26. Белла Свон. Поездка к Рене
(хронология — сентябрь)

Было просто здорово, что в этом сезоне Рене с Филом жили в Калифорнии – боюсь, что путешествие в Джексонвиль, да еще на двоих, могло бы разорить Чарли.
Было забавно наблюдать за Джейкобом, впервые покинувшим резервацию. На самолете он тоже летел первый раз.
- Джейк, садись к иллюминатору, - предложила я, как только мы вошли в салон.
На одну секунду глаза Джейка блеснули совершенно по-мальчишески, так, как они блестели у него в тот день, когда я приволокла к нему два разбитых байка. Но восторг на его лице появился только на секунду: выражение наивной радости тут же скрылось под непроницаемой маской.
- Я сяду у прохода, - по его тону было понятно, что спорить с ним бесполезно: он сделает по-своему.
- Боишься, что укачает? – с притворным сочувствием спросила я.
Джейк снисходительно рассмеялся, блеснув белоснежными зубами на фоне красно-коричневой кожи:
- Меня?
- Ну, мне-то точно не раз придется покинуть кресло, а перелезать каждый раз через твои ножищи то еще удовольствие! – проворчала я, стараясь сдержать улыбку.
- Не помню, чтобы раньше ты на это жаловалась? – с хитрой улыбкой прошептал он мне на ухо. От его горячего дыхания у меня побежали мурашки по спине. Я с досадой поняла, что заливаюсь краской и хлопнула его по груди:
- Веди себя прилично! – строго сказала я, делая самое грозное выражение лица.
- Есть, мэм, - дурашливо отрапортовал он и взгромоздился в кресло у иллюминатора, с трудом разместив там свое огромное тело.
У Джейкоба было собственное представление о наших отношениях. С того момента, как он узнал о моей беременности, он словно стал старше лет на десять. Как будто его будущее отцовство было несовместимо с его прежней непосредственностью. А мне, наоборот, порой не хватало моего старого беззаботного друга.
Я прислонилась головой к его горячему плечу и сделала вид, что задремала, чтобы ему не нужно было изображать ацтекского идола, скрывая свои эмоции.
Я думала о предстоящем разговоре с Рене.
Было бы смешно предполагать, что мне удастся хоть сколько-нибудь держать в тайне от мамы мою беременность: в Калифорнии меня не спасли бы мои уловки со свитерами и комбинезонами. Но и сообщить ей заранее об этом по телефону, или электронной почте я не решилась. У меня не было сомнений, что новость эта чрезвычайно расстроит Рене: ее раннюю беременность, и последовавший за ней поспешный брак трудно было считать эталоном. И мама не уставала повторять мне это, сколько я себя помнила. Собственно, я и до сих пор считала ее точку зрения верной. В теории. Но в моем конкретном случае мамина теория почему-то давала сбой.
Всю дорогу я думала о том, как пройдет этот разговор. Какие мне найти слова, чтобы Рене приняла мой выбор? Без ее одобрения мой новый мир потеряет очень важную часть.
Когда-то у меня не было секретов от мамы. Нам случалось обсуждать очень деликатные вещи, и я никогда не испытывала неловкости. Раньше я думала, что дело в доверии. Но сейчас, глядя из-под опущенных век в иллюминатор, я вдруг поняла, что у меня не было тайн от Рене просто потому, что в моей жизни не было ничего такого, что имело бы смысл утаить. Однако, стоило в моей жизни появиться по-настоящему важным вещам - и я не смогла посвятить в них свою легкомысленную маму. Она не знала всей сложности моих отношений с Эдвардом, она не знала, что Джейкоб был для меня гораздо больше, чем просто друг. Она не знала, что последний год я продержалась на нем, как диабетик на инсулине. Для мамы же оба они были просто бойфренды. Совершенно нормальные для девушки моего возраста.
Я изредка украдкой заглядывала в лицо Джейку. Он был непривычно серьезен. Я все еще не могла привыкнуть к нему такому.
