Я осторожно прижимал к себе хрупкое тело Беллы, стараясь при этом не сделать ни вдоха и не обращать внимания на кривляющегося рядом Майка Ньютона. Его похотливые мысли в отношении его не менее скверной подружки порядком раздражали и мешали сосредоточиться на том, на чем следовало бы. Влажные удары сердца Беллы и столь тесный контакт наших тел ни капельки не облегчали моего самоконтроля. И это я еще не дышал!
Находиться тут, с ней, на танцевальной площадке для конкурсанток, в таком состоянии было непростительным риском, но Элис буквально протаранила все мои запертые на засов ворота, разрушила стены, снесла барьеры, не оставив выбора. Я должен был быть с Беллой, иначе сойду с ума!
Ее глаза были плотно закрыты, скрывая от меня, казалось, целый мир. Другой мир, в который я так отчаянно хотел попасть, но, увы, никогда не найду входа. Музыка стала набирать обороты, и Белла немного расслабилась, ее рука с опаской легла мне на плечо, а вторая соскользнула по рукаву пиджака и попала на ладонь. Не знаю, кто из нас первый сделал шаг навстречу, но наши пальцы переплелись, и девушка внезапно полностью расслабилась, доверившись и позволив вести в танце.
- Эдвард! – произнесла она на выдохе и распахнула глаза.
Ее губы тронула легкая улыбка, а сердечко, и без того неспокойное, понеслось куда-то с тройной прытью. Я смотрел на точеные черты ее лица, заглядывал в глаза, пытаясь найти там хоть малейшие признаки страха, объясняющие столь бурную реакцию, но от чего-то в них было что-то иное, не поддающееся трактовке моего разума. Она смотрела на меня с нескрываемым любопытством, явно застигнутая врасплох таким появлением. Сколько прошло времени с начала танца? Секунд двадцать, тридцать? Минута? Я не помнил.
Я старался придерживать ее талию как можно бережней, пытаясь перебороть порыв прижать девушку еще ближе - любое расстояние было бы огромным, мучительным. Без жара ее тела мое просто-напросто превращалось в бессмысленную замерзшую глыбу, неспособную к самостоятельному существованию. Я вспомнил, как, однажды, миллион лет назад, в гостинице, подумал о том, что тепло ее крови пропитывает каждую клеточку моего тела, растапливает лед. Сейчас же все было намного сильнее. Белла не просто растапливала, она переплавляла, словно искусный кузнец, создавала нечто новое, куда более близкое к идеалу, хоть и по-прежнему далекое от него. Она меняла меня. Кардинально, неосознанно, навсегда...
Моя любовь из трагичной и бесперспективной, приносящей лишь муки и угрызения совести, становилась всепоглощающей и всеобъемлющей, придающей сил и терпения. Теперь я в полной мере осознавал, насколько прочными нитями Белла привязала меня к себе, насколько нерушима эта связь и насколько вечна.
Музыка приближалась к кульминации, а мы так и не проронили ни слова. Белла хмурила лобик, позволяя мне утопать в своих бездонных глазах, а я наслаждался своим хрупким сиюминутным счастьем. Почему время бывает таким жестоким? Почему именно бессмертному отведен такой короткий миг вместе с любимой? Я не мог найти ответа на эти вопросы, как и не мог понять, наказала ли меня судьба или это ее другие, более хитрые, происки.
- Ой, прости! - испуганно прошептала Белла, случайно наступив мне на ногу.
Бледное личико тут же опустилось в пол, скрыв от меня ее бездонный омут карих глаз. "Подумаешь", - удивился я, - "велика беда". Ее неуклюжесть даже забавна и только придает еще большую ранимость.
Как же хотелось быть тем, кто может уверенно встать между Беллой и любой неприятностью, защитить от всех невзгод и нападок судьбы! Как же хотелось держать любимую вот так, в своих объятиях и никогда не отпускать! Я бы отдал за это душу, не раздумывая, если бы располагал такими средствами!
Я не смог выдержать даже такого простого испытания. Без блеска ее глаз мой мир теперь становился неполноценным, и я позволил своим пальцам прикоснуться к бледному подбородку, чтобы повернуть к себе личико Беллы. К моему ужасу, в глазах ее стояли слезы, а по щеке уже скатывалась одинокая капля. Неужели ей так не хочется меня видеть рядом? Неужели так неприятно? Зачем же плакать? Достаточно только сказать мне одно слово, и я выполню любое твое пожелание, Белла. Я уйду, найду в себе силы, только скажи.
