Глава 23. Неожиданные визитеры
После событий в Румынии все, что он хотел – это время для размышлений. По злой иронии судьбы, лишь оно и было теперь в его расположении. Уйма времени, полное одиночество в кромешной тьме и закрытая наглухо камера обеспечивали его с излишком. Создавая идеальную атмосферу для размышлений, сопоставлений, выводов. Да и подумать ему было о чем. Эта поездка в корне изменила его жизнь, разрушила стереотипы и устои, в рамках которых существовал. И самое страшное, подорвала веру в тех, кого любил и ценил.
Его мать, отец… Изначально Эдвард думал, что визит в отчий дом поможет разобраться с тем хаосом, что творился в его голове. Хотел выслушать и вторую сторону, понять, насколько правдивы слова Беллы, и найти золотую середину в отношениях между родителями и любимой женщиной. Как же он ошибся.
Его желание отыскать компромисс, хоть как-то удержать в балансе столь привычный ему мир разбилось об жестокую реальность.
Казалось, что видит своего отца впервые. Так оно и было. Этого беспощадного, циничного вампира он не знал. Словно и не было долгих лет, прожитых рядом. Тот Карлайл, которого он увидел сейчас, был для него чужим. И он не знал, что от него ожидать. А знал ли он его вообще? Все его представление об отце, навеянные им идеалы, принципы – все это было лишь безупречным фасадом, скрывающим подлые и несоответствующие словам поступки.
Одержимый желанием спасти Беллу, поставил на кон их жизни. Понадеялся на отцовские чувства. Время шло, и ничего не менялось. Он все также томился в темнице, к нему все также никого не впускали. Полная изоляция. Неведенье сводило с ума. Что решил отец? Что сейчас происходит за пределами его темницы? Бездействие душило похуже неведенья и ожидания. Сомнения изводили. Правильно ли он поступил? Сможет ли так ей помочь? Лишенный свободы, теперь такой же беспомощный, как и она.
За себя не боялся, что бы Карлайл не решил, безропотно понесет наказание. Даже если тот вынесет ему смертный приговор. А вот Белла… Он хотел, чтобы она жила. И готов был спасти ее ценной собственной жизни. Вот только вряд ли Карлайл допустит подобное. Уже понял, на что способен отец, чтобы добиться своего. Хотел бы отпустить, они оба уже были бы на свободе. Не сомневался, что отец сейчас ищет лазейки, пытается обойти законы, чтобы вытащить его и не освободить ее.
Вот только было одно обстоятельство, вызывающее смятение. Эдвард не понимал смысла всех проведенных Карлайлом манипуляций. Если он хотел убить Беллу, чтобы избавить его от действия ритуала, можно было это сделать и в Румынии. И никто никогда бы и не заподозрил Карлайла в участии в жестокой расправе над беззащитной женщиной. Неужели не понимает, что он никогда не простит ему убийства?
Должен понимать. Тогда к чему весь этот спектакль? Зачем так рисковать? Зачем везли Беллу в Лондон? Что стоит за истинными мотивами отца? Эдвард не знал. Обладая столь мизерной долей информации, мог строить лишь гипотезы. И вряд ли хоть одна из них была близка к правде.
Все, что ему оставалось в данный момент – это ждать. И как бы безнадежно это не звучало – верить. В то хорошее, что видел в отце все это время. Что тот одумается, и не допустит непоправимого, что родительский инстинкт все же пересилит вековую вражду.
Звук проворачивающегося в замочной скважине ключа вызвал двоякие эмоции. Посетителей к нему не пускали, визитером мог быть либо отец, либо стражник. Внутренне собрался, выпрямился, надел на лицо маску непроницаемого спокойствия. Кем бы ни был посетитель, выдавать свое истинное состояние духа не собирался.
Юркнувшая в приоткрытый проем худенькая фигурка черноволосой девушки стала настоящим сюрпризом. Секунду, пока не закрылась за ее спиной массивная дверь, она стояла неподвижно, и тут же бросилась ему в объятья.
