня за много месяцев тоски и боли.

- Значит, мое убийство пока отменяется? – робко проговорила я, когда Эдвард принес меня домой, усадил в целое кресло и обернул пледом. Он вел себя заботливо, хотя и забыл кое о каких моих важных потребностях. – Я имею в виду, - уточнила я, когда он вскинул на меня критикующий взгляд, - что если твои планы изменились, и ты собираешься дать мне еще чуточку пожить, то мне понадобится еда. Особенно, - намекнула я, решив, что стимул будет не лишним, - если ты собираешься снова пить мою кровь. Мне понадобятся для этого силы.

Наполовину это было шуткой – честно говоря, я не хотела, чтобы он снова кусал меня. И я надеялась, что он и не будет. Но выражение его лица живо напомнило, что он совсем другой Эдвард, чем тот, которого я знала: до этого скептическое, его лицо вдруг изменилось, показывая жажду, с которой этот Эдвард бороться не привык. Я вздрогнула, когда он присел передо мной на корточки, но он всего лишь протянул руку и убрал прядь волос за мое ухо, жестом если не нежным, то осторожным. И вздохнул, решая одному ему ведомую дилемму в уме.

- Знаешь, ты была отчасти права: я не совсем такой, как другие вампиры. Я тщательно выбираю своих жертв и не пью кровь невинных людей. Только насильников и убийц. - Это знакомое откровение заставило мое сердце забиться быстрее. - Но твоя кровь, - Эдвард продолжал, взяв мою руку и перевернув ладонью вверх. Медленно пальцем провел вдоль синеватой вены.
- Сводит тебя с ума, - закончила я за него, потому что он не мог подобрать слов. – Я – твой личный сорт героина.

Он выглядел потрясенным. Обдумывая сказанное, напряженно нахмурился, продолжая гладить мою кожу непроизвольно, не замечая, как я медленно плавлюсь. Когда он поднял взгляд, его глаза, минуту назад почерневшие от одного лишь разговора о крови, снова стали алыми – на этот раз он быстро справился с жаждой.

- В твоей истории – как скоро я переборол тягу к тебе? – при этом его пальцы задержались на шраме, оставленном Джеймсом, выводя круговые узоры.

- В моей истории ты был очень сдержанным с самого начала и уже давно не убивал никаких людей – несколько десятков лет. Я никогда не была рядом с тобой в опасности. Напротив, ты неоднократно меня спасал, в том числе и тогда, когда меня укусил другой вампир. Ты высосал яд, лишь бы я оставалась человеком, - последнее было говорить особенно тяжело, ведь я не раз жалела после того случая, что Эдвард не позволил мне обратиться.

- Значит, и у меня есть шанс, - просиял он такой открытой и великолепной улыбкой, что если бы я стояла, у меня бы подкосились колени. Молниеносным, непривычным для меня диким движением Эдвард прижался к моему запястью губами, и я испуганно вздрогнула, приготовившись к боли. Но это оказался всего лишь поцелуй, что-то вроде проверки воли – сможет или не сможет.

Вампир оторвался с неохотой, но в глазах горело чувство победы над собой. И маленькое лукавство – похоже, желание напугать меня было намеренным. Он словно проверял границы своего самообладания и моей терпимости. Или безрассудности.

Впервые я сделала ответный шаг: протянула руку и робко коснулась гладкой щеки, опасаясь быть отвергнутой. Но этого не случилось: Эдвард замер и смотрел на меня, не мигая.
- Я верю тебе, - искренне прошептала я.

Несколько часов спустя Эдвард вернулся с «охоты», притащив мне десять коробок с пиццами. Я сомневалась, что он их купил – скорее всего, ограбил курьера или даже саму пиццерию, но я не жаловалась, потому что живот давно сводило от голода.

Пока я уплетала, запивая кусочки холодной водой, Эдвард носился по дому как угорелый, стремительно наводя идеальную чистоту – убирая щепки и мусор. Вскоре дом озарился подключенным светом, и я сняла с телевизора защитный чехол, чтобы посмотреть новости или какую-нибудь ненавязчивую передачу. Эдвард присоединился ко мне, развалившись на диване рядом, вытянув ноги на журнальный столик и откинувшись на спинку. Вместо того чтобы следить за происходящим на экране, он следил за мной, внимательно заглядывая в рот, будто не понимал, куда в меня умещается столько еды.

Ну а я… постоянно боролась с собой, чтобы не придвинуться поближе и не нарушить хрупкое, едва установившееся между нами равновесие. Эдвард так и не ответил, буду ли я жить, но отчего-то я была уверена, что теперь этот вопрос даже не стоит. Почему он передумал и что собирается дальше со мной делать, я надеялась узнать в процессе общения.

- Ну а ты? – спросила я, приглушив звук новостей, чтобы они работали фоном. Он удивленно взглянул на меня, расслабленно повернув голову и подвинувшись корпусом, отчего расстояние между нами сократилось на добрых десять сантиметров. Меня радовало, что он все легче справляется с воздействием моего запаха и больше не сторонится, не напрягается так, как это было в первый раз. - Расскажи свою историю: кто обратил тебя, раз это был не Карлайл? Как ты оказался в Форксе?

Эдвард прикрыл глаза, предавшись воспоминаниям.

- После смерти обоих родителей я отправился на войну. Всегда этого хотел, но не думал, что мое стремление будет омрачено таким событием. Мир захватила испанка, люди гибли тысячами, и это выглядело гораздо страшнее войны – так мне тогда казалось, по крайней мере.
Я не успел познать ни прелести, ни ужасы сражений: на первом же перегоне к франко-германской линии обороны нас атаковали немецкие истребители. Кто-то успел скрыться в лесу, а я схлопотал две пули. Медиков среди нас не было, и до пункта назначения было далеко. Нас просто бросили на дороге.
Медленно умирая среди других раненых и трупов, я смотрел в ночное звездное небо и думал, что это моя судьба: я должен был разделить участь отца и матери, так что все кончилось закономерно.
Чуть позже наши остывающие тела нашел голодный вампир. Может, их было двое, трое или больше – во время войны вампиры пировали на полях сражений, не конфликтуя друг с другом. Всем хватало крови.
Не знаю, кто это был и почему оставил меня в живых: может, его что-то спугнуло, а может, его привлекла более вкусная кровь. Или мое сердце так слабо билось, что он посчитал меня мертвым. Очнулся я спустя несколько дней на том же самом месте, среди гниющих человеческих останков. Даже если я и кричал, то мимо за это время не прошел ни вампир, ни человек, и мое обращение прошло никем не замеченным.

- Это так печально, - встряла я, испытывая огромное сострадание: моему Эдварду повезло, его обратил и научил всему заботливый Карлайл, он обрел семью и сразу после перерождения. А у этого Эдварда ничего подобного не было, он не знал своего создатели и много десятилетий скитался абсолютно одиноким. Некому было подсказать ему, кто он и как с этим жить, ему пришлось всему учиться самостоятельно, методом собственных проб и ошибок.

- Я почти не помню первое время: реки крови повсюду не способствовали ясности разума. Наверное, я присоединился к одной из кочующих групп, следующих за армиями смертников. А может, стал одиночкой: телепатия не располагала к общению, слишком грязными и отвратительными были чужие мысли. Я был постоянно раздражен и крайне агрессивен, поддавшись главенствующим инстинктам. Наверное, мне просто повезло не попасться кому-то на глаза, а может, я все-таки не окончательно потерял рассудок и успел смекнуть, что необходимо хранить тайну. Это было время бесконечного пира, где жажда крови и наслаждение ею прочно соседствовала во мне с ненавистью к этому образу жизни.

- Значит, ты себя все-таки осознавал, - сделала вывод я, и Эдвард кивнул.

- Я позже понял, что вместе с бессмертием получил неплохое самообладание: когда война закончилась и появилась необходимость охотиться на людей, а не подбирать падаль. Тогда-то я и обнаружил стойкое отвращение к себе: не так-то просто оказалось убивать невинных людей, когда слышишь каждую их предсмертную мысль, их ужас, их боль и мольбы.

Я сцепила перед собой пальцы, чтобы не сделать глупость и не погладить Эдварда по руке, расслабленно лежащей на диване в доступной близости. Во мне росло сочувствие к этому немного дикому и опасному, но все же принципиальному вампиру.

- Мне удалось с первой ошибки обуздать свою неразборчивость, - хмуро свел брови Эдвард и быстро взглянул на меня. – Ты моя третья случайная жертва за восемьдесят лет – до тебя это была две другие женщины. Вторая была ночной бабочкой, а самая первая – обычным незнакомым мне человеком. Жила на окраине деревни. Тогда я уже несколько дней голодал, слоняясь по лесу в тщетных поисках умирающих солдат: война закончилась, и столкновений больше не происходило. Она неосторожно вышла на двор как раз тогда, когда я подошел, прислушиваясь к мыслям местных жителей – они могли знать, где мне найти мертвечину.

Я поморщилась оттого, как легко Эдвард рассуждает о чьей-то смерти. Но еще я чувствовала и гордость за него: он ни разу даже не подумал о том, чтобы пить кровь живых людей.

- Из ее руки текла кровь – она порезалась в доме и вышла обмыть рану. В следующую секунду я уже впивался в ее горло, и только когда выпил ее до дна, увидел двоих детей, смотрящих на меня в окно. – Его передернуло от этого воспоминания, а лицо болезненно исказилось. – Это заставило меня искать другие способы питания, чтобы не причинять зла тем, кто этого не заслужил. Вначале я путешествовал по крупным городам, в моргах которых всегда можно было найти несколько свежих тел. Ну а затем, когда я напоролся на группу прячущихся в лесу отставших немцев, промышляющих грабежом и насилием в ближайших поселениях, и безо всяких сожалений выпил их, я понял, что есть способ питаться и получше. – Эдвард взглянул на меня с полуулыбкой, достойной модного журнала красоты, закончив свой рассказ: - Оставшаяся часть моей истории не отличается разнообразием: я начал охотиться на чудовищ в человеческом обличии – насильников и убийц, в каком-то смысле это стало для меня своего рода компромиссом, позволяющим примириться с новой жизнью. Я долго путешествовал по Европе, пока не исходил ее вдоль и поперек, даже не задумываясь о том, есть ли для меня способ вернуться в родную страну. А когда спустя пару десятилетий решился на плавание до Америки, то и здесь продолжил жить по тем же принципам. И вплоть до встречи с тобой успешно их придерживался.