Мне хотелось немедленно сказать ей об этом, объяснить, что бояться нечего, но жажда предательски обжигала горло, стоило только разжать губы. Ничего не оставалось, как продолжать молчать. Наверное, Элис права, мне стоит поговорить с Беллой, и, кто знает, может, она позволит мне быть рядом? Но это все возможно только после охоты. А что остается делать сейчас? Смотреть на ее слезы и ненавидеть себя за них? Я не мог. Рука сама потянулась и осторожно, едва касаясь румяной щеки, смахнула ненавистную каплю. И, то ли от испуга, то ли Белла просто напросто снова сбилась, ее ступня снова оказалась на моей.
- Я же говорила ей, что не умею танцевать! – выругалась моя любимая, и по ее щекам снова покатились слезы. – Я оттопчу тебе все ноги!
Недовольство Беллы напоминало обиду маленького ребенка, у которого упорно что-то не получалось, а родители все равно заставляли это сделать. Такая забавная! И самое главное, я не являлся причиной ее слез! Она плакала из-за какой-то ерунды, из-за того, что я могу с легкостью исправить, и осознание этого подарило мне столько радости, что я позабыл все на свете, даже то, что мой маленький временный рай скоро может закончится.
Осторожно, словно хрустальную вазу, я приподнял Беллу над полом и поставил ее ступни на свои. В танцах, ведь, все зависит от партнера? Уж что-что, а такую мелочь, как эта, я мог с легкостью ей подарить.
- А никто не скажет, что я жульничаю? – На ее лице сразу же появилась благодарная улыбка, еще больше поднявшая мне настроение.
Опасаясь отвечать из-за жажды, я всего лишь пожал плечами. Публика была слишком занята восхищением, чтобы заметить такую маленькую хитрость.
- Послушай, - забеспокоилась Белла, - если это Элис заставляет тебя тут танцевать, то... я вовсе не собиралась тут находиться!
Я поспешил остановить этот вздор, покачав головой.
- Но я же вижу, что ты... голоден и вовсе не хочешь быть тут, - не унималась она. - Тебе надо не танцевать с неуклюжей неудачницей, а идти на охоту. Посмотри на свои глаза!
И в этом была доля истины. Мне не следовало доводить себя до такого состояния, приходить сюда таким голодным и рисковать самой дорогой мне жизнью! Безмозглый болван! О чем только думал все это время? А Элис! Тоже хороша! Заставила Беллу делать то, что она не хочет! Превозмогая боль, я набрался воли и спросил у нее:
- Хочешь уйти отсюда?
- Да, - спустя минуту шепнула она.
Не мешкая, я стал продвигаться к спуску со сцены мимо других пар, заметив чудовищно привлекательную жилку на шее Майка Ньютона. «Откуда он только взялся?» - смотрел на меня парень своими наглыми глазами. «Эта стерва точно победит!» - паниковала красная от злости его партнерша, Джессика. Монстр уже представил, как мои руки сворачивают шеи этим двоим. С упоением, он воображал, как кожа Ньютона рвется под моими зубами, и его кровь плавно перетекает мне в рот, смачивая горло и придавая сил. Судя по запаху, она будет невероятно вкусной, даже сладкой... Хотя мне бы сейчас любая кровь показалась бесподобной...
Нет! Нельзя! Я попытался одернуть то чудовище, что во мне сидело, но оно продолжало рваться наружу в надежде заполучить свою порцию удовольствия.
«Великолепная пара! - отвлекли меня другие, более светлые и искренние мысли. - Надеюсь, Белла обойдет Джессику». Это была третья девушка, Анжела, обменивающаяся с Беллой теплыми улыбками.
Белла... имя девушки в который раз за день спрятало монстра в клетку и заставило опомнится. Ее лицо внезапно оказалось слишком близко к моему. Пухлые розовые губы, сверкающие от помады, мастерски подобранной Элис, слегка приоткрылись, зазывая мои прикоснуться к ним, а в глазах появился небывалый блеск. Я был готов отдать все, только бы узнать, что было в этот момент на уме у Беллы, чтобы узнать почему в ее груди сердечко стало биться так неровно, а дыхание участилось. Боялась ли она меня? Почему-то, я отчаянно отказывался в это верить, хотя и не мог найти другого ответа. Я бы не принял его, не сейчас.
Белла манила, притягивала. Я прижал ее еще ближе, стараясь совладать с желанием поцеловать, но влечение было намного сильнее. Тело больше не слушалось. Казалось, оно жило своей жизнью, требовало немедленно снять оковы контроля, смахнуть цепи и выпустить на волю проснувшегося во мне мужчину.
«Эдвард! Ты слишком голоден для этого!» - отрезвил меня мысленный крик Элис. Та уже отчаянно пыталась заблокировать чудовищные видения последствий моей безрассудности.
- Я отвезу тебя домой, – взял я себя в руки и стал спускаться со сцены.
