Расстегнул верхние пуговицы, едва ли уделяя внимание этому жесту, поглощённый изысканным зрелищем – созерцанием самой страсти, пойманной в ловушку плоти. В не менее алых, чем у меня, потемневших глазах горел огонь животного желания, легко будивший соответствующий отклик и во мне. К сожалению, сегодня я был не очень настроен на долгие прелюдии и игры. Или это тоже лишь пока?..
– Мне кажется, ты торопишь события, Деметрий, – в сладком, словно медовое вино голосе прозвучал лёгкий упрёк.
– Определённо, – согласился я, убрав мешающиеся волосы цвета красного дерева от тонкой шеи. Поцелуй. Ещё один и ещё, наклоняясь ниже и ниже. Нашёл пальцами крошечный замок и неторопливо потянул его вниз.
– И ведёшь себя нахально. – Хайди откинула голову на моё плечо, издав низкий рычащий звук, больше всего похожий на мурлыкание большой кошки. Впрочем, считать это за согласие было бы очень опрометчиво – меня вполне могли попытаться выгнать. Только попытаться – я ведь совсем не желал уходить.
– Ты же простишь меня? – Губы опускались вслед за расходящейся молнией, не пропуская и участка обнажающейся кожи; моя прекрасная сильфида внимательно следила за каждым моим действием в отражении множества зеркал. В такие минуты я ловил себя на мысли, что почти люблю её; не стоило скрывать – именно из-за неё мне особенно нравились рыжие. Впрочем, ни одна не могла тягаться с ней, и дело было далеко не в даре. Женщины, подобные Хайди, рождались раз в тысячелетие.
– Тогда назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должна выставить тебя за дверь?
Я резко поднялся, толкнув её вперёд, отчего она опёрлась рукой о стену, и сжал тонкий стан в руках. Чуть прогнулась, вновь мягко зарычав от удовольствия – она прекрасно чувствовала силу моего желания.
– Неужели ты способна на такую жестокость?
– Не думаю, что это будет жестокостью. – Её пальцы прошлись по моей щеке лёгким дразнящим прикосновением, а затем резко развернулась и несильно ударила меня по рукам, которые я и не подумал убрать. – Скорее, это будет поучительно.
Приподнял бровь.
– И в чём же я провинился, позволь мне узнать?
– Мужчина всегда в чём-то виноват, так что прояви свою богатую фантазию. – Она потянулась ко мне, но губ коснулось лишь её дыхание. Пока ровное.
– Возможно, я её проявлю в заглаживании своей несуществующей вины?
– Как скучно звучит. – Хайди в притворном разочаровании покачала головой; этого легчайшего движения оказалось достаточно – платье соскользнуло с, без преувеличения, совершенного тела. Как ценил я зрение и сознание пьющего кровь в подобные мгновения – то, что для смертного было неуловимо, представало передо мной во всех красочных подробностях. Белая кожа жемчужно светилась в серебристом лунном свете, отчего девушка казалась видением, лесной нимфой, которая вот-вот исчезнет, оставив лишь звонкий смех в воспоминаниях. Венера должна волосы рвать от зависти. В какой-то момент я просто перестал думать. Восхитительная.
– Скучно не будет, обещаю.