- Джейк, - позвала я тихонько, он повернул ко мне голову, и его плотно сжатые губы расползлись в улыбке. – Ты боишься?
- Чего? – удивился он.
- Ну, моей мамы…. – осторожно сформулировала я. – Если хочешь, мы можем не говорить ей… всего.
Джейк свел брови.
- Знаешь, по-моему, слегка запоздалая идея. Ты давно себя в зеркале видела? – пошутил он, но веселья в его голосе не было.
- Ах, Джейк! Все ты прекрасно понял! – я поморщилась от досады.
- Ты хочешь сказать, что твоя мама может посадить тебя под замок и не пустить обратно в Форкс? – серьезно спросил он.
- Не думаю, – ответила я. Рене не была склонна к насилию. Или просто я никогда не давала ей поводов?
- Может быть, она заставит тебя …м-м-м… отказаться от ребенка? – тем же тоном продолжил Джейкоб.
- Даже если бы она попыталась, этого не будет.
- Тогда не вижу проблемы. Если бы это ты, а не я, была несовершеннолетней, и твои родители могли бы как-то влиять на твой выбор, - тогда другое дело. А так – мне, собственно, все равно, что о нас будут думать. Ты - моя женщина. Этого достаточно.
- Ты самодовольный придурок, - прошептала я и потерлась щекой о его плечо.
- Придурок – это мое второе имя. А Самодовольный – фамилия, - лицо Джейкоба расплылось в улыбке. – Учти, у тебя будет такая же, - доверительно сообщил он.
- Ну, вот еще! – расхохоталась я.
Не смотря на то, что Джейкоб сумел рассмешить меня, проблема оставалась не решенной: за время полета я так и не придумала, что именно скажу Рене. Возможно, слова найдутся сами, как только я увижу маму?

Едва я ступила на трап самолета после приземления в Фресно, как меня обдало волной зноя. Тело сразу стало влажным и липким под джинсовым комбинезоном, рубашка, которую я накинула поверх, чтобы не слишком привлекать внимание к своему выросшему животу, прилипла к спине. Ничего себе, как я отвыкла от тепла!
В аэропорту нас встретил Фил. Его темно-синий «Форд» был припаркован достаточно далеко, так что я успела вспотеть, пока мы добрались до него. Хорошо еще, что мне не пришлось нести багаж!
Фил посмотрел на длинные рукава моей рубашки и усмехнулся:
- А я думал, Беллз, что ты соскучилась по солнцу!
- Я тоже так думала, Фил! – ответила я ему, вытирая испарину со лба. – Просто боюсь обгореть с непривычки.
- Ты нас познакомишь? – Фил показал глазами на Джейкоба.
- Да, конечно! – спохватилась я. – Фил, это Джейкоб, мой лучший друг, Джейк, это Фил, муж моей мамы.
Губы Джейкоба искривила ехидная ухмылка.
- Просто «друг»? – обиженно спросил он, запихивая сумки в багажник.
- Гораздо больше, чем просто друг, - пролепетала я и почувствовала, что заливаюсь краской. Черт побери, а как я его должна была представить? Отцом будущего внука моей мамы?
Кажется, Джейкоб дулся до самого дома Рене, потому, что за всю дорогу он не проронил ни слова, делая вид, что изучает незнакомый городской пейзаж. Я попыталась взять его за руку, но рука его осталась такой же напряженной, и моя ладонь бессмысленно потела в его лапище до конца поездки. Я тоже уставилась в окно. Правда, мне картинка за окном показалась удручающе однообразной. Наверное, надо здесь родиться, чтобы любить это место. Слишком много ярких красок, слишком чахлая зелень, слишком много людей…
К счастью, Фил болтал без умолку. В этом сезоне он тренировал школьную команду, и как раз сегодня вечером должна была состояться решающая игра. Он не допускал даже мысли, что мы пропустим это событие.