- Да, пожалуй, - пролепетала Белла и последовала за мной.
Мы не проронили ни слова, пока шли к машине. Наэлектризованность воздуха становилась все более напряженной, практически невыносимой. Несколько раз я ловил себя на мысли, что моя рука тянется приобнять Беллу или взять за руку, и мне приходилось усилием воли останавливать непослушную часть тела. Уже у самой машины Белла вдруг нервно захихикала и выдавила:
- Элис нас убьет.
Я повернулся к ней, хотел было растратить оставшийся воздух в легких, чтобы узнать о чем она, но мои глаза встретили ее, и я пропал. Я понимал, что тону в этом бездонном океане любви, таком же бескрайнем и бушующем, как и растущее во мне новое чувство.
-Точнее она убьет меня, потому что с тобой это не так-то просто будет сделать. - Похоже, Белла сама не понимала, что говорит.
Я улыбнулся и открыл ей дверь машины, приглашая сесть, и, тем самым, позволив самой выбрать, ехать ли со мной. К моему бесконечному удовольствию, она залезла на пассажирское сиденье даже не задумавшись, как будто я не был тем, из-за кого ее жизнь не один раз висела на волоске!
В машине никто из нас не проронил ни слова, хотя напряжение ни капельки не спало. К тому же к нему прибавилась усиливающаяся втрое жажда. Такое важное для меня сердцебиение теперь не заглушалось музыкой, и от этого инстинкты отчаянно брали надо мной верх, требуя накормить монстра, дать ему столь сладкой и желанной крови. С извращением, я представлял, как аромат Беллы снова наполняет салон автомобиля, циркулирует по нему... Только бы не поддаться! Только бы не вдохнуть!
- Спасибо. - Белла словно вдохнула в меня жизнь звуками своего голоса, когда я остановился рядом с домом Свонов.
Миллион эмоций, тысяча чувств переполняющие мою грудь пытались отчаянно вырваться наружу, но позволь я им это, они бы потянули за собой и монстра, вожделенно мечтающего лишь только о сонной артерии, так заманчиво пульсирующей под тонкой кожей Беллы. Как же мне хотелось ответить, сказать, что я не заслуживаю ни одного из всех ее слов благодарности, подаренных мне когда-либо! Почему она все еще сидит тут? Почему не выбежала еще из машины, не спаслась?
- Ты знаешь... - продолжала она говорить, и я чуть было не воззвал к природным силам, так несправедливо забравшие у Беллы инстинкт самосохранения. Неужели она не видит, что я могу сорваться в любую минуту, что здесь не будет ни одного свидетеля, что... Я сжал руль сильней. – Я понимаю, что пока ты в Форксе, тебе нельзя... но ведь тебе никто не запрещал питаться животными.
Руль хрустнул. Вот оно! Она видит его во мне, только почему-то не пытается спастись. Боже, Белла, как сказать тебе, что я не хочу больше быть красноглазым убийцей, что я лучше умру от жажды, чем снова стану тем, кого ты встретила в Финиксе...
- Нет, - продолжала она, - тебя же никто не заставляет переходить на эту диету. Просто утоли голод, чтобы так не мучиться, а потом, когда покинешь Форкс...
Мои кулаки сомкнулись, превратив средство управления в бесполезное крошево. На брюки посыпались мелкие осколки, и я чуть было не провалился сквозь землю, когда понял, что Белла это увидела.
Она просидела еще несколько секунд и вышла, больше не сказав ни слова.
Я отъехал как можно дальше, кое-как справившись с управлением, снял с себя дурацкий костюм, нацепив старые джинсы и с удивлением нашел в кармане ту самую фотографию, которую украл в доме матери девушки. Что ж, по крайней мере, у меня всегда будет что-то на память о моих счастливых минутах. Позволив, наконец, себе вдохнуть полной грудью бесподобный аромат, наполнивший салон «вольво», я двинулся в чащу леса, чтобы остудить разгоревшееся пламя.
Эдвард исчез, позволив своей сущности взять верх. Инстинкты всецело завладевали моим телом, выискивая знакомые запахи. Никакие посторонних мыслей, звуков и ароматов... Только бьющееся где-то на юге сердце испуганного животного, почувствовавшего опасность. Мир вокруг потерял свои очертания, слился в одно цветное пятно, ноги сами понесли в сторону несчастного млекопитающего, чья кровь должна была смочить мое измученное горло. Зубы без труда прорвали кожу в самом горячем месте у пульсирующей артерии, и теплая, тягучая, такая желанная, жидкость хлынула в мой рот. И только отбросив обескровленную тушу на землю, я понял, что одновременно со мной на оленя набросился кто-то еще, но уступил.
Я обернулся.