- Ну а что насчет Форкса? Почему ты поселился здесь, почему именно в этом доме?

- Должно быть, это было что-то сродни судьбе? Раз уж ты утверждаешь, что я жил здесь в твоей версии событий, значит, мне предначертано было попасть сюда именно тогда, когда и ты живешь тут. Я не искал это место, а просто перебирался из города в город, не придерживаясь какой-либо цели, как и все предыдущие года. А вот когда я забрел сюда и встретил тебя… – Он резко сел, наклонившись вперед и взъерошив пятерней волосы – эту часть истории вспоминать ему было неприятно. – Все произошло слишком быстро: у меня не было шанса устоять. Я оказался не готов к тому, что запах крови может быть настолько ошеломительным! Я даже не пытался противостоять, тем более что в тот момент был зверски голоден.

- Мне очень жаль, - шепнула я, и Эдвард посмотрел на меня как на сумасшедшую, не ожидая, что я буду сочувствовать ему, а не осуждать.

- Мне было жаль, - согласился он мрачно. – Но времени назад не отмотать и снова не попробовать, - задумчиво разглядывая меня, добавил он. – Чуть позже я подбросил тело так, чтобы его смогли найти, оставив на нем рваные раны, как от нападения животного. Я не хотел, чтобы ни в чем не повинная, хорошая девочка осталась в безымянной яме в лесу. Твои родители должны были с тобой попрощаться.

Я кивнула, благодарная ему за то, что он так поступил.

- Я не знаю, почему выбрал этот дом и почему решил немного задержаться именно в этом городе, - рассуждал Эдвард с толикой удивления. – Сейчас, глядя на тебя, я вижу в этом нечто мистическое, а тогда я просто искал самый уединенный заброшенный дом, и мой выбор пал на этот. Почему я торчу в этом городишке уже четыре месяца? – он поднял брови. – Я не задавал себе этот вопрос до того, как ты спросила. Возможно, я ждал здесь тебя, появившуюся из ниоткуда одним дождливым вечером?

Он посмотрел на меня лукаво, и я не смогла удержать ответной широкой улыбки. Это была шутка, конечно же, но такая приятная!

- Моя очередь задавать вопросы, - внезапно перехватил инициативу он, и у меня возникло острое чувство дежавю.

Мы словно бы двигались примерно тем же путем, но немного иным: встречу в школе заменило случайное столкновение во время грозы; спасение от фургона Тайлера, от насильников в Порт-Анджелесе, от Джеймса превратилось в борьбу Эдварда с самим собой, в собственной жаждой, вполне заменившей прочие опасности вместе взятые. Теперь настала очередь вопросов, и я знала их все наперед, ведь мы это уже проходили в другой, полузабытой жизни. Что дальше? Признания в любви, впоследствии оказавшиеся ложью, и очередное расставание? От этой мысли становилось плохо.

В какой-то момент ночи я так устала рассказывать о себе, отвечая на многочисленные, не заканчивающиеся вопросы, что, извинительно посмотрев на Эдварда, прилегла. Я собиралась свернуться клубочком на том отрезке дивана, где сидела, или повольготнее, если Эдвард подвинется, но как-то само собой так вышло, что моя голова оказалась на его ногах, а его пальцы, неуверенно помедлив, опустились на мою голову и стали гладить волосы. И я не заметила, бормоча что-то, как постепенно уснула.

Проснулась я поздно: я поняла это по свету, ярко льющемуся в окна. Я с удивлением обнаружила себя все в той же позе, только перевернувшейся на другой бок и укрытой до носа пледом. Мне стало неловко, что я воспользовалась Эдвардом как подушкой, тем более ему все еще тяжело было находиться рядом со мной. Но он молчал, не жаловался, терпеливо высидел всю ночь, что было странно. Холодные пальцы все еще расплетали мои волосы, действуя вместо расчески.

- Выспалась? – спросил Эдвард первым. Голос вроде бы был спокойным.

Я медленно вздохнула, уставившись Эдварду в живот, и быстро села, отчего закружилась голова. Надеюсь, я выглядела лучше, чем себя чувствовала, потому что чувствовала я себя слабой и помятой, как после болезни. В ответ на мой робко брошенный взгляд Эдвард широко улыбнулся.

- Ты говоришь во сне, - шокировал он меня без предисловий, и я отчаянно покраснела, снова испытывая дежавю.
- И что же я наговорила в этот раз? – хрипло пробормотала я, надеясь, что не просила его уйти, потому что снились мне по большей части кошмары, где я убегала по лесу от красноглазого хищника.

Эдвард слегка дернул плечами, разглядывая меня со слишком откровенным любопытством.
- Ты повторяла «холодно», пока я не укрыл тебя. Все время повторяла «нет, Джейкоб, нет», пока я не сказал тебе, что никакой Джейкоб тебя не тронет, если я буду рядом. Кто этот Джейкоб? – потребовал он хмуро.
- Мой бывший парень, - смущенно призналась я, потупив взгляд.
- Он сделал тебе что-то плохое?
- Нет, конечно же, нет! – возразила я поспешно, слишком уж угрожающим был тон Эдварда, будто он собирается найти Джейкоба, где бы тот ни находился, и свернуть ему шею. Предположила, исходя из своих запутанных ощущений: - Из вас двоих я всегда выбирала тебя, может быть поэтому я и говорила ему во сне «нет».

Ответ Эдварда удовлетворил: его лицо посветлело.
- Было что-то еще? – догадалась я по его загадочно-довольному выражению.
- Еще ты просила меня не уходить – всякий раз, когда я пытался отодвинуться и дать тебе побольше места, чтобы стало удобнее. Держала меня за свитер и ремень, - хохотнул он, и я, отчаянно покраснев, закрыла лицо руками.
- Прости…
- Не нужно извиняться, - его голос стал теплым и обволакивающим, и я посмотрела на него изумленно. Он выглядел необычно, почти восторженным: - Мне даже понравилось.

В горле у меня внезапно образовался ком от подступающих слез.

- Ты расстроилась? – удивился Эдвард и поспешил меня успокоить, протянув руку и погладив костяшками пальцев по лицу, отчего мое дыхание прервалось. Его глаза смотрели, казалось, в самую душу, видели насквозь: - С тобой я чувствую себя обычным человеком. Не считая жажды, конечно. Это очень приятное полузабытое чувство.

- Почему оно приятное? – тихо прошелестела я, не переставая удивляться нашим откровениям.
Он пожал плечами.
- Возможно, потому что я не слышу твоих мыслей и приходится догадываться обо всем по старинке – крайне непривычный, но тем и интересный опыт. Вначале закрытость твоего разума раздражала меня, но теперь я словно бы начинаю получать от этого удовольствие…

Смущенная, я потупилась и сцепила руки в замок. Услышать такое невероятное признание было восхитительно, но я прекрасно знала, к чему это приведет – в конце концов к очередному разбитому сердцу. Не расслабляйся и не поддавайся на его очарование, Белла. Будь сильной. Помни, что тебя ждет.

- А может, потому что я уже давно забыл, каково это, когда в тебе кто-то нуждается, - Эдвард продолжал с задумчивым видом. И добавил вновь потеплевшим, бархатным голосом: - Мне понравилось, потому что это было так, словно у меня снова есть… - он сглотнул. - Словно у меня снова есть семья.

Я испытала настоящий восторг. Но поддаваться прежним эмоциям было ой как опасно.

- А еще ты сказала, что любишь его, - быстро добавил Эдвард, отведя взгляд. Я посмотрела на него потрясенно: он выглядел… обиженным? – «Я все еще люблю тебя, мой Эдвард», - процитировал он. – «Не его».

От моего лица отхлынула вся кровь, и я почувствовала себя растерянной, не зная, как утешить уязвленную гордость этого Эдварда. Он не был виноват в том, что его опередил другой. А я и сама не знала уже, кого люблю больше.

- Знаешь, в моем сознании вы двое неотделимы, - попыталась я оправдаться, испытывая невероятную жалость к этому Эдварду. Он только почувствовал себя кому-то нужным, а я, подарившая ему это незабываемое чувство чьей-то любви, тут же безжалостно его отняла. Будешь тут обиженным! Даже, я бы сказала, оскорбленным. – Я все еще думаю, что ты о он – один и тот же человек, просто с тобой что-то произошло, что очень тебя изменило. Ну или, - пожала я плечами, допуская такую вероятность, с моим-то невезением, - я свою историю придумала, потому что у меня мозги набекрень.

Мои признания вызвали на лице Эдварда невольную полуулыбку, тут же исчезнувшую.

- Но твое подсознание очень даже отделяет нас двоих, - настаивал он на своем.
- И что, ты из-за этого расстроился? – приподнявшись на коленях, попыталась я поймать его отведенный взгляд и убедиться, что он простит меня.
- Нет, - произнес он неестественно равнодушным голосом, и мое сердце растаяло, растопилось, как льдинка на солнцепеке.

- Я думала, тебя привлекает во мне только моя вкусная кровь, - севшим от волнения голосом прошептала я, робко опираясь на плечо вампира и заглядывая ему в лицо, боясь понадеяться, что мне не показалось то, что я вижу и слышу. Сердце забилось надрывно.

Эдвард повернул голову и посмотрел прямо мне в глаза с нечитаемым выражением, но как-то невероятно проникновенно, отчего мое сердце выкинуло кульбит и понеслось галопом. Его рука медленно поднялась и коснулась саднящей шеи, прикрытой пластырем. Пальцы скользили вдоль поврежденной кожи, не причиняя боли. Легкое касание, напротив, рождало сладкое тепло, поднимало на затылке волоски и лишало меня дыхания.

Я замерла, когда Эдвард медленно наклонился к моей шее, и повернула голову в сторону, открывая доступ. Мои глаза сами собой закрылись, и я наслаждалась прохладным дыханием, а затем долгим прикосновением ледяных губ.

- Я знаю, чем ты ему так понравилось, - вдруг пробормотал вампир, отстранившись, но я взглянула на него отрешенно, все еще купаясь в эйфории и своих глупых мечтах, позволяя надежде расцвести в моем сердце, чтобы потом вновь оказаться разбитым. Глаза Эдварда приобрели черный цвет, но жажда была под полным контролем – в них горел какой-то другой огонь, которого прежде я не видывала. Другой голод.