Рене с Филом снимали небольшой домик в Фресно, тесно зажатый со всех сторон такими же небольшими домишками. Когда мы приехали, мамы еще не было дома, и у меня было время, чтобы рассмотреть их новую обитель, пока Фил с Джейком доставали багаж.
Дом был запущенный, и, по всей вероятности, мама с присущим ей энтузиазмом, занималась ремонтом и обустройством самостоятельно. Было невооруженным глазом заметно, в каких местах энтузиазм заканчивался: на лужайке перед домом была разбита клумба, но на ней одиноко жухли лишь несколько розовых кустов. В гостиной одна стена была выкрашена в голубой цвет и на ней были нарисованы белые облака, зато остальные стены так и остались выцветшими и облезлыми. Награды Фила были заботливо расставлены на полках, а коробка с моими фотографиями так и стояла не разобранная. Я с легкой горечью подумала о том, что Фил – настоящее Рене, а я – всего лишь ее прошлое. Очень мало вещей напоминали здесь о моем детстве: кочевой образ жизни за последние два года приучил Рене не привязываться к вещам. Впрочем, мамины привязанности никогда не длились слишком долго.
Я сидела в глубоком кресле в гостиной Рене, которая без мамы казалась мне совершенно чужим местом. Мои пальцы механически перебирали старые фотографии в коробке Рене: вот мне 5 лет, это мой день рождения, это я впервые пошла в школу, это мне пятнадцать…. Все эти фотографии не хранили никакой частички меня: просто пожелтевшие от времени картонки. Только одно фото заставило меня вздрогнуть: фотография с моего выпускного, где рядом со мной стоял Эдвард. Мне казалось, что я заставила себя забыть его лицо. Мне казалось, что я научилась контролировать боль, оставшуюся после его ухода. Но стоило мне наткнуться на это никому теперь не нужное фото – и боль снова обожгла меня изнутри. Цветная картонка выскользнула из моих пальцев, и я снова по привычке обхватила себя руками за плечи.
Джейк подошел ко мне неслышно, я бы совсем не заметила его присутствия, если бы ветхие половицы не скрипнули под его могучим телом. Он поднял с пола фотографию и смял ее в руке так, что побелели костяшки пальцев.
Я подняла к нему голову и попыталась улыбнуться. Джейк опустился на пол перед моим креслом и положил голову мне на колени.
- Иногда мне кажется, Белла, что я не смогу удержать тебя… - сказал он.
От его слов руки и ноги у меня похолодели. Но ответить я не успела.
- Почему ты так противишься будущему со мной?
- Джейк, ты - единственное будущее, которое у меня есть, - пролепетала я плохо подчиняющимся мне языком.
И в этот момент в комнату вошла Рене:
- Белла, дорогая, как я рада тебя видеть…
Энтузиазм в ее голосе померк, и она на секунду замерла в нерешительности на пороге гостиной.
Джейк одним ловким движением поднялся на ноги.
-Мама, познакомься, это Джейкоб… - начала я, но Джейкоб меня перебил, сделав шаг передо мной:
- Джейкоб Блэк, отец вашего внука, - четко, почти с вызовом произнес он.
Я зажмурилась: вот они сами собой и нашлись, совершенно неправильные слова. Сейчас последует истерика, скорая… И объяснения придется отложить еще на несколько часов…
- Белла, что все это значит? – дрогнувшим голосом спросила Рене.
Я поднялась из кресла и распахнула полы рубашки, демонстрируя подросший живот под комбинезоном.
- Да, мама. Так получилось. Извини, что так рано станешь бабушкой, – я сделала попытку улыбнуться.
Рене несколько раз открыла рот, словно собиралась что-то сказать, но слова застревали у нее в горле. Я подошла к ней и обняла ее за плечи.
- Да, мамочка, я еще совсем молода, - сказала я за нее, и Рене утвердительно закивала.
- Да, мамочка, мне еще нужно учиться, - сказала я, и Рене снова закивала.
- Да, мамочка, сейчас столько разных способов… - и Рене снова закивала в подтверждение моих слов.