– Мне так жаль…
Эдвард аккуратно, насколько позволяли сковывающие руки кандалы, попытался приобнять девушку. Чертовы железяки мешали, чтобы ее не задеть, опустил руки. Девушка отодвинулась сама, сжала маленькие кулачки, потупила взгляд в неровный каменный пол и снова еле слышно прошептала:
– Мне так жаль! Эдвард, если бы я только знала, что все будет так…
Эдвард с недоумением смотрел на сестру, сумевшую каким-то чудом обойти приказ Карлайла и проникнуть к нему в камеру. Он был безумно рад ее видеть, девушка могла обладать столь необходимой для него информацией. Вопрос буквально сорвался с языка, нетерпение, желание услышать ответ вытеснили из головы любые другие мысли.
– Элис, как она?
Девушка резко вскинула голову.
– Она в камере, там, где и должна быть! – заметив, как нахмурился от ее слов Эдвард, Элис немного смягчила тон. – С ней обращаются так же, как и с другими заключенными.
Эдвард понимал, что у Элис было право злиться на Беллу, но все равно, ее открытая неприязнь задевала, вызывала неосознанное желание защитить.
– Она не желала тебе зла, Элис. Поверь! Если бы она тогда хотела убить тебя, мы бы сейчас не разговаривали!
Элис полным горечи взглядом посмотрела на брата, слегка, словно не веря, покачала головой.
– Ты так ее защищаешь… Неужели она тебе так дорога? Настолько, что ты готов пойти против родных?
Эдвард не ответил. Элис тяжело вздохнула.
- Она ведь не любит тебя, Эдвард. Да и ты ее тоже. То, что происходит между вами, это болезнь, зависимость, если снять с вас ритуал, ты и не вспомнишь о ней потом. Как бы твой отец не был неправ, он хочет спасти тебя от этого. Дать тебе эмоциональную свободу. То, что ты сейчас делаешь, абсурдно. Все равно ей не поможешь. Судьба Беллы предрешена, давно. Твоя жертва бесполезна.
От ее сухих, лишенных эмоций слов вскипела ярость. Элис частично озвучила то, в чем сам себе боялся признаться. Но он быстро отбросил эти мысли, не позволяя им укорениться в сознании. Ритуал на него действовал или нет, ему было плевать. Белла была важна для него, за короткий промежуток времени став центром его вселенной, и он не хотел ничего менять.
- Не тебе это решать! – гнев переполнял его, вырываясь наружу угрожающим шипением. – Зачем ты пришла? Уговорить меня отступиться? Никогда! Слышишь? Никогда! Можешь передать Карлайлу, что я пойду до конца!
- Карлайл не знает, что я здесь, - тон Элис был все так же спокоен, хотя девушку трясло мелкой дрожью. Она порядком рисковала, придя к Эдварду, но и оставаться в стороне больше не могла.
- Никто не знает. Карлайл не пускает к тебе даже Эсми. Я воспользовалась его отсутствием, подговорила охранника, он мне должен, и проникла к тебе. Я рискую. Сильно. Ты же понимаешь, что будет, если Карлайл узнает, что я нарушила его приказ? Но я хочу помочь тебе, Эдвард.
- Уговорив отступиться? – Эдвард горько усмехнулся. Как же они все не понимают, что никакая сила на планете не заставит его отказаться от Беллы. Что только вместе с ней он покинет эти стены.
Элис кивнула.
- Мы переживаем, Эдвард, пойми. Твоя мать сходит с ума. Если бы ты знал, сколько раз она умоляла его передумать, изменить законы. Но он непреклонен. Карлайл ничего и никого не слышит. Он не пойдет на уступки, Эдвард. Вас обоих будут судить.
Эдвард был готов к такому повороту, но в глубине души все равно расползалось разочарование. Казалось, куда уж больше. То, что отец фактически отказался от него, стало последней каплей. Пока теплилась надежда, что отец одумается, он еще рассматривал возможность их дальнейшего общения, со временем разногласия бы притупились. Он простил бы ему все, но его открытое нежелание пойти навстречу перечеркивало малейшее желание на примирение.
- Значит, так и будет! – Эдвард для себя все решил, окончательно. Он уже давно выбрал Беллу, поведение отца лишь провело последнюю черту между ним и его семьей. И чтобы им с Беллой не готовила судьба в дальнейшем, собирался разделить ее с нею до конца.
- Если не думаешь о себе, подумай хотя бы о матери! Это убьет ее!
Эдвард молчал. Он думал о матери, знал, что заставляет ее страдать, но больше не мог оглядываться на ее чувства.