- И чем же? – эхом отозвалась я, невольно пересаживаясь поближе, следуя за телом вампира словно неудержимый магнит.

Эдвард вздохнул, взглядом лаская мое лицо, а я понемногу сходила с ума от этой спонтанно случившейся близости, от которой не имела физических сил отказаться, и не важно, тот же самый это Эдвард или другой.

- Твое доверие – беспрецедентно, - молвил он, его пальцы касались моей шеи и плеч, пробуждая на коже тысячи электрических импульсов, движущихся по венам с ускоренной силой. – Я напал уже дважды, изранил тебя, но ты все равно позволяешь мне приближаться к твоей артерии, не беспокоясь о том, что я могу сделать это и в третий раз. Ты дрожишь, - провел он рукой вдоль моей руки вниз и вверх, и я задрожала еще сильнее, - но это не страх. Не пойму, ты такая храбрая или глупая?

Я улыбнулась: этот разговор тоже уже между нами был. Тогда мы так и не выяснили, каков мой случай. Но Эдвард решил, что я, вероятно, просто немного сумасшедшая.

- По-твоему, поддаваться собственной слабости из-за любви – храбрость? – выразила я сомнение и подвинулась еще ближе, почти оказавшись у Эдварда на коленях, но этот Эдвард почему-то не возражал, хотя тот, другой, давно бы уже прочел мне лекцию о необходимости соблюдения дистанции ради моей безопасности. И эта черта – большая склонность рисковать – гораздо сильнее нравилась мне в этом Эдварде. – Тогда как тебе это? – добавила я, умирая от страха быть отвергнутой, но все же мужественно прижав ладони к лицу вампира. Решительно глядя ему в глаза, я наклонилась и нежно, невесомо, но все более раскованно поцеловала его в губы.

Все было иначе и в то же время поразительно идентично: сначала он застыл, не делая ни единого движения. Но и не убегая. Затем, поддаваясь моей настойчивости, разомкнул губы и ответил на мой поцелуй, становящийся смелее и настойчивее. Его руки легли на мою талию, и он вдохнул. И тут же по его телу прошла волна напряженной дрожи, а воздух вырвался изо рта с шипением. В следующее мгновение он исчез, и я, хлопая глазами, сердито смотрела на него, застывшего на другом конце комнаты у стены с зажмуренными глазами и сжатыми кулаками. Опять чертово дежавю, но на этот раз оно мне нисколечко не нравилось.

- Прости, - пробормотала я по старой привычке.
Эдвард поднял указательный палец, призывая меня к молчанию.
- Дай мне минутку, - хрипло попросил он, и я не одну, а целых три минуты наблюдала за тем, как он постепенно берет себя в руки. Наконец он расслабился и поднял на меня все еще немного дикий, но уже слегка успокоившийся взор, одарив смущенной улыбкой.

- Все в порядке? – мои руки лежали как плети, я чувствовала себя отверженной, но понимала, что заслужила это.
- Просто ты застала меня врасплох, - объяснил он, осторожно возвращаясь на свое место. Когда он уселся, не сохранив никакой дистанции, и погладил меня по руке, я уже смотрела на него круглыми от шока глазами.

- Что-то не так? – озадачился он, заметив мою реакцию.
- Ты не скажешь мне, что это опасно? – недоверчиво уточнила я. – Что я могу пострадать и должна держаться подальше?
- Он бы так и сказал? – его лицо снова стало нечитаемым, а движение руки приостановилось.

- Мы встречались почти целый год, но все, на что я могла рассчитывать – это только несколько поцелуев, ни один из которых не продолжился после того, как он хоть немного терял контроль.
Эдвард поднял брови, затем прищурился почти с презрительным видом.
- Значит, у меня есть перед ним преимущество, - самоуверенно заявил он и, положив ладонь на мой затылок, решительно притянул меня к своему рту.

Я слегка опешила от неожиданности, но быстро потеряла голову, испытывая новые границы возможностей: безудержно целовала мраморные губы, ловила каждое прикосновение, все более и более откровенное, наслаждаясь и удивляясь.

Эдвард стал задерживать дыхание, когда зарылся лицом мне в шею, губами исследуя область вокруг уха и плечо. Звуки, которые он издавал, звучали напряженно, а пальцы все сильнее сжимали мои волосы на затылке – это неимоверно возбуждало, но стало пугать.

Я оторвалась, чтобы взглянуть на его лицо: глаза оказались черными как ночь, не было видно даже алого края радужки. Облизнув губы, Эдвард опустил отрешенный взгляд туда, где стремительно билась моя жилка.

- Прости, детка. Кажется, я все-таки переоценил свои возможности, - произнес он с сожалением. - Придется нам на этом остановиться.

Сделав глубокий вдох, с разочарованным рычанием он выпустил воздух и откинул голову на спинку дивана, сердито смотря в потолок.

- Ты так божественно пахнешь, - пожаловался он словно самому Всевышнему, досадуя на это недоразумение. Его голодные глаза метнулись к моему лицу: - Так бы и съел тебя.

- А это поможет? – прошелестела я, находясь на распутье: я любила его так сильно, что готова была уступить во всем, даже в том, что может стоить мне жизни.

- Ты очень необычная, - нервно хохотнул он. – Тебе стоит сдерживать меня, а не распускать, или это закончится для тебя сама знаешь чем. - На последних словах Эдвард притянул мою руку к себе и поднес запястье к носу, жадно втягивая запах и закатывая от восторга глаза. – Я сейчас слишком голоден, чтобы остановиться после единственного глотка. Не предлагай то, что не можешь отдать целиком.

Я сглотнула и вытянула из его хватки руку, запоздало опасаясь за свою жизнь. Но я не хотела обидеть его недоверием.

- Тогда… - быстро перебрала я в голове приемлемые варианты и придумала: - Может, тебе пора поохотиться?
Эдвард взглянул на меня подозрительно, как будто в моих словах содержался подвох.
- Я никуда не денусь, - поклялась я – выбора у меня не было, да я и не хотела. – Буду ждать тебя здесь.
- Я знаю, - улыбнулся он, невесомо погладил меня по щеке и исчез.

День прошел, к ночи опять началась гроза, а Эдварда все не было – наверное, ему пришлось уйти далеко. Я старалась не думать о том, что он сейчас выслеживает людей, пусть даже и преступников. Картина, в которой Эдвард пил кровь человека в какой-нибудь грязной подворотне, меня страшила. Я говорила себе, что он убивает только плохих, что он спасает тем самым другие, хорошие жизни, но не могла избавиться от чувства неправильности происходящего. Мой странный рассудок совсем помутился: разум строил далеко идущие планы, в которых мы с Эдвардом присоединимся к Калленам, где бы они сейчас ни находились.

Вернулся Эдвард, когда я улеглась в постель, тщетно пытаясь уснуть, но вместо этого пялясь на стену, следя за едва уловимыми тенями, отбрасываемыми качающимися деревьями. В полной тишине я уловила сначала дуновение воздуха, а потом уже услышала любимый голос.

- Устала?

Я тут же села, пытаясь разглядеть лицо в темноте. К счастью, с первого этажа через открытую дверь проникало немного рассеянного света, что позволило мне видеть Эдварда, хотя я и не могла рассмотреть цвет его глаз.

- Как все прошло? – Дурацкий вопрос. Все равно что спросить у меня, понравились ли хлопья, которые я ем каждый божий день в течение восемнадцати лет.
Эдвард еле заметно замялся:
- Сносно.

Я ощутила движение пальцев по своей ноге, спрятанной под одеялом, и пожалела об этой толстой преграде. Эдвард сидел на краю кровати, наклонившись ко мне.

- Какой у тебя план? – спросила я приглушенно, сдерживая участившееся дыхание, которое не могла контролировать, когда Эдвард так близко.
- Готов кое-что попробовать, - загадочно и так знакомо обронил он. Но… стадию поцелуем мы ведь уже прошли, что он имел в виду?

Его губы нашли мои и нежно захватили их в плен, опустившаяся мне на затылок рука заставила выгнуться, и я задохнулась от сильных, невыносимо приятных ощущений. Вампир соблазнял меня так искусно, словно имел опыт и хотел добиться определенной, отнюдь не невинной цели, что было так непривычно для моего Эдварда.

- Хороший план, - одобрила я, когда его губы передвинулись на мою шею, а вторая рука подтянула меня ближе, за талию выгибая еще сильнее. Я оказалась полностью в руках вампира, расслабленная, доверчивая и наслаждающаяся лаской.

- Скажи, если решишь, что мне следует остановиться, - предупредил он, нащупав верхнюю пуговицу моей рубашки, и я обмерла, не в силах поверить, что именно он собирается сделать со мной. Так далеко я не забегала ни в одних своих мечтах. Но не собиралась упускать удивительную возможность.

- Не останавливайся, ни за что…

Его прохладная ладонь сжала мою грудь, и я застонала от острых ощущений, испытывая сильнейшее головокружение. Эдвард, словно почувствовав это, уложил меня на подушку и навис сверху, продолжая медленно целовать. Полы рубашки распахнулась, пустив поток прохладного воздуха и дыхания по коже, а губы сомкнулись на соске, и я сошла с ума от нестерпимого огня, пронзившего мое тело насквозь до онемения в конечностях.

Дрожащими руками я схватилась за пуловер вампира, и он помог мне, приподнявшись и избавившись от одежды в мгновение ока. Я пожалела, что в комнате слишком темно, чтобы рассмотреть каждый открывшийся мне великолепный сантиметр запретного прежде тела. Я видела только очертания плеч и края спины, руками пыталась исследовать пресс и ягодицы, не веря своему счастью.

- Не спеши, - пару раз просил он, призывая меня помнить, что ему требуется сосредоточение, чтобы не убить меня в порыве страсти. – Позволь вести мне.

Я послушно уступала, но моего терпения хватало ненадолго из-за растущей силы желания. Я льнула к обнаженной груди, обхватывала вампира ногами и покрывала поцелуями кожу лица, плеч и шеи, до которых могла дотянуться.

В какой-то момент мое ожидание было вознаграждено: раздвинув мне ноги, Эдвард овладел мной, сопровождая толчок напряженным шипением. Его поведение вмиг переменилось: на место нежности пришла с трудом сдерживаемая страсть, прикосновения граничили с болью, но я не жаловалась, отдаваясь наслаждению целиком и полностью.