Джейкоб, до сих пор молчаливо наблюдавший за нами, подошел и встал позади меня.
- Но, мамочка, я совсем-совсем не смогу жить без них, без Джейкоба и нашего малыша. Понимаешь? – я заглянула ей в глаза, они блестели от слез.
- Все так говорят… - всхлипнула она, покосившись на Джейка.
- Но я же – не все? – возразила я.
- Ты – не все. Но как же так? – недоумевала Рене. Ей казалось, что вся ее жизнь была для меня агитационным плакатом об ответственности. И вдруг я сделала все наоборот.
- Просто любовь, мамочка. Просто жизнь.
- Но стать бабушкой в тридцать восемь?! – она закрыла глаза ладонью и горестно покачала головой.
- Самой прекрасной на свете бабушкой, - продолжала я. Теперь, когда роли поменялись, и в утешении и жалости нуждалась она, а не я, я почувствовала себя намного увереннее.
- Подлиза, - усмехнулась Рене, смахивая со щеки слезинку. – А Чарли знает?
- Разумеется, - ответила я.
- И что он?
- Пытался убить Джейка, но передумал, - я улыбнулась и сжала горячую ладонь Джейкоба, чтобы он молчал. - Решил, что будущему ребенку нужен отец.
Рене едва взглянула на Джейка, и тут же принялась засыпать меня вопросами:
- Сколько уже недель? Ты хорошо питаешься? А у врача ты была? Я отведу тебя к своему врачу. Ты не представляешь, какой это чудесный человек! – и мама увлеченно начала рассказывать о своем враче, который четыре года боролся с детской смертностью в Анголе.
Моя милая мама! Она совсем не изменилась!
Джейкоб, которому все еще хватало благоразумия молчать, легонько сжал мои пальцы: самое трудное осталось позади.

Но у нас с Рене состоялся еще один разговор, который застал меня врасплох.
Это случилось поздно вечером накануне нашего отъезда, сразу после игры воспитанников Фила. Мы с мамой поехали домой вдвоем, оставив Фила обсудить игру с командой. Джейк собирался было поехать с нами, но Рене попросила его остаться:
- Джейкоб, помоги, пожалуйста, Филу после игры.
Просьба ее была такой нелепой, что и я, и Джейк, и Фил поняли: мама хочет остаться со мной наедине.
В машине Рене молчала, сосредоточенно глядя на дорогу, и по ее тяжелому молчанию я поняла, что она готовится к серьезному разговору. Готовится, и никак не может решиться.
Наконец, Рене припарковалась около парка, но продолжала молчать. Это было так не похоже на мою разговорчивую маму.
- Пройдемся? – предложила она.
Мы брели по аллеям парка, и первые желтые листья шуршали под нашими ногами. Даже поздним вечером было невыносимо душно.
- Ты хочешь мне что-то сказать? – спросила я, не выдержав гнетущего молчания.
- Да, Белла. Я хочу задать тебе один вопрос. Я даже не хочу услышать твой ответ. Я хочу, чтобы ты ответила на этот вопрос себе.
Я облегченно выдохнула: я боялась услышать, что у мамы и Фила какие-то сложности.
- Белла, ты не торопишься? Не делаешь это от отчаяния?
- Что именно, мама?
- Мне кажется, что ты хватаешься за этого Джейкоба, как утопающий хватается за соломинку. Он, кажется, хороший парень, этот твой Джейкоб. Но… Хватит ли у него сил удержать тебя? Эдвард… – она замялась, - Эдвард причинил тебе много боли. Но Джейкоб – не единственный и не последний парень в твоей жизни. Стоит ли принимать сгоряча решения, которые навсегда изменят твою жизнь?
Я вздрогнула, то же самое сказал мне недавно Джейкоб: «мне кажется, что я не смогу удержать тебя».