Больше не было сказано ни слова, а я сполна выполнил своё обещание, сломив притворное – или не совсем? – сопротивление. Мы оба прекрасно знали, чего хотели, и та дикая страсть, которую Хайди обещала, кружила хмелем голову. Никаких условностей. Никакого притворства и наигранности – она, как и я, ценила свободу превыше всего. Руки заскользили по гладкой, словно дорогой фарфор, коже – я не был трепетен, напротив, утверждал своё право и власть. Я сгорал от нетерпения – каждое касание выдавало мой сильнейших голод. Из горла вырвался низкий рык. Жестокость. Необузданность. Страсть. Вонзив ногти мне в плечи, она целовала меня – почти кусала, наслаждаясь осознанием собственной неотразимости. Тела действовали независимо от сознания, прекрасно понимая друг друга, сгорая от звериного желания. Её руки судорожно срывали с меня одежду – Хайди далеко было до моей аккуратности. Дымку сладострастия поколебало болезненно-яркое, словно вспышка молнии, видение, вырвавшее меня на миг из объятий врачующего демона. Она интуитивно почувствовала изменение в моём настроении – её прикосновения стали влекуще-чувственными, заставляя меня изнывать от желания. Девушка задрожала и вцепилась мне в волосы, отвечая на жадные поцелуи – было бы кощунством не уделить внимания нежной шейке, плечам, тонким ключицам, груди… Мой язык был не менее настойчив, чем руки и губы. Я потянулся к ней, когда она отступила на шаг, пожирая меня глазами – можно было продать душу Дьяволу лишь за один лишь такой взгляд. Грубые, яростные поцелуи и порывистые, жестокие ласки. Мы действительно изголодались по обществу друг друга. Грудь завибрировала от низкого рычания, когда я вдавил Хайди в стену так, что на каменной кладке разбежалась паутина трещин. Одной рукой я завёл её руки далеко за голову, другой же приподнял девушку над полом; она, сильно сжав колени, скрестила ноги у меня на пояснице, бесстыдно извиваясь от желания. Громкий стон удовольствия сорвался с её губ… Чувственная дрожь пробежала по позвоночнику. Определённо, нам должны были завидовать. Каждое моё движение было наполнено небывалой яростью; пьянящий коктейль из необузданности, чувственности и боли. Не мешал ей оставить на моём теле жалящую метку – сейчас она принадлежала мне не меньше, чем я ей. Упивался ощущениями, с каждым мгновением всё сильнее обостряющими восприятие. Удовольствие накатывало волнами, скручивая чувства в тугую пружину – мне стоило немалых усилий сдерживать себя. Я отпустил руки Хайди, и острые ногти – когти хищницы – мгновенно впились мне в плечи, пытаясь расцарапать мраморную плоть. Приникнув в жадном поцелуе к её шее, я слегка прикусил её, ощущая на кончике языка пьянящий вкус… Карминные глаза расширились от удовольствия. Я погрузил пальцы в её тёмные волосы и стал глубже, с небывалой яростью входить в нее, то с силой прижимаясь, то отстраняясь. Несколько мгновений спустя из этой жаркой, как пламень, женщины вырвался громкий крик, и волны экстаза сотрясли её тело. Я закрыл глаза и отдался на волю пронзивших меня ощущений. Почти так же головокружительно, как и пить кровь…
Хайди, обмякшая, буквально повисла на мне. В тусклом лунном свете её полуприкрытые глаза лучились томным удовлетворением, на бледной коже ещё играли отсветы страсти. Я с благодарностью прижался губами к её виску, чувствуя сладостную дрожь. Голоден. Мне было мало.
– Ты сегодня нетерпелив, – она уткнулась мне в шею и провела языком по свежему укусу, отчего я невольно дёрнулся. Я сжал её сильнее и чуть подался вперёд, обозначая движение. Зарычал.
– Кажется, тебя это не расстраивает, – хрипло. – Тем более, впереди нас ждёт целая ночь.
– Я хотела спокойно собраться – ты же знаешь, завтра мне уезжать… – капризно, но выгнувшись и не противясь моим лёгким, как пух, поцелуям. Ещё рвано дышал, но это едва ли мешало.
– Я мог бы и проводить тебя… – лениво. Хайди разорвала наши объятия и с силой толкнула меня – я позволил опрокинуть себя навзничь, утянув её за собой. Приподнялся на локтях и облизнулся. – А знаешь, я сегодня ещё и непослушный.
В её глазах я видел отблеск азарта, который был точным отражением моего. Иногда я думал, что мы слишком похожи.