Это не было похоже ни на что, испытанное мной ранее: словно взрыв бомбы в тысячу мегатонн. Я расплескалась лужицей беспредельного счастья, раскинулась триллионами сверхновых звезд, забыв свое имя и то, кем являюсь. Я превратилась в неотделимую часть любимого вампира через связь, которую невозможно разорвать.

Пока я с наслаждением встречала импульсы потрясающего оргазма, Эдвард испытывал затруднения: он останавливался, рыча, в самый последний момент и тяжело дышал, прежде чем продолжить. Его руки сильно дрожали, пальцы сжимали то, что попадалось, в том числе и мою кожу, от которой он теперь старался держать их подальше, но затем он начинал двигаться и вновь терял контроль.

- Твой запах сводит меня с ума, - в отчаянии прорычал он в очередной раз сквозь стиснутые зубы, испепеляя чернющими возбужденными глазами мое горло. – Это чертовски больно.

Если бы он просто поддался слабости, как чревоугодник не может остановиться из-за своего распутства, меня бы это не убедило. Но жажда причиняла ему физическую боль, из-за нее он не мог получить удовольствие, а я не хотела быть эгоисткой.

- Только не в шею, ради бога, - попросила я робко, испытывая ужас оттого, что зубы вопьются в то место, которое еще даже не успело зажить, или нанесут рану с другой стороны, и я вообще не смогу в ближайшее время повернуть голову или лечь на подушку.

Эдвард застыл и посмотрел на меня с незабываемым выражением потрясения, переходящего в восхищение.

- Ты невероятная, - с чувством прошептал он и выбрал мою правую руку, вытянув ее перед собой ладонью вверх. Пальцем проведя вдоль синеватой вены, ногтем сделал небольшой надрез в локтевом сгибе и тут же прижался к нему губами со стоном облегчения. Его тело содрогнулось несколько раз. Вампир запрокинул голову, позволив мне во время вспышки молнии увидеть полураскрытые в экстазе губы, блестящие от моей крови, и вновь прильнул к вене. И я, чувствуя наваливающуюся слабость, медленно уплыла в далекие края.

Примерно десять дней спустя

То, чего я боялась, все-таки происходило. Затравленно глядя на стремительно вышагивающего передо мной вампира, я еще надеялась, что он передумает. Я говорила и говорила, убеждая его повременить с серьезными решениями, но он не слушал.

- Посмотри на себя, - рявкнул он, и я притихла. – Тебе нужно в больницу!

Последние десять дней были абсолютно счастливыми. Ну, не считая пары первых дней, когда я проснулась поутру вся в синяках и с вывихнутой правой рукой, которую пришлось носить на перевязи, потому что она адски болела. Уже тогда Эдвард заладил о врачебной помощи, но я убедила его, что такие травмы вызовут подозрения, и мое лечение обернется общением с копами. Конечно, я не открою им правды, но сказать что-то придется, в том числе и свое имя, даже если мы выберем больницу в другом городе. Официально я была мертва, а без полиса меня нигде не примут. Обращение за помощью сулило море проблем.

Тогда-то Эдвард и сообщил, что ночью, возвращаясь с охоты, видел мой пикап на дороге. И отнес меня на место, чтобы продемонстрировать доказательство.

Это было странное зрелище: дождь лил стеной, как и в прошлый раз, разделяя дорогу на две половины. В белесых струях мок мой красный пикап, обнесенный со всех сторон полицейской лентой. Здесь проходило расследование, но по необъяснимой, хотя и все более очевидной причине, никто не проверил дом Калленов и не нашел меня.

Пока мы стояли и смотрели, небо посветлело и дождь ненадолго поутих. Мы с любопытством наблюдали, как проход закрывается и пикап исчезает, похожий на созданный воображением мираж. А затем вновь проявляется, когда новая набежавшая туча обрушивает на землю потоки воды.

- Ты должна вернуться домой, - мрачно проговорил Эдвард, дыша мне в затылок, - пока я не причинил тебя еще больше вреда.

Я повернулась к нему, мотая головой. К моим глазам подступили слезы, смешивающиеся с дождем. Это было то, чего следовало ожидать и чего я в страхе ждала: наши отношения привели к неизбежному расставанию. Но на сей раз я отказывалась уступать. Может быть, потому что знала, что второй разлуки не переживу, и это был просто инстинкт выживания. А может, потому что я знала, что этот Эдвард хочет совсем другого. Он не сказал, что я ему не подхожу или не нужна – он просто переживал за мое покалеченное здоровье.

- Обещаю: я поправлюсь, - всхлипывала я, от ужаса глотая слова. У меня началась истерика, ноги стали ватными, и Эдвард, изменившись в лице, подхватил меня, не позволив упасть.

- Ты совершенно неразумная, - бормотал он, целуя мою мокрую от дождя макушку и растирая мою дрожащую спину. – Я не хочу бросать тебя! Моя жизнь только началась после встречи с тобой, и я ни за что бы от этого не отказался. Но, - он отстранил меня, чтобы заглянуть в мои обезумевшие от боли, заплаканные глаза, - я не смогу самостоятельно вправить тебе плечо. И я не хочу, - он с отвращением поморщился, - сломать тебе что-то еще.

Он ошибся: на следующий день он притащил пособие по ортопедии и умудрился вправить мне сустав на место, после чего осталось лишь подержать руку в покое, позволив ей зажить.

Когда мои многочисленные синяки потускнели, а рука перестала болеть, мы продолжили наше увлекательное путешествие в мир любви и секса, постепенно обучаясь учитывать особенности друг друга. Правда, Эдвард заявил, что больше не будет пить мою кровь, каким бы сильным ни было желание. Он признался, что пережил несколько мучительных часов, когда я лежала бездыханной и со столь слабым пульсом, что он почти решился на обращение, лишь бы я не умерла. На этот раз обошлось, но он не хотел потерять меня из-за своей несдержанности. В ту ночь он признал, что я стала ему слишком дорога, чтобы рисковать мной.

Затем наступили настоящие золотые денёчки: мы ели, спали и занимались любовью с утра до вечера, строя планы, привязываясь друг к другу все сильней. Я почти не вспоминала прошлую жизнь, лишь иногда во мне просыпалась совесть, когда я думала о родителях, которые сходят с ума. И иногда маленькой иголкой колола мысль о Джейке, которому следовало бы все объяснить. Все это было теперь осуществимо, когда мы обнаружили «проход», появляющийся исключительно во время дождя. Я могла отправиться в свой мир, но я слишком боялась, что проход закроется, пока я буду на другой стороне, и я не смогу вернуться.

И, когда мы достаточно приноровились друг к другу, - когда Эдвард научился игнорировать жажду моей крови, - как водится, явилась новая напасть. Разве могло у нас все сложиться слишком просто? Судьба не зря сделала нас такими разными.

Мы как раз обсуждали наши прежние связи, чтобы за пазухой не оставалось друг от друга секретов. Я рассказала о сложных взаимоотношениях с Джейкобом, закончившихся единственной постельной сценой, о которой я сразу пожалела. И Эдвард тоже поведал о своих испытаниях. Он не считал, сколько у него было партнерш-вампирш, когда он кочевал в первый год своей новорожденной жизни – тогда им руководили голые инстинкты, как и остальными бессмертными. Те случаи даже отношениями назвать было нельзя, вампиры совокуплялись как животные, не запоминая лиц и не интересуясь личностями партнеров. Это был пир во время чумы со всеми вытекающими. Потом, после того как Эдвард себя осознал, подобный секс стал ему претить, а чтение мыслей отталкивало от сближения уже на этапе знакомства.

В качестве эксперимента он дважды покупал себе проститутку – человеческую женщину. Это было проще, чем найти вампиршу, с которой возникнет хотя бы симпатия и чьи мысли не будут раздражать. И гораздо проще, чем с человеческой девушкой, за которой нужно долго ухаживать, что чревато было раскрытием тайны. У проституток не было лишних мыслей в голове, они не задавали вопросов и не обращали внимания на отличия между мужчинами, сменяющимися ежечасно. С ночной бабочкой у Эдварда был шанс остаться неприметным.

Но опыт не был удачным: Эдвард оказался не готов к хрупкости человеческого тела и силе своей страсти, не знал, как много контроля ему потребуется, чтобы быть аккуратным, не смог сдержать жажду и выпил ту женщину до дна. Вот кем была его вторая жертва, о которой в прошлый раз он упомянул вскользь.

Прошло несколько десятилетий, прежде чем он решился на вторую попытку, уставший от непомерного одиночества. Для эксперимента он вновь выбрал шлюху, но в этот раз подготовился, годами тренируя волю и осторожность. Вот почему у него получилось и со мной, вот почему я чувствовала, что у него имеется за плечами опыт. Та женщина выжила, но удовлетворения эта связь ему не принесла – без чувств это оставался лишь пустой инстинкт, не дающий никакой радости.

Больше он попыток не повторял, смирившись с тем, что из-за телепатии навечно останется одиноким. До недавнего времени он был уверен, что такова его судьба. Пока не появилась я с закрытым разумом и не подарила надежду на счастье впервые за восемьдесят лет. Я слушала его исповедь, затаив дыхание. Надежда крепла и во мне: потеряв любовь в одном мире, я обрела ее в другом, как бы это ни было невероятно. Я наслаждалась звучанием голоса вампира и его удивительными признаниями, обретая веру, что мы можем быть вместе, вновь.

Тогда-то он и признал, что испытывает ко мне нежные чувства уже некоторое время. Точнее, нежными он бы их не назвал: они оказались неимоверно сильными, всепоглощающими и собственническими, граничили с болью и глубоким страхом меня потерять, таким невыносимым, что сводило мышцы всякий раз, когда я спотыкалась или брала в руки острый предмет, или просто жаловалась на самочувствие. И именно этот момент, когда я слушала сладкие речи любимого, выбрал мой организм для того, чтобы стошнить недавно съеденным завтраком.

Вначале была уверенность, что это обычное отравление. Но рвотой дело не ограничилось: мое состояние ухудшалось день ото дня, пока не стало настолько хреновым, что я едва ходила, в основном лежала. Из зеркала на меня смотрела исхудавшая до костей девчонка с болезненного цвета лицом и ввалившимися сероватыми глазницами. Я не могла есть, меня постоянно выворачивало, и это продолжалось почти неделю, когда Эдвард не выдержал и предложил мне добраться-таки до больницы, пока я еще в принципе могу двигаться.