— Мне кажется, ты все это выдумала себе, мама, — быстро сказала я, пытаясь говорить с лёгкостью в голосе. Живот скрутило судорогой. Я и забыла, как много видит моя мама. Что-то в её простом видении мира пробивалось через все отвлекающие манёвры и било прямо в цель. (С. Мейер «Затмение» Глава 3. Мотивы)
- Я только хочу, чтобы ты поняла одну вещь, Белла. Никто не сможет помочь тебе, кроме тебя самой. Ни один мужчина не заменит тебе того, кого ты любишь, если ты все еще любишь. Загляни в свое сердце. Ответь сама себе, что движет тобой – отчаяние, или любовь. Потому что отчаяние – плохой советчик.
Рене погладила меня по руке.
Я с самого начала знала, что основой всех моих чувств к Джейкобу было отчаяние. Я никогда не обманывала в этом ни его, ни себя. Но сейчас то, что нас связывает – гораздо больше, чем отчаяние. Гораздо больше, чем дружба, и, может быть, важнее, чем любовь. Возможно, это и не настоящая любовь. Но это единственная любовь, которая у меня есть. Что с того, что сердце мое никогда не будет целым? Что с того, что часть его безвозвратно потеряна вместе с Эдвардом? У меня все равно нет обратного пути. Эдвард – только призрак из моего прошлого. Даже если бы я хотела вернуть его – это все равно, что хотеть получить луну с неба. Не все желания исполнимы. От чего-то надо уметь отказываться.
Вдруг внезапная догадка пронзила меня:
- Ты все еще любишь папу?
Рене покачала головой.
- Теперь уже нет. Но много лет это было именно так. Тогда я от отчаяния делала много глупостей. Потому я и решилась сейчас на этот разговор. Новая любовь должна входить в свободное сердце, Белла, а не бороться там за место под солнцем.
- Мамочка, Джейкоб – это то, без чего я, действительно, не могу жить, - ответила я Рене, и это была чистая правда.
Уголки ее губ приподнялись.
- Я что, была глупой, да?
Пол секунды я не могла ответить. Рене была так легко управляема. Иногда это было так удобно, потому что далеко не все её идеи были осуществимы. Но мне было обидно обнаружить то, что ей так быстро удалось докопаться до сути сложившейся ситуации, даже не смотря на изложенную мной упрощенную версию происходящего между нами, и особенно то, что она была чертовски права на этот раз.
Она посмотрела на меня, я старалась контролировать выражение своего лица.
- Не глупая, просто ты — мама.
Если не брать в расчет её волнений, относительно меня, она казалась счастливой. Довольной. Она всё ещё смотрела на Фила влюблёнными глазами, и это утешало. Несомненно, её жизнь была полноценной и полностью удовлетворяла ее. Несомненно, даже сейчас, она не скучает по мне слишком сильно… (С. Мейер «Затмение» Глава 3. Мотивы)

Мы вернулись в Форкс поздним вечером.
Джейкоб довез меня до дома и прежде чем уехать к себе в резервацию, взял меня за руку в машине и посмотрел мне в глаза:
- Я никогда не спрашивал тебя об этом раньше, и сейчас спрошу первый и последний раз. Ты все еще любишь кровососа?
- Нет, Джейкоб, - ответила я со всей твердостью, на какую была способна.
Его черные глаза были близко-близко у моего лица.
- Я могу покончить с ним раз и навсегда, - горячо шептал он мне в лицо. – Хочешь? Я, правда, могу. Я пробовал в Калифорнии: я могу перекинуться где угодно, для этого не обязательно находиться на земле моего народа. Я найду его, только скажи. Чтобы даже тень его никогда больше не встала между нами!
Я погладила его бронзовую щеку. Мой милый Джейк! Ты не сможешь вернуть кусок моего сердца, который унес с собой Эдвард, даже если вырвешь из груди его собственное. Не хочу, чтобы чья-то смерть стояла между нами.
- Не нужно, Джейк. Мне никто не нужен кроме тебя.
