Я взял себя в руки к тому времени, когда Эльва постучалась в дверь моей комнаты и объявила, что мы въезжаем в Капитолий, но я все еще чувствовал себя жутко. Когда приходит Мэгз и настаивает на том, чтобы я посмотрел на Капитолий, я едва сопротивляюсь отклонению приглашения. Когда я добираюсь до окна, я рад, что послушался.

Город еще более красив, чем изображения, которые я видел по телевизору. Здания рвутся к небу, кажется, будто они касаются облаков. Повсюду яркие автомобили, снующие по широким улицам. Кожа людей окрашена смесью цветов, они останавливаются и смотрят, когда видят проходящий мимо поезд с трибутами, их глаза светятся, будто они получают подарок. Я смотрю и улыбаюсь, даря воздушные поцелуи всем девушкам, помня, что мне нужны спонсоры. Это не кажется совсем правильным, но я должен это сделать, если хочу получить лучшую возможность, которая поможет мне выиграть эти Игры.



Пятнадцать минут спустя я нахожусь в центре стилистов, меня представляют команде имидж-мейкеров, Цезарио и Гермии. Моего стилиста еще здесь нет. Согласно Цезарио, она не хочет видеть меня, пока я не стану выглядеть по-человечески, что, я надеюсь, не означает, что мою кожу покрасят в желтый цвет, волосы – в ярко-оранжевый, а все тело покроют татуировками. Я не хочу, чтобы это оказалось ее неповторимым стилем. Гермия лучше. Кроме ее ярких зеленых волос и глаз, она почти нормальная. Ее кожа обычного цвета, на ее лице нет никаких изменений, которые можно увидеть у других. Возможно, именно поэтому я чувствую себя спокойнее рядом с ней, чем с Цезарио, который напоминает мне экзотическое животное.

– Ладно, как только ты разденешься, мы можем начать, – говорит Гермия со своим немного раздражающим капитолийским акцентом. Я неохотно снимаю одежду, и они оба начинают рассматривать меня как кусок мяса, Цезарио даже подходит, чтобы потрогать и пощупать мои мышцы. Я сжимаю зубы и проговариваю в голове слова Мэгз как мантру. Может, я и не счастлив оттого, что она мой ментор, но я знаю, что она, скорее всего, права. Игнорируя слова этих людей, я не получу никакой выгоды.

– О-ох, он будет особенным, – напевает Цезарио.

– Я никогда не видела никого, как он, – соглашается Гермия. – Не могу дождаться, когда увижу, что с ним сделает Сильвия. – Они монотонно напевают, кружа вокруг меня около пяти минут, а затем начинают хоть что-нибудь делать. Сначала я успокаиваюсь, когда Гермия говорит мне, что они должны начать, потому что их пение начало производить на меня раздражающий эффект. Затем я понимаю, что они для меня приготовили.

Гермия окунает меня в пену с песком и вычищает каждый кусочек моей кожи. Цезарио подрезает мои волосы до плеч, затем покрывает их каким-то гелем, делая их немного курчавыми. После этого они оба занимаются моими ногтями, спиливая их и выводя каждый кусочек грязи из-под них, скуля о том, в каком ужасном состоянии находятся мои руки. Я явно понимаю, что им не нравятся мозоли и шрамы. Они начали читать мне лекции о том, что я не должен много работать и сильно напрягать руки, что довольно-таки трудно, учитывая тот факт, что я приехал на Игры, или будто бы у меня есть выбор. Но я держу рот на замке.

Когда с моими ногтями покончено, они переходят к работе над моим лицом, вычищая его какими-то мазями, которые, как я понял, будут препятствовать появлению щетины и прочей растительности на лице. Затем они выщипывают мне брови и комментируют, что теперь, когда всей той грязи не стало, я лучше всех выглядящий трибут, которого они когда-либо видели.

– Спасибо, – говорю им я, пытаясь звучать так, как будто я действительно имею это в виду.

– О, это нам в удовольствие, – говорит Цезарио, глупо улыбаясь сам себе. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но не могу ничего с собой поделать. Я не могу прекратить думать, что это эквивалент подготовки десерта для важных персон. Заставляете его выглядеть максимально хорошо даже притом, что собираетесь его уничтожить.