Признавая поражение, Элис устало заломила руки. Хотя зная, насколько упрям брат, изначально особо и не надеялась на положительный исход. Но все же, она попыталась. Однако даже эта попытка не могла снять груз ответственности за произошедшие события с хрупких плеч.
– Прости меня за это, Эдвард! Честно. Я не хотела! Я так виновата перед тобой! Если бы я только знала…
– Элис, ты-то здесь при чем?
Девушка замотала головой в отрицании. Подняла на него отрешенный, подёрнутый легкой дымкой взгляд.
– Виновата! Ты просто ничего не знаешь.
Эдвард нахмурился. Неужели он ошибся и в ней? Как эта маленькая, хрупкая на вид девочка смогла оказаться причастной к этой истории? Неужели в окружающем его мире не осталось никого, кто бы не предал? А по сути, что он знал о ней? Тихая, нелюдимая. Всегда держащаяся особняком, не подпускающая к себе никого. Он хорошо помнил тот день, когда отец привел ее: промокшую от зарядившего на часы ливня, в тоненьком льняном платьице, облегающем худое тело, словно вторая кожа, угрюмо посматривающую на всех из-под длинных ресниц. Она тогда молчала, не отвечала на вопросы и шарахалась ото всех, стоило к ней приблизится больше чем на метр. Дикарка. И где только отец отыскал ее?
Карлайл подолгу засиживался с ней в кабинете, пытался разговорить девчонку. Они же с братьями быстро потеряли к ней интерес. Воспринимая как неотъемлемую, но незаметную часть их жизни. Элис никогда ни с кем из них не пыталась наладить контакт, бывало, она уезжала, годами пропадая в различных экспедициях. Эдвард никогда особо и не интересовался ее жизнью. Как и она его. Но все же, он любил ее, эту странную девочку, как родную сестру. И знал, что, не смотря ни на что, на нее можно положиться. Неужели он был не прав?
– Рассказывай! – голос звучал намного жестче, чем собирался. Не хотелось ей грубить. Слишком живы были картинки, казалось, до сих пор слышит карканье воронья над полуживым телом. Если Элис и была в чем-то виновата, то пострадала от этого не меньше, чем он.
Элис кивнула, отвела глаза от Эдварда. Слишком сложно было смотреть на брата и говорить то, о чем так долго молчала.
– Ты помнишь, как Карлайл привел меня к вам? – Эдвард утверждающе кивнул. – Я была тогда совсем дикой, жила одна в лесу. Ваш отряд случайно наткнулся на меня во время охоты, между жизнью и смертью, я, конечно же, выбрала жизнь. Не знаю почему, но он пожалел меня, и я доверилась ему, раскрыла свою тайну.
Элис потупила взгляд на руки, затянутые в легкие кожаные перчатки. Она всегда носила их, Эдвард с братьями поначалу посмеивались над странностью сестры, но вскоре перестали обращать внимание.
Элис с ненавистью стянула с левой кисти мягкую вещичку.
- Эти руки, сила скрытая в них, испортили мне всю жизнь. Сначала человеческую, люди боялись меня, того, что я им говорила, считали сумасшедшей. А я ведь говорила лишь то, что вижу. Потом и жизнь вампира. Ты не представляешь, как это, существовать и не иметь возможности к кому-либо прикоснуться.
Эдвард с недоумением смотрел на сестру. Какая сила? О чем она говорит? Они всегда считали ее девочкой со странностями, но никогда и предположить не могли, что с ней что-то не то. Что у подобного поведения могут быть причины.
Элис вытянула вперед руку, отрешенно уставилась на перевернутую к верху ладошку.
- Вся жизнь человека или вампира, как на ладони. Я все вижу, до мелочей. Стоит только дотронуться. Что, когда с ним будет, кого будет любить, кого ненавидеть. И что самое страшное, я вижу смерть. Причины, события, которые к ней приведут.
Элис резко вздернула голову, прожигая Эдварда прямым взглядом.
- Карлайл дал мне ее фотографию.
Смысл сказанного буквально взорвал мозг. От ее слов почувствовал тошноту. Ужасная возможная правда не умещалась в сознании. Зато прояснялись белые пятна, то, чего раньше не понимал. Все действительно было спланировано Карлайлом. Вот почему он был так спокоен, когда отправлял его в Румынию. Он знал, что будет. Чем все закончится. Но, даже не смотря на то, что все сходилось, он все равно с отчаяньем цеплялся за ускользающую мысль, что возможно все это очередная неправда.