Его плотно сжатые губы были так близко. Они были настоящие, из плоти и крови. А больше не было ничего настоящего в целом мире. Я поцеловала его первая, и мой поцелуй не был ни робким, ни скромным, и длился он до тех пор, пока не кончился воздух в моих легких.
Я отстранилась, чтобы перевести дыхание, и прошептала ему в лицо:
- Ты придешь сегодня?
- Не смогу. Сэм и Сет дежурили почти бессменно. Я должен дать им отдых. Но я буду неподалеку. Можешь выглянуть в окно, если не будешь спать.
Чарли возмущенно стучал в окно, но мне было все равно. Я не хотела отпускать Джейкоба. Без него все в мире казалось ненастоящим. Даже я сама.
Я снова впилась в его губы.
- Белла, я вернусь. Я вернусь через час, – прохрипел он мне в лицо. - Только, пожалуйста, отпусти меня сейчас.
Я откинулась на спинку сидения, и перевела дыхание. Что на меня нашло? Веду себя, как истеричка.
- Нет, не нужно. Извини. Делай то, что должен, - я провела рукой по лицу и вышла из машины Джейка. Навстречу мне по подъездной аллее уже шел возмущенный Чарли. Он выхватил из рук Джейкоба мою сумку и направился обратно к дому.
Джейкоб стоял возле своего «Фольксвагена», как молчаливая статуя. И, не прощаясь, уехал, как только я скрылась за дверью.
Против моих ожиданий, Чарли не стал читать мне лекцию о нравственности.
- Как все прошло? – спросил он меня.
- Без жертв, - улыбнулась я.
- Я боялся, что ты не вернешься, - с трудом подбирая слова, сказал Чарли.
- Так вот почему ты послал со мной Джейка, - снова улыбнулась я.
- И поэтому тоже, - Чарли усмехнулся в усы. – Хорошо, что вернулась.
- Куда же я от тебя денусь! Ты же умрешь с голоду! – ответила я, собирая сэндвич для Чарли. - Я очень устала, папа. Лягу пораньше, завтра мне на работу.

Не прошло и часа, как в окно моей спальни забрался Джейкоб. Из одежды на нем снова были только шорты, волосы были влажными от тумана. Он притянул меня к своей горячей груди и прошептал мне в волосы:
- Представляешь, Леа вернулась в стаю.
- Значит, ты можешь остаться?
- Нет, не могу. Леа еще рано патрулировать лес одной.
- Она дежурит с тобой? – удивилась я, не столько самой такой возможности, сколько кольнувшему меня чувству ревности.
- Нет, к счастью! – рассмеялся Джейкоб. – Она дежурит с Сэмом.
- С Сэмом? – еще сильнее удивилась я.
Я знала, как тяжело пережила Леа разрыв с любимым. Наверное, я как никто могла понять ее боль. Но ей, в отличие от меня, приходилось ежедневно видеть предавшего ее Сэма. А теперь Леа была частью стаи, где невозможно утаить ни одной мысли, ни одного воспоминания. Ежедневно обнажать свою душу перед тем, кто тебя оставил, чувствовать каждой клеточкой мозга, что не нужна ему… Изощренная пытка…
- Бедная Леа! – не удержалась я.
- Ты ошибаешься! Бедные мы! Леа ненавидит весь белый свет. Это просто выносит нам мозг, - возмутился Джейкоб. – К счастью, сегодня ночью я один.
- Получается, резервация беззащитна, пока ты со мной? – пронзила меня внезапная догадка.
- Получается так, - согласился Джейкоб со вздохом.
Хорошо, что Джейк не видел в темноте, как краска стыда заливает мои щеки.
- Джейк, иди, - сказала я, все еще не в силах разжать свои руки.
- Угу, - ответил Джейк и не шелохнулся.
Наконец, я нашла в себе силы освободиться от его уютных объятий:
- Иди, Джейк. Будь осторожен.
Джейкоб снисходительно усмехнулся, поцеловал меня в лоб и выпрыгнул в окно. Через секунду его голова снова показалась над подоконником:
- Не бойся, я буду неподалеку.