– Теперь мы можем позвать Сильвию, – говорит Гермия, гордо смотря на меня. Затем они с Цезарио уходят, выглядя как парочка детишек, бегущих, чтобы позвать свою мамочку. Я стою там, не уверенный, должен ли сесть или просто ждать. Я решаю сесть, но женщина, Сильвия, я предполагаю, входит в зал минуту спустя.

Она высокая и изящная, ее глаза отдают жидким серебром, а волосы темные и кучерявые. Ее веки и щеки покрыты блеском, который искрится, когда она поворачивает голову, но кроме блеска, ее глаз и немного макияжа, она без основных изменений.

– Я Сильвия, – говорит она и протягивает мне руку. Я осторожно пожимаю ее.

– Финник, – представляюсь я. Она кивает, затем жестикулирует мне, чтобы я встал. Мне удалось надеть одежду, когда моя команда работала надо мной, но Сильвия сразу заставляет ее снять.

– Это будет идеально, – шепчет она себе, когда рассматривает меня.

Моментально она принимается за работу, покрывая мое лицо косметикой, затемняя черты лица так, как, она думает, сделает меня на вид старше, а зеленые глаза ярче. Когда с макияжем покончено, она покрывает мои щеки блестящими золотыми румянами, а затем выходит из комнаты на минуту. Она возвращается со складным саквояжем.

– Это то, что я надену на церемонию сегодня вечером? – спрашиваю ее я.

– Да, и ты будешь тем, о ком будут говорить во всех Дистриктах. – Я замечаю, что ее капитолийский акцент не так выделяется, как у Гермии, но это раздражает еще больше, потому что у нее голос на октаву выше.

– Это ведь хорошо, да? – спрашиваю я. Она смеется, удивительно сладко, почти как звон колокольчиков.

– Да, это очень хорошо.

Она говорит мне закрыть глаза, пока будет одевать меня, и я пытаюсь выполнить то, что она сказала. Очевидно лишь то, что на мне практически ничего нет. Единственной вещью, которую она напялила на меня, была пара облегающих штанов, которые заканчиваются несколько дюймов выше моих стоп. Я чувствую что-то на спине, возможно, накидка на плечах, и затем вот оно. Она говорит мне открыть глаза.

Это идеально. Я выгляжу как Морской Бог. Мое лицо, на котором отражаются идеальные черты, теперь буквально будто принадлежит статуе бога. Штаны, которые были на мне, сделаны из зеленой и рыбьей чешуи. Макияж, что она сделала мне, действительно заставляет меня выглядеть старше, не говоря уже о том, как выглядят мои глаза, они практически светятся. Невозможно не смотреть в них, и даже я едва могу оторвать свой пристальный взгляд, чтобы оценить остальную часть моего костюма. Мое хорошо сложенное тело и бронзовая кожа дополняют образ бога, заставляя меня выглядеть не только сильным, но и неукротимым. В тот момент я чувствую, будто победа в Голодных Играх очень проста, незначительное напряжение. Плащ, который, похоже, сделан из морской водоросли, является последним штрихом.

– Совершенно, – говорю я Сильвии. Но она качает головой.

– Не совсем. – Она щелкает пальцами, и Гермия приносит коробку с огромной улыбкой на лице. Как только Сильвия забирает ее у нее из рук, Гермия подбегает и обнимает меня, визжа в восхищении оттого, насколько я идеален, а затем спешит прочь из комнаты. Мгновение я немного волнуюсь, но забываю об этом, как только Сильвия открывает коробку и вытаскивает то, что было внутри – золотая корона, обрамленная изумрудами и сапфирами. Она располагает ее на моей голове и улыбается. – Вот теперь ты совершенен.

И я должен согласиться. Потому что я не похож на Короля Морей. Я чувствую, что так оно и есть. И впервые я абсолютно уверен, что эти Игры мои, и даже после того, в независимости от прошедшего времени, как они закончатся, никто не забудет Финника Одэйра.