– Нет… Не верю! Ты ошиблась! Я не позволю отцу погубить ее!
Элис с сочувствием смотрела на брата. Увы, она ничего не могла сделать. Прошлого не вернуть, и не исправить.
– Мне жаль, Эдвард! Действительно жаль! Я видела ее судьбу, она сгорит, и ничто и никто это не изменит!
Элис еще что-то говорила, но он больше не слышал ни единого слова. Горе, отчаянье захлестнули с головой. Он не мог смириться с такой правдой. Он не мог не признать реальность этой правды. И от этого становилось еще больнее.
- Уходи…
От его глухого, безжизненного голоса Элис внутренне сжалась. Что же она наделала? Ведь хотела как лучше. Карлайл был тогда так убедителен, рассказывая о Белле. Да и не могла она с ним не согласиться. Только редкостная дрянь могла провести подобный ритуал с ребенком. Элис, не задумываясь, согласилась помочь. И вот до чего довела ее помощь.
На Эдварда было страшно смотреть. Он словно застыл, превратился в неподвижный каменный столб. Даже глаза, всегда такие яркие и живые, потухли, будто из их обладателя выкачали жизнь. Элис закрыла глаза и, тяжело вздохнув, шагнула к Эдварду, преодолевая разделяющее их расстояние. И сделала то, что поклялась больше никогда не делать.
Эдвард никак не отреагировал на ее прикосновение. Это было даже лучше: пребывая в ступоре, не станет вырываться, и она сможет спокойно досмотреть до конца. Элис легонько сжала его ладонь, и приготовилась к самому худшему, но то, чего она боялась, так и не произошло. Картинки замелькали перед глазами разноцветным калейдоскопом. Она видела Эдварда, живого, за пределами камеры. Одиноко блуждающего в горах, бредущего по пустыне, пересекающего океан. Она видела его встречу с каким-то монахом. Тибет? Что Эдвард будет делать на вершине мира? Ответ она так и не получила. Картинки резко замелькали перед глазами, сменяя друг друга. Да так быстро, что она не смогла толком ничего разобрать. Элис пораженно ахнула, когда в одном из видений Эдвард склонился над маленькой кроваткой, доставая ребенка. И он был счастлив, абсолютно.
Элис выпустила руку Эдварда из своей. Мягко улыбнулась. Она увидела главное, а больше подсматривать за его судьбой не хотела. Что бы не происходило сейчас, Эдвард не погибнет. И он сможет справиться. Она видела его счастливым, и это дарило надежду, что пусть и без Беллы, но у него все будет хорошо.

Камера Беллы поражала своей мрачностью. Благодаря зрению вампира и в кромешной тьме она могла различить даже мельчайшие детали места заточения. Узкая, метра полтора от силы в ширину, и такая же в длину. Каменный мешок. Расположенная слишком глубоко под землей, сырая и затхлая. Наполненная до колен водой. Белла не могла даже лечь, из последних сил цеплялась за стены, чтобы не рухнуть на пол. Карлайл постарался на славу, могла поспорить, что эта камера создавалась специально для нее. Служила напоминанием, что ее непременно ждет в дальнейшем.
А в том, что Карлайл не упустит такую возможность избавиться от нее, не сомневалась. Как же она смогла так глупо попасться? За считанные мгновения из сильной и опасной превратилась в загнанную в угол развалину. Карлайл снова оказался хитрее. И это злило. Что же ей теперь делать? Как выбраться? Она не хотела умирать, не сейчас, когда узнала правду о своем сыне.
Больше всего на свете она хотела увидеть его. Хотя бы издалека. Хотела познакомиться, узнать его поближе. Обнять. Сказать, что она его мать. И больше всего на свете боялась, что так и не успеет этого сделать.
К сожалению, выхода она не видела. Даже, если она полностью восстановится, всех ее сил не хватит, чтобы противостоять Адель. Она сможет лишь ослабить ее воздействие, но что толку? Наверняка Адель будет закрывать всю стражу, и, конечно же, самого Карлайла. Так что выбраться отсюда у нее не поучится.
Оставалось надеяться на Владимира. Но что он один сможет сделать, когда против него целое войско? Ничего. Хотя зная, насколько хитер ее создатель, верила, что тот обязательно что-то придумает.