Много позже, когда голод тел был утолён – конечно, не полностью, а за узким окном занималась румяная заря, расцветавшая жемчужно-серым веером на востоке и затмившая сияние последних утренних звёзд, я, беззаботно растянувшись на полу, лениво и сыто гладил самыми кончиками пальцев спину Хайди, отчего девушка чуть слышно урчала. До постели мы так и не добрались. Я с интересом слушал её мысли, которыми она делилась, и охотно отвечал – она была ещё и прекрасным другом, если так можно сказать. Вопреки расхожему мнению мы далеко не всегда проводили ночи, упиваясь близостью – скорее, плотское оставалось приятным дополнением; наше знакомство и некие отношения длились уже не один век, что позволяло весьма хорошо узнать друг друга. Нас связывала совсем не страсть, а узы, куда надёжнее и крепче, построенные на взаимном уважении; при этом мы не были парой – не видели в этом смысла. Ни я, ни она не хотели большего, хотя мы, конечно, пробовали. Я не исключал вероятности того, что мог куда сильнее увязнуть в ней – отрицать некие тёплые чувства, испытываемые мной, было бы глупо. Но я не был влюблён.
– Мне часто жаль, что ты не любишь меня, – несколько меланхолично произнёс я, играясь с блестящим локоном. Она пахла мной, а я – ей; едва ли мне хотелось дать Хайди смыть метку моего аромата.
Девушка приподнялась на локте, лениво потягиваясь, отбросила волосы за спину; сейчас её безмятежное лицо, казавшееся чуточку сонным, воплощало собой саму чистоту и невинность. Вероятно, такой – влекуще-свежей, потрясающе живой и беззаботной – её видел лишь я. Мне хотелось так думать.
– А мне не жаль, что ты не любишь меня. Слишком сложно тогда всё стало бы…
Её слова не уязвили меня – она была права.
– И всё же жаль, – улыбнулся.
Хайди чуть прищурилась.
– Я уже и не помню, когда последний раз видела тебя в таком настроении. Кажется, это было после нашего знакомства.
– Я должен тебе напомнить, что ты извела меня тогда?
– Да неужели? Мне кажется, было наоборот.
– Признай, моя версия романтичнее.
– Признаю только, что ты прекрасен в роли сгорающего от страсти и неразделённой любви мужчины, – парировала она, и, чуть понизив голос, продолжила: ¬¬– Именно это ты сейчас прекрасно отыгрываешь? Даже я верю тебе, мой милый друг, но объясни – зачем?
– Так ты за мной следила? – Губы коснулись её запястья; я с удовольствием ощутил ответный трепет.
– Наблюдала. Всего лишь женское любопытство – даже не надейся, что я ревную. – Она сложила руки на моей груди и опустила на них голову, пытливо смотря на меня и чуть проводя по коже ноготками. Я определённо должен её проводить. – Так зачем желать что-то, чего ты не получишь? Или?..
– Всего лишь мужское тщеславие. Я расставляю силок и смотрю, как он медленно затягивается – ничего более. – Коснулся пальцами её губ. Она легонько укусила меня за палец.
– Не наступи в него сам.
– Я не исключаю такой возможности, но она маловероятна.
– Мне бы хотелось тебе пожелать просчитаться, – медленно выговорила она, чему я немало удивился, – но не в данной ситуации – жаль, если ты так глупо умрёшь. Или всё-таки не умрёшь?
– Твоя забота льстит мне.
– Так чего же ты хочешь?
– Развлечься, – просто ответил я.
Хайди ничего не сказала, лишь задумчиво улыбнулась, но в ответ на мой вопросительный взгляд сказала только, закатив глаза:
– Ищейка.
______________
* федеральная земля Германии
** около пятнадцати сантиметров
*** кровососущий демон из шумерской мифологии
**** Всех ожидает одна и та же ночь, то есть все люди смертны. Высказывание принадлежит Горацию

Предыдущая глава || Следующая глава