Не хотелось признавать, но я и сама понимала, что со мной что-то не так. Возможно, неосторожный секс повредил какие-то мои внутренние органы, или я подхватила серьезную инфекцию, которая истощала мой организм.

У Эдварда было решение, и мои глаза стали размером с блюдца, когда он его внезапно озвучил. Сев рядом со мной, взял меня за руку:
- Я могу обратить тебя – это исправит любые проблемы. Конечно, если ты посчитаешь, что это приемлемо…

Я привыкла к тому, что Эдвард не хочет делать меня вампиром и сам никогда не предложит. Да, это был совсем другой Эдвард, с иной историей существования и изменившимися жизненными принципами, но и он до сих пор помалкивал о возможности обращения, а я не спрашивала, боясь поторопиться. Теперь же, глядя на то, как он произносит эти заветные слова, я замерла, растеряв все умные мысли.

- Я думал об этом почти с первого дня, - объяснял вампир, выглядя почти виноватым, как будто был уверен, что я категорически откажусь от такой перспективы. – Но ожидал, что у нас будет побольше времени, чтобы ты с этой идеей свыклась, поняла, что у нас нет другого выхода, и убедилась, что готова навсегда отказаться от человеческой жизни. Для тебя прошло полтора года с момента нашей встречи – ты знала другого Эдварда дольше, чем меня сейчас, и тебе стоило вначале узнать меня получше, убедиться, что я именно тот, с кем ты хочешь провести остаток вечности. Для этого недостаточно двух недель, ведь я не тот, кем ты считала меня прежде. Я принял бы любое твое решение – вернуться в свой мир и забыть меня или быть со мной, оставаясь при этом человеком. В ближайшие несколько лет ты бы не постарела, и могла сполна насладиться своей человечностью прежде, чем изменишься. Но я, - он с досадой поморщился, - все испортил.

- Что ты имеешь в виду? – хрипло прошептала я.

- Посмотри на себя, - воскликнул он, подняв больной взгляд, - из-за меня ты вся изранена, измучена! Я похитил тебя и держал взаперти, привязывал к стулу как животное и всерьез думал о том, чтоб убить. Я пил твою кровь, почти сломал тебе руку, воспользовался твоими чувствами к своему двойнику, чтобы соблазнить тебя, не поухаживав за тобой, как положено! Меня растили не таким, каким я стал спустя восемьдесят лет, я был воспитанным сыном, джентльменом. Но теперь я эгоистичный и испорченный монстр, думающий лишь о собственном удовольствии и комфорте. И именно поэтому я не могу просить тебя стать вампиром. Я должен взять себя в руки и хоть в чем-то, хоть раз проявить благородство, которое мне привили родители, и о котором я уже почти забыл.

Я открыла рот, чтобы остановить поток самобичевания, но Эдвард поднял палец, прося дать ему высказаться.

- Не бойся, я даю тебе клятву, что не сделаю это против твоей воли. – Он взял меня за обе руки, заглядывая в глаза: - Что бы ты ни решила, я обещаю принять это, как бы ни было сложно. И, видя тебя такую похудевшую, угасающую на моих глазах, не удивлюсь, если твоим желанием будет бросить меня как можно скорее. В конце концов, мое общество не принесло тебе ничего хорошего: в том, что с тобой сейчас происходит, моя вина. Ты больна из-за меня. Ты покинула оба мира – мой, в котором ты мертва, а значит, не можешь дать весточку родителям и друзьям, и свой, с которым нет никакой связи, кроме сомнительного перехода во время дождя, и мы понятия не имеем, как он работает. Если я обращу тебя, то ты потеряешь даже этот крохотный шанс вернуться к Чарли. Потеряешь навсегда.

Я сглотнула горький комок, поняв, что любые слова сейчас будут неуместными. Эдвард был прав: я могла бросить свою жизнь, не так уж она была интересна. Я могла бросить даже Джейкоба, только жаль, что не удалось с ним переговорить, попросить прощения. Но Чарли и Рене – они ничем не заслужили те страдания, которые я им обеспечила, исчезнув. Если у меня есть шанс объяснить родителям, что я буду жива и счастлива, пусть и не смогу больше с ними видеться, я должна им воспользоваться. В противном случае главной эгоисткой тут буду я, а не Эдвард. Я буду просто ужасной дочерью, причинившей боль тем, кто меня родил и вырастил.

И если первым моим стремлением было заверить Эдварда, что я согласна разделить с ним вечность и давно об этом мечтала, то внезапно я осознала, что вначале мне необходимо подготовиться. Нужно было подумать о том, что меня ждет, и что я оставляю позади. Я должна была объясниться с Джейкобом, которого бросила очень некрасиво, и попрощаться с Чарли и Рене – это будет правильным и честным. Я не могла бросить родителей в неведении, я обязана была вернуться домой сразу, как узнала о такой возможности, ни секунды не медля. Вместо этого я вела себя как плохая дочь, выбрав Эдварда и при этом зная, что все это время Рене и Чарли сходили с ума.

- Ты прав, - глухо признала я, чувствуя тяжесть ответственности решения, - я должна увидеться с Чарли и мне нужно время, чтобы обдумать все. Но я вернусь, как только смогу.

Последние мои слова пролетели мимо: Эдвард взглянул на меня так, будто я своими руками обрубила канат, удерживающий лезвие его гильотины. Он меня не слышал: для него я звучала так, будто прощаюсь навсегда, будто выбрала вместо вечности смертность. И, как бы я ни убеждала его в обратном, я никак не могла повлиять на свое возвращение, потому что ни он, ни я не знали, будет ли существовать проход между мирами к этому моменту. Что если это была обычная ошибка природы: портал открылся всего раз и не закрывался лишь из-за меня, поджидая восстановления баланса? И как только я ступлю на свою сторону, он навсегда захлопнется? От этой мысли у меня холодела кровь!

Но другого выхода не существовало: я не смогу жить дальше, зная, что бросила родителей без какой-либо надежды. Я пережила так много испытаний, даже преодолела мистический барьер, чтобы вновь быть с Эдвардом, и не могла получить свою вечность, имея за пазухой камень. Счастье нужно заслужить. И я собиралась поступить как любящая, ответственная дочь, чтобы строить свое новое будущее с чистой совестью и свободной душой.

Дождь стоял стеной, стекая по волосам и лицу Эдварда и по капюшону плаща, в который он меня укутал, чтобы я не простыла. С отчаянием я смотрела в красные глаза вампира, уже неотделимые от личности этого Эдварда, которого полюбила едва ли не сильнее, чем прежнего, за его восьмидесятилетнее одиночество и готовность идти на риск ради любви. Мои руки крепко держали Эдварда за талию. Его руки оберегающее обнимали мои плечи.

- Что если обратного хода не будет? – всхлипывала я безудержно, не желая ни на миг расставаться. – Что если я не смогу вернуться?

- Значит, такова судьба, - утешал он, гладя меня по лицу и целуя мои соленые слезы. – Твой настоящий мир там, Белла, - убеждал он, хотя в глазах читалась огромная боль и явное нежелание отпускать меня, с которым ему приходилось бороться так же, как с жаждой. – Ты попала ко мне случайно. И я благодарен судьбе за время, проведенное с тобой. Ты подарила мне то, чего не мог дать никто, - свою любовь. Ты научила меня снова быть человеком, напомнила о моей хорошей стороне, которая исчезла бы вскоре окончательно, не появись ты на дороге. Без тебя я никто – был и стану снова. Но сейчас я должен отпустить тебя…

- Не говори так, - глухо шептала я, в его интонации мне чудилось решение расстаться навсегда – точно такое же, с каким порвал со мной Эдвард в прошлом, а я не хотела переживать эту боль снова.

- Послушай меня: я люблю тебя, - впервые произнес он именно эти три слова, и я от удовольствия вздрогнула, желая верить в его чувства всем своим израненным сердцем. – Но ты не моя собственность, и я обязан позволить тебе сделать выбор самостоятельно, без давления и лжи с моей стороны.
- Лжи? – невольно напряглась я.

Лаская мою шею холодными пальцами, Эдвард прижался своим лбом к моему лбу и закрыл глаза, покачивая нас из стороны в сторону.

- Я должен сказать тебе кое-что еще, хотя, сам дьявол свидетель – я не хочу говорить этого ни под каким предлогом. Но я должен.
- О чем это ты? – я попыталась отодвинуться, чтобы лучше видеть его лицо, но Эдвард не позволил, удерживая меня близко, словно хватался за меня, нуждался в моей близости.

- Ты говорила, что мы с моим двойником очень похожи.
- Это так, - подтвердила я с улыбкой.

- У нас разные истории бессмертия, но одинаковые детство и юность. Он тоже любил родителей и горевал по ним, тоже хотел отправиться на войну. Он выбирал своих жертв среди отоморзков и негодяев, и он тоже любил тебя.

- Что ты имеешь в виду? – прошептала я внезапно упавшим голосом – о том, что любовь оказалась обманом, вспоминать до сих пор было очень больно, даже если бросил меня не этот Эдвард, а тот.

- Я хочу сказать, что знаю его лучше, чем ты – ведь я в некотором роде он и есть. У меня не было шанса пройти мимо тебя, тяга к тебе возникла до того, как я осознал её, и после этого лишь крепла. Ты – моя жизнь, и без тебя я больше не вижу смысла в этом существовании – такие сильные чувства не могут возникнуть, а затем пройти. Вампиры любят вечно! И если он хотя бы в чем-то схож со мной, то, Белла, я уверен – он до сих пор тебя любит.

- Что ты несешь?!

Я попыталась оттолкнуть его руками, и он, почувствовав мою нетерпимость, наконец, выпустил меня и позволил сделать шаг назад. Мы смотрели друг на друга в подобии противостояния: я была возмущена, Эдвард был напуган.