И еще был Эдвард. Она была зла на него, безумно. Но когда он бросился ее защищать, вся ее злость испарилась, уступая место так незнакомому ей ощущению надежности. Сердце приятно согревалось от мысли, что он готов ради нее на все, даже пойти против воли своего отца. Ведь когда-то именно этого и хотела. Вот только увы, победа эта не приносила радости. Слишком большой ценой обошлась ей. Белла знала, что Эдвард будет пытаться спасти ее, но абсолютно на него не надеялась. Он был слишком слаб по сравнению с Карлайлом, не в его силах тягаться со столь коварным противником. Даже она, знающая, на что тот способен, и то попалась.
Белла обреченно вздохнула. Все эти мысли веяли поражением, а она не хотела сдаваться, даже если и не видела выхода. А еще и эта проклятая слабость! Как же она умудрилась настолько ослабить саму себя. Ей бы отдохнуть, восстановиться, но благодаря заботам Карлайла не могла даже лечь. Несмотря на все попытки держаться, все же осела по стене, перестав обращать внимания на холодную, вмиг промочившую одежду воду.
Постепенно силы возвращались, с каждым пройденным часом она чувствовала себя все сильнее. И все меньше времени проводила в полудреме. В один из таких моментов ощутила, как приоткрывается дверь камеры. Моментально вскочила, оскалилась, но тут же застыла, стоило увидеть вошедшего.
На пороге ее камеры стоял Джаспер. Позади него, переминался с ноги на ногу, охранник.
– Оставь нас! – Белла вздрогнула от приказного тона сына. Она впервые так близко слышала его голос, от волнения у нее перехватило дыхание. Охранник кивнул и исчез.
Джаспер отвернулся, неспешно закрыл дверь, и еще пару секунд стоял к Белле спиной. Но затем, словно решившись, резко развернулся, Белла вся сжалась под его пронизывающим, требовательным взглядом. Он молчал, пытливо всматриваясь в ее лицо. А она лихорадочно соображала, что могло заставить его к ней спуститься. Пришел ее обвинять? Ведь навредила в Румынии его девушке, видела его полные ненависти глаза в тот момент. Искала в его взгляде былые оттенки того чувства, и не находила. Наоборот, было что-то необъяснимое в его глазах. Интерес? Любопытство?
Что это могло значить? Только если… Белла нервно сглотнула вставший поперек горла комок, невысказанный крик так и рвался из сдавленной груди. Это было невероятно, но только так могла объяснить тот странный блеск в его глазах, с примесью страха и надежды. Джсапер знал. Знал кто она. Только откуда?
А впрочем, и не важно. Он знает, и он здесь. А большем и мечтать не смела.
Хотя не так она себе представляла эту встречу, не так хотела, чтобы он узнал, но уже ничего не могла исправить. Ей так много хотелось ему сказать, но от волнения не могла произнести и слова, даже столь ожидаемой радости не было. Все ее эмоции словно заморозились в один миг.
Но все же попыталась взять себя в руки. Все еще не веря в реальность происходящего, неотрывно наблюдая за эмоциями на лице сына, сделала шаг вперед. Удерживающие ее кандалы натянулись, лишая возможности свободно передвигаться. Джаспер не шелохнулся. Сделала еще один шаг. Приблизилась почти вплотную. Вдохнула полной грудью его запах, запоминая, записывая в ячейки памяти. Такой родной, и, несомненно, самый любимый.
Осторожно подняла руку, поражаясь, насколько та дрожит. Надо же, всегда такая храбрая, она до безумия боялась быть отвергнутой собственным сыном. Ее рука так и зависла в дюйме от его лица, не решаясь прикоснуться к нему. Белла в отчаянье закусила нижнюю губу. Мгновение колебалась. И все же, преодолевая раздирающий на куски страх, осторожно, практически невесомо дотронулась до его щеки. Пальцы еще сильнее задрожали, передавая эту лихорадочную дрожь и ему. Джаспер шумно выдохнул, прикрывая глаза, а у Беллы от тоски и боли разрывалось сердце. Судьба в очередной раз посмеялась над ней, позволив обрести сына, чтобы вскоре снова отобрать.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------
Спасибо за рисунок замечательной художнице Лене helencapricorne

Спасибо Тане TTTT за редакцию и помощь с главой