Сильвия ведет меня к нижнему уровню центра стилистов, где остальные трибуты ожидают со своими колесницами, стоя ровно и нервно.

Даже те, кого я отметил как опасных, выглядят как волнующиеся дети, но я не чувствую то же самое. Я чувствую себя неукротимым, и другие трибуты знают это. Я вижу тех, которые смотрят на меня со смесью страха и ревности. Я улыбаюсь в ответ всем им, многие отводят от меня взгляд. Несколько девчонок краснеют, и мое сердце быстро бьется, когда я вижу, что могу заставить их нервничать простой улыбкой.

– Так, когда я на этой колеснице, я должен махать и улыбаться или быть выше всего этого? – спрашиваю я Сильвию. Мой отец сказал мне смотреть прямо вперед, чтобы вести себя так, будто мне плевать на Капитолий, но лучше бы я принял ее совет, чем его. Она смотрит на меня.

– Будь холоден, уверен, расслаблен. Как будто ты уже победил, и это парад победы. Но не будь высокомерным. Ты золотой мальчик на этих Играх. Это повредит твоему имиджу, если люди увидят в тебе болвана. – В общем, она говорит мне делать все, кроме того, что сказал мне отец. Мило.

– Хорошо. Думаю, я понял.

– Просто приложи все усилия, – пропевает она своей монотонной речью. Мы останавливаемся перед нашей колесницей, которая цвета океана с красивыми белыми лошадьми перед ней. Эрована и ее стилист стоят с другой стороны от нее. Или, по крайней мере, я думаю, что это Эрована. Когда я подхожу ближе, мне приходится получше вглядеться, удостовериться, что это стоит очередной трибут. Это она, но, тем не менее, я фактически мгновение бесстыдно глазею на нее.

Ее длинные светлые волосы сплетены с морскими водорослями, и на голове прикреплена ненастоящая морская звезда. Синий блеск освещает ее лицо, и ее глаза, которые, я помнил, были серыми, теперь насыщенно синие. А ее тело… Боже, не могу поверить, что она скрывала его. Каждый дюйм ее тела притягивает к себе благодаря трико из того же материала, что и мои штаны, в которое они ее нарядили. Я пытаюсь не смотреть, но не могу ничего с собой поделать.

– Милый костюмчик, – произношу я, пытаясь заставить себя звучать саркастично. У меня достаточно опыта, чтобы мой тон звучал идеально.

– Иди в задницу, Одэйр, – говорит она. Я смеюсь, немного слишком громко, и на меня пялятся другие трибуты. Я пожимаю плечами оттого, что они так глупы, чтобы смотреть, затем пытаюсь подумать о чем-то, что заставит меня убрать взгляд прочь от Эрованы.

Я заканчиваю тем, что разговариваю с Сильвией, желая продолжить разговор с нею в течение несколько минут прежде, чем она скажет, что мы должны занять свои позиции. Она помогает мне влезть на колесницу, затем быстро обнимает меня до начала церемонии. Эрована поднимается в следующее мгновение, и я встаю так далеко от нее, как позволяет мне каретка. Я понимаю, что она делает со мной то же самое. Отлично. Просто потому что она не уродлива, как я сначала думал, не означает, что она не мой враг.

Трибуты из Дистрикта-1 выезжают вперед на лошадях такого же цвета как у нас. Они оба великолепны, одетые в туники, облепленные драгоценностями. Толпа ревет, очевидно, при виде колесницы. Все всегда любят Дистрикт-1.

Дистрикт-2 следует близко позади них, тогда как третий выезжает после них, и наши лошади выходят на позицию, чтобы следовать за ними. Я глубоко вздыхаю, встаю прямо, и затем наши лошади тянут нас вперед.

Я быстро ухмыляюсь, когда толпа видит меня и начинает сходить с ума. Кричат мое имя, выкрикивают наш Дистрикт. Я машу им, чтобы они стали еще громче, и кажется, что все место готово взорваться.

Адреналин начинает пробираться по моим венам. То, что я чувствовал, когда впервые увидел себя в этом костюме и в пометки не годится тому, что я чувствую сейчас. Я забываю, что меня отделяют всего несколько дней от отправления на борьбу за свою жизнь. Прямо сейчас я наслаждаюсь этим так же, как и толпа.