- Поверь: я не хочу отдавать тебя кому бы то ни было, ты нужна мне, - оправдывался он за свой неразумный приступ благородства, совершенно бессмысленный. – Но я не простил бы себя, если б заполучил тебя обманом. И вот, я говорю: он любит тебя, даже если сказал, что это не так. Он солгал. Ради какой цели? - он поднял брови. – Он не хотел обращать тебя не потому, что ты ему не нужна, а потому что считал, что жизнь вампира невыносима. Я почти уверен: в конце концов он не выдержит и вернется за тобой, и ты сможешь быть счастлива с тем, кого изначально полюбила, а не с испорченным, - развел он руками в стороны, имея в виду себя, - суррогатом…

Я, онемев, смотрела на него, не зная, что сказать. Заявление Эдварда было слишком серьезным, чтобы мгновенно сделать выводы. Одна часть меня отрицала саму вероятность такого варианта событий, потому что я поверила во все сказанные в лесу слова о том, что я Эдварду не нужна. Но другая часть цеплялась за эту возможность, как за спасательный круг. И была еще третья часть, растерянная и обескураженная, которая понятия не имела, что с этим неожиданным знанием делать дальше.

- Ну вот, я и сказал, - подытожил Эдвард с мучительным выражением лица. – Тебе решать: захочешь ты вернуться ко мне или будешь ждать возвращения своего Эдварда, которого заслуживаешь.
- Я…
- Не надо, ничего не обещай, - перебил меня он, делая шаг вперед и заключая меня в удушающие объятия, в которых я застыла, потрясенная. – Все будет хорошо: что бы ты ни решила, теперь это будет твой осознанный выбор, а не вынужденный.

Ладонями он бережно поднял мое лицо и прикоснулся к моим губам в сладком, многообещающем поцелуе, и я испытала леденящий ужас, почувствовав, как он выталкивает меня прочь сквозь стык двух миров, помогает сделать решительный шаг в мое пустое и разрушенное прошлое.

Между нами образовалась стена дождя, разделяющая дорогу надвое, и я покачнулась, оставшись без опоры. Дождь стал затихать, и образ Эдварда, мрачно смотрящего на меня с другой стороны, потускнел, что усилило мою боль и чувство тошноты. В глазах потемнело, колени начали подгибаться, и я стала оседать, проваливаться в бесчувственную пустоту беспамятства, позволяющую спрятаться от травмирующих событий.

Противно пищали приборы, отсчитывая чей-то неровный пульс. Чувствовался запах хлорки и медикаментов. Слышались голоса врачей и пациентов за неплотно прикрытой дверью.

Я должна была уже привыкнуть просыпаться в больнице, находясь здесь уже пять дней с диагнозами «анемия» и «истощение». Но каждый раз я пробуждалась и оказывалась в кошмаре – в мире, где рядом нет Эдварда.

Я не помнила, как оказалась в больнице, но догадывалась: он принес меня сюда на руках. Рискуя жизнью, перешел на мою сторону и, имея все шансы встретиться с оборотнями и погибнуть, подбросил меня врачам.

Он не мог оставаться здесь: красноглазому вампиру не позволили бы выжить. Повезло, что его никто не успел увидеть! Джейкоб рассказал – после того как утих его первоначальный гнев, - что проследил его запах почти до самого дома, но посередине дороги Эдвард как сквозь землю провалился. Теперь я знала, что он сумел перейти на свою сторону невредимым.

И все же мне было больно. Не так, как после злополучного разрыва в лесу, когда я считала себя полностью отвергнутой. Теперь я знала, что Эдвард меня любит, и собиралась к нему вернуться, как только улажу свои человеческие дела, и это существенно облегчало страдания. Но Эдвард подбросил мне дилемму, которая теперь ни на секунду не выходила из головы: любит ли меня мой Эдвард? Где он сейчас и в самом ли деле собирается вернуться когда-нибудь? Что я буду делать, если это произойдет, ведь я уже отпустила его и полюбила другого. Если я приму решение ждать его, сколько пройдет времени? Ничто не указывало на то, что он вернется вскоре. Может, когда он созреет, я буду уже глубокой старухой!

Во мне кипела обида на него за эту чудовищную ложь. Я никогда не осуждала его за то, что он меня бросил – считала, что заслуживаю этого, потому что мне всегда трудно было поверить в его любовь. Я была серой, неприметной, некрасивой человеческой девчонкой, а он в моих глазах представлялся почти что богом! Но мне было сложно простить его за обман. За то, что он разбил мне сердце только из-за своих дурацких принципов! В этом смысле второй Эдвард импонировал мне куда сильнее, чем прежний. По крайней мере, он никогда мне не врал.

Даже если дело касалось жажды моей крови или моего тела, он честно признавал, что хочет и того, и другого, и брал желаемое, даже если это было неправильным с точки зрения морали или воспитания. Он был не слишком сдержанным, испорченным соблазнами вампиром, но зато и более искренним. Он не пытался манипулировать мной или притворяться во имя кажущихся ему благородными целей. Когда он хотел моей крови, то пил ее. Когда это зародило в нем страх потерять меня, отказался. Когда ему было больно, он так и говорил. Когда было хорошо, не скрывал этого, восхищаясь тем, что нашел, наконец, свою вторую половинку, с которой ему комфортно в постели. И никогда не избегал близости, даже если было тяжело! Не накладывал на наши отношения ограничений, а искал способ справиться с затруднениями! И в большинстве случаев находил их. Делая меня счастливой и становясь счастливым сам.

Его благородный поступок отпустить меня и дать мне честный выбор выглядел гораздо более сильным именно потому, что этому Эдварду трудно было вспоминать хорошие привычки. Возможно, он и был более эгоистичным, чем его предшественник, но зато с ним я чувствовала себя по-настоящему нужной. Его любовь проявлялась глубже и в большем количестве вещей, что, несомненно, делало меня гораздо счастливей и прибавляло уверенности в себе и нашем совместном будущем.

И все же я не могла не думать об Эдварде, которого изначально встретила. Он был моей первой любовью, не раз спасал от смерти. Наше сближение давалось очень тяжело, но тем казались драгоценнее редкие касания, которые нечасто происходили. И если принять теорию второго Эдварда, то если я уйду, то тогда уже первый Эдвард будет страдать, когда вернется в Форкс и не обнаружит меня. Готова ли я была причинить ему такую боль? Согласна ли сделать выбор в пользу второго Эдварда, который свой шанс упустил, убив моего двойника до того, как даже узнал ее? Из них двоих кто больше заслуживал вторую попытку? Как я могла выбрать, если, по сути, любила и того, и другого, как нечто единое, почти не отделяя их друг от друга? Мой выбор был бы другим, если бы первый Эдвард вернулся прямо сейчас? Если бы они стояли передо мной и просили определиться, как бы я поступила?

Такие мысли занимали мою голову, пока я лежала и медленно умирала от непонятной болезни, ожидая результаты анализов. За исключением времени, когда приходилось выдерживать серьезные разговоры с дотошной полицией и разъяренным Джейкобом.

Официальная моя версия была такова: у меня заглохла машина и я спряталась в доме Калленов от грозы, но наутро почувствовала, что заболела. Мне было так плохо, что я не смогла добраться до города. Телефона там не было, электричество не работало, и в отсутствие еды я быстро слабела, а позвать на помощь не представлялось возможным. Несмотря на утверждения копов, что они неоднократно обыскивали дом, я стояла на своем. Пусть сами придумывают, почему они меня не заметили!

Зажившие отметины от укусов я объяснила нападением бродячей собаки, а многочисленные синяки – падениями от слабости. Так себе версия, но другой у меня быть не могло. Папа не верил ни единому моему слову, но что я могла поделать?

Сложнее оказалось объясниться с Джейкобом – его было не обмануть, он легко мог проверить мои слова. Когда мы встретились в первый раз, мне было очень тяжело, глядя ему в глаза, признаваться в предательстве, и никакие заверения в том, что у нас так и так ничего не вышло бы, не помогали. Джейкоб взвился от одного лишь упоминания о Каллене, заявил, что оторвет кровопийце голову, и умчался, даже не дослушав. Но позже он остыл, и мы смогли нормально поговорить.

Джейкоб был обижен, а еще его мучило непонимание: каким образом Каллен мог посередине дороги испариться? Я понятия не имела, как это внятно объяснить, ведь у меня и самой были всего лишь не имеющие доказательств предположения о другом мире, в который я каким-то чудесным образом попала. Возможно ли, что мое сильнейшее желание открыло этот проход? Я не исключала именно такой вероятности, хотя и не знала, как это работает.

Джейкоб злился, указывал на мои старые и свежие синяки, на мое плачевное состояние, требуя выкинуть Каллена из головы и подумать о Рене, о Чарли. Я спорила, что все это получилось не нарочно, что Эдвард любит меня, и что проблема будет решена, когда я обращусь. «Ну уж нет, этого я никогда не допущу!» - вскочил тогда Джейкоб и затрясся от ярости, сверкая обезумевшими глазами. Я представила, что теперь он день и ночь начнет охранять мой проход, чтобы и близко не подпустить меня к нему, и осознала, что неосторожными словами лишь добавила себе неразрешимых проблем.

Словно все, что бы я ни делала, мешало моему возвращению назад: невозможность рассказать правду отцу и заручиться его благословением, мысли о первом Эдварде, сидящем где-то на другом конце света и собирающемся вернуться, а теперь еще и бешеный Джейкоб, «защищающий» меня от неправильного выбора. И как я собиралась обойти все эти непреодолимые препятствия? Учитывая то, что моя слабость нарастала, несмотря на огромное количество капельниц с глюкозой и лекарствами, видимо, никак. Я уже с трудом могла вставать! А в моих кишках будто бы ползала змея, добавляя странных идей для диагноза.

- Что ж, Белла, у меня новости, - сообщил доктор Жеранди, заходя в палату с папкой в руке. За его спиной маячил Джейкоб с взволнованным выражением лица, внимательно слушая врача.
- Хорошие или плохие? – нервно улыбнулась я.
- Да как сказать… - он пододвинул стул и уселся напротив, сосредоточенно листая бумаги. – Когда у тебя в последний раз были месячные?

Что ж, мои неясные подозрения, кажется, начинали сбываться. Уже некоторое время назад я стала чувствовать шевеление в животе, и хотя не имела никакого опыта в этом деле, собиралась переговорить с врачом о возможной беременности. Вампиры не могут иметь детей, но с Джейкобом мы предохранялись, да и зачавшие от оборотней женщины, насколько мне было известно, не испытывали таких болезненных последствий, поэтому у меня не было никаких сомнений по поводу отцовства.

Доктор Жеранди с прискорбием сообщил, что уровень ХГЧ в моей крови повысился только в последнем анализе, то есть совсем недавно, в то время как пальпация матки показывает увеличение до восьмой, а то и до десятой недели. Это значило, что моя беременность протекает неправильно и даже опасно, и он обещал отвезти меня поутру на УЗИ, а может, и на амниоцентез, чтобы узнать больше о причине моего недомогания. Скорее всего, - предположил он, - мое состояние может быть связано с резус-конфликтом или серьезными эндокринологическими нарушениями. Они проведут все возможные исследования и обязательно примут меры.

Я кивала, понимая: оставаться в больнице мне больше нельзя. Если этот ребенок от Эдварда, то кем он родится? Точно не человеком. Полувампиром, может быть? Какими сверхъестественными способностями он будет обладать – силой, скоростью? Будет ли он бессмертным или лишь с удлиненным сроком жизни? Одно было очевидно: этот ребенок гораздо сильнее, чем его мать, для роста ему требуется не то же, что человеку, и именно поэтому я так стремительно таяла, рискуя погибнуть от истощения до его рождения. И именно поэтому мне нельзя было доводить дело до УЗИ и прочих «прелестей», способных открыть тайну вампиров людям.

У меня не было времени, чтобы свыкнуться с внезапным материнством, но все получилось как-то само. Еще минуту назад я слушала доктора чуть ли не в ужасе, потому что беременность упала мне прямо как снег на голову. Я была потрясена, растеряна и напугана. А когда доктор ушел, и офигевший Джейк занял стул напротив меня, я уже положила руки на живот, с трепетом прислушиваясь к жизни внутри себя и ощущая, как чувство любви и нежности растапливает мое сердце и заживляет старые раны.

- Что происходит? – сдавленно спросил Джейк по-настоящему испуганным голосом.
- Похоже, я беременна, - робко улыбнулась я, надеясь на понимание. Ошиблась: лицо индейца исказила гримаса отвращения.

- От него? – с ненавистью выплюнул Джейк. Он тоже помнил, что мы занимались защищенным сексом, и тоже знал, что дети оборотней не причиняют матерям вреда. Ребенок в буквальном смысле «пил мою кровь» изнутри, истощая мой организм так сильно, что не справлялись никакие капельницы.

- Ты должен отвезти меня к дому Эдварда! – шепотом воскликнула я, лихорадочно схватив Джейка за руку и умоляюще заглядывая ему в глаза. Джейк любил меня, и я уже объяснила ему, кому принадлежит мое сердце до сих пор, поэтому он должен понять меня! Теперь, когда внутри меня росло маленькое доверчивое существо, у меня не оставалось другого выхода, кроме как вернуться к его отцу и, если выживу, быть с ним счастливой.

Джейкоб вскочил, с отвращением выдернув руку и смотря на меня как на психически больную.

- Даже не думай, я не собираюсь тебе помогать! – Злясь, он пальцем указал на мой живот, как на нечто опасное и чужеродное, а не как на желанного ребенка, который будет мирно посапывать в колыбельке и улыбаться во сне. – Это дрянь тебя убивает, Белла! Ты разве не видишь этого?!

Ненависть Джейкоба была несправедливой и… пугала. Невольно я прикрыла обеими руками живот в защитном жесте, приподняв колени и натянув повыше одеяло.

- Дрянь?! – повторила я возмущенно и расстроенно. - Ребенок не виноват, что его мать слишком слаба!

- Нет! – перебил меня Джейкоб, рявкнув. – Не смей опять брать вину на себя! Ты не слабая. Он убивает тебя, потому что он – кровосос-убийца! Он пожирает тебя изнутри, также как его отец, - с неприкрытой гадливостью показал Джейкоб на мою шею, и я втянула голову в плечи. – Такова их природа, Белла. И тебе среди них не место.

Джейкоб присел, попытавшись взять меня за руки, но я стиснула кулаки, сейчас не чувствуя, что могу доверять ему и считать его другом.

- Послушай, Белзз, ты не должна приносить себя в жертву, потому что по дурости влюбилась в злодея, - прошептал он, пытаясь меня убедить. – Это маленькое чудовище убьет тебя: ты умрешь раньше, чем даже станет заметен живот. Ты уже при смерти: я слышал, как доктор Жеранди обсуждал твой случай с коллегами, и все они дали тебе от силы несколько дней жизни. Завтра наконец приезжает Рене, твой отец недавно чуть не потерял тебя – если не ради себя и меня, то хотя бы ради них можешь ты внять голосу разума и отказаться от безумной затеи выносить внутри своей утробы вампира?

- И что ты предлагаешь? – сглотнула слезы я. – Сделать чертов аборт?
- Да. Конечно, да! – воскликнул Джейк с таким воодушевлением, будто мы говорим об удалении нарвавшего прыщика.

- Ты, видимо, вообще не представляешь, что такое оказаться беременной! – раздраженно закричала я, во мне с неожиданной силой взорвался материнский инстинкт, и я собиралась защищать свое дитя любой ценой. Моя жизнь с этого мгновения перестала иметь значение.

- А ты как будто представляешь! – повысил голос и Джейкоб, и я теперь боялась его, как будто он силой мог вытащить и отнять моего ребенка. – Ты же узнала об этом меньше пяти минут назад!

- Это не важно, - сдалась я, устало уронив голову на подушку и чувствуя прилив очередной непреходящей тошноты. У меня не осталось сил, чтобы ругаться. Дай-то бог найти капельку энергии, чтобы сбежать из больницы и добраться до места перехода. А еще нужен дождь, черт возьми. К счастью, этого добра в Форксе было навалом – капли и сейчас громко барабанили по подоконнику, и если мне повезет, ливень продолжится и ночью, на которую я уже строила мало осуществимые планы. – Если тебе больше нечего мне сказать, то уходи.

Я отвернулась, и Джейкоб поднялся, не собираясь тратить время на бесполезные уговоры. За это я была ему даже благодарна, потому что перед побегом мне необходимо было немного поспать.

- Ты совершаешь ошибку, Белзз, - голос стал тихим и ровным, но в нем продолжали вибрировать нотки ярости. – Я не собираюсь сидеть здесь и смотреть, как ты идешь на самоубийство. Надеюсь, доктор Жеранди примет правильное решение и сделает выбор за тебя, - и с этими последними словами он ушел, хлопнув дверью.

Я не была привязана к койке или окружена охраной – никто и не предполагал, что в моем состоянии можно сбежать. Ночью, когда все больные улеглись спать, большинство врачей отправились по домам, и на ресепшене осталась только дежурная медсестра, я с трудом сползла с кровати и оделась, стоя на дрожащих ногах. Мой живот за последние сутки заметно увеличился, будто ребенок в нем рос не по дням, а по часам, что было и неудивительно, ведь за две недели он развился до трех-четырехмесячного срока.

Вечером я пыталась поговорить с Чарли, но у меня не хватило фантазии, чтобы объяснить свое одержимое стремление вернуться к Эдварду. «К подонку, который тебя избивал», - так это понимал отец. Не имея возможности сказать правду, я была обречена выглядеть в его глазах жертвой домашнего насилия, оправдывающей жестокость мужчины. Поэтому я написала ему и Рене письмо, в котором заверила, что у Эдварда есть средство меня вылечить, что он позаботится обо мне, и я обещаю стать счастливой. В случае сомнений Чарли может спросить у Джейкоба, жива ли я – мой друг знает ответ. Я надеялась, что Джейк переживет свою обиду и сумеет убедить Чарли в том, что я поступила единственно верно, и что я где-то существую и счастлива с любимым мужчиной и нашим общим ребенком. Я могла себе позволить только это слабое утешение, сделав все возможное для очистки совести – большего сказать родителям было нельзя.

Не составило особого труда открыть единственное окно и выбраться с первого этажа на небольшой, заросший сорняками внутренний дворик. Закутавшись в плащ, чтобы спрятаться от дождя, я побрела в сторону парковки, смутно представляя себе, как буду угонять чей-то автомобиль. Пройти много миль в гору пешком у меня не было возможности.

- А вот и ты… - Я вздрогнула, когда рядом со мной выросла высоченная фигура, и горячие ручищи обняли меня довольно крепко.

- Джейкоб?! – испуганно отозвалась я. Он вел меня куда-то в сторону, и я искала слова убеждения, чтобы не возвращаться в больницу, но Джейк открыл передо мной дверцу своего старого «раббита», помогая усесться на место пассажира. – Как это понимать?

Он занял место водителя и осторожно вырулил с парковки. Его лицо было сердитым и обиженным, но не злым.

- Не мог же я позволить тебе умереть где-нибудь на дороге, в попытке добраться до этого вампирского урода!

Я проигнорировала грубость, понимая, что в глазах Джейка Эдвард это заслужил: ревность индейца смешивалась с инстинктивной ненавистью к вампирам, и Джейк просто не в состоянии был сдерживать свои порывы. Главное, что он все-таки пришел мне на помощь, как настоящий лучший друг.

- Спасибо, Джейк, - я расслабилась, с облегчением разглядывая профиль индейца, которого вижу сегодня в последний раз. Там, на той стороне, оборотни не переродились, и я не знала, дружила ли та Белла с Джейком. Вполне вероятно, что вся история квилетов пошла по другому пути из-за того, что Карлайл с семьей в окрестностях Форкса не жили. Джейкоб мог даже не родиться в той альтернативной вселенной. – А как ты догадался?

- Белзз, да я же знаю тебя, как облупленную! – хохотнул он, выдав что-то наподобие прежней улыбки, только немного горькую. – То, что ты попытаешься сбежать, я понял в первые же секунды! Гораздо сложнее было упрятать подальше чувства по отношению к бездушной твари, которая сделала это с тобой!

- Я благодарна, Джейк. Ты не представляешь, насколько!

- Я не хотел, чтобы мы расстались на такой черной ноте, и чтобы ты остаток своих дней вспоминала меня злым, кричащим на тебя, обвиняющим, - он бросил на меня виноватый взгляд. – Я же с самого начала знал, что ты любишь его, а не меня, и это не изменится, сколько бы я не лез из кожи вон. Я просто надеялся, что он никогда не вернется! Но было ясно, что если это произойдет, ты тут же побежишь к нему, забыв про меня.