Весь крик делает меня храбрым, и я хочу сделать что-то больше, но помню, как Сильвия сказала быть холодным и расслабленным. Я вынуждаю себя согласиться просто оставить улыбку на лице. Трудно не улыбаться шире, но я думаю, что окажу больше влияния, если не будет казаться, что я доволен их приветствиями. Нет, я должен казаться, будто знаю что-то, что они не знают. Будто у меня есть секреты, которые все жители Капитолия до боли хотят выяснить. Люди съедят это.

– Женишься на мне? – Я слышу, как кто-то кричит. Я посылаю воздушный поцелуй в одном направлении, и каждая девчонка, находящаяся в ста футах от меня, начинает кричать.



Когда мы достигаем центра стадиона, я уверен, что каждая девушка в Капитолии влюблена в меня, и что Мэгз придется иметь дело с целой очередью спонсоров, за счет которых она могла бы купить мне корабль, если бы я захотел.

Двенадцать колесниц остановились прямо перед Президентом Сноу. Президент толкает свою официальную речь, и я удостоверяюсь, что держу голову прямо, смотрю на него с уважением и слушаю, пытаясь подлизаться ко всем богатеньким жителям Капитолия. Я, правда, замечаю на большом экране, (когда они убирают камеры от президента) что часто камеры фокусируются на мне.

Пару раз Эрована находится на экране, поэтому я не могу ничего с собой поделать, думая, что это немного несправедливо. Я знаю, что она не так совершенна, как я, но она лучше, чем другие трибуты. По крайней мере, она достаточно красива, чтобы разделить экранное время со мной. Не отводя взгляда от президента, я подвигаюсь к ней ближе так, что наши руки почти соприкасаются, поэтому камеры должны захватить нас обоих. Я практически провоцирую ее зарядить мне с размаху или пнуть в сторону, но, кажется, она ничего не замечает. Когда президент заканчивает говорить, колесницы делают один круг, а затем возвращаются в центр стилистов.

Когда мы добираемся туда, я вижу свою комнату впервые. В основном это была улучшенная и увеличенная версия моей комнаты в поезде, только с большим количеством гаджетов, с которыми можно было бы поиграться. У меня нет особого времени, чтобы все испробовать, потому что, как только я смываю весь мейк-ап в ванной, Эльва зовет меня на ужин.

Сильвия и стилист Эрованы Карина тоже здесь, поэтому за столом больше разговоров. Эльва говорит и говорит о том, какие мы замечательные, Карина и Сильвия делают друг другу комплименты, а Борглум начинает рассказывать истории о своих Играх. К тому времени как мы заканчиваем с ужином, я смеюсь и полностью расслабляюсь.

Мы быстро смотрим повтор церемонии, и очевидно, что Дистрикт-4 был явным фаворитом. И я могу видеть почему. Большая часть других трибутов стояли прямо, выглядя нервно или тщеславно. Я выглядел так, будто родился, чтобы ездить на колеснице по Капитолию, и Эрована, на которую я не обращал внимания во время поездки, вообще не показала нервозности. Мы были идеальны.

– Ты справилась, ничего не испортила. Хорошая работа, – говорю я Эроване.

– Помнишь, что я сказала перед парадом? – спрашивает она.

– А?

– Поцелуй себя в зад. – Я бросаю в нее подушку, а затем ухожу. Я пытался сделать ей комплимент… ну частично. Плевать, все равно не буду долго задумываться об этом.

Мы начинаем тренироваться завтра рано утром, поэтому я направляюсь прямо в свою комнату, надеясь немного поспать. Сначала мое сердце все еще бешено бьется после церемонии открытия, но когда все приветствующие люди исчезли и мейк-ап был стерт, я снова выгляжу как четырнадцатилетний. Я быстро успокаиваюсь. Мгновение я чувствую, что вес Игр готов задушить меня, но я погружаюсь в глубокий и мирный сон прежде, чем моя показная храбрость терпит неудачу.

Перевод: Rob♥Sten