- Прости…

- Да ладно, все нормально, - успокоил он, коротенько похлопав меня по руке. – Я это переживу. Главное – чтобы пережила и ты, - сдерживая брезгливость, кивнул он на мой живот. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Белзз. Надеюсь, твой Каллен такой, каким ты его считаешь, и он действительно позаботится о тебе. Я искренне надеюсь, что ошибаюсь в нем, Белзз!

- Поверь мне: он меня не бросит, - сказала я настолько убежденно, что сама себя удивила. Всего лишь две недели назад мне бы такое и в голову не пришло, ведь я была уверена в обратном. А теперь я ни капли не сомневалась в том, что Эдвард меня любит – по крайней мере, мой Эдвард-второй.

Джейкоб затормозил: мы уже приехали. Дождь капал еле-еле, лишь слегка моросил, но в свете фар можно было разглядеть слабую разделительную линию, за которой капли падали чаще и сильнее. К моему облегчению, проход еще работал.

- Ну, и где же твой ненаглядный монстр? – храбрился Джейкоб. Мы вышли под дождь, и я, кутаясь в плащ, вглядывалась в стену дождя, пока не заметила там отчетливое движение, не увидела отделившуюся от темноты фигуру и не улыбнулась. Эдвард был здесь – возможно, все прошедшие дни и ночи бродил неподалеку, не отлучаясь от прохода ни на минуту, переживая, злясь, отчаиваясь и не переставая ждать. Мысль об этом вселяла в меня огромную радость и надежду на взаимность чувств, на то, что на этот раз все получится.

- Он здесь, - заверила я, повернувшись к другу, чтобы попрощаться.
- Где? – он всматривался вперед, но не видел ни стену дождя, ни Эдварда. Хотя вампир стоял совсем рядом и, судя по свирепому выражению лица, прекрасно видел Джейкоба.

Похоже, проход между мирами открылся лишь для нас двоих, благодаря проискам загадочной силы, о которой мы не имели представления. Было ли это случайным природным явлением, или чудными происками моего разума, или испытанием судьбы, а может, шуткой самого дьявола – я не знала, но была благодарна кому бы то ни было за этот невероятный шанс.

- Ты его не видишь, но он там есть, - пожала плечами я, и Джейкоб снова посмотрел на меня как на сумасшедшую, но я уже давно привыкла, что меня такой считают. Джейкоб поверит в мою историю лишь тогда, когда я исчезну в дождевой пелене, а до тех пор его сомнения вполне понятны.

Эдвард нервничал, вышагивая вдоль барьера туда-сюда и дергая мокрые волосы, и я поспешила завершить свои дела, чтобы не заставлять его ждать слишком долго. А то неровен час не выдержит и ринется сюда, устроив глупую ревнивую драку.

- Спасибо за то, что был моим другом, - прошептала я и крепко обняла Джейкоба за талию, в последний раз чувствуя его горячие руки на своих плечах. – Без тебя я бы до этого момента не дожила.

- Доживи до своей пресловутой вечности, глупенькая Белла, - шутливо пожурил он, с большим усилием контролируя дрожащий голос.

- Прощай, - улыбнулась я, отпуская друга и не без труда выпутываясь из его цепких рук. В последний раз взглянула в его темно-карие глаза, надеясь, что и он когда-нибудь обретет свое счастье. Кто знает, быть может, какая-нибудь другая отчаявшаяся Белла перейдет в этот мир ради него? И еще одна перейдет к первому Эдварду, если он, конечно, в самом деле решит к ней вернуться.

- Прощай… - Джейк удерживал мою ладонь до последнего, даже когда моя другая рука уже преодолела барьер и была схвачена обезумевшим от тоски и волнения вампиром. И только когда он дернул меня к себе и заключил в свирепые объятия, задыхаясь от всепоглощающих чувств, наши пальцы разомкнулись, и я исчезла из прежнего мира навсегда.

- Ты здесь, - облегченно констатировала я, с удовольствием обнимая Эдварда в ответ и вдыхая его прекрасный родной запах до головокружения. Он делал то же самое, будто от его жажды не осталось и следа. Я чувствовала его любовь и потребность каждой клеточкой своего тела, и это понимание мгновенно сделало меня невероятно счастливой. Словно я после долгого-долгого пути вернулась домой.

- И ты – здесь, - вторил он, будто до этого мгновения не верил, что я выберу его общество и этот мир.

- Да уж, ты заставил меня поломать голову, - укорила я, вспоминая часы своих мучительных раздумий о двух Эдвардах, каждый из которых по-своему был мне мил. – Но теперь я здесь.

- Ты насквозь провоняла волком, - пожаловался он, не скрывая раздражения.
- Это пройдет, - улыбнулась я, посмеиваясь над его милейшим недовольством.

Эдвард отстранил меня, чтобы заглянуть в глаза. Его улыбка исчезла, взгляд стал тревожным – изменения ему очень не понравились.
- Кажется, лечение тебе не помогло…

Я вздохнула. Отступила на шаг и распахнула полы плаща, обтянув материей свой увеличившийся живот.

- Ты должен будешь обратить меня, - прошептала я, понятия не имея, как сообщить эту странную новость, чтобы не слишком шокировать, - когда наш ребенок родится.

Его глаза стали круглыми и обалдевшими, рот медленно приоткрылся, и Эдвард застыл, неморгающий и неподвижный. Я дала ему минуту времени, чтобы привыкнуть к этой мысли. Потом еще полминуты, чтобы решить, как к этому относиться.

- Я думала, что вампиры бесплодны, но вот она я, и наш ребенок нарушает законы вселенной, так же как и я нарушила их, придя сюда. Я думаю, это чудо, подаренное нам за наши долгие мучения. Или за наши старания, - указала я на глаза Эдварда, которые в свете вспышек молний отливали золотисто-оранжевым цветом, свидетельствующим о кардинальной смене образа жизни, что заслуживало как минимум уважения.

Эдвард моргнул, наконец-то отмерев. Он поднял на меня испуганные и напряженные глаза, в которых читалась бешеная мозговая деятельность.

- Я слышал об этом, - вдруг сообщил он, выискивая в памяти подробности, которых было явно недостаточно, чтобы сделать выводы, – когда бродил по Южной Америке. Но думал, что это всего лишь сказки и полузабытые легенды местных жителей.

- Как видишь, они вполне реальные, - развела я руками, подавляя приступ тошноты из-за интенсивного движения внутри себя. Плод становился активнее, задевал внутренние органы, и порой уже весьма чувствительно. Я боялась представить, что меня ждет под конец беременности. Выдержу ли я это – большой вопрос.

Схватив руку Эдварда, я прижала ее к своей коже, позволяя ощутить внутри меня растущую жизнь. Вампир снова застыл, нечитаемое выражение на его лице на мгновение стало изумленным и почти восхищенным, но затем снова сменилось на озабоченное.

- Все женщины, о которых говорилось в легендах, умерли в родах, - прошептал он, и теперь в его глазах возник отчетливый страх, медленно переходящий в настоящий ужас из-за осознания, что в ближайшее время я могу погибнуть.

- У меня есть план, - как можно уверенней улыбнулась я, мужественно стараясь не поддаваться панике. – Мы подождем, сколько сможем, чтобы ребенок подрос. И во время родов ты укусишь меня, чтобы я смогла выжить. Придется нелегко, но мы же справимся? – я посмотрела на любимого в надежде на решимость стать моей опорой и не была разочарована: Эдвард выглядел внимательным и сосредоточенным. Если где-то в глубине души он и боялся за меня, если даже считал, что оставить ребенка в моем случае – неразумно, то не показал это ни единым мускулом, и я ощутила в это сложное мгновение, что мой выбор был верным. – Проблема только в том, что мой организм слишком истощен, и мое сердце может остановиться прежде, чем ребенок станет достаточно большим и крепким, чтобы появиться на свет. Было бы классно, если бы ты придумал, что можно с этим сделать…

Медленно наклонившись, Эдвард осторожно и очень нежно прижался к моим губам, трепетно и неторопливо целуя, отвлекая от всего на свете. Я закрыла глаза, подняла руки на мужскую шею, наслаждаясь чудесным мгновением. Страхи отступили на дальний план, и на миг я смогла почувствовать себя самой счастливой женщиной, которую впереди ждет прекрасная вечность.

Не менее осторожно Эдвард подхватил меня под колени и поднял на руки, не отрывая взгляда.

- Я знаю, что ему нужно, - предположил он с виноватой улыбкой. – Те женщины из легенд пили кровь и до последнего дня оставались сильными. Вот что тебе поможет.

Он наклонился вновь оставить на моих губах поцелуй, но вдруг застыл, удивленно глядя в ту сторону, откуда я пришла. Повернув голову, я уставилась туда же.

Все еще шел дождь, разделяя дорогу напополам. Где-то там возле моего пикапа, окруженного полицейскими ленточками, метался Джейкоб, тщетно пытающийся понять, куда я делась. Эта картина становилась все более размытой и менее различимой, сливаясь с пейзажем, расположенным на этой стороне. Будто кто-то невидимой рукой стирал границу. Проход закрывался, несмотря на то, что дождь все еще шел, словно ставил жирную точку в моем решении, отнимая шанс вернуться в мой мир безвозвратно.

Джейкоб тускнел, пока полностью не исчез. Больше ничто не разделяло дорогу надвое – дождь лил одинаково на всем протяжении, докуда видел глаз. Внутри меня ничего не ёкнуло в этот момент: я находилась там, где мне и место.

- Полагаю, вот тебе и ответ: я сделала выбор, и тот, кто подарил нам возможность встретиться, этот выбор только что принял, - пробормотала я рассеянно, прижимаясь к любимому и оставляя нежный поцелуй на его вкусно пахнущей шее.

- Надеюсь, ты не пожалеешь, - усмехнулся Эдвард, развернувшись и плавно унося меня к дому, бережно укрывая от дождя.

- Надеюсь, что нет, - согласилась я расслабленно, положив голову любимому вампиру на плечо и думая о будущем, которое вскоре может стать очень ярким и интересным: о ребенке, который скрепит нашу молодую семью, о собственном бессмертии, о котором мечтала столь долго, что была готова к нему до самой последней клеточки, и даже о Карлайле, которого мы обязательно должны найти и присоединиться к нему, став частью дружного клана.

Но самое важное происходило здесь и сейчас: это был миг осознания, когда я абсолютно спокойна и счастлива, получив все, что хотела, и даже гораздо больше этого.

___________________